Текст книги "Кровоточащая чаша (ЛП)"

Автор книги: Бен Каунтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Персонал Оффицио Медикае, расквартированный в крепости на Кайтаране, был подчинен Инквизиции в вопросе изучения различных видов чумы, распространяющихся всюду везде, куда бы Тетуракт не устремил свой пристальный взгляд. Фаддей затребовал помощь команды патологоанатомов Медикае, состоящей из двух санитаров и адепта Адептус Механикус Биологис. Эта троица ожидала прибытия Фаддея и Пилигрима в маленькой прозекторской, безликие санитары замерли, как будто готовые внимать каждому его слову. Адепт – коренастая женщина средних лет с очень серьезным лицом, одетая в белый лабораторный костюм – стояла с согнутыми руками в голове плиты из полированного гранита, служившей здесь операционным столом. На плите, словно подношение на алтаре у какого-то языческого божества, лежала потрепанная голова космодесантника.

– Я приношу свои извинения за задержку, инквизитор, – сказала адепт прерывистым, строгим тоном. – Нужно было убедиться, что данный экземпляр полностью осмотрен и подвергнут карантину.

– Я понимаю, адепт. Мы можем начинать?

– Конечно. Экземпляр является черепом гуманоида мужского пола, больше естественного размера, частично затянут кожным покровом, рассеченным в области axis vertebra…

Фаддей наблюдал за тем, как санитары достали скальпели и хирургические щипцы из расположенных вдоль плиты лотков для инструментов, и начали срезать сгнившую кожу с черепа. Адепт перечисляла первые результаты вскрытия, подтверждающие, что голова принадлежала космодесантнику, причем ветерану, судя по серебряному штифту за долгую службу в его лбу. Кости лица и черепа были покрыты старыми шрамами от огнестрельных ран и клинков, а пулевое отверстие, вырвавшее осколок из лба, появилось уже после смерти. Адепт приказала санитарам зафиксировать извлеченные имплантированные органы: ухо Лимана – улучшение среднего и внутреннего уха, дающее десантнику более острый слух и превосходную координацию. Окулоб – орган, находящийся между глазами, и усиливающий зрение. Остатки гено-семени в глотке – священный орган, который контролировал все остальные улучшения десантника и поддерживал его метаболизм.

– Состояние экземпляра наводит на мысль об ускоренном разложении, за которым последовало прекращение естественного распада, сходное с состоянием других образцов, доставленных с миров внутри спорных систем вокруг Стратикса.

Санитар развернул голову набок и начал удалять челюсть. Он старался сломать усиленную кость вокруг сустава. Челюсть со щелчком поддалась, и оттуда фонтаном плеснула на халат санитара тонкая струя блестящей жидкости. Санитар заорал, когда жидкость прожгла халат и попала на грудь. Его товарищ сбил его с ног, и начал отдирать горящие одежды, пока слезоточивый кислотный запах наполнил комнату и серый дым кругами стал подниматься вверх. Адепт вытащила комплект первой помощи из ящика на одной из стен лазарета, и начала трудиться над санитаром, обмывая шипящие раны с помощью щелочного раствора, пока кислота не въелось в легкие.

– Инквизитор, вы должны уйти, – распорядилась адепт, натягивая полевой комбинезон из комплекта неотложной помощи. – У нас здесь вероятность заражения.

– Нет никакого заражения, – заявил Пиолигрим, его высокий голос прорезался через шум судорожных вдохов задыхающегося санитара. – Кислота слабой концентрации, предназначена лишь для ослепления, так что ваш человек выживет. Ее производит железа Бетчера.

– Невозможно, – одернул его Фаддей, глядя на след зеленой жидкости, размазанный по гранитной поверхности. – Испивающие Душу являются Орденом-наследником Легиона Имперских Кулаков. Гено-семя Кулаков никогда не культивировало железу Бетчера, это был просто атрофировавшийся орган.

– Совершенно верно, – согласился Пилигрим, дотянувшись забинтованной ладонью до вскрытой головы. Он выщипнул лоскут узловатой плоти, гено-семя, из глотки. – Извращено, – сказал он, сжимая его. Семя было крапчатым и бесцветным. – Испивающие Душу несут на себе позорное пятно мутации. Самую страшную мутацию из всех, ибо само гено-семя вырождается, и имплантированные в них органы изменяются.

– Мутация, – повторил Фаддей.

Уцелевшие в бойне в Доме Дженассис докладывали о чудовищном создании, возглавлявшем Испивающих Душу, с лапами, как у гигантского паука и обширными псионическими возможностями. Он скептически отнесся к этим разговорам, но теперь уже не мог с такой легкостью от них отмахнуться. Испивающие душу были мутантами, и, поскольку их гено-семя поражено, они скатятся по наклонной дорожке очень быстро.

Поэтому они и в отчаянии. А отчаяние порождает грубые ошибки. Каковы бы ни были их планы, Испивающие Душу все быстрее и быстрее движутся в сторону того состояния, когда они потеряют всякое сходство с человеческой расой.

Фаддей всегда знал, что у его терпения есть свои границы. Но теперь время стало давить на него еще сильнее. Оно кончалось у всех.

И Фаддею не с чего было начать. Но след был жизненно необходим.

Он в спешке покинул лазарет, мчась по холодным каменные коридоры крепости в свои покои. Он слышал, как Пилигрим идет за ним по пятам, но потерял странное существо к тому времени, как достиг комнаты. Он вновь рывком распахнул сундук и извлек другую улику. То, что он посчитал бесполезным, когда Сестра Эскарион передала ему это – тонкий медный лист с выгравированными на нем именами сотен адептов, адептов, служивших в форпосте Улья Квинтус несколько последних десятилетий. Здесь мелким аккуратным шрифтом были выбиты сотни имен, от надсмотрщиков за слугами и сервиторных инженеров до групп старших адептов, которые командовали форпостом.

Пилигрим возник в дверном проеме. – Инквизитор? Вы что-то обнаружили?

Фаддей обернулся. Он хотел бы вести расследование без участия Пилигрима, но должен терпеть это существо, поскольку у того был нюх на Орден ренегатов.

– Возможно, – ответил он. – Испивающие Душу были в форпосте по какой-то причине. Они бросили там по меньшей мере одного из своих. Почему? Зачем идти на планету, пожираемую чумой, и путешествовать в самое сердце её наихудшего города, чтобы сразиться в битве? Зачем вламываться в форпост Механикус, не производящий ничего действительно ценного или важного? Образцы пород ничего не стоят. Там не было никакого изощренного оборудования или оружия. Что у них там было, Пилигрим?

Пилигрим слегка наклонил голову, и Фаддея посетило неприятное чувство, что где-то под капюшоном существо вполне может ухмыляться.

– Там были люди, инквизитор. Сотни адептов Механикус. Адептов, которые не всю свою жизнь трудились на этом конкретном форпосте.

Фаддей уселся обратно на кровать, по-прежнему сжимая в руках лист. – Одному из них было что-то известно. И этого было достаточно для Испивающих Душу, чтобы спуститься туда и захватить их. Если они взяли пленного и вывезли его с планеты, у них теперь может быть вся требуемая информация.

Фаддей застыл. Империум так невообразимо велик, а Адептус Механикус является настолько безумно сложной структурой – от Главного Фабрикатора на Марсе до низших служителей и сервиторов вкалывающих на мирах-кузницах и мастерских по всей изведанной галактике. Как он может рассчитывать выследить одного-единственного адепта, даже с возможностями инквизитора? Одного маленького, бесполезного работягу, который не являлся культистом Хаоса или отступником-отщепенцем, а никем в галактике никого?

– Нет, – громко сказал он сам себе. – Я не позволю этому следу ускользнуть от меня. Он щелкнул вокс-бусинкой на воротнике. – Полковник Винн? Соберите лучших инфильтраторов и разведчиков, и будьте готовы в космопорте через полчаса. Также мне нужен прикомандированный к нашей группе шаттл, который влез бы в «Полумесяц». Большая дальность автономного полета не требуется, важны незаметность и огневая мощь. И лучшая команда, разумеется. Дергайте за все ниточки, какие сочтете необходимыми. Конец связи.

Фаддей недолго пробыл в воюющем секторе, но составил впечатление о возможностях местных силовых структур. Он знал, что нужная ему информация будет доступна лишь в случае, если он будет быстр, умел и удачлив. В последний раз он использовал оружие как инструмент работы инквизитора уже довольно давно, и был слегка удивлен тем, что вновь с нетерпением ожидает такой возможности.

Шестая глава

Спокойствие царило на Галактическом Западе, пустынной области пространства, куда решались отправляться лишь некоторые из бесстрашных исследователей и отчаянных миссионеров. Туманное скопление звезд, пятнающее сферу галактики, было безлюдным на многие световые годы вокруг, и пилот второго класса Мэс КинШао знал, что в виду отсутствия опорных баз или космопортов существовал лишь ничтожный шанс вторжения с этого направления. Но находиться здесь было его долгом – он являлся слугой Императора, упрятанным в кабину истребителя для действий в глубоком космосе типа «Скапула», членом эскадрильи, у которой было задание контролировать западный рубеж зоны военных действий.

Команда «Скапулы» состояла из шести человек – сам КинШао, навигатор, три офицера-артиллериста и инженер. Семьдесят подобных суденышек были разбросаны вдоль всего этого участка передовой, каждое оснащено совершенными сенсорами для обнаружения нарушителей и ощетинилось мощными орудиями.

КинШао вызвал нашлемный дисплей, отдав команду обзора диспозиции его эскадрильи. Двадцать истребителей висели в пространстве, каждый размером с небольшое грузовое судно, их сенсорные поля многократно перекрывали друг друга, так что ничто не могло просочиться мимо. Если какой-нибудь корабль попытается спастись из зоны боевых действий, или прорваться в неё, он будет обнаружен и перехвачен. Если будут хоть малейшие сомнения в его принадлежности, судно будет уничтожено градом управляемых ракет. «Скапулы» были одними из наиболее технически совершенных и ценных штурмовых аппаратов, которые флотское командование сектором могло выставить, и КинШао нравилось ощущение окружающего его массивного металлического корпуса. Сейчас, между тем, все было спокойно, и бушующая несколькими световыми часами далее на Галактический Восток война казалась намного удаленней.

– Эскадрилья, прием, – раздался в устройстве связи перебиваемый треском помех голос командира. Командир был молодым и аристократичным, но вместе с тем казался достаточно основательным. КинШао пока не приходилось испытывать на себе его гнев.

– Это КинШао, Красный-Семь. В чем дело?

– У Синего-Семь на экране аномалии. Еще у кого-нибудь есть на радаре неопознанные объекты?

КинШао переключил связь на своего навигатора, Шасс.

– Ничего, – ответила она. – Все чисто.

– Эскадрилья, будьте начеку, – приказал командир и отключился.

– Не следует терять голову здесь, – заметил Корген из ямы ракетного контроля в середине корабля. Синему-Пять не стоит нервничать. Мне приходилось видеть подобные случаи, а когда ты не можешь нормально соображать в глубоком космосе, тебя взорвут просто из соображений безопасности.

– Завязывай, Корген, – распорядился КинШао. Корген служил артиллеристом на кораблях в дальнем космосе на протяжении десятилетий, и видел схватки у Врат Патрокла и Дока Святого Джовенса, байки о которых КинШао (хоть и ни за что в этом не признался бы) никогда не уставал слушать. Но также у Коргена была куча знаменательных историй о том, как в космосе экипажи сходили с ума, в световых годах от любого спасательного судна, и лишь со своими товарищами в качестве компании.

– Постойте-ка, – протрещал еще один голос на общем канале. – Это Красный-Пять. У меня тоже что-то есть.

Навигатор Красного-Пять был лучшим в эскадрильи. Он не заставил бы своего капитана гоняться за призраками.

– Небольшое возмущение на радаре, – продолжил пилот Красного-Пять. – Видимо, просто космический мусор. Но он излучает, может спутник-шпион или …, – короткий шум статики, затем тишина.

– Красный-Пять? – переспросил суровый голос командира, как будто отчитывающий Красного-Пять за его исчезновение. – Красный-Пять, прием.

КинШао практически рефлекторно перевел системы корабля в боевой режим. – Корген, приготовься выдать мне цели. Ловред, мне нужна скорость перехвата по моей команде.

Где-то там, внизу, строгий Ловред, корабельный инженер, начал готовить двигатели «Скапулы» на скорость перехвата.

– Красный-Пять исчез с радара, – с практически неуместным спокойствием доложила Шасс из навигаторской под кокпитом.

– Визуальный контакт! – выкрикнул голос на канале эскадрильи. – У меня есть виз…

– Синий-Десять подбит, – бросила Шасс.

– Цели, Корген, дай мне цели! Борт-стрелки, вы готовы?

– Готов, – доложил голос в одном ухе от батареи импульсных лазеров правого борта «Скапулы». – Второй готов, – заверил другой во втором ухе, от орудий левого борта.

– У меня ничего нет, – произнесла Шасс. – Только остатки Красного-Пять.

Наступила отвратительная пауза. Пилоты в панике перекликались без остановки по всем каналам, а голос командира пытался прорезаться через шум и организовать правильный поисковый режим, пока «Скапулы» исчезали одна за другой.

– Стоп, – сказала Шасс. – Красный-Пять, он движется.

– Огонь! Всем рассыпаться! – заорал КинШао, и истребитель под ним рванулся как вставшая на дыбы лошадь. Корген послал половину ракетного боезапаса истребителя сверкающей струей по направлению чего-то, что выглядело на сканерах как обломки Красного-Пять. Но оно двигалось в сторону Красного-Семь КинШао быстрее, чем корабль развивал скорость перехвата.

Затем он его увидел. Вырывающаяся из бархатной черноты космоса серебристая стрела, оставляющая свой след на фоне звездного скопления. Она рябила подобно ртути, изменяя форму и расширяясь, и множество кристально-белых лазерных разрядов вырывалось из переднего края переливающихся крыльев.

Красный-Семь содрогнулся, а КинШао уже понял, что это пробой корпуса. Искусственная гравитация ударила из-под киля, и пилот ощутил, как его вжимает в страховочные крепления.

– Экипаж! Доклад о повреждениях!

– Навигатор, в порядке! – отозвалась Шасс.

– Инженер, ОК.

– Артиллерия, ОК.

– Стрелки? Стрелки, отзовитесь! – КинШал осознал, что орет. Серебряный росчерк пронесся мимо, оставив остаточное изображение на фоне черноты космоса.

– Попадание в центр корабля, – доложил Корген. – Бортовые орудия накрылись.

– Есть цель. Они быстрее нас. Возвращается, что добить, – процедила Шасс.

– Корген, выдай все, на что способен. Минимальная задержка детонации, я хочу, чтобы взрыв нас прикрыл.

Корген выпустил большую часть оставшихся торпед в космос, их замедлители на минимуме, чтобы они разлетелись шрапнелью перед «Скапулой». Экран из электромагнитного излучения и осколков развернулся между Красным-Семь и противником, достаточно, чтобы скрыть истребитель от любого нападающего, обладающего технологиями, эквивалентными имперским.

Но атакующий враг мог их видеть. Он устремился к Красному-Семь, и невообразимо быстро остановился, зависнув в пространстве как раз напротив кокпита КинШао.

Это был осколок из жидкого металла с острыми краями, которые быстро перетекали друг в друга, реконфигурирую весь истребитель. Очевидно, размерами он не превышал «Скапулу», но его сильно отражающая текучая поверхность сияла так ярко, что, казалось, полностью заполняла взор КинШао. Темный разрез в похожем на нож носу корабль, видимо, был мостиком, но КинШао не смог разглядеть ничего внутри. Он был почти полностью ослеплен, и пилота поразила неземная грация дельтовидных крыльев, сгибающихся внутрь, чтобы стать множественными плавниками, рябящими вдоль фюзеляжа корабля.

КинШао врубил двигатели обратной тяги, но они все еще были настроены на скорость перехвата. Он осознал свою ошибку слишком поздно, и «Скапула» качнулась вперед до того, как обратная тяга возымела эффект. Экран из осколков врезался в корпус Красного-Семь и окатил обзорный экран краткой вспышкой оранжевого пламени.

Буря света прорезалась сквозь «Скапулу». КинШао видел, как чистые белые копья опалили кокпит. Он почувствовал, как они пронзили корпус, словно его и не существовало. За гулом последовала гробовая тишина, сказавшая ему, что центральная часть корабля подверглась взрывной декомпрессии. Корген погиб, возможно, и инженер тоже.

Дым и химический запах горящего пластика наполнили кабину, а снизу стал подниматься жар. Шасс скорей всего тоже была мертва, зажарившись там.

Двигатели разрушились с сильным ударом, который охватил всю суперструктуру «Скапулы» и истребитель накренился назад, когда в дело вступила обратная тяга. КинШао увидел, как закружился вражеский корабль, его корпус вытягивался щупальцами медузы, пока он плыл через пустоту, заряды света срывались с него раскаленными сгустками.

Все предупреждающие сигналы на приборной панели горели красным. КинШао осознавал, что умрет, но кричащие сирены и ревущий жар вокруг, казалось, стирали любую панику. Он неуклюже стиснул пальцы на ручке огневого контроля, и сдвоенные гатлинги выплеснули огонь из носа «Скапулы». Они не попадут и у них не было достаточной дальнобойности, но КинШао хотел умереть, сражаясь.

Тревожные огни отчаянно замигали. Один из них был маркером спасательной капсулы, расположенной позади кабины, которую КинШао должен был использовать, если «Скапула» будет потеряна. Жар вокруг его ног стал невыносимым, и пламя лизало их из-под приборной панели. Обзорный экран начал меркнуть.

Серебряные крылья вражеского истребителя вновь пошли рябью, когда он прокрутился вокруг гибнущей «Скапулы», и спереди открылись два темных глаза. Заряды сверкающих молний вырвались из отверстий и прошли сквозь кокпит Красного-Семь, насаживая «Скапулу» на копье из света.

Системы управление сжались вокруг рук Сарпедона, когда он послал вырвавшийся из основных орудийных установок истребителя огонь, проделавший рваные дыры в израненном корабле перед ним.

Холодный жидкий металл всосался в его латные перчатки и соединил его с кораблем. Ему требовалось лишь подумать, и оружие истребителя наполнит пустоту разрядами лазеров и сгустками плазмы. Судно напротив – истребитель для глубокого космоса, часть кордона вокруг одного из довольно спокойных рубежей зоны боевых действий – развалился на части цветком блестящих обломков. Истребитель Сарпедона проплыл прямо сквозь облако частиц, текучая обшивка корабля приняла на себя тысячи ударов.

Рядом с Сарпедоном двое сервов по-прежнему удерживали контроль над полетом истребителя. Но за управление оружием он взялся сам – ни один серв не понимал вооружение и разрушение так, как Десантник, который являлся воином в течение более семидесяти лет.

Корабль Карендина ворвался в ряды противника первым и уничтожил три истребителя. Сарпедон всего лишь добил два оставшихся в строю судна. Истребители для глубокого космоса не выдерживали никакого сравнения с флотом ксеноистребителей Испивающих Душу, несмотря на то, что по имперским стандартам класс «Скапула» считался чрезвычайно сложным и совершенным. Это был еще один признак того, насколько Империум находился в состоянии стагнации – развитие их технологий замедлилось до передвижения ползком. Вскоре оно замрет окончательно, и враги пронесутся через владения человечества, завоевывая и сжигая.

Сарпедон вызвал монитор флотилии. Десять истребителей Испивающих Душу проскочили невредимыми и оставили кордон далеко позади. Корабль сержанта Люко, с лазаретом и капелланом Иктиносом на борту, был в безопасности посредине строя, поскольку нес в себе пленницу, Саркию Аристею. Истребитель в арьергарде управлялся Тирендианом, одним из немногих уцелевших библиариев помимо Сарпедона. Его корабль продирался сквозь поля крутящихся обломков, ничего не задевая.

Сарпедон всегда ощущал смутное укол сожаления, когда ему приходилось отнимать жизни имперских поданных. Он даже ощутил его, когда умер Франтис Дженассис. Трагедия Империума состояла не в том, что он предоставлял питательную среду для развития галактического зла – она была в том, что несметные миллиарды людей, заключенных под его юрисдикцию, сражались, как если бы это было их единственным спасением. Сами люди и были Империумом, и если бы только они смогли осознать ошибку этой тирании, они были бы в состоянии в одночасье разрешить её, и превратить в нечто такое, что действительно смело тьму Хаоса. Но они не могли. Люди были слишком слепы, чтобы взглянуть по ту сторону того, что их окружало. Сам Сарпедон и каждый Испивающий Душу, когда-то были наиболее ревностными защитниками Империума, веря в то, что его существование является частью великого плана Императора вывести человечество к чему-то лучшему.

Но в действительности Император ненавидел коррупцию, грех, и Хаос, а все эти вещи становились возможными благодаря Империуму. Именно поэтому Император дал Испивающим Душу шанс искупления. Они не отвечали ни перед кем, кроме него самого, и Сарпедон знал, что не хочет от них ничего большего, кроме как сражаться с Хаосом где бы они его не обнаружили. Возможно, Император уже был мертв и являлся лишь идеей – но эта идея была достойна того, чтобы за неё сражаться. И сражение было единственным, на что были способны Испивающие Душу.

Но Испивающие Душу для начала должны были выжить. И это было назначением этой миссии – выживание. Она казалась бы смешной на фоне великой войны с Хаосом, но она должна быть достигнута прежде, чем приказы Императора смогут быть выполнены.

Флотилия ксенокораблей скользила через пустоту, оставляя позади эскадрилью превращенных в пар истребителей. Бесшумно они вошли в зону боевых действий Стратикса, в это место смерти в миссии на выживание.

Лорд-инквизитор Колго был пожилым человеком. Просто невозможно подняться до любой властной позиции в Инквизиции, не проведя десятилетия в преследовании врагов Императора. Возвышение Колго внутри Ордо Еретикус заняло сравнительно короткий промежуток времени – порядка восьмидесяти лет.

Лорд-инквизитор Колого казался гигантом, облаченный в невероятно изукрашенный силовой доспех, который спорил в размерах с терминаторской броней космодесантников. Позолоченные ангелы танцевали вдоль бочкообразной нагрудной пластины из керамита. Энергетический кулак украшал каждую из могучих рук, с литаниями веры, выбитыми на костяшках, символизируя то, как вера сама по себе уничтожает врагов Императора, а не только лишь чистая сила. Лепные фризы на каждом плече изображали нечестивых, растоптанных сапогами рыцарей-крестоносцев. Красные печати чистоты усеивали бронированные конечности, свившиеся ленты пергамента были исписаны молитвами.

Лицо лорда Колго, с орехово-коричневой морщинистой кожей и пытливыми глазами, казалось совершенно неуместным на подобном золоченном монстре. Но броня была церемониальным одеянием лорда-инквизитора сектора Стратикс, и Колго вряд ли смог бы предоставить аудиенцию, не одев ее.

В настоящий момент он удостоил своего внимания одного лишь инквизитора Фаддея, по большому счету не далеко отстоящего от тренируемых им дознавателей. Была некоторая натяжка в том, что он вообще попросил о встрече, поскольку Фаддей не был напрямую вовлечен в усилия Инквизиции в военной зоне, которым Колго посвящал часы своего бодрствования. Круглая палата аудиенций с её алым ковром и угнетающе массивными люстрами была построена таким образом, чтобы напоминать любому о полномочиях лорда-инквизитора, но, к его чести, Фаддей не казался запуганным присутствием Колго.

– Инквизитор Фаддей, – начал Колго, – вы должны осознавать, что в текущей ситуации я не могу перенаправлять любые стоящие ресурсы на вашу поддержку. Это просто удача, что в крепости нашлось достаточно места для вас и вашего персонала.

– Я понимаю, – подтвердил Фаддей. – Но мое задание пересекается с вашим. Испивающие Душу вполне могут быть в союзе с Хаосом, а Орден ренегатов в подчинении врага может стать решающим фактором в пользу Тетуракта. Присутствие Испивающих Душу в районе боевых действий Стратикса является делом, достойным некоторого беспокойства.

– Допустим, вы правы. Но вы должны понимать мои приоритеты. Тетуракт уже убил миллиарды, и если мы не сконцентрируемся на его уничтожении, сектор может быть навсегда потерян для Империума.

– Одолжение, о котором я хочу попросить вас, лорд-инквизитор, не является чем-то экстраординарным. – Фаддей следовал правильной форме общения при аудиенции с лордом, но не был заискивающим. Колго это тихо впечатлило. – Мои люди и я действительно очень близки к тому, чтобы загнать Испивающих Душу в угол. Все, в чем я сейчас нуждаюсь – информация. У Адептус Механикус есть записи обо всех членах их персонала, бывших в форпосте на Эвмениксе, когда напали Испивающие Душу…

Колго поднял руку, мощный энергокулак зажужжал сервоприводами. – То, о чем вы просите, я предоставить не в состоянии.

– Но мой господин, Механикус должны склониться перед вашими полномочиями. Я прошу не так уж много. Я сожалею лишь о том, что моя собственная юрисдикция не распространяется так далеко, чтобы запросить поддержку архимагосов. Если бы я мог выяснить то, что мне требуется, самостоятельно, я бы с радостью так и сделал, но ваше слово имеет намного больший вес, нежели мое, поэтому мне приходится просить вас сделать это для нашего общего блага.

Колгог вздохнул, словно утомленный его упрямством.

– Фаддей, Механикус обеспечивают снабжение артиллерии, которую инквизиторы под моей ответственностью используют по обнаруженным ими целям. Механикус обслуживает наши корабли и наше оружие. И, что наиболее важно, именно их магосы Биологис используются нами для обследования всех аспектов чумы и тех ужасов, которые за ними следуют. Эта операция требует более плотного сотрудничества с Адептус Механикус, нежели любая другая, которой я руководил до того. Когда было сформировано инквизиционное командование, мне пришлось удостовериться, что взаимодействие не будет нарушено. Архимагос Ультима Криол встречался со мной, чтобы подтвердить, что мы сделаем все от нас зависящее, чтобы помочь друг другу. Он пообещал мне артиллерию, оружие и помощь, в которой мы отчаянно нуждались. В обмен я пообещал, что миры-кузницы Садлиен Фоллз XXI, Темисцира Бета и Салшан Антериор не попадут в руки Тетуракта. Салшан Антериор уже пал. Мы полагаем, что его хранилища сервиторов были заражены, и были разломаны на куски изнутри, а не испепелены – они вернулись к жизни, восстали и убили всех живых на планете. Это достаточно скверно, мне пришлось пойти на уступки, которые я не мог предложить, лишь для того, чтобы сохранить боевые корабли Инквизиции в космосе. Но Темисцира Бета также демонстрирует признаки заражения. Я наполнил её инквизиторами и их свитами, но они не могут обнаружить источник инфекции и имеют крошечные успехи в остановке её распространения. Ты должен понимать, Фаддей, что я просто не могу просить о большей благосклонности со стороны Механикус.

Фаддей покачал головой, более опечаленный, чем разозленный.

– Лорд Колго, мы так близки. Испивающие Душу лишь в шаге впереди, но я смогу остановить их, если только удастся предсказать их следующие действия. С вашей помощью у меня это получится. Если бы мы смогли заставить Механикус предоставить мне доступ к их базам данных лишь на пару минут…

– Фаддей, если то, что тебе необходимо, это информация, касающаяся Эвменикса, то это еще больше усложняет дело. Эвменикс подпадал под юрисдикцию командования субсектором на Салшан Антериор, до которого невозможно добраться, даже если оно еще и существует. Единственным хранилищем информации, которую ты ищешь, будет само командование сектором Механикус, а архимагос ультима рассматривает информацию, в нем содержащуюся, как священную реликвию. В лучшие времена это заняло бы годы политических игр, чтобы инквизитор смог попасть внутрь. А, как ты без сомнения знаешь, сейчас не лучшие времена.

Фаддей на мгновение замолк. Затем, он развел руками, словно абсолютно покорился. – Боюсь, тогда мне придется искать другие пути поиска Испивающих Душу. Я благодарен вам за встречу, лорд Колго. Она научила меня многому из того, чему я даже не ожидал научиться.

– Я политик, Фаддей. Я принял эту роль, когда получил титул лорда-инквизитора. Моя задача заключается в том, чтобы священные ордены Императорской Инквизиции были в состоянии выполнять свою работу, и порой это требует некоторой взаимных услуг. У меня есть полномочия, чтобы заставить архимагоса ультима Криола подчиняться и командование Механикус подверглось рейду в поисках нужной тебе информации, но кто тогда станет ремонтировать варп-двигатели на наших кораблях? Кто найдет нам лекарство от чумы Тетуракта? Именно это взаимодействие удерживает Империум вместе, Фаддей. Если тебе посчастливиться, ты никогда с этим не столкнешься, но кто-то должен, и этот кто-то в данной ситуации – я. Желаю тебе всего наилучшего, инквизитор. Продолжай работу на благо Императора.

Фаддей слегка поклонился и развернулся, чтобы уйти.

– Я также надеюсь, – добавил Колго, – что ты не планируешь ничего поспешного.

– Я об этом даже и не мечтал, лорд Колго. Вы полностью прояснили свою позицию, и это мой долг проследить, чтобы ваши указания не подвергались сомнению.

Фаддей покинул комнату для аудиенций с высоко поднятой головой. Колго улыбнулся и решил, что Фаддея ждет большое будущее в том случае, если он уцелеет.

Саркие Аристее было сорок три года. Она родилась в ульях Металора, темном, жарком месте, где поколения проживали свои бесцельные жизни в мастерских или засасывались в кошмар подулья. Саркиа вырвалась. У нее был острый ум и еще более острое чувство долга. Империум нуждался в каждом крошечном гвоздике и болте, который производил Металор, но Саркиа могла больше сделать для Императора. Она была достаточно религиозной и умной, и боялась жизни посредственности. Она нуждалась в Адептус Механикус настолько же сильно, как и они нуждались в ней, и рекрутах подобным ей.

Саркию принял храм Бога-Машины на Металоре, и жрецы донесли до неё первые истины Омниссии, духе, текущем через все механизмы, чьи помыслы были чистой логикой и служение которому было сбором знаний. Она стала компетентным и полезным адептом, и к тому времени, как её перевели в сектор Стратикс, она считалась потенциальным техножрецом, по завершению её послушничества как низшего адепта.

Затем она заняла место на исследовательском станции на Стратикс Луминае, маленьком холодном планетоиде, едва заметном над доками самого Стратикса. Работа ей подходила, подальше от необъятных человеческих толп, и с этого момента она могла начать верить, что является частью чего-то значительного. В спартанской обстановке лабораторий она могла достичь чего-то, что повлияет на весь Империум. Она начала прикасаться к мистериям Омниссии, и религиозной силе несфальсифицированных знаний, добытых ради них же самих.