Текст книги "Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне"

Автор книги: Белтон Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Предисловие редактора русского издания

Выдержавшая за последние десять лет несколько изданий книга Белтона Купера «Смертельные ловушки» написана в стиле, крайне необычном для американского ветерана. Реалист до мозга костей, лейтенант Купер прошел от Нормандии до Эльбы с 3‑й бронетанковой дивизией Армии США. На молодого офицера произвело глубокое впечатление то, чему он был свидетелем как человек, в непосредственные служебные обязанности которого входили эвакуация и оценка возможности повторного введения в строй поврежденной бронетехники. В ходе войны автор также участвовал в полевых испытаниях новых типов американских танков, созданных слишком поздно, чтобы сыграть свою роль в этой войне. Именно это заставило Белтона Купера написать свои воспоминания в форме «взгляда снизу» на боевое применение Армией США танков в заключительной фазе Второй мировой войны в Европе. Память о том, что за ошибки в оценке тенденций мирового танкостроения и непонятную медлительность в воплощении в жизнь напрашивающихся решений были вынуждены заплатить своими жизнями многие сотни молодых американцев, была выплеснута им на страницы этой книги. Вероятно, именно поэтому она и подверглась на родине автора весьма резкой критике со стороны людей, уверенных, что любое отступление от стереотипов восхваления превосходства американской армии над любым противником является едва ли не пораженчеством. Однако я не сомневаюсь, что его мнение будет интересно многим русскоязычным читателям – в том числе и потому, что взгляд на танковые сражения Второй мировой с американской стороны является достаточно редким в мемуарной литературе. Обусловлено это тем, что роль, которую бронетанковые дивизии Армии США сыграли на поле боя, кажется не слишком значимой по сравнению с таковой для танковых соединений Советской армии и Германии.

Удивительно бодрый и трезво мыслящий для своего возраста, находящийся на пенсии Белтон Янгблад Купер, не достигший высоких чинов ветеран Второй мировой (в отставку он вышел в звании капитана), проживает ныне в маленьком городке в штате Алабама, США. Как в своей книге, так и в наших беседах в ходе работы над ее русским изданием Белтон Купер не раз стремился выразить то глубокое уважение, которое он испытывал к своим товарищам по оружию, пробивавшимся навстречу ему с другой стороны Европы, – советским солдатам. Это, несомненно, еще раз характеризует его как реалиста…

Отдельно мне бы хотелось отметить, что американское издание этой замечательной книги было выпущено при участии Стефена Амброуза – известного автора и редактора, человека, к которому я испытываю глубокое уважение. Переписываясь со Стефеном Амброузом до самой его смерти в 2003 году, я не знал тогда, что судьба предоставит мне возможность стать редактором русского издания по крайней мере одной из книг, увидевших свет при его содействии. Уверен: то, что возможность прочесть эту книгу получат теперь и тысячи русскоязычных читателей, обрадовало бы его не меньше, чем обрадовало самого автора. В заключение мне хотелось бы также поблагодарить Гарри Геймора и Роберта Форчика (США), чьи критические замечания были неоценимы в работе над русским изданием этой книги.

Сергей Анисимов

Предисловие редактора американского издания

Воспоминания Белтона Купера о его службе в 3‑й бронетанковой дивизии в годы Второй мировой войны драгоценны. Обязанности офицера связи ремонтного батальона 3‑й бронетанковой дивизии позволили автору видеть больше, чем большинству других младших офицеров. И то, чему он стал свидетелем, он описывает лучше, чем большинство других. Следуя страницам этой книги, читатель проходит через живые изгороди Нормандии и Фалезский котел к линии Зигфрида и дальше, пережив битву в Арденнах, – через Рейн, в сердце Германии.

Его рассказы наполнены яркими, живыми красками, деталями – и полны болью, страданием, ужасом и триумфом побед. Впервые я прочел воспоминания Купера еще в виде рукописи и многократно цитировал их в моей собственной книге « Граждане солдаты». Это высшая похвала, какую я только могу высказать мемуарам.

Стефен Э. Амброуз

Предисловие автора к американскому изданию

Хотя действия американских войск в Западной Европе во время Второй мировой войны описаны во множестве замечательных книг, большинство военных историков совершенно не осознают того колоссального влияния, которое оказывала на действия американских бронетанковых войск необходимость сражаться с превосходившими их технически немецкими танками. Война на европейском театре была по своей сути маневренной – это было соревнование бронетехники, доведенное до совершенства. Главным нашим оружием в этом бою был основной танк М4 «Шерман». По всем своим ключевым показателям (огневой мощи, бронированию и подвижности) «Шерман» явственно уступал более совершенным немецким танкам, с которыми сталкивался на поле боя. Это тяжкое несоответствие не только стало причиной жестоких страданий и гибели множества солдат и потерь бронетехники, но и оттянуло успешное завершение войны в Европе. Ему в основном и посвящена эта книга.

В мои обязанности входило сопровождение боевой группы в течение дня и помощь в эвакуации и ремонте поврежденной техники. Когда боевая группа становилась лагерем на ночь, нам приходилось устанавливать круговой оборонительный периметр. Почему круговой? Потому что, прорвав при наступлении фронт, группа оказывалась во вражеском тылу, практически лишенная поддержки пехоты. Также я готовил отчет о боевых потерях, куда заносились все танки и другая наша техника, подбитая за день. Этот отчет я доставлял, минуя оставленные наступающими позади немецкие части, в штаб ремонтного батальона, за 50—100 километров от расположения боевой группы. На следующее утро я возвращался в расположение боевой группы с танками и прочей техникой на замену подбитой за последние двое суток. Таким образом, пополнения поступали в боевые части в течение 48 часов после того, как последние несли потери.

С моей точки зрения, одной из величайших трагедий Второй мировой являлось то, что нашим танкистам приходилось сражаться с немцами на машинах, позорно уступавших тяжелым вражеским « панцерам». Перед высадкой в Нормандии командованию удалось убедить нас, что основной танк М4 «Шерман» – хорошая машина, вполне способная на равных состязаться с немецкой бронетехникой. Вскоре мы осознали, что дело обстоит совсем не так. Когда 3‑я бронетанковая дивизия вступила в бой, она насчитывала 232 танка «Шерман». В ходе Европейской кампании дивизия потеряла в бою 648 «Шерманов» и еще семь сотен было подбито, но после ремонта вернулось в строй. Потери, таким образом, составили 580%.

Помимо ошеломляющих потерь наших основных танков в боях, мы вынуждены были справляться и с катастрофическим износом техники в ходе повседневной эксплуатации. От места нашей высадки на берегах Нормандии, через всю Францию, вокруг Парижа, через Бельгию, через линию Зигфрида, туда и обратно в ходе немецкого контрнаступления в Арденнах, через долину Рейна, вокруг рурского котла Роуза и до Центральной Германии дивизия прошла приблизительно 2300 километров. Единственное, что, на мой взгляд, позволило части пережить сокрушительные потери и сильнейший износ оборудования, – налаженная к этому времени превосходная система полевого ремонта и снабжения. Усиленная «тяжелая» бронетанковая дивизия, подобная нашей 3‑й, насчитывала приблизительно 17 000 человек личного состава, из которых более тысячи служило в ремонтном батальоне. Если добавить к этому числу механиков из ремонтных рот двух бронетанковых и одного мотопехотного полков, а также ремонтные части трех дивизионов самоходной полевой артиллерии, батальона противотанковых самоходок, батальона зенитных орудий, саперного батальона, частей связи и прочих, также входящих в дивизию, – мы получим еще тысячу механиков. Усиленная бронетанковая дивизия насчитывала 4200 машин, включая боевую технику и автомобили. К каждой машине были приписаны водитель и помощник водителя, на плечи которых ложилось рутинное обслуживание: замена шин, траков, свечей зажигания, приводных ремней, заправка горючим и маслом. Таким образом, из 17 000 человек к ремонту техники в той или иной степени были причастны 10 400 – то есть приблизительно 61% от всего личного состава дивизии. Только сверхчеловеческие усилия этих механиков в сочетании с предельно эффективной системой материально-технического обеспечения позволили дивизии выжить в настолько суровых условиях.

Весной 1941 года, когда 3‑я бронетанковая дивизия была только сформирована, ее личный состав поступал преимущественно из юго-восточных штатов, таких как Алабама, Теннесси, Джорджия, Миссисипи, Флорида, Луизиана и Техас. Большая часть этих солдат выросла в сельской местности и имела опыт работы с сельскохозяйственной техникой вроде тракторов и культиваторов. Вторым по значению источником личного состава нам послужили штаты Среднего Запада: Иллинойс, Индиана, Мичиган, Огайо и Пенсильвания. Многие из этих призывников были родом из про мышленных районов и прежде имели дело с металлообработкой. Из этих двух групп ремонтный батальон и подбирал лучших механиков, слесарей и сварщиков. Дополнительное обучение они проходили у опытных унтер-офицеров ремонтно-технической службы, многие из которых несли службу еще в Первую мировую. Более того, наиболее квалифицированные механики отправлялись в танкоремонтное училище в Форт-Ноксе или ремонтное училище службы материально-технического обеспечения на Абердинском полигоне. Перед началом боевых действий практически все наши механики имели порядка трех лет опыта работы.

В боевых условиях было практически невозможно получить замену выбывшим из строя механикам и почти так же трудно, если не еще сложнее, получить в качестве пополнения опытных танкистов. В результате перед ремонтным батальоном по необходимости вставала дополнительная задача. Мы занимались не только техническим обслуживанием, ремонтом и заменой вышедших из строя танков, но и фактическим обучением пополнений личного состава. Катастрофические потери машин и соответствующие им потери экипажей привели к тому, что в бронетанковых дивизиях не хватало толковых танкистов. Ремонтникам приходилось брать необученных рекрутов-пехотинцев, только что сошедших с парохода, и делать из них танкистов. Бывали случаи, когда весь курс обучения укладывался в несколько часов, самое большее – сутки. Такие необученные экипажи, в свою очередь, несли большие потери из-за недостатка опыта. Их гибель остается одной из великих трагедий Второй мировой, но большинство историков совершенно упускает из виду этот аспект войны. Если бы не ремонтные части и ремонтные команды бронетанковых полков, дивизия не смогла бы уцелеть и остаться действующей боевой единицей до конца войны. В этом заключается второй момент, на котором я хотел сосредоточить внимание в этой книге.

Чтобы эффективно выполнять свою работу, ремонтным ротам было необходимо действовать на позициях, расположенных максимально близко к передовой, в составе боевых групп. Эти ремроты сами отвечали за собственную безопасность, поскольку часто им приходилось обустраивать СПАМ (сборные пункты аварийных машин) и высаживать бригады, после того как оперативная группа продвинулась вперед. В каждой ремонтной роте для защиты имелось три противотанковых пушки калибра 57 мм. Их расчеты набирались из персонала ремонтных частей, прошедшего обучение в противотанковой секции штабной роты, в тылу. Эти передовые ремонтные части не только обеспечивали нашу боевую группу, но часто обслуживали и приданные корпусу пехотные дивизии. Лишенные передовой технической поддержки, эти дивизии были бы совершенно беспомощны, оставшись без оружия и машин, обслуживанием которых занимались фронтовые ремонтные части боевой группы.

VII корпус Армии США был самым мощным бронетанковым корпусом 1‑й армии, что, в свою очередь, делало его самым мощным бронетанковым корпусом во всей Западной Европе. С определенной точки зрения он во многом зависел от действий передовых ремонтных частей 3‑й бронетанковой дивизии и, таким образом, не смог бы завершить бо́льшую часть выдающихся прорывов и охватов без их помощи. Это третье и последнее, на чем я хотел бы заострить внимание читателей.

Предисловие автора к русскому изданию

22 июня 1941 года Германия напала на Советский Союз. Так началась Русская кампания – самая кровавая и разрушительная фаза Второй мировой войны. В моей личной жизни этот день также отмечен особым событием, которое привело меня к написанию этой книги. В этот день я был призван на службу в Армию США и вступил в ряды 3‑й бронетанковой дивизии в Кэмп-Полке, штат Луизиана.

К моменту поступления в армию я, как большинство американцев, практически ничего не знал о наших будущих союзниках – русских. Предыдущей весной, в мае сорокового, нас потрясла легкость, с какой немецкий «блицкриг» поставил на колени Францию. Теперь мы опасались, что и Россия быстро рухнет под натиском внезапного немецкого наступления. Но русские не позволили Германии легко вывести себя из борьбы, и уважение к ним начало расти. Новости о русских победах поддерживали нас во время обучения и тренировок. Немецкая армия терпела поражения, каких не знала с начала войны, – и наносили их русские.

Когда мы вступили в бой во Франции, наше уважение к стойкости союзников лишь усилилось. Когда сталкиваешься с ужасами войны лицом к лицу, твое восприятие времени меняется. Один английский ветеран сказал мне: «В мирное время солдат мечтает вернуться домой и строит планы на будущее. В бою солдат молится лишь о том, чтобы пережить этот день и завтра пойти в бой снова». В первые же дни сражений мы начали испытывать психологическое давление, в то время как русские и англичане воевали уже не первый год. Нас поражали стойкость и упорство союзников. Уже сама способность переносить психологическую нагрузку затяжных боев была выдающимся достижением!

Вступая на территорию врага с запада, мы знали, что русские продвигаются к сердцу немецких земель с востока. Хочу особенно подчеркнуть, что солдаты 3‑й бронетанковой дивизии не считали, будто хоть в малой степени «соревнуются» или «соперничают» с русскими солдатами за право взять Берлин. Решение о том, кто займет вражескую столицу, было принято в результате политических и военных соглашений, повлиять на результаты которых мы никак не могли. Если бы нам приказали взять Берлин, мы исполнили бы приказ, но «слава» победителей вовсе не волновала нас. Мы хотели просто разгромить врага, чтобы эта война наконец завершилась. Подозреваю, что наши русские товарищи чувствовали то же самое.

26 апреля 1945 года мы встретились с русскими в Торгау, в 80 километрах южнее Берлина. Это была первая встреча американских и советских боевых частей в ходе Второй мировой. Передовые части американской 3‑й бронетанковой и 69‑й пехотной дивизий преодолели открытую местность между реками Мульде и Эльбой и, действуя в нарушение приказа, соединились в ходе наступления с русскими частями. Эта встреча отняла у противника последнюю возможность отступить из Берлина на юг. Наши солдаты были вне себя от радости при виде русских. Союзники обнимались, плясали, менялись касками. Нам казалось, что мы встретили лучших друзей, потому что встреча с русскими солдатами значила, что для нас война в Европе окончена.

Белтон Янгблад Купер

Введение

Все военные мемуары написаны с точки зрения автора. И поскольку мой кругозор во время войны был относительно ограничен, объяснить это, я полагаю, следует с самого начала. Прежде чем попасть на фронт, в рамках обучения по программе подготовки офицеров службы материально-технического обеспечения я посещал бронетанковое училище в Форт-Ноксе. Там я не только получил основы практических знаний по ремонту и техническому обслуживанию танков и боевой техники, но и усвоил азы тактики действий бронетанковых войск. Знакомство с оперативной доктриной американских бронетанковых сил позднее, в бою, оказалось особенно ценным. Именно оно позволило мне оценить, до какой степени немецкое превосходство в технике вынуждало американских командиров импровизировать в своих тактических решениях, отступая от доктрины.

В годы Второй мировой войны в состав американской армии входили шестнадцать бронетанковых дивизий, но из этого числа лишь 2‑я и 3‑я дивизии считались «тяжелыми» бронетанковыми дивизиями. Боевой опыт доказал, что тяжелые бронетанковые дивизий способны переносить бо́льшие потери, нежели легкие, и поэтому более эффективны в крупных войсковых операциях. Вследствие этого 2‑я и 3‑я дивизии действовали единой командой, бок о бок, во всех серьезных операциях: от высадки в Нормандии и до самого конца войны в Европе.

3‑я бронетанковая возглавляла 1‑ю армию во всех этих крупных операциях. Она уничтожила больше не мецких танков, нанесла врагу большие потери и захватила больше пленных, чем любая другая бронетанковая дивизия американской армии. За это отличие она заплатила тем, что потеряла больше танков, чем любая другая бронетанковая дивизия американской армии. Что касается трех боевых групп 3‑й дивизии, то из них именно Боевая группа «Би» [1]1
  Далее – Боевая группа Б. (Здесь и далее, за исключением особо отмененных случаев, – прим. ред. русского издания.)


[Закрыть]уничтожила больше всего немецких танков – и она же понесла наибольшие потери в танках. Прослужив офицером связи ремонтных частей Боевой группы Б 3‑й бронетанковой дивизии, я полагаю, что видел больше подбитых американских танков, чем любой из моих ныне живущих соотечественников.

После каждого боя ремонтные отделения выдвигались к передовой в поисках подбитых машин. Протащить заявку на танковое пополнение через штабную бюрократию было непросто, если только нам не удавалось указать координаты подбитой машины по оперативным картам, записать ее серийный номер и оценить повреждения.

Когда масштабы повреждений были определены, следовало срочно определить, возможно ли вернуть машину в строй силами ремонтных мастерских боевой группы или ее следовало бросить, с тем чтобы позднее ею занялись механики с базовых складов. В последнем случае можно было затребовать новую машину в качестве пополнения. Если машина застревала на минном поле, нам приходилось ждать, пока саперы не проделают проход для тягачей-эвакуаторов. Если мин не было, подбитый танк сразу же отправлялся на СПАМ.

День за днем заполняя отчеты о боевых потерях, я подробнейшим образом изучил все слабые места нашего основного танка, М4 «Шерман». Познакомился я и с образцами вооружения и тактическими приемами, которые использовали против нас немцы. После заката я был обязан доставить в штаб ремонтного батальона дивизии отчет о боевых потерях за день. Этот штаб зачастую размещался в пятидесяти, а то и восьмидесяти километрах от передовой. Поскольку содержавшаяся в отчетах информация, попади она в руки врагу, могла нанести нам колоссальный вред, передать ее по радио было невозможно, и приходилось перевозить ее с курьером. Отчет и другие секретные документы я прятал вместе с термитной зажигательной гранатой в фанерной коробке, размещенной на заднем сиденье моего джипа. Если бы мы попали в засаду, гранату следовало подорвать, а машину бросить в надежде, что документы уничтожит огонь.

Пространство между передовыми колоннами боевой группы и тылом дивизии носило имя «провала», а поездка через этот «провал» называлась «проходом сквозь строй». За день танковая боевая группа обходила не одну вражескую часть. И поскольку наши пехотные части, следуя за боевой группой, нередко отставали от нее на день, а то и больше, то американских солдат между передовыми частями и тылом дивизии не оставалось. Было логично считать, что любые подразделения, с которыми мы могли столкнуться на ночной дороге, будут немецкими, поэтому ехать нам приходилось с исключительной осторожностью. Мы не могли даже включить фонарик или затемненные лампы, чтобы глянуть на карту. Дорожные развилки приходилось заучивать по карте наизусть еще днем.

Мы с водителем обычно выезжали со СПАМ боевой группы после полуночи. Ветровое стекло джипа мы опускали на капот и прикрывали брезентом, чтобы оно не отблескивало под лунными лучами или в свете сигнальных ракет. На бампере была смонтирована пила из железных уголков – для защиты от проволоки, которую немцы подчас натягивали поперек дорог. Нашим солдатам на мотоциклах или в джипах такая проволока сносила головы…

Мы нашли способ передвигаться в относительной безопасности. В Европе шоссейные дороги обычно обсажены деревьями по обе стороны, и ночью, даже в облачную погоду, сквозь ветви явственно просачивается звездный свет. Мой шофер смотрел вверх под углом приблизительно 30 градусов к дороге, а я – совершенно прямо, чтобы разглядеть возможную немецкую заставу как можно раньше. Таким образом мы вполне могли держаться дороги и гнать машину на предельно возможной для джипа скорости – 105 километров в час.

Прибыв в штаб ремонтного батальона дивизии, я должен был явиться к дежурному по мастерской и передать ему отчет о боевых потерях. Я также должен был рассказать все, что мне было известно о тактической ситуации и местоположении подбитых танков и других машин. Хотя новые машины на смену подбитым поступали только через двое суток, уже тот факт, что танковый парк пополнялся каждые двадцать пять часов, позволял боевой группе поддерживать относительную боеготовность.

Чтобы еженощно в темноте преодолевать от 50 до 80 километров между передовыми позициями боевой группы и тыловым штабом рембата, я должен был четко представлять себе наше местоположение как по картографическим координатам, так и относительно других американских подразделений. Чтобы привести колонну с танковым пополнением обратно к боевой группе, я должен был представлять не только, куда направляюсь сам, но и где в этот момент находится боевая группа. Таким образом, я представлял общую тактическую обстановку в дивизии лучше, чем любой другой из младших офицеров.

Вскоре стало очевидно, что, если читать ежедневные отчеты о боевых потерях, по ним можно восстановить хронику действий боевой группы. Собранные на этом материале данные, в сочетании с моими личными наблюдениями, беседами с другими солдатами и данными из прочих документов (они перечислены в разделе «рекомендованная автором литература»), послужили основным источником информации для этой книги. Множество интересных сведений мне давали беседы с солдатами сразу по завершении той или иной операции, – конечно, если сделать поправку на склонность бойцов к преувеличениям. Сравнивая наблюдения, сделанные с разных точек зрения и полученные из многих бесед с другими солдатами, я мог составить достаточно точную картину случившегося на самом деле.

В заключение я должен сказать, что мне особенно повезло, что я смог наблюдать за действиями американской армии в Западной Европе в годы Второй мировой – и при этом выжил. На действительную службу я поступил в июне 1941 года, и наш курс в Кэмп-Полке насчитывал четыре сотни молодых офицеров. На протяжении следующих трех лет я познакомился со многими из них и с некоторыми – сошелся близко. Но из тех, кто был назначен на передовые позиции и оказался ближе моего к фронту, – будь то пехотинцы, танкисты, саперы или передовые наблюдатели артиллерии, – ни один не прошел весь путь от пляжей Нормандии до равнин Центральной Германии и не был ранен или убит. Я должен был поведать свой рассказ, потому что они этого сделать уже не смогут.

Имена и фамилии, за исключением имен высших офицеров, получивших широкую известность, были изменены.

3‑я бронетанковая дивизия в битве за Нормандию, 24 июня – 18 августа 1944 года

Контрнаступление в Арденнах, 16 декабря 1944 – 24 января 1945 г.

Замыкание Рурского котла, 30—31 марта 1945 г.