Текст книги "Ведьмы и враг (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Селин пронзил дикий страх. Ему было наплевать на чужую жизнь, ему нравилось причинять страх, он, казалось, настолько потерял себя, что уже ни на что не обращал внимания. Когда Селин не оттолкнула его и не закричала, он сильнее прижался к ее щеке, покусывая зубами мочку ее уха. Селин начала толкаться и сопротивляться, понимая, что делает именно то, чего хочет Дамек, но не могла остановиться.

– Милорд, пожалуйста!

А потом… его оторвали от нее.

Споткнувшись, Селин шагнула вперед, в пустое пространство перед собой. Каким-то чудом удержавшись от падения, она подняла голову и увидела Антона, стоявшего в нескольких шагах от Дамека. Дамек выглядел ошеломленным, словно пытался понять, что только что произошло. Антон был полуодет. На нем были лишь свободная рубашка и брюки, он стоял босой, но в правой руке сжимал кинжал. Это смутило Селин. Антон никогда не носил с собой кинжал.

Глаза Дамека слегка прояснились, и его правая рука метнулась к ножнам на бедре. Ножны оказались пустыми. Стиснув зубы, Антон бросился вперед и прижал Дамека к стене. Лицо Антона превратилось в маску ярости. Левой рукой он придавил горло Дамека, буквально впечатывая брата в стену.

С не меньшей яростью Дамек попытался оттолкнуть его… безрезультатно. Удерживая брата на месте, Антон прижал острие кинжала к его животу. Селин замерла, наблюдая за происходящим. Она не узнавала Антона. Принц, которого она знала, исчез, на его месте стоял незнакомец.

Антон заговорил прямо в ухо Дамеку:

– Если ты еще хоть раз прикоснешься к ней… я не имею в виду, если ты причинишь ей боль. Я имею в виду, если ты прикоснешься к ней. Я вспорю тебя от паха до грудной клетки, а потом оттащу в ту маленькую комнату, которую мы оба знаем, и запру тебя внутри. Если кто-нибудь спросит меня, где ты, я скажу им, что не знаю, и оставлю тебя там в темноте умирать в течение следующих двух дней.

Ужас промелькнул в глазах Дамека, и он изо всех сил пытался дышать, когда Антон вжимал его за горло в стену.

– Ты мне веришь? – спросил Антон.

Ответа не последовало, возможно, Дамек просто не мог говорить.

– Кивни, если ты мне веришь, – сказал Антон.

Дамек попытался кивнуть.

Прижав брата чуть сильнее в последний раз, Антон отступил назад, все еще держа в руке кинжал.

– Селин, иди в коридор, – приказал он.

Она побежала к восточной арке. Оказавшись в коридоре, Селин еще несколько мгновений продолжала бежать, а затем остановилась и обернулась. Антон с кинжалом в руке шагал за ней. Она ждала.

Принц остановился примерно в десяти шагах от нее. Его лицо было таким напряженным, а взгляд таким жестким, что она все еще с трудом узнавала его.

– Что ты здесь делала? – потребовал он ответа.

Селин сотрясала дрожь, и она не могла остановиться, а он был не в том состоянии, чтобы слушать рациональные объяснения, поэтому она просто стояла и молчала.

– Я говорил тебе не ходить одной, – сказал Антон срывающимся голосом. – В Дамеке что-то сломалось, и он не может остановиться, как только… Ты понимаешь, что произошло бы, если бы я не… если бы я не?.. – он поднял кинжал и посмотрел на него, потом швырнул через проход.

Когда Антон снова повернулся к ней, гнев с его лица исчез, сменившись болью. Он протянул ей одну руку, и Селин тут же подбежала к нему. Принц обхватил ее обеими руками, крепко прижимая к своей груди, ощущая, как она дрожит всем телом.

– Ничего подобного больше никогда не повторится. Я клянусь. Я позабочусь, чтобы этого не случилось, – прошептал он, крепче прижимая ее к себе. – Ты мне веришь?

Уткнувшись лицом в его плечо, Селин молча кивнула. В тот момент она действительно верила ему.

– Как ты нашел меня? – прошептала она. – Как ты узнал, что нужно искать меня? Я думала, ты спишь.

– Я спал. Рошель постучала в мою дверь, прося разрешения обратиться к тебе за помощью. Похоже, бесстрашие леди Хелены перед свалившимся на нее несчастьем оказало ей медвежью услугу ночью, когда до нее наконец дошло, что ее брат мертв. Она переутомилась, и Рошель надеялась, что ты сможешь помочь. Я пошел за тобой… и обнаружил, что тебя нет. Я приказал Рюрику и Амели проверить, не отправилась ли ты на кухню, а сам пришел сюда.

– О, – с чувством вины за то, что люди искали ее, Селин отстранилась от Антона. Он позволил ей отойти. – Мне очень жаль.

Антон не ответил.

– Леди Хелене все еще нужна помощь? – поинтересовалась Селин.

– Думаю, да.

Больше им нечего было сказать, и они направились обратно к восточной башне. Антон оставил кинжал там, где тот лежал. Селин предположила, что Дамек вышел через западную арку зала и вернулся в свои комнаты, но ей совсем не хотелось думать о нем.

***

Добравшись до своей комнаты, Селин сумела избежать немедленного выговора от Хельги. Ни Рюрика, ни Амели в комнате еще не было-они все еще искали ее.

– Пожалуйста, сделай все возможное, чтобы сообщить им, что она нашлась, – вмешался Антон, заставив этим самым Хельгу брызгать слюной.

Селин быстро нашла коробку с лекарственными принадлежностями, и Антон повел ее обратно к лестнице.

– У семьи Квиллетт комнаты тоже в этой башне, – пояснил он, – этажом выше.

Они спешно поднялись по лестнице и Селин увидела за открытой дверью капитана Мэддокса и Хита, расхаживающих по коридору. Она направилась прямо к ним, Антон шел за ней по пятам.

– Как поживает леди Хелена? – обратилась она к мужчинам.

Мэддокс ничего не сказал, только мрачно взглянул на нее. Возможно, он ожидал, что ответит Хит.

Хит покачал головой:

– Я не знаю, что делать. С ней Рошель и Лизбет.

Это был не совсем ответ, и Селин прошла мимо него в комнату для гостей. Лизбет стояла прямо у дверей в синем плаще, наброшенном поверх сорочки, и вид у нее был потерянным и беспомощным. Рошель стояла на коленях прямо на полу в другом конце комнаты, одетая только в белую сорочку и накинутую поверх нее шаль.

– Пожалуйста, мама, вернись в кровать.

Леди Хелена сидела на полу прислонившись спиной к стене, подтянув колени к груди, закрыв лицо руками, и шептала невнятные слова. На ней тоже не было ничего, кроме сорочки.

Рошель, услышав появление Селин, оглянулась через плечо, и выражение ее лица сменилось облегчением.

– Мисс Селин, вы можете что-нибудь для нее сделать? Она обезумела.

Селин подошла и опустившись на колени рядом с Хелен, открыла коробку:

– Когда это началось?

– Я не… я точно не знаю. Мы с Лизбет живем в одной комнате через коридор. Мама казалась в порядке, когда мы ложились спать. Конечно, она была встревожена, но держала себя в руках. Я проснулась от звука громкого плача, вошла сюда и нашла ее… такой, она не двигалась. Я подумала о том, чтобы попросить капитана Мэддокса отнести ее обратно в кровать, но не знала, правильно ли это будет.

– Вы поступили мудро, – заверила ее Селин, вытаскивая из коробки флакон, наполненный молочно-белой жидкостью.

– Что это? – поинтересовалась Лизбет, так и продолжая стоять у двери.

– Это маковый сироп, – ответила Селин. – Ваша мать в шоке, ей нужно расслабиться и поспать. Когда она проснется, она должна снова стать самой собой. – Селин открыла флакон и налила сироп в деревянную ложку. – Миледи, – мягко обратилась она к Хелене, – вы можете выпить это для меня?

Хелена отняла руки от лица и посмотрела на Селин, не узнавая ее. С распущенными волосами стареющая аристократка почему-то казалась моложе.

– Он был всем, что у меня осталось, – прошептала Хелена. – Я знаю, что он слишком много пил и развлекался со слишком молодыми для него женщинами, но он был всем, что у меня было.

– Нет, мама, – отозвалась Рошель с обидой в голосе. – У тебя есть мы. У тебя есть твои дети.

– Все, что у меня было, – снова прошептала Хелена.

– Миледи, пожалуйста, выпейте это, – попросила Селин, и, к ее счастью, Хелена проглотила все, что было в ложке.

Она еще продолжала бормотать полные скорби слова о потере своего брата, но вскоре жидкость с добавлением опиума подействовала, и ее потянуло в сон.

Наконец Селин и Рошель помогли ей вернуться в постель, где она и закрыла глаза.

– О, спасибо, – поблагодарила Рошель Селин. – Я не знала, что делать… О, вы ранены. У вас лицо в крови.

Щеку Селин жгло в том месте, где Дамек провел ногтем, но она была слишком занята, чтобы обращать на это внимание. Девушка прикоснулась к щеке, на пальце осталась кровь.

– Ничего страшного. Я была неосторожна и поцарапалась.

Рошель оглянулась на спящую мать:

– Я побуду с ней. Лизбет, тебе лучше вернуться в постель.

Селин повернулась в сторону Лизбет:

– Как думаете, вы сможете уснуть?

Девушка молча кивнула, но казалась такой потерянной и расстроенной, совсем не похожей на то дерзкое создание, которым была этим вечером.

Селин встала и подошла к ней:

– Пойдемте со мной.

Лизбет позволила Селин вывести ее наружу, в коридор, где ждали Антон, Хит и Мэддокс.

– Леди Хелена сейчас спит, – объявила Селин мужчинам.

Хит на мгновение закрыл глаза:

– Спасибо.

– Я провожу Лизбет обратно в постель, – закончила Селин, направляясь через коридор вместе с молчавшей девушкой.

Открыв дверь, они вошли внутрь и Селин подвела Лизбет прямо к кровати. Откинула покрывало:

– Вам следует снять плащ и забраться под одеяло.

Словно ребенок, девушка повиновалась и даже позволила Селин укутать ее.

– Я не стремилась быть правой, – мрачно сказала Лизбет.

– В чем?

– В том, что Карлотта была убита. Я знаю, что говорила это тебе, но я не стремилась оказаться правой.

Селин присела на край кровати:

– Не стремились. Вы были храброй девушкой, раз открыто высказались. Не бойтесь говорить то, что вы думаете, когда на карту поставлены жизни.

На лицо Лизбет вернулся румянец, и она откинулась на подушку.

– Ты останешься здесь, пока я не засну? – спросила она.

– Да, – повинуясь внезапному порыву, Селин наклонилась и поцеловала ее в лоб. Бедная девочка, казалось, нуждалась в материнской заботе. – Закрывайте глаза.

Несколько мгновений спустя Лизбет уже спала, а Селин встала и тихо выскользнула за дверь. Антон ждал в коридоре, чтобы проводить ее обратно в ее собственную комнату.

***

Близился рассвет. Антон лежал в своей постели, все еще не в силах заснуть. На полу, рядом с его кроватью, на тюфяке спокойно спал Рюрик.

Вернув Селин в ее собственную комнату, Антон столкнулся с неожиданным препятствием в лице Рюрика и Амели: они оба потребовали, чтобы Селин объяснилась. Антон, теряя самообладание, пресек их вопросы и приказал всем идти спать практически оставив Селин разбираться с Амели в одиночку. А сам вместе с Рюриком отправился в свою комнату и в изнеможении рухнул на кровать. И с тех пор так и лежал без сна.

Я напал на своего брата. Мысль продолжала прокручиваться в его голове снова и снова, и он не мог справиться с эмоциями, сопровождающими эту неизбежную реальность: триумф, чувство свободы, вина, предательство, облегчение… а затем снова чувство вины. Его история и связь с Дамеком были слишком долгими и сложными, чтобы кто-то другой мог их понять. Возможно, так всегда бывает с братьями и сестрами?

Когда они были маленькими мальчиками, их отец казался им богом. Как военачальник из древнего рода военачальников, принц Ливен был хорошим отцом в том смысле, что он заботился об образовании своих сыновей. Для обучения отпрысков письму и математике были привлечены лучшие гувернеры. Принц Ливен позаботился о том, чтобы его мальчики свободно говорили на стравинском и белашкийском языках, чтобы им никогда не приходилось зависеть от переводчика в дискуссиях с соседними народами. Оба мальчика научились ездить верхом почти так же быстро, как и ходить. У них был мастер меча, а сам Ливен обучал их военной истории. Возможно, отец и был деспотом, но он хотел, чтобы его сыновья были подготовлены к своему месту в мире.

Его мать, леди Бетани, из дома Егора… она подарила свою любовь обоим мальчикам. Мать Антона вышла замуж за их отца, когда ей было всего шестнадцать. Ливен был уже не молод, когда, наконец-то решился на поиски невесты. Леди Бетани была невысокого роста с мягким характером, с круглым личиком и копной каштановых волос. Казалось, время над ней не властно, и она не стареет. Когда Антон был совсем маленьким, он никогда до конца не понимал, что она была стеной между ним и всем остальным миром.

К тому времени, когда Антону исполнилось пять, Дамек уже начал проявлять по отношению к нему признаки жестокости. Однажды отец привез каждому из сыновей по тунике из Энемуска, и Антон надулся от гордости. Туника помогла ему почувствовать себя мужественным, и он был очень рад получить ее. Но прежде чем у него появилась возможность надеть ее хотя бы раз, он нашел ее разорванной на куски на своей кровати. Месяц спустя один из преподавателей похвалил почерк Антона, и мальчик просиял. Похвала была редкостью в их мире. В тот же день, зайдя в свою комнату, Антон обнаружил, что все его перья валялись, разломанные на куски, а весь запас чернил кто-то разлил по всему полу. Антон знал, кто это сделал. Но после каждого такого случая к нему приходила мать и наводила порядок. Она утешала его и обещала новую тунику или новые перья. Что-то в ее надежной доброте заставляло жестокие выходки Дамека казаться меньше.

Прошло три года, и когда Антону исполнилось восемь лет, отец объявил, что берет леди Бетани и мальчиков в путешествие. Антон был так рад этой новости, что едва сдерживал себя.

Домом семьи был замок Пален, и мальчики почти никогда не выезжали за пределы двора, за исключением тренировок по верховой езде. Принцу Ливену принадлежали и другие владения, и он решил совершить поездку, чтобы оценить нового вассала, которого он назначил в замок Кимовеск.

Дамек заметив волнение Антона, нахмурился.

Хотя путешествие заняло меньше суток, для Антона оно стало утомительным, но он ни разу не пожаловался. Он гордо ехал на пони рядом с лошадью своей матери и по-прежнему был полон решимости впитывать каждый новый образ, каждый новый звук.

По прибытии на место сам замок разочаровал Антона, в нем не было ничего величественного, как в их доме, но они с Дамеком поужинали в большом зале вместе со взрослыми, и это заставило Антона почувствовать и себя совсем взрослым.

На следующий день после обеда к нему пришел Дамек и спросил, не хочет ли он пойти на разведку. Поскольку Дамек никогда не приглашал Антона ни во что поиграть, Антон ухватился за приглашение. Он хотел понравиться своему брату. Он хотел, чтобы они стали друзьями.

В течение следующего часа Дамек вел себя как брат, и двое мальчишек посетили нескольких стражников, и им даже разрешили прогуляться по крепостной стене замка. Потом Дамек взял фонарь и предложил спуститься вниз и осмотреть старую тюрьму, расположенную под главным залом. Антону все это так нравилось, что он ходил за братом, как щенок.

Дамек провел его через весь замок к лестнице, ведущей вниз. В большинстве деревень были свои тюрьмы, а поскольку дом Пален уже давно жил в мире с другими домами, старая тюрьма в Кимовеске больше не использовалась.

Когда братья вошли в то, что когда-то было караульным помещением, Антон уже начал сожалеть о своем согласии спуститься сюда. Здесь пахло сыростью, и он чувствовал себя… тоскливо. Он прошел через караульное помещение и посмотрел в конец коридора на двери камер, думая о прошедших временах и людях, которые здесь когда-то были заперты.

– Давай вернемся наверх, – предложил он Дамеку.

– Через минуту. Когда я раньше спускался сюда один я кое-что нашел. И хочу, чтобы ты это увидел.

Дамек спускался сюда раньше? Антон отправился за братом по коридору между камерами, в конце которого была небольшая дверь. Дамек открыл ее.

– Иди сюда. Смотри.

Антону стало интересно, что там можно увидеть, послушавшись брата, он подошел и заглянул внутрь. Но не увидел ничего, кроме темноты. Потом он почувствовал, как его толкнули сзади, и услышал громкий щелчок. После этого наступила тишина, Антон не слышал ни единого звука и ничего не видел. Вокруг стояла кромешная тьма, а дверь оказалась заперта.

– Дамек? – позвал он в замешательстве.

Ему никто не ответил.

В панике Антон побежал туда, где, по его предположению, должна была находиться дверь, и нашел ее, но она была заперта снаружи. Он колотил руками в дверь и кричал, все еще думая, что это какая-то ошибка. И снова никто не ответил, и не открыл дверь. Антон никогда в жизни так не боялся. Он понятия не имел, насколько большой или маленькой может быть комната… или что может находиться здесь вместе с ним.

– Дамек!

Антон провел в темной комнате остаток дня и всю ночь, потеряв ощущение течения времени и не переставая звать на помощь. Он помнил, как ему захотелось пить, а потом жажда превратилась в такую пытку, что он больше не мог звать на помощь. Через какое-то время разум начал играть с ним злые шутки. Антон представил, как из темноты на него надвигаются невидимые существа. В какой-то момент он поверил, что умрет здесь… от жажды.

Антон не знал, сколько прошло времени, когда послышался щелчок и дверь открылась. По другую сторону стоял Дамек с фонарем в руках.

– Можешь выходить, – сказал Дамек.

С горлом, пересохшим так, что он не мог ни говорить, ни плакать от облегчения, Антон, спотыкаясь, вышел за дверь.

– Отец считает, что ты пропал, – объявил Дамек. – Он уже начал поиски. Я сказал ему, что в последний раз тебя видели идущим по крепостной стене, когда мы там играли, и что я побежал за яблоками, а потом, когда вернулся, то не смог найти тебя. Поэтому никому не пришло в голову заглянуть сюда. Когда мы с тобой поднимемся наверх, я скажу, что ты был дураком, спустился сюда и умудрился запереться. Я скажу, что спас тебя, – Да-мек наклонился ближе, – если ты скажешь что-нибудь еще, я назову тебя лжецом, и отец поверит мне.

Трагедия заключалась в том, что Дамек был прав, и их отец не смог бы принять правду о том, что на самом деле произошло здесь, внизу. Такое было даже невозможно представить.

Позже Антон узнал, что Дамек оставил его в той комнате на два дня. Но в тот день его уложили в постель, напоили водой и накормили бульоном, чтобы он выздоровел.

К нему пришла мама и Антон увидел, что в ее глазах затаилась печаль. Отослав всех слуг, она села к нему на кровать:

– Это Дамек так поступил с тобой?

Антон заплакал. По крайней мере, его мать знала правду.

– Почему? – всхлипнул он. – Зачем он это сделал?

Мать сжала его руку:

– Слушай меня внимательно. Твой брат ревнует, потому что ты можешь чувствовать то, чего не может он. Он не может получать радость от новой туники или от похвалы наставника. Он не может… любить так, как любишь ты, и за это стремится причинить тебе боль. Внутри него что-то сломано, и я боюсь, что он не сможет удержаться от попыток наказывать тебя. Я никогда не думала, что он зайдет так далеко.

– Могу я рассказать отцу?

– Нет, это единственное, чего ты никогда не сможешь сделать. Твой отец уважает только силу, и он расценил бы твои жалобы как слабость. Я хотела бы видеть тебя достойным всякого восхищения, мой Антон, и для этого ты должен пользоваться уважением своего отца. – Леди Бетани наклонилась и прижала влажную тряпку ко лбу сына:-Но я присмотрю за твоим братом. Он знает, что я его сильно люблю, и я с ним очень осторожно поговорю на эту тему. Обещаю положить конец этим жестокостям.

С облегчением Антон закрыл глаза, наконец-то успокоившись, зная, что мать защитит его.

И она сделала это. Семья отправилась домой в замок Пален, и в течение следующих трех месяцев Антон не пострадал ни от одного инцидента, спровоцированного его братом. Леди Бетани часто гладила Дамека по спине или обнимала, называя своим «милым мальчиком», и Антону казалось, что Дамек стремился быть тем человеком, которого она видела в нем.

Но однажды за ужином леди Бетани выглядела странно и не могла ничего есть.

– Простите меня, милорд, – сказала она принцу Ливену. – Мне нездоровится. Могу я удалиться в свои комнаты?

Отец встал, поскольку такая просьба была необычной для их матери.

– Разумеется. Вам нужен врач?

– Нет. Думаю, мне нужно просто немного отдохнуть, – ответила леди Бетани, схватившись за правый бок.

До середины ночи она билась в агонии, а к утру умерла. Одна из служанок объяснила Антону и Дамеку, что их мать умерла от того, что называется разрывом, когда лопнул орган в правом боку, и никто не мог ничего сделать, чтобы спасти ее.

Антон онемел от шока, но это оказалось и к лучшему, так как их отец ясно дал понять, что не потерпит слез от двух принцев Палена.

Мальчикам разрешили увидеть тело их матери, уложенное перед погребением. Дамек стоял с каменным лицом, глядя на нее сверху вниз. Даже тогда Антон, который так сильно зависел от своей матери, понимал всю глубину потери Дамека.

Дамек протянул руку и коснулся ее лица:

– Теперь она никогда не полюбит меня так, как должна была бы.

Ошеломленный, Антон выпалил:

– Она действительно любила тебя!

Глаза Дамека сузились, когда он поднял взгляд на брата:

– Тебя она любила больше. Все любят тебя больше.

Внутри Антона поселился холод.

В следующем месяце наступил день, когда принц Ливен купил мальчикам их первых щенков… и Антон очень полюбил свою собаку Стрелу. В ту же ночь, когда Дамек пришел в комнату Антона, демонстрируя братскую привязанность, Антону так хотелось в это верить.

Но после этого Антон больше никогда не позволял себе даже надеяться на нее, и в последующие годы Дамек, казалось, получал единственное настоящее удовольствие от того, что уничтожал или отсылал прочь все или всех, кто был дорог Антону. Иногда Антон задумывался, что было бы, если бы их мать осталась жива. Смогла бы она спасти Дамека? Он никогда не забывал ее слов о том, что внутри Дамека что-то сломалось и что он ничего не мог с собой поделать.

Антон никогда не рассказывал принцу Ливену ни об одном жестоком поступке Дамека. Он никогда этого не сделает.

И все же сегодня… в эту ночь в замке Кимовеск он впечатал брата головой в стену и угрожал ему кинжалом. Впервые Антон не смог сдержать себя. Когда он увидел, как Дамек схватил Селин и укусил ее за ухо, что-то внутри него оборвалось. Часть его сожалела о потере контроля, но в то же время Антон без сомнения знал, что способен выполнить угрозу, данную брату… и никогда не оглядываться назад.

Глава 7

Была уже середина утра, а Селин и Амели все еще находились в своей комнате. Они составили план действий и решили, что первое, что им нужно сделать, это узнать больше о семье Рошель. После недолгого обсуждения сестры пришли к выводу, что просто спуститься вниз и попросить разрешения читать таких людей, как капитан Мэддокс или Джоанна было бы неразумно. Действуя таким образом, они могли непреднамеренно переложить на них вину. Как только удастся узнать немного больше об этой семье, они смогут лучше понять, у кого на самом деле могли быть причины пойти на такие крайние меры, чтобы помешать предстоящей свадьбе.

– Я думаю, что мы должны разделять и властвовать, – сказала Селин. – Я начну с Лизбет. Она может быть со мной откровенной. Ты попытай счастья с Хитом. Он, кажется, был увлечен тобой прошлой ночью перед… ну, перед смертью своего дяди.

Амели скорчила гримасу:

– Он не увлекался мной. Я просто была одной из немногих людей в зале, которые разговаривали с ним.

Да, бедняга Хит. Он оказался неспособен заявить о себе. Дядя относился к нему снисходительно, а мать по большей части просто его игнорировала. И только сестры, казалось, были рады его обществу.

Хельга достала из шкафа два шерстяных платья, одно коричневое, другое темно-фиолетовое:

– Вам двоим сегодня следует надеть наряды более мрачных цветов.

Селин согласилась и взяла коричневое платье. В отличие от вчерашнего вечера, когда женщины Квиллетт были облачены в яркие цвета, сегодня семья будет в двойном трауре. А для этого лучше всего подойдут мрачные цвета.

– И никаких прогулок в одиночку сегодня! – приказала Хельга. – Никогда не думала, что ты такая глупая.

– Не начинай, – предупредила Селин.

Амели оглянулась, но сдержалась. Вчера вечером, когда они вернулись в комнату, произошла настоящая сцена: Амели требовала ответов, а Хельга подняла шум. Селин решила рассказать им правду о том, что произошло… решив, что обеих следует предупредить о Дамеке. Но она преуменьшила опасность, грозившую ей и быстроту появления Антона, и попросила Амели и Хельгу больше не поднимать эту тему.

Селин зашнуровала свое платье спереди и расчесала волосы. Царапина на щеке все еще была красной, но кровь уже перестала идти.

Амели надела темно-фиолетовое платье. Зашнуровав его, она опустив рукава поверх оружия в ножнах, закрепленного на предплечьях.

– Я умираю с голоду, – объявила Амели.

Селин тоже была голодна:

– Наверняка в большом зале подадут что-нибудь на завтрак. Можем спуститься и посмотреть, кто еще придет. Хельга, не хочешь пойти с нами? Если завтрак здесь хоть в чем-то похож на завтрак в Сеоне, то это будет непринужденная обстановка, где люди сами берут себе еду.

– Нет, – ответила Хельга. – Я думаю попытать счастья на кухне и посмотрю, какие сплетни смогу подслушать.

– О… – кивнула Селин. – Хорошая идея. Мы должны сообщить принцу Антону и Рюрику, что собираемся спуститься?

И без того морщинистое лицо Хельги в задумчивости сморщилось еще больше:

– Нет, если они спят, пусть спят. Если не спят, то, скорее всего, уже внизу.

Яромир был прав, отправив с ними Хельгу. Она могла быть чересчур резкой, но в тоже время была разумной и полна решимости помочь.

Приняв такое решение все три женщины спустились вниз. Хельга повернула в коридор восточной башни, который тянулся вдоль более короткой стороны центральной части замка и вел на кухню. Селин и Амели прошли дальше по длинному коридору, идущему вдоль задней стены, ведущему в большой зал.

Пройдя под аркой, Селин оглядела всех присутствующих в зале. По большей части все выглядело как обычный завтрак в зале замка Сеон. Несколько стражников из Вяранжа, Сеона и Кимовеска, толпились вокруг стола, угощаясь разложенной на нем едой. Слуги были заняты проверкой горшков и мисок.

Селин продолжала высматривать, кто присутствует из дворян. К ее облегчению, принца Дамека здесь не было, но она и не ожидала его увидеть. Он вообще редко выходил из своих покоев днем. Не было в зале и леди Хелены. Антон и Рюрик тоже еще не пришли. Однако Рошель и леди Саорис вместе сидели в конце стола. Саорис потягивала из кружки чай. Рошель работала над вышивкой. Сегодня на ней было муслиновое платье серо-голубого цвета, выгодно оттенявшее ее рыжевато-золотистые волосы. Неподалеку сидели, рассеяно ковыряясь в тарелках, Лизбет и Хит. Оба выглядели немного растерянными. Капитан Мэддокс вытянулся по стойке смирно у задней стены, неотрывно наблюдая за Рошель.

Как раз в этот момент через западную арку вошел капитан Коче. Он оглядел зал, и медленно двинулся вперед, даже и не думая останавливаться у стола, чтобы поесть. Когда он проходил мимо Рошель, она напряглась, дернулась в кресле, как будто желая отодвинуться от воина как можно дальше. Капитан бросил на нее косой, полный ненависти взгляд, и Селин сделала мысленную пометку попытаться как можно быстрее выяснить, что, произошло между этими двумя, если, конечно, между ними вообще что-то произошло.

– Начнем, – шепнула Амели.

Первым делом сестры вежливо поздоровались с Рошель и Саорис.

– Как дела у вашей матери? – спросила Селин.

На миг Рошель опустила глаза на вышивку и снова подняла их на сестер с выражением вины, как будто ее в чем-то уличили:

– Она еще спит, и с ней сидит ее горничная. Я… мне пришлось выйти на несколько минут.

– Вы правильно сделали, что дали ей поспать, – ответила Селин, – и вы самолично не можете сидеть с ней весь день.

Рошель улыбнулась. Леди Саорис слушала разговор между девушками с некоторым интересом, но так ничего и не сказала.

Завтрак состоял из овсянки, вареных яиц и грушевого компота. Разложив еду по тарелкам, сестры сели за стол рядом с Лизбет и Хитом. Селин показалось, что Лизбет была рада ее видеть.

– Овсянка остыла, – заметила Лизбет.

– Мне все равно.

Потом Лизбет с интересом посмотрела на Амели. Этим утром та не уложила волосы, и они свободно ниспадали до плеч.

– Твои волосы.

– О да… мне нравится носить их вот так, – улыбнулась Амели.

– Интересно, позволит ли мне мама так делать? Было бы намного легче расчесываться.

– Не думаю, – отозвался Хит.

Амели взглянула на молодого барона и поинтересовалась, удалось ли ему поспать. Селин так и не услышала ответа. Быстро поев, она осмотрелась в поисках хотя бы одного из стражников Сеона. Сержант Базин стоял всего в нескольких шагах от нее.

– Сержант, – начала она, – вы пришли из казармы этим утром? Как там погода?

– Неплохо, мисс. Небо серое, но дождя пока нет.

Селин повернулась к Лизбет:

– Мне так хочется подышать свежим воздухом. Не прогуляться ли нам по внутреннему двору? Может быть, посмотрим лошадей?

Глаза Лизбет загорелись, как Селин и ожидала. Это девочка лазила бы по деревьям, если бы ей разрешила мать. Она ухватится за любую возможность выбраться из этого зала и заняться чем-нибудь… да чем угодно.

Лизбет уже была на ногах:

– Рошель, можно мне пойти погулять во внутренний двор с Селин?

Селин немного удивило, что Лизбет очень вежливо попросила разрешения, для этого она казалась довольно упрямой, и еще больше удивило, что она спросила об этом Рошель, а не Хита.

Рошель заколебалась и посмотрела на Мэддокса. Селин не знала, почему, пока сержант Базин не вышел вперед и не обратился к Рошель.

– Я пойду с ними, миледи. Убедиться, что они в безопасности.

Тогда Селин поняла, что Рошель обдумывала, оставить Мэддокса здесь или отправить его с Лизбет.

Селин бросила на Базина благодарный взгляд и вместе с Лизбет вышла из зала через западный вход. Девушки прошли через нижний коридор одной башни, вошли в странную полубашню и вышли через парадные двери. Базин шел за ними на почтительном расстоянии. Когда они вышли на легкий утренний воздух Лизбет чуть ли не вприпрыжку побежала рядом с Селин.

– О, спасибо, – сказала она. – Давай погуляем как можно дольше.

Двор был большим, но народа там было не много. Селин направилась к конюшням, Лизбет шагала рядом. Базин держался на расстоянии, наблюдая, но оставаясь вне пределов слышимости. Селин пару минут размышляла, как лучше начать поиски ответов на свои вопросы. Во-первых, никого нельзя было сбрасывать со счетов как убийцу, даже юную Лизбет. Она казалась неуклюжей девочкой-подростком, и Селин верила, что она невиновна, но даже за короткое время служения провидицей у Антона, она встречалась с несколькими очень хорошими актерами. В конце концов, Селин решила откровенно поговорить с Лизбет.

– Лизбет, – начала она, – я надеюсь, ты не будешь возражать, но отчасти причина, по которой я предложила прогулку, заключалась в том, чтобы мы с тобой могли поговорить наедине.