Текст книги "Враг мой (сборник)"

Автор книги: Барри Брукс Лонгиер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

– Развяжи меня, мразь драконья! – Я сидел на песке, куда усадил меня дракошка, прислонив спиной к скале.

Дракошка ощерил в улыбке верхнее и нижнее жвала, напоминающие человечьи зубы... с той только разницей, что у человека зубы раздельные, а у дракошек тянется сплошная пластина челюсти.

– Э, на, иркмаан.

Тварь встала, подошла ко мне и проверила надежность импровизированных наручников.

– Развяжи!

Улыбка исчезла.

– На! – Он ткнул в мою сторону пальцем. – Кос сон ва?

– По-драконьи не говорю, жабья рожа. Ты умеешь на эсперанто или по-английски?

Дракошка выдал пожатие плечами, совсем по-человечьи, затем ткнул себя в грудь:

– Кос ва сон Джерриба Шиген. – И опять ткнул в меня: – Кос сон ва?

– Дэвидж. Меня зовут Уиллис Э. Дэвидж.

– Эсс?

Я попробовал на язык незнакомые звуки: Кос ва сон Уиллис Дэвидж.

– Э! – Джерриба Шиген кивнул и пошевелил пальцами. – Дасу, Дэвидж.

– И тебе того же, Джерри.

– Дасу, дасу! – Джерриба уже терял терпение. Я передернул плечами, насколько позволяли путы. Нагнувшись, дракошка схватил меня обеими руками за грудки, отчего мой комбинезон угрожающе затрещал, и поставил на ноги. Дасу, дасу, кизлодда!

– Ладно! Стало быть, "дасу" значит "вставай". А что такое "кизлодда"?

Джерри рассмеялся:

– "Кизз" гавей?

– Да, это-то я "гавей".

– Лодда. – Джерри стукнул себя пальцем по лбу. Затем указал на мою голову. – "Кизлодда" гавей?

До меня дошло, я завел руки назад, сколько мог, и с размаху треснул Джерри металлическим стержнем по голове. Дракошка пошатнулся с удивленным видом и налетел спиной на скалу. Он поднес к голове руку, а когда отдернул, рука была покрыта тем бледным гноем, который у дракошек считается кровью. Ох и одарил же меня взглядом Джерри – прямо испепелил.

– Гефх! Ну гефх, Дэвидж!

– Приди и возьми сам, Джерри, сукин ты сын, кизлодда!

Джерри замахнулся, я опять хотел было парировать удар стержнем, но дракошка обеими руками перехватил мою правую кисть и, ловко использовав мой же порыв к движению, раскрутил меня и швырнул на другую скалу. Не успел я отдышаться, как Джерри поднял небольшой валун и шагнул ко мне, недвусмысленно намереваясь размозжить мне черепушку. Прижавшись спиной к камню, я занес ногу повыше и, лягнув дракошку в срединную часть туловища, опрокинул на песок. Я подбежал, в свою очередь готовый раскроить ему башку, но он уже тыкал пальцем куда-то назад. Я обернулся и увидел, как, набирая скорость, очередной приливный вал мчится прямо на нас.

– Кизз! – Джерри кое-как поднялся на ноги и затрусил к высотке, я побежал следом.

Позади ревели волны, мы же суетились среди воды, песка и черных валунов, пока наконец не добежали до катапультируемой капсулы Джерри. Дракошка приостановился и налег плечом на яйцевидное устройство, стараясь вкатить его на самый верх пригорка. Мысленно я не мог не признать его правоту. В капсуле были продукты питания и спасательное оборудование, а пользоваться тем и другим умели мы оба.

– Джерри! – прокричал я сквозь грохот стремительно накатывающейся волны. – Вытащи ты эту треклятую палку, и я тебе подсоблю!

Дракошка ответил хмурым взглядом.

– Стержень, кизлодда, вынь ты его! – Я кивком показал на свои растопыренные руки.

Джерри подложил под капсулу валун, чтобы она не скатилась вниз, затем поспешно развязал мне руки и вынул стержень. Мы оба налегли плечами на капсулу и в два счета затолкали ее на вершину. Волна ударила в высотку и быстро вскарабкалась по склону, захлестнув нас по самую грудь. Капсула ходила ходуном, точно пробка, надо было хоть как-то удержать ее на месте, пока вода не схлынет, и мы заклинили капсулу между тремя здоровенными валунами.

Джерри опустился на песок, прислонясь к одному из валунов, и проводил взглядом волну, покатившую обратно в море. Я стоял рядом и отдувался.

– Магазьенна!

– Вот именно, браток.

Я плюхнулся рядом с дракошкой; мы молчаливо согласились на временное перемирие и без промедления заснули.

Когда я открыл глаза, небо бурлило черными и серыми тонами. Безвольно склонив голову набок, я покосился на дракошку. Тот не просыпался. Первая мысль была: сейчас самый подходящий момент, чтобы напасть на Джерри. Но уже в следующий миг я подумал о том, до чего же мелки и ничтожны наши дрязги в сравнении с буйством окружающего нас моря. Почему медлят спасатели? Неужто драконианский флот победил нас и уничтожил? Тогда почему их спасатели не прибыли за Джерри? Неужто оба флота успели истребить друг друга? Я ведь не знаю даже, где нахожусь. На острове. Это-то я успел заметить сверху; но на каком и где именно? На Файрине IV, то есть на четвертой планете системы Файрин; планетенка даже имени отдельного не заслужила, однако достаточно важна и необходима, чтоб ради нее погибать.

С неимоверным трудом я поднялся на ноги. Джерри раскрыл глаза и поспешно занял оборонительную позицию. Я помахал ему рукой и покивал.

– Успокойся, Джерри. Я только полюбуюсь окрестностями.

Я повернулся к нему спиной и затрусил между валунами. Несколько минут шел в гору и наконец добрался доверху, где начиналось что-то вроде плато. Действительно остров, к тому же не слишком большой. По прикидке на глазок возвышается над уровнем моря метров на восемьдесят, не более, длиной километра два, а в ширину и одного не будет. Ветер приклеивал комбинезон к моему телу и тем самым по крайней мере сушил промокшую одежду; однако, оглядевшись по сторонам и заметив на вершине высотки гладко обкатанные камни, я понял, что мы с Джерри можем рассчитывать на валы куда более огромные, чем прежние жалкие волнишки.

Позади звякнула галька, я обернулся и увидел, что в гору карабкается Джерри. Добравшись доверху, он огляделся. Я присел на корточки возле первого попавшегося валуна и провел по нему ладонью, подчеркивая гладкость отшлифованной волнами поверхности, после чего ткнул пальцем в сторону моря. Джерри кивнул.

– Аэ, гавей. – Он указал вниз, на капсулу, затем на то место, где мы стояли. – Эхей масу, назесей.

Я было насупился, затем меня осенило.

– Назесей? Капсула?

– Аэ, капсула, назесей. Эхей масу. – Джерри указал пальцем себе под ноги. Я покачал головой.

– Джерри, если ты гавей, как стали гладкими эти камни, – я коснулся одного из валунов, – то должен гавей и другое: никакие масу на самый верх твою назесей нисколечко не помогут. – Я очертил руками круг. – Волны. – Я указал на море под нами. – Волны и здесь. – Я указал на то место, где мы с ним стояли. – Волны, эхей.

– Аэ, гавей. – Джерри обвел взглядом вершину высотки, потер лицо. Затем присел возле сравнительно небольших камней и принялся громоздить их друг на друга. – Вига, Дэвидж.

Присев рядом, я следил, как его ловкие пальцы сооружали из камней кольцо, которое вскоре превратилось в подобие барьера вокруг арены. Одним пальцем Джерри ткнул в центр игрушечного круга.

– Эхей, назесей.

Дни на Файрине IV тянулись втрое дольше, чем на любой другой из известных мне обитаемых планет. Термин "обитаемая" я употребляю не без оговорок. Почти весь первый день ушел у нас на то, чтобы с великими мучениями затащить Джеррину назесей на самый верх пригорка. Ночью для работы было слишком темно и вдобавок нестерпимо зябко – холод пробирал до костей. Мы вытащили из капсулы койку, кое-как высвободив таким образом место на двоих. Внутри капсулы от нашего дыхания тоже чуть-чуть потеплело; когда не спали, мы убивали время, грызя Джеррин запас питательных палочек (по вкусу они напоминают рыбу, смешанную с сыром чеддер) и пытаясь найти общий язык.

– Глаз.

– Туйо.

– Палец.

– Зураф.

– Голова.

Драконианин засмеялся:

– Лодда.

– Ха-ха, страшно смешно.

– Ха-ха.

На рассвете второго дня мы выкатили капсулу на середину "арены" и заклинили там меж двух здоровенных валунов, один из которых нависал над капсулой этаким козырьком и, как мы надеялись, в случае появления очередного гигантского вала удержал бы ее на месте. Вокруг валунов и капсулы мы соорудили нечто вроде фундамента из больших камней, а щели между ними заполнили камнями помельче. К тому времени, как стена поднялась нам до колен, стало ясно, что без цемента из гладких круглых камней не много выстроишь. После долгих мучений, проб и ошибок мы сообразили, как надо разбивать камни, чтобы получать плоские поверхности, удобные для работы. Берешь камень и со всего размаху ударяешь им о другой. Один из нас ударяет, другой строит – мы чередовались. Камень был почти сплошь вулканическим стеклом, и мы, опять-таки поочередно, извлекали друг из друга каменные занозы. На возведение стен ушло девять нескончаемо долгих дней и ночей, причем за это время волны неоднократно подбирались к нам вплотную и даже залили нас однажды по щиколотку. В течение шести суток из упомянутых девяти лили дожди. Среди всего, что необходимо для жизнеобеспечения, в капсуле нашлось полиэтиленовое одеяло, оно-то и стало для нас кровом. В центре, где одеяло провисало, мы провертели дыру, сквозь которую стекала вода, причем мы оставались почти сухими да еще получали пресную воду. Нахлынь мало-мальски решительная волна – пришлось бы с этой крышей распрощаться; однако оба мы веровали в несокрушимость стен, толщина которых внизу достигала двух метров, а вверху не менее метра.

Завершив свой труд, мы расположились в капсуле, любуясь творением наших рук, пока нас не осенило, что теперь мы остались без работы.

– А дальше что, Джерри?

– Эсс?

– Дальше что будем делать?

– Дальше ждать мы. – Драконианин пожал плечами. – Иначе что, на?

– Гавей, – кивнул я.

Поднявшись на ноги, я пошел к отверстию в загородке. Дерева на дверь у нас не было, поэтому в одном углу мы не состыковали стены, а изогнули и продлили одну метра на три дальше другой, оставив проход с подветренной стороны. Ветер на острове вообще никогда не утихал, однако дождь унялся. Хижинка, конечно, вышла у нас неказистая, но при одном взгляде на сооружение, воздвигнутое посреди необитаемого острова, у меня на душе теплело. Как говорил Шизумаат, "разумная жизнь оказывает стойкое сопротивление Вселенной". По крайней мере так я истолковал тот форшмак, который у Джерри сходит за английскую речь. Пожав плечами, я подобрал заостренный камень и сделал очередную зарубку на большом валуне, служившем мне календарем. Всего получилось десять царапин, причем под седьмой стоял маленький крестик, отмечая тот день, когда огромный водяной вал чуть не накрыл остров.

Я швырнул осколок наземь.

– Черт, до чего я ненавижу весь этот остров!

– Эсс? – Джерри высунул голову из-за стенки. – С кем разговаривать, Дэвидж?

Я злобно покосился на дракошку, но затем помахал ему рукой.

– Ни с кем.

– Эсс во "ни с кем"?

– Никто. Ничто.

– На гавей, Дэвидж.

Я постучал пальцем по собственной груди.

– Я! Со мной! Я разговариваю сам с собой! Это-то ты можешь гавей, жабья рожа?

Джерри покачал головой.

– Дэвидж, теперь я спать. Не надо разговаривать так много ни с кем, на?

Он скрылся за перегородкой.

– ... И мать у тебя такая же! – бросил я ему вслед. Но только, строго говоря, жабья рожа, нет у тебя никакой матери, да и отца нет.

"Если бы тебе предоставили право выбора, с кем бы ты хотел очутиться вдвоем на необитаемом острове?" Меня разобрало любопытство: хотелось ли хоть кому-нибудь и когда-нибудь очутиться вдруг в холодном и мокром уголке преисподней вдвоем с гермафродитом?

На полпути к подножию пригорка я свернул на тропинку, отмеченную камешками, и подошел к небольшому водоему; он являл собой нечто среднее между садком и бассейном и был наречен Ранчо Слизнячок. Вокруг громоздилось множество изъеденных водою скал, а под ними, в воде садка, обитали самые жирные оранжевые слизни из всех нами обоими виденных. Это открытие я сделал во время одного из наших строительных перерывов и тогда же показал слизней Джерри. Он пожал плечами.

– И что?

– Что "и что"? Слушай-ка, Джерри, твоих питательных палочек нам не навек хватит. Что мы станем есть, когда они кончатся?

– Есть? – Джерри поглядел на копошившихся в лужице моллюсков и скорчил гримасу. – На, Дэвидж. До тогда нас подбирать. Искать нас найти, тогда подбирать.

– А если нас не отыщут? Что тогда?

Джерри опять скривился и занялся наполовину готовым жильем.

– Вода мы пить тогда до подбирать.

Буркнув что-то еще насчет киззовых экскрементов и вкусовых сосочков моего языка, он скрылся с глаз.

С тех пор я обносил водоем стенками – в надежде, что усиленная защита от агрессивной среды увеличит поголовье. Теперь я заглянул под несколько камней, но прироста что-то не выявил. Интересно, удастся ли мне переломить себя и проглотить эту мерзость. Я положил на место камень, под который заглядывал, встал и посмотрел на море. Вечная пелена туч по-прежнему не пропускала на поверхность планеты иссушающие лучи Файрина, однако дождя не было, да и приевшаяся уже туманная дымка растаяла.

В том направлении, откуда я с таким трудом выбирался на берег, море тянулось до самого горизонта. В промежутках между белыми гребнями пены вода была столь же пасмурна и безотрадна, как душа офицера, ведающего ссудной кассой. Параллельные вереницы бурунов тянулись километров на пять от острова. Их центр (он был, естественно, в той точке, где стоял я) ритмично набегал на остров, а фланги катили себе дальше. Справа, поперек волн, различался на расстоянии примерно десяти километров другой островок. Еще правее, там, где беловато-серое море должно было сомкнуться со светло-серым небом, на горизонте протянулась черная линия.

Чем больше я старался вспомнить учебные карты материков Файрина IV, тем менее четко их представлял. Джерри тоже ничего не помнил – во всяком случае, ничего не мог толком объяснить. Да и с какой стати было нам тогда запоминать? Войну-то полагалось вести в космосе: каждая сторона отрицала за другой право создавать орбитальные станции в системе Файрина. Ни один из противников не собирался даже ногой ступать на планеты Файрина, а тем более завязывать сражение. Однако, как бы ни назывались материки, все же там земля, и ее значительно больше, чем на нашем клочке песка да камней.

Весь вопрос в том, как туда добраться. Не имея ни дерева, ни огня, ни листьев, ни шкур, мы с Джерри находились в отчаянно бедственном положении даже по сравнению со среднестатистическим пещерным человеком, хотя он тоже, как известно, в роскоши не купался. А из всего нашего имущества на плаву способна держаться только пресловутая назесей. Капсула. Почему бы и нет? Единственная сложность – это уговорить Джерри.

В тот же вечер, пока серые краски медленно наливались чернотой, мы с Джерри, сидя на пороге хижины, жевали свои порции – четвертинки питательной палочки. Желтые глаза драконианина изучали черную линию на горизонте, затем Джерри покачал головой.

– На, Дэвидж. Опасно будет.

Я сунул в рот остаток своей порции и продолжал, не разжевав:

– Опаснее, чем оставаться здесь?

– Скоро подбирать, на?

Я испытующе вгляделся в желтые глаза.

– Джерри, ты ведь сам в это не веришь, а я – тем более. – Я подался вперед и протянул к нему руки. – Пойми, на большой земле у нас куда больше шансов выжить. Там не надо бояться высоких волн, там, вероятно, найдется еда...

– Не "вероятно", на? – Джерри мотнул головой в сторону воды. – Как назесей рулить, Дэвидж? Там сидеть, как рулить? Эсс эх мокро, волны, за земля, гавей? Бреша. – Джерри стиснул ладони. – Эсс эх бреша камни поверх. Тогда мы смерть.

Я почесал в затылке.

– Отсюда волны идут в нужном направлении, да и ветер туда дует. При достаточной материковой массе нет необходимости править рулем, гавей?

– А если на достаточно, тогда? – фыркнул Джерри.

– Я ведь и не утверждал, что дело верное.

– Эсс!

– Дело верное, наверняка, гавей? – Джерри кивнул.

– А о рифы мы не разобьемся, – продолжал я, – там скорее всего берег такой же, как тут.

– Дело верное, на? – Я пожал плечами.

– Да нет, не такое уж верное, но и здесь оставаться нельзя. Мы ведь не знаем, какой высоты достигают волны. Что, если нахлынет особенно мощная и смоет нас с острова? Тогда как?

Джерри сощурился.

– Что там, Дэвидж? Иркмаан база, на?

– Сказано тебе, нет у нас никаких баз на Файрине IV, – рассмеялся я.

– Зачем хотеть отсюда?

– Я же тебе объяснил, Джерри. Мне кажется, у нас появится больше шансов выжить.

– Гм. – Драконианин скрестил руки на груди. – Вига, Дэвидж, назесей остаться. Я знать.

– Что ты знаешь?

Джерри ехидно ухмыльнулся, встал и направился в хижину, а немного погодя вернулся и бросил к моим ногам двухметровый металлический стержень. Тот самый, к которому меня привязывал.

– Дэвидж, я знать.

Я приподнял брови.

– О чем ты толкуешь? Разве это не из твоей капсулы?

– На, иркмаан.

Нагнувшись, я поднял стержень. Его поверхность не была тронута ржавчиной, с одного конца выдавлены какие-то арабские цифры – заводской номер детали. На миг меня захлестнула надежда, но тут же отхлынула, едва я понял, что нумерация гражданская. Я швырнул стержень на песок.

– Кто его знает, сколько времени он здесь пролежал, Джерри. Это гражданская нумерация, а гражданских миссий в этом секторе Галактики нет с самого начала войны. Может, он завалялся тут после какой-нибудь давней астроботанической операции или после изыскательского отряда...

Драконианин пнул стержень мыском сапога.

– Новое, гавей?

Я посмотрел на него в упор.

– А что такое нержавеющая сталь, ты гавей?

Фыркнув, Джерри повернулся ко мне спиной, лицом к хижине.

– Я остаться, назесей остаться. Куда ты хотеть, ты ехать, Дэвидж!

Когда надвинулась чернота долгой ночи, принялся за свое ветер, завывая, насвистывая и постанывая сквозь дыры в стенах. Полиэтиленовая крыша отчаянно хлопала, ее то вдувало внутрь, то высасывало наружу, и казалось, она вот-вот либо обрушится на нас, либо, напротив, парусом уплывет в ночь. Джерри сидел на песчаном полу, притулясь к назесей, словно подчеркивая, что ни капсула, ни он сам с места не тронутся, хотя море бушевало так, что возражения Джерри заметно слабели.

– Море неспокойное сейчас, Дэвидж, на?

– Темно чересчур, не разглядеть, но при таком ветре...

Я передернул плечами, скорее ради собственного удовольствия, чем ради дракошиного, поскольку в хижине едва-едва брезжил слабенький свет, пробивающийся сквозь крышу. С минуты на минуту нас могло смыть с нашей песчаной косы.

– Джерри, а насчет металлического стержня это все глупости. Сам знаешь.

– Сурда. – В голосе драконианина звучало уныние, а то и отчаяние.

– Эсс? Эсс эх "сурда"?

– Аэ. – Джерри помолчал. – Дэвидж, гавей "не определенно не верно"?

Я перебрал в уме сумму отрицаний.

– Ты хочешь сказать "возможно", "вероятно", "не исключено"?

– Аэ, возможновероятнонеисключено. Дракона флот иркмаан корабли иметь. Перед война покупать, после война трофей брать. Стержень возможновероятнонеисключено дракон есть.

– Значит, если на большом острове имеется тайная военная база, то она принадлежит драконианам?

– Возможновероятнонеисключено, Дэвидж.

– Джерри, означает ли это, что ты согласен попытать счастья? В назесей?

– На.

– На? Почему же, Джерри? А вдруг база драконья...

– На! На говорить! – Слова, казалось, застревали у драконианина в глотке.

– Нет уж, Джерри, давай поговорим! Если мне суждено кончить век на этом острове, то я имею право знать, за что мне выпала такая доля.

Долгое время драконианин молчал.

– Дэвидж!

– Эсс!

– Назесей ты брать. Половина питательные палочки оставлять. Я остаться.

Я тряхнул головой, чтобы вернуть себе ясность мыслей.

– Ты хочешь отправить меня в капсуле одного?

– Ты это хотеть, на?

– Аэ, но почему? Пойми, здесь никто тебя не подберет.

– Возможновероятнонеисключено.

– Сурда, ничего не будет. Знаешь сам, никакого спасения не предвидится. В чем же дело? Боишься воды? Если так, то ведь у нас больше шансов...

– Дэвидж, твой рот закрывать. Назесей тебе есть. Меня тебе на нужно, гавей?

Я кивнул в темноте. Капсула – моя, только руку протяни; зачем мне нужен в придачу сварливый дракошка, особенно если учесть, что срок нашего перемирия может истечь в любую минуту? Ответ был ясен, и я осознал свою глупость... зато и человечность. Впрочем, это, наверное, одно и то же. Драконианин отделяет меня от полнейшего одиночества. Правда, остается еще одна мелочь: надо выжить.

– Лучше плыть вдвоем, Джерри.

– Почему?

Я почувствовал, что заливаюсь краской. Если людям свойственна потребность в общении, то почему им так стыдно в этом признаться?

– Нужно вдвоем, и все. Шансов будет побольше.

– Один ты шансов побольше, Дэвидж. Твой враг я есть.

Я опять кивнул в темноте и скорчил гримасу.

– Джерри, ты гавей "одиночество"?

– На гавей.

– Одинокий, один, сам с собой.

– Гавей, ты один. Брать назесей, я остаться.

– В том-то и дело... видишь ли, вига, я не хочу уплывать.

– Ты хочу вместе уплывать? – Из противоположного конца хижины донесся тихий противный смешок. – Ты дракон любить? Ты мой смерть, иркмаан. – Тот же смешок. – Иркмаан пурзхабв голова, пурзхаб.

– Ладно, хватит! – Я разровнял песок и улегся калачиком спиной к драконианину. Ветер вроде бы поутих, я закрыл глаза и попытался уснуть. Немного погодя хлопанье полиэтиленовой крыши на ветру смешалось со свистом и завываниями ветра, и я почувствовал, что засыпаю, как вдруг послышались шаги на песке, и глаза у меня сами собой широко раскрылись. Я весь напрягся, готовый вскочить.

– Дэвидж? – Голос у Джерри был тихий-претихий.

– Чего?

Я услышал, как драконианин усаживается на песке со мною рядом.

– Ты одиночество, Дэвидж. Про это ты трудно говорить, на?

– Ну и что?

Драконианин пробормотал что-то, но его слова затерялись в шуме ветра.

– Что? – Я повернулся и увидел, что Джерри смотрит куда-то сквозь дыру в стене.

– Почему я остаться. Теперь я рассказать, на?

– Валяй, почему бы и нет?

Казалось, Джерри борется со словами, с трудом подыскивая нужные, но вот он раскрыл наконец-то рот, намереваясь заговорить. И вдруг захлопал глазами.

– Магазьенна!

– Эсс? – Я привстал.

– Залить! – Джерри указывал пальцем на дыру.

Я оттолкнул его и выглянул в дыру. На остров, кипя от злобы, мчалась обезумевшая орда громадных водяных гор в белых барашках пены. В темноте трудновато было судить, но, похоже, передний вал высотой был побольше того, который несколько дней назад вымочил нам ноги, а остальные – еще внушительнее. Джерри положил руку мне на плечо, я заглянул драконианину в глаза. Отстранясь друг от друга, мы бросились к капсуле. Пока мы ощупью искали в потемках задвижку люка, первая волна с грохотом набежала на склон высотки. Только я нашарил задвижку, как волна разбилась о хижину, снеся при этом крышу. Через полсекунды мы барахтались под водой, а водные течения в хижине крутили нас, как крутит носки в стиральной машине.

Но вот вода схлынула, и я, протерев глаза, обнаружил, что с наветренной стороны стена хижины покосилась и частично обрушилась.

– Джерри!

Сквозь дыру в стене я увидел, что Джерри ковыляет там, снаружи.

– Иркмаан?

За спиной у драконианина набирал скорость второй бурун.

– Кизлодда, что ты там забыл, черт тебя возьми? Сюда давай!

Я повернулся к капсуле, покуда прочно заклиненной между двух валунов, и нашарил рукоять. Едва я открыл люк, как Джерри протиснулся сквозь рухнувшую стену и свалился на меня.

– Дэвидж... навеки волны идти! Навеки!

– Влезай! – Я помог драконианину пролезть в люк и не стал ждать, пока он очистит мне путь. Взгромоздясь прямо на Джерри, я задраил люк в тот самый миг, когда нагрянула вторая волна. Капсула приподнялась и громыхнула о нависающий козырек одного из валунов.

– Дэвидж, мы плавать?

– Нет. Камни нас удерживают. Все будет нормально, вот только пусть улягутся эти валы.

– Туда ты подвинуться.

– Ах да. – Я кое-как слез с груди Джерри и прижался к торцу капсулы. Немного погодя капсула прекратила вздрагивать, и мы стали ждать следующего вала. – Джерри!

– Эсс?

– Что ты хотел мне сказать?

– Почему я остаться?

– Ну да.

– Про это трудно я говорить, гавей?

– Знаю, знаю.

Накатил очередной вал, капсула подпрыгнула и загромыхала о камень.

– Дэвидж, гавей "ни весса" ?

– На гавей.

– Ни весса... маленький я, гавей?

Капсула ухнула вниз по валуну и на время успокоилась.

– И что же про маленького тебя?

– Маленький я... маленький дракон. От меня, гавей?

– Ты что же, хочешь сказать, что ты беременный?

– Возможновероятнонеисключено. – Я затряс головой.

– Постой-ка, Джерри. Давай разберемся. Беременный... Ты станешь родителем?

– Аэ, родителем, двести в роду, очень важно, он, на?

– Потрясающе. И при чем же тут твое нежелание отправиться на другой остров?

– Раньше я тоже ни весса, гавей? Теан смерть.

– Оно мертво, твое дитя?

– Аэ! – Рыдание драконианина могло бы вырваться из любой материнской груди. – Я упасть и повредить. Теан смерть Назесей в море нас повредить. Теан повредить, гавей?

– Аэ, я гавей.

Значит, Джерри боится потерять и второго детеныша. Морской вояж в капсуле почти наверняка растрясет нам косточки, однако торчать на клочке песка – перспектива еще менее радужная. Капсула довольно долго оставалась в покое, и я рискнул выглянуть наружу. Крохотные иллюминаторы залепило песком, вот я и отдраил люк. Огляделся: стены все до одной успели рухнуть. Я посмотрел в сторону моря, но ничего не увидел.

– Похоже, опасность миновала, Джерри...

Я глянул вверх, в почерневшее небо: надо мной нависал белый плюмаж исполинского вала.

– Мага... черт возьми! зьенна! – Я задраил люк.

– Эсс, Дэвидж?

– Держись, Джерри!

Грохот воды, рухнувшей на капсулу, был настолько мощен, что человеческое ухо его не воспринимало. Разок-другой мы ударились о скалы, потом нас закружило и понесло куда-то вверх. Я попытался за что-нибудь ухватиться, но промахнулся, потому что капсула, вызвав у меня тошнотворное ощущение, ухнула вниз. Я налетел на Джерри, но тут же меня отбросило и ударило головой о противоположную переборку. Уже теряя сознание, я услышал крик Джерри:

– Теан! Ни mean!

... Лейтенант нажал кнопку, и на экране возникла фигура – долговязое желтокожее человекоподобное существо.

– Мразь драконья! – зашумели слушатели-новобранцы. Лейтенант выступил вперед и очутился лицом к лицу с аудиторией.

– Правильно. Это дракон. Заметьте, для всей расы драконов характерен единообразный цвет кожи: все особи желтые.

Новобранцы вежливо хмыкнули. Приосанясь, офицер с помощью световой указки принялся демонстрировать нам основные особенности будущего врага.

– Бросается в глаза, конечно, трехпалая рука – точно так же, как почти лишенная носа физиономия, которая придает дракону сходство с жабой. В целом зрение у наших врагов несколько более острое, чем у людей, слух примерно такой же, а обоняние... – лейтенант помедлил, – пахнет от них омерзительно!

Новобранцы расхохотались, офицер просиял. Когда слушатели поутихли, офицер ткнул световой указкой в складку на животе у фигуры.

– Вот где дракон хранит фамильные драгоценности, причем все разом.

Опять хмыканье аудитории.

– Совершенно верно, драконы – гермафродиты, один и тот же индивид наделен как мужскими, так и женскими детородными органами. – Лейтенант повернулся лицом к новобранцам. – Представляете, как можно дракона выбранить?

Смех улегся, и лейтенант протянул руку к экрану.

– Что надо делать, когда вы видите такое существо?

– УБИВАТЬ...

... Я отрегулировал экран, а компьютер выловил очередной драконианский истребитель – на дисплее истребитель выглядел как сдвоенный "х". Драконианин заложил крутой вираж влево, затем опять вправо. Я чувствовал, что автопилот тянет мой корабль следом за истребителем, отсортировывает и отбрасывает ложные изображения, старается поймать противника в электронные перекрестия. "Ну давай, жабья рожа... левее чуть-чуть..." Двойной крестик переместился в пристрелочные кольца на дисплее, и я увидел, как от брюха моего истребителя отделился реактивный снаряд. "Есть попадание!" Через фонарь своей кабины я увидел вспышку в момент разрыва снаряда. Судя по моему экрану, дракошкин истребитель потерял управление и теперь, сваливаясь в губительный штопор, мчится к затянутой тучами поверхности Файрина IV. Я вошел в пике, намереваясь закрепить поражение противника... температура обшивки заметно повысилась, когда мой корабль попал в верхние слои атмосферы. "Давай же, черт тебя возьми, вступай в бой!" Когда стало ясно, что придется преследовать дракошку чуть ли не до самой почвы, я перестроил все системы корабля на атмосферный полет. Все еще находившийся над тучами дракошка вышел из штопора и заложил вираж. Я отключил автопилот и потянул на себя рычаг управления. Истребитель так и завибрировал, пытаясь набрать высоту. Всем известно, что драконианские корабли куда лучше чувствуют себя в атмосфере... вот пошел мне наперехват... отчего же эта мразь не открывает огонь... перед самым тараном дракошка катапультируется... Горючее кончилось, придется производить посадку с неработающим двигателем. Я провожаю взглядом капсулу, намереваясь разыскать и прикончить драконью мразь... Может, секунды прошли, а может, годы, пока я барахтался в кромешной тьме. Я чувствовал какие-то прикосновения, однако те части моего тела, к которым кто-то прикасался, казались далекими-предалекими. Сперва озноб, потом жар, потом опять озноб, кто-то охлаждает мне голову, кладя на лоб ласковую руку. Я приоткрыл глаза, до предела сощурясь, и увидел, что надо мною хлопочет Джерри, обтирает мне лоб чем-то холодным. С неимоверным усилием я выговорил: – Джерри... Драконианин посмотрел мне в глаза и улыбнулся:

– Хорошо будет, Дэвидж. Хорошо будет.

По лицу Джерри скользнул отблеск огня, и я унюхал дым.

– Пожар.

Отойдя в сторонку, Джерри указал на середину песчаного пола. Я с большим трудом повернул голову и понял, что лежу на постели из мягких упругих веток. Напротив моей постели была устроена другая такая же, а между ними вовсю трещал уютный костерок.

– Огонь теперь мы иметь, Дэвидж. И дерево.

Джерри показал на крышу, устроенную из деревянных жердей и затянутую широкими листьями.

Я огляделся по сторонам, затем бессильно уронил гудящую голову и закрыл глаза.

– Где мы?

– Большой остров, Дэвидж. Бурун от песчаная коса нас смыть. Ветер и волны сюда отнести. Прав ты был.

– Я... ничего не понимаю, на гавей. Чтобы попасть с песчаной косы на большой остров, понадобились бы не одни сутки.

Джерри кивнул и бросил нечто вроде губки в подобие раковины, наполненное водой.

– Девять сутки. Тебя я привязать к назесей, тогда здесь на берег мы высадиться.

– Девять суток? Я провалялся в беспамятстве девять суток?

– Семнадцать, – поправил меня Джерри. – Здесь мы высадиться восемь суток... – Драконианин помахал руками у себя за спиной.

– Назад... Восемь суток назад.

– Аэ.

Семнадцать суток на Файрине IV – это побольше земного месяца. Я вновь открыл глаза и взглянул на Джерри. Драконианин прямо-таки дрожал от возбуждения.