Текст книги "Меч эльфов"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Тюрьма из скал

Люк стоял, запрокинув голову, на набережной и удивлялся. Уже прошло больше часа с тех пор, как они сошли с корабля, а он все не мог надивиться открывшимся ему видом. Он не мог наглядеться на Валлонкур, который был так не похож на все, что он себе представлял.

Это был город, а не дом ордена на одиноком островке. Располагался он в центре огромного кратера. Только узкая щель позволяла судам войти в эту тюрьму из скал. В высоту более чем на сотню шагов уходили отвесные скалы из красноватого камня, пронизанного широкими черными ленточками, окружавшие город со всех сторон. Вода казалась темно-синей, как небо перед наступлением темноты.

Берега толком и не было. Галеры пришвартовали к большим деревянным кольям. Оттуда к отвесной стене, разделенной лабиринтом лестниц, вели мостки на тонких опорах. И всюду, где только позволяли широкие пещеры или скальные выступы, стояли дома. Казалось, они вырастали прямо из красной скалы. Да, они действительно были похожи на цветы: побеленные, с темно-красными крышами, с золотистым орнаментом. Даже домики, которые были меньше скромного дома его отца в Ланцаке, казались великолепными в ярком солнечном свете, превратившем в этот полуденный час скалистый кратер в настоящую раскаленную печь.

Большинство жителей попрятались под сень аркад вдоль административных зданий, а то и вовсе ушли в тень за дверями и окнами своих домов.

Шум обоих водопадов, спадавших по зеленой лестнице в глубину, был слышен повсюду в широком кратере. Особенных крепостных сооружений Люк не увидел. Вместо стен город ограждали скалы.

Люк пытался угадать, каково назначение отдельных зданий. Литейную он определил по невысокой испачканной сажей трубе. Остальные дома, похоже, принадлежали ремесленникам. Ближе к воде располагались склады. Кроме того, он обнаружил две орудийные платформы, вырезанные глубоко в скале, которые могли преградить вход в гавань смертоносным перекрестным огнем.

На южной оконечности кратера, над всеми остальными зданиями, стояли пять ветряных мельниц, крылья которых лениво крутились на замирающем полуденном бризе.

Башни мельниц окружали чайки. Но Люк удивился, увидев в белом городе черных падальщиков – ворон. Их было на удивление много. Чем же они питаются?

– Идем, не смотри, как баран на новые ворота!

Голос Мишель заставил его вздрогнуть. Женщина пристально глядела на него, и голос ее был еще более строгим, чем обычно. Если бы он не слышал, как истово она молилась за него, когда он иной раз вечером лежал с закрытыми глазами, но не спал, чтобы послушать шорохи ветра и дыхание ночи, то боялся бы ее.

Однако теперь Мишель выглядела еще более чужой, чем раньше. Как только «Святой Клементий» пришвартовался, она сошла на берег. Она не сказала ему, куда идет и к чему такая спешка, но по ней было видно, что дело это не из приятных. Может быть, ему отказали в послушничестве?

Остальных детей забрала группа рыцарей в серебряных доспехах, ехавших под развевающимися шелковыми знаменами.

На всех послушниках были белые одежды из простой ткани. И рыцари привели им белых лошадей. На них было очень приятно смотреть, когда они выехали из гавани и начали подниматься по длинной извилистой дороге к краю кратера. Где-то в лабиринте домов Люк потерял их из виду. Как он ни старался, но не мог понять, какой из этих дворцов, жавшихся к самой отвесной стене, является цитаделью ордена.

– Идем, – повторила женщина-рыцарь, и Люк поспешил за ней.

Они пошли к своим лошадям, привязанным у поилки.

– Давай чуть-чуть пройдемся, – предложила Мишель. – После морской качки кони немного беспокойны.

Люк сказал бы, что его кобыла очень рада наконец почувствовать под ногами твердую почву, но не решился перечить и этим еще больше раздражать Мишель.

Он отвязал поводья от тяжелого железного кольца и внезапно осознал, что является единственным послушником, едущим на гнедой лошади. И одежда его была не благородного белого цвета. Она совсем неплохая, но все же поношенная, по ней было видно, что он много путешествовал.

Сомнения по поводу того, что он когда-либо станет послушником, еще больше усилились. Он был, очевидно, не такой, как другие.

Они молча взбирались вверх по тропе, которая вела к краю кратера. От полуденной жары затихли звуки белого города. Где-то одиноко стучал кузнечный молот.

Люк внимательно смотрел по сторонам. Это станет его новой родиной. На улицах витал аромат еды, пахло жареной рыбой и вареной капустой. За одним из окон раздался веселый смех.

На площади вокруг колодца расположилась свора собак. При виде их мальчик вспомнил Ланцак, тот день, когда пришла волчья стая, и вздрогнул, поглядев на свою руку. От волчьего укуса остались светлые шрамы.

Мишель махнула рукой в сторону, и они пошли вверх по короткому переулку.

Две девочки, сидевшие на крыше, посмотрели им вслед и захихикали. Когда Люк поднял голову и посмотрел на них, они спрятались за парапет.

Дорога нырнула в длинный тоннель. Вороной обеспокоенно зафыркал. Через маленькие отверстия тоннеля его сумерки пронизывали узкие копья света. Люк заметил в потолке решетки. Если враг когда-либо доберется сюда, этот тоннель станет для него западней.

Они вышли почти вплотную к поднимающимся садам. Мальчик был удивлен количеством цветов, растущих здесь. Снизу, из гавани, хорошо видны были только высокие деревья, а теперь этот оазис среди скал раскрывался во всей полноте.

Среди деревьев Люк увидел играющую на флейте женщину. Она была целиком поглощена звучанием своего инструмента. Он охотно остановился бы, но Мишель не удостаивала всю эту красоту даже взглядом. Чудеса Валлонкура были ей хорошо знакомы.

Но почему она абсолютно ничего не рассказывает ему о городе? Сердце мальчика снова сжалось от страха. Должно быть, что-то произошло… Но что?

Он поглядел вниз, на гавань. Корабли теперь казались игрушечными, брошенными на пол из черно-синего марчьенского сланца. Тень на скале показывала, как сильно понизился уровень воды за прошедший час. Словно жук, ползла по черной глади маленькая весельная лодка.

– По коням! – резко приказала Мишель.

Люк погладил свою кобылу по шее и что-то шепнул ей на ухо, та беспокойно зафыркала. Когда он поднялся в седло, животное встало на дыбы.

Мишель схватила поводья.

– Не опозорь меня!

– Не опозорю, – нетвердым голосом сказал он, натянул поводья и выпрямился в седле.

За одно ласковое слово от нее он сделал бы все, что угодно. Но она больше не смотрела на него и въехала в очередной тоннель. По мостовой раздался цокот копыт.

На этот раз потребовалось много времени, чтобы выехать на свет. Прямо под краем кратера, неподалеку от ветряных мельниц, ущелье вывело их на широкую равнину. Местность немного напомнила ему Ланцак, только воды здесь было больше. Над маленькими садами раскинули свои кроны акации. Повсюду слышалось журчание воды. В паре миль вздымались красно-коричневые горы.

Далеко впереди сверкали доспехи рыцарей, приходивших в гавань. Некоторое время они следовали за караваном послушников, и Люк снова начал надеяться. Наверняка есть какая-то простая причина тому, что он едет отдельно от остальных. Может быть, не нашлось для него подходящей белой одежды или не хватало белых лошадей для всех послушников. Или Мишель стыдилась сказать ему об этом и поэтому была так молчалива.

Местность изменилась. Стало суше. Исчезли сады, уступив место скалам и пожелтевшей траве. Дорога пошла под откос, привела на мост, натянутый над глубокой пропастью.

Когда они оказались на другой стороне впадины, дорога раздвоилась. Мишель выбрала не тот путь, по которому проехали послушники! Он едва различал впереди их караван – так далеко они были. Кроме нескольких старых следов телеги, не было никаких указаний на то, что второй дорогой кто-то пользовался.

Люк поглядел на облако пыли впереди. Иного объяснения быть не могло. Ему предназначалась другая дорога. Но какая?

Он не решался спросить у Мишель, куда она его везет. Это значило бы назвать зло по имени. Нет, он определенно не станет об этом говорить…

Полуденная жара начала изматывать Люка. Он не утолил жажду у колодца в городе. От пыли саднило горло. Местность становилась все более пустынной.

Лошади взбирались по отвесному склону холма. Поднявшись на вершину, женщина-рыцарь натянула поводья своего коня.

– Там.

Люк поглядел вниз, на своеобразное озеро. Два мертвых дерева на берегу обтянуты неестественной желтой корочкой. Вода в озере невероятно голубого цвета, сменявшегося у берега сверкающими лазурными и ядовито-зелеными красками. Прибрежные скалы тоже покрыты чем-то желтым, казалось, разраставшимся к воде.

На противоположном берегу из расселины в скалах поднимался густой пар, а рядом Люк увидел дом. Это была простая каменная постройка с плоской крышей, выцветшими красными ставнями, похожими на воспаленные глаза. Рядом с домом была привязана лошадь.

– Там тебя ждут. – Голос Мишель звучал подавленно.

– Кто?

– Человек, который решит, что с тобой будет дальше.

Она избегала смотреть ему в глаза.

– Я… Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты спас меня. И… было приятно путешествовать с тобой. Ты хороший мальчик, Люк.

Он судорожно сглотнул.

– Мы больше не увидимся?

– Не знаю. Я подожду тебя здесь.

Люк посмотрел вниз, на дом. Кто же может жить в такой глуши?

– Кто ждет меня там?

– Этого я не могу тебе сказать. Только вот что: имей в виду, он ценит мужество больше всего остального. Единственное, что может произвести на него впечатление, – это храброе сердце. Что бы он ни потребовал от тебя, не забывай этого. Тогда у тебя все будет хорошо.

Всевидящее око

Люк набросил на ветку мертвого дерева поводья своего скакуна, нерешительно посмотрел на рапиру, свисавшую с седла. Охотнее всего он пристегнул бы оружие. Тогда он чувствовал бы себя воином, готовым встретиться с опасностью лицом к лицу. Но клинок, выкованный для настоящего мужчины, был слишком длинным для него, и с ним он будет еще больше похож на ребенка. Скрепя сердце, он оставил оружие на месте.

Люк погладил ноздри лошади, беспокойно бившей копытом. Это было место смерти. В лощине с озером не росла ни одна травинка, а странная вода убила даже деревья. Кобыле здесь не нравилось. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и фыркала.

– Я сейчас вернусь, – сказал он, хотя прозвучало это не очень уверенно.

Еще некоторое время он подыскивал причину, чтобы задержаться, но оттягивать встречу не имело смысла: он должен пойти в этот дом и предстать перед тем, кто его ожидает.

Люк вспомнил слова Мишель о том, что смелость ему поможет. За ним сейчас наверняка наблюдают. Он выпрямил спину и направился к дому.

На каменных стенах, словно желтая плесень, разрастались пятна серы, несло тухлыми яйцами. Под желтой корочкой Люк разглядел остатки петель. Даже дверей здесь уже не было. И кому только могло прийти в голову построить в таком месте дом?

Люк вошел внутрь. После одурманивающей жары здесь царила приятная прохлада. Мальчик оказался в узкой длинной комнате. С одной стороны стояла каменная скамья, в дальнем конце комнаты виднелась дверь, ведущая в глубь дома. Красная краска крупными хлопьями опадала с серого дерева.

Дверь была всего лишь прикрыта.

– Есть здесь кто-нибудь?

Ответа Люк не получил и толкнул дверь. Петли сдвинулись легко, без малейшего скрипа, словно их только что смазали. Взгляду мальчика открылась большая комната. Ставни были слегка приоткрыты, как раз настолько, чтобы окунуть комнату в серый полумрак. Напротив двери стоял большой стол, за ним возвышался стул с высокой спинкой. На столе лежало несколько пергаментных свитков. Больше в комнате ничего не было.

Другой двери тоже не было. Люк видел обе комнаты дома. Может быть, кто-то шутит с ним? Может быть, тот, кто ждал его, ненадолго вышел? Рыцари ордена уж точно не стали бы шутить с ним! Для этого по дороге сюда Мишель была чересчур серьезна.

– Не будучи званым, еще и остановиться на полдороге… Это мне нравится, – раздался громовой голос, и Люк испуганно отпрыгнул в сторону. – Ха! К нам пришел пугливый котенок. И ты думаешь, в тебе есть что-то, из чего может получиться рыцарь, а, Люк? Покажи мне это! Пока я ничего не вижу.

Дверь распахнулась. За ней, прислонившись к стене, стоял огромный старик с белой бородой и всклокоченными седыми волосами. На нем было что-то белое, похожее на платье, доходившее ему до щиколоток. Лицо старика разделял надвое отвратительный шрам, который спускался со лба через левую бровь, исчезал за белым веком и рассекал щеку. Обе губы тоже были рассечены и срослись неправильно. Верхняя губа была немного приподнята. Зубов за ней не было.

– Я – брат Леон. И пока ты не начал еще больше таращить глаза, спрашивая себя, как надо ухитриться, чтобы вот так выглядеть, я тебе сейчас сам расскажу об этом. Всем этим я обязан своему шлему. Первоклассная работа из Силано. Без шлема я оставил бы полголовы на каком-нибудь поле боя в Друсне, и тебе предстояло бы счастье встречи здесь с кем-нибудь другим. Ты знаешь, как эльфы-конники рассекают головы? – И он сильно взмахнул рукой. – Они поднимают меч и, проезжая мимо тебя, опускают его вниз. Таким образом клинок проходит по твоему лицу всем лезвием. И, как видишь, эльфийская сталь режет шлем и забрало, словно хрупкий пергамент. Не режет она только по-настоящему упрямые головы.

Леон рассказывал это все так, словно вел светскую беседу, но улыбка раздвоенных губ, сопровождавшая его слова, беспокоила Люка до глубины души. Он никак не мог решить, что думать о старике.

– Ты упрямец, Люк? Ты пережил бы такой удар?

– Не знаю, господин.

– Чего не знаешь? Упрямец ты или пережил бы такой удар?

– Ни того ни другого, господин.

Старик проницательно поглядел на него. Его оставшийся глаз был дымчато-голубым и казался жестоким. Беспощадным.

– А что же ты знаешь? Скажи мне, что за человек выйдет из тебя?

– Рыцарь! – ни секунды не колеблясь, ответил Люк.

Леон громко рассмеялся.

– Рыцарем может назваться каждый, кто надел доспехи. Но что скрывается под сталью? Труслив ты или храбр? Предатель или отдашь свою жизнь ради товарищей? Вот что я хочу услышать от тебя.

Пока он говорил это, рука его метнулась вперед и вытянутый указательный палец ткнул Люка в грудь с такой силой, что мальчик отступил на шаг.

– Что в тебе есть, вот что я хочу узнать!

Люк не мог больше выдерживать пронзительный взгляд. Он понурил голову.

– Я хочу быть рыцарем, верой и правдой служить ордену. – Мгновение он колебался, но Леон все равно узнает, так что он может спокойно рассказать ему всю правду. – Возможно, я подкидыш. Я точно не знаю.

– Подкидыш. Вот как, вот как. – Старик присел, так что их лица оказались на одном уровне. Он взял Люка за подбородок и заставил его посмотреть ему в глаза. – Ты знаешь, как мы поступаем с подкидышами, которые пытаются пробраться в послушники?

Это Люк мог себе представить. Он кивнул бы, но Леон по-прежнему крепко держал его за подбородок.

– Да, господин.

– Скажи же! Что с тобой было бы, если бы ты действительно оказался подкидышем?

Люк был удивлен тем, как тяжело произнести то, что так очевидно. Только после третьей попытки губы послушались его.

– Меня, наверное, надо было бы убить.

– То, что ты молишься идолам и приносишь им жертвы, не говорит в пользу того, кого подозревают в том, что в его жилах течет кровь Других.

Люк был неприятно удивлен тем, что старик так много знает о нем. По спине пробежала дрожь. Леон был похож на человека, который не откладывает убийство в долгий ящик, а порой и самолично занимается им.

– Как думаешь, почему ты здесь?

– Чтобы выяснить, достоин ли я принадлежать к ордену.

Старик выпрямился и махнул рукой.

– Чушь собачья! Чего ты стоишь, мы выясним во время твоего послушничества. Того, кто не отвечает нашим требованиям, мы отсылаем обратно домой. Два-три послушника в год гибнут от несчастных случаев… Если ты нерасторопен, это может стоить тебе жизни. Но пусть лучше это произойдет здесь, чем на поле боя, где от тебя зависит жизнь твоих товарищей.

– Если бы меня приняли, я ни за что не разочаровал бы вас, господин! – с отчаянием сказал Люк.

Принадлежать к числу рыцарей – вот все, о чем мечтал он с того самого дня у колодца. Он справится, пусть только примут его!

Леон засопел и теперь, казалось, по-настоящему рассердился.

– Вот как, да ты, оказывается, всезнайка! Как ты можешь быть уверен, что мы не прогоним тебя с позором?

– Я знаю, потому что у меня нет дома, в который я могу вернуться. Я отдал бы свою жизнь за то, чтобы остаться здесь.

Старик пробормотал что-то невразумительное. Затем подошел к столу и взял с него один из листков пергамента. Прочел его, расхаживая по комнате взад-вперед, иногда поглядывая на Люка.

– Сестра Мишель очень хвалит тебя. Она уверена, что из тебя может получиться рыцарь.

Эти слова подействовали на Люка сильнее всего. Мишель стала такой холодной и далекой, даже хвалила редко. Она не привела бы его сюда, если бы думала, что сделать из него послушника невозможно. Но то, что она решительно стояла на его стороне и, очевидно, настойчиво рекомендовала его, крайне удивило Люка. В нем поднялось неизведанное теплое чувство, и пришлось закусить губы, чтобы на глазах не выступили слезы.

– Жизнь, говоришь, отдал бы, чтобы стать рыцарем? Это слова, молодой человек. А слова стоят дешево. Ты готов доказать это здесь и сейчас?

– Да!

Люк все еще был вне себя от счастья: Мишель на его стороне!

– Хорошо! – Рассеченные губы улыбнулись. – Есть способ проверить, подкидыш ли ты. Но предупреждаю тебя: если это действительно так и ты создан Другими, то умрешь ужасной смертью. Ты познаешь боль, которую не можешь себе даже представить. И продлится это несколько часов. Должен признать, что ты произвел на меня впечатление, мальчик. – Он указал на дверь. – Необязательно узнавать последнюю правду. Иди! Беги! Я не стану преследовать тебя, хотя вера моя требует обратного.

Люк удивился, но даже не посмотрел на дверь.

– Испытайте меня, господин.

– Хорошо. – Леон сделал вид, что злорадно предвкушает то, что теперь будет. Обошел стол. – Ты веришь, что Тьюред влияет на этот мир?

– Да, – тут же ответил Люк.

– Когда эльф ударил меня мечом по лицу, он позаботился о том, чтобы я никогда больше не выглядел красиво. Он уничтожил мой левый глаз. Но, когда я стал кручиниться над своей судьбой, Тьюред сделал мне неожиданный подарок. Сейчас ты его увидишь.

Леон встал перед ним на колени и положил правую руку ему на плечо. Левой рукой он взялся за свое белое веко.

– Это мое всевидящее око, божественный дар!

Он оттянул веко.

Люк испуганно отпрянул, но Леон железной хваткой держал его за плечо.

– Смотри на меня, мальчик. Теперь бежать уже некуда! – В израненной глазнице рыцаря шевелился белоснежный глаз, пронизанный красными прожилками, повторявшими рисунок кровавого дерева. – Только тот, кому нечего скрывать, может выдержать этот взгляд!

Люк попытался смотреть в глаз. Несмотря на жару, ему внезапно стало холодно. Даже лисьеголовый кобольд не нагнал на него такого страху, как этот жуткий, неестественный глаз.

– Ты хорошо справляешься. Я знаю взрослых мужчин, которые не смогли выдерживать этот взгляд так долго, как ты.

Люк ничего не мог сказать. Ощущение было такое, что он окаменел. Ему приходилось прилагать большие усилия для того, чтобы не отвести взгляда от ужасного Древа крови.

– Может быть, ты противостоишь ему так хорошо потому, что в тебе есть противоестественная сила подкидыша. Внешне ты обычный мальчик и даже очень удачный. Но что у тебя внутри? Готов ли ты открыть мне свое сердце, Люк из Ланцака? Если ты действительно подкидыш, этот взгляд убьет тебя.

Люк хотел ответить, но смог только кивнуть. Его трясло.

Старик сделал неуловимое движение рукой, и под испуганным взглядом Люка глаз выкатился из глазницы.

– Открой рот, мальчик.

– Что?

– Ты меня понял.

Леон взял глаз кончиками пальцев.

– Открой рот. Как же еще я посмотрю, что у тебя внутри?

– Но…

Ничего не понимая, мальчик смотрел на поблескивающий от влаги глаз.

– Это…

– Как же еще я посмотрю, что у тебя внутри?

Люку стало дурно.

– Итак, тебе есть что скрывать!

– Нет. Я…

– Открой рот! – набросился на него старик. – Теперь возврата больше нет. Думаешь, можно прийти сюда и дурачить меня? Давай же, не то я размозжу твой череп об угол стола, словно вареное яйцо. Докажи мне, что ты не подкидыш!

Люк закрыл глаза. По крайней мере он не будет на это смотреть. Затем открыл рот.

– Ну вот.

Старик засунул ему в рот свои толстые пальцы и раскрыл его еще шире.

– Смотри, не проглоти его! Достаточно подержать его во рту.

Глаз был теплым и слегка соленым на вкус, лежал на языке гладенький, словно сырая рыба. Люк решил думать о чем-нибудь другом. О том дне, когда они лежали с Мишель у колодца. О странной истории про рыжих и черных муравьев.

Леон схватил его обеими руками за затылок. Затем наклонился вперед.

– Посмотри на меня, парень!

Старый рыцарь был теперь так близко от него, что их носы почти соприкасались. Дыхание его было слегка кисловатым. В пустой глазнице собралась большая капля крови.

Люк с трудом сдерживал рвоту. Гладкий глаз катался у него во рту. Толкал ли он его языком, или же Леон мог еще и шевелить глазом по своему желанию? Желание рыгнуть стало нестерпимым.

– Не закрывай глаза, парень! – прошипел рыцарь.

Люк вспомнил мечту Мишель. Представил себе, как женщина-рыцарь седлает медведя. Большого черного медведя с красной подпругой и золотыми бубенцами в сбруе. Он представил себе эту картину совершенно отчетливо и улыбнулся. У нее получится. Наверняка. И у него… Его мечта тоже исполнится!

– Достаточно! – внезапно сказал Леон. – Выплевывай!

Люк раскрыл рот так широко, как только мог. Глаз бился о зубы. А потом он наконец оказался снаружи. Мальчик прерывисто дышал. Тошнота едва не задушила его.

– Приведи мне сестру Мишель! – проворчал старик.

– Что…

– Я что, сказал, что хочу с тобой поговорить? Пошел вон! Приведи Мишель и жди снаружи! Я на тебя достаточно насмотрелся. Давай, давай! Выметайся! И смотри мне, не подходи к дому ближе чем на сотню шагов.