Текст книги "72 часа (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 21

У Ноа лихорадка.

Отрицать это невозможно. Ноа вскрикивает при каждом движении, он просыпался несколько раз с криками боли, и он постоянно потеет. Он страдает от боли, с которой я не могу справиться. Я ненавижу осознавать, что не могу помочь, неважно, что бы я ни делала. Мы остаемся в этой пещере целый день, и хоть Брайс нас пока и не нашел, нам придется ее покинуть, чтобы найти еду. Мы оба голодны. Ноа не в том состоянии, чтобы отправиться за едой вместе со мной, так что у меня остается только один вариант.

Идти самой.

Мысль о том, чтобы выйти наружу одной, пугает меня, хоть я этого и не показываю. Я пытаюсь оставаться сильной. Я нужна ему сильной. Он был моей опорой, моей силой, но теперь ему нужно немного отдохнуть, а мне нужно принести побольше слив, чтобы мы могли поесть, пока у нас есть возможность. Так что я решаю уйти, когда Ноа заснет в следующий раз. Иначе он никуда меня не пустит. Начнет возражать.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я, усаживаясь рядом с ним на колени.

– Получше, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Но ненамного.

– Тебе нужно отдохнуть, Ноа. Если ты этого не сделаешь, мы никогда отсюда не выберемся.

Он смотрит на меня, и мне больно видеть муку в его глазах. Чертовски больно.

– Я знаю, – хрипит он.

– Я намочу тряпку и приложу к ране. Холод может помочь облегчить боль.

Он ничего не говорит, просто закрывает глаза. Я подхожу к водопаду и мочу в воде остатки его рубашку, затем несу их обратно и прижимаю к ране. Ноа вздыхает – от облегчения или боли, я не знаю. Я прикладывала ткань к своей ране, и это помогало. Я понятия не имею, полезно это или нет, но холод, кажется, снимает боль на несколько секунд. Нам обоим наверняка нужно зашить раны, поэтому они и заживают так плохо, но мы мало что можем с этим поделать.

Через несколько минут дыхание Ноа становится глубже, и я сажусь рядом, просто наблюдая за ним. Он заставил меня пообещать, что я не выйду из этой пещеры без него, но нам нужно больше еды. Вода поможет, но нам обоим нужно поесть. Если мы хотим набраться сил, нам нужно поесть, в этом все дело. Ноа не будет доволен, но я вернусь так быстро, что он вряд ли заметит.

Я жду еще десять минут, пока не убеждаюсь, что Ноа спит, затем надеваю лифчик и трусики – это единственная одежда, оставшаяся целой, – и направляюсь к водопаду. Я добираюсь до него, делаю глубокий вдох и иду сквозь воду. Так же, как и на пути сюда, легкие горят, а тело просит воздуха, когда я, наконец, выбираюсь наружу. Я оказываюсь у самого края и падаю вниз, не осознавая, что была так близко. Тут невысоко, но я все-таки ударяюсь о воду достаточно сильно и громко.

Я выныриваю, хватая ртом воздух, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что Ноа меня не слышит, и чтобы убедиться, что я одна. Я жду несколько минут. Ничего не происходит. Мое сердце колотится, когда я подплываю к запруде и выбираюсь наружу. Я смотрю налево, потом направо и решаю вернуться туда, откуда мы пришли. Я знаю, что сливы должны быть там.

Минут через пятнадцать я натыкаюсь на тропу. Вылезаю из воды и иду по тропе, пока не нахожу сливы. Задыхаясь, я наклоняюсь и ловлю ртом воздух. Было нелегко двигаться так быстро, но мне нужно быть быстрой. Нога пульсирует, а голова немного гудит от голода.

Я изучаю деревья. Смотрю вверх на самое низкое из четырех деревьев, на котором, кажется, больше всего плодов.

Я тянусь за одним из них и срываю его с ветки.

– Привет, Лара.

От этого голоса по спине у меня бегут мурашки. Я медленно поворачиваюсь со сливой в руке и вижу Брайса, выходящего из-за группы деревьев. Сердце подскакивает к горлу, я не могу дышать. Несколько секунд я просто стою, не в силах пошевелиться.

– К-к-как ты меня нашел? – Я едва дышу.

Глупый вопрос, но он дает мне возможность подумать.

– Эти сливы посажены здесь не зря. Я знал, что вам скоро придется искать еду, и предположил, что вы будете это делать рядом с ручьем. Кстати, я заметил, что вы пытались сбить меня с толку. Это было жалко. Я знал, что вы пойдете по воде, это правило номер один выживания, если ты не хочешь, чтобы тебя выследили. Я думал, что вы окажетесь в этом районе, и оказался прав. А твой парень сказал, что я не могу охотиться.

Он откидывает голову и смеется. Я смотрю на оружие в его руках. Это нож, большой, огромный нож. Я с трудом сглатываю.

– Кстати, как Ноа?

– Иди к черту.

– И это все, что ты можешь мне сказать? Я думал о тебе лучше, Лара.

– Иди к черту, Брайс.

– Все это время я был рядом, а ты так и не поняла. Я даже уговорил Марко купить тебе выпивку и накачать наркотиками. Наивный идиот сделал все, что я просил, стоило хорошенько заплатить.

Марко? Это тот парень, с которым Ноа меня видел? Боже. Он был везде?

– И ты так легко купилась. Немного внимания – и все, ты стала воском в его руках.

– Ты чудовище, – шепчу я, дрожа.

Он смеется.

– Я и не утверждал, что это не так, но ты, моя дорогая, слишком доверчива.

Я замечаю большой камень, хватаю его и бросаю в него. Это единственное, что я могу придумать, и удар в голову застает его врасплох.

Брайс делает несколько неуверенных шагов назад, но я не жду, упадет он или нет. Я поворачиваюсь и бегу. Я бегу тяжело, бегу быстро, я бегу, подпитываемая страхом.

Дикий смех следует за мной.

– Ты можешь бежать, но не сможешь спрятаться.

Я слышу, как он топает позади меня.

Слезы текут по моему лицу, когда я набираю темп. Я не могу вернуться в пещеру, я должна попытаться спрятаться. Если он не сможет выследить меня, то не сможет найти. Я пробираюсь мимо деревьев, которые становятся все гуще. Спотыкаюсь о камни, но не останавливаюсь. Пот стекает по моему лбу, и адреналин просто зашкаливает, заставляя меня набирать скорость.

Я оборачиваюсь и смотрю назад, и это огромная ошибка. Я врезаюсь в дерево и отлетаю назад, приземляюсь на землю с глухим стуком и сдавленным криком. Переворачиваюсь так быстро, как только могу, и начинаю отчаянно ползти к самой густой части леса, прочь от тропы. Я рискну всем, что есть, если смогу спрятаться.

Но этого недостаточно.

Брайс появляется из ниоткуда, как будто даже не гнался за мной. Наклоняется и хватает меня за лодыжку.

Я кричу.

Так громко, как только могу.

Затем пинаю его – раз, два, даже не глядя, снова и снова, пытаясь освободить лодыжку.

– Я мог бы убить тебя так легко, но я дал обещание. Я сказал, что буду убивать тебя медленно. Хотя если ты немного успокоишься, я убью тебя быстро, Лара.

– Иди на хер! – рычу я, поворачиваюсь и ударяю его ногой в лицо.

Он опрокидывается назад, и я вскакиваю, разворачиваясь, чтобы снова бежать. Он бросает нож, как какой-то чертов спецназовец. Нож летит ко мне и пронзает мою руку, и лезвие рассекает мою кожу так же просто, как если бы оно скользило по маслу. В глазах темнеет, боль пронзает тело. Кровь хлещет из раны, стекая и капая на мои пальцы.

Беги, Лара.

Беги.

Я заставляю свои ноги сдвинуться с места; каким-то усилием воли заставляю их передвигаться, хотя все внутри меня хочет свернуться в клубок и умереть. Кровь течет по моим пальцам, я зажимаю рану и бросаюсь вниз по тропинке. Смех следует за мной вместе с шагами. Он не должен поймать меня. Я должна спрятаться. Я бегу быстрее, так быстро, что мои легкие горят, а дыхание едва не останавливается.

Пот обжигает мне глаза, но я не останавливаюсь. Не отпускаю руку. Я думаю о Ноа. Я думаю о свободе. Я должна пройти через это. Мне придется. Не знаю, в какой момент он отстает, я просто слышу, что шаги становятся тише. Я бегу и бегу, пока мое тело не кричит в агонии. Я останавливаюсь на долю секунды и оглядываюсь. Лес густой, глубокий, дикий по обе стороны от меня – то, что мне нужно. Я не уйду далеко, здесь слишком густая чаща, но я готова попробовать.

Я больше не могу бежать.

Схожу с дорожки и протискиваюсь между двумя массивными деревьями. Ветки качаются, перекрещиваясь над головой, и мне приходится использовать последние силы, чтобы поднять их. Кустов и деревьев так много, они так сплетены, что я едва могу сделать и пару шагов за пределы тропы. Ноа был прав, мы не смогли бы здесь пройти. И тем не менее я продолжаю двигаться, пока не оказываюсь примерно в двух метрах от тропы.

Я вижу пышный куст и, измученная, вжимаюсь в него так глубоко, как только могу. Ветки царапают мне руки и путаются в волосах, но я сажусь на корточки, опускаю голову и пытаюсь успокоить дыхание. Через несколько минут слышу его шаги, заполняющие тихое пространство. Я опередила его больше, чем думала. Закрываю глаза, зажмуриваюсь и жду. Он идет медленно, почти бесшумно.

Я задерживаю дыхание.

Не особенно осталось во мне дыхания, чтобы задерживать, но тем не менее.

– Лара? – зовет он, и голос его звучит почти мелодично. – Выходи, выходи, где бы ты ни была. Мы еще не закончили игру.

Я не двигаюсь.

– Ноа был прав насчет камер, так намного веселее.

Не. Двигайся.

– Знаешь, если хочешь поиграть, я отлично играю в прятки.

К горлу подступает желчь.

– О, Лара.

Я молюсь, чтобы кустов вокруг было достаточно, и он не смог увидеть меня. Я сижу на корточках и слушаю, как он мучает меня, кажется, несколько часов кряду. Медленно, но верно, его шаги удаляются в другом направлении и затихают. Я не двигаюсь. Остаюсь на корточках, дыша так тихо, что в какой-то момент даже не понимаю, дышу ли я вообще. Тело буквально умоляет меня о движении. Мышцы сводит судорогой, спина болит, а ноги пульсируют.

А моя рука.

Агония почти невыносима. Так много крови.

Наконец я решаю сдвинуться с места и медленно выбираюсь из кустов. Я жду, что Брайс выскочит из кустов, но его нет. Я не знаю, как далеко он ушел и где будет ждать меня, но знаю, что теперь игра стала серьезнее. Теперь он охотится по-настоящему, и я не знаю, как, черт возьми, мы его победим.

Я стою там, посреди этих кустов, еще минут десять или около того, просто смотрю, жду, не веря, что я одна. Через некоторое время становится ясно, что это так, и я с большим трудом выбираюсь наружу. Вернувшись на тропу, я наклоняюсь, и меня тошнит. Желудок пуст, но он все равно выворачивается наизнанку. Больно. Мне так больно. Ноа был прав, мне не следовало уходить, но я ушла и теперь расплачиваюсь за это.

Я не знаю, где нахожусь.

Не знаю, в какую сторону мне бежать.

Не знаю, как вернуться к Ноа, и я не знаю, все ли с ним хорошо.

Я просто знаю, что я одна.

Совсем одна. И я в ужасе.

ГЛАВА 22

Боль слишком сильна.

Я иду в направлении пещеры – мне кажется, что иду туда, – но на самом деле я могу сейчас уходить от нее все дальше. Все кажется таким знакомым. Это может быть неверным решением, мне наверняка не стоит возвращаться туда, где мы прятались, потому что он может сидеть там и ждать, притаившись, но я не хочу потеряться в лесу, ведь тогда я потеряю и Ноа, а вдвоем мы сильнее. Но кровь из раны остановилась – это уже что-то. Она не так глубока, как я подумала поначалу, но наверняка доктора настояли бы на швах, если бы я была в больнице.

Я начинаю двигаться, медленно, осторожно, стараясь производить как можно меньше шума на случай, если Псих ждет, готовый напасть. До сих пор я ничего не слышала и не видела, но все мое тело находится в состоянии боевой готовности; каждый шаг вызывает панику.

Я дура.

Я должна была послушать Ноа. Должно быть, он уже проснулся, и я знаю, что он сходит с ума. Он будет искать меня, мы можем разойтись, и это самое худшее, что может случиться. Но я понимаю, что не могу продолжать корить себя за попытку делать то, что правильно. В этой ситуации нет верного или неверного; все, что вы делаете, – это выбор, и чаще всего он неправильный.

Я не могу позволить мыслям ослабить меня. Я сделала то же самое, когда погибла Ба, и когда потеряла Ноа. Я не могу потерять его снова.

Не знаю, как долго я иду, но по положению солнца кажется, что уже за полдень. Если не найду Ноа до заката, мне придется провести здесь ночь. Ничто не пугает меня больше, чем ночь в одиночестве. Я смотрю сквозь деревья на подозрительно темные тучи, нависающие, угрожающие. Прекрасно – я осталась одна в дождь, без защиты.

Паника сжимает мое сердце.

Я продолжаю идти.

Еще через час я добираюсь до забора, и мое сердце болезненно сжимается. Я подошла к границе, к одному из его электрифицированных заборов. Не помню, чтобы рядом с пещерой был забор. Все мое тело начинает дрожать, когда я поворачиваюсь и смотрю на деревья, из которых только что выбралась. Я могу вернуться, но я даже не знаю, где находится ручей. Я найду его, конечно, но сколько времени это займет?

Болезненный всхлип вырывается из моего горла, и я опускаюсь на землю, прислонившись к стволу дерева, пытаясь успокоить дыхание. Бесполезно. Я плачу так сильно, что меня трясет. Нога болит, рука болит, все болит.

Я устала от боли.

И от страха.

Я сижу, прижавшись к стволу дерева, пока не слышу отдаленный крик. Требуется несколько минут, чтобы понять, что мне не послышалось. Крик раздается снова, так далеко, что трудно разобрать. Это мужской голос, но это Ноа или Брайс? Я не хочу кричать, если окажется, что это последний. Я наклоняю голову набок и сосредотачиваюсь. Я все еще не могу разобрать, поэтому встаю и медленно иду вперед.

По мере того, как я двигаюсь через деревья, становится ясно, что это Ноа.

– Ноа! – кричу я.

– Лара? – зовет он глубоким и отчаянным голосом.

– Я здесь, я здесь!

Я бегу по дорожке к нему, счастье и облегчение наполняют мое тело. Я ни о чем не думаю, мне просто нужно увидеть его. Он мне нужен. Я не думаю, просто бегу, прижав раненую руку к груди. Я просто хочу его увидеть.

Брайс выходит из кустов передо мной.

Он ухмыляется, и это первое, что я замечаю. Второе – у него в руках все тот же нож. Я останавливаюсь как вкопанная, глаза широко раскрыты, тело охватывает такая знакомая паника.

– Вы двое – самые глупые люди, которых я когда-либо встречал. Серьезно? Кричать, звать друг друга? Бог вообще дал вам мозги?

У него хватает наглости упоминать Бога? Больной.

– Если ты прикоснешься к ней, я убью тебя.

Ноа.

Я смотрю поверх плеча Брайса и вижу, что Ноа там, стоит без рубашки, весь в поту, но такой сильный. Он не так уверенно опирается на ногу, но в остальном выглядит так, будто его ничто не беспокоит. Ничегошеньки.

Брайс лезет в карман куртки, которая, как я теперь замечаю, длинная и закрывает его тело почти до колен. Он достает автомат. Мое тело застывает.

– Прости, что? – Он смеется, поворачиваясь так, чтобы видеть и Ноа, и меня.

– Если хочешь поохотиться, я устрою тебе охоту, мать твою. Но ее отпусти.

– Ноа, нет! – кричу я, и ужас сжимает мою грудь.

– Пожертвовать своей жизнью ради нее, – размышляет Брайс. – Это благородно. Честно говоря, я не знаю, почему ты так рискуешь. В конце концов, это ее вина, что ты здесь. Если бы ее острый язык не довел до смерти ее бабку, я бы даже никогда на нее не наткнулся.

Ноа рычит.

Брайс смеется; он этого и хотел.

– Я должен предупредить тебя, у меня отвратительное настроение после того, как твоя маленькая подружка бросила в меня камень. Будь осторожен, Ноа. Я могу случайно ранить тебя. Смертельно.

Нет.

* * *

– Ноа!

– Беги, Лара. Сейчас же, – рявкает он.

– Нет! – кричу я.

Брайс поворачивается и направляет на меня автомат.

– Делай, как он говорит, малышка. Я скоро приду за тобой.

– Нет, – смело говорю я.

Раздается бах-бах-бах автомата. Пули летят мне под ноги, и я с криком падаю. Боли нет, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что это было предупреждение.

– Беги, – рычит Ноа. – Твою мать, беги!

– Ноа.

Я дрожу, отползая назад, когда Брайс вытаскивает свой нож и бросается на меня.

– Думаю, тебе нужно выучить урок.

– Лара, беги! – Ноа кричит так громко, так яростно, что я вскакиваю на ноги и просто бегу.

Когда я исчезаю в лесу, звук выстрелов из автомата разрывает мою душу.

Нет.

Я бросила его.

Что я наделала?

ГЛАВА 23

Я снова заблудилась.

Я не знаю, где нахожусь. Уже темно, и я в ужасе. Я нахожу раскидистое дерево и сажусь под ним, но оно не защищает меня от бури, которая вот-вот разразится. Я не смогла найти пещеру. И ручей. Я не знаю, жив ли Ноа. Здесь и сейчас я ничего не знаю. Все мое тело онемело; исчезли страх, боль, паника. Я ничего не чувствую.

Кажется, если сейчас умру, мне будет все равно.

Гремит гром, и молния всполохом разрезает небо и ударяет в землю где-то вдалеке. Гроза приближается, и есть шанс, что это надолго. Я прижимаюсь к дереву, молясь, чтобы оно дало мне защиту, в которой я нуждаюсь, но правда в том, что, скорее всего, оно меня не защитит.

А вдруг я умру из-за бури после всего, что перенесла?

Я горько смеюсь при этой мысли.

Гроза приближается, и начинается дождь, сначала тихий, а потом все сильнее. Он громкий, оглушительно громкий и очень холодный. Я прижимаюсь к дереву, но я была права, его недостаточно, чтобы защитить меня от дождя. Ветви раскачиваются вокруг меня, трескаются, и ветер завывает в кронах, издавая жуткий свист, от которого мою кожу покалывает. Я откидываю голову назад и кричу. Выплескиваю чувства. Страх. Боль. Отчаяние.

Я кричу до хрипоты, до онемения. Затем ложусь на бок и сворачиваюсь в клубок, обхватив голову руками.

Через несколько минут я уже не чувствую холода дождя; мое тело онемело, мой разум пуст. Молния освещает небо, но этого света недостаточно для того, чтобы хоть что-то увидеть. Дождь начинается примерно через десять минут после начала бури и продолжается до самого ее конца. Я промокла, промокли волосы, тело. Такое чувство, что дождь промочил меня до самых костей. Может, так и есть.

Как-то я ухитряюсь заснуть прямо во время грозы. Сама не знаю как, но думаю, что я просто устала. Проснувшись, я слышу, как кто-то зовет меня по имени. Сначала я думаю, что это сон, потому что вряд ли это может быть Ноа – вряд ли он жив, – но через несколько минут я понимаю, что это не сон. Он зовет меня. Я резко выпрямляюсь, промокшая до костей и дрожащая. Вокруг еще темно. Дождь прекратился, но я ничего не вижу.

Это еще одна ловушка?

Я рискну.

– Ноа? – отзываюсь я, голос звучит так, словно в горло насыпали песка.

– Лара?

О, Боже, он жив. Слезы, которые, как мне казалось, уже высохли, льются из глаз и текут по моим щекам ручьями.

– Где ты? – зовет он.

– Я не знаю.

– Говори со мной.

В течение следующих десяти минут я выкрикиваю его имя, пока наконец не слышу, как под его ногами шуршит листва. Он идет за мной. Он так близко.

– Я здесь! – Я плачу от счастья.

Я протягиваю руку; ничего не вижу, ни хрена не вижу, но все равно тянусь, ищу его руками. Наконец пальцы натыкаются на теплую, твердую, голую грудь. Я падаю в его объятья. Ноа обхватывает меня руками, и мы оба падаем на землю. Мои слезы заливают его грудь, тело дрожит в его руках.

– Ты жив, – всхлипываю я, прижимаясь к нему. – Ты жив.

– Я и сам не верю, детка. Я и сам не знаю, как смог.

– К-к-как же тебе удалось?

– Он совершил ошибку, когда отвернулся, чтобы ударить тебя. Я схватил камень и ударил его по затылку, когда он отвернулся, и это его дезориентировало на несколько минут. Мне хватило. Я добежал до ручья, нырнул, выбрался с другой стороны и взобрался на дерево. К тому времени, как он пришел в себя, он уже не смог меня найти.

– Как ты меня нашел?

– Мне просто чертовски повезло. Я шел по твоему следу, и мне показалось, что я увидел тебя на холме, а потом потерял тебя в темноте. И все-таки решился позвать. Черт, детка, ты промокла.

– Я не смогла спрятаться от бури.

– Я тоже. Наверняка он вернулся к себе на ночь, но я бы не был так уверен. Как только рассветет, мы будем драться, Лара. Может, у него и есть оружие, но нас двое, и сегодня он доказал, что не так умен, как думает. Он повернулся ко мне спиной – самая большая ошибка, которую мог совершить любой охотник.

Я хнычу.

– Я думала, что ты погиб.

Ноа хрипло выдыхает и прижимает меня крепче.

– Мы должны уничтожить его, Лара. Он просто безумен.

– Я знаю, – шепчу я.

– Черт, детка, я никогда больше не хочу с тобой расставаться.

Я дрожу в его объятиях.

– Давай попробуем немного поспать. Одному Господу известно, когда Псих вернется и что у него запланировано на этот раз.

Я не хочу даже думать об этом.

У меня почти не осталось сил.

Я не знаю, сколько еще смогу это выносить.

Они думают, что перехитрили меня.

Думают, что им удалось уйти.

Они думают, что я дурак.

Но я просто хотел дать им немного надежды.

Я охотник. Я знаю, где моя добыча, даже если сама добыча считает, что это не так.

Я знаю, что они задумали.

Но хочу убедиться, что они знают, кто здесь главный. Пришло время закончить игру.