Текст книги "Священная земля"

Автор книги: Барбара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Хотя временами – во сне или когда Анжела чувствовала аромат, принесенный ветром, – неясные видения проносились у нее в голове, и на какое-то мгновение появлялось странное чувство, что раньше она была кем-то другим.

Так как свадьба – весьма серьезное мероприятие, из миссии в помощь по хозяйству прислали индианок. Одна из них теперь помогала Анжеле выбраться из подвенечных одеяний и аккуратно убирала их на хранение. Анжела увидела шнурок с оловянным распятием на шее женщины и внезапно необъяснимые, но очень внятные образы всплыли у нее в памяти. Пещера. Женщина говорит ей, чтобы она не забывала историй. Может быть, мама водила ее в пещеру, когда она была маленькой? Но зачем?

Сняв узкий розовый корсаж и широкую юбку из белого шелка с вышитыми на ней крошечными розами, Анжела надела длинную хлопковую ночную сорочку и села, предоставив матери расчесывать ее длинные густые волосы. В каждом движении расчески, как и в глазах Луизы, смотревших куда-то вдаль, сквозила печаль.

Наконец Луиза и индианка ушли, оставив Анжелу дожидаться прихода Наварро.

Он постучал в дверь, как и предупреждала мать, но вместо того, чтобы погасить лампу и раздеться в темноте, Наварро удивил девушка, сбросив куртку и обувь при зажженном свете. Пока Анжела кротко сидела на краю кровати, сложив руки на коленях и чувствуя, как гулко забилось ее сердце, Наварро налил себе бокал бренди и устроился поудобнее в кресле у камина. Он протянул руку.

– Почему ты все еще там? Подойди сюда, чтобы я мог посмотреть на тебя.

Он поставил ящик со свадебным подарком на столик между креслами и, пока она застенчиво стояла перед ним, поднял крышку, и Анжела увидела яркое сияние золота. Потом он посмотрел на Анжелу, медленно обводя глазами ее тело, и задержал взгляд на волосах.

Наконец он произнес:

– Можешь снять эту штуку.

– «Штуку», сеньор?

– Штуку, которая на тебе надета. – Он махнул рукой. – Сними ее.

Она сдвинула бровки.

– Я не понимаю.

– Разве твоя мать ничего тебе не объяснила? – раздраженно спросил он, поднявшись с кресла. – Теперь мы супружеская пара. Муж и жена. Ночнушка больше не понадобится.

Ее щеки залил румянец, она отвернулась и стала расстегивать пуговицы у горла.

– Нет, – сказал он. – Лицом ко мне.

Он уселся обратно в кресло и потягивал бренди, пока неуклюжие пальцы Анжелы расстегивали пуговицы. Потом она нерешительно спустила ткань с плеч, впервые заметив холодок в его глазах. Она по очереди вынула руки из рукавов, ее сердце дико колотилось, и, когда сорочка упала на пол, она вышла из нее и подняла, держа перед собой и прикрывая наготу.

Наварро поднялся с кресла и выхватил у нее хлопковую рубашку.

– Я же сказал, тебе это больше не понадобится.

Несмотря на тепло камина, Анжела сильно дрожала. Она закрыла руками грудь, но пронзительный взгляд Наварро заставил ее опустить их. Его глаза жадно поглощали девушку, не щадя ее стыдливости. Наконец он открыл небольшую шкатулку и вынул из нее пару золотых серег, еще прекраснее, чем подарок Луизе.

– Когда я ездил в Перу, – сказал он, заботливо вдевая их в мочки ее ушей, – я нашел в Андах древний город, о котором никто не знал. Мы с людьми копали несколько месяцев, пока не нашли гробницы с сотнями мумий. Судя по золоту, захороненному вместе с ними, все они когда-то были знатными женщинами, и может, и принцессами.

Анжела стояла, не шелохнувшись, пока он доставал серебряные браслеты и застегивал их на ее запястьях.

– Женщины были мумифицированы в сидячем положении, потом тела завернули в солому и нарядили в потрясающие одежды, золото, серебро и драгоценности.

Последним он извлек изумительное платиновое ожерелье с вкраплениями золота, нефрита и бирюзы. Продев его ей под волосы и застегнув на шее, Наварро сказал:

– Я расскажу тебе о том, кто я такой. Когда двести сорок лет назад Кортес завоевал ацтеков, был среди его людей один человек, Наварро, помогавший ему сжигать города и превращать их в пепел. Позже сын Наварро, а затем и его внук видели, как индейцы Новой Испании умирали от оспы, лихорадки и гриппа. Болезни забирали миллионы жизней, опустошая целые деревни и города.

Длинными тонкими пальцами он поправил ожерелье на ее груди, и Анжела содрогнулась не столько от холода металла на своей коже, сколько от его прикосновений.

– Мои предки, – продолжал он, кончиком пальца ведя по ее грудям, – заняли заброшенную землю, и мы стали процветать. У нас были рудники и рабы, мы управляли Новой Испанией. Такова моя родословная, Анжела, – сильный отнимает у слабого и богатеет за счет мертвецов. Это моя судьба и судьба сыновей, которых ты дашь мне, – обладать властью и господствовать над остальными.

Он отступил назад, чтобы осмотреть свою работу. Анжела стояла перед ним обнаженная, молодое тело сияло в свете пламени, смуглую кожу соблазнительно оттеняли драгоценные металлы и камни.

– Я не способен на любовь, Анжела. Не жди от меня сантиментов. Но я воистину способен сделать тебя самой завидной женщиной в Альта Калифорнии.

Он снова подошел к ней и, протянув руку к густым волосам, завел их на правое плечо девушки, поправляя, так же как минутой ранее поправлял золото и драгоценные камни.

– Мать у меня была красавицей. Мужчины вечно пялились на нее. Однажды она сбежала с любовником. У отца ушло пять лет на поиски, но в итоге он нашел их – они скрывались на острове Испаньола. Он убил обоих, поскольку имел на это право. Со мной такого никогда не случится. – Он раскинул длинные волосы на ее груди, прикасаясь к соскам и наблюдая за реакцией на ее лице. – Ты очень красива, Анжела, и твоя красота принадлежит мне. Эти волосы, это тело, они мои.

Его дыхание участилось. Капли пота выступили у него на лбу.

– Волосы – это первое, что я заметил в тебе, густые, словно бархат, и необыкновенные, будто черный опал. Именно эти волосы я решил заполучить. – Он запустил в них пальцы, подняв и откинув назад через плечо. – Теперь, став замужней женщиной, ты станешь носить свои волосы, подобрав их кверху. Но наедине со мной ты всегда будешь их распускать, вот так.

Он зашел ей за спину, встав так близко, что Анжела ощущала его дыхание на своей шее.

– Наклонись, – быстро прошептал он.

У нее перехватило дыхание.

– Сеньор?

Она почувствовала грубые руки на своих плечах.

– Давай!

Она повиновалась, и Наварро внезапно сгреб ее волосы в кулак и притянул к себе.

– Не дергайся! – приказал он...

Она стала сопротивляться и, почувствовав болезненное, неожиданное проникновение в свое самое сокровенное место, закричала. Но он скомандовал ей заткнуться, напомнив о гостях во дворе, и Анжела прикусила язык. Он еще сильнее дернул волосы, словно лошадиные поводья, оттянув ее голову назад так, что она едва могла дышать.

Анжела зажмурилась и стиснула зубы, пока он продолжал свое насилие. Боль и унижение переполняли ее. Когда она всхлипнула, он рванул волосы на себя, голова у нее запрокинулась, и она испугалась, что сейчас сломается шея. Красное облако поплыло перед глазами. Она хватала ртом воздух. Его толчки были беспощадными, зверскими. Горячие слезы жгли ей глаза.

Когда он отпустил ее, она, задыхаясь, повалилась на пол.

Наварро застегнул штаны и налил бренди в свой бокал.

– О всяких дурацких планах насчет садов и виноградников можешь забыть. Теперь это моя земля, и только я буду решать, что с ней делать. Я пригоню больше скота и овец и посажу больше травы для пастбищ. Твоим уделом, жена, будет спальня и кухня.

Она вслепую схватилась за край кровати и стала подниматься, но Наварро приказал ей оставаться на коленях.

– И никаких конных поездок. Жене Наварро не подобает скакать по полям, как какому-нибудь кабальеро. Я нашел покупателя для Сирокко. Он приедет за ним завтра утром.

– О, нет! Сеньор...

Он подошел к бутылке с бренди.

– Я не могу допустить, чтобы ты называла меня сеньором. Мы женаты. Так не пойдет. Перед другими людьми можешь называть меня Наварро. Но когда мы будем одни в этой комнате, ты станешь обращаться ко мне – господин.

Она потрясенно смотрела на него. И вдруг увидела холодные бездушные глаза, а в них свою будущую совершенно бесправную жизнь. Решение пришло мгновенно.

– Я сделаю, как вы прикажете, сеньор, – произнесла она, во рту у нее все пересохло. – Я сделаю все, что ни попросите, если вы сделаете одну вещь для меня. Отправьте мою маму в Испанию.

Он покачал головой.

– Присутствие твоей матери здесь – гарантия твоего послушания. Они с твоим никчемным, презренным папашей будут жить здесь ровно столько, сколько я пожелаю.

Она заплакала.

– Тогда я вас возненавижу, – прошептала она, горько всхлипывая.

Он пожал плечами.

– Ради бога, мне все равно. Мне не нужна твоя любовь. Я лишь хочу, чтобы ты родила мне сыновей и оставалась красивой. На этом я настаиваю: чтобы ты никогда не теряла свою красоту. Теперь назови меня «господин».

Она молчала.

– Ладно. Я выселю твоих родителей сегодня же ночью. Интересно, как долго они протянут без гроша в кармане?

– Нет! Пожалуйста! Умоляю вас!

– Тогда делай, что тебе говорят, и я продолжу выделять твоему отцу средства на покрытие долгов, а твоя мать будет жить в достатке. Ты поняла меня?

Она задавила всхлип.

– Да... Господин...

Наварро погладил волосы жены, стоявшей на коленях.

– Вот и отлично. А сейчас, дорогая, ночь только началась. Что бы нам такое попробовать, а?

Проснувшись, она обнаружила, что лежит голая под простынями, боль пронизывала все тело. Рядом храпел Наварро. Анжела долго лежала, стараясь не думать о тех унижениях, которые он заставил ее вытерпеть, и предвидела, что ожидало ее после свадьбы, на протяжении всех будущих лет и темных ночей.

Всхлип сорвался с губ. Она быстро прикрыла рот рукой и тревожно посмотрела на Наварро. Тот по-прежнему спал.

Тогда она медленно сползла с кровати и перебежала в соседнюю комнату. Он так и не пошевелился. Анжела обмыла тело, зная, что никогда уже не будет чистой, и потом облачилась не в ночную сорочку, а в одежду для верховых прогулок, потому как понимала, что это будет в последний раз. Она двигалась машинально, не выказывая никаких чувств. Заплела свои волосы, не заметив, что в них остались хрупкие лепестки бугенвиллии с подушки. Затем выскользнула из спящего дома и, тихо оседлав Сирокко в конюшне, вывела его за забор и в поля и поскакала на запад по Камино Виехо, мимо смоляных ям, болот, вперед к низким изрезанным горам, черневшим на фоне звездного неба. Она не знала, куда скачет и почему. Ее подгоняли инстинкт, страх и унижение. Никто не должен узнать о том, что произошло сегодня. Она скакала, хоть это и причиняло ей боль, а возможно, именно поэтому – каждое движение коня напоминало ей, что Наварро сделал и, несомненно, будет делать с ней всю оставшуюся совместную жизнь. Анжела почувствовала, как ее беспомощность превратилась в ярость. Она скакала, словно желая умчаться вместе со своим любимым Сирокко на самый край земли.

Подъехав к подножию гор, минуя деревню, где некрещеные индейцы продолжали жить по старым обычаям, она двинулась дальше по тропе, пока не увидела необычное нагромождение камней с вырезанными на них странными символами, которые, она откуда-то знала, изображали ворона и луну. Здесь она отыскала вход в узкий каньон и, не догадываясь, что привело ее сюда, направила коня вверх по каменистому уступу.

Она обнаружила пещеру, не понимая, как ей это удалось, и, войдя внутрь, почувствовала, что оказалась в знакомом месте. «Я уже была здесь раньше».

Анжела пришла только передохнуть. Она решила, что сбежит, уедет далеко-далеко, прочь от Наварро и его жестокости.

Наконец все слезы и всхлипывания, которые она удерживала в груди, вырвались наружу бурей рыданий. Упав на земляной пол и плача так, будто ее сердце разрывалось пополам, она молилась Деве Марии. И вдруг услышала, как голос в душе прошептал: «Ты не можешь убежать, дочь. Теперь у тебя есть обязанности, которые ты не имеешь права переложить на чужие плечи. Но ты найдешь в себе силу духа, духа своих предков».

Усевшись и вытерев слезы, Анжела обдумывала эти слова. И она поняла, что не сумеет бросить свою мать. Сбежав, она не только причинит матери боль и страдания, но и опозорит семью. Возможно, Наварро выгонит с ранчо Лоренцо и Луизу.

В тишине и уединении пещеры Анжела почувствовала, как эмоции улеглись, словно птицы, вернувшиеся в гнездо, а в водовороте мыслей появилась странная и неожиданная ясность.

Она знала, что должна сделать.

Вернувшись к Сирокко, щипавшему зелень у входа в пещеру, она достала нож из ножен, висевших под седлом, прошла обратно в безмолвную темноту и, взявшись одной рукой за свою длинную косу, отсекла ее у затылка. Чувствуя на ладонях волосы, лежавшие будто задремавшая змея, Анжела подумала: я лишила его силы.

Закапывая косу в холодной земле пещеры, она не испытывала ни радости, ни ощущения победы, ибо понимала, что Наварро накажет ее. Но ей было необходимо поступить так, чтобы спасти свой дух, потому как она осознавала, что это – последний акт неповиновения, который она может себе позволить, и воспоминания о нем, она верила, будут поддерживать ее в течение долгих лет.

Глава 11

Стояло кристально чистое утро. Мужчины, собравшиеся в шикарной комнате исполнительного совета, излучали расслабленную самонадеянность. Они были уверены в своих силах, контролировали ситуацию и обсуждали недавнюю партию в гольф. Трое разговаривали по сотовым телефонам, двое обменивались биржевыми слухами. Сэм Картер инструктировал секретаршу, как составлять протокол. Седьмой мужчина, с длинными седыми волосами, заплетенными в индейские косы, сидел, не сводя взгляда с окна. На столе из красного дерева рядом с серебряным кофейником выстроились чашки из костяного фарфора. Тут же стояли хрустальные стаканы с водой и дольками лимона и блюда с охлажденными ломтиками вареного мяса, бубликами и свежими фруктами. Салфетки были из льняной ткани, а вилки и ложки из серебра. В комнате царила атмосфера богатства и влиятельности, и Сэм Картер, посмотрев на часы и увидев, что все уже в сборе, остался очень доволен собой. Именно он созвал это собрание и нисколько не сомневался в положительном исходе переговоров.

– Итак, джентльмены, полагаю, мы можем начинать нашу встречу. Я уверен, что у всех нас еще запланированы дела на сегодняшний день.

Уэйд Димарко, намеревавшийся выступить с предложением о постройке музея на месте раскопок в Топанге, тихо сказал Сэму:

– У нас не возникнет никаких проблем с доктором Тайлер?

– Эрика мой сотрудник, Уэйд, она мне подчиняется.

Кроме того, Сэм постарался, чтобы Эрика ничего не узнала об этой встрече. А когда узнает, будет уже слишком поздно.

Едва они расселись и Сэм раздал повестку дня присутствующим, в закрытую дверь постучали. Мужчины за столом переговоров удивились, увидев вошедшую женщину, выглядевшую словно бизнес-леди. Сэм и Уэйд Димарко обменялись взглядом, Хармон Циммерман явно огорчился, трое других непонимающе смотрели на незнакомку, а Джаред Блэк улыбнулся.

Эрика проигнорировала улыбку.

– Полагаю, я не опоздала, джентльмены, – сказала она, когда дверь затворилась за ее спиной. – Я совсем недавно узнала об этом собрании.

На ней был темно-синий деловой костюм. Блестящие каштановые волосы опускались на плечи в стрижке «под пажа».

Не дожидаясь приглашения, она уселась на единственное свободное место, с противоположного от Сэма края стола. Несколько мужчин вежливо встали. Сэм сердито взглянул на нее.

– Это доктор Тайлер, моя помощница. Она пришла, чтобы понаблюдать за нашей встречей.

Эрика сложила руки на столе, пытаясь совладать с яростью. Презентацию начал Хаммон Циммерман.

Он выступал от имени домовладельцев и подкреплял анализ их тяжелого положения диаграммами и графиками, которые раздал по кругу, – листопад бумаг в поддержку его правоты. До Эрики страницы отчетов не дошли. Собравшиеся не предполагали, что за столом переговоров будет восемь человек. Седой мужчина с индейскими косами, сидевший рядом, поделился с ней своими материалами.

Эрика почти не слушала, что говорил Циммерман, настолько она была рассержена. Сэм и Джаред сговорились утаить от нее, что состоится собрание!

Наутро после вечеринки у Димарко Эрика очень удивилась, увидев, что Сэм водит по лагерю Джинни и Уэйда. Их сопровождали и другие люди, один фотографировал, другой что-то писал в блокноте. Эрика спросила у Сэма, в чем дело, и получила ответ:

– Просто им интересно посмотреть, как и всем остальным.

Димарко были не первыми из влиятельных персон, для которых Сэм организовывал экскурсию по месту раскопок; это считалось особой привилегией – получить доступ к проекту, закрытому для публики. Однако Димарко ни разу не вошли в пещеру. Но разве не ради пещеры они приезжали? Эрика задумалась и, прокрутив в воспоминаниях вечеринку с коктейлями, вспомнила момент, на который сперва не обратила внимания: Сэм и Уэйд шептались вдвоем, словно заговорщики.

Эта сцена заронила в ее душу подозрения. Сэм определенно что-то задумал. В последующие дни он был необыкновенно радостным и воодушевленным, словно пытался скрыть нервозность. А сегодня утром Эрика увидела, как Сэм покинул лагерь, нарядившись в лучший свой костюм и весело насвистывая. Через пару минут Джаред тоже уехал, разодевшись в пух и прах и прихватив с собой портфель. По счастью, секретарша задержалась в автомобиле Джареда. Объяснив женщине, что она потеряла адрес места встречи и теперь боится опоздать, Эрика узнала, что Джаред и Сэм направились к зданию в Сенчури-сити. Там располагалась адвокатская фирма секретарши, которая предложила использовать свое помещение для предстоящей встречи.

Пока Циммерман рассказывал о потере дохода домовладельцев, потому что раскопки тормозили судебный процесс против застройщика и страховых компаний, Эрика все-таки взглянула на Джареда. И подумала: ночью после вечеринки, когда она бинтовала его поврежденное ребро, а он поведал ей о трагической смерти своей жены, знал ли он о тайном собрании? Неужели он пытался ввести ее в заблуждение, а сам уже вступил в скрытый альянс с этими людьми? Потому что Эрике сильно не нравилось все это сборище.

Барни Вурхис, проектировщик и застройщик Эмералд-Хиллс Эстейтс, выступал следующим, устроив слайд-шоу из карт, топографических отчетов, документов о собственности на землю и разрешений на строительство, которые подтверждали, что он застроил каньон правильно и в соответствии с законом и что он не виноват в отсутствии в Городском совете необходимых данных по геологической и почвенной съемке. А еще он утверждал, что продолжение раскопок задерживает принятие решения, приемлемого для всех заинтересованных сторон. Археологи, резко заявил он, поставили его на грань банкротства.

Слово перешло к представителю Бюро по управлению государственными землями, который достал небольшой стенд и провел хорошо подготовленную презентацию, со схемами и таблицами, говоря, как и Циммерман с Вурхисом, на языке долларов и центов, и выступил с предложением, чтобы штат Калифорния остановил раскопки и разработал план по сохранению и защите каньона Эмералд-Хиллс.

Когда настала очередь Уэйда Димарко, он впечатлил всех, притушив свет, после чего центр стола поднялся и перед каждым членом собрания оказался монитор. Десятиминутное видео, в котором зрителям устроили виртуальную экскурсию по будущему музею в Эмералд-Хиллс, являло собой шедевр компьютерной графики и спецэффектов. Голос за кадром несколько раз произносил фразу «доходы для налогоплательщиков Калифорнии». И вновь присутствовал тот же подтекст: чем скорее прекратятся раскопки в пещере, тем скорее построят новый индейский музей, который принесет прибыль в казну штата.

Следующим был вождь Антонио Ривера из племени габриелиньо. Эрика узнала в нем человека, которого Джаред однажды приводил в пещеру. На старом морщинистом лице медно-желтого цвета особенно выделялись небольшие живые глаза, а говорил он тихо и торжественно о святынях американских индейцев. Вождь Ривера раздал фолио с цветными фотографиями священных мест на Юго-Западе. Все они были либо заброшены, либо разрушены, либо пострадали от вандалов.

– Потому что их никто не защищал, – сказал он печально. – Мой народ беден, и нас мало. Вот, что осталось от наших церквей.

Дрожащей рукой он поднял фотографию камней с вырезанными на них таинственными петроглифами, закрашенными ругательствами из баллончиков с распылителем.

– Пещера в Топанге была нашей церковью. Каменные стены, земляной пол, священные символы, нарисованные там, все они святы для нас. Мы бы хотели получить наш храм обратно, пожалуйста.

Теперь пришел черед Джареда. Индейцы, которых он представлял, требовали прекращения работ над проектом, чтобы они могли забрать своего предка и с должными почестями похоронить останки на кладбище коренных американцев. К этому призывала петиция с тысячами подписей.

Он произнес трогательную речь:

– Как известно, Комиссия по наследию коренных американцев была учреждена в 1976 году в ответ на прошение коренных американцев Калифорнии о защите их захоронений. На останки древних людей, обнаруженные во время строительства домов и дорог, рабочие не обращали внимания и оставляли их гнить под солнцем. Археологи и коллекционеры-любители приходили и собирали человеческие кости, даже не думая о чувствах и религиозных верованиях коренных жителей. Вдобавок к бездушному массовому уничтожению захоронений, человеческие останки с земельных участков попадали на склады к археологам для будущих исследовательских проектов.

Он обвел темными глазами лица слушателей, чуть дольше задержавшись на Эрике.

– Изъятие останков явилось логическим продолжением поведения по отношению к коренным американцам в период с 1850 по 1900-е годы, когда девяносто процентов индейцев Калифорнии умерло от болезней, голода, отравлений или огнестрельных ран. С живыми или мертвыми, с калифорнийскими коренными жителями было не принято церемониться.

Я пришел сюда, чтобы убедиться, что подобное не случится с Женщиной Эмералд-Хиллс. Мы просим немедленно вывезти ее из пещеры, чтобы захоронить на указанном индейском кладбище.

Пока Джаред выступал, Эрика чувствовала, как все ее существо откликалось на его голос. Она хотела его. Но рассудок бунтовал. Ее затягивал водоворот эмоций, которые она давным-давно поклялась не испытывать.

Приемная мать, к которой Эрика очень привязалась, сказала:

– Мы собираемся удочерить тебя, Эрика. Мы с мистером Гордоном хотим, чтобы ты стала нашей дочерью.

Объятия, поцелуи, слезы и обещания. Одиннадцатилетняя Эрика принялась мечтать и фантазировать, воспылав новыми надеждами, зная, что наконец станет частью настоящей семьи, где у нее будет младший брат и собака, и собственная комната. Больше никаких визитов в суд по делам опекунства, попыток поладить с социальными работниками, которые никогда не задерживались подолгу на одном месте. И потом:

– Мне жаль, Эрика, все-таки у нас ничего не получится. И раз мы не можем удочерить тебя, то мы с мистером Гордоном подумали, что тебе лучше переехать в другую приемную семью.

Она решила, что никакая любовь не стоит того горького разочарования, которое неизменно следует за ней.

Сэм взял слово последним, представив свои собственные графики и колонки цифр, чтобы продемонстрировать финансовые расходы налогоплательщиков на продолжение раскопок и планируемые убытки по сравнению с исторической выгодой.

– Это денежная яма. – Он по очереди посмотрел на каждого из присутствовавших мужчин. – Яма! – повторил он, словно наконец найдя слово, которое так долго искал.

Итак, подозрения Эрики относительно цели тайного собрания полностью подтвердились. Все люди в этой комнате по той или иной причине хотели прекращения работ над проектом Эмералд-Хиллс: домовладельцы надеялись получить щедрую компенсацию, застройщик – избежать банкротства, индейцы – заполучить контроль над пещерой и, возможно, прибыльным туристическим аттракционом, а Димарко – построить музей своего имени. Она не могла понять личных мотивов Джареда, возможно, у него их и не было, но она сказала себе, что ей все равно. Она пришла сюда с единственной целью и должна была думать только о ней.

– Джентльмены, – произнес Сэм, подводя итог встречи, – мы выслушали все представленные факты и, похоже, пришли к соглашению, поэтому я предлагаю проголосовать. Кто за?

Циммерман поднял руку, но прежде чем он успел открыть рот, Эрика сказала:

– Процедурный вопрос.

Семь голов повернулись в ее сторону.

Сэм нахмурился.

– В чем же состоит ваш процедурный вопрос, доктор Тайлер?

– Мне не предоставили возможности высказать свою точку зрения.

Он вскинул кустистые брови.

– Доктор Тайлер, вы работаете на штат, а я уже высказал точку зрения штата. Все докладчики выступили. Мы готовы провести голосование.

– Могу я поинтересоваться, где была опубликована повестка дня?

Он удивился. И затем краска прилила к его лицу.

Эрика не отступала.

– Доктор Картер! Вы, конечно же, знаете, что в штате Калифорния, если комиссия или ведомство собираются предпринять какие-либо действия, они обязаны предварительно опубликовать повестку дня. Я не видела подобного объявления в местных газетах или в фойе на первом этаже. Неужели я его проглядела?

Он расправил плечи.

– Его и не было. Это только первое заседание. Для первого заседания не обязательно публиковать повестку в прессе.

– Значит, сегодня нельзя проводить голосование и принимать решения. Я права?

Они встретились взглядами, пока остальные участники молча ждали.

– Да, – ответил он.

– Тогда мне есть что сказать.

С гордым видом Эрика поднялась и говорила громко и отчетливо.

– Сегодня утром мы узнали многое о цифрах и статистике. Мы говорили об экологии и правах коренного населения, об исследованиях воздействия на окружающую среду, финансовых потерях и долгосрочной выгоде. Мы выслушали мнение защитников общества и природы. Один человек, – она почтительно кивнула вождю Ривере, – даже выступил от имени пещеры. Я же пришла сюда выступить от имени того, кто не может говорить сам, – Женщины Эмералд-Хиллс.

– Что? – выпалил Циммерман. – Дамочка, вы разве его не слушали? – сказал он, указав на Джареда. – Он сказал, что индейцы хотят забрать кости. Они собираются похоронить их на своем родном кладбище.

– Этого недостаточно. Женщину из пещеры когда-то знал ее народ и ее потомки. Она заслуживает, чтобы ей вернули имя.

– Черт возьми, да ведь это просто куча костей!

Эрика смерила холодным взглядом Циммермана.

– Сэр, я не перебивала вас, когда вы проводили свою презентацию. Могу ли я рассчитывать на такую же любезность с вашей стороны?

Циммерман повернулся к Сэму.

– Я думал, что мы все решили. Почему вы позволяете кому попало входить и затягивать это собрание до бесконечности?

Сэм не успел ответить, его опередил другой голос.

– Я хотел бы послушать, что нам скажет молодая леди.

Эрика посмотрела на индейского старейшину.

– Благодарю вас, вождь Ривера.

– Мне тоже хотелось бы послушать доктора Тайлер, – сказал Джаред с улыбкой, на которую Эрика не ответила взаимностью.

– Хорошо, доктор Тайлер, – согласился Сэм с понурым видом. – Продолжайте, только покороче. – Он бросил многозначительный взгляд на часы.

Она расправила плечи.

– Джентльмены, у меня нет ни графиков с диаграммами, ни слайд-шоу с видео, ни стильных папок с речами. Я принесла лишь это.

Она запустила руку в сумочку и достала из нее большой конверт. Вручив его мистеру Вурхису, сидевшему рядом, она попросила:

– Пожалуйста, посмотрите, а потом передайте по кругу.

Остальные ждали – кто-то раздраженно, кто-то с любопытством – пока Вурхис открывал конверт.

– Матерь Божья! – воскликнул он, в ужасе уставившись на черно-белую фотографию. – Это, что, шутка?

– Будьте любезны, передайте снимок по кругу, мистер Вурхис.

Он быстро отдал его мужчине из Бюро по управлению государственными землями, который взглянул на фото и спросил:

– Это что за ерунда?

– Эрика! – сказал Сэм. – Что там у тебя? Что ты принесла? – Он протянул руку, но фотографию сначала передали Джареду который тоже был потрясен увиденным.

– Джентльмены, перед вами фотография из городского морга, – сказала Эрика. – На оборотной стороне есть официальная печать. Объект съемки – белая женщина тридцати с лишним лет, которая была найдена в поле три дня назад, предположительно жертва убийства. Ее личность не установлена. Сейчас ей присвоили номер Джейн Доу-38511. Полиция пытается выяснить, кто она такая.

Эрика хотела сделать копии снимка, по одной на каждого участника встречи, но потом решила, что одна фотография произведет больший эффект. Одинокую жертву передавали вокруг стола даже без компании сестер-клонов. Фото было жестоким и пугающим. Глаза молодой женщины были закрыты, но она не выглядела спящей. Она несомненно ушла из жизни в мучениях: тень страданий, которые пришлось вынести, обезобразили красивое лицо. На горле выделялись жуткие отметины удушения.

Джаред передал фотографию Сэму, который, почти не глядя, сунул ее в руку Циммерману.

– Боже! – вскрикнул кинопродюсер и подпрыгнул так, словно Сэм бросил ему змею на колени.

Эрика продолжила:

– Эта женщина, обнаженная и беззащитная, лежит на столе в морге. Раньше она была чьей-то дочерью. Возможно, она была чьей-то любимой сестрой или женой. Она заслуживает того, чтобы о ней скорбели и помнили.

– Все равно это куча костей, – пробормотал Циммерман.

– Под плотью, мистер Циммерман, – заметила Эрика, указывая на снимок из морга в его руках, – тоже находится куча костей, если рассуждать по-вашему. Эта женщина мертва три дня. Женщина Эмералд-Хиллс мертва две тысячи лет. Я не вижу разницы. Я предлагаю передать останки из Эмералд-Хиллс для проведения анализа ДНК на предмет установления принадлежности...

– Анализ ДНК! – воскликнул Уэйд Димарко. – Вы понимаете, в какую сумму это обойдется налогоплательщикам?

– И сколько времени на это уйдет? – проворчал застройщик Вурхис.

Димарко был не в силах сдерживать эмоции:

– Сэм, ты же сам говорил, что этот проект – денежная яма. Так сколько еще времени и средств мы должны выкинуть в нее?

Он повернулся к Джареду.

– Вы сказали, что уже договорились о перезахоронении скелета, так?

Джаред кивнул.

– Конфедерация племен Южной Калифорнии желает взять останки под свою опеку.

– Мы не имеем права просто замести эту женщину под бюрократический ковер из-за нескольких долларов, – возразила Эрика. – Исторические свидетельства в пещере указывают на то, что ее потомки хотели, чтобы о ней помнили. Господин комиссар, – она повернулась к Джареду, достав листок бумаги из сумочки, – вы позволите зачитать вам кое-что?

Остальные недовольно забурчали, но Джаред сказал «да».