Текст книги "Помни"

Автор книги: Барбара Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Поставив стакан на широкий подлокотник, Ники снова полезла в сумочку. На этот раз достала фотографию, сделанную с телемонитора студийным техником Дейвом. Сдвинув брови, пристально разглядывала ее, что делала довольно часто с минувшей среды. Сколько ни пыталась Ники убедить себя, что ошибается, она всякий раз возвращалась к первоначальному заключению: это действительно Чарльз Деверо.

Вчера, в Пулленбруке, она было засомневалась в этом, несомненно, под влиянием дома, его истории и прошлого семьи и, что совершенно естественно, под влиянием Анны Деверо. Если уж сама Анна говорит, что на фотографии не ее сын, то кто станет спорить с ней? Во второй половине воскресенья она даже изменила свое мнение и согласилась с Анной, к огромному удивлению ее и Филипа.

Но вот утром, остановившись в „Кларидж", она снова передумала.

Наверное, ничто на свете не может привести человека в чувство лучше, чем прохладный свет дождливого лондонского утра, особенно в понедельник, подумала Ники, откладывая фотографию. Анна и Филип утверждают, что человек в Риме просто похож на Чарльза. С этим она не могла согласиться: его сходство было разительным. Если человек на фотографии и не Чарльз, то его совершеннейший двойник.

Все утро, проведенное в гостинице, она сидела и вспоминала еще и еще раз все, что произошло, спрашивая себя, как отреагирует компаньон Чарльза, если она покажет ему фотографию. Кристофер Нилд и Чарльз дружили много лет, а кроме того, вели общее дело и были очень близки с той самой поры, когда и тому и другому было по двадцать лет.

Не долго думая, Ники сняла трубку телефона и набрала номер Криса в компании „Винтедж уайнз", торговавшей старинными винами, но, к огромному разочарованию, услышала от Майкла Кронина, секретаря Криса, что тот в отъезде. Она попыталась разузнать что-нибудь поточнее, но ей сообщили, что мистер Нилд „порхает по островам где-то в Полинезии" и связаться с ним совершенно невозможно, а в Англию он вернется не раньше середины сентября. Разочарованная Ники обещала перезвонить в следующем месяце.

Поразмыслив, она решила обратиться к источнику телесюжета – бюро Эй-ти-эн в Риме. Быть может, Тони Джонсон, глава римского корпункта компании, чем-то поможет ей; не исключено, что остались дополнительные куски материала, которые не были переданы по спутнику в Нью-Йорк, и они дадут ей хоть какую-то подсказку.

И вот теперь, по дороге в Рим, Ники гадала,не затеяла ли она игру в пойди-туда-не-знаю-куда. Ну как отыскать человека, который так хитро и умело исчез три года назад? Человека, который, видимо, не хотел, чтобы его обнаружили, и чье присутствие в Риме стало известно ей благодаря чистой случайности, везению, зигзагу удачи, судьбе, назовите это как угодно. Если оператор Эй-ти-эн, снимавший репортаж вместе с Тони, не выхватил бы это лицо из толпы, если бы она не смотрела выпуск новостей именно в тот момент, она бы так и продолжала жить в неведении. „Один шанс против миллиона", – подумала она, вспомнив, как на экране появилось и тут же исчезло это лицо, мгновенно, в несколько секунд. Как легко она могла пропустить его, если бы в ту самую минуту пошла на кухню за стаканом воды или же разговаривала по телефону. И все же случилось иначе: одно счастливое совпадение цеплялось за другое. „Этому суждено было случиться", – прошептала она. Но искать Чарльза Деверо – все равно что иголку в стоге сена.

Ники повернулась в кресле и посмотрела в иллюминатор на темное ночное небо. Она спросила себя, зачем так настойчиво продолжает это дело, почему не отступится. Естественно, ответ не заставил себя ждать. Принимая во внимание ее характер и специальность, странно было бы, если б она не захотела узнать правду. К тому же ей хотелось закончить главу своей жизни, которая некогда была посвящена Чарльзу Деверо. Не то чтобы он ей до сих пор был небезразличен – ее чувства к нему умерли, и давно. Но ей не хотелось, чтобы он продолжал преследовать ее, словно призрак.

В конце концов, у нее теперь есть Клиленд Донован, человек особенный, ставший для нее таким важным за последние два месяца. Она отождествляет Кли со своим обновлением. У нее прекрасная возможность связать с ним жизнь, если только все прочее сладится и устроится. Совсем недавно ее посетила мысль, что они, пожалуй, смогут ужиться, если только каждый найдет силы кое-чем поступиться.

Кли стал будущим. Ее будущим. Именно поэтому она не должна позволять теням прошлого омрачать ее, ихсуществование. Она хочет освободиться – сердцем, умом и душой, – освободиться для Кли, и здесь не место помехам из прошлого.

Как частенько теперь случалось, ее мысли обратились к Кли, и она почувствовала, что ее охватывает удивительное тепло. Сознание того, что у нее есть Кли, что он любит ее, поднимало ей настроение, даже когда она была одна. К счастью, ей удалось дозвониться ему в гостиницу „Кемпински" в Западном Берлине ближе к вечеру, прежде чем отправиться в аэропорт. Она хотела сказать ему, что улетает по делам на несколько дней в Рим.

Прекрасно сознавая природу их работы, он был не очень удивлен и не нашел ничего необычного в том, что она куда-то срочно летит.

– Что-то затевается? – только и спросил он, рассмеявшись, и добавил: – Подозреваю, что на тебя снизошло озарение и у тебя родился замысел новой фантастической программы.

Скороговоркой, в двух словах, Ники объяснила, что ничего особенного она не планирует, просто раздумывает над тем, как бы сделать передачу о европейском Общем рынке и переменах, которые произойдут, когда все границы исчезнут.

– Через некоторое время мне придется интервьюировать политиков разных стран, так что сейчас я хочу провести разведку, посмотреть, как обстоят дела в Риме, раз уж я проделала то же самое в Лондоне, – объяснила она, прибегнув к безобидной лжи.

Он все понял. Они поболтали о его грядущей поездке в Лейпциг и договорились держать связь по телефону или через „Имидж" в Париже, если в том возникнет необходимость.

– Чао, Ник, – сказал Кли. – Не могу дождаться двадцать восьмого числа.

– Я тоже, дорогой, – ответила она, прежде чем положить трубку.

Ники закрыла глаза. Ее стало клонить в сон, от вина должно быть. Заскучав по Кли сильнее, чем когда-либо, она подумала, что ему может быть очень неприятно, если он вдруг узнает об истинной причине ее поездки в Рим. Ники спросила себя, расскажет ли она Кли обо всем при встрече. Уверенности в этом не было. К понедельнику она должна получить ответы на все вопросы о Чарльзе Деверо. Или же ни на один. Только тогда можно будет решить, поведать обо всем Кли или нет, но никак не раньше. И если да, то сделать это надо только при встрече, не по телефону. Если же Ники посвятит его в расследование теперь, он наверняка бросит все дела и прилетит в Рим. А ей совсем не хочется, чтобы он водил ее за ручку, пока она будет разыскивать Чарльза. Ей не хочется, чтобы прошлое столкнулось с настоящим.

Через два с половиной часа после отлета из лондонского аэропорта „Хитроу" самолет приземлился в римском аэропорту „Леонардо да Винчи". Пройдя таможню, Ники вышла в терминал и через несколько минут увидела водителя, державшего плакатик, на котором печатными буквами было выведено ее имя.

Сорок пять минут спустя машина подъехала к гостинице „Хэсслер", расположенной возле церкви Тринита дей Монти, на вершине известнейшей и красивейшей Лестницы Испании. В первый раз сюда ее привезли родители, когда она была еще маленькой, и впоследствии, приезжая в Рим, она неизменно останавливалась в „Хэсслере". Ночной администратор узнал ее по имени и в лицо и после регистрации сам проводил в номер под дружескую болтовню.

Оставшись одна, Ники подошла к окнам, раздвинула шторы и выглянула наружу. Рим был великолепен: море огней, плещущееся под усыпанным звездами чернильно-черным небом. Живет ли Чарльз Деверо где-то здесь, в „вечном городе"? И если да, то есть ли у нее надежда разыскать его? В неожиданном приступе растерянности ей пришлось признать, что надежд на успех маловато.

На следующее утро, покончив с простеньким завтраком: чаем и жареными хлебцами, Ники позвонила в местный корпункт Эй-ти-эн. Попросив подозвать к телефону Тони, она откинулась на спинку стула и стала ждать. Женщина, снявшая трубку, не спросила ее имени, а она не назвалась.

– Тони Джонсон у телефона. Кто говорит? – услышала она голос шефа бюро.

– Привет, Тони, это Ник. Как поживаешь?

Последовало удивленное молчание, а затем восклицание:

– Ники Уэллс? Ник, это правда ты?

– Ну конечно же, я! Кого еще из твоих знакомых женщин зовут Ник?

Тони явно обрадовался ей.

– Слушай, Ники, как ты? И, что еще важнее, где ты?

– За углом.

– То есть? Ты здесь? В Риме?

– Вне всякого сомнения.

– Господи Боже ты мой! Да на мою голову сегодня, похоже, свалилась вся телекомпания.

– Как это?

– Да так. Только что прилетел твой старый приятель. Он просто рвет телефон у меня из рук и, кажется, собирается тебе что-то сказать. Но прежде чем я отдам ему трубку, давай договоримся о встрече. За обедом. Сегодня. Идет?

– Идет. Это просто замечательно, Тони. Но кто это там жаждет со мной поговорить?

Тони расхохотался.

– Чао, Ник!

– Привет, Ники. Какими судьбами в Риме? – спросил Арч Леверсон шутливым тоном, но в то же время не скрывая любопытства.

– Я хотела тебя спросить о том же самом, Арч, – сказала она совершенно озадаченная, но сохраняя хладнокровие.

– Что с тобой, золотко? Ты становишься рассеянной. Еще на прошлой неделе я говорил тебе, что собираюсь в отпуск на Капри. И теперь вот остановился здесь на пару дней, чтобы повидать своего старинного приятеля Тони.

Действительно, Арч говорил ей об этом, но она как-то не связала Капри с Римом.

– Да-да, как же. Забыла, – быстро проговорила Ники.

– Последний раз мы с тобой разговаривали, когда ты уезжала в Лондон, чтобы подготовить кое-что к программе о Маргарет Тэтчер. Так почему же все-таки ты оказалась в Риме?

– Хочу купить туфли, – ляпнула она наобум, чтобы только что-то сказать.

Арч оглушительно захохотал.

– Эй, малышка, ты опять забываешь, что разговариваешь не с кем попало. Ты любишь магазины не больше, чем я рыбалку. Давай-ка, Ники, выкладывай все как есть. Что там у тебя?

– Сейчас не могу, – ответила она, стараясь выиграть время.

Ее ответ, похоже, удовлетворил Арча, потому что он сказал:

– Ну ладно, Бог с тобой. А что, Кли с тобой?

– Нет, он сегодня в Берлине, завтра будет в Лейпциге, а в воскресенье уже в Париже. В понедельник мы встречаемся с ним и на следующей неделе отправляемся в Прованс.

– Вот и отлично. Думаю, увидимся сегодня за обедом с Тони. Я прав?

– Это лучшее предложение из тех, что я получила сегодня. Где встречаемся? В корпункте?

– Хорошая мысль. Кстати, а где ты остановилась?

– В „Хэсслере", как обычно. А ты?

– В „Эдеме". Слушай, Ники, у меня к тебе есть еще одно дело. Поужинаем сегодня вечером? Утром я уже на Капри, присоединюсь к Патриции и Грантам, они уже сняли там виллочку на сезон. Эй-эй, погоди-ка, у меня мысль. Поехали со мной. Ведь тебе все равно нечего делать. Или есть? Они были бы просто счастливы заполучить тебя на пару дней.

– Спасибо, но я честно не могу. А вот на ужин с тобой сегодня вечером приду.

– Договорились. А почему ты не говоришь, что зайдешь за нами, этак, в половине второго?

– Будет сделано.

26

Положив трубку, Ники оставалась у телефона еще несколько минут. Брови ее были нахмурены.

Уж кого она не ждала встретить в римском корпункте, так это Арча Леверсона. Мягко говоря, лгунишка была застигнута врасплох, хотя и сумела довольно быстро сориентироваться. И все же бедняжка никак не могла придумать, что бы такое сказать ему при встрече. А это следовало сделать, раз не хочется рассказывать ему правду. Он и так уж слишком нянчится с ней и обязательно, это чувствовалось инстинктивно, попытается отговорить ее от исполнения задуманного. Уезжая в Лондон, Ники еще могла ввести его в заблуждение разговорами о Маргарет Тэтчер, но сильно сомневалась, что он проглотит россказни про то, что лучшая журналистка приехала в Рим готовить передачу об Общем рынке.

Ники вздохнула. К сожалению, оттого, что Арч с утра в бюро с Тони, она не сможет ничего сегодня выяснить о сюжете, который перегнали по спутнику в прошлую среду. Придется подождать до тех пор, пока Арч не уедет на Капри. Она поговорит с Тони завтра, ничего другого не остается.

До обеда с Арчем и Тони делать ей было нечего, и девушка почувствовала приступ разочарования, будучи не в силах смириться с мыслью, что ей придется убить столько времени.

Рим Ники знала хорошо – бывала здесь неоднократно. Да и настроения осматривать местные красоты у нее не было. Все уже видено-перевидено множество раз, и в сопровождении лучшего в мире экскурсовода – ее отца Эндрю Уэллса.

Отец обожал Рим так же, как она любила Париж. Он чувствовал духовное единение с ним, и с малых лет Ники смотрела на „вечный город" его глазами. „Рим – колыбель цивилизации", – сказал он, когда Ники была двенадцатилетней девочкой, достаточно взрослой, чтобы воспринять его уроки истории. Он водил ее по лестнице, спускающейся к площади Испании, к фонтану Треви, Катакомбам, Вилле-Боргезе, собору Святого Петра, Ватикану и Сикстинской капелле.

Возвращаясь в хорошо знакомые места, она испытывала удовольствие от посещения любимых уголков, которые имели для нее особый смысл. Но только не сегодня, не в этот раз. Тайна, окутывавшая Чарльза Деверо, целиком занимала ее мысли вот уже пять дней, и она понимала, что так будет до тех пор, пока она не докопается до истины.

Тяжело вздохнув, Ники пошла в ванную комнату принять душ. Она подумала, что ей и в самом деле стоит купить туфли. У ее матери был любимый магазинчик на виа Венето – она заглянет туда по пути в корпункт Эй-ти-эн.

Арч, однако, не стал задавать много вопросов, когда Ники явилась в бюро в полвторого с фирменной сумкой обувного магазина. Он только глянул на нее и многозначительно подмигнул.

Тони загорел и был хорош, как всегда, – все такой же жизнерадостный и заботливый. По-приятельски потрепав Ники по щеке и поцеловав, он представил ее своей новой секретарше Дженнифер Аллен и другим сотрудникам, с которыми она не была знакома. Потом они удалились в кабинет Тони, чтобы поболтать и обменяться последними новостями.

Ники и Тони были старыми друзьями еще с тех пор, когда она только начинала карьеру в компании, а он постоянно работал в Нью-Йорке. Арч и Тони знали друг друга еще больше: с самого начала своей работы в компании.

– Все как в старые добрые времена, – сказал Тони, когда их троица вывалилась из корпункта, направляясь в любимую тратторию Тони за углом.

– Лучшая в Риме, – заметил он, переступая порог.

Обед получился великолепным, в особенности оттого, что был обильно приправлен дружеским трепом, легким, как морской бриз, теплотой, чувством товарищества, шутками, взрывами хохота, разговорами о работе и профессиональными сплетнями.

К своему огромному облегчению, Ники обнаружила, что в обществе Тони и Арча совершенно расслабилась. С этими людьми она чувствовала себя как дома. Они были коллегами, настроенными на одну и ту же волну, и она наслаждалась каждой минутой встречи с ними. Она даже на некоторое время забыла о тайне Деверо. В первый раз за несколько дней Ник вновь стала сама собой.

Но мысли о Чарльзе вернулись, едва она осталась одна в номере гостиницы „Хэсслер". Тем же вечером, готовясь идти на ужин, приняла решение: она-таки все расскажет Арчу. Ей нужен человек, которому можно излить душу и который обладал бы аналитическим складом ума и подошел бы к этой загадке непредвзято.

– Ну ты и красотка, – воскликнул Арч, входя в ее номер в „Хэсслере" в начале девятого.

– Спасибо, – ответила она и улыбнулась.

Поцеловав Ники в щечку, Арч отступил и одобрительно кивнул, оглядев ее кремовый шелковый костюм.

– В этой вещице – суть элегантности, – сказал он и снова одобрительно кивнул.

– Я шила его у Полин Трижер.

Арч долго изучал кремовые туфельки-лодочки на высоком каблуке, прежде чем наконец вымолвил:

– Слушай, Ники, а туфельки ты тоже заказываешь у мисс Трижер?

Ники рассмеялась.

– Нет, что ты. Я купила их сегодня утром. На виа Венето.

– Недешевые, надо полагать, туфельки получились, особенно если принять во внимание цену билета от Лондона до Рима.

– Ты же прекрасно знаешь, что я не туфли покупать сюда приехала, – выпалила Ники. – Хотя туфли мне нужны. Сейчас я расскажу тебе, зачем я здесь на самом деле. Ты не откажешься от бокала белого вина? Я заказала бутылку так, на всякий случай. Если оно не годится, можно попросить принести еще что-нибудь.

– Спасибо, вино – это замечательно.

– Садись вот здесь, если хочешь, а я возьму тебе бокал, – предложила Ники, подходя к шкафчику у окна. Она наполнила вином две большие хрустальные рюмки.

Арч, продолжавший стоять, слегка коснулся своим бокалом ее бокала, пригубил и уселся на софу.

Ники заняла кресло напротив, торопливо глотнув вина, поставила кубок на стол и откинулась на спинку кресла, обтянутую кремовой парчой.

Арч сказал:

– Итак, что ты делаешь в Риме?

Ники ответила не сразу.

– Думаю, – глубоко вздохнув, произнесла она, – что Чарльз Деверо жив и находится здесь, в Риме. Мне надо выяснить, права ли я.

Арч рывком привстал с дивана, чуть не расплескав вино. Он был поражен до такой степени, что онемел и открыл рот.

– Я знаю, – наконец сказал он, – что ты не стала бы говорить так, не будь у тебя доказательств. Так что это за доказательства? Выкладывай, не медли.

– В прошлую среду я увидела по телевизору человека, который был копия Чарльза, – начала Ники и по порядку, ничего не пропуская, поведала Арчу обо всем, что произошло с ней с тех пор.

Когда она закончила, Арч пробормотал:

– Я склонен согласиться с Филипом Ролингсом. Мне кажется, что твоих доводов недостаточно, и я бы...

– Я покажу тебе фотографии, – перебила его Ники, встала и торопливо направилась в спальню. Вернувшись с фотографиями, она села рядом с Арчем и разложила их на кофейном столике.

Показав на одну из них, она сказала:

– Вот это моментальный снимок. – И добавила: – А этот, большего размера, сделал Дейв. Третья – фотография самого Чарльза, на которой я затемнила волосы и добавила усы.

Арч внимательно рассмотрел снимки.

– Похож, и даже очень. Думаю, ты права, Ники. На этих трех фотографиях действительно может быть изображен один и тот же человек. – Он повернулся к ней и закончил: – Тот парень из телерепортажа вполне мог быть Чарльзом Деверо, вне всякого сомнения.

Испытав облегчение от его слов, Ники воскликнула:

– Слава Богу, хоть ты не думаешь, что я все сочинила!

– Ни в коем разе, золотко, ты – одно из самых разумных существ, которых я знаю, – ответил он.

– Спасибо. – Ники благодарно дотронулась до руки Арча. – Спасибо за то, что ты так говоришь. А то в Пулленбруке я уже стала думать, что схожу с ума.

Арч задумчиво потер подбородок.

– Скажи мне, а зачем Чарльзу было инсценировать самоубийство?

– Понятия не имею.

– Обычно люди поступают так, когда попадают в переплет. Ну там финансовые неурядицы, к примеру, и все такое прочее.

– У Чарльза не было денежных затруднений. Я знаю об этом из его завещания. Всякое случается, бывает, люди пропадают и по другим причинам.

– Например?

– Если они подавлены, разочарованы – что к Чарльзу не относится. Или же если совершили что-то незаконное, то есть они преступники.

– Вот так так! – воскликнул Арч. – Уж не хочешь ли ты сказать, что Чарльз – проходимец?

Ники пожала плечами.

– Я ничего не хочу сказать – просто перечисляю причины, по которым люди исчезают, чтобы начать новую жизнь... Всякие там убийцы, торговцы наркотиками, контрабандисты, жулики высокого полета... – Ники встала, подошла к окну и остановилась, глядя на улицу. Наконец она обернулась и сказала: – Насколько хорошо мы знаем других людей? Я хочу сказать, действительнознаем? У каждого из нас есть в душе тайные уголки, о которых мы и понятия не имеем.

– Да-да, – пробормотал Арч и поднес бокал к губам, ибо не нашелся, что ответить.

– Быть может, – продолжала Ники, – он был гомосексуалистом и хотел скрыться, чтобы не жениться на мне.

Арч уставился на нее.

– Ответ на это можешь знать только ты! – произнес он. – Ты что, действительно думаешь, что он малость... того?

– Нет, не думаю.

– Никаких признаков?

– Нет.

– Не слышу уверенности в твоем „нет", золотко.

Ники молча подошла к своему креслу и села.

– Мое „нет" и в самом деле не очень убедительно, это правда, но я ничего конкретного не имела в виду. Ты же знаешь, как и я, что есть люди, которые скрывают влечение к людям своего пола годами даже от самих себя, но потом оно вдруг вырывается наружу... Вот и все, что я имела в виду, когда упомянула о гомосексуализме. Если же ты хочешь знать, проявлялись ли у Чарльза гомосексуальные наклонности в постели, ответом будет самое решительное „нет".

– И все же такое могло случиться – тайком от тебя? – Арч вопросительно поднял бровь.

– С каждым может случиться всякое, я полагаю, но я думаю, что Чарльз был откровенен.

– Придется согласиться с тобой. Не могу сказать, что я знал Чарльза хорошо, но он поражал меня тем, что иногда выказывал крутой норов, может быть, даже грубость. Он не из таких, чтобы исчезнуть без следа из-за одного только страха разорвать помолвку. Он поступил бы так несмотря ни на что, Ники, если бы вдруг захотел. И если уж он исчез, то по причине, которая к тебе ни малейшего отношения не имеет.

– Я сама пришла к такому же выводу.

– Да? – пробормотал Арч. – Но почему, почему такой человек, как Чарльз Деверо, пожелал исчезнуть с лица земли?

– А разве я не задавала себе тот же самый вопрос тысячу раз с минувшей среды? – Ники устало пожала плечами. – Ума не приложу.

– Но может быть, в телесюжете все же был не он? Мне кажется, что у Чарльза не было ни малейших причин скрываться под другим именем. Отсюда заключаем, что он совершил самоубийство.

– Я не верю, что он мертв, – сказала Ники тихо, но твердо, пристально глядя на Арча. – В глубине души не верю. – Она помолчала, прижав руку к груди. – Мой внутренний голос говорит мне, что он жив, что он скрылся по очень серьезной причине, настолько невероятной, что ни ты, ни я о ней даже и подозревать не можем. Именно поэтому я и не нашла ответ. И никто не нашел бы.

Арч посмотрел на Ники, но промолчал.

Она стала говорить спокойно, отчеканивая каждое слово:

– У нас нет полноты информации, Арч, мы знаем о Чарльзе далеко не все. Именно поэтому мы в растерянности. Он исчез, испарился по причине скрытой, для нас неясной. И уж поверь мне, причина эта не из числа заурядных, тех, что встречаются на каждом шагу.

– Ты хочешь сказать, что у него была какая-то тайна?

– Да, такое может быть. Но что это за тайна, ни его мать, ни Филип понятия не имеют, а уж тем более я.

– Черт возьми, Ник, даже не знаю, что и сказать... – Арч покачал головой и беспомощно пожал плечами.

Наклонившись вперед и вперив в него взгляд, Ники сказала:

– Послушай, Чарльз уехал в Рим, на европейский континент. Он не поехал в Австралию, Африку или Полинезию. Очевидно, он хотел или должен был остаться жить здесь, в Европе.

– И вот еще что. Если он жив, то на что он живет? Откуда берет средства к существованию?

– Он мог откладывать деньги в Европе годами. Он вел обширные дела во Франции и Испании – торговал вином – и даже здесь, в Италии, время от времени, – пояснила Ники. – У него мог быть счет в каком-нибудь швейцарском банке. Это более чем вероятно. Я уверена, что у него был такой счет.

– Теперь ясно, что ты имеешь в виду.

– Я никогда ни о чем таком не думала, но Чарльз всегда был гением в финансах, еще в юности, – призналась Ники. – Да, конечно, он получил наследство, но, кроме того, он еще составил собственный капитал, причем разными способами. Акции, облигации, сделки с недвижимостью – и это далеко не все. К тому же, он превратил свою виноторговую компанию в настоящую золотую жилу. Деньги и финансовые операции никогда не представляли для него сложности.

– Но он все оставил матери, не так ли?

– Всю известнуючасть имущества, находившуюся в Англии. Откуда мне знать, сколько он смог накопить за годы? Или получил от сделок в Европе? – Ники кивнула, как бы в подтверждение своим мыслям. – У Чарльза не было бы никаких сложностей с тем, на что жить, и жить чертовски хорошо.

– Думаю, ты права. Так ты полагаешь, что у Чарльза была и до сих пор есть тайная жизнь?

– Наверняка я этого не знаю, но все признаки налицо, разве нет? Никто не поступит так, как поступил он, без действительно серьезных на то причин.

Арч переменил тему разговора.

– Когда ты приехала в Рим, Ники, что ты собиралась сделать? – спросил он. – То есть я хочу спросить, как ты собиралась искать его?

– У меня не было определенного плана, Арч. Я просто решила поехать туда, где был снят телесюжет. Я собиралась поговорить с Тони о его репортаже, показать ему фотографии. – Она кивнула на снимки, лежавшие на кофейном столике. – Я собиралась спросить у него, не видел ли он случайно этого человека в Риме, и если да, то не знает ли, где тот чаще всего бывает, чтобы поискать его самой. Если Чарльз живет здесь, то, по-видимому, живет открыто. Я думаю так по той простой причине, что когда он попал в кадр, то был на улице, на площади вместе с толпой, а не скрывался где-нибудь.

– Верно. Но с другой стороны, у тебя так мало сведений для того, чтобы продолжать поиски. А Кли знает, где ты?

– Конечно, знает.

– И ты сообщила ему, зачем ты здесь?

– Нет. Мы говорили по телефону, и я сказала, что еду по делу.

– Не думаю, что Кли будет рад, если узнает, что ты отправилась в Рим разыскивать Чарльза Деверо. Больше скажу – он станет сам не свой. Вы слишком завязли друг в друге.

– Пожалуй. Хотя это не значит, что он командует мной или что я должна спрашивать у него разрешения, как мне поступить, – твердо сказала Ники. – Я независимая женщина, и никто не может указывать мне, что мне делать, как или когда. Я сама себе голова. То, чем я занимаюсь в Риме, мое личное дело, Арч. Мое и только мое.

– Я всего лишь хотел сказать, дорогая, что я не уверен, что Кли придет в восторг оттого, что ты занимаешься исчезновением Чарльза. Разве тебе не приходило в голову, что это может быть опасно? Чарльз Деверо не хочет, чтобы его нашли. Готов поставить в заклад последнюю монету.

Ники кивнула.

– Может статься, что так.

– Скажи-ка мне лучше вот что, золотко. Что ты собираешься делать, если найдешь его? Задать ему трепку за то, что он тебя бросил? Отлупить хорошенько и удалиться восвояси? Сдать его властям?

Ники поджала губы.

– Ты все еще любишь его? – Арч наконец решился задать ей самый трудный вопрос. – Ты именно поэтому вбила себе в голову, что должна отыскать его?

– Нет, не поэтому. Я не люблю его. И уже давно.

– Так почему же ты собираешься сделать это?

– Потому что я хочу докопаться до правды, хочу узнать, что же на самом деле произошло. И почему. Я репортер, помни это, а привычка – вторая натура, как говорится. Кроме того, мне надо поставить точку в истории с Чарльзом раз и навсегда, чтобы спокойно жить дальше – вместе с Кли.

– Так поставь эту точку сейчас, Ник. Прекрати поиски. По-моему, ты зря тратишь время.

В голосе Арча звучала тревога. Он был, как никогда, серьезен.

– Может быть, мне действительно надо последовать твоему совету, – пробормотала Ники, стараясь успокоить и утешить друга. – Конечно же, разумнее оставить все как есть. Шанс отыскать Чарльза ничтожен. И потом, как ты говоришь, даже если я его найду, что тогда? – Она вздохнула. – Ты прав. Как всегда, прав.

Арч улыбнулся в ответ, и по лицу его разлилось выражение огромного облегчения.

– Отправляйся в Париж, Ник. Обещай, что завтра же ты улетишь в Париж.

– Обещаю, – сказала Ники и потянулась за бокалом.

Что значит еще одна безобидная ложь, раз дело приняло такой оборот?

– Пойдемте посидим в кабинете Тони, там намного удобнее, – сказала Дженнифер Аллен, вводя Ники в святая святых своего начальства. – Вам что-нибудь принести, мисс Уэллс? Может быть, чашечку кофе?

– Нет, спасибо, Дженнифер, ничего не надо. И пожалуйста, зовите меня просто Ники.

Молоденькая секретарша улыбнулась:

– Спасибо, непременно.

– Итак, Тони вернется не раньше вечера? – спросила Ники, опускаясь на низкий итальянский кожаный диван.

– Сказал, что будет в пять или шесть часов, – ответила Дженнифер, садясь в кресло рядом с Ники. – Он поехал в Ватикан на встречу и обед. А потом он идет к зубному врачу.

Ники сжала губы, жалея, что не поговорила с Тони по телефону раньше.

– Могу ли я вам чем-то помочь? – спросила Дженнифер, горя желанием угодить одной из первых звезд компании.

– Не думаю. Я хотела поговорить с Тони об информационном сюжете, который был передан отсюда с неделю назад, если точно, то в прошлую среду.

– Ах да, тот самый репортаж о стрельбе на политическом митинге! – воскликнула Дженнифер. – Вы его имеете в виду?

– Да, я хотела узнать, переслали ли отснятый материал полностью или что-то забраковали?

Дженнифер покачала головой.

– Нет, Ники, мы переслали в Нью-Йорк все.

– Понятно.

– Я и в самом деле ничем не могу вам помочь? Вы такая взволнованная.

Ники заставила себя рассмеяться.

– Да нет, вам показалось. Так, простое любопытство. Впрочем, может быть, вы и сможете мне кое в чем помочь.

Ники открыла сумочку и вытащила три фотографии. Дженнифер она отдала только две.

– Этот человек попал в кадр. Так, ничего особенного, лицо в толпе. Я сделала стоп-кадр с ним в нью-йоркском отделении компании, потому что он...

– Этот человек важная птица или что-то в этом роде? – вставила Дженнифер.

– Отчасти, но только для меня. Около года назад я работала над одной передачей, и он был одним из главных действующих лиц, – сказала Ники бесстрастным голосом, ибо заранее придумала правдоподобное объяснение. – Потом он исчез, а без него фильм так и остался незаконченным. Я все старалась как-то связаться с ним с тех самых пор. Проинтервьюировать его. По-моему, он живет в Риме. Я подумала, что, может быть, Тони его знает, если, конечно, он здесь известная личность и общается с иностранцами. Я надеялась, что Тони подскажет мне, где стоит поискать его. Ну там, бары, рестораны.

Дженнифер внимательно слушала, потом взглянула на фотографии, которые держала в руках. Через несколько секунд, покачав головой, она вернула их Ники.

– Нет, не думаю, что я когда-либо видела его. Вот только... – Она помолчала немного, потом снова покачала головой. – Нет, я его не знаю.

– А что значит „вот только"? – переспросила Ники. – Вы что-то хотели сказать?

– Я на секунду подумала, что он мне знаком, но нет... нет, я решительно его не знаю.