Текст книги "72 часа (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 15

– Будет больно, детка. Прости.

Я закрываю глаза, сжимаю зубы и жду боли. Я знаю, что будет больно. Знаю, потому что провела последний час вместе с Ноа, разыскивая что-то достаточно острое, чтобы можно было проткнуть кожу. Мы нашли остро обточенный камень и потом с помощью другого камня заострили его еще сильнее. При мысли о том, что этот камень будет вспарывать мою кожу, я испытываю тошноту.

Мы находим ручей и моем камень так тщательно, как только можем.

Я не знаю, достаточно ли этого.

Ноа касается моей шеи, и меня охватывает паника. Я наклоняюсь вперед.

– Я не думаю... не думаю, что смогу.

– Лара, посмотри на меня.

Он разворачивает меня к себе лицом и смотрит мне в глаза.

– Если я не вытащу это, он будет продолжать находить нас, и мы умрем. Ты этого хочешь?

– Конечно, нет, – огрызаюсь я и закрываю глаза. – Прости.

– Повернись, на счет три я его вытащу.

Мое тело дрожит, когда я поворачиваюсь, и Ноа снова ощупывает мою шею.

– Один, – говорит он тихим голосом.

Я крепко зажмуриваюсь.

– Два.

Он не говорит «три». Острая боль пронзает мою шею сзади, и я кричу, выгибая спину. Большой рукой Ноа обнимает меня за талию и притягивает к себе, другой рукой все еще сжимая мою шею. Камень падает на землю, и он сжимает мою шею чуть сильнее. Я стараюсь молчать, стиснув зубы от боли. Это нужно сделать.

– Достал. Эй, все кончено. Я достал его.

Ноа прижимает меня к себе, все еще обнимая за плечи. Затем прижимает к моей шее рубашку, которой я его вытирала. Ткань свежая и прохладная от воды. Она успокаивает пульсирующую боль. Ноа кладет голову мне на плечо и целует в щеку.

– Все хорошо. Все кончено.

Моя дрожь утихает, и я поворачиваюсь, прижимаясь головой к его груди. Он держит меня так довольно долго – его большие руки обнимают меня, большое тело дает мне утешение. Его рука все еще лежит у меня на затылке, и через некоторое время он убирает ее, мягко разворачивает меня спиной и осматривает рану.

– Крови уже нет.

– Можно... можно мне посмотреть?

Ноа раскрывает ладонь: крошечное, покрытое кровью устройство лежит в его руке. Оно не больше рисового зерна и серое. Ну, я думаю, что оно серое. Трудно сказать. Руки Ноа покрыты кровью.

– Твои руки... – пищу я.

Он вытирает их о джинсы.

– Ты должна вытащить мой трекер. Этот придурок поймет, что мы удалили их, когда вернется, и наверняка просто с ума сойдет от ярости. Он может вернуться раньше, так что нам нужно спешить.

Эта мысль настолько пугает меня, что я наклоняюсь и поднимаю камень. Я выливаю на камень воду из кокоса, чтобы очистить его. Затем смотрю на Ноа.

Он поворачивается, и я тянусь к его густой гриве волос и провожу рукой вниз, пока не достигаю основания его шеи. Я нахожу крошечный имплантат.

– Как мне это сделать? – спрашиваю я, борясь с подступающей к горлу желчью.

– Тебе нужно взять его в пальцы и использовать камень, чтобы надрезать кожу. И просто вытаскивай.

Я сглатываю и делаю глубокий вдох, затем использую камень, чтобы разрезать кожу. Ноа вздрагивает, но не издает ни звука. Я знаю, что это больно – я только что пережила это сама – и его стойкость удивляет меня. Такой стойкий. Кровь хлещет из раны, и мне приходится закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание. У меня кружится голова, но я сосредотачиваюсь. Я должна быть сильной ради Ноа.

Открываю глаза и сжимаю пальцы. Маленькое устройство выскакивает из раны, и я ловлю его пальцами, борясь с головокружением. Я прижимаю прохладную рубашку к ране и отворачиваюсь. Там так много крови. Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на дыхании. Я уже пережила кое-что похуже этого. Я не могу позволить этому сломать меня. Нет. Теперь я сильнее.

Я могу это сделать.

Делаю неглубокий, прерывистый вдох, а затем еще один, пока снова не успокаиваюсь.

Через несколько минут мое дыхание становится достаточно спокойным, и я выпрямляюсь и протягиваю Ноа устройство. Он изучает его, затем бросает оба трекера в ручей. Смотрит на деревья, где, как он знает, стоят камеры.

– Теперь игра начинается по-настоящему.

Ноа показывает камерам средний палец. Не могу сказать, что осуждаю его.

– А если их больше? – спрашиваю я.

– Иди сюда, мы проверим друг друга.

В течение следующих двадцати минут мы водим руками по телу друг друга, отыскивая устройства. Единственный способ узнать, есть ли еще какое-нибудь устройство, – это убежать и посмотреть, как быстро он нас найдет.

– И каков теперь план? – спрашиваю я, глядя вверх, когда солнце начинает садиться.

– Мы в относительной безопасности на эту ночь, и нам обоим нужно отдохнуть. Он будет следить за нами с помощью камер, так что нам придется снова подняться на деревья.

Мое сердце замирает.

Я не хочу лазить по деревьям. Я хочу спать. Есть. Чувствовать себя в безопасности.

– Я знаю, что ты не хочешь, но мы должны.

Я знаю, что он прав.

– Чуть дальше есть несколько крепких деревьев, достаточно хороших, чтобы мы могли немного отдохнуть. Как твоя нога?

– Лучше, чем было.

– Ладно. Идем, пока солнце не зашло.

– А как насчет мотоцикла?

– Мы могли бы спрятать его, но если он смог установить на нас трекеры, уверен, на мотоцикле тоже есть один. Быть наверху – единственный выход.

Я вздыхаю, и мы направляемся к ближайшему самому низкому дереву. Мне требуется десять минут, чтобы добраться до вершины, и нога пульсирует сильнее с каждой секундой, но я не жалуюсь. Раны Ноа не так тяжелы, и если мы постараемся держать их в чистоте, инфекции не будет.

Ноа наклоняется ко мне, когда мы забираемся на второе дерево.

– Он все еще слышит нас по камерам, так что не говори без крайней необходимости. Нам нужно двигаться как можно тише, иначе он будет следить за нами по звуку.

Я киваю.

Мы осторожно двигаемся между деревьями, и, честно говоря, если у этого ублюдка нет слуха супергероя, не думаю, что он сможет услышать нас среди птиц, чирикающих вокруг, и свиста ветра. Солнце клонится к закату, и мы уходим так далеко, как можем, не вызывая слишком много шума. Проводим в пути еще полтора часа, прежде чем решаем остановиться.

Мы перебрались, наверное, через сорок деревьев, но в плане расстояния – это вовсе не так далеко, как хотелось бы. Тем не менее, это лучшее, что у нас есть на данный момент.

Ноа находит очень толстую ветку, на которой мы можем легко сидеть, и, как и в прошлый раз, прижимается спиной к стволу, а я усаживаюсь у него между ног, прижимаясь ближе. Он наклоняется к моему уху и шепчет:

– Как только взойдет солнце, я собираюсь проверить одну из камер. Хочу посмотреть, смогу ли их вырубить.

Я поворачиваю голову, и он наклоняется, чтобы я могла прошептать в ответ:

– Как ты думаешь, они связаны друг с другом?

– Я не уверен; мне нужно взглянуть на них поближе. Если получится добраться до одной из них так, чтобы он не видел, то смогу отключить часть камер. Сбить его с толку.

– Что ты задумал?

– Мы можем получить фору в несколько часов, пока он будет возиться с ними.

– Большой вопрос в том, как мы вообще собираемся выбраться? Нас двое против одного. Наверняка мы смогли бы с ним справиться.

Он кивает.

– Возможно, но сегодня он был так близок к провалу. В следующий раз он не будет таким беспечным. Он не позволит нам подобраться близко. Я думаю, что он будет с нами играть.

Я сглатываю.

– Не раздумывай, Лара. Если подойдешь к нему достаточно близко, убей его. Я знаю, что эта мысль пугает тебя, но ты должна рискнуть.

Я напрягаюсь. Я пыталась вывести ублюдка из строя, чтобы мы могли уйти. Раньше я никогда не пыталась кого-то убить.

– Ладно, – шепчу я. – Если выхода нет.

Ноа смотрит на меня, прежде чем продолжить:

– Я хочу попытаться отследить его. Не знаю как, но если мы найдем его логово, то сможем покончить с ним.

– С этими камерами мы никогда не сможем его отследить.

– Вот почему это мой следующий шаг. Их нужно как-то отключить. Нужно выяснить, как они работают, и избавиться от них.

Нет.

Нет.

Паника охватывает меня, пока я изучаю камеры, наблюдая, как они вынимают трекеры. Нет. Они разрушают мой план. Они меняют правила.

Я вытираю кровь со лба. Этот говнюк добрался до меня. Он почти добрался до меня. Он почти закончил мою игру, прежде чем я успел начать.

Забраться в ручей было умно. Они умные.

Но не умнее меня. У меня все еще есть мои камеры, я найду их, я заставлю их пожалеть о дне, когда они решили бросить мне вызов.

Если они думают, что могут убить меня, то ошибаются. Я причиню им такую боль, что они пожалеют, что родились на свет. И мы посмотрим, кто возьмет верх.

Пришло время начать настоящую игру. Больше никаких глупостей.

Когда я закончу, они пожалеют, что встретились со мной.

О, подождите, нет, они не пожалеют, потому что будут мертвы.

ГЛАВА 16

Я быстро засыпаю. Ноа обнимает меня всю ночь, и мне приятно чувствовать себя в безопасности хотя бы на несколько часов. Нас будит солнце, пробивающееся сквозь ветви деревьев. В лесу мертвая тишина, как будто звуки просто отключили. Или, может быть, это потому, что мы просто не слышим низкий гул мотоцикла. Он не смог нас найти?

Остается только надеяться.

– Доброе утро, – шепчет Ноа мне на ухо.

– Привет, – шепчу я в ответ. – Его нет.

– Остается только надеяться, что это хороший знак.

– Мы спускаемся?

Он убирает руки с моей талии и качает головой.

– Это было бы здорово, но здесь мы в большей безопасности, пока не придумаем что-нибудь. Я собираюсь спуститься и проверить одну из этих камер. Жди здесь.

Мне только это и остается, так что я позволяю Ноа спуститься. Как вор в ночи, он бесшумно движется между деревьями, пока я не перестаю его видеть. Чувствуя себя немного успокоенной тем, что без трекеров, похоже, нас все-таки не найти, я прислоняюсь спиной к стволу и делаю несколько глубоких вдохов.

Проходят минуты. Минуты превращаются в часы.

Ноа все не возвращается.

Я не могу позвать его. Даже не знаю, должна ли попытаться найти его, но что-то внутри, что-то прямо в моем сердце говорит мне, что надо пойти и посмотреть. Я встаю и оставляю свои вещи на дереве, стараясь запомнить окружающую обстановку, чтобы найти дорогу назад. Затем бесшумно двигаюсь по ветвям, спускаясь, пока не вижу землю.

Я ничего не вижу и не слышу.

Осматриваю землю, затем возвращаюсь на дерево и двигаюсь дальше, снова опускаясь вниз. Я делаю это три раза, пока, наконец, не слышу какой-то звук. Это голоса. Голос Ноа и этого ублюдка. Я двигаюсь стремительнее, скользя между ветками так быстро, как только могу, чтобы оказаться ближе к источнику звука. Я спускаюсь ниже и вижу двух мужчин. Ноа стоит, прислонившись спиной к дереву, с камерой в руке. Псих стоит перед ним, направив пистолет ему в грудь.

Нет.

Я уже готова спрыгнуть с дерева, когда Ноа снова говорит, останавливая меня на полпути.

– Ты хочешь настоящего боя? Хочешь настоящую охоту? Тогда не устраивай ловушки. Ты утверждаешь, что ты настоящий охотник, настоящий убийца, но это не так. Ты ничто без этих камер и трекеров. Хочешь играть в игру – будь честным игроком.

– Я могу разорвать тебя на куски прямо сейчас, – рычит псих. – И ты никогда больше не увидишь дневного света.

– Мы оба знаем, что ты не сделаешь этого, потому что хочешь поиграть. Тебе нужна эта игра. Это смысл твоей жизни. Ты хочешь заставить меня страдать, заставить ее страдать.

Тело ублюдка странно вздрагивает, и он тихо смеется.

– Я знаю. Я хочу поохотиться на вас, как на пару гребаных кроликов, а потом содрать с вас шкуру живьем.

– Тогда сделай это, но как настоящий охотник. Ты хочешь, чтобы игра, – Ноа наклоняется ближе, его тело сильное и мощное, – была честной, потому что сейчас ты не охотник, не убийца. Ты просто фокусник. Моя мать могла бы обставить все получше.

Псих стоит там, пистолет направлен на грудь Ноа. Затем он протягивает руку и снимает маску. Я закрываю рот рукой и вздыхаю, когда узнаю его. Ноа рявкает:

– Ты!

Я не могу отвести взгляд. Мужчина из «Старбакса». Тот, который говорил со мной в то утро. Боже мой. Он говорил со мной. Он вел себя совершенно нормально. Он выглядит как обычный американский парень, живущий по соседству. Можно было пройти мимо него по улице, даже не взглянув на него, разве что для того, чтобы оценить внешность.

Он даже назвал мне свое имя. Как же его звали? Все верно, Брайс.

Но когда я его узнаю, то понимаю, что это не единственный раз, когда я его видела.

В моей голове проносятся вспышки воспоминаний о той ночи, когда умерла Ба и... О... О, Боже. Это был он. Это он позвонил в 911. Он был там в момент, когда я потеряла ту Лару, которой была. Он был там. Все это время он был там. Наблюдал. Ожидал. Видел, как я менялась. Мои колени дрожат, и мне приходится вцепиться в дерево, чтобы не упасть. Рейчел, моя Ба, «Старбакс»... он был там, прямо рядом со мной все это время.

Я не могу в это поверить.

– Что, сказать нечего? – Ноа продолжает насмехаться над ним. – Слишком слаб, чтобы играть по-настоящему?

Брайсу это не нравится. Совсем. Я задерживаю дыхание, боясь, что он убьет Ноа за насмешку, но через мгновение он достает из кармана устройство, похожее на маленький мобильный телефон. Он показывает его Ноа, и я не знаю, что это, но ублюдок поднимает его и бросает на землю. Затем поднимает пистолет и стреляет. Я подавляю крик, зажав рот рукой. Сердце бешено колотится. Я как натянутая струна. Крошечное устройство буквально взрывается.

– Теперь я вас не вижу. Я вас не слышу. Я не смогу вас найти. Это устройство было пультом управления камерами. Без него они не работают. – Брайс улыбается, и это ужасно. – Я дам вам полдня. Если начну охотиться, вы умрете. Если думаешь, что я не смогу найти вас без всех этих камер, ты ошибаешься. Я найду вас. И когда сделаю это, я буду резать вас по кусочкам, и вы будете ползти за мной, умоляя меня оставить вас в живых. Только тогда я покончу с вами.

– Этого никогда не случится, – рычит Ноа.

Брайс смеется.

– О, еще как случится.

Он отступает на несколько шагов, целится и нажимает на курок.

ГЛАВА 17

Мне требуется секунда, чтобы понять, что ублюдок выстрелил Ноа в ногу. Рык боли срывается с его губ, когда он пятится. Я едва успеваю прикрыть рот рукой, сдерживая крик. Он не знает, что я здесь. Сиди. Тихо.

Меня трясет, когда Брайс наклоняется к Ноа и говорит:

– Первая кровь. Посмотрим, как далеко ты уйдешь теперь. Я вернусь совсем скоро, и на этот раз все будет серьезно.

Брайс отступает назад и смотрит на деревья. Я не двигаюсь. Просто прячусь за веткой, молясь, чтобы он меня не увидел.

– Лучше спустись и перевяжи своего друга, Лара. Теперь, когда он ранен, мне даже интересно, как хорошо ты сможешь защитить себя. И кстати, я так рад снова тебя видеть.

Он огибает дерево, и я вижу, что он смотрит прямо на меня. Он ухмыляется, и страх сдавливает мне горло.

Через секунду Брайс поворачивается, садится на мотоцикл и исчезает в лесу.

Нет.

Я жду несколько минут, прежде чем спуститься с дерева. Уже у самой земли я теряю опору. Не рискуя упасть на раненую ногу, я решаю приземлиться на бок. Резкий вздох вырывается из моей груди, и несколько секунд я просто лежу, пытаясь отдышаться. Я хватаюсь за живот, делаю несколько глубоких вдохов, а затем перекатываюсь и встаю. Я бегу к Ноа: он держится за ногу, лицо бледное, он хватает ртом воздух. Боже. Нет.

– Ноа! – кричу я, падая на колени рядом с ним.

Так много крови. Она пропитывает его джинсы, стекает между пальцев. Мне нужно остановить ее, я должна остановить ее сейчас. Я не думаю, даже не позволяю себе испугаться. Я срываю повязку со своей едва зажившей раны и плотно обматываю ее вокруг его ноги, пытаясь остановить кровь.

– Я не могу обработать рану, пока не остановится кровь.

Он ничего не говорит. Он такой бледный.

– Ноа. Эй, посмотри на меня.

Наши взгляды встречаются, и от боли, которую я вижу в его глазах, мне хочется схватить его в охапку и бежать.

– Ноа, с тобой все будет хорошо. Мы остановим кровь, и я обработаю рану.

Он ничего не говорит. Ему так больно. Я вижу это. Слышу это в его тяжелом дыхании.

Я сжимаю руками повязку и крепко держу ее. Кровь пачкает мои руки, но мне все равно. Мысль о том, что я могу потерять Ноа, намного сильнее страха перед кровью. Я не знаю, сколько времени должно пройти, чтобы кровь перестала течь, но, кажется, так сразу не получится. Мне нужно больше давления. Я убираю руки, разрываю остатки его рубашки и крепко завязываю вокруг ноги.

Натягиваю ткань так сильно, как только могу, чтобы сделать повязку туже. Это занимает несколько минут, но, кажется, помогает. Мне надо придумать, как очистить рану, чтобы попытаться предотвратить инфицирование. Боже, а что, если пуля все еще там?

Его нога вся в крови. Мне придется смыть ее, чтобы увидеть, что там такое. Меня радует, что вокруг самой раны кровь уже густая и свернувшаяся. Это значит, что мы остановили кровотечение.

– Я намочу ткань в ручье. Обработаю рану.

Я встаю и, собрав как можно больше обрывков ткани, бегу к ручью. Боже, спасибо тебе за ручей, потому что без него мы, вероятно, были бы уже мертвы. Я падаю на колени – боль в ноге просто взрывается – и отстирываю с ткани кровь, пока не смываю столько, сколько смогу смыть. Не став даже отжимать ткань, я бегу обратно. С нее капает вода, мне нужно много воды.

Когда я возвращаюсь и опускаюсь на колени перед Ноа, его прекрасные, полные боли глаза находят мои.

– Посмотрите-ка на нее, – хрипит он, и в его голосе такая мука, что мне больно это слышать. – Ты прямо как настоящий выживальщик.

Я слабо улыбаюсь.

– Кажется, он недооценил меня, да?

– Думаю, да.

Я снова смотрю на его ногу, беру первый пропитанный водой обрывок ткани и начинаю вытирать. Он не издает ни звука, когда я очищаю рану, но его руки, лежащие по бокам, сжаты в кулаки, челюсти буквально сведены. Я продолжаю работать. Смываю столько крови, сколько могу, а затем осторожно прикладываю мокрый кусок своей рубашки к его ране. Ноа шипит сквозь зубы, и я поднимаю взгляд, чувствуя себя ужасно.

– Прости.

Он не отвечает.

Я его не виню.

Убираю ткань и изучаю рану. К счастью, пулевое отверстие чистое.

– Мне нужно, чтобы ты поднял ногу. Мне надо посмотреть, вышла ли пуля.

– Она вышла, – выдавливает он. – Я почувствовал, как она упала, когда ты закатала мои джинсы.

Боже, я знаю, как это больно. Но это к лучшему.

– Я не знаю, задела ли пуля кость, но она прошла ужасно близко. Остается надеяться, что повреждены только мышцы, как у меня. Это будет чертовски больно, но если я могу это сделать, то и ты сможешь.

Я сочувственно улыбаюсь ему, и он сухо кивает.

– Я постараюсь очистить рану как можно лучше. Потом сполосну ткань, высушу и наложу ее как повязку. Это лучшее, что можно сделать.

– Тебе надо забинтовать и свою ногу. Твоя рана кровоточит.

Я смотрю вниз, и, конечно же, моя нога покрыта кровью. Должно быть, я задела рану, пока бегала туда-сюда. Неважно.

– Придумаю что-нибудь, – говорю я, протягивая руку за влажной тканью и возвращаясь к ране Ноа.

Я снова смачиваю ткань водой и выжимаю ее ему на ногу, смывая остатки крови. Я делаю это до тех пор, пока рана не становится чистой, насколько это возможно. Потом наклоняюсь, собираю ткань и снова бросаюсь к ручью. Снова смываю кровь. На этот раз ее стало намного меньше.

Вернувшись, я развешиваю одежду, надеясь, что она скоро высохнет. Не знаю, сколько у нас времени до возвращения Брайса, но нам нужно найти место, где можно спрятаться, иначе он прикончит нас. Ноа не может бежать, у него нет сил бороться прямо сейчас. Если мы не найдем безопасное место, то умрем. Вот так просто.

– Я сейчас перевяжу тебя, а потом нам нужно найти место, где можно спрятаться.

Он смотрит на меня.

– Ни хрена подобного. Я не стану прятаться.

– Ноа…

– Этот ублюдок хочет драки, он ее получит.

– Ноа…

– Мы постоянно прятались. И посмотри, к чему это привело?

– Но ты ранен, Ноа. Тебе нужно отдохнуть, иначе ты просто не сможешь ничего сделать.

– Так ты хочешь, чтобы я прятался и ждал, пока он вернется.

– Ну, вообще-то да, – говорю я.

– Так вот, я не буду этого делать.

– Ноа, боже мой! – кричу я. – Сейчас не время показывать свою гордость.

– Гордость? – Он горько смеется. – Ты думаешь, это из-за гордости?

– А разве нет? – возмущаюсь я, скрещивая руки на груди.

– Нет. Речь идет о выживании, Лара.

Я качаю головой, отводя взгляд.

– Он победил меня, Лара. Он ранил меня, – говорит Ноа низким голосом. – А если тебя некому будет защитить...

– Не говори так, – перебиваю я. – Мы пройдем через это, но только если не будем сдаваться. Одежда скоро высохнет. Тогда мы пойдем.

– Тебе нужно снова надеть штаны.

– Нет, это хорошая повязка для твоей ноги. Я выживу и без них.

– Лара…

– Я не собираюсь с тобой спорить, Ноа. С учетом сложившейся ситуации, насколько важна одежда, ну вот честно?

Ноа сжимает челюсть.

Я молчу.

– Откуда ты знаешь его имя? – спрашиваю я.

– Несколько месяцев назад он пришел в участок и попросился на работу. Боже, я уже тогда подумал, что с ним что-то не так. Слишком идеальный, понимаешь? В нем было что-то фальшивое, и его взгляд, то, как он на меня смотрел... Было в нем что-то угрожающее. Я должен был догадаться.

– Он был рядом все это время. Он звонил в 911 в тот вечер, когда умерла Ба, он встречался с Рейчел, и я помню, как однажды утром он разговаривал со мной в «Старбаксе». Он просто был рядом все это время, наблюдая за нами. А мы не знали.

Ноа кажется сердитым. Наверняка это потому, что оказалось, что кто-то может вот так запросто подобраться к нам без нашего ведома.

– Я должен был догадаться, – рычит он.

– Он ведь не сказал ничего такого, Ноа. Мы не могли догадаться.

Я нахожу дерево и сажусь, прислонившись к нему, стараясь не обращать внимания на боль в ноге. Вчера вечером мы были почти уверены, что одержали верх. Теперь нам просто надо не сдаваться.

Мы должны.

Мы не сдадимся.