Текст книги "72 часа (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 27

Лара

С того мгновения, как мы покинули убежище, я четко знала, что нужно делать. Я думала об этом, пока Ноа спал. Я знала, что Брайс попадется на уловку, потому что он думает, что я слабая, он верит в это. И я оказалась права. Стоило лишь порезать запястье, не вену, но достаточно глубоко, чтобы они поверили, что я убила себя. Упасть на землю было легко. Задержать дыхание было не так уж и трудно.

И они поверили.

Боже, Ноа принял это так тяжело.

Слышать его стоны было мучительно, но если бы я сказала о своем плане, он бы никогда не позволил мне это сделать. Я не знаю, смогли бы мы сражаться с Брайсом, ведь мы оба были ранены. Когда ублюдок ударил Ноа ножом в ногу и на его лице появилась боль, я поняла, что мой план был верным. Ноа поймет, но сейчас, сейчас... я должна это закончить. Ради нас обоих.

Я сжимаю нож, который уронила рядом с собой, и поднимаюсь, наблюдая, как Брайс подходит к Ноа.

Ноа выглядит побежденным. Он сдался из-за меня. Потому что я подвела его. Он думает, что я умерла. Он думает, что я сдалась. Но я не сдалась. Я точно знаю, что делаю. Брайс думает, что поймал меня на крючок – черт, может, и так. Он думает, что это из-за меня все провалилось, но он ошибается. Я смогу.

Брайс поднимает нож, и Ноа закрывает глаза.

Я наношу удар.

Я делаю это без раздумий. Поднимаю нож и вонзаю его в спину Брайса, и он падает на Ноа, который тут же отталкивает его.

– Что ... – выдыхает Брайс.

Я наклоняюсь и проворачиваю нож в его спине.

– Никогда, никогда не поворачивайся спиной к своей жертве, если не уверен, что она мертва. Я думала, ты умнее, думала, ты додумаешься проверить.

Вытаскиваю нож и снова наношу удар. Брайс оказывается на земле, он хрипит в агонии.

– И никогда, никогда не считай кого-то слабее тебя.

Я вытаскиваю нож и снова вонзаю его, не обращая внимания на хруст костей и хлюпанье крови.

– И никогда, никогда, гребаный мудак, не трогай то, что принадлежит мне.

Я вытаскиваю нож и позволяю Брайсу скатиться с Ноа. Встаю и пинаю его ногой в спину. Ноа перекатывается на четвереньки, глядя на меня, на его лице шок. Я должна покончить с этим ради него. Ради нас. Я не допущу, чтобы кто-то страдал из-за моей слабости, из-за того, что я не знаю, кто я. Прямо здесь, прямо сейчас, я точно знаю, кто я. Я Лара, сильная и мягкая – идеальная смесь того и другого.

Я опускаюсь на землю возле Брайса, из его рта течет кровь, смешанная со слюной. Он смотрит на меня в шоке и в каком-то благоговении. Он не думал, что во мне это есть. И Ноа тоже. Я тоже не думала, но это так. Во мне это было с самого начала.

– Ты же не думал, что во мне это есть, правда? – говорю я, глядя в его полные страдания глаза. – Ты думал, что я его подведу. Думал, что я сдамся. Ты был так уверен.

Я поднимаю нож, и его глаза вспыхивают.

– Но дело в том, Брайс, что я все равно сильнее и меня не сломить. Ты помог мне понять это. Твоя игра должна была ослабить меня, но знаешь, что она сделала? Она сделала меня сильнее.

Я вонзаю нож ему в сердце и наблюдаю, как его тело дергается подо мной, а из легких вырывается последний вздох.

– Я выиграла, – шепчу я.

И затем мир становится черным.

ГЛАВА 28

Я открываю глаза на руках у Ноа. Он куда-то несет меня. Мне требуется несколько минут, чтобы понять, где я нахожусь. Когда вспоминаю, что сделала, у меня перехватывает дыхание.

– Тише, – говорит Ноа устало. – Все кончено.

– Ноа, – хриплю я.

– Все кончено, детка.

– Я у-у-убила его.

Он останавливается и ставит меня на землю. Я не знаю, где мы. Я ничего не знаю, кроме того, что Брайс мертв и что я убила его.

Ноа обхватывает мое лицо ладонями. Мы оба покрыты кровью, нашей собственной и кровью Брайса. Лицо Ноа перепачкано засохшей кровью.

– Ты спасла меня. Ты спасла меня, Лара. Нас. Я не могу даже сказать тебе, что я чувствовал тогда. Ты была просто ошеломительна.

– Я убила... – И мой голос дрожит, когда реальность накрывает меня волной.

Ноа прижимается губами к моим губам.

– Мы дышим благодаря тебе, моя прекрасная, храбрая, совершенная женщина.

Мы.

Мы дышим благодаря мне.

Слезы текут по моим щекам.

– Мы свободны.

Он сжимает мою руку.

– Мы свободны. Теперь нам нужно найти выход отсюда или мы истечем кровью. Ты спасла нас не для того, чтобы мы здесь умерли.

Спасла нас.

Я спасла нас.

– Прости за то, что заставила тебя поверить, что я покончила с собой.

Ноа останавливается и поворачивается ко мне.

– Ты гений, Лара. Ты нашла в себе силу, которой не было даже у меня. Чтобы сделать то, что ты сделала... у меня нет слов. Спасибо. – Его голос срывается. – Потому что я не думаю, что мы бы выбрались оттуда без тебя.

Я сглатываю и киваю, шок медленно начинает проникать в мое тело.

– Нам нужно убираться отсюда, – говорит Ноа, дергая меня за руку.

Я послушно ставлю одну ногу перед другой и иду. Я иду, пока мы не выходим на дорогу. К тому времени, как мы выходим на тропу, я словно немею. Я ничего не чувствую. Я словно где-то в стороне от себя самой. Шок. Реальность. Ужас. Все кончено. Наверное, именно это и происходит, когда ты долго живешь в страхе. Когда он исчезнет, у тебя просто не остается чувств.

Ноа сжимает мою руку так же, как сжимал ее последние два часа, но ни один из нас не произносит ни слова. Ужас прошлой недели снова и снова прокручивается в нашем сознании, мучая нас, заставляя страдать, напоминая нам, что пока мы спасались от этого ублюдка... но сможем ли когда-нибудь пережить это? Будет ли мучить меня осознание того, что я его убила? Сейчас я ничего не чувствую, но будет ли так всегда?

Автомобильные фары выныривают откуда-то спереди, вырывая нас из оцепенения, и мы замираем. На мгновение мне кажется, что тот, кто за рулем, не захочет останавливаться ради нас. Могу только представить, как мы выглядим. Почти голые, раненые, окровавленные и одичавшие. Однако машина замедляется и съезжает на обочину. Мои колени начинают дрожать, и я даже не уверена, что смогу сделать несколько шагов к машине.

Из автомобиля выходит пожилой мужчина, следом с другой стороны выбирается его жена. Я боюсь, что они разглядят нас и испугаются, но ошибаюсь. Пожилой мужчина щурится, а затем его рот удивленно приоткрывается.

– Это... Мэгги, это они.

Они.

Они нас знают?

– О, Боже мой, – выдыхает Мэгги, подбегая и без колебаний обхватывая руками меня за плечи. Ей все равно, что я окровавленная или полуголая. – Это они. Они живы. Питер, достань одеяло из багажника. Быстрее. Они замерзли.

– В-вы знаете, кто мы такие? – хриплю я.

Это мой голос? Это не похоже на мой голос.

– Конечно, дорогая. Твое лицо было во всех новостях в течение недели.

Правда?

Тогда почему нас никто не нашел?

Я ругаю себя за эту мысль. Я не знаю, где мы находимся. Не знаю, как далеко мы от Орландо. Как кто-то мог знать, где мы? Я сжимаю руку Ноа, но он не сжимает ее в ответ. Неужели он сдался? Я сдалась? Мы когда-нибудь переживем это?

– Лара, правильно? – спрашивает Мэгги, пока Питер достает одеяло из багажника.

– Да, – хриплю я.

Она смотрит на Ноа.

– И Ноа.

Он кивает. Молча.

– Я не собираюсь расспрашивать, что случилось с вами обоими, потому что это не мое дело, я просто отвезу вас в больницу. Давайте, залезайте в машину, а я дам вам одеяло. Вы, должно быть, замерзли.

Я не знаю, замерзла ли я; честно говоря, я не знаю, что чувствую. Мое тело не воспринимает боль, не воспринимает ощущения. Оно просто мертво. Онемело. Сломалось.

Ноа тащит меня к машине, и мы садимся внутрь. Тепло обогревателя щекочет мое лицо, и я закрываю глаза. До этой самой секунды я не осознавала, насколько замерзла. Ноа садится рядом со мной, и Мэгги наклоняется, протягивая нам одеяло. Я беру его, проводя пальцами по мягким краям. Еще несколько дней назад я бы не заметила, какое оно мягкое, но теперь это все, о чем я могу думать.

Я укрываюсь до подбородка и начинаю дрожать, хотя мне тепло.

Ноа делает то же самое.

Мэгги и Питер садятся в машину, и она говорит ему ехать в ближайшую больницу.

– К-к-как далеко мы от Орландо? – спрашиваю я хриплым голосом.

– Где-то в часе пути, дорогая.

Всего час? Один жалкий час?

Я закрываю глаза. Ноа отпустил мою руку, и я хочу вернуть это прикосновение обратно, я хочу, чтобы он держал меня и никогда не отпускал, но он закрывается, и я не виню его. Мы пережили ад, и все это время мы боролись, чтобы выбраться. Теперь, когда все кончено, я не чувствую себя счастливой. Нет ни облегчения, ни успокоения, вообще ничего.

Мы свободны, живы и в безопасности.

Но это не кажется нормальным.

Мэгги задает нам какие-то вопросы, пока мы едем, но отвечаю только я. Ноа молчит. В конце концов наступает молчание, и мы просто едем. Я чувствую вонь и только сейчас понимаю, что от наших тел исходит сильный запах.

Кровь, пот, дни без ванны и смерть. Так много смерти. Я закрываю глаза и прерывисто вздыхаю. Я не готова к этому. Мне следует, но это не так.

Вопросы.

Паникующие семьи.

Нормальная жизнь.

Машина замедляет ход, и я понимаю, что мы уже у больницы. Я не заметила никаких огней; я даже не слышала машин вокруг нас. Я словно отключилась. Так далеко ушла в свой мир, что даже не поняла, что мы вернулись к цивилизации. Паника охватывает меня, когда я смотрю в окно, где Мэгги зовет медиков, размахивая руками. Ей навстречу выходит медсестра, и Мэгги о чем-то быстро ей рассказывает.

О нас, разумеется.

Медсестра кивает, бросается обратно внутрь и скоро выходит с двумя инвалидными колясками. Наступает тишина. Через несколько секунд она откроет дверь, и нас оглушат вопросами и проблемами, иглами и врачами. Я делаю еще один прерывистый вдох и смотрю на Ноа. Он смотрит прямо перед собой. Мое сердце наполняется болью. Я не успеваю ничего сказать, потому что дверь распахивается, и в машину заглядывает молодая белокурая медсестра.

Она бросает на нас взгляд, и ее глаза округляются.

– О, Господи!

Хороший итог.

– Меня зовут Джилл. Я помогу вам выйти из машины, хорошо? У вас что-то сломано?

Я отрицательно качаю головой.

– А у него?

Я снова качаю головой.

– Ладно, очень осторожно выбирайтесь. Лара, не так ли?

Она тоже смотрит новости?

Я вылезаю из машины, игнорируя ее вопрос. Медсестра берет меня за руку и усаживает в инвалидное кресло. Ногам холодно, но другая медсестра быстро бросается вперед и протягивает мне теплое одеяло. Я укрываюсь до подбородка и смотрю, как из машины выбирается Ноа. Ему тоже дают одеяло. Потом нас вкатывают внутрь.

Я оглядываюсь через плечо и улыбаюсь Мэгги.

Она плачет.

Но я не знаю почему.

ГЛАВА 29

Я просыпаюсь от звуков громких голосов.

Медсестры переговариваются друг с другом, звуки мужских криков эхом разносятся по коридорам.

Знакомых мужских криков.

Я сажусь, протирая глаза, заставляя себя подняться с кровати. Мы с Ноа провели здесь ночь, но я еще не видела его. Как только мы прибыли, нас тут же увезли в разные стороны для диагностики и опроса. Я беспокоюсь о нем.

Мои ноги касаются холодного пола, и несколько секунд я пытаюсь обрести равновесие. Капельницу уже сняли, так что эту ужасную вещь с собой таскать не приходится.

– Пожалуйста, сэр, успокойтесь! – кричит медсестра.

– Отвали от меня нахер!

Ноа.

Это Ноа.

Мое сердце колотится, и я бросаюсь к двери.

– Если вы не успокоитесь, нам придется вас связать.

– Отпусти меня!

Я ускоряю шаг, бегу по коридору на подкашивающихся ногах навстречу полному муки голосу моей любви. Добираюсь до палаты, в которой туда-сюда бегают медсестры, и вхожу.

– Лара, тебе нельзя здесь находиться, это опасно, – говорит молодая медсестра, хватая меня за руку.

Я пристально смотрю на нее.

– Вы понятия не имеете, что с ним. Дайте мне пройти.

– Я не позволю... – начинает она, но я выдергиваю руку так резко, что она едва не падает, и иду вперед.

Два врача или медсестры, я не знаю, кто именно, держат Ноа за руки. Один наклоняется, чтобы воткнуть иглу ему в шею.

– Стойте! – кричу я.

– Мисс, вы должны уйти, – рявкает доктор.

– Нет. Стойте. Он просто напуган. Вы делаете только хуже.

Ноа откидывает голову назад и кричит, пот стекает по его лицу. Я нужна ему. Меня не было рядом с ним, когда я была нужна ему в тот последний раз, но сейчас я здесь, и я не отступлю.

– Отпустите его, – говорю я двум мужчинам, которые удерживают его.

– Кто-нибудь, уберите ее отсюда! – рычит один из них.

Я игнорирую их, забираясь на кровать к Ноа. Его ноги дергаются, но мой вес удерживает их.

– Мисс, встаньте с кровати!

Я добираюсь до его лица, обхватываю его руками.

– Ноа, прекрати.

Он продолжает биться.

– Позовите кого-нибудь сюда, чтобы ее увели! – приказывает доктор. – Сейчас же!

– Ноа, пожалуйста, – говорю я.

Он продолжает кричать.

Я наклоняюсь ближе, рискуя получить удар головой, прижимаю его голову к себе, касаюсь губами его уха.

– Ноа. Успокойся, – тихо говорю я ему на ухо. – Это я. Лара. Я здесь. Все хорошо. Я здесь с тобой. Теперь ты в безопасности.

Его тело дергается, но он перестает сопротивляться.

– Все кончено, – продолжаю я. – Все в порядке. Все кончено. Мы в безопасности. Я здесь. Я не оставлю тебя. Обещаю тебе, что никогда больше не покину тебя.

Пот стекает по его лицу, но он расслабляется. Двое мужчин медленно отпускают его, и доктор машет им рукой, чтобы они не уходили далеко. Ноа дергается в последний раз, а затем его большие руки обхватывают меня, обнимают, даря ощущение безопасности. Я всхлипываю, уткнувшись лицом в изгиб его шеи. Его начинает трясти. Наконец-то.

Все это время он был столпом силы, таким сильным, таким решительным, и теперь, наконец, отпускает себя.

– Не трогайте их, – приказывает доктор. – Сестра, оставайтесь у двери.

Комната пустеет. Ноа держит меня так крепко, что я едва могу дышать, но я не против. Мы просто лежим там и плачем, я громко, а он молча. Примерно через час его руки, наконец, расслабляются, и он говорит хриплым, полным эмоций голосом:

– Стоит мне закрыть глаза, и я вижу, как ты лежишь там, истекая кровью.

Мое сердце разрывается.

– Я знаю, – шепчу я.

– Эти сны так реалистичны. Мне снится, что я все еще там, что мы все еще в ловушке. И он всегда убивает тебя прямо на моих глазах. Это так чертовски реально, Лара.

– Я знаю, милый.

– А потом я просыпаюсь и понимаю, что все кончено, но мне не становится легче.

– Думаю, нам потребуется некоторое время, чтобы стало легче.

– Я не знаю, что произошло сейчас, но это было так, будто я не мог проснуться. Они просто хотели удержать меня, и чем сильнее они это делали, тем больше я сходил с ума. А потом я услышал твой голос...

Я отстраняюсь и встречаюсь взглядом с его усталыми глазами. Он выглядит ужасно. Сломлено. Наверное, я выгляжу так же.

– Я здесь, Ноа. Я подвела тебя в лесу. Позволила своей слабости победить, но это никогда не повторится. Я никогда не покину тебя. Никогда. Мы пройдем через это вместе.

– Они хотят, чтобы мы вернулись, – выдыхает он.

– Я знаю.

– Я не смогу…

Я киваю.

– Я понимаю.

– Это во всех новостях.

Я вздыхаю и прижимаюсь щекой к его груди.

– Да, Рейчел мне сказала. По-видимому, рассказал кто-то из здешних медсестер.

– Конечно.

– Что мы будем делать, Ноа? Как мы это переживем?

Он обнимает меня своими большими руками и на мгновение замолкает.

– Я не знаю.

– Я тоже.

– Только знаю, что время без тебя было адом. Ты нужна мне, Лара. Я не могу сделать это без тебя.

– Если я нужна тебе, я буду рядом.

– И потом, когда мы выйдем из больницы? – спрашивает он.

Я застываю в его объятиях.

Об этом я не думала. Мы ведь не останемся в этой больнице навсегда. У нас обоих есть жилье и работа – и сама мысль о том, чтобы вернуться домой одной, пугает меня. Что мы будем делать? Неделю назад мы были ничем, теперь мы что-то, но насколько мы что-то? Мы вместе и дальше или...

Я решаю играть честно.

– Я не знаю, как буду жить одна.

Он прерывисто выдыхает.

– Я тоже.

– Так что же нам делать?

– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, Лара. Мы живем рядом, можно было бы пока просто навещать друг друга, но я хочу, чтобы ты была со мной, Лара. Я не могу думать о том, что снова останусь без тебя.

– Тогда так и сделаем.

– Я втянул тебя в это, это моя вина, но знай: никто никогда больше не прикоснется к тебе.

– Я знаю, – шепчу я.

– Останешься со мной?

– Навсегда, Ноа.

Он был рядом, когда умерла моя бабушка, а теперь моя очередь быть с ним рядом. И я буду, пока мы оба дышим. Я сделаю все, что смогу, чтобы защищать его так же стойко, как он защищал меня.

Навсегда.

ГЛАВА 30

– Вы можете рассказать нам, что там было?

– Как вы спаслись?

– Как вы выжили?

– Это ты его убила, Лара?

– Что он с вами делал?

Репортеры, вспышки фотоаппаратов, люди повсюду.

Я замираю, ноги словно примерзли к земле, отказываясь двигаться. Ноа тянет меня за руку, другой рукой расталкивая толпу репортеров, ожидающих нас у выхода из больницы.

Прошла неделя. За это время наши раны подлечили, нас миллион раз допросила полиция, и мы с Ноа часто приходили друг к другу в палаты, разговаривая о будущем. Мы решили жить вместе в его квартире. Ни я, ни он даже думать не могли о том, чтобы расстаться снова.

Теперь мы держимся за руки и пробираемся через толпу репортеров, требующих подробностей. Они, без сомнения, ждали, когда мы выйдем, чтобы получить ответы на свои вопросы.

– Без комментариев, – рычит Ноа, проталкиваясь вперед к ожидающей нас машине.

Из нее выходит мой папа, открывает дверцу и помогает мне сесть в машину. Ноа забирается на переднее сиденье, и мы уезжаем.

Мое сердце колотится, я опускаю голову на руки и пытаюсь выровнять дыхание.

– Какое-то время они не дадут вам покоя, – говорит папа. – Вы как тут, все нормально?

– Да, – бормочет Ноа. – Лара, ты нормально?

Я не поднимаю головы.

– Лара, милая?

Я поднимаю взгляд, слезы текут по моим щекам. Ноа не колеблется: он расстегивает ремни и перебирается на заднее сиденье. Обнимает меня и крепко прижимает к себе, пока я плачу. Я ненавижу это. Ненавижу все это.

– Все пройдет, все скоро закончится.

– Они как стервятники, – всхлипываю я. – Их совершенно не волнует, через что мы прошли.

– Не волнует. Им просто нужна история.

– Мы сделаем все, чтобы вас оставили в покое, – говорит папа с переднего сиденья. – Обещаем.

Я прижимаюсь к груди Ноа всю дорогу до его дома. Слава богу, рядом с домом никого нет. Мы вылезаем из машины, и мама с Рейчел выбегают навстречу, улыбаясь и раскрывая нам объятия. Я бросаюсь вперед и обнимаю их, наслаждаясь их теплом.

– Мы сделали уборку, все подготовили, купили продукты. Вам несколько недель можно не выходить из дома, если вы не хотите.

Рейчел улыбается, отстраняясь. Она была нашей палочкой-выручалочкой на прошлой неделе. Навещала меня в больнице каждый день и приносила все, что мне было нужно.

– Я даже положила четыре яблочных пирога в морозилку, – добавляет мама с улыбкой.

– Спасибо вам обеим, – шепчу я, проводя рукой по волосам и глядя на дом.

– Мы очень это ценим, – говорит Ноа. – Но вы не возражаете, если мы останемся вдвоем?

– Ну конечно! – говорит мама, крепко обнимая его. – Конечно.

– Позвони, если что-нибудь понадобится, – говорит Рейчел, снова обнимая меня.

Она улыбается Ноа, и он кивает ей.

А потом они уходят.

Мы молча стоим у входной двери.

– Ты готова?

– Конечно, – шепчу я.

Ноа протягивает руку и берет меня за руку. Мы заходим внутрь.

Квартира пахнет свежеприготовленными пирогами и выглядит гораздо уютнее, чем я предполагала. Я оглядываюсь вокруг. С тех пор, как мы с Ноа расстались, я не бывала у него дома, но эта новая квартира определенно хороша. Современная, просторная и наполненная очень мужской мебелью. Я захожу в большую черно-белую кухню и открываю холодильник. Он полон продуктов и полуфабрикатов.

Я улыбаюсь.

Спасибо.

– Ты устала? – спрашивает Ноа, подходя сзади и обнимая меня за талию.

– Да, – тихо отвечаю я. – Просто безумно устала.

– Не удается выспаться, да? – говорит он, нежно уткнувшись носом мне в шею.

– Я знаю, что все кончено, и рада, но все равно очень трудно закрыть глаза и не ждать этого звука.

– Рано или поздно это пройдет. По крайней мере, мы выбрались из этой проклятой больницы.

– Мне кажется, это хуже всего.

Он смотрит на меня сверху вниз и целует в лоб.

– Что именно?

– Когда ты спасаешься, преодолеваешь опасность, тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Но люди, они хотят получить ответы. Они повсюду. Ученые. Полиция. Эти больницы...

– Я понимаю, – бормочет он. – Но сейчас мы здесь, а не там.

– И друг у друга есть мы, – мягко напоминаю я, протягивая руку и поглаживая его подбородок.

– Так что ты скажешь, если мы немного поспим, друг с другом?

Мое сердце трепещет.

– Я скажу: «Я только за».

Он берет меня за руку и ведет в свою спальню. Я смотрю на знакомую кровать, и на сердце теплеет. Мы раздеваемся, забираемся в кровать и прижимаемся друг к другу. Это единственный способ, которым мы можем успокоить друг друга, хоть я и не понимаю до конца почему. Наверное, потому, что мы чувствовали себя в безопасности в этом ужасном месте только тогда, когда были в объятиях друг друга.

– Я люблю тебя, Лара, – шепчет Ноа мне в затылок.

– Я тоже тебя люблю.

И впервые за несколько недель я засыпаю с мыслью, что, может быть, все будет хорошо.

Может быть.