Текст книги "Беспринципный (ЛП)"

Автор книги: Белла Корте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

– Садись, Марипоса! Adesso!⁵⁴

Я быстро забралась внутрь, как раз в тот момент, когда пули со звоном ударили по внешней стороне машины. Я прикрыла живот, боясь, что пуля пробьет пуленепробиваемый слой.

Через секунду Капо уже сидел в машине. Он включил передачу и рванул с места, ударив по боку одну из машин. Машины, остановившиеся перед рестораном, перекрыли движение. Заревели клаксоны.

– А где Бобби? – спросила я, задыхаясь.

– В конце концов, он оказался ценным заложником.

– Что?

– Он принял эти пули на себя вместо меня. Мы назовем это расплатой за то, что он не предупредил меня, что мне перережут горло, а потом просто стоял в сторонке как сторонний наблюдатель.

– Вполне справедливо. – Я крепко вцепилась в ремень безопасности. – Это были они? Скарпоне?

– Да, но не Артуро и не Ахилл. Молодые парни. Прикрывали задницу Бобби. – Он проверил зеркало заднего вида. – Держись.

За что? Я чуть не закричала, но сдержалась. Капо лавировал в потоке машин, даже не заботясь о том, что между нашей машиной и той, что впереди или позади нас, было пространство, которого еле хватило бы, чтобы сделать нормальный вдох.

– Они тебя видели?

– Они тебя видели.

– Но я думала, ты хочешь… черт! Капо! – Он свернул, едва не задев байкера. – Я думала, ты хочешь устроить грандиозный выход. Типа: «Бу, ублюдки, я вернулся!» Тогда они получат по заслугам.

– Ты не так уж далека от истины, но дело уже не во мне. Твое лицо видели слишком много раз. Слишком много совпадений произошло, чтобы они ничего не значили. Единственное, в чем они не уверены, так это в том, как Кэш Келли замешан в этом деле. Они пытаются связать тебя со мной или выяснить, одна ли ты из его людей.

– Италия, – произнесла я.

– Ага. Похороны моего деда. Если бы я был где-нибудь, я был бы там. Этот человек выдающийся для них.

– Так и было. – Я закрыла глаза, внезапно почувствовав, как меня укачивает. – Ты знал… ты хотел, чтобы тебя убили?

– Я был готов покончить с этим. Они умерли. Я умер… снова. Мы все должны были умереть. – Капо быстро повернул направо, и я впечаталась плечом в боковую стенку машины. – Они меня не увидели, хотя Бобби и закрыл мне лицо, а парни в этих машинах молодые. Они меня не узнают. Только не тогда, когда у них есть только поверхностные описания меня. Они охотились за тобой.

– Все эти люди охотились за мной? Почему Бобби не мог справиться со мной один?

– Что пугает тебя больше, Марипоса? Один человек или несколько?

– Один или несколько… – мой счетчик уровня страха резко взлетел вверх. Я подняла руку над головой.

– Бобби вошел через заднюю дверь, поэтому он не знал, одна ли ты. Это еще одна причина, по которой он позвонил. Увидев тебя, он вызвал подкрепление. Это был конец имеющихся у него сведений до того, как я появился на горизонте. Если они узнают, кто ты на самом деле, Мариэтта, все станет еще опаснее. Сейчас у них только зацепки. Ничего больше. Но этого достаточно.

Капо свернул в последнюю секунду, остановившись у входа в гараж, но это заняло меньше времени, чем один вдох. Как только он подъехал, ворота поднялись, едва не задев машину сзади, когда она проезжали через ворота, ускорившись на подъеме. На самом верхнем этаже – седьмом или восьмом? – он припарковался на открытой площадке, прямо под прямыми солнечными лучами.

Капо велел мне оставаться на месте, пока он не придет и не заберет меня. Когда Капо открыл мне дверь, я попыталась вытереть слезу, скатившуюся по щеке, но он заметил.

– Марипоса, – он вытолкал меня из машины, свободной рукой поправляя бейсболку у себя на голове. Мой кожаный рюкзак покоился у него на спине. Я оставила его в машине, когда мы зашли в пиццерию. Капо протянул мне пару солнцезащитных очков, прежде чем надеть свои. – Я собираюсь покончить с этим. Время пришло.

– Фотография ребенка. – Я пробормотала. – Мы оставили ее на прилавке.

Мы бросились вниз по гаражному склону к лифтам. Когда мы подошли к ним, Капо протянул мне что-то из кармана.

Мои слезы собирались внутри очков, почти затуманивая их, но сокровище в моей руке было ясно, как день.

– Ты прихватил ее.

– Я также расплатился по счету.

– Ты это сделал?

– Тебе там нравится, и у них память лучше, чем у Скарпоне, когда клиенты уходят, не заплатив. Поэтому я взял фото, оставил им двести баксов и пошел за тобой в уборную. Непредвиденные обстоятельства. Возьми за правило заранее обдумывать все сценарии, Марипоса.

– Бобби следил за нами?

– Нет. Он любит там поесть, но я уверен, что он позвонил им, когда увидел тебя. Он трахал одну из официанток. Она тихоня. Бобби мельком увидел тебя прямо перед тем, как ты пошла в уборную. Я не привлекал к себе внимания, до тех пор пока не появился перед ним.

Казалось, Капо больше нечего было сказать. Остаток пути мы проделали в молчании. Выйдя на улицу, он открыл другую машину и придержал для меня дверцу. Не успела я забраться внутрь, как на верхнем этаже гаража, который мы только что покинули, прогремел мощный взрыв.

– Они узнают, что мы… Я имею в виду, что это твоя машина, Капо.

– Нет. – Он достал с заднего сиденья компьютер и порылся в нем. – В документах говорится, что автомобиль принадлежит парню, которого убили около полудня… – он мельком взглянул на циферблат своих старых часов. – Час назад. Скарпоне напали на него.

– Как скоро? – спросила я тихим голосом. Я уставилась на фотографию ребенка в своих руках. – Как скоро ты покончишь с этим?

– Они будут охотиться за тобой. – Капо завел машину и тронулся с места. Мы ехали по живописному городу, словно и не было последнего часа.

– Потому что они знают, что ты придешь за мной.

– Или надеясь на это… если я еще жив. – Он посмотрел в зеркало заднего вида. – Если они охотятся за тобой, то охотятся и за мной. Они уже забрали мой голос. Я встречусь с ними в аду, прежде чем они заберут мое сердце.

27
КАПО

Перед моим уходом жена надела мне на шею четки.

Ритуал.

Обряд посвящения.

Символ ее любви и самопожертвования, чтобы я мог взять их с собой в бой.

После того, как убийца сделал достаточно глубокий надрез, чтобы воздух вышел из моего горла вместо носа или рта, я достал четки и сжал их в руках, прежде чем упасть.

Каждый вдох давался с трудом.

За каждый удар моего сердца боролись.

Я думал, что место, где Марипоса нашла свой рай – ее четки, – коснется меня. Потому что я знал, куда направляюсь. Черт. Перед последним вздохом мне захотелось прикоснуться к тому месту, где она обрела покой. Прикоснуться к тому, что сделала другая сторона, прежде чем сделать последний вздох.

К вере.

Из моей первой жизни осталось всего несколько мгновений, которые запомнились мне на долгие годы. Одним из таких моментов была мать Марипосы, Мария, прежде чем я нажал на курок.

Мария была первой, кого я убил, женщиной, предложившей мне прощение за то, что я собирался сделать. Она сказала мне, что знает, что у меня нет выбора. Она сказала мне, что я проявляю к ней милосердие. Она знала дикарей, с которыми я состоял в родстве. Что они сделают с ней, когда найдут.

Но в тот момент я пытался придумать, как спасти их обоих. У девочки должна быть мать.

В конце концов, мы оба знали, что это бесполезно. Если я собирался спасти ее дочь, маленькую девочку, которую она называла Мариеттой, все связи с ее прежней жизнью должны были быть разорваны.

– Я знаю, куда иду, Витторио. Возможно, я совершала ошибки в своей жизни – я вышла замуж за человека, который не был человеком Божьим, – но все же я женщина веры. Я не боюсь смерти, потому что вступаю в новую жизнь. Позаботься о моем ребенке.

Мария боялась только за свою дочь. Куда бы Мария ни направлялась, это было лучшее место. Она следовала за мужем самыми холодными ночами, самыми холодными днями и по самым грязным местам, которых только могли коснуться ее ноги. Когда я нашел их, они были близки к тому, чтобы умереть с голоду. Они не могли покинуть грязное место, в котором жили. Они даже не могли попросить соседа принести им еду, опасаясь, что их обнаружат.

Мы все равно их нашли.

Я убивал мужчин, которые плакали, как женщины, писались от страха, становились на колени и умоляли, когда смерть оказывалась на их пороге. Один мужчина даже предложил вместо него свою жену. Жизнь есть жизнь. Тело есть тело.

Так было с ними, но только не с Марией. У нее была вера, и вера придавала ей мужества. Тело ее погибло, но душа продолжала жить.

Она учила Марипосу тому же изначально. Когда ей было страшно, она могла прикоснуться к своей вере, чтобы обрести покой. У Марипосы было что-то, что всегда будет ее утешать.

Для некоторых четки представляли собой бусины на веревочке. Но для Марии это было физическое воплощение ее непоколебимой системы убеждений. Как бы близко ни были ее страхи, на ее стороне было нечто большее, чтобы победить их.

Я хотел умереть с таким же покоем. Я хотел ощутить его вкус на губах, почувствовать его в венах, чтобы он покорил мое сердце, прежде чем мои грехи настигнут меня, чтобы забрать с собой. Я чувствовал, как тьма распадается, разбивается, словно стекло, и все чудовищные тени, выбравшиеся из нее, засасывают меня.

Один.

Два.

Три.

Больше никаких вдохов.

А потом я очнулся. Тито сидел рядом со мной. Я не мог говорить. Мне все еще казалось, что я не могу дышать. Но я знал, что жив, потому что мог чувствовать. Тито обернул четки вокруг моей руки и велел мне держаться.

Я был там, в метафорическом смысле, все еще держась.

Возможно, это был мой последний вздох.

Последний – четвертый.

В «Дольче» проходил вечер только для семьи. Ресторан закрылся для всех, кроме Скарпоне. Они будут пировать, как короли и королевы, они будут смеяться, как если бы Джокер только что поставил самое смешное шоу, и они будут рассказывать своим новым принцам истории о том, что их ждет богатое будущее. Какими могущественными они станут, когда станут королями.

Все. Твою же мать. Чушь.

– Осторожно, ублюдки, – хотелось мне сказать сыновьям Ахилла, – когда убийца перережет вам горло, нож войдет как по маслу. Потому что вспыхивают новости: Может быть только один король. Как вам эти сказки? Да, они довольно высоко. Достаточно высоко, чтобы только один из вас смог добраться до вершины.

После того как жены уходили, накинув шубы на плечи, надев драгоценности на запястья, надев лучшие туфли на недостойные ноги, их мужья оставались и играли в покер. Ахилл, возможно, ждет одну из своих шлюх, чтобы она могла поцеловать его на удачу. Только счастливицам удавалось покидать квартиры, в которых он их селил, и появляться на людях рядом с ним.

Угадайте, кто придет сегодня играть, ребята?

Я наконец-то займу место, которое они зарезервировали для меня в воскресенье один раз в месяц.

Я рассмеялся, звук вышел хриплым и низким. Да, как насчет этого? Раз в месяц они резервировали для меня место за покерным столом, включая стакан виски. Мне даже не нравилась эта чертова игра. С годами шахматы старика превратились в покер Ахилла. Быстрее и меньше думать. Это был признак времени.

Трое сотрудников стояли внутри, чтобы обслужить семью. Остальные были из Скарпоне, включая тех, кто поклялся жизнь положить за короля и его сына-шута. Маленькие принцы тоже были там.

Вундеркинд думал, что он справится с их безопасностью. Я включил мониторы, будучи более шустрым, чем он. Все, что они увидят, – это ресторан, но без меня, стоящего сбоку и мерзнущего в переулке. Самой выделяющейся деталью в моем облике были четки на шее, но они были спрятаны под рубашкой.

Экран моего телефона загорелся.

Я обошел здание с другой стороны, на открытом месте, подняв воротник куртки. В воздухе все еще чувствовался февральский холод, хотя мы были одной ногой в марте, но холод редко касался меня. Он служил мне для того, чтобы спрятаться до поры.

Улицы были переполнены, и я заблудился в бетонных джунглях, чтобы проверить свой телефон. Я стоял перед магазином, где продавались маленькие фигурки, которые моя жена хотела подарить нашему сыну.

Твоя жена: Эй, ты забыл кое-что важное дома.

Я: Сомневаюсь. Все самое важное – дома. Но все равно скажи. Что я оставил дома?

Твоя жена: Меня.

Через секунду мой телефон завибрировал.

Твоя жена: Пожалуйста, возвращайся домой. Мы даже не придумали ребенку имя.

Я сделал глубокий вдох, и он вырвался из моего рта белым облаком пара.

Я: Саверио Лупо. Саверио означает «новый дом». Это созвучно именам Ксавье или Хавьер. Лупо по-итальянски означает «волк».

Твоя жена: Саверио – наш новый дом. Новый дом волка и его бабочки.

Я: Да.

Твоя жена: Я не знаю, как еще это сказать, и до того, как ты ушел, я не могла этого произнести. Ты нашел меня, а потом бросил, когда я была еще совсем ребенком. Потом я нашла тебя много лет спустя. В мире, наполненном всеми этими людьми и всеми этими словами, я нашла тебя. Так же, как ты нашел меня.

Прошло несколько секунд. Вибрация повторилась.

Твоя жена: Не оставляй меня больше, Капо. Я понятия не имела, чего мне не хватало всю мою жизнь, пока ты не прикоснулся ко мне. Я никогда не жаждала вещей. На самом деле жаждала, но все было куда сложнее. Это был ты. Я изголодалась по тебе. Ничто не может заменить тебя в моей жизни.

Она все ходила вокруг и около после того, что случилось «У мамы». С тех пор прошло три дня. Она сказала мне выждать день, но еще один день означал, что у них будет больше времени, чтобы узнать, кто она.

Я был чертовым призраком. Они уже убили меня. Но моя жена, она была девушкой, которую я спас; девушкой, сердце которой билось. Они не остановятся ни перед чем, чтобы использовать ее против меня.

Если они узнают, что она беременна моим ребенком… от одной мысли об этом у меня кровь застыла в жилах, а потом закипела.

Ахилл разорвет ее на куски, если доберется до нее первым. Артуро будет сохранять ей жизнь достаточно долго, чтобы она смогла родить ребенка. Тогда он убьет ее и воспитает моего сына как своего.

Последнее предательство, даже за убийство его плоти и крови, и последний слово перед своим красавчиком сыном. Если в смерти и есть хоть какой-то покой, он знал, что я никогда не найду его с моим сыном в его руках.

Этому нужно было положить конец. Слишком много непредвиденных обстоятельств.

Положив телефон в карман после того, как я его отключил, я посмотрел на часы.

Пора начинать игру, ублюдки.

***

Я спустился вниз и остановился перед «Дольче». Запах телятины пармеджано ударил мне в ноздри и сдавил горло.

Как по команде, двое мужчин в масках выскочили из ожидавшей их машины и поспешили в переулок.

Крики. Выстрелы. Кухонный персонал был мертв.

Бу. Бам. Бу. Трое убиты.

Снова выстрелы. Двое мужчин в масках выбежали из переулка. За ними бежали трое.

Машина с двумя мужчинами в масках умчалась прочь. Трое придурков побежали по улице к гаражу. Они собирались попытаться преследовать их.

– Да, – выдохнул я. – И как тебе это удалось в прошлый раз? Одни мускулы и никаких мозгов.

Я небрежно зашагал по переулку, опустив голову. Я стоял у кухонной двери и прислушивался. Кричал Артуро. За все годы, что он был королем Нью-Йорка, только одна живая душа посмела испытывать его терпение.

Коррадо Палермо.

К такому повороту событий он не привык.

Я немного посмеялся, слушая, как он ругает Ахилла. После того как старик уйдет на пенсию, он возьмет все на себя. Безумный Джокер будет править королевством неудачников.

Еще двое мужчин из стаи Скарпоне выскочили из двери, один за другим. Когда первый остановился, второй сделал то же самое, и первый ударил второго в грудь – условный сигнал, который означал: «Держи уши востро, глаза открытыми, а рот на замке». Другой парень кивнул.

Эти люди не сделали мне ничего, кроме того, что работали на семью внутри ресторана. Так что ничего личного. А перерезать человеку горло – это чертовски личное. Не говоря ни слова, я всадил каждому из них по пуле в затылок. Там был беспорядок, но кровь все равно уже текла из кухни. Пистолет был тише, чем два тела, упавшие на землю.

Я шагнул в кухню, как если бы был хозяином этого места. Как и предполагалось, на полу лежали три трупа.

Похоже, Кэш Келли отомстил, хотя и не смог добраться до основных игроков. У него будет некоторое влияние в этом городе, даже если двое его парней сбегут наутек чуть позже.

Скарпоне были ослаблены, но они, как известно, спасали свои гноящиеся лапы, чтобы спасти все тело. Из-за этого Кэш заслужит некоторое уважение итальянцев, даже если итальянцы будут более осторожны с ним и его мотивами. В общем, ирландцы и итальянцы работали вместе в мире и гармонии или держались подальше друг от друга.

Пока я не затеял эту заварушку.

Прежде чем новоиспеченные принцы успели наброситься на меня, я вывел двух сыновей Ахилла. Один из них впечатался в стену и соскользнул вниз, все еще держа в руке пистолет. Другой на мгновение выглядел потрясенным, его пистолет все еще был поднят, прежде чем он рухнул на карточный стол.

Ахилл и сын-вундеркинд вышли в переднюю часть ресторана. Как я и думал, чтобы проверить.

Я сел рядом с Артуро после того, как собрал оружие принца, прислонился спиной к стене и положил пистолет на колени. Это было мое почетное место с нетронутым стаканом виски.

– Не возражаешь, если я присоединюсь? – Я пододвинул к себе стопку карт и сделал глоток виски. В конце концов, все это было в мою честь. Я положил карты рубашкой вверх, глядя Артуро в глаза. – Похоже, мне достались дерьмовые карты. Я требую пересдать.

В его наплечной кобуре лежали два пистолета, и хотя ему не терпелось пустить их в ход, он ждал меня. Это было слишком хорошо даже для него, чтобы отказаться от такой возможности. В конце концов, чего ему бояться? Призрака с пистолетом? Человека, который был в меньшинстве три к одному?

Правильно, моя бабочка. Дьявол приходит трижды.

– А теперь уходи, – он прикусил зубами нижнюю губу. – И я оставлю тебя в живых.

Я наклонился вперед и взял еще несколько карт из стопки. Я пододвинул к нему свою расписанную руку.

– Оставишь меня в живых? – усмехнулся я. – После того, как ты был так добр, что перерезал мне горло и оставил умирать, как животное, в одиночестве, на холодном цементе, рядом с мусорным баком.

– Ты обманул меня. Никто не обманывает меня и продолжает жить при этом, трезвоня об этом на каждом углу.

– А. Но я это сделал. – Мое горло сжалось, и голос прозвучал резко и грубо. Зарубцевавшаяся ткань на шее иногда заставляла мой голос вытворять странные вещи. – И рассказываю об этом. – Я махнул рукой, вынимая карту и заменяя ее другой в стопке. – Это все старые новости. Пришло время упокоить призрака.

– Чего ты хочешь, Витторио?

– Чего я хочу? – я задумался. – Это ты мне скажи.

Он оглядел комнату.

– Тебе удалось пришить большинство наших наследников. Теперь я точно знаю, что это ты развязал войну между нами и другими семьями. Ты и ирландцев на нас натравил. Ты обкрадывал нас. Ты отомстил. Что еще тебе нужно?

– Ты, – сказал я, – в Гудзоне. Твои ноги с бетонными блоками на них. Джокер рядом с тобой. Скарпоне должны быть начисто стерты с лица этой земли. И я уверен, что тебе интересно знать, почему я хочу, чтобы ты и твой сын-джокер оказались на дне Гудзона, когда рядом с мусорным контейнером места будет предостаточно. На этой земле есть мусор, а есть мусор, который нужно похоронить в ее недрах.

Артуро встал, возвышаясь надо мной. Посмотрел на меня сверху вниз. Как в старые времена. Только в этот момент он был старше. Его черные волосы поседели по бокам. Его лицо было обветренным. Нос у него стал больше. Плечи Артуро начали провисать под тяжестью бремени, которое он нес на себе, сколько бы лет он ни прожил на этой земле. Время идет, и это отражается на теле, но некоторые люди никогда не перерастают свои роли.

Наконец я снова встретился с ним взглядом. Когда я был готов.

– Почему ты ослушался меня, Витторио? Почему ты предпочел ребенка Палермо своему отцу? Он пытался убить меня! Он собирался перерезать мне горло! У тебя был приказ!

– Твои приказы ничего не значат для невинного дитя.

– Невинное дитя? – выдохнул он. – Она – отродье Люцифера!

– Нет. Я – отродье дьявола. Сколько мне было лет, когда я впервые лишил человека жизни по твоему приказу? Когда я впервые убил человека. Пятнадцать? Шестнадцать? – Я придвинул карты поближе к себе, постукивая пальцем по верхушке. Один. Два. Три раза. – Ты когда-нибудь видел, как этот ребенок рисует в раскрасках? Или слышал из ее уст, что слово «синий» звучит как «Бу»? Или наблюдал, как она натирает четки до крови, потому что боялась? Боялась каждого шороха. Каждой тени.

Артуро не проронил ни слова за этот промежуток времени. Я услышал приближающиеся шаги, и Ахилл начал что-то говорить, когда вошел в комнату, но остановился, заметив меня. Я услышал, как щелкнул курок его пистолета, но Артуро поднял руку, чтобы остановить его. Ахилл всегда сначала действовал, не заботясь о последствиях в будущем.

Он убил не того парня? Ох, черт возьми. Такова жизнь.

Артуро знал, что за человек Ахилл. Вот почему он называл его Джокером. Ахилл был простым солдатом, исполняющим приказы, у которого не было возможности думать самостоятельно. Его нужно было направлять. Помыкать. Приказывать. Безжалостный скелет был необходим, чтобы выживать в этом мире, чего ему было не занимать, хотя стратегический ход мыслей был не менее важен.

Насилие занимало менее половины битвы. Стратегия превосходила кровопролитие. Если ваш разум был настроен правильно, кровопотери ваших людей можно было свести к минимуму, в то время как ваши противники принимали удар на себя.

Артуро тоже это знал, но в игре были и другие факторы. Он приказал убить меня, потому что я не убил дочь Палермо. Но он также приказал убить меня, потому что знал, что я победил его всеми способами, которые имели значение в затеянной им игре. Я опережал его шаг за гребаным шагом, день за днем, год за годом. Терпение и стратегия были двумя моими сильнейшими сторонами.

Мат.

Когда пришло время, я посмотрел на них троих.

Рот Артуро медленно расплылся в улыбке, потом легкая улыбка переросла в улыбку пошире, после чего он уже хохотал в голос. Он так хохотал, что даже взвыл. Двое мужчин рядом с ним смотрели между нами, не понимая, что, черт возьми, происходит.

Когда веселье Артуро улеглось, он со вздохом вытер глаза.

– Тебе было жаль дочь Палермо. Это то, чего ты никогда раньше не чувствовал. До того, как эта маленькая сучка околдовала тебя, у тебя не было никаких чувств. А теперь ты влюблен в нее.

Он посмотрел на Ахилла.

– Перестань натравливать собак на суку, которую мы встретили в Италии. Я знаю, кто она. Мариетта Палермо. Я должен был догадаться. Этот чертов нос. Даже эти колдовские глаза. Она похожа на свою шлюху-мать.

Ахилл улыбнулся, но все еще держал пистолет наготове.

– Без шуток?

Вито, сын Ахилла, оглядел меня. На его лице не было улыбки. В его глазах ничего не отразилось. Внутри он был уже мертв. Я понимал, что он чувствовал еще до моей смерти. Ничто не могло меня тронуть. Внутри ничего не было.

Невинность Мариетты направила меня на другой путь, но мне понадобился поцелуй смерти, чтобы почувствовать себя живым. Если бы нож никогда не коснулся моего горла, я бы никогда не смог по-настоящему почувствовать ее любовь.

Любовь. Появилась новая гребаная концепция. Это было самое больное место, которое у меня когда-либо было, но в то же время, даже не убивая этих троих, я был неприкасаемым королем.

Ну и дела.

И все же. Вернемся к сути.

Я пнул стул напротив себя, как бы заканчивая эту встречу. Первым сел Артуро, за ним – Ахилл. Вито стоял дольше всех, но после того, как отец велел ему сесть, он так и сделал. Он смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

– Я не собираюсь сидеть здесь и играть с тобой в эту чертову игру, Витторио. – Ахилл швырнул мне карты. – Ты играл с нами все это время. Играл в гребаную игру как призрак, а не как человек. Разве это справедливо?

Я запрокинул голову и рассмеялся.

– Разве это справедливо?

В течение четырех ударов сердца заскрипели два стула, и все пистолеты были вытащены. Я выхватил свой быстрее всех, и мой пистолет был нацелен в голову старика. Артуро, Ахилл и его сын целились в меня.

– Даже если я умру, это не имеет значения. – Я провел зубами по нижней губе. – Я уже мертв.

– Зато Мариетта – еще нет, – Артуро улыбнулся. – Как только ты умрешь – на этот раз второго шанса не будет, Витторио, – мы найдем ее и убьем. Это будет нелегкая смерть.

Я ухмыльнулся, но улыбка вышла далеко не приятная.

– На этот раз мне не достанется места в первом ряду, чтобы увидеть это?

Ахилл ухмыльнулся, его сходство с Джокером никогда не было таким сильным, как тогда, когда его безумие становилось на ступеньку выше.

– На этот раз зрителем будешь ты, Красавчик Принц. Но на этот раз я буду тем, кто наиграется вдоволь. Я видел твою девку. Классная задница. И рот тоже красивый.

Я должен был держать голову прямо, сохранять хладнокровие, иначе он уже победил.

– Ты не нашел ее раньше. А теперь и подавно не найдешь.

– Мы найдем ее, – сказал Артуро. – Теперь мы знаем, как она выглядит. Мы знаем ее друзей.

– Она под защитой Фаусти. Убей меня, – я пожал плечами. – Она все равно будет в безопасности.

– Ты хорошо умеешь заключать сделки с дьяволом, Витторио. Я уверен, что это будет стоить тебе души.

– Мне это не стоило ровным счетом ничего, поскольку я – отродье дьявола, – сказал я по-итальянски. У Короля и Джокера было только общее представление о сказанном мной из-за минимального знания языка. Они оба терпеть не могли, когда я говорил на языке своей матери. – Но довольно обо мне. Давай поговорим о Палермо.

– Что там насчет Палермо? – Мысли Артуро крутились у него перед глазами. Он подвергал сомнению все, что, по его мнению, знал о смерти Коррадо Палермо. Был ли он еще жив?

– Спроси у Ахилла, – сказал я.

– Ахилл. О чем он говорит?

Ахилл уставился на меня с такой ненавистью, что я удивился, почему его пистолет еще не выстрелил от жара его ярости.

– Он говорит чепуху, папа. Ты собираешься слушать трусливого призрака?

Никто из них не заметил моего легкого движения, пока я не вынул бумагу из кармана и не положил ее на стол. Секундой позже Вито стал слишком возбужденным и нажал на курок. Пуля задела мою руку, мое пальто приняло удар, а затем пуля застряла в кирпичной стене.

Одно было в этом вундеркинде – у него был сбит прицел. Была причина, по которой Артуро держал его за экраном компьютера. Вот где он преуспел.

– Какого хрена, Вито! – Ахилл так сильно ударил его по затылку, что очки соскользнули с его носа.

Щеки Вито вспыхнули, прежде чем его взгляд, обращенный на меня, стал еще злее. Я ошибался. У него было только одно чувство. Ненависть.

Случай с пистолетом дал Артуро возможность прочитать записку, которую я ему подсунул. Выражение его лица подпитывало мою месть.

Артуро поднял листок.

– Вы сговорились с Палермо.

– Что? – Лицо Ахилла сморщилось. Он хотел взять листок, но Артуро отнял его у него. – Дай мне посмотреть, папа.

Артуро еще секунду смотрел на него, прежде чем протянуть ему листок. Ахилл пробежал глазами страницу.

– Это чушь собачья!

– Так ли это? – Мой тон был таким легким и беззаботным. – Палермо был скопидомом. У него вошло в привычку все записывать. Он вел дневник за дневником. Видите ли, он наивно полагал, что выберется из этой жизни живым. Ходили слухи, что он пытается стать новым королем Нью-Йорка, но правда заключалась в том, что он пытался стать не королем, а самым доверенным советником нового короля.

– Чушь собачья! – Взревел Ахилл, и его пистолет задрожал.

– У Палермо не было причин лгать. Там все записано. – Я кивнул на бумагу в его руке. – У него была внутренняя информация, за утечку которой пострадал Карло, крыса, играющая за обе стороны. Именно он предоставил ее ему. Это все время был ты. Ты дал Палермо нож и приказал убить его. – Я кивнул Артуро, чей мозг, будто по команде щелк, щелк, щелк, складывал все части воедино.

Артуро был так занят, ослепленный моей внешностью симпатичного мальчика и моим острым умом, что никогда не видел настоящей змеи в своем доме.

Ахилл был причиной того, что Палермо подвергал свою семью опасности. Он хотел править рядом с Ахиллом и основывал свои решения на обещаниях, построенных изо лжи. Потом, когда все пошло прахом для Палермо, Мария поняла, что она – единственное живое звено, которое может пролить свет на ситуацию, и как только Палермо исчезнет, Ахилл позаботится, чтобы она последовала за ним. И ее дочь тоже, на всякий случай.

Вернувшись в дом, принадлежавший Палермо, в то время, когда он работал на Артуро, я начал копать. Моей главной целью было найти одну или две фотографии Марии, чтобы отдать их Марипосе. Если со мной что-то случится, я хотел убедиться, что у нее есть эти воспоминания.

Я откопал гораздо больше.

Похоже, Марипоса все-таки кое-что унаследовала от отца – потребность вести дневник.

По сути, Ахилл убедил Артуро, что мне нужно исчезнуть, после того как я оставил Мариетту в живых. Он вбил в голову Артуро, что раз уж я спас дочь Палермо, то солгу, чтобы спасти свою жизнь. Однако, оглядываясь назад, зная, что я сделал после прочтения воспоминаний Палермо, я понял, что Ахилл хотел моей смерти не только для того, чтобы получить все королевство, но и потому, что он понятия не имел, что сказала мне мать Марипосы перед смертью, да и сам Палермо, если уж на то пошло.

Ахилл больше не пытался напасть на Артуро, потому что это было бы слишком подозрительно. Доверенная группа Артуро была небольшой, и его местонахождение не было известно, пока он не приезжал. Это было бы слишком прямолинейно. Когда меня не стало, все стало просто. Все, что ему нужно было сделать, – это выждать.

Мы все стояли с пистолетами наготове, ожидая, а пистолет Артуро был направлен мне прямо в сердце. Затем рука Артуро дернулась, и пуля попала Вито прямо в сердце. Парень ударился о стену, соскользнул вниз, его очки съехали набок, рот открылся.

Артуро повернул пистолет к Ахиллу, но тот с быстротой юноши поднес пистолет к его голове и нажал на курок. Колени Артуро подогнулись, и он упал на пол. Я не упустил выражения его лица перед тем, как он проиграл битву со смертью – то был гнев. Он всегда был так чертовски полон ненависти, что даже смерть не смогла выбить ее из него.

Мы с Ахиллом кружили друг вокруг друга, все еще держа оружие наготове.

– Даже для мертвеца ты проиграл, Витторио, – фыркнул он. – Ты всегда считал меня тупицей. Может быть, я и не такой умный, как ты, но всякое дерьмо случается не просто так, и я умею складывать все воедино. У меня было видение, когда я был в больнице сегодня утром, копаясь в морге в поисках моего пропавшего сына. Тито Сала. Он спас тебя в ту ночь.

– Один выстрел, Ахилл, – сказал я, устав от игры. Но при упоминании имени дяди я не решился нажать на курок. Если бы у него был Тито, никто бы толком не сказал, какую больную игру он затеял. – Один из нас должен закончить это. Один выстрел. Это все, что у тебя есть, чтобы убить меня на этот раз.