Текст книги "Кровоточащая чаша (ЛП)"

Автор книги: Бен Каунтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Со стен проклюнулся ответный огонь, волна вспышек, которая была отдаленными очередями из ручного оружия, автопушек и лазганов.

– Двенадцатый Дивизион поможет нам на дальних дистанциях, – заговорил Кайто по внутренней связи, его голос прерывался приближающимися разрывами.

– Ясно, сэр.

Дивизион Двенадцать был в нескольких сотнях метров слева и состоял из двух танков «Леман Русс» с лазпушками на спонсонах и истребителя танков «Завоеватель», функционируя как единственный источник противотанковой огневой мощи посреди линии пехоты.

Сеншини развернул прицел на шарнире и поймал в видоискатель изображение «Завоевателя» Шестого Дивизиона, выпустившего трассирующий снаряд в сторону стен. Тот рухнул с небольшим недолетом в багровом цветке разрыва.

– Дивизион Двенадцать, это стрелок Шестого Дивизиона, – произнес Сеншини в примитивный полевой вокс танка. – Целеуказание получено. Оставайтесь на рубеже в три сотни метров до дистанции стрельбы из бластпушки.

– Шестой Дивизион, это Дивизионное Командование, – донесся голос из подразделения артиллерийского командования, расположившего в командирской «Саламандре» в нескольких сотнях метров позади. – Ближняя дистанция ваша, продвигайтесь вперед для совместной атаки.

– Так точно, сэр. Шестой Дивизион, конец связи. – Кайто переключил вокс. – Танако, вперед. Мы должны быть готовы стрелять одновременно с «Завоевателями».

– Будем надеяться, что некоторые из этих пешедралов поспеет за нами. – мрачно произнес Танако, прибавляя газу.

Джоурианцы впереди будут первой волной, осадившей стены. Сеншини доводилось слышать, что подобная вещь являлась большой честью для многих солдат, но также он знал, что в Гвардии хватает психов.

Тонкая темная линия джоурианцев подползала все ближе к городским окраинам под усиливающимся огнем со стен, и под прикрытием последующих залпов артиллерии. Где-то на другом конце города XXIII-й Стратикский занимался тем же самым, бывшие гангстеры, а ныне призывники спешили вцепиться мертвой хваткой в обороняющихся в кровавом ближнем бою, в искусстве которого они преуспели. А внутри города защитники будут оборонять стены даже ценой своих жизней, а затем восстанут из мертвых, если в них останется достаточно плоти.

Двести метров. Сеншини уже мог рассмотреть отдаленно напоминающие людей фигуры, частью лишенные конечностей или даже голов, многие нянчат награбленное со складов Сил правопорядка оружие, остальные просто шаркают вдоль раздробленной каменной кладки. Покрытые мрамором крыши были навалены по краям, образуя завалы, нагромождения из рухнувших участков колонн образовывали мощные препятствия. Все, что было сбиты при предыдущих бомбардировках, стаскивалось на окраины города и скирдовалось в коварные отвесные склоны из измельченного мрамора и кирпича, с огневыми точками наверху, чтобы выкашивать бойцом ружейным огнем, пока они будут взбираться наверх.

Сто метров.

Выстрелы из ручного оружия вспахивали землю вокруг солдат – джоурианцы прекрасно понимали бесплодность попыток ввязаться в перестрелку на такой дистанции, но один или двое из них все же упали, стальной дождь срубил их в движении. Пара зарядов отскочили от корпуса «Палача», звонкие стальные щелчки на фоне монотонного рева двигателя и хруста, пока траки перемалывали останки жертв предыдущего штурма. В грязи под ними были мертвые люди, элизианцы и бойцы из подразделения Сил правопорядка, вперемешку с узловатыми конечностями септиамцев, вместе с оружием и снаряжением, которое выпустили мертвые руки. Что бы ни случилось, вскоре здесь появится еще один слой из джоурианских мертвецов. Пятьдесят метров.

Если бы это был обычный город, Флот сравнял бы его с землей с орбиты. Но предыдущий опыт с последователями Тетуракта показал, что это всего лишь предоставит им множество пригодных для укрытия нор, из которых вновь восстанут мертвяки. Поэтому работу требовалось выполнить старомодным способом, пехотинцы пройдутся штыками по всем предателям и затем сожгут останки.

Сеншини с трудом различал выкрики полевых офицеров, которые выравнивали цепи своих отделений и взводов в соответствии с предписанными точками наступления на позиции защитников. Некоторые попытаются вскарабкаться по вертикальным мраморным настилам крыш с помощью канатов, и альпинистское снаряжение свисало с их плеч. Остальным придется пробивать себе дорогу по наклонным откосам. Отряды саперов будут проникнуть сквозь стены или под ними, их задача считалась наиболее опасной из всех.

В нижнем углу прицельной сетки виднелось расстояние. Сеншини знал, что они были достаточно близко. Еще секунду он позволил «Палачу» свободно катиться, добавляя еще несколько метров стены к зоне поражения бластпушки.

– Стрелок Шестого Дивизиона, на дистанции выстрела, – доложил Сеншини.

– Это командир Дивизиона Шесть, – повторил в вокс Кайто. – Готовы открыть огонь.

– Шестой Дивизион, огонь, – пришел ответ командования.

– Пли! – рявкнул Кайто и Сеншини рванул рычаг стрельбы вниз.

Сетку наполнил свет, текущий сверху и сзади, когда катушки опустошили свои мощные заряды через ствол бластпушки. Энергия была собрана в компактный разряд жидкой и раскаленной добела перегретой плазмы, которую с чудовищной силой выплюнуло по направлению стены колоннадной секции, видимой в видоискателе Сеншини.

Массивные навершия колонн опрокинулись, образуя оползень из разбитого камня, куски скатились в грязь у основания стены, выбивая огромные полумесяцы нечистот. Жидкая плазма разорвалась штормом смертоносных сгустков, просачивающихся сквозь щели между камнями. Люди в беспорядке кувыркались с разрушенной стены, тела разрывались или растворялись, когда их настигала плазма. Снаряды от других соседних дивизионов и дальнобойных танков позади впечатались в камень, расщепляя мрамор и заставляя еще больше участков колонн рушиться в грязь.

Солдаты по обе стороны прибавили ходу, другие отделения замедлялись, чтобы прикрыть наступающие части. Огонь лазганов стегнул по стенам, подразделения тяжелого вооружения выпустили осколочные ракеты, а мортиры наполнили воздух над зубцами стен шрапнелью от боеприпасов с воздушным подрывом.

Чтобы прийти в себя, противнику потребовалось всего несколько мгновений. Завалы из колонн были разбиты, но не пробиты полностью. Сеншини видел сотни и сотни одетых в лохмотья маленьких темных фигурок, подобно насекомым кишащим под содранной корой дерева.

Катушки позади Сеншини трещали, перезаряжаясь, а траки согласно стонали, когда Танако бросил танк через перепаханную землю под стенами, следуя за отрядами, спешащими укрыться от ведущегося по ним сверху огня из автоганов и лазганов за упавшей кладкой. Заряды отскакивали от лобовой брони «Палача», и осколки искрились и рикошетили в отделении для экипажа.

Танако процедил древнее джоурианское проклятие, крошечные огоньки лизнули воздух из его панели управления. Холодный химический запах заполнил отсек, когда Кайто затушил огонь ручным огнетушителем.

Сеншини наблюдал, как ожесточенный вихрь схватки зародился посреди упавших камней разрушенной стены. У врага было численное превосходство, сотни оборванных мужчин и женщин с одутловатого цвета кожей карабкались через глыбы и прятались среди трещин, но каждый джоурианец обладал большей огневой мощью и был лучше дисциплинирован, чем его противоположность в городе. Офицеры организовывали стрелковые рубежи, чтобы поддерживать бойцов, продвигающихся вглубь мусорных груд. Штурмовые команды забрасывали взрывные заряды в группы противника, перед тем как бросаться в штыковую, присоединяясь к жестокой, бурлящей сумятице рукопашной, нарастающей у основания стен.

Древний как мир способ. Вне зависимости от того, что способны состряпать Механикус или послать на орбиту Флот, когда дело доходит до этого момента, тебе требуется штык и сила духа, чтобы выиграть войну. На кратчайший миг Сеншини желал оказаться там, внизу, в самой гуще сражения, с лазганом в руках – но он видел, как спотыкаются лишившиеся конечностей или теряющие внутренности солдаты, и он знал, что ему следует быть признательным за то, что несколько слоев брони отделяют его и огневые залпы, просеивающие джоурианцев.

– Это Дивизионное Командование, – протрещал вокс. – Требуется визуальное подтверждение местонахождения Двадцатого Дивизиона.

– Двадцатого? – переспросил Кайто. – Это Шестой Дивизион, их не должно быть на передовой так скоро.

– Связь с Двадцатым Дивизионом потеряна. Докладывайте о визуальном контакте, нам нужно, чтобы они начали развертывание под стенами.

Это было лишено смысла. Дивизион Двадцать быть подразделением тылового эшелона и состоял из трех разоруженных транспортников «Химера» с экипажами, состоящими из офицеров медицинского корпуса. Они доберутся до линии фронта, когда первая волна атакующих ворвется внутрь, подбирая раненных и оттаскивая их назад к полевым медпунктам позади джоурианских линий. Сеншини не хотел даже думать о том, что будет твориться на уме у штурмующих, если они узнают, что их единственная надежда на хоть какую-то немедленную медицинскую помощь потерялась где-то в арьергарде.

– Стрелок! Орудийная платформа, тридцать градусов вверх!

Сеншини повернул рычаг вертикального контроля и видоискатель рванулся высь, фиксируя опасный участок стены, где несколько солдат противника заряжали снаряды в полевую пушку, которая палила практически в упор по джоурианцам, дерущимся за возможность обосноваться среди обломков внизу. Сеншини прикинул дистанцию, скорректировал её на пару метров и выстрелил. Плазма с ревом разрядилась и опорный пункт испарился в рвущемся пузыре взрыва.

Бронесилы присоединялись к «Палачу», «Уничтожитель», чтобы и дальше разбивать стены и «Экстерминатор» со сдвоенными автопушками, рявкающими скороговоркой, посылая волну осколков посреди врага, карабкающегося вниз по осыпающемуся склону. Пара «Химер» пронеслась мимо, взбивая траками фонтанчики грязи, а сверху проревела «Валькирия», десантный отсек набит штурмовиками, готовыми в полной мере использовать полный прорыв дальше по периметру стены.

– Чтоб меня разорвало! – вдруг прохрипел снизу Танако. – Это Двадцатый Дивизион!

Сеншини опустил прицельное приспособление вниз, и разглядел кормовую часть «Химеры», которая перла прямо в сторону стены, символ посоха-и-змеи медицинского корпуса нарисован на тыловой рампе. Третья «Химера», с той же символикой, пронеслась мимо секундой спустя, её водитель безжалостно насиловал двигатель и коробку передач, пока она переваливала через гребень снарядной воронки.

– Полный вперед, Танако, – распорядился Кайто. – Сеншини, огонь на прикрытие, их прижимают. И доложи командованию, что Двадцатый Дивизион обнаружен.

«Палач» пополз дальше. Вонь перезаряжающихся катушек окружила Сеншини, и он чувствовал, как жирная сажа коркой покрывает его лицо и руки. Обзорную бойницу немилосердно качнуло и он краем глаза увидел, как верхний люк ближайшей «Химеры» Двадцатого Дивизиона распахнулся.

Из него вырвался огонь крупнокалиберного оружия. Сеншини заметил, как темные фигуры катятся вниз по скату из щебня. Плотность огня была чудовищной и подавляющей, прорезаясь сквозь септиамцев на склоне. Но стрельба была также и точной, Сеншини видел, как падают мятежники. Никакой лазган не мог разорвать человека пополам подобным образом, даже хеллганы гвардейской элиты.

– Это не медкорпус, – прошептал Сеншини, больше самому себе.

«Палач» уже был в радиусе прямого огня из ручного оружия со стен, и выстрелы громко звенели на верхних пластинах, выбивая куски брони из корпуса. Сеншини мельком рассмотрел ближайших врагов, нашедших убежище под прикрытием участков рухнувших колонн, пока они обменивались выстрелами с джоурианцами – одеты в рваньё, кожа бледная и порванная, покрытые старыми открытыми ранами, которые не кровоточили. Он видел лохмотья украшений и униформы Сил правопорядка. Непроницаемо серые глаза брали солдат на прицел. Руки с отсутствующими пальцами сжимали охотничьи ружья и трофейные лазганы элизианцев.

Каждый мертвец вновь был на ногах, и сражался – весь Септиам-Сити и половина полка жестоко убитых элизианцев, потерянные патрули джоурианцев, рабочие с сожженных теперь полей огнедушца. Командиры ожидали, что лишь часть обитателей города будет поджидать наступающих на стенах. Теперь же Сеншини мог видеть тысячи из них, мощным потоком хлынувшие навстречу атакующим джоурианцам, словно красные муравьи из своего гнезда.

Шторм лазерного огня между упавшими блоками был подобен горящим красным стежкам. Выстрелы лазпушек прочертили воздух со стороны приближающихся джоурианских бронесил и взрывы испещрили каменистый склон там, куда попали бомбы мортир и противотанковые снаряды.

«Палач» рывком остановился. Сеншини нацелил еще один выстрел, выждал, чтобы проверить, зарядились ли катушки, и послал заряд бластпушки рваться в гуще септиамцев, столпившихся за укрытием из раздробленного мраморного блока. Два отделения джоурианцев, более не прижатые вражеским огнем, рванулись вперед через дождь падающих обломков.

«Химеры» Двадцатого Дивизиона затормозили в грязевом месиве. Верхние люки и задние рампы раскрылись и их обитатели выпрыгнули наружу, стволы их оружие вспыхивали огнем.

– Похоже, у нас тут мальчики славы, – проворчал Сеншини. – Видимо, они передали Двадцатый Дивизион штурмовикам.

Но это не были штурмовики, осознал Сеншини. Мощные фигуры, гораздо крупнее человеческих, и за те несколько секунд, перед тем как сажа и летящие комья грязи не превратили их в темно-серую неразличимую массу, он разглядел, что они носили фиолетовое, а не тусклую униформу джоурианцев.

– Охренеть, – выдохнул Сеншини. – Десантники.

Кайто раскрыл обзорный люк и осмелился высунуть голову наружу, в наполненный шрапнелью воздух. Он извлек полевой бинокль из-под полы своего пальто. Сеншини был уверен, что услышал возгласы одобрения со стороны атакующих джоурианцев даже сквозь какофонию ружейного огня, когда космические десантники ворвались на поле боя позади них. Каждому гвардейцу доводилось слышать об Адептус Астартес, а некоторые даже утверждали, что видели их в деле, сверхлюди, способные как молния ударить в самое сердце врага, они носили громоздкие силовые доспехи и обладали лучшим оружием, которое мог предоставить Империум. Проповедники превозносили их как образцы совершенства человеческой расы. Дети распространяли рассказы об их героических свершениях. Они украшали миллионы застекленных окон и скульптурных фриз в храмах и базиликах по всему Империуму, и теперь они были здесь, на Септиам Тор.

После непостижимо долгих пары секунд Кайто плюхнулся обратно в танк. – Лады. Командование прислало нам немного десантников. Это первый и последний раз, когда мы увидим этих засранцев, так что мы сокращаем расстояние и прикрываем их. Если пролом сможет пасть, то именно они возьмут его. Танако, как можно ближе. Сеншини, мне нужен залп по верхней части стены, чтобы ублюдкам наверху было некуда деваться. Огонь по готовности, залп!

«Палач» с грохотом въехал под тень стен, пробираясь между упавшими участками колоннады и с хрустом перемалывая тела участников штурма, направляясь в бурю у пролома, где космодесантники создавали новую разновидность адского пекла для септиамцев.

Джоурианцы собирались отовсюду, следуя за «Палачом» в огненный шторм, офицеры орали своим людям следовать в арьергарде десантников. Сеншини засек, как в самом уязвимом месте бреши скапливалась основная масса септиамцев, отброшенная назад обновленной яростью штурма.

Он выстрелил из бластпушки и плазма словно изверглась из-под груды щебенки. Десантники уже карабкались по горящему склону, их болтганы прошивали толпы септиамцев, и Сеншини понял, что битва за город началась.

Вокруг царил холод. Фаддей не чувствовал ни рук, ни ступней. На один ужасный момент он решил, что потерял их от леденящего укуса вакуума или осколков, летящих от разрушенного собора, но затем колючая, электрическая боль пронзила нервы его рук и ног, и он осознал, что все еще цел.

Он постарался напрячь те мышцы, которые ощущал, ожидая, что вспышка боли подтвердит наличие сломанной конечности или разорванного органа. Он не смог обнаружить каких-либо очевидных увечий, но он был зажат. Инквизитор решил, что, по всей видимости, находится в лежачем положении, но не смог ни сесть, ни повернуть голову. И, хотя окоченение от холода не давало ему удостовериться в полной мере, казалось, что его руки заключены в нечто, что не давало ему даже пошевелить пальцами.

Фаддей обонял запах химикатов. Консерванты, дизенфектанты, вещество, которое пахло ржавчиной и металлом, словно что-то, извлеченное из крови. Чрезвычайно чистое и стерильное.

Поначалу он подумал, что вокруг не слышно ни звука – но постепенно он вычленил слои неясного шума, флуоресцирующее жужжание, слабое неритмичное тиканье и поскребывание от какого-то механизма рядом с его головой, тихая капель жидкости.

В конце концов, инквизитор постарался раскрыть глаза. Росчерк света опалил его сетчатку, и зрение вернулось лишь через несколько минут – по всей видимости, он какое-то время находился без сознания, и его глаза с трудом смогли приспособиться к свету. Ему показалось, что он таращиться в область прямого свечения, пока мало-помалу пара плоских ламп накаливания не вычленилась посредине окрашенного в белое потолка.

Стены также были белыми. Пол из полированного металла с канавками, ведущими к центральному дренажному стоку, чтобы смывать нежелательные жидкости – одно это уже сказало Фаддею, что он находится в медицинском учреждении. Машина у его головы была медсервитором, биологический мозг где-то внутри его хромированного корпуса управлял спицам, торчащим из передней панели выписывать показания жизнедеятельности Фаддея на длинную полосу пергамента, которая тянулась с закрепленной в механизме катушки. Несколько цилиндров были укреплены на одной из стен, тонкие прозрачные трубки подпитывали странно окрашенной жидкостью закрывающие его руки и запястья перчатки. Перчатки являлись хитроумными медицинскими приспособлениями, которые сохраняли вены на его руках и предплечьях открытыми, позволяя медикаментам течь по ним. Боли, которые он ощущал, были вызваны периодическими тестами плотно прижатых к его коже нейросенсоров, которые периодически раздражали болевые окончания, дабы убедиться, что его нервная система все еще функционирует.

Фаддей прислушался внимательней. За слабым бренчанием освещения и щелканьем медицинских механизмов слышалось отдаленное громыхание, подобное громовым раскатам на горизонте. Двигатели – следовательно, он был на комическом корабле. Это имело смысл, поскольку последним местом, о пребывании в котором у него сохранились воспоминания, был космос.

Слабый звон раздался, когда свет на машине, снимающей показатели жизненной активности, моргнул в ответ на пробуждение Фаддея. Спустя несколько минут единственная неприметная дверь комнаты отъехала в сторону, и внутрь вошел Лорд-инквизитор Колго.

Без своей церемониальной брони Колго выглядел слабым и сморщенным. Он носил бесформенный черный балахон, словно следуя монашеским привычкам, а нейро-интерфейсы его на затылке, куда обычно подключался доспех, были красными и воспаленными. Для кого-нибудь другого он просто показался бы еще одним стариком – но Фаддей видел властность, которую Колго по-прежнему нес в себе, несомненное качество, которое заставляло даже его коллег-инквизиторов без колебаний признавать его руководство.

Колго придвинул хромированное кресло поближе к кровати и уселся рядом.

– Ты самый упертый из всех, кого я знаю, Фаддей, – протянул он. – Признаюсь, мы не предвидели, что ты зайдешь так далеко.

В его голосе прозвучала легкая нотка заинтересованности.

– Еретикус поставило передо мной задачу, – ответил Фаддей, слова отдавались болью и раздирали его пересохшую глотку. – Любой инквизитор сделал бы то же самое.

Колго покачал головой, практически с грустью. – Нас подвела одновременно недооценка и переоценка твоих способностей, Фаддей. Недооценка, поскольку мы считали твои навыки еще не развиты достаточно хорошо для того, чтобы позволить тебе обложить Испивающих Душу так плотно, как ты смог. Переоценка же, потому что мы решили, что в тебе быстрее разовьется чувство ответственности за последствия твоей деятельности. Инквизитору прощается практически все, но Фаддей, во имя Трона – Фарос? И это после того, как я рассказал тебе, насколько деликатной является ситуация с Механикус. Проклятое место рвануло всего семьдесят два часа назад, но боевой флот суб-сектора Аггарендон уже потерял три корабля из-за отзыва техно-жрецов. Подразделения Ординатус на Каллиаргане и Вогеле практически готовы замолчать. Механикус убеждены, что Тетуракту каким-то образом удалось пробраться на Фарос, и присутствие техно-гвардии там было утроено.

– У вас свои цели, Колго, а у меня – мои.

– Ах, да. Испивающие Душу. Вероятно, тебе известно, почему именно тебе было поручено выслеживать их.

– Потому, что я могу сделать это. И потому, что я работаю не так, как Цур.

Колго потянулся к машине контроля жизнедеятельности и внес какое-то изменение. Медперчатки вокруг рук Фаддея с треском раскрылись и за этим последовали несколько булавочных уколов боли, когда сенсоры и иглы втянулись обратно. Тепло вернулось в тело Фаддея и он почувствовал, что вновь способен передвигаться – он напряг свои пальцы и руки, и медленно принял сидячее положение. Он ощущал себя уставшим и разбитым, но боли было не больше, чем должно было быть.

– Мы выбрали тебя, Фаддей, – продолжил Колго, с непрощающим блеском в глазах, – потому, что мы знали, что ты потерпишь неудачу. Мы знали, что ты будешь сохранять дистанцию, вися на хвосте у Испивающих Душу и собирать информацию, не нанося реального удара. Ты наблюдатель, Фаддей, слухач. Хороший, надо отдать тебе должное. Но не победитель.

– Вы не хотели, чтобы их остановили.

– Напротив. Я и внутренний круг Ордо Еретикус рассматриваем Испивающих Душу как смертельную опасность и в наши намерения входит загнать их в угол и уничтожить. Просто, это не должно произойти сейчас. Подумай над этим, Фаддей. По нашим расчетам, Орден Испивающих Душу находится примерно между половиной и тремя четвертями своей полной силы, без единого шанса на подкрепления. В результате мы получаем в лучшем случае семьсот пятьдесят космодесантников, с горсткой уцелевших слуг Ордена, если доверять свидетельствам с их разбитой флотилии. Штат моего собственного поместья превосходит эту цифру более, чем в три раза. Штурмовики, находящиеся под моим непосредственным командованием, десятикратно превосходят изменников численно. Космические Десантники из церемоний наших проповедников могут самостоятельно разбивать целые армии, но в реальности все сильно отличается. Без поддержки остальных Имперских сил, или орд культистов, или отщепенцев, или легионов демонов, они одиноки и уязвимы. Нет никакого смысла быть наконечником копья, если отсутствуют древко и рука, направляющая тебя в цель, и помогающая тебе. Испивающие Душу опасны, но по сравнению с кем-то вроде Тетуракта, они лишь мелкие мошки. А я боюсь, по галактике разбросано множество существ наподобие Тетуракта.

– Поэтому вы и послали меня за ними, что десантники несущественны.

– И опять ты не прав, Фаддей. Они могут стать очень важны. Не взирая на правду, Космические Десантники – это легенда. Десантники-предатели – это ночной кошмар. Есть что-то неизбывно еретическое в самой идее, так что это несет в себе гораздо большую силу, нежели сами десантники.

Фаддей должен был почувствовать себя преданным и использованным. Но он не ощущал ничего особенного – просто свою ничтожность, словно крохотное колесико в гигантском механизме. Это было странное, иссушающее чувство, как будто его кровь высосали и заменили прахом. Всю свою жизнь он работал на Инквизицию, сражаясь против просторов галактики в попытке что-то изменить. Но теперь, когда рядом сидел Лорд-инквизитор Колго, и объяснял ему, что он был всего лишь пешкой в игре своих повелителей, галактика казалась обширнее, чем когда-либо.

– Они – это оружие, – пробормотал Фаддей усталым голосом. – Политическое оружие.

Колго усмехнулся, практически по-отцовски. – Я знал, что ты, в конечном счете, догадаешься. Меня удивило только то, что тебе понадобилось так много времени. Испивающие Душу – это политический капитал, противника с символической силой Ордена предателей не следует стирать с лица Империума походя. Будет время, когда Ордо Еретикус придется отстаивать свои привилегии перед остальным Империумом, поскольку он точно также дает пристанище врагам, таким как еретики и чужие. Когда такое случается, нам нужна мощь подобных символов, дабы подтвердить нашу необходимость в глазах низших из слуг Императора. Испивающих Душу следует раздавить в тот момент, когда это принесет нам наибольшую выгоду, и когда это время настанет, мы отправим в дело большие и лучшие умы, нежели твой.

– Я понял, – отозвался Фаддей. – Ожидается, что я стану выслеживать Испивающих Душу, но не стану предпринимать активных действий до вашего приказа.

– Пройдет еще много времени, прежде чем ты действительно осознаешь это, – Колго поднялся, и, словно по команде, пара сервиторов-лакеев вкатилась внутрь, их низкие тела ощетинились длинными, тонкими манипуляторами, которые сжимали простой кожаный комбинезон и бронеплащ дознавателя.

– Тебя доставят обратно в крепость на Кайтаране и дадут новое назначение. Нам нужны разумные люди вроде тебя в зоне боевых действий. Путешествие займет порядка трех недель – боюсь, я смогу предложить только такую одежду и немного комфорта, поскольку я избегаю роскоши на корабле.

– Информация, которую я собрал. Она была на инфопланшете в кармане моего скафандра ВС. Она у вас?

– Из твоей одежды ничего не уцелело. Только твое оружие оказалось достаточно крепким, чтобы сохраниться. Прекрасная вещица, должен заметить, особенно боеприпасы. Сейчас оно в моей оружейной.

– Неважно, – поблагодарил Фаддей, рассчитывая, что Колго не сможет определить лживость его слов. – Там не было ничего ценного.

Впрочем, в какой-то степени это было правдой. Фаддей запомнил лишь два имени из той горы данных, что он добыл, но они были самыми интересными из всего. Первое было Карлу Гриен, магос биологис, который являлся единственным выжившим адептом, трудившимся в некой изолированной генетической лаборатории. Вторым было название самого комплекса – Стратикс Луминае.

Септиам-Сити пылал. Артиллерия гаталаморианцев забросала зажигательными снарядами места предположительного скопления обороняющихся – район дворца, здания сената, казармы подразделения сил правопорядка – и бушующие огненные штормы поглотили легковоспламеняемые хибары, ютившиеся на фоне некогда величественных городских строений. Но гораздо большую опасность представляли пожары, пущенные самими защитниками. Им не требовалось дышать, в отличие от обычных людей, поэтому неустойчивые груды чумных мертвецов были подожжены, чтобы наполнить улицы жирным вонючим дымом. Боеприпасы и топливные резервуары были подготовлены к подрыву, и первые подразделения XXIII-го Стратикского, проломившиеся через оборону на севере, оказались в аду из мин-ловушек и горящих обломков. Джоурианцы ворвались через южные кварталы, которые состояли из более просторных садов и таунхаусов среднего класса Септиам Тор, поэтому они продвинулись быстрее и глубже после захвата брешей в стене.

Их возглавляли неожиданные союзники, космодесантники, прибывшие к крупнейшему пролому в критический момент и вонзившиеся в защитников как кинжал. Немногие джоурианцы интересовались, какая судьба постигла экипажи и врачей Двадцатого Дивизиона – все, что они видели, были воины в фиолетовой броне, наголову выше любого из гвардейцев, которые рвались вперед с безумной скоростью и, казалось, испытывали отчаянное желание встретиться с противником лицом к лицу.

XXIII-й Стратикский оказался затянутым в болото раскинувшихся по северной половине города жилищ. Дома мертвых сборщиков огнедушца превратились в поле боя, где приходилось сражаться за каждую комнату, а зарывшиеся в землю орудийные расчеты выкашивали стратикских солдат на перекрестках и на открытой местности, где мины на растяжках тормозили штурмующих на достаточное время, чтобы септиамцы смогли контратаковать.

Но все бойцы XXIII-го Стратикского провели детство в прогнившем подулье своего потерянного родного мира, и гораздо больше любили драться с помощью штыка и коварства, нежели в честном бою. Для многих из них это стало словно возвращением домой, и стратиксцы медленно и яростно выпускали кровь септиамцам, вытягивая все больше и больше противников с юга города в мясорубку смертельной зоны. Большинство из их офицеров погибли – но они в основном были чужаками, приставленных Гвардией, чтобы держать дикарей в узде, а стратиксцы бились в этом сражении самостоятельно гораздо эффективнее.

Джоурианцы набрали приличную скорость по направлению к району дворца, который образовывал изящное мраморное ядро города перед тем, как смерть и болезнь превратили его в склеп – насмешку над былым великолепием. Величественные здания, лишившиеся своих крыш, формировали каньоны с отвесными стенами из бесценного мрамора, часто увенчанные украшениями, по-прежнему грациозно свисающими вдоль опаленного камня. Танки ползли по самым широким улицам и залпами сшибали со стен плохо дисциплинированных септиамских снайперов.

Ожесточенная рукопашная завязалась между несколькими взводами джоурианцев и окровавленной свитой извращенной септиамской знати в буйных зарослях ботанических садов виллы сенатора. Помещик охотился на джоурианцев с помощью инкрустированного серебром гроксобойного ружья, зажатого в гниющих руках, пока солдаты продирались сквозь крошечный участок местности с мира смерти. Один из городских форумов стал жизненно важной целью для продвижения бронированного кулака по направлению к зданию сената, и гвардейцы сражались практически нос к носу с тысячами септиамцев за пространство едва ли достигающее сотни метров в ширину. Танки «Леман Русс» образовали передвижные опорные пункты для удержания дворов и садов, пока джоурианские взводы перепрыгивали от одной разрушенной резиденции к другой. Раненные тонули в изукрашенных орнаментом бассейнах. Снаряды разрывались в воздухе над скоплениями деревьев в городских парках и убивали дюжины осколками экзотического твердого дерева.

А в авангарде замедляющейся лавины джоурианцев были космодесантники, атакующие лабиринты усадеб с ревущими болтерами наперевес и с рассыпающими искры при попадании по камням цепными мечами, выдавливающие толпы живых мертвецов под огонь джоурианцев и берущие опорные пункты, занимаемые затем движущимися следом гвардейцами.