Текст книги "Чемпион"

Автор книги: Бердибек Сокпакбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

IX

Однажды в школу приехала кинопередвижка с кинофильмом «Четырнадцатый раунд». Картина произвела на учеников такое впечатление, что после сеанса они обступили Николая Трофимовича и стали горячо просить его организовать секцию бокса.

– Николай Трофимович!..

– Ну, Николай Трофимович... Ведь это здорово!

– Только организуйте секцию – все запишемся!

– Организовать-то можно, – сказал Николай Трофимович. – Нужны боксерские перчатки да еще кое-что. А в школе на это средств нет!

– Купим! Сами купим! – твердили загоревшиеся ребята.

Николай Трофимович задумался. Картина и на него самого подействовала не меньше, чем на ребят. Ведь много лет назад он сам был боксером первого разряда, еще до войны, заканчивая Ленинградский физкультурный институт, завоевал первенство города по боксу. За время войны он не имел возможности заниматься этим видом спорта, но теперь...

Николай Трофимович улыбнулся, глядя на оживленные лица ребят, на их горящие азартом глаза, я сказал:

– Хорошо... Организуем секцию!

И организовали! Желающих записаться было хоть отбавляй. Раньше о боксе все знали только по кино, по журналам, книгам, газетам, теперь у многих ребят появились настоящие боксерские перчатки! Но кое-кого ждало горькое разочарование. Николай Трофимович записывал в новую секцию по выбору, он отбирал только крепких ребят, с хорошим здоровьем. Из пятого класса были приняты только Шаир и сын Токмолды Садык. Мурата, как он ни умолял, не приняли.

– Ничего, ничего! – ласково поглаживая его по голове, сказал Николай Трофимович. – Ты хорошо бегаешь, хорошо прыгаешь. Занимайся лучше легкой атлетикой.

Однако, Мурата было трудно убедить. Печальный и задумчивый, уходил он из школы, а его лучший друг Шаир плелся за ним. Он так бы хотел помочь Мурату, но что поделаешь? Что?

Только Садык открыто радовался неудаче Мурата.

– Эй, ты, командир будущий! – кричал он вслед Мурату. – Запомни: бокс – это спорт сильных и смелых!

Мурат даже не обернулся, но злость и обида закипели в нем еще сильнее.

И дома он не мог успокоиться, долго слонялся по комнатам. Ни читать, ни играть не хотелось. Наконец, Мурат сел у окна, задумался, как же ему все-таки попасть в секцию бокса. В комнату овеянный клубами холодного пара вошел отец.

– Ух, мороз! Ну и мороз! – сказал Батырбай. – Что это с погодой делается... Муратжан, развяжи мне малахай...

Мурат подбежал, стал развязывать заиндевелый от дыхания узел на малахае отца. От него несло холодом, усы у отца обледенели.

– Куда ездил, жаке?

– За сеном, сынок...

Малахай и большую рыжую шубу повесили на гвоздь у двери.

Рукавицы Батырбай бросил на подоконник, а сам, потирая руки, сел к столу, напротив жены.

– Муратжан, пока я согреюсь, выйди-ка во двор, только оденься. Посмотри, как бы там скотина на сено не налетела.

Мурат быстро надел фуфайку и шапку, взял с подоконника отцовские рукавицы, сунул в них руки – и вдруг его осенило: «А что, если в этих кожаных рукавицах на мягком меху заняться боксом?»

Во дворе стояли сани с сеном, на них только что приехал Батырбай. А у саней остановилась черная корова с большим животом, со сломанным рогом и прожорливо жевала сено. Мурат стремительно ринулся в бой. Он подлетел к корове и обрушил на нее несколько сокрушительных ударов. Вот как бьют боксеры! Вот как! Корова едва успела схватить клок сена и, переваливаясь, отбежала в сторону.

Мурат был очень доволен собой. «Я буду хорошим боксером! – думал он. – Я всех смогу победить. Я сильный, я здоровый, я крепкий...»

Когда Батырбай, согревшись и выпив чаю, вышел во двор, около саней никого не было. Только черная корова со сломанным рогом стояла невдалеке и грустно смотрела на сено, а из сарая доносились какие-то подозрительные звуки. Батырбай прислушался, но, не поняв ничего, заглянул в узенькое окошко сарая.

Он увидел странную картину. Загнав в самый дальний угол большого барана, Мурат воинственно подпрыгивал и дубасил его по лбу меж рогов.

– Эй, эй! Муратжан! Что это значит? Мурат резко обернулся, и в этом была его роковая ошибка. Обозленный баран, только и выжидавший удобного момента, тряхнул головой, боднул Мурата рогами в бок – и юный боксер отлетел в сторону...

X

Выход был найден. Не записывают в секцию – и не надо. У Мурата нашелся свой тренер – Шаир. Все, что на занятиях секции Николай Трофимович показывал ребятам Шаир демонстрировал Мурату.

Тренировались они в хлеву, а перчатки... Впрочем, нашлись и перчатки. В один и тот же день у Батырбая и Жаппара – отца Шаира – исчезли кожаные рукавицы. Чтобы не очень страдали носы, мальчики обматывали перчатки тряпками.

Однако, тайны из тренировок Мурата и Шаира не получилось. Первым о них узнал откуда-то Николай Трофимович. Однажды он подошел к Мурату и, посмеиваясь, похлопал его по плечу.

– Ну, тайный боксер, как идут тренировки?

Мурат не растерялся.

– Лучше, чем у всех, – ответил он. – Вы занимаетесь только два раза в неделю, а я каждый день тренируюсь!

Николай Трофимович рассмеялся.

– Значит, обгоняешь нас? Ну-ну! Придется, значит, принимать тебя в секцию. Так, что ли?

– Принимайте! – просияв, ответил Мурат.

И вот пришел он на очередное занятие боксерской секции. Вошел в физкультурный зал, шагнул к раздевалке, но дорогу ему загородил Садык.

– Ты зачем?

– Какое твое дело? – Мурат не хотел объясняться со своим старым врагом.

– Никому, кроме членов секции, сюда входить нельзя.

– А мне можно, – сказал Мурат и попытался пройти, но Садык не пускал.

– Уходи, я тебе сказал.

– Сам уходи. Что привязался?

В это время кто-то крикнул:

– Николай Трофимович идет!

– Становись! – скомандовал дежурный.

Садык успел погрозить Мурату:

– Ладно! Еще встретимся с тобой! Посмотрим!

XI

О новом увлечении Мурата узнал отец.

Рывком распахнув дверь директорского кабинета, Батырбай втащил к Токмолде Мурата.

– Что же это такое, товарищ директор? – говорил Батырбай в то время, как Токмолда, перематывавший до их прихода портянки, торопливо натягивал на ноги сапоги. – Что же делается у вас в школе? Посмотрите на нос мальчишки!

Нос был действительно не очень красивым: слегка распух, одна ноздря, подбородок и губы испачканы кровью.

– Обмотали с вашим Садыком руки тряпками, забрались в наш хлев и хлопают друг друга по носам, – рассказывал Батырбай. – Я их спрашиваю, что за драка, а они мне отвечают: «Игра». Да разве бывает такая игра? Учитель у вас есть по имени Николай. Это он их так учит, да?

Токмолда сразу не нашелся, что и ответить, а Батырбай продолжал возмущаться.

– Разве так воспитывают детей? Что это за игра? Семь моих предков не знали такой игры!

– Э-э, Мурат! – грозно сказал Токмолда и взглянул на мальчугана, шмыгающего носом. – Что такое?

– Мы просто играли, агай...

– Ах, играли! Уроки надо было учить, а не играть! – воскликнул Токмолда и обратился к Батырбаю. – Батеке, я вас давно хотел вызвать в школу. Ваш сын – легкомысленный мальчик, и надо держать его построже. А с Николаем Трофимовичем я сам поговорю. Верно вы говорите: он их всякой ерунде учит.

Когда отец с сыном вышли из школы, Батырбай промолвил, сердито глядя на Мурата:

– Слышал, что сказал директор? Чтобы я больше не видел этого покуса-сокуса (так он называл бокс). Разошелся очень, слушаться перестал. Это что же такое?

– Спорт, жаке. Человек закаляется.

– А без этого нельзя закаляться? Нет? Попросил ты коньки купить – я купил. Лыжи просил – купил лыжи. И так уже по выходным дням мы тебя только утром и вечером стали видеть. Что тебе еще надо?

Мурат молчал, зная, что спорить с отцом бесполезно. Он шел и думал, как продолжать заниматься боксом, чтобы Батырбай об этом даже не догадывался.

* * *

В тот вечер, когда Батырбай приводил сына к директору и жаловался Токмолде на учителя физкультуры, Николай Трофимович и Жолдыбек допоздна задержались в спортзале, развешивая недавно присланные из района плакаты.

За последний месяц Николай Трофимович успел многое сделать. Споря с Токмолдой немного утихли, занятия в секциях и на уроках шли успешно, тем более, что у Николая Трофимовича появился живой и деятельный помощник – Жолдыбек, в этом году закончивший педучилище.

Они стояли в физкультурном зале, когда хлопнула входная дверь и вошел Токмолда.

– Я приказываю распустить секцию по боксу! – сказал он и разрубил ладонью воздух.

– А что случилось? – встревожился Николай Трофимович.

– Разве это спорт? Это – ужас! – воскликнул Токмолда. – Ко мне без конца родители приводят окровавленных детей... Они не хотят больше пускать их в школу.

– О ком идет речь? – поинтересовался Николай Трофимович. – Чьи дети?

– Какая тебе разница – чьи?! Завтра тебя вызовут в соответствующую организацию, тогда узнаешь чьи. А секцию бокса с сегодняшнего дня  я распускаю!

Николая Трофимовича такой тон задел за живое.

– Секция бокса не будет распущена! – решительно заявил он.

– Что ты сказал?

– То, что слышали.

– У-у, – прорычал Токмолда. – Вот ты как?! Ну, хорошо... Ну, поговорим мы с тобой по настоящему. Или ты будешь работать в этой школе, или я! Я не потерплю!

– А вы не горячитесь! – оборвал его Николай Трофимович. – За свою работу я сам буду отвечать!

– Ты только за свою работу отвечаешь, а я – за всю школу! – Токмолда даже стукнул себя кулаком в грудь.

Оглянувшись вокруг, директор впервые заметил, как за эти несколько месяцев преобразился физкультурный зал, как здесь тепло и уютно. На чисто выбеленных стенах висели картины и плакаты, пол был чист. Токмолда прикоснулся было рукой к печке и обжегся: она была горяча, как огонь. Это ли обозлило Токмолду, или упрямство Николая Трофимовича вывело его из себя, но он повернулся и ушел, крепко хлопнув тяжелой дверью. Звякнули, задрожав, стекла.

* * *

Перед школой уборщицы пилили дрова, а Сайбек, опираясь на палку, наблюдал за их работой. Токмолда отозвал старика в сторонку.

– С сегодняшнего дня печку в физкультурном зале не топить! – приказал он. – Понятно?

Сайбек не стал спрашивать, почему. Он только покорно кивнул головой.

XII

На другой день, войдя в физкультурный зал, Николай Трофимович сразу заметил, что печка не топлена. Он поспешил отыскать Сайбека.

– Сяке! – обратился к нему Николай Трофимович. – В физзале сегодня печь холодная.

Сайбек сначала хотел показать, что ничего не знает об этом, и развел руками, но Николай Трофимович не отступал.

– У меня там сегодня урок. Затопите печь.

– Печь топиться не будет, – ответил тогда Сайбек.

– Как так? Почему?

– Директор сказал, нашальник сказал. Такой мне приказ дал.

В это время к школе подходил Токмолда. Николай Трофимович бросился к нему.

– Товарищ директор!.. Токе! – заговорил он. – Мне сказали, что вы...

– Да, да! – прервал его Токмолда. – Я приказал не топить. И не только на такой огромный зал... Для классов не хватит дров.

Он отвернулся и прошел мимо.

Николай Трофимович задумался, что теперь ему делать? Написать обо всем в районо? Но пока районо разберется, недели пройдут! А Николаю Трофимовичу нужно работать: проводить уроки, заниматься в секциях.

И вдруг он встрепенулся: ведь не такая уж это большая проблема – достать для одной печи дров.

В тот же день вечером Николай Трофимович отправился в правление колхоза и выпросил у председателя, с которым они давно вели дружбу, двух лошадей на воскресенье. Взял он с собой пионервожатого Жолдыбека, двух старшеклассников, отправился с ними в горы, а под вечер двое саней притащили с гор четыре карагача.

На другой день, подходя к школе, Токмолда очень удивился, заметив клубы белого дыма из трубы над спортзалом. Токмолда поспешил туда и увидел у дверей поленицу. Из спортзала навстречу ему донесся взрыв хохота. Токмолда решил, что это смеются над ним. Злость, раздражение охватили его, он вспомнил, как заявил Николаю Трофимовичу: «Или я, или ты!». Токмолда вернулся к дому, оседлал лошадь, галопом прискакал к школе и постучал в окно учительской:

– Роза! Выйди на минуту!

На крыльцо вышла полная девушка с крупными чертами лица, с густыми черными волосами. Поверх серого джемпера на плечи ее было накинуто бордовое пальто, которое она придерживала за борта, на ногах – мягкие белые валенки. Это была Роза Асанова – завуч школы.

– Куда это вы? – спросила его Роза.

– В район, – ответил он.

– А зачем? Вызывали?

– Потом узнаешь. Все дела на тебя оставляю, – сказал Токмолда и, круто повернув лошадь, поскакал по дороге.

Вечерело. Подул резкий холодный ветер, закружилась снежная крупа. Все вокруг постепенно тонуло во мгле, и Токмолда, обеспокоенный неожиданной переменой погоды, отъехав немного, остановил лошадь.

«В такую погоду засветло до района не доберешься, – подумал он. – А ночью что можно сделать? Сразу ведь они не уберут из школы Николая Трофимовича. Скажут, пожалуй, что скоро конец четверти, надо подождать...»

Токмолда вздохнул, постоял немного среди снежного вихря, продолжая рассуждать про себя: «Потерплю... Возьмусь за дело на учительской конференции, постараюсь, если не прогнать его с позором, то хотя бы в другую школу перевести».

Токмолда повернул домой. Уже во дворе, расседлывая лошадь, он вдруг увидел, как по улице проходили Николай Трофимович и Роза Асанова. Николай Трофимович держал ее под руку. Шли они медленно и о чем-то весело разговаривали.

Неизвестный, непонятный огонь ревности вспыхнул в душе Токмолды.

– У-у-у! – заскрипел он зубами. – Вы, кажется, нашли друг, друга!

Токмолда схватил седло и вошел в дом. На кухне две его маленьких дочери спорили между собой.

– Перестаньте! – рявкнул на них Токмолда. – Замолчите сейчас же!

Девочки в испуге взглянули на отца и умолкли. Но не успел он уйти в другую комнату, как девочки снова принялись ругаться и спорить из-за старой безногой куклы.

А Токмолда уже обрушился на сына. Садык, разгоряченный, вспотевший, только что вошел с улицы и, стуча коньками, оставляя мокрый след на полу, прошел в комнату.

– Посмотри на себя, убей тебя бог! Хоть бы коньки на улице снял!

XIII

Николай Трофимович и Роза Асанова давно уже были хорошими друзьями. Сближала их не только работа. С недавних пор многие стали догадываться, что молодые люди нравятся друг другу. Все больше и больше времени они проводили вместе, делясь своими мыслями, планами и мечтами.

Бесконечные споры Николая Трофимовича с Токмолдой заставили Розу задуматься. Совсем недавно закончила она Алма-Атинский педагогический институт, и ей очень хотелось, чтобы маленький школьный коллектив, которым она, как завуч, тоже руководила, был дружным и сплоченным. Все споры, по мере возможности, Роза старалась решить на пользу дела, и, боже упаси, чтобы такие споры разрастались в большой скандал. Она решила стать посредником между Токмолдой и Николаем Трофимовичем, но конфликт между ними сгладить уговорами было невозможно. Требовалось чье-то властное вмешательство со стороны. Ho что могла сделать Роза, если Николай Трофимович больше жизни любил свое дело, вкладывал в него всю душу, в то время, как Токмолда не имел о физкультуре ни малейшего понятия? Долго думала обо всем этом Роза и однажды сказала:

– А знаете что? Все гораздо сложнее, чем мы думаем. Вы, конечно, хорошо начали, у вас хватит сил и способностей, но что-то вами упущено. Да, да, не удивляйтесь, подумайте: ведь наш народ – казахи – раньше никакого понятия о физкультуре не имел. Поэтому родители должны знать и понимать то, чему мы учим детей. Согласны? Нужно пропагандировать физкультуру и спорт среди родителей.

Николай Трофимович с большим вниманием слушал ее.

– Это очень хорошая мысль, – проговорил он. – Очень правильная мысль!

– Давайте возьмемся? – предложила Роза.

– Давайте, – обрадовался Николай Трофимович.

Найти председателя или парторга колхоза было трудно: оба они, как всегда в конце зимы, разъезжали по зимовкам, по животноводческим фермам. Роза трижды ходила в правление, и все напрасно. Обычно ее встречал главный бухгалтер колхоза – маленький человек в очках. На рукава его кителя были натянуты черные сатиновые нарукавники, он всегда сидел в переднем углу правления за двухтумбовым столом, и Роза иначе его себе не представляла, как будто и родился этот человек вместе с этим столом, в нарукавниках и в очках.

– Если дело у вас не секретное, выкладывайте! – сказал он Розе, когда она пришла в третий раз. – Я передам начальству.

– Дело, конечно, не секретное, – ответила Роза и села на стул, стоявший перед столом главбуха. – Можно и с вами посоветоваться.

Показывая всем своим видом, что он слушает, бухгалтер вскинул голову, снял очки.

– Мы хотим открыть лекторий для родителей, – сказала Роза. – Учителя будут читать лекции...

Ушками очков бухгалтер поковырял в редких кривых зубах и спросил:

– А денежный вопрос? Как решить денежный вопрос?

– Не понимаю, – ответила Роза. – Какие деньги?

– Расшифрую, – снисходительно улыбнулся бухгалтер. – Лекции относятся к категории культурно-массовой работы. Не возражаете? Так, – и он передвинул на счетах костяшку. – Средства, предусмотренные на это дело по смете истекшего года, уже истрачены. Понятно? – бухгалтер двинул вторую костяшку. – Как вам известно, на новый год счет у нас не открыт, сидим за годовым отчетом. Что же прикажете делать? Брать деньги из другой статьи? Нарушение финансовой дисциплины. Банк не позволит...

– Вы меня не поняли, – сказала Роза. – Мы будем бесплатно читать лекции! Проводить работу среди родителей – это наша обязанность. Понимаете?

– Э-э-э... Если так, тогда я ни при чем. Мне все равно, если бесплатно... Посоветуйтесь с руководством! – разочарованно произнес бухгалтер и, нацепив очки на нос, принялся рыться в ящике стола.

Роза уже хотела уйти (опять ни с чем), как в правление вошел крупный, с грубоватыми чертами лица и лукавыми теплыми глазами молодой тракторист Тлеуберды. Шапка у него, как всегда, набекрень, телогрейка – нараспашку, рубашка-шотландка расстегнута у ворота, руки – в карманах брюк.

– Привет ученым людям! – воскликнул он и протянул Розе сильную, большую руку.

– А не стыдно тебе ходить в таком виде? – вместо приветствия ответила Роза. – Да еще с девушкой хочешь здороваться!

– Виноват! – смутился Тлеуберды, поспешно застегивая пуговицы телогрейки. – Я немного с бревном повозился на улице, разгорячился...

– Вот теперь здравствуй! – сказала Роза, когда он привел себя в порядок. – Садись, поговорим... Ты ведь член комсомольского комитета колхоза?

– Э-э... Вы меня не унижайте! – лукаво усмехнулся он. – Повыше берите! Я самый генеральный секретарь комитета, – сказал он, ударив себя в грудь.

Встречаясь, они всегда разговаривали в таком шутливом тоне.

– Ох, простите, товарищ генеральный секретарь! – с улыбкой ответила Роза. – Это еще лучше, – и она рассказала о цели своего прихода.

– Идея! – воскликнул Тлеуберды. – Мне нравится такое дело.

– Тогда помоги...

– Я готов.

И вот дня через два из колхозного радиоузла полетел по всем домам необычный призыв:

– Внимание! Внимание! Слушайте: сегодня в 8 часов вечера в клубе учитель семилетней школы колхоза «Красный пограничник» Иванов прочтет лекцию на тему: «Закаляй свое здоровье!» После лекции будет показан спортивный кинофильм. Приходите без опоздания!

Наступил вечер. Пора было начинать лекцию, а людей в клуб собралось мало, да и те, что пришли, хотели смотреть кино. Лекции в ауле бывали редко и к ним не привыкли.

Но то, что в этот вечер колхозники увидели и услышали, было совсем не похоже на все виденное и слышанное раньше. Лектор не спрятался за кафедру, не стал читать по тетрадке монотонным голосом. Он встал перед людьми и вежливо поздоровался со всеми. Ему ответили неуверенно и недружно. Потом Николай Трофимович простыми словами объяснил всем тему лекции и спросил, как к этому относятся собравшиеся.

Люди не заметили, как лектор овладел их вниманием, как завязалась непринужденная дружеская беседа.

Николай Трофимович приводил интересные случай, факты, примеры. Чем больше люди увлекались его рассказом, тем сильнее сам он воодушевлялся. О чем он только не рассказывал! О пловцах на дальние дистанции, о выносливых комсомольцах, проехавших на велосипедах огромный путь от Владивостока до Москвы, о силачах, способных толстое железо свернуть, как тесто.

Люди слушали его с удивлением, вниманием и восторгом. Больше всего понравились колхозникам рассказы Николая Трофимовича об основателе русской школы бокса Харлампиеве, об известном русском силаче Иване Поддубном, о казахе Хаджи Мукане.

– Что поделаешь! – сказал в заключение Николай Трофимович. – У нас в колхозе некоторые не понимают значения физкультуры и спорта. Им кажется, что достаточно того, чтобы ребенок сидел над книгой... А верно ли это? – спросил Николай Трофимович и посмотрел на отца Мурата – Батырбая, который поспешил отвести взгляд от учителя и нагнулся, чтобы почесать колено.

Кончилась лекция. Тлеуберды спросил, есть ли вопросы? Сначала все молчали, но вот с дальнего ряда поднялась доярка Зулейха.

– Я вот хочу спросить у вас, – неуверенно проговорила она. – Среди наших казахов рассказывают про одну женщину. Будто она новорожденного теленка и утром и вечером таскала метров на сто примерно... Туда и обратно... Каждый день. Теленок рос, а она его все носила... Исполнилось ему три года, стал он взрослым бычком, а она все равно могла таскать его. Вот я и не знаю: правда это или нет?

– Где там могла? Мало ли что говорят! – послышались голоса.

– А я верю этому! – ответил Николай Трофимович. – Верю, потому что труд и тренировка все могут сделать. Вот что я вам скажу. Богатырь Саидов в детстве был худым и слабым... А поупражнялся, потренировался – и стал в цирке со львами бороться. Стал знаменитым борцом. Он мог двумя руками поднимать льва и перебрасывать его через голову. А ведь лев весит двести семьдесят килограммов! Но это еще не так много, плечом можно и потяжелее груз поднять. Например, Руссоль. Ок мог поднять целую тонну!

– Сколько? Сколько? – раздались голоса.

– Это же какой-то...

– Одну тонну не под силу даже верблюду поднять!

– А мы, наверное, и центнер не поднимем, – сказал кто-то. – В землю провалимся!

– И все-таки выносливости человека нет предела! – продолжал Николай Трофимович. – Индейцы с острова Тибуры, мексиканцы или бушмены – есть такая народность в Южной Африке, – могут догнать оленя или зайца.

– Боже мой! – воскликнул Батырбай, расстегивая тугой воротник.

– Страшное дело! – поддержали его со всех сторон, а кто-то из задних рядов крикнул:

– Скороходы! Это в сказках! Не очень ли ты увлекся, дорогой?

– Я говорю истинную правду, аксакал! – ответил Николай Трофимович. – Мексиканские индейцы часто проводят соревнования в беге по кругу... А круг – 20 километров, и пробежать его нужно двенадцать раз. Вот умножьте двенадцать на двадцать... Какое получится расстояние?

– Получится двести сорок, – выпалил главбух колхоза, сидящий в первом ряду.

– Вот! – сказал Николай Трофимович. – Представляете, какое это расстояние? Любая лошадь не выдержит! А для мексиканских индейцев это – привычное дело. Поэтому-то они гоняются за оленями и зайцами... Животные валятся от усталости, от изнеможения...

Как вода, прорвавшаяся сквозь плотину, обрушился на Николая Трофимовича поток вопросов.

Когда на все было отвечено, Тлеуберды встал с места, чтобы от имени колхозников-родителей поблагодарить Николая Трофимовича за интересную лекцию.

– Товарищи...

– У меня небольшой вопрос, – перебил его старый Батырбай.

– Пожалуйста. Спрашивайте, Батыке, – ответил Тлеуберды.

– Сынок много тут интересного нам рассказал, – промолвил Батырбай. – Еще на одно темное пятно светлый луч упал, глаза наши открылись. Я не спорю. Но он, между прочим, и про родителей упомянул. Мол, не понимают они физкультуры этой, пугаются ее. Это верно. Я вот один из таких родителей. Если это – мое невежество, извиняюсь, дорогой. Только игра в драку мне все-таки не нравится, за остальное – спасибо большое... Хорошо, если дети будут здоровыми, смелыми, сильными... А драка... Не надо драки!

Батырбай шумно вздохнул и умолк, забыв о «небольшом вопросе», который хотел задать Николаю Трофимовичу. Честно говоря, поднимаясь со стула, Батырбай собирался при всех разругать учителя за то, что он научил мальчишек разбивать друг другу носы. Но этого как-то не получилось: он не мог вспомнить и двух сердитых слов.

Видно, рассказы Николая Трофимовича подействовали и на старого Батырбая.