Текст книги "Беспринципный (ЛП)"
Автор книги: Белла Корте
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
– По-моему, это чушь полнейшая, детектив Стоун.
– Я немного опоздал с поздравлениями, Миссис Маккиавелло. Я слышал, вы вышли замуж за Мака Маккиавелло, одного из самых богатых людей Нью-Йорка. Это человек, чье лицо редко можно увидеть. Он практически неуловим.
– Не нужно желать мне добра в моем браке. Вы меня почти не знаете. И опять – чепуха. Я здесь отмораживаю свою задницу из-за ерунды.
– Что вам известно о семье Скарпоне, Миссис Маккиавелло?
– На данный момент? Один из них сидит в ресторане. Ужинает.
– Его зовут Ахилл Скарпоне. Он младший сын Артуро Скарпоне.
– Я предполагаю, что другой парень, который был там с Ахиллом несколько минут назад, – это Артуро…
– Внук, – ответил за меня Стоун. – У Ахилла Скарпоне четверо сыновей. Что ж. Было. Помните Армино Скарпоне?
– Ага.
– Его считают мертвым. – Стоун позволил этому факту повиснуть в воздухе между нами.
– И что?..
– А то… Что, похоже, с тех пор, как вы связались с Маком Маккиавелло, все, кто угрожал вам тем или иным способом, просто сгинули.
– Например, кто? – солгала я.
Он поднял указательный палец.
– Квилло Замбони. Задушен. – Он поднял средний палец, что вполне подходило для следующего имени. – Мерв Джонсон. Избили до неузнаваемости. – Он поднял безымянный палец. – Армино Скарпоне. По-прежнему не найден.
– Позвольте мне освежить вашу память, детектив Стоун. Я видела Армино раза три. Он знал, что я была дома в тот день, когда он убил Сьерру. Он Скарпоне. Может быть, он и не мертв, если просто пропал – в конце концов, он убил девушку, и все признаки указывают на него. Так какое же отношение он имеет ко мне?
– Забудем об Армино. А как насчет двух других?
– Я не общаюсь с Квилло Замбони.
– Неверный ответ. Он воспитал вас.
– И что именно это должно значить? Я не видела его много лет.
– Куда вы ушли после того, как сбежали из его дома, Мари? Что заставило вас сбежать?
– Мне нужен адвокат, детектив?
Он улыбнулся.
– Это частный визит.
– Тогда давайте продолжим. – Я действительно начала дрожать. И дело было не только в холоде.
– У Артуро Скарпоне сейчас один сын, но у него было двое сыновей.
– Мы уже все обсудили…
– Вы, кажется, знаете, кто такой Ахилл, но знаете ли вы его старшего сына?
Я покачала головой, прижимая руки к груди.
– Не имела удовольствия быть лично с ним знакомой.
– Нет, – он понизил голос. – Вы бы и не смогли. Его считают мертвым. Витторио Лупо Скарпоне. Дело так и не было по-настоящему раскрыто. Ходят слухи, что его сбросили в Гудзон в такую ночь, как эта, с цементными блоками, привязанными к ногам. Но он уже был мертв. Кто-то перерезал ему горло. Ходят слухи, что Король Нью-Йорка – Артуро – убил собственного сына. А Ахилл, следующий в очереди на печально известный трон Скарпоне, очень хотел видеть своего старшего брата – они называли его Принцем-красавчиком – мертвым. Они называют Ахилла Шутом или Джокером. А вы когда-нибудь слышали, чтобы Джокер упустил возможность стать королем? – он помолчал секунду. – Нет, я так не думаю. Говорят, Артуро убил своего сына, потому что тот не убил ребенка его заклятого врага. Фамилия Палермо. Имя – Коррадо. Видимо, Принца одолели угрызения совести. Он был против убийства детей, даже детей врага своего отца. Маленькую Мариетту тоже не нашли. Это ребенок Палермо.
– Ч-ч… какое отношение эт. то им…м-м-меет ко м-м-мне? – Мои зубы начали стучать, а кости дрожать. Внезапно так много кусочков мозайки встало на свои места, и я испугалась, что Стоун увидит правду на моем лице. Я была рада, что температура упала, ветер стал резче, а платье стало внезапно очень тонким.
Он пожал плечами.
– Я подумал, что вам следует знать, каких людей принимает ваш муж на своем рабочем месте.
– Он та-а-акже развлекает семейство Ф-Фа-Фаусти.
– Еще хуже. Лука Фаусти убил мою тетю и ее еще не родившегося ребенка. Езда в нетрезвом виде. У них, в отличие от Принца, нет угрызений совести.
– А как насчет актеров и актрис? М-м-музыкантов? Всемирно известных художников? Эти б-б-были бы лучше?
– Не намного.
– Тогда я с-с-спрошу вас. – Я сделала шаг к нему. – Кто такой Кэшел Келли и почему вас волнует, с Кили он или нет?
Сначала я подумала, что он не понял моего вопроса. Мои зубы стучали так сильно, что моя речь была почти неразборчива. Но через секунду я тоже это почувствовала. Еще чье-то присутствие. Облаченный во все черное, он казался частью ночи, обретающей форму, появляясь позади нас. Голубые глаза моего мужа, казалось, появились из темноты, делая сходство с волком на его руке идентичным.
Капо накинул мне на плечи пальто и притянул ближе, крепко прижав к себе.
– Детектив. – Его голос прозвучал хрипло. Холод испортил его голос. У меня мурашки побежали по коже. – В следующий раз, когда вы захотите поговорить с моей женой, сначала позвоните нашему адвокату и договоритесь о встрече. Мне кажется, вы с ним уже встречались. Рокко Фаусти. – Стоун кивнул, и Капо продолжил: – Моя жена была достаточно любезна, чтобы согласиться поговорить с вами на кухне, где было тепло, но вы вывели ее на холод. У вас вошло в привычку, детектив, заставлять беременных женщин выходить на улицу при отрицательной температуре без куртки?
– Я не знал, что она беременна, – голос Стоуна не мог скрыть шока – не от комментария о беременности, а от того, что он увидел стоящего перед ним мужчину. Стоун перевел взгляд на горло Капо, а потом на его руки. Воротник его пальто доходил до горла, а рука с татуировкой была засунута в карман.
Неужели он все это время скрывался от полиции.
– Даже если бы это было не так, – сказал Капо резким тоном, – мне не нравится, что моя жена находится на холоде, а вы беспокоите ее без всякой на то причины.
– Беспокою? – лицо Стоуна сморщилось. – Мы просто разговаривали. Этот визит был личным.
– В таком случае. – Капо провел зубами по нижней губе. – Чтобы подобного больше не повторялось. Если у вас проблемы с подругой моей жены, вам лучше обсуждать вопросы лично с ней. Если у вас проблема с тем, что подруга моей жены связана с Кэшем Келли, решайте подобные проблемы с ней. Или с ним. Не желаю, чтобы ни одна из этих глупых проблем касалась моей жены. Все ясно?
В воздухе раздался тихий свист. Сначала я подумала, что это ветер. Потом я поняла, что его источником был человек. Я повернулась, чтобы посмотреть, но Капо крепко держал меня на месте.
– Дееее-тект-иив Стоун! Это вы? Мы должны хоть раз поболтать за пределами участка. Черт, я даже куплю вам выпить. Под этим дешевым костюмом вы должны быть человеком, верно? – Его гортанный смех отозвался эхом.
От знакомого голоса стало еще холоднее. Ахилл. Капо крепче прижал меня к себе. Он взглянул на меня, а потом встретился взглядом со Стоуном. Стоун, казалось, не знал, где задерживать взгляд дольше. На Капо или на Ахилле, который подошел к нам поближе.
– Похоже, наши дела здесь закончены. – Стоун кивнул мне и направился в сторону Ахилла.
Капо направил меня обратно на кухню, чуть ли не втолкнув в дверь, чтобы я успела вернуться обратно, прежде чем его брат увидел нас обоих.
***
По дороге в пожарную часть Капо не сказал мне ни слова. Я думала, что так будет лучше. У нас обоих было слишком много мыслей, чтобы вести нормальный разговор. Если бы он спросил меня, голодна ли я, я бы, наверное, выпалила:
– Ты Скарпоне? Ты что, издеваешься?
Я знала, что он бегал в их стае, может быть, когда-то был одним из их людей, но он был одним из них. Сыном короля Нью-Йорка!
Потом были и другие проблемы. Первая… это он убил моих родителей. Вторая… если его отец был Королем Нью-Йорка, его брат-Шутом, а мой муж – Принцем, что этот расклад означал для нашего с ним будущего? Для нашего будущего ребенка? Третья, и, вероятно, не последняя… в глазах всего мира мой муж был мертв, чертов Призрак, одетый в дорогой мужской костюм.
Неудивительно, что КАПО отказался посвятить меня в суть дела и в вены, как он их назвал на той встрече. Сердце, которое он собирался мне предложить, не билось, по венам его не текла кровь, потому что, опять же, оно было мертвым.
Человек, который шел рядом со мной в наш дом, не должен был использовать свои ноги по прямому назначению. Предполагалось, что он давно утонул в водах реки Гудзон с привязанными к этим ногам цементными гирями. Когда мне было пять лет. После того, как он спас мне жизнь. Его чертова кровожадная семья перерезала ему горло, потому что он не убил меня.
Кто на него донес?
Это был его брат?
Этот ублюдок был похож на Джокера. Он совсем не был похож на моего мужа, человека, которого Стоун называл Витторио, Принца-красавчика.
А Артуро? Какой же он был гребаный король. Убить собственного сына? Это дикость. Кто-то должен был оторвать ему голову.
Погоди, Мари.
Я остановила поток этих мыслей, пока они не унеслись прочь. Почему я так расстроилась из-за того, что они сделали с ним, когда я должна была быть расстроена из-за того, что он сделал со мной? Самое меньшее, что он мог сделать, это сказать мне, кто он такой с самого начала. Капо рассказал мне, кто я, что он сделал, но пропустил важную часть разговора.
Он убил моих родителей, прежде чем спас меня.
Капо не ждал, когда кто-то из этой порочной семьи позаботится о моих родителях – он сделал это сам, а затем изменил мое имя, мое место жительства, а затем нашел тех, кто позаботится обо мне. Он, по сути, подарил мне новую личность.
Почему он мне ничего не сказал?
Если это как-то связано с тем, что я приняла его предложение… какая разница, женится он на мне или нет? Сьерра или я, еще одно из тех лиц в клубе или я, он просто хотел голодную женщину, женщину, которая не укусит руку, которая ее кормит. За сумочку от Gucci Сьерра плюнула бы Стоуну в лицо.
Почему он просто не отпустил меня, когда понял, что это я?
Зачем он играет со мной в эти игры?
– Я собираюсь принять душ, – сказала я, оставляя его в нашей комнате. – Мне все еще холодно.
Капо стоял у входа в ванную, прислонившись к косяку.
– Ты ослушалась меня, Марипоса.
Я остановилась, повернувшись к нему спиной, но могла видеть его в зеркалах.
– Как же?
– Ты покинула отдельную комнату в ресторане, когда я велел тебе оставаться там.
– Я ничего не сказала Стоуну!
– Ты не… – он прикусил зубами нижнюю губу. – И все же. Не в этом, черт возьми, дело.
Если Капо хотел поругаться, то лаял не на то дерево. Он хотел подзадорить волка – но прямо сейчас наехал на волчицу.
– Какой во всем этом смысл? – спросила я сквозь стиснутые зубы.
– Мне нужно, чтобы ты была в безопасности. Ты моя жена. Мать моего сына.
Это меня шокировало. Его тон. Капо смягчился, но его голос все еще был хриплым. Гнев ненадолго разогрел мою кровь, что дало мне время все взвесить, чтобы начать возражать ему. Мне нужны были все факты, прежде чем я начну ему перечить. После разговора со Стоуном я поняла, что имею дело не с обычным человеком. Этот человек прожил половину своей жизни как призрак. Во имя чего? Мести?
– Я буду в кабинете.
Когда я обернулась, Капо уже и след простыл.
Должно быть, я приняла свой самый быстрый душ на секретной пожарной станции. Я старалась вести себя беспечно, сушила волосы и готовилась ко сну. Я надела самую теплую пижаму, которую откопала в шкафу, все еще чувствуя холод, и еще более теплые носки. Я скользнула в постель, прислонила подушки к изголовью, а затем достала ноутбук с бокового столика.
Последняя страница, на которой я была, оказалась сайтом для сохранения идей. Я думала о детской. Но ничто не могло сравниться с теми маленькими французскими статуэтками, которые я видела в витрине той ночью. Я хотела вернуться и забрать их, но не решалась. «Дольче» казался главным пристанищем Скарпоне. Может быть, я попрошу Кили зайти и узнать название магазина. Я могла бы позвонить им, купить статуэтки по телефону и заказать доставку.
Опустившись в конец страницы, я открыла совершенно новый поиск. Я набрал четыре слова: Семейство Скарпоне из Нью-Йорка.
На странице появились тысячи результатов.
– Слишком много. – Я вздохнула. Хотя я прочитала первые две статьи. Беспощадные. Стая волков. Хитрость. Идут по головам в социальной иерархии. Это были самые известные прилагательные. Я нашла несколько фотографий Артуро и Ахилла. Шикарные приемы. Политические обеды. Рукопожатия. Все улыбаются. Там была фотография с Артуро и его нынешней женой Бэмби, матерью Ахилла. Ахилл был идеальной смесью их обоих. Мой муж больше походил на родственников по материнской линии.
И тут что-то щелкнуло. Вот почему его называли Принцем-красавчиком.
В доме, полном дикарей, он выделялся.
Я прокрутила еще несколько страниц, но там были только подозреваемые в преступных делах. То, за что Скарпоне допрашивали, но никогда открыто не обвиняли. На этот раз я сузила круг поисков.
Витторио Лупо Скарпоне
– Не может быть, – пробормотала я, прищурившись от яркого света экрана. О нем упоминалось только в трех статьях. На первой была фотография красивой женщины, улыбающейся, идущей по улице. Я могла бы сказать, что это было где-то в Нью-Йорке. Я могла бы сказать, что она куда-то идет, пытается уйти от камер, но все еще улыбается, показывая свою лучшую сторону. Если другая сторона была так же совершенна, как та, которую она демонстрировала, у нее не было недостатков.
Два королевства объединяются в одну могущественную семью
«Принц» Нью-Йорка собирался жениться на представительнице одной из лучших политических династий Нью-Йорка.
Витторио Лупо Скарпоне, сын Артуро Скарпоне и покойной Ноэми Скарпоне, и Анджелина Замбони, дочь Анджело и Кармеллы Замбони, поженятся в Соборе Святого Патрика, после чего состоится тематический прием «Зимняя сказка в Стране Чудес» в поместье родителей невесты в северной части штата Нью-Йорк.
– Сукин сын, – прошептала я. Был ли Квилло родственником Анджелины? У них была одна и та же фамилия, и когда я посмотрела на нее чуть пристальнее, в ней что-то было. Не сразу, но сходство было – что-то в том, как они улыбались. Но больше их ничто не связывало. У нее было худое лицо. Загорелая кожа. Длинные, темно-русые волосы. Темные глаза. Высокая. Она казалась очень высокой. И ее нос был… совершенством, как и ее губы. Она была итальянской Принцессой для безумно великолепного итальянского Принца.
Я открыла отдельную страницу и напечатала ее имя. Не очень много результатов, но нашлось и про нее тоже. Квилло оказался ее братом. Остальные статьи были посвящены ее убийству.
Ее убийство.
Мужчины, и не один, напали на нее в переулке рядом с рестораном «Дольче», от чего у меня мурашки побежали по коже. Предполагалось, что Витторио погиб, сражаясь за Анжелину, прежде чем мужчины изнасиловали ее, а затем пустили пулю ей в голову. В статье говорилось, что она пережила ужасную смерть. Она также была беременна в момент своей кончины.
Мне пришлось на секунду закрыть компьютер и сделать глубокий-глубокий вдох. Потом я снова открыла его, когда почувствовала, что могу нормально дышать.
Кровь Витторио была повсюду, достаточно крови, чтобы они заподозрили, что его жестоко ударили ножом, а затем тело бросили где-то в воду. Но никто не нашел его тело.
– Конечно, нет, – сказала я экрану. – Он сидит в соседней комнате. Я нашла его.
Мне было невыносимо читать подробности убийства Анжелины или продолжать смотреть ее фотографии, поэтому я вернулась к другим поисковым запросам о Витторио.
Вторая статья шла о свадьбе, о гостях из списка А, которые должны были присутствовать, о том, сколько будет стоить свадьба года. Эту я тоже закрыла. Я не могла прочитать статью об их свадьбе после того, как представила себе их ужасную смерть.
В третьей и последней статье подробно рассказывалось о смерти Витторио. Впрочем, все это были лишь предположения. Никто толком не знал, что с ним случилось, но я могла сказать, что в статье намекали на его отца и брата, но автор слишком боялся выйти и прямо сказать об этом.
Витторио Лупо Скарпоне стал в некотором смысле городской легендой. В статье утверждалось, что некоторые люди не считают его мертвым. Они думали, что после покушения на убийство он взял спрятанные деньги и жил где-то на частном острове, чтобы избежать злых когтей своей семьи.
Как 2Pac. А еще лучше – Никколо Макиавелли. Суть теории о 2Pac. Даже Элвисе. Все эти журнальные заголовки: «Он умер или все-таки жив?»
– Да чтоб меня, – произнесла я.
С минуту я сидела, закусив губу, пока не достала четки. Я немного успокоилась после того, как натерла жемчужины до блеска, но не совсем. Мой уровень тревоги оказался еще выше после того, как я начала искать информацию по запросу Ноэми Раньери Скарпоне. Она была еще красивее Анжелины. Черные волосы. Голубые глаза. Загорелая кожа. Худенькая. Широкая улыбка. В самой первой статье говорилось о ее самоубийстве. Ходили слухи, что она давно страдает психическим расстройством.
Я немного прокрутила страницу вниз, знакомая с историей, но чего я не знала, так это того, что она оставила записку для Витторио.
В статье утверждалось, что никто никогда не видел записки, но ходили слухи, что в ней говорилось: «Женись ради верности, а не по любви. Любовь убивает душу быстрее, чем острый кинжал в сердце».
Хотя мне от этого не стало легче, если Ноэми оставила это позади, это объясняло отвращение моего мужа к любви.
– Что-то ищешь?
Я издала звук, похожий на «а-а-а!», подпрыгнула, и компьютер полетел по воздуху, отскочив от моих коленей по касательной. Мы оба одновременно бросились к компьютеру, но он оказался быстрее. В любом случае это не имело значения; рано или поздно мы должны были поговорить об этом.
Я подумала, что Капо собирается посмотреть на то, что было на экране, но вместо этого он протянул мне компьютер. Потом сел на кровать спиной ко мне. Вместо компьютера я схватила четки, вертя их между пальцами.
Время. Прошло так много времени – десять минут? А мне казалось, что прошла целая жизнь. Наконец, я больше не могла больше выносить напряжения.
– Почему ты не сказал мне, кто ты, Витторио?
– Я разрешил тебе называть меня любым именем, каким захочешь. Ты даже дала мне другое имя. Капо. Но это имя… это имя под запретом. Оно принадлежит кому-то другому.
– Призраку, – сказала я.
– Призраку.
– Ты убил моих родителей, – прошептала я.
– Другого выхода не было, – вздохнул Капо. – Я не возражал против убийства твоего отца, но не хотел отнимать у тебя твою мать. Она была хорошей женщиной, но вышла замуж не за того мужчину. Она знала, что я должен это сделать. Твоя мать умоляла меня. Если бы я не убил ее, не подарил ей легкой смерти, Ахилла послали бы вместо меня. В некотором смысле он глуп, но когда дело доходит до поиска кого-то, он неумолим. В конце концов, Ахилл бы ее отыскал. Слишком многие знали ее в лицо. Даже в Италии ее нашли бы. У них там тоже есть связи. В то время у твоих родителей было мало денег. Какое-то время они прятались от Артуро. То, что я сделал с ней, было милосердием по сравнению с тем, что сделал бы с ней Ахилл. Единственное, что было бы лучшим вариантом для Ахилла, – это заставить твоего отца смотреть, как он это делает.
– Он так и не нашел меня. – Я сжала четки, надеясь, что они не лопнут от напряжения.
– Есть один человек, который лучше его умеет выслеживать. И прятаться тоже лучше.
– Ты.
– Я был уверен, что они тебя не найдут. И они не нашли. Я даже дошел до того, что переименовал тебя в базе данных новорожденных.
– Как… как они узнали, что ты меня отпустил?
– В ту ночь в доме твоих родителей прятался человек, играющий за обе стороны. Он получал информацию от твоего отца, а затем передавал ее Артуро. Если Артуро казался чем-то обеспокоенным или дающим слабину, крыса говорила об этом твоему отцу. Он не знал, на кого ставить. Ты была непредвиденным обстоятельством, на которое я не рассчитывал. Я должен был проверить это место дважды, но не сделал этого. Я хотел вытащить тебя оттуда. Крыса пришла ко мне на следующий день и рассказал, что он сделал – он рассказал Артуро, что я не убивал тебя, что я спрятал тебя. Потом я убил его, но было уже слишком поздно. Он уже настучал Артуро и Ахиллу.
– Твой отец убил тебя, потому что ты отпустил невинного ребенка?
– И да, и нет. – Капо немного подался вперед, сжимая ладони. – Да. В этом мире вы не оставляете в живых ни одного члена конкурирующей семьи. Например, если бы ты позже узнала, что я сделал с твоими родителями, то, возможно, захотела бы отомстить. Если ты больше не существуешь, это решает проблему. «Да» также включает в себя неподчинение его приказам. Мне было приказано заставить твоего отца смотреть, как я убиваю тебя и твою мать у него на глазах. Артуро хотел, чтобы он страдал за то, что бросил ему вызов, за то, что пытался перерезать ему горло. В твоем отце была та же безжалостность. Он жаждал быть лидером точно так же, как жаждал крови. Он хотел занять место Артуро в этом мире. Если бы я не убил Палермо, даже зная, что ты и твоя мать в опасности, он бы снова пришел за Артуро.
– А почему еще? – спросила я, когда он замолчал. – Ты сказал «и да, и нет». Ты объяснил мне, что значит «да».
– Это был только вопрос времени, когда я сделаю что-нибудь, чтобы меня казнили. Ахилл хотел заполучить трон для себя. Снова и снова я доказывал, что я такой же безжалостный, как он, даже умнее, и он не мог этого вынести. Что бы я ни делал, он возвращался и лил Артуро в уши о том, как я все испортил. Я был «слишком хорош, чтобы править». Никто не воспринимал меня всерьез. Артуро дал мне право уйти, но я отказался. Я даже сказал ему, что вызову Ахилла на поединок, если это потребуется. Артуро сказал мне, что нет никакой необходимости сражаться с Ахиллом. Я буду править подле короля, а когда он станет слишком стар, королевство станет моим. И вот однажды вечером мы были на вечеринке. Все эти влиятельные политические деятели были там. Артуро пытался заполучить этого парня в свой карман, но так и не смог. Артуро увидел, что мы разговариваем, и подошел. Он сказал Артуро, что хочет, чтобы на него работал кто-то вроде меня. Я был умен. У него был план. Такой же очаровательный, как и они. После этого… – Капо замолчал, расправив плечи, словно сшитый на заказ костюм вдруг стал слишком тесен. – Я заметил в нем перемену. Он больше говорил со мной свысока и давал Ахиллу больше работы. И когда Ахилл пожаловался на меня, красавчика-Принца, который получил все, что хотел, Артуро заглотил наживку. Он изголодался по ней. Он беспокоился, что, как только я женюсь на Анжелине Замбони – договорной брак по его просьбе, что я завладею его королевством без передачи его мне по наследству. Анжелина могла бы очаровать бродягу, вытянув из него все до последнего пенни, если бы захотела. Она возлагала большие надежды на свою жизнь, на своего мужа.
Ее мужа. Мужчину, сидящего сейчас рядом со мной. Моего мужа.
– Почему они убили ее? – еле слышно спросила я.
– Наказание. Они сделали с ней то, что я был послан сделать с твоей матерью и тобой. Убить тебя на глазах у твоего отца. Но судьба Анжелины была еще хуже. Они не просто убили ее. Они насиловали ее по кругу, пока не разорвали надвое. Я не мог остановить их. Их было слишком много, а я был один. Человек, которого они послали перерезать мне горло, уже начал резать мне горло – мгновениями воспоминания накатывают как в тумане. А временами, я все еще чувствую запах крови.
– Это… – у меня даже слов не было.
– Они, наверное, изнасиловали бы ее и отпустили, если бы хотели наказать только меня. Но она трахалась с Ахиллом и со мной одновременно. Она сказала мне, что была беременна в ту ночь, когда это случилось. Он признался, прямо перед тем, как оставить нас на верную смерть, что она рассказывала ему обо мне. Верность ценится в этом мире, Марипоса. Ценится превыше всего, превыше денег и золота. Ахилл приказал убить женщину, которая была беременна его ребенком, потому что она обманула меня. Человека, которого он собирался отправить в могилу, потому что он угрожал забрать у меня все, что хотел.
– Ребенок был не твой, – выдохнула я.
– Нет. Его.
Щёлк. Щёлк. Щёлк. Кусочки пазла стали вставать на свои места.
– Это случилось прямо возле «Дольче». – Я сильно прикусила губу. – И по дороге она сказала тебе, что беременна.
– Сразу после бродвейского шоу, – сказал он.
– Она тебя подставила.
– Замбони вошли в историю как предатели. Никто из них никогда не был по-настоящему предан. Все они стремились возвыситься над остальными, чего бы это им ни стоило. Блестящие вещи. Они любили собирать блестящие вещи. Если бы ты продолжила поиск, то обнаружила бы, что большинство людей окрестили их семьей Иуды.
– Ты контролировал результаты моих поисковых запросов.
– Я все контролирую, – сказал он.
Вот почему нет его фотографий. Он убрал их все.
Мы оба притихли, но что-то внутри меня не позволяло мне молчать.
– Ты любил ее?
На ответ ему потребовалось всего мгновение.
– Кого?
– Анджелину, – сказала я. – Твою невесту.
Он улыбнулся, и у меня по спине побежали мурашки.
– Нет. Это был брак по расчету. Любовь убивает душу быстрее, чем острый кинжал в сердце.
Я вытерла глаза, ненавидя себя за то, что слезы были по краям, размывая границы моего мира. Я не знала, как ко всему этому относиться. Я тихонько встала с кровати, боясь, что если сделаю какое-нибудь резкое движение, то что-нибудь потревожу. Его. И вся борьба ушла из меня. Мне нужно было время подумать, переварить все это.
Я стояла у двери, а он склонил голову набок, наблюдая за мной.
– Почему ты не был честен со мной раньше? Почему ты с самого начала не сказал мне, что убил моих родителей? Ты не оставил мне выбора! Я понятия не имела… Я подумала, что ты, может быть, был в стае семьи Скарпоне. Я понятия не имела, что ты один из них. Сын короля. Его принц.
Через минуту Капо уже прижал меня к себе. Я попыталась отодвинуться, но не смогла. Стена впечаталась в мою спину, и я была вынуждена смотреть в его холодные голубые глаза.
– Я пропустил это мимо ушей, когда ты назвала меня Витторио. Я позволю последнему комментарию ускользнуть на этот раз, так как ты, черт возьми, понятия не имеешь, о чем говоришь. Я не его сын. Я не его принц. Когда ты называешь меня сыном короля. Когда ты называешь меня его принцем. Когда ты зовешь меня Витторио. Когда ты называешь меня чем-то, что имеет отношение к той жизни, ты говоришь мне самые отвратительные слова.
Внезапно из ниоткуда вспыхнул тлеющий уголек. Огонь последней борьбы живущей во мне.
– Самые ужасные слова? Нет, я так не думаю. Ты хочешь услышать три отвратительных слова, муж мой? Слова, которые отвратительнее и извращеннее, чем все те слова, которые ты позволил мне произнести? Я люблю тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать. И что еще хуже, я не хочу! Я не хочу любить тебя, но я люблю! Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя! Ты испортил меня этой… любовью! Этот кинжал? Ты вонзил его мне прямо в сердце. Ты заставил меня влюбиться в тебя прежде, чем ты был честен со мной – прежде, чем ты использовал этот кинжал против меня.
Не взяв ничего из своих вещей, я направилась в свободную комнату, которую планировала украсить для ребенка. Мой муж последовал за мной, и на его лице не было никакого выражения, которое я могла бы понять правильно. Но я не хотела видеть его лицо. Я не хотела иметь с ним ничего общего.
Он убил моих родителей.
Он спас меня, а потом спрятал.
И Скарпоне убили его за это. Заставили его стать свидетелем ужасных вещей. Они собирались бросить его в Гудзон после того, как он истечет кровью на цементе прямо перед кучей мусорных контейнеров. Принц, в жилах которого течет кровь Скарпоне. Кровь, которая принадлежала им.
Потом я нашла его много лет спустя.
А потом он снова спас меня от судьбы, к которой сам же привел. Его отец, как и мой, оба виноваты.
А потом, посреди всего этого гребаного безумия, каким-то образом я влюбилась. Я настолько влюблена, что больше не в силах отличить страсть от гнева. Мне хотелось дать ему пощечину и поцеловать одновременно.
Влепить Капо пощечину за то, что он мне ничего не сказал.
Одарить его поцелуем за то, что он спас меня. За то, что пострадал за меня. За все, что он пережил из-за меня.
Женись ради верности, а не ради любви. Любовь убивает душу быстрее, чем острый кинжал в сердце.
Он получил кинжалом в горло. Из-за меня.
Меня ударили кинжалом в самое сердце. Из-за него.
Я потрогала живот. Я навсегда буду связана с ним, доказательство его кровной клятвы сейчас в моей утробе.
Мы оба должны были пролить кровь за это.
Я подумала, не будет ли завтра наше соглашение недействительным из-за… любви. Оружия, от которого у него не было защиты.
Но это не имело значения. Ничто не имело значения. После того, как Капо ударил меня об эту метафорическую скалу, я была брошена на произвол судьбы.
Я захлопнула дверь перед его носом, прежде чем скользнуть в постель и спрятаться в темноте.
***
Прошла неделя. Мы не разговаривали. Мы не прикасались друг к другу. Мы даже не смотрели друг на друга.
По утрам я обычно готовила ему завтрак, прежде чем он уходил на работу. Мы общались в течение дня. Мы планировали ужин. Иногда Капо даже посылал мне грязную шутку. После нашей свадьбы не было ни одной ночи, да и дня, если уж на то пошло, когда бы мы не занимались сексом. Не прошло ни одного дня, когда бы я не видела его. Когда он работал слишком много, я чувствовала это – отсутствие самого важного для меня человека.
Я боролась с тоской по нему и не хотела иметь с ним ничего общего. Когда я чувствовала запах кофе на кухне после пробуждения, или запах его одеколона в нашей ванной, или видела одну из его рубашек в корзине, мне хотелось сжечь все это дотла, но в то же время смаковать каждый запах, каждое прикосновение.
Любовь не делает тебя больным, как утверждают люди. Она бесшумно проникает внутрь, порез за порезом, вызывая раны, которые, возможно, никогда не заживут. Ноэми была права в одном: Любовь – это не болезнь. Любовь – это кинжал.
На седьмой день молчания ко мне явился нежданный гость.
Дядя Тито.
Он крепко обнял меня, прежде чем похлопать по животу.
– Как наш мальчик?
Я похлопала по тому же месту.
– Доктор сказал, что все очень даже хорошо. Он все еще выглядит как маленький мальчик.
Дядя Тито рассмеялся. Он протянул мне буханку чего-то похожего на пирог.
– Скарлетт хотела, чтобы я принес тебе это. Не могла бы ты поставить кофе, чтобы мы могли насладиться им в полной мере? Малышу понравится черника, я уверен.
Налив ему чашку кофе, я отрезала каждому по кусочку пирога, и мы ели молча. Время от времени он делал глоток кофе. На одном глотке мои глаза встретились с его, и доброта в них чуть не сбила меня со стула. Это случалось в самые неожиданные моменты.
– Я знаю, – ответила я. – Ты человек, который спас… моего мужа. – Мне было трудно называть его иначе, как мужем. Другие имена показались мне неправильными, и когда я вспомнила имя, которое ему дали при рождении, Витторио, это заставило меня подумать о мертвом человеке.
