Текст книги "72 часа (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 6

Мы все идем и идем – и, кажется, прошли уже много километров – и все никуда не приходим. Клянусь, эти деревья я уже видела несколько раз. Я выплакала все слезы. Страх сидит в груди, отказываясь уходить, радостно скрестив ножки и напевая свою раздражающую песенку, которая мучает меня с каждой секундой все сильнее.

В это все еще невозможно поверить.

Говорят, что когда случается что-то особенно абсурдное, нереальное, человеческий мозг просто не способен в это поверить сразу. Наш разум выстраивает тысячи возможных разных сценариев, потому что не в силах принять холодную реальность. Вот примерно это я и чувствую. Да, прошли часы, и никто не явился к нам и не сказал, что это шутка. Да, мы идем и идем, уставшие и разбитые. Да, день уже заканчивается и вот-вот наступит ночь.

Это не может быть реальностью.

Как будто может быть какое-то другое логическое объяснение.

Я много читаю. Я читала о серийных убийцах, читала хорошие триллеры и саспенс, но это все… выдумка. Это создано кем-то для развлечения и для того, чтобы заставить читателя напрячь мозги. Это всего лишь воплощенная на бумаге фантазия автора. Такие вещи не происходят в реальности. Я знаю, мир иногда жесток и все такое, но… нет.

* * *

– Не отставай, Лара, – рявкает Ноа, отвлекая меня от моих мыслей.

– Я делаю все, что могу, – устало говорю я. – Мы шли почти весь день.

Он поворачивается ко мне лицом, скрестив руки на груди.

– Ты бы предпочла сидеть и ждать, пока нас убьют?

Моя нижняя губа дрожит.

– Не надо, Ноа. Мне тоже страшно.

– Из этой ситуации есть только один выход – найти его самим. Этот человек умен, но идеальных планов не бывает.

– Ну, где бы ни были, мы можем с уверенностью сказать, что вокруг никого нет.

– Не думаю, – говорит Ноа, отодвигая толстую ветку в сторону и пропуская меня. – Этот человек должен быть достаточно близко, чтобы иметь возможность охотиться, вести свою извращенную игру, а это значит, что должен быть вход и выход.

Я усмехаюсь.

– Разве не это мы искали все это время? Выход?

Ноа смотрит на меня, а я смотрю на свои ноги – я иду теперь без обуви, потому что никто не может идти через лес на каблуках.

Он наклоняется ближе.

– Послушай, Лара, я, может, и не прочел тысячу чертовых книг, но и не дурак.

– Я этого и не говорила, – тихо отвечаю я.

Он отступает, разворачивается и снова идет вперед.

– Я подумаю, как нам быть, но, если учесть, что мы уже потратили впустую день, время тоже играет роль.

– Если мы выдохнемся, то просто не сможем играть в его игру, – осторожно говорю я.

Ноа останавливается, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.

– Я знаю, но он не глуп. Я видел несколько кокосовых пальм и ручей, а это значит, что он позаботился о том, чтобы мы смогли найти еду и воду. Он не хочет, чтобы мы были слабыми – это не пойдет на пользу его игре. Этот человек умен, он знает, что в конце концов мы остановимся и поедим, отдохнем и перевяжем раны, потому что мы тоже не глупы. Он на это рассчитывает.

Ноа наверняка прав, абсолютно прав, даже если я не хочу признавать эту правоту. Тот ублюдок хочет, чтобы мы были сильными; он хочет, чтобы мы были вызовом для него. Вот почему он выбрал нас. Он думает, что раскусил нас, он думает, что знает нас. Может, так и есть. Я не знаю. Я больше ничего не знаю.

В горле поднимается желчь, и я останавливаюсь, прижимая руку к коре толстого старого дерева.

Дыши. Вдохни и выдохни.

– Он все упростил, – продолжает Ноа, не обращая на меня внимания. – Но не до совершенной простоты. Воды в ручье хоть отбавляй, но большую часть дня мы идем на своих двоих, так что нам нужно придумать, как взять ее с собой, учитывая, что ручей нам попался только один. Тут полно пальм, но они высокие и забраться будет трудно. Нам ничего не дали просто так.

Я киваю, обхватив рукой живот, стараясь сохранять спокойствие, пока горькая реальность настигает меня.

– Я знаю, это нелегко, Лара, но ты должна взять себя в руки.

Меня охватывает ярость, и я вскидываю голову.

– Взять себя в руки? – ору я, шокируя даже себя. – Мы в лесу с психом, который следит за нами, с психом, который хочет убить нас, и ты говоришь мне взять себя в руки?

– Да, – говорит он холодным и спокойным тоном. – Именно это я и говорю.

– Я не хочу так умирать, Ноа!

Он вздрагивает, потом оказывается рядом со мной, хватает за плечи и притягивает к себе.

– Мы не умрем. Ты слышишь?

– Думаешь, он не продумал входы и выходы? Или все возможные сценарии? Ты думаешь, он посадил бы нас сюда, если бы не был на сто процентов уверен, что мы не сможем выбраться? Что он сможет найти нас и выследить? Господи, Ноа. Кто бы он ни был, он сделал это не спонтанно.

– Так, – рычит Ноа, слегка встряхивая меня. – Может, ты и права, но ты ведь не собираешься сидеть здесь, ты ведь будешь бороться? Возможно, шансов нет, но я все еще уверен, что кем бы ни был этот ублюдок, я найду способ справиться с ним.

– У него наверняка есть оружие, с этим даже ты не справишься.

– Еще раз, – рычит Ноа, – хватит думать о плохом. Если нам суждено умереть, мы сделаем это, сражаясь за жизнь. Ты понимаешь?

Я киваю, но не могу сдержать слез.

– Лара, ты расстроена и напугана, и поэтому сомневаешься во всем. Он на это рассчитывает. Я не знаю, как и где, но тебе нужно найти в себе силы. Они есть у тебя, я знаю, и ты должна собраться и бороться за жизнь вместе со мной. Если ты этого не сделаешь, мы обречены еще до того, как начнем эту борьбу.

– Силы? – шепчу я. – Я не знаю, о чем ты.

Ноа взмахивает рукой, делая шаг назад.

– Ты должна найти их в себе или умрешь. Что ты не знаешь? Я знаю, что в тебе они есть, мы оба это знаем. Тебе нужно заглянуть в себя и найти их, или мы не выберемся отсюда живыми.

Он бьет меня в самое больное место. Он говорит о девушке, которой я была до смерти Ба. Я не могу сказать ему, что этой девушки больше нет.

* * *

Наступает ночь, и вместе с ней приходит жуткая тишина и полная темнота, и они пугают меня. Ноа находит небольшое дерево с густой кроной, и мы усаживаемся под ним. Мы остановились у ручья и попили воды, но ни у кого из нас не хватило сил взобраться на дерево или придумать, как сбить кокосы. Мы решили, что сделаем это утром, пока мы здесь и мы вместе. Это не значит, что мы команда, но мы вместе, и это должно что-то значить... ведь правда?

Во Флориде май, так что ночи еще прохладные. Не настолько прохладные, чтобы мы замерзли, но ясной лунной ночью может быть достаточно холодно, чтобы вам потребовалось легкое пальто. Сегодня все еще пасмурно и оттого прохладно, хоть и не холодно. Я прижимаюсь спиной к дереву и потираю голые руки, жалея, что вчера вечером не надела свитер.

Ноа не сказал мне ни слова в течение вот уже нескольких часов, и это убивает меня. Он велел мне быть тверже, найти в себе силы, а сам отказывается разговаривать со мной, а когда говорит, то только бросается на меня. Как мы должны действовать вместе, чтобы выбраться из этого ужаса? Я не понимаю. Я потираю затылок, где начинает формироваться тупая боль, спрашивая себя, не связана ли она с теми наркотиками, которыми нас накачали.

Я не вижу Ноа в темноте, но знаю, что его лицо наверняка сейчас болит. Он не жаловался, поэтому я решила не поднимать эту тему. Я чувствую рядом с собой его большое теплое тело – достаточно близко, чтобы его жар нежно ласкал мою кожу, но недостаточно близко, чтобы мы могли хоть как-то соприкоснуться.

Я выдыхаю и прокручиваю в голове миллион сценариев – снова, как делала весь день. Я пытаюсь представить себя в сознании этого человека, пытаюсь понять, что он запланировал, но ничего не выходит.

Не могу вспомнить ничегошеньки из прошлой ночи, и это чертовски расстраивает. Может, если бы сумела, то смогла бы понять, кто за всем этим стоит.

– Тебе холодно? – спрашивает наконец Ноа. Его голос хриплый, усталый, кажется, чуточку напуганный.

Но он никогда не покажет страха. Это не в его характере. Ноа будет бороться до последнего вздоха, потому что такова его натура.

– Не особо, – отвечаю я, хотя руки у меня все же мерзнут.

– Возьми мою рубашку, она тебя согреет.

– Нет, не снимай. Не так уж и холодно.

– Тогда хотя бы сядь поближе, мы согреем друг друга. Может, мы и не ладим, но нам все-таки нужно выбраться отсюда живыми.

Я не возражаю. Придвигаюсь ближе, и наши плечи соприкасаются. Вот так намного теплее.

– Как ты думаешь, почему он выбрал нас? – тихо спрашиваю я, подтягивая колени к груди.

– Пока лучшее из предположений – потому что мы враги, – говорит он. – Мы постоянно цапаемся, то есть делаем именно то, что он хочет. Играем в его игру.

– Но почему мы? Почему не какая-то другая расставшаяся пара?

– Может, нам просто не повезло.

Но не может же все быть так просто. Нет, тот, кто спланировал что-то настолько детальное, вряд ли просто выбрал бы двух случайных людей. От мысли, что он наблюдает за нами уже Бог знает сколько времени, у меня по коже бегут мурашки.

Я прикусываю нижнюю губу.

– Прости, Ноа.

– За что?

– За то, что я так плохо с этим справилась, показала себя такой слабой и жалкой.

Ноа не отвечает, и это похоже на удар в живот.

– Ты не жалкая и не слабая, – наконец говорит он низким и хриплым голосом. – Ты растеряна, ты просто не знаешь, кто ты. Есть разница.

Я не уверена, что это так. И от его слов мне немного больно, даже несмотря на то, что он как будто бы прав. Он видел, через что я прошла с Ба. Он видел, как это повлияло на меня. Я должна была измениться, потому что причиняла людям боль. Так что я не растеряна. Я просто уже другая.

– Я боюсь, что не смогу справиться, – тихо говорю я.

Это не вопрос, а констатация факта.

– Я тоже, – тихо говорит Ноа.

Это я не ожидала от него услышать. Я понимаю, что он, должно быть, устал. Он не только пытается понять эту ужасную ситуацию, но и имеет дело со мной. И, может, это из-за меня мы не выберемся отсюда живыми? Что, если я подведу Ноа? Себя? Что, если Ноа пострадает, потому что я не смогу справиться с тем, что нас ждет?

Может, они все ошибаются.

Может, я справлюсь.

Возможно, у меня не будет выбора.

– Я не собираюсь сдаваться, – тихо говорю я. – Я растеряна, да, сегодня я сорвалась, но я не сдамся.

– Дело не в физическом противостоянии, Лара. Речь идет о гораздо большем. Этот ублюдок будет целиться в твои слабые места. Ты можешь драться, это факт, но ты боишься насилия, ты пасуешь перед ним, и он рассчитывает на это. Если я прав, то он сделает меня своей целью, чтобы помучить тебя.

– Я ему не позволю, – вызывающе говорю я. – Я сделаю что угодно, но не позволю ему, Ноа.

Он вздыхает в темноте.

– Ты не можешь изменить себя, Лара.

Я замолкаю.

– Мы оба знаем, что могу.

На это у него нет ответа.

– Ты хоть примерно представляешь, что мы будем делать? – спрашиваю я, меняя тему после нескольких минут молчания.

– Я все еще пытаюсь понять. Я не знаю, как он следит за нами, но могу гарантировать, что это так.

– Думаешь, он нас слышит?

– О, да, этот ублюдок нас слышит. Наверное, сидит сейчас там и дрочит от радости. Тупой ублюдок.

Я сглатываю. Как кто-то может нас слышать, видеть, а мы об этом не знаем? Слышать каждое слово, всё, о чем мы говорим.

Он всегда будет на шаг впереди нас.

– И как же нам тогда перехитрить его? – спрашиваю я.

Ноа наклоняется ближе, так близко, что я вздрагиваю. Убирает волосы с моей шеи и шепчет так тихо, что я едва слышу:

– Даже самая крутая техника не услышит шепота.

Я дрожу. От его дыхания на моей шее искры бегут вниз по позвоночнику и оседают где-то внизу живота. Я закрываю глаза и сглатываю, затем киваю и отстраняюсь.

После мы оба молчим.

Что тут скажешь?

Я подношу чашку с кофе к губам, и руки дрожат от возбуждения, когда я наблюдаю, как они засыпают рядом друг с другом.

Он напряжен. Он знает, что я его вижу и слышу. Он просто не знает как, и это убивает его.

Да, он таков, любит контроль. Ему нравится знать, что у него все под контролем, и он не может понять меня.

Более того, он зол. На меня. И на себя, но в основном на нее. Он пытается не злиться, но он там – гнев. Похож на кипящий котел, медленно булькающий, пока в конце концов не грянет взрыв.

И когда они начнут противостоять друг другу, это будет именно то, чего я хочу.

Из-за него она сомневается в себе. Чувствует себя слабой. Жалкой.

Мне не нужно ее ломать, он сделает это за меня.

И он будет понимать, что это – часть моей игры, но ничего не сможет с собой поделать.

С моих губ срывается смешок. Еще два дня, мои милые игроки, и мы начнем.

Еще два дня.

ГЛАВА 7

Я засыпаю, положив голову на плечо Ноа, согреваясь его теплом. Я вымотана, или это наркотики еще действуют на мой организм, но как бы то ни было, за ночь я даже ни разу не шевельнулась.

Утром я просыпаюсь от движения Ноа рядом и пения поющих высоко в кронах птиц. Несколько секунд я моргаю и потираю глаза, пытаясь сфокусироваться. Мы все еще сидим у дерева, но рукой Ноа обнимает меня, прижимает к себе. Мы все еще здесь. Это не сон. В горле встает комок, сердце замирает. Я пытаюсь сдержать слезы, когда осознание снова накрывает меня волной. Не знаю, о чем я думала, но в глубине души я все-таки надеялась, что сегодня проснусь – и все закончится.

Я вырываюсь из объятий Ноа, и он не делает ничего, чтобы остановить меня.

Поднимаюсь на ноги, мне нужно по нужде. Я молча прохожу мимо Ноа и присаживаюсь за деревом. Странная мысль приходит в голову: наблюдает ли ублюдок за мной прямо сейчас? Я заставляю себя думать, что нет.

Сегодня солнечно, дождевые облака исчезли. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Не знаю, какие у Ноа планы, но время идет. У нас осталось только сегодня и завтра, а потом наш мир превратится в кошмар. Нам нужно что-то придумать – или лучше найти выход из этой чертовой дыры. Я заканчиваю и возвращаюсь к Ноа. Он изучает деревья, землю, все, что движется. Он напоминает ястреба, его взгляд пытается отыскать что-то странное.

– Что именно ты ищешь? – спрашиваю я.

В животе у меня громко урчит, и я понимаю, что, несмотря ни на что, хочу есть.

– Сначала еда, – бормочет он, не глядя на меня. – Потом посмотрим, сможем ли мы найти выход или границу этой территории, или хотя бы получить хоть какое-то представление о том, где находимся. Нам нужно оружие; мне придется его изготовить, но это лучше, чем ничего.

– Оружие? Откуда мы его возьмем?

– Нетрудно сделать нож из куска твердого дерева и камня с острым краем. Дело свое он сделает.

Боже.

Я больше не голодна. Тошнота вернулась.

– Давай найдем ручей. Там рядом росли кокосовые пальмы. Идем же.

Мы молча идем по лесу около часа, пока не подходим к небольшому ручью с чистой водой. Он не очень глубок, возможно, даже не настолько, чтобы в нем можно было купаться, но кажется полноводным. Интересно, может, он впадает в какой-то большой водоем? Мы умываемся, а затем, сложив руки чашечкой, пьем столько, сколько можем.

Ноа разглядывает деревья, прикидывая, как достать кокосы.

– Больной ублюдок, – бормочет он.

Я поднимаю взгляд.

– А?

– Я просто злюсь, что он дал нам тот источник пищи, который труднее всего заполучить. Кокосовая пальма.

– Кокосы – это все, что у нас есть?

– Да, – хмыкает он.

Ноа подходит к пальме и начинает трясти ее. Кокосы не шевелятся. Рыча от разочарования, он находит большую палку и начинает бить по стволу, снова и снова, пока мышцы не вздуваются, а лицо не краснеет от злости. Он выглядит таким красивым, таким мужественным и сильным.

Ненавижу себя за эту мысль. Уж об этом мне думать явно не стоит.

– Хочешь, я залезу на другое дерево и попробую дотянуться? Может, так удастся достать.

Ноа перестает трясти дерево и смотрит на меня.

– Я не хочу, чтобы ты расшиблась, так что нет. Я все сделаю сам.

– Но…

Он игнорирует меня и продолжает трясти дерево, но потом, сдавшись, находит большой камень и бросает его вверх. Камень задевает один из кокосов – а я почти ожидала, что Ноа промахнется, – и тот падает с дерева на землю. Ноа поднимает его, встряхивает, кивает и подходит к лежащему на земле поваленному дереву. Там он кладет кокос на бревно и начинает искать камень.

Я чувствую себя бесполезной.

Пока он очищает кокос, я брожу вокруг, пытаясь найти что-нибудь, чтобы набрать воду. Но без толку. Вокруг нет ничего, что могло бы пригодиться для переноса воды. Расстроенная, я пинаю старые, сморщенные зеленые кокосы. И тут до меня доходит. Возможно, мы не сможем нести много воды, но в орех поместится количество, достаточное, чтобы напиться. Я беру четыре ореха и возвращаюсь к Ноа.

– Мы можем проделать в них дырку?

Он поднимает голову от кокоса, который чистит, и изучает меня.

– Наверное, но они старые. Мы не можем их есть, Лара. Я бы уже подобрал их, если бы мог.

– Я знаю, – говорю я язвительно. – Я подумала, что можно набрать в них воду.

Ноа приподнимает брови.

– Ну так как, ты сможешь их продырявить?

– Это займет некоторое время, но да. Положи их рядом со мной и подойди сюда. Ты можешь разбить вот этот, пока я проделаю дырку в принесенных тобой.

Я подхожу, роняю кокосы и протягиваю руку за тем, который он уже очистил.

– Найди камень с острым краем, палку, все, что угодно, и бей по нему, пока он не расколется.

Я киваю, забираю из его рук кокос и хожу вокруг, пока не нахожу камень с острыми краями. Поднимаю кокос и опускаю его на камень. Ничего не происходит. Разочарованная, я делаю это снова и снова – и вот уже понимаю, что просто долблю кокосом по камню, гнев кипит в груди, и ярость течет по венам.

Что, черт возьми, со мной творится?

С яростным воплем я бью по камню все сильнее и сильнее, но кокос не раскалывается. Но я бью снова и снова, пока плечи не начинают болеть от напряжения.

– Эй, – говорит Ноа, останавливая меня, положив руку мне на плечо. Он чуть отстраняет меня. – Помедленнее, Лара. Черт.

Он берет у меня кокосовый орех и легко опускает его на камень. Орех сразу же раскрывается. Это злит меня еще больше. Я поворачиваюсь и просто ору:

– Это полная и абсолютная хрень! На нас охотится маньяк-убийца, а я даже гребаный кокосовый орех не могу расколоть!

Ноа не говорит ни слова, и когда я оборачиваюсь, он изучает меня взглядом. Наши глаза встречаются, и у меня перехватывает дыхание. Он смотрит на меня так, будто увидел впервые за долгое время. Или, может быть, вообще впервые меня увидел. Выражение его лица почти мягкое, глаза полны огня, и он возвращает мне кокос.

Прежде чем повернуться ко мне спиной, он тихо говорит:

– Я все думал, когда же появится та Лара, которую я знал. Не упускай ее. Оставайся ею. У нас есть шанс вырваться отсюда, если ты будешь такой.

Мое сердце сжимается, и я сглатываю вставший в горле комок.

Ноа поворачивается и возвращается к своему занятию, но я все стою и молчу.

* * *

Нам требуется около двух часов работы палками и камнями, чтобы сделать отверстия в кокосах достаточно большими для того, чтобы налить воду. В конце концов нам все удается, и мы вдоволь напиваемся водой из ручья, прежде чем наполнить кокосы. Мы едим один кокос и берем с собой другой. По совету Ноа я пью воду из кокоса; кажется, так напиться легче.

Каждый день узнаешь что-то новое, когда тебя преследует маньяк.

Мы идем несколько часов, и мои ноги от боли уже просто онемели. Я даже не чувствую, как вонзаются в кожу камни и сучки, мы уходим все глубже и глубже в густой кустарник. Когда-то редкие деревья теперь окружают нас сплошной стеной. Между ними вьется еле заметная тропинка, и я не сомневаюсь, кому сказать спасибо за то, что она здесь есть.

Мы с Ноа спорим. Я говорю, что разумнее всего было бы сойти с этой тропы в лес, но Ноа говорит, что мы не пройдем и километра через эти густые деревья, просто устанем постоянно отодвигать и срезать ветки. Он утверждает, что Псих – как мы его окрестили – специально сделал так, что мы почти вынуждены придерживаться его плана.

Да пофиг.

По крайней мере, это отвлекает нас от реальности, от осознания того, что у нас остался только один день. И пока мы ничего не нашли. Ни выхода. Ни каких-то признаков жизни. Ничего. Совсем. Ноа расстроен и не скрывает этого. Он чертыхается на каждое второе дерево и проводит большую часть времени в задумчивом молчании. Я не могу винить его; я знаю, что ему не по себе. Нам обоим. Если мы не найдем выход в ближайшее время, то умрем.

Все просто.

Полдень кажется жестоким напоминанием о реальности, но мы продолжаем идти, не останавливаясь, оглядываясь вокруг в поисках просвета, жизни. Всего того, что даст нам надежду. Когда солнце начинает опускаться за горизонт, мы сталкиваемся с нашими худшими страхами.

Мы молча пробираемся через лес, оба измученные, но вдруг выходим на небольшую поляну, и впереди я вижу забор. Это не какой-то там старый забор. Он большой, очень высокий и увенчан колючей проволокой. Но это забор.

– Это забор! – кричу я и бегу к нему. – Смотри, Ноа, забор!

Свобода. Возможность сбежать. Мы просто должны его перелезть. Я отрежу себе ногу, если это значит, что я выберусь отсюда. Я сделаю все, что угодно. Облегчение переполняет мое сердце, и слезы текут по щекам, когда я бросаюсь вперед.

– Нет, – рявкает Ноа. – Лара, остановись!

Остановиться? Зачем мне останавливаться? Это же забор.

Должно быть, он сошел с ума.

Мое сердце колотится, и я лечу вперед, заставляя ноги двигаться, перепрыгивая через бревна, я бегу, как будто за мной гонятся. Я нахожусь примерно в трех метрах от цели, когда сильная рука обхватывает меня за талию и тянет назад. Прежде чем я понимаю, что происходит, мы с Ноа падаем – я ему на грудь, его рука все еще обнимает меня. Он громко выдыхает и перекатывается на бок.

– Какого черта ты делаешь? – ору я. – Боже, Ноа!

– Ты хочешь умереть? – рычит он, переворачивая меня на спину, и его большое тело нависает надо мной.

– О чем ты говоришь? Отпусти меня! – кричу я, извиваясь под ним. – Это свобода. Это выход!

– Да там электричество, Лара. Боже мой, ты чуть не погибла!

Я моргаю.

– Что?

– Он под напряжением. Черт, ты что, не слышишь?

Я замолкаю. Сквозь дыхание и стук сердца слышу потрескивание электричества от забора. Все рушится: все мои надежды, вся свобода, которую я чувствовала, облегчение – все исчезает, и я чувствую лишь пронзительный укол разочарования. Боже, мы никогда отсюда не выберемся. Мы ничего не сможем сделать, ничего, ничего…

Продолжай бороться. Хотя бы пытайся.

Я закрываю глаза и поднимаю голову, чтобы прижаться к его твердой груди.

– Все будет хорошо, – говорит он, обхватывая ладонью мой затылок и прижимая к себе. – Мы найдем выход, Лара.

– Похоже, выхода нет, Ноа.

– Тогда мы убьем этого ублюдка.

Я вздрагиваю.

– Ноа…

– Если убийство – это все, что у нас останется, мы так и сделаем. Выйти отсюда нельзя, так что единственный вариант – сражаться. Есть камни, есть дерево, я придумаю оружие. Это не конец, Лара.

Страх мурашками пробегает у меня по спине.

– Да, ты прав… но что, если не получится?

– Посмотри на меня, – требует он.

Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом.

– Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, понимаешь?

Я киваю, мое дыхание прерывается.

– Я не оставлю тебя здесь.

Я понимаю, что должна верить ему, но я больше не знаю, во что, черт возьми, верю.

Так что я просто смотрю ему в глаза, и что-то внутри меня вспыхивает. Этот человек, кто бы он ни был, отправил нас с Ноа сюда, думая, что мы будем сражаться друг с другом, но он ошибся. Ноа и я, мы не позволим этому победить нас. Я облизываю нижнюю губу и отвожу взгляд, потому что еще секунда, и я сделаю то, что не должна. Эта сторона Ноа возвращает меня к тому, каким он был со мной, когда мы впервые встретились.

Боже, он так защищал меня.

– Пойду принесу напитки.

Я улыбаюсь, наклоняюсь и целую Ноа в губы.

– Хорошо, детка, только не задерживайся. Это платье, эти туфли – весь бар на тебя пялится, когда ты идешь, — выдыхает он мне в ухо.

Я вздрагиваю и улыбаюсь ему. Он такой красивый. Настоящее совершенство. Я так сильно люблю его.

– Я ненадолго.

Я поворачиваюсь и прохожу сквозь толпу, останавливаясь у бара. Слева от меня двое мужчин, которые замолкают, как только я перегибаюсь через стойку и заказываю выпивку. Я смотрю на них, и они оба смотрят на меня, ухмыляясь. Кошмар. Когда мужчины стали такими ужасными? Сейчас уже не принято знакомиться с девушкой до того, как предлагать ей перепих?

– Минутку, — говорит бармен.

Я киваю и улыбаюсь.

– Привет.

Я подавляю желание закатить глаза и поворачиваюсь, чтобы увидеть улыбающегося мужчину рядом со мной. Он не красив, но и не урод. Просто этакий обычный Джо. Это всегда вот такие «Джо», и почему-то с ними всегда больше всего проблем. Я не совсем понимаю почему, но они всегда считают себя просто неотразимыми.

– Я занята, — говорю я, поворачиваясь к стойке.

– Эй, я просто поздоровался.

– Мы оба знаем, что это не так, — бормочу я.

– Мне нравятся решать сложные загадки.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

– А мне нет. А теперь иди и найди кого-нибудь еще. Я занята.

Он протягивает руку, захватывает пальцами прядь моих распущенных волос и тянет, пока мне не становится больно.

– А ты дерзкая малышка, да?

Появляется другая рука, обвивает его запястье и выкручивает. Резкий крик срывается с губ мужчины, и он поднимает взгляд одновременно со мной. Ноа стоит рядом, на его лице – ярость, его рука так крепко сжимает запястье мужчины, что лицо того быстро краснеет от боли.

– Какого хрена ты тронул мою женщину?

– Я просто... э-э... у нее что-то было в волосах, мужик, — сипит «Джо».

– Забавно. Вот только я уверен, что слышал, как она велела тебе отстать от нее. Так почему же, – Ноа наклоняется ближе, выкручивая руку еще сильнее, – почему ты не отвалил?

– Извини, приятель. Я не думал ничего такого.

Ноа сжимает руку сильнее, и мужчина вскрикивает, его нижняя губа дрожит от боли.

– Тебе лучше свалить отсюда. Прямо сейчас.

Ноа отпускает его, и мужчина и его друг тут же слезают со стульев и выходят. Когда они исчезают, он поворачивается ко мне. Я протягиваю руки, обхватываю его лицо и целую его – страстно и жарко.

– Мне нравится, когда ты такой дикий, — бормочу я ему в губы.

Ноа отталкивает меня и встает, вырывая из плена воспоминаний. Он проводит рукой по волосам, и я неловко отвожу взгляд. Несколько минут он стоит ко мне спиной, потом поворачивается и протягивает руку. Я нерешительно хватаюсь за нее, и он поднимает меня на ноги.

– У нас есть ночь и еще один день до того, как этот чертов Псих придет за нами. Нам нужен план, Лара. Давай найдем, где переночевать, и решим, что делать дальше.

Я киваю. Сказать нечего. Воспоминание пробудило во мне скрытые чувства, эмоции, которые, как мне казалось, я научилась хорошо скрывать.

Оказывается, нет.

Ноа держит меня за руку и ведет обратно в густой лес.

Я оборачиваюсь и смотрю, как забор исчезает из виду, и с каждым шагом мое сердце сжимается все сильнее.

Я уже не знаю, выберемся ли мы отсюда живыми.

Я истерически смеюсь, когда он толкает ее на землю.

Конечно, я не хочу, чтобы она умерла так быстро, но сама мысль о том, что она могла налететь на забор и поджарить себя, так хороша, что я не могу об этом не думать.

Не могу не представлять себе выражение его лица, когда она умерла бы у него на глазах. Ну разве не весело?

Он весь такой настоящий супергерой, пытается защитить ее, а она налетает на электрический забор.

Я снова смеюсь.

Боже, она такая глупая. Вообще не умеет думать. Это ее и погубит, в этом я уверен.

О, хотя погодите-ка. Это я погублю ее, вот мой план.

Думаю, сначала я убью именно Лару. С Ноа будет интересно поиграть, когда ее не станет.

Решения. Ох уж эти решения.