Текст книги "Беспринципный (ЛП)"
Автор книги: Белла Корте
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
– Только, – выдохнула она, – не закрывай мне рот.
Я снизил напор, чтобы она не почувствовала, что своими словами заставила меня остановиться. Я посмотрел на нее снизу-вверх. Руки Марипосы вцепились в мою рубашку, но когти она спрятала. Ее глаза были плотно закрыты. Сердце в груди Марипосы, казалось, билось у меня в ушах, но не от удовольствия – от страха.
Ее крылья пытались взлететь, но в то же время она была прикована к земле.
Марипоса хотела меня. Хотела этого. Но этот ублюдок сделал с ней что-то такое, от чего она так и не оправилась. Впервые я услышал в ее голосе уязвимость. Даже в Клубе, когда она понятия не имела, на что подписалась, она была сильной мученицей.
Vivo o muoi provando19. Я живу или умираю, пытаясь.
Когда я замедлился, Марипоса, казалось, немного расслабилась, и момент прошел. Она согласилась дать мне время. Я согласился на то же самое.
– Марипоса, – сказал я низким и хриплым голосом.
Ей потребовалось мгновение, чтобы открыть глаза. Когда она это сделала, то, что я увидел то, что потрясло меня. Стыд.
Я поднял ее, прижимая к себе.
– Когда будешь готова заняться со мной сексом, надень что-нибудь красное. Consumami20. Ублажи меня.
– Ты хочешь, чтобы в твоей постели полыхал огонь, – она сказала это так, словно это утверждение было сомнительным. Как будто огонь – плохое слово. Как будто это то, чего стоило бояться. Может быть, для нее так оно и было. Бабочка – хрупкое создание, и ее легко может поглотить пламя, но только если бабочка не будет нести его в себе. Что она, в сущности, и делала. Моя жена несла в себе мощь, достаточную, чтобы покорить меня.
– Да, – ответил я. – Пожар. Тогда я буду знать, что ты готова.
– Я хочу быть готовой, – прошептала она.
– Так и будет. Мы над этим поработаем.
Я почувствовал ее улыбку у себя на груди. Марипоса поцеловала меня там, под шеей, вокруг шрама. Я замер, но она этого не заметила. Спасибо, блядь. Она зевнула и прижалась ко мне.
– Пора спать. – Я поднял Марипосу со стола и понес в спальню.
– Мы будем спать в одной постели? Я хочу. Когда я попала сюда в первый раз, то во время встречи ты сказал, что это только мне решать.
Вот почему я сделал другую комнату такой непривлекательной. Ей нужно было быть рядом со мной.
Я поставил Марипосу на середину чудовищно огромной кровати, а она сняла халат, положив его на край матраса. Забравшись под одеяло, она подобралась поближе к подушке и вытянула одну ногу. Марипоса выглядела вполне прилично, ее единственная голая нога торчала из-под одеяла. Мягкая задница моей жены отлично уместилась бы у меня в ладонях. Это был первый раз, когда я смог хорошо рассмотреть ее. Мне хотелось кусать ее задницу до тех пор, пока она не закричит. А потом бы мне хотелось трахнуть ее.
– Ты присоединишься?
Я откашлялся, чтобы избавиться от комка в горле.
– Позже. Мне нужно еще кое-что закончить. Если я тебе понадоблюсь, твои часы на тумбочке. Нажми кнопку сбоку и скажи: «Позвони Капо». Они соединят меня с тобой сию секунду. Ты можешь позвать Джованни точно так же.
– И его тоже зовут Капо?
– Нет. Это только для меня. Просто произнеси его имя, и устройство сразу же свяжет тебя с ним.
Марипоса сделала свою руку похожей на дуло пистолета, направив ее на меня, а затем подмигнула, одновременно издавая щелкающий звук ртом, ее «пистолет» немного наклонился.
– Заметано. – Потом она рассмеялась, и я понял, что все это время Марипоса издевалась надо мной. Прошло уже много лет с тех пор, как я проводил так много времени с женщиной. И ни с одной, похожей на нее. Мне придется прибавить скорость, чтобы не отстать.
Она села, протирая глаза, одеяло упало. Ее соски все еще были твердыми.
– Ты один из тех людей, которые не могут заснуть?
Я пожал плечами.
– Зависит от ночи. И если ты будешь готова трахаться со мной всю ночь.
– Значит, я и вправду поселилась в пещере летучих мышей.
Далеко не так, но, если это означало, что она чувствовала себя в большей безопасности здесь, со мной, я позволил этому случиться.
– Эй, – сказала она, останавливая меня перед уходом. – У тебя есть время посмотреть фильм перед работой? Может быть, мы сможем приготовить коктейли с рутбиром? Я всегда хотела попробовать такой. У нас есть все необходимое.
Это место было большим. Это было что-то новое. Ей было трудно привыкнуть. Потом я подумал о доме на Стейтен-Айленде, о том, как там уютно, и это запретное слово снова вспыхнуло у меня в голове. Ревность. Малыш Хэрри заранее все это продумал. Место было удобным для нее.
Вернемся к сути. Ей просто нужно привыкнуть.
Я снял рубашку и протянул Марипосе. Она подвинулась на кровати, забирая ее у меня. Наши руки соприкоснулись, и тот электрический шторм, который назревал во мне всю ночь, казалось, послал ударную волну вверх по моей руке. Она взяла предложенную мной одежду, но ее взгляд скользнул по моей обнаженной груди.
– Надень это, – сказала я, понизив голос.
Марипоса кивнула и надела рубашку. Она висела на ней, словно слишком большое платье.
– Так значит, да?
– Какой фильм?
– А как насчет Фредди Руки-ножницы? И я сделаю коктейли!
12
КАПО
Фары моей машины осветили въезд в гараж у одного из принадлежащих мне зданий. Секундой позже дверь в него открылась, и я заехал внутрь, поставив машину на стоянку. По радио зазвучала одна из нелепых песен Марипосы. Я чувствовал, как мой мозг сжимается каждый раз, когда поющая цыпочка брала очередную ноту. Но Марипосе нравилась эта песня. А иногда, когда играла какая-то конкретная строчка, она показывала на меня пальцем и повторяла текст.
Это была одна из самых странных вещей, которые я когда-либо видел. Но в следующую секунду мне приходилось напоминать себе о том, как она молода. Эта невинность, которую я отчаянно хотел спасти, каким-то образом сохранилась в ней, и когда она чувствовала себя достаточно раскрепощенно, чтобы снова воссоединиться с ней, невиновность буквально просвечивала сквозь Марипосу в такие моменты.
Мои ботинки бесшумно ступали по асфальтированной дорожке, когда я вошел внутрь. Донато прислал двух парней, чтобы они наблюдали, поэтому я сощурился, стараясь понять, кто был третьим, прежде чем, наконец, расслабился.
Я протянул руку, и Донато пожал ее. Затем он притянул меня к себе, и мы похлопали друг друга по спине.
– Я слышал, вас можно поздравить, – сказал он по-итальянски. Донато поднял со стола бокал, и мы чокнулись, прежде чем оба произнесли привычное «салют», а затем осушили превосходный виски.
– Он все еще щебечет, словно птичка? – Я натянул перчатки. Поначалу меня было бы трудно разглядеть, так как я был с ног до головы облачен в черное.
– Мы уже прошли через это. Теперь он злится. Требует поговорить с человеком, который приказал его взять. Он уверяет нас, что заплатит любой выкуп.
Мы оба ухмыльнулись. Я похлопал Донато по плечу, он взял своих людей и ушел.
Прежде чем войти в комнату, я натянул на лицо лыжную маску. Свет был тусклым и освещал только стол и два стула. Кроме этого, там была только койка. Ванная располагалась немного в стороне, голая, словно остров скелета, виднелся только слив. Ни в одной из комнат не было окон, только кирпичные стены.
Человек, к которому я подошел, встал с кровати, пытаясь вести себя тихо, но ему это удавалось с трудом. Он тяжело дышал.
– Теперь ты у меня в руках, ублюдок. – В его голосе слышалась легкая дрожь. – Ты оставляешь пистолет и надеешься, что я не применю его против тебя?
Он взвел курок, а затем…
Щёлк.
Щёлк. Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Я рассмеялся, когда он отшвырнул пистолет в стену.
– Сукин сын! Ты меня одурачил!
Мужчина бросился на меня, а я остановил его, ударив кулаком в живот. Его рот открывался и закрывался, пока он пытался, словно рыба, вытащенная из воды, восстановить дыхание. Я схватил его за шиворот и швырнул к столу. Он приземлился на пол и вместо того, чтобы встать, сопротивляясь, уставился на меня.
– Сядь, – приказал я.
Он сощурился.
– Мы знакомы?
– Не-а, – ответил я.
Он облизнул губы и поднял грязные руки.
– Я говорил другим парням, тем, что без масок, что я дам тебе все, что ты захочешь. У меня есть связи. Я сделаю все, что потребуется. Все, что ты только захочешь, станет твоим. Все, что тебе нужно сделать, это сказать.
– А, – выдохнул я. – Твои люди больше не собираются нас убивать?
Он болтал о том, какие у него связи и что мы с парнями все были покойниками, когда поймали его. Мертвецы. Он понятия не имел, что его похитил всего один человек. Я. Остальные были просто сторожевыми псами, пока я не вернулся, чтобы закончить с ним.
Он сощурился так, что его глаза почти закрылись, так старательно он пытался разглядеть сквозь окутавшую меня тьму.
– Нет, они будут с тобой помягче, если ты меня сейчас отпустишь. Я позабочусь об этом.
– Почему ты не воспользовался пистолетом, Квилло?
– Я пытался. Он был не заряжен.
– Я имел в виду раньше. Не воспользовался им для себя. Ты даже не проверил, есть ли в нем патроны.
Он попытался сделать это незаметно, когда отодвинулся от меня, но я все заметил.
– Что толку от пистолета без патронов?
– Тебе известны правила игры, – сказал я. – Я лишь предлагал тебе легкий путь.
Один из людей Донато оставил пистолет на столе. Он дал ему выбор: выбрать легкий путь, всадить одну пулю ему в голову, или же я покончу с этим. Вот только человек Донато не назвал моего имени. Он называл меня Судьбой и рассказал ему, какой я жестокий ублюдок. Но проблема с такими людьми, как Квиллон «Квилло» Замбони, заключается в том, что они наивно полагают, что весь мир принадлежит им. Поэтому он решил, что выберется отсюда живым.
У него были связи. Как и у его отца до него. Но ему были известны правила этой игры, и если кто-то достаточно могущественный захочет твоей смерти, ты будешь мертв. А если бы ты оказался трусом, то приставить пистолет к собственной башке с целью вышибить себе мозги, было бы куда проще, чем то, что уготовила тебе судьба.
Он ни разу не попытался применить оружие для себя. Даже не задумывался об этом. Один из людей Донато стоял на страже у двери, и не было слышно ни единого щелчка. Если бы раздался щелчок курка, ему бы выдали пулю, чтобы он попытал удачу снова.
Дурацкая, блядь, шутка. Если он решил покончить со всем этим до того, как начнется настоящая пытка, ему придется попытать удачу снова, потому что пистолет был разряжен. Это был мой изощренный способ еще немного поиздеваться над ним.
Прошла всего какая-то доля секунды, но когда Квилло осознал, как я его назвал, он встал, покачиваясь, как будто в лодке во время шторма.
– Ты назвал меня Квилло, – он склонил голову набок.
– И что? Ты слишком хорош для Квилло, Квилон? Ты всегда был придурком, но никогда не показывал, насколько напыщенным придурком ты был, пока не стал баллотироваться в президенты. Я уверен, что Квилон звучит более прилично, чем Квилло. Вы, политические ублюдки, начинающие в окопах, все одинаковы. Пытаетесь доказать, что вы те, кем никогда не станете. – Я поднял пистолет с пола, прежде чем сесть за стол напротив него. Положил оружие и расслабился на стуле. – Честное слово. Sincero.
Он с трудом сглотнул, делая шаг ближе к столу.
– Сними маску, – сказал он. – Я тебя знаю.
– А, – я взялся рукой за верхнюю часть лыжной маски. – Ты думал, что знаешь. Но уже нет. – Затем я полностью снял маску.
Квилло начал задыхаться, инстинктивно попятился, из-за чего снова оказался на койке. Он впечатался в нее коленями, и упал, потом снова вскочил.
– Нет! – он качал головой, отчаянно размахивая руками. – Нет. Ты призрак! Я мертв. Они, должно быть, убили меня. Я в аду. В аду с тобой. Мне нужно прощение. Боже милостивый, избави меня. – Он упал на колени и начал молиться по святым четкам. Его страх наполнял воздух горечью. Он имел тот же привкус, что и свежая кровь.
– Перестань драматизировать. – Я ногой придвинул к нему поближе другой стул. – Сядь. Давай поболтаем. Пора нам с тобой наверстать упущенное.
– Витторио, – он покачал головой, словно пытаясь проснуться. – Ты призрак. Что тебе от меня нужно?
Я назвал его дураком по-итальянски.
– Ты боишься призрака. Тебе следовало бы больше бояться меня. Я могу истечь кровью. Меня можно убить. Снова. А ты знаешь, что это значит? Я опасен. Я – живой призрак, которого тебе стоит бояться.
Он встал, все еще слегка покачиваясь, и придвинул стул поближе к столу. Несмотря на то, что ему было не по себе, Квилло немного расслабился, думая, что сможет отговорить меня от моей затеи. Думая, что он может попытаться сыграть на нашей истории, чтобы раздавить эту проблему как муху. Он предположил, что это связано с бизнесом.
– Можно? – Квилло положил свою руку рядом с моей.
Я кивнул, и он указательным пальцем потрогал пульс на моем запястье. Он отстранился, когда почувствовал его биение.
– Ты не умер.
– Очевидно.
Потом он улыбнулся, и улыбка осветила его лицо. Его захлестнула волна облегчения.
– Сукин сын! Ты жив. – Он постоял секунду, а потом, слишком взволнованный, чтобы продолжать стоять, сел. – И когда это вообще было проблемой? Ты не опасен? Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, например, почему я здесь.
– Всему свое время, – сказал я, наблюдая, как он снова расслабляется, находясь ко мне так близко. Сидя рядом с ним, я чувствовал себя как в старые добрые времена, но на этот раз я собирался разорвать ему горло в клочья и смотреть, как он истекает кровью у моих ног. Или, может быть, я стал бы действовать более изобретательно. – Ты должен мне кое-что рассказать. Для начала.
– Подожди, – он поднял руку. – Это ты развязываешь войны между всеми семьями. Твой отец приказал тебе? Мой Папаша влип в неприятности. Я подумал, что, может быть, это как-то связано с ним, но потом обмозговал еще немного. У него были неприятности с тех пор, как Анжелина… – он замолчал, остановившись на полуслове.
Да, его старик покинул город после того, что случилось. Квилло не успел среагировать, и Артуро начал использовать его для своих делишек. Квилло был равнозначен наемному слуге. Он должен был заплатить за грехи своего отца и за грехи сестры, которая переспала с двумя братьями. То, что она поимела нас обоих, не имело значения. Дело в том, что она передавала секреты – секреты, о которых никто не просил, – а потом подставила одного из нас. Ее проверили на верность, которая на поверку оказалась тоньше водной глади. Если хочешь остаться в этой игре, тебе нужно смыть грехи кровью.
– У меня нет отца, – сказал я. – У меня нет никого, кроме врагов.
– Черт, – Квилло провел рукой по волосам, отчего светлые пряди взъерошились словно тонкие иглы. – Значит, ты организовываешь масштабную войну. Ты убил глав этих семей. Их сыновей. Да ты рехнулся! То, что ты творишь. Это настоящее безумие. Самоубийственная миссия. После твоей смерти, ну, не смерти, а…
– Моей смерти, – подчеркнул я.
– С Ахиллом на его стороне Артуро стал еще сильнее. Ему все равно, кого убивать. Он дикарь. Он забирает жизни невинных, даже не моргнув глазом. Он чертов бешеный волк. Единственная семья, от которой Скарпоне когда-либо отступались, – это клан Фаусти, но никто не посмеет бросить им вызов.
Я сжал и разжал кулаки.
– Похоже, у моей жизни всегда был короткий срок годности. Ахилл позаботился об этом. Артуро пошел на это.
– Ему пришлось. Ты не можешь отдавать приказы и наблюдать, как твои люди не подчиняются им.
– Подчиняться, – я покатал это слово у себя на языке. – И это ты называешь спасением маленькой девочки от судьбы, которой она не заслуживала?
Он, казалось, что-то почувствовал от меня, но он понятия не имел, что это, если только он не понял, кто она, а я сомневался, что он был в курсе. Если бы он это знал наверняка, то отдал бы ее Скарпоне, когда у него была такая возможность.
Взгляд Квилло остановился на моем шраме, а затем он снова встретился со мной взглядом.
– Почему ты спас ее? Дочь Палермо? Он никогда не делал тебе никаких одолжений. Он пытался убить Артуро прямо у тебя на глазах. Единственный человек, который когда-либо осмелился ранить Lupo. Волка. Палермо много лет работал на твоего старика… Артуро. Артуро доверял ему, как сыну. И он обманул его самым ужасным образом. Так почему?
– У меня были на то свои причины, – ответил я.
– Причины. И куда, черт возьми, они тебя привели? К жизни призрака в городе, который по праву принадлежит тебе? Нечего сказать? – Несколько минут мы смотрели друг на друга; единственным звуком был шум стекающей в ванной воды в бачке унитаза. Потом он снова заговорил: – Теперь я понимаю. Ты вернулся, чтобы уничтожить их всех. Ты развяжешь войну, а они и не будут знать, кому больше доверять. Одна семья пытается уничтожить другую. Даже ирландцы ввязались. Что они с тобой сделали?
Я улыбнулся.
– Это хаос, не так ли?
– Ага. – Он коротко кивнул. – Можно и так сказать.
– Я так и сказал. А теперь скажи мне то, чего я не знаю.
– Похоже, ты знаешь все. Единственное, чего ты никогда не знал, так это того, что Ахилл ухватится за возможность вернуться к Артуро и сдать тебя за то, что ты не убил дочь Палермо у него на глазах. И его жену тоже.
– А, – я снова улыбнулся. – Я знал.
– Тогда я действительно не понимаю, зачем ты это сделал. Некоторые говорят, что они скорее сгинут в преисподней, чем встретятся лицом к лицу с Артуро Скарпоне.
– Я столкнулся с адом и выжил. – Я немного подался вперед, сокращая дистанцию. – Расскажи мне о девочке, которую вы воспитывали пять лет назад.
Квилло прикусил губу и посмотрел на стену. Это было одно из его гребаных выражений лица а-ля политик. У него был такой вид, будто он решил прямо сейчас сходить по-большому.
Я вскочил так резко, что стул опрокинулся у меня за спиной, а он не успел среагировать. Я схватил Квилло за горло и сжимал до тех пор, пока у него не начали слезиться глаза. Когда я отпустил его, Квилло упал на свое место, задыхаясь. Я поднял свой стул, поставил его и снова сел.
– Ты же знаешь меня, Квилло. Я сверну тебе шею и за меньшую попытку меня наебать, пока ты прикидываешься дурачком.
– Пять лет назад, – выдавил он. – Пять лет назад…
Интересно, скольких невинных детей он и его семья воспитали за эти годы, и скольких из этих детей он трогал, в то время как его сучка карьеристка жена игнорировала этот факт. Она регулярно наведывалась в «Маккиавелло» в компании своих псевдодрузей. Он переспал с половиной из них.
– Мари… – он хотел произнести ее полное имя, но я покачал головой, бросая ему вызов. – Ты хочешь знать ее фамилию? – У него перехватило дыхание, но голос был как наждачная бумага.
– Да, назови мне ее, – сказал я.
– Флорес.
– Что ты помнишь о ней? – я прикусил нижнюю губу. – Подробности.
Он уловил этот жест и кивнул.
– Просто дай мне секунду. – Он сделал несколько глубоких вдохов, а затем выдохнул. – Молоденькая. Лет тринадцати, может, даже младше.
Нет, ублюдок, она выглядела моложе, потому что находилась в приемной семье и никогда не получала еды в достаточном количестве. Что делало его поведение еще хуже. Квилло подумал, что она моложе, и все же посмел прикоснуться к ней.
– У нее было личико, которое могло впоследствии открыть перед ней все двери. Нос у нее был странный, но тело поджарое. У нее были красивые сиськи. А эта задница? Она была тощая, но уже тогда она была сногсшибательной, – рассмеялся он. – Мы прикасались друг к другу… – когда он поймал выражение моего лица, снова прикусил губу, на этот раз он подбирал слова острожнее. Он скорректировал свой рассказ. – Я касался ее. Ладно! Я касался ее. Она была неотразима.
– Она боролась.
– Не сразу. Она этого не ожидала. В последний раз она замахнулась на меня ножом. А потом она исчезла. Сбежала. Какое-то время они держали ее за беглянку, но она была ребенком системы. На самом деле никто их не контролирует.
– Вы заставили ее поверить, что доброта идет рука об руку с определенными условиями.
– Так и есть. Я приютил бездомную сучку. – Его лицо было напряжено, но внезапно оно расслабилось. – Это она! Дочь Палермо! Ты ищешь ее. – В чем-то он был глуп, но в чем-то слишком проницателен. Квилло знал, что если я спрашиваю, значит, на то есть причина.
– Скарпоне напали на нее, – он издал звук, свидетельствующий об его недоверии. – Да. За ее голову назначена награда. Так было с той самой ночи. И со временем она только растет. С годами интерес возрастал. Первый, кто принес бы Артуро ее отрубленную голову, получил бы весь куш. О боже. – Он покачал головой и присвистнул.
Я знал, что он хотел бы понять это все раньше, узнать ее, чтобы сорвать куш, получив полный доступ к ее киске, прежде чем передать девочку. Дело было не в деньгах, а в том, чтобы быть в лучших отношениях с Артуро и его Бойцовым псом Ахиллом. Если Квилло приходилось отчитываться перед Артуро, то с Ахиллом он имел дело регулярно.
– Я все еще не могу смириться с тем, что ты называешь клан Скарпоне Скарпоне. Боже, что за времена пошли, – Квилло вздохнул, а затем его глаза расширились. – Я помню о ней еще кое-что. Ее губы. Эти губы. – При этой мысли его взгляд смягчился. – Ты ее сейчас ищешь? Я могу тебе помочь. Я не могу вспомнить цвет волос или глаз, но это действительно не проблема. Я знаю людей и узнаю ее где угодно. И если ты беспокоишься о том, что я вернусь, чтобы рассказать твоей семье, ты знаешь, что я ничего не скажу. Ты и моя сестра…
Он остановился, и, к счастью для него, сделал это вовремя. Я собирался отрубить ему голову и бесплатно доставить ее на блюдечке клану Скарпоне.
– Просто предлагаю. – Он поднял руки вверх.
Я наклонился в сторону, достал из-за спины еще один маленький пистолет и положил его на стол. Квилло взглянул на него, прежде чем снова перевести взгляд на меня. Я наклонился вперед и сложил ладони домиком, прикрывая пальцами рот.
– Мне не нужно ее искать, Квилло. Я знаю, где она прямо сейчас в эту чертову секунду.
– Правда?
– Да, правда. Она дома, в нашей постели, спит. Она моя жена. А ты трахался с моей женой, Квилло. Ты прикасался к ней, когда она была ребенком, находившемся на твоем попечении. То, что должно было стать для нее безопасным местом, ты превратил в грязную тюрьму. Хочешь знать, почему я сделал то, что сделал? Почему я спас Мариетту Беттину Палермо? – я прикусил губу зубами. – Я спас ее, потому что она была невинна. Я променял свою жизнь на ее невинность. А потом представляешь, что я узнаю, Квилло? Я узнаю, что больной ублюдок заставил ее поверить, что доброта – это что-то отвратительное. То, что таит в себе определенные условия. Ты взял все, чем я пожертвовал ради нее, и испортил. Ты лишил ее невинности и заставил стыдиться. Ты превратил что-то, что изначально должно было быть чистым, в самом начале жизни, во что-то очень грязное, лишь приложив к этому свою руку. Как, по-твоему, я к этому отношусь, Квилло? Как ты думаешь, что я сделаю, чтобы убедиться, что ты никогда не сделаешь этого снова? Ни со мной. Ни с кем-либо еще.
Некоторое время он молчал. Он даже не пытался это отрицать или защищаться. Квилло не мог. Есть люди, которые будут сидеть и плести оправдания. Только не он. Не было никакого оправдания, которое могло бы спасти ему жизнь. Деловые вопросы можно обсудить, но личное оскорбление? Непростительно.
Он снова вспотел, поджал губы.
– Ты влюбился в нее. Ты влюбился в дочь Палермо.
Я улыбнулся, и Квилло откинул голову назад в ответ, но он собирался использовать весь свой гнев, чтобы скрыть свой страх. Старые привычки трудно искоренить, но я никогда их не забывал.
Он стукнул кулаком по столу. Пистолет задрожал.
– Ты, блядь, любишь ее! Отродье этого ублюдка Палермо! Он был таким же злым, как твой отец! Моя сестра. Она была хорошей девочкой. Она не заслужила того, что с ней случилось! А ты сидел и смотрел. А теперь ты сидишь передо мной и осуждаешь меня, когда твоя совесть так же грязна, как тогда, когда они, блядь, пришли. Ты видел, как они разорвали мою сестру надвое, и ничего не почувствовал! Она хотела, чтобы ты любил ее! Она любила тебя. А ты даже не мог сказать этого. Ты даже не боролся за нее! А теперь ты женился на дочери Палермо. На шлюхе! Су…
Я перегнулся через стол и снова схватил его за горло, и на этот раз он попытался сопротивляться. Квилло вцепился в перчатку, но я подавил его жалкие порывы.
– Ты не в форме, Квилло. Все эти жирные, сытые яства заставили твое сердце разжиреть. Слушай эти хрипы. – Я отрицательно покачал головой. – Это нехорошо. Выбирай выражения, иначе мне придется вырвать твой поганый язык. Приоткрой немного рот, чтобы сделать вдох.
Как только он расслабился и перестал сопротивляться, я отпустил его, и Квилло снова упал на стул. На этот раз он задыхался, стуча кулаком по столу, чтобы глотнуть воздуха. Я поднял пистолет, осмотрел его и положил, когда Квилло успокоился.
– Дело не в любви. Речь идет о верности. Уважении. О том, о чем твоя семья понятия никогда не имела. Так что… – Я подтолкнул к нему пистолет. – Что выбираешь? Пистолет или меня? – Я улыбнулся ему, показав зубы.
Квилло схватил со стола пистолет, приставил его к виску и закрыл глаза. Он продемонстрировал мне средний палец, произнеся:
– Пошел ты, красавчик-принц. Увидимся в аду, – и нажал на курок.
Щёлк.
Это заняло секунду, но глаза Квилло распахнулись, когда он понял, что пистолет не заряжен. Щёлк. Щёлк. Щёлк. Его палец лихорадочно нажимал на спусковой крючок.
Я откинул голову назад и рассмеялся.
– Они могли убить меня, но некоторые вещи всегда остаются неизменными, Квилло. Очевидно, то же самое относится и к тебе. Ты никогда не научишься на своих ошибках, – вздохнул я. – Тебе ли не знать. Ты бы никогда так легко не отделался. – Затем я поднялся со своего места и ударил его так сильно в грудь, что почувствовал, как его кости треснули под натиском моей перчатки. Затем я зажал ему рот и нос рукой, высасывая из него остатки жизни.
