Текст книги "Ведьмы и враг (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Она, – прошептала девушка. – Милорд сказал, что ее приезд сюда ничего не изменит в наших отношениях, и я думаю… в то время он имел в виду именно то, что говорил. Но он никогда ее не видел до этого. Конечно, ее семья рассказала ему о ее красоте, но все семьи говорят так, когда предлагают своих дочерей в жены. – Джоанна опустила глаза. – А потом он увидел ее… встретил и с тех пор не звал меня в свои покои. Хуже того, я думаю, что она знает обо мне. Как только она получит власть в этом замке, меня вышвырнут за ворота и отправят голодать в деревню… а милорду будет все равно.

В голову Селин пришла новая идея. Гораздо лучше прежней:

– Джоанна, мне нужно срочно найти леди Саорис, но я не знаю, где расположены ее личные покои. Мне нужно это знать. Если ты мне покажешь их, я обещаю, когда мы уедем отсюда, я позабочусь о том, чтобы принц Антон взял тебя с нами, и найду тебе хорошее место в замке Сеон.

Глаза Джоанны вспыхнули, но потом она осторожно поинтересовалась:

– Почему ты не можешь спросить об этом мастера Лионеля?

– Потому что не думаю, что он скажет мне, и боюсь, что Саорис замышляет что-то… злое, и если так, я хочу остановить ее.

Все это было чересчур откровенно, но в данный момент так было лучше всего.

Джоанна никак не отреагировала на предположение о том, что Саорис может замышлять что-то злое, и даже не проявила никаких сомнений.

– Ты клянешься? Ты клянешься, что отвезешь меня в Сеон и найдешь мне место в замке?

– Клянусь.

Прошло еще немного времени, и Селин уже начала беспокоиться.

Наконец Джоанна тряхнула головой:

– Леди Саорис нет в ее покоях. Я встретилась с ней по дороге сюда, и знаю, куда она направлялась. Большую часть своего времени она проводит в малом зале, внизу под кухней.

– В малом зале?

– Да, в дни войны в замке размещалось много солдат и все они обедали в малом зале, но теперь леди Сао-рис использует его как свое тайное убежище. И никто из нас не хочет знать, что она на самом деле делает там, внизу.

– Отведи меня туда.

Джоанна снова помолчала, потом кивнула:

– Подожди здесь минутку. Нам понадобится ключ.

С этими словами Джоанна поспешила в большой зал. Девушка поставила поднос со сладостями на стол и быстро осмотрелась. Мастер Лионель стоял у западной стены, давая указания слуге. Джоанна быстро подошла к нему и что-то прошептала ему на ухо. Коротышка нахмурился, но достал из-за пояса связку ключей и протянул ей.

Джоанна быстро вернулась обратно к Селин:

– Я сказала мастеру Лионелю, что поварам нужно попасть в закрытые кладовые, чтобы подготовиться к завтрашнему свадебному пиру. Он часто доверяет мне ключи.

Девушки пошли по коридору.

– Куда идти? – спросила Селин, все еще не уверенная в том, что именно она делает, но понимая, что должна была что-то сделать.

– Через кухню, – ответила Джоанна.

***

Поднявшись на третий этаж восточной башни Амели прошла мимо комнаты Хита так тихо, как только могла.

Дойдя до комнаты Рошель и Лизбет, она медленно и осторожно открыла дверь, проскользнула внутрь, не менее осторожно прикрыла ее за собой. По большей части комната походила на ту, которую Амели делила с Селин: широкая кровать, платяной шкаф и туалетный столик со стулом. Шкаф здесь был намного больше, а туалетный столик завален разнообразными предметами. Чего там только не было: серебряные щетки и гребни, хрустальные флаконы духов, коробочки с браслетами и серьгами. Подойдя ближе, Амели взяла баночку с бледно-розовой пудрой для румян. Она предположила, что большинство из этих вещей принадлежали Рошель, но в принципе, все они были типичными атрибутами знатной женщины.

Закончив осматривать туалетный столик, Амели открыла его ящики, но не нашла ничего, кроме чулок и нижнего белья. Она тщательно обыскала кровать, сверху и снизу, смотрела даже под матрасом. Ничего.

Наконец, Амели подошла к шкафу. Он до верху был забит платьями. Девушка тщательно осмотрела каждое из них, ища… что-то. Она не знала, что именно. Она знала только, что Мэддокс пришел сюда не просто так, и в итоге погиб.

С одной стороны шкафа, среди платьев, висели три шерстяных плаща. Самый маленький был голубого цвета. Амели сняла его, обшарила карманы и ничего не нашла. Второй плащ темно-зеленого цвета, был длиннее первого. Но карманы и подкладка его тоже были пусты. И, наконец, последний был насыщенного серого цвета, и если для Лизбет он был слишком длинным, то для Рошель выглядел слишком тяжелым. Амели вытащила его, прощупала подкладку, но ничего не нащупала. Затем она сунула руку в правый карман. И прикоснулась к чему-то мягкому и жесткому одновременно. Схватив это что-то, Амели вытащила руку из кармана и поняла, что смотрит на прядь волос. Волосы показались ей знакомыми. Они были темными и очень жесткими, с седыми прядями.

– Что ты здесь делаешь?

Амели обернулась и увидела Лизбет, стоящую в дверях.

– Почему ты держишь плащ Хита? – спросила та.

– Это плащ Хита?

И тут Амели вспомнила. Прошлой ночью, перед тем как поисковая группа выехала на поиски, Лизбет дрожала от холода, и Хит укрыл ее своим плащом.

– Да…,-кивнула Лизбет. – Что ты здесь делаешь и где Хит? Я заметила, что он вышел из зала, и пошла проверить, как он. Мне кажется, ему грустно. Но его не оказалось в комнате.

Амели бросила плащ и протянула руку с зажатыми прядями:

– Лизбет, ты узнаешь эти волосы?

Девушка напряглась:

– Это принадлежит Карлотте. Где ты?..

– Ты сказала, что Хита нет в его комнате? – оборвала его Амели.

Лизбет, казалось, поняла, что происходит что-то ужасно неправильное, и молча кивнула.

Куда бы он мог пойти?

И вдруг… Амели поняла.

– Лизбет, оставайся здесь и запри за мной дверь, когда я уйду. Не открывай никому, кроме Селин, принца Антона и меня. Ты поняла?

– Нет, не поняла! Скажи мне, что…

– Просто сделай это! – Амели выбежала за дверь, захлопнув ее за собой. – Запри дверь, – крикнула она и бросилась к лестнице.

***

Джоанна вела Селин по заднему коридору замка. У основания восточной башни они повернули и пошли по короткому коридору на кухню. Здесь кипела бурная деятельность.

– Почистите кастрюли! – кричала женщина в фартуке и с измученным видом. – Они мне нужны на завтра.

Несколько молодых девушек побежали за кастрюлями, и лишь несколько человек оглянулись, когда Джоанна вела Селин по дальнему коридору. Выйдя из кухни, они спустились на три ступеньки и свернули в еще один коридор. Он был короче того, по которому они только что шли.

Джоанна остановилась перед тяжелой дверью и подняла связку ключей:

– Я открою ее, но спускаться туда не буду.

– И не нужно. Я итак в большом долгу перед тобой за то, что ты провела меня так далеко.

– И ты сдержишь свое обещание?

– Да. Тебе понравится Сеон. Это хорошее место.

– Будь осторожна, – предупредила Джоанна. – Леди Саорис пугает меня, – с этими словами она отперла дверь и распахнула ее.

– Оставь ее незапертой, – проинструктировала Селин, и прошла через дверь на темную лестничную площадку.

Селин спустилась на один этаж и вышла из узкого арочного прохода в большую комнату без окон с каменными стенами. Вдоль трех стен стояли небольшие жаровни, дававшие много света. Вдоль четвертой стены выстроились копья и арбалеты.

Селин видела это место раньше… когда читала Саорис. В видении та накладывала защитное заклинание на Дамека.

Но теперь Селин заметила некоторые отличия от своего видения. Стол сейчас был почти пуст, только на одном его конце лежало несколько стопок книг. Впрочем, в остальном все совпадало. Повернувшись, Селин увидела на другом конце огромной комнаты очаг. Огонь был разожжен. Над огнем установлен железный крюк, и с крюка свисал такой же маленький металлический котелок с выгравированными снаружи символами, как и в ее видении.

Саорис стояла перед котлом с закрытыми глазами и что-то шептала. Она, как и в видении, впала в транс и, казалось, не осознавала присутствия Селин в комнате. В правой руке женщина держала небольшой кинжал.

В отличие от видения из более отдаленного будущего Саорис, ее внешний вид был безупречен, как будто то, что она делала сейчас, не требовало особого планирования и особых усилий.

Эта мысль не принесла Селин никакого утешения.

Может быть Саорис все-таки убийца? Если так, то почему Селин не увидела этого, когда читала женщину? И какой у нее мог быть мотив?

– Дыхание… – прошептала Саорис. – Дыхание жизни прервано… повержено ниц… искоренено. – Не открывая глаз, она чиркнула острием кинжала запястье, и несколько капель крови скатились в котел.

Это было все, что Селин нужно было увидеть и услышать. Что бы Саорис ни произносила в этот момент, это не было защитным заклинанием.

Копья на стенах были закреплены выше головы Селин, и она сомневалась, что сможет поднять хотя бы одно из них. Арбалеты не были заряжены. Но на стене висело одно короткое, крепкое копье. Сняв копье со стены, Селин крепко сжала древко в руке и пошла к Саорис

***

Амели побежала вниз к кладовой у основания восточной башни, которую показал ей Хит. Быстро пройдя кладовую, она вышла через дверь в дальней части кладовки и спустилась по лестнице вниз. Амели услышала потрескивание поленьев и увидела мерцающий свет еще до того, как вошла в караульное помещение старой тюрьмы. Хотя она понятия не имела, что найдет внизу лестницы, ей потребовалось мгновение, чтобы осознать открывшееся перед ней зрелище.

В небольшом очаге потрескивал огонь. Хит сидел, скрестив ноги, на полу в центре треугольника, нарисованного черным мелом. Туника и шерстяная рубашка валялись в нескольких шагах позади него, а грудь и руки были обнажены.

Парень вспотел, и его кожа блестела во всполохах огня. К левому предплечью был пристегнут кинжал. Прямо над ножнами Амели увидела несколько глубоких порезов, которые только-только начали заживать. На гладком торсе Хита не было ни единого волоска, но мышцы на руках были более рельефными, чем она ожидала. Над огнем был прикреплен короткий крюк, с которого свисал небольшой железный котелок.

На полу рядом с ним лежало несколько прядок рыжевато-золотистых волос, такого же цвета, как и его собственные, но эти были длиннее, гораздо длиннее. Он начал что-то наливать из белой бутылки в котелок.

– Хит? – позвала Амели.

Парень резко повернул к ней голову. Выражение его лица было спокойным, но в светло-карих глазах горел безумный огонек.

– Амели?

– Что бы ты ни делал, прекрати это, – сказала она.

Он выронил бутылку и вскочил на ноги.

Амели хотела найти его как можно быстрее, но впервые задумалась о том, а разумно ли было приходить сюда одной.

– Я должен закончить, – сказал он. – Я должен спасти ее. Я перепробовал все… все, и если я не спасу ее сейчас, она завтра будет в его постели. Она не понимает, что он сделает… И я должен спасти ее.

Раньше Амели никогда не подозревала Хита, но сейчас, глядя вниз на длинные рыжевато-золотистые пряди на полу, она поняла, что каким-то образом он убил свою старшую сестру и дядю, а теперь собирался убить Рошель.

Амели подняла руку, все еще сжимая темные, с проседью волосы:

– Как ты спас Карлотту.

При виде их глаза Хита расширились:

– Нет! Я пытался спасти Рошель. За всем этим стояла Карлотта. Нас бы здесь не было, если бы не ее отравленное сердце. Я не хочу этого делать, Амели. Я никогда этого не хотел. Но сейчас другого выбора нет, и ты должна позволить мне закончить. Ты должна увидеть, что я прав.

– Нет.

Лицо парня застыло. Вытащив кинжал из ножен на запястье, он сделал шаг к ней:

– Отойди от лестницы.

У Амели было два варианта: сражаться или бежать. Если она будет сражаться и проиграет, он закончит то, что начал и убьет Рошель. Если она побежит, то, возможно, успеет подняться по лестнице до того, как он поймает ее… По крайней мере, она успеет убежать достаточно далеко, чтобы позвать на помощь.

Развернувшись, Амели понеслась обратно вверх по лестнице. Но запуталась в длинном до пола, вечернем платье. Она успела сделать всего четыре шага, когда ее схватили сзади за руку и рывком швырнули назад.

Хит прижал ее к стене у подножия лестницы, держа кинжал в нескольких дюймах от ее горла. Он оказался сильнее, чем она предполагала.

– Мне жаль, – тихо сказал Хит. – Я бы никогда не причинил тебе боль.

Безумие в его глазах и покорность в голосе наполнили ее страхом. Он прижимал одну ее руку, но другая была свободна. Прибегнув к единственной защите, которая у нее была в этот момент, Амели схватила его за челюсть. В мгновение ока потянулась к искре его духа, пытаясь вырвать его сознание из этого момента, заманить в ловушку и дезориентировать в тумане времени.

А мгновенно найдя дух парня, Амели зацепилась за него. Первый толчок, и она изо всех сил сосредоточилась на том, почему он совершил эти ужасные вещи. Второй толчок, и оба оказались в серо-белом тумане, двигаясь назад. Она пыталась соединить свой дух с его духом, как делала с Мэддоксом. Ей нужно было увидеть глазами Хита, почувствовать то, что чувствовал он, понять его измученный разум.

Он сопротивлялся, пытаясь освободить свой дух, но она держалась. Здесь она была сильнее.

Туман рассеялся.

Глава 14

Поместье Квиллетт

Три года назад

Пятнадцатый год жизни Хита был самым счастливым в его жизни.

Барон Алексис Квиллетт, отец Хита, был не только титулованным, но и одним из самых преуспевающих виноторговцев в Древинке. Чтобы добиться этого, он много работал. В свое время, когда Алексису было двенадцать лет, его отец заставил его «учиться бизнесу», в результате значительная часть детства прошла мимо него. Алексис не хотел такой участи для своего сына. Он хотел для него большего.

– Наслаждайся этими годами, – сказал он Хиту. – Учись тому, чему должен, у своих наставников, но в остальном позволь себе быть молодым. Делай, что хочешь.

Хит так и поступил.

Однако единственное, что он хотел делать, это проводить время с двумя своими сестрами. Он учился письму, математике и музыке у наставников, но каждую свободную минуту проводил с Рошель и Лизбет. Когда погода была ненастной, они прятались на чердаке и ставили друг для друга пьесы, разыгрывая роли с большим талантом и драматизмом.

В хорошую погоду, они разъезжали на лошадях по всем землям, принадлежащим их семье. Очень редко, когда у них не было занятий, все трое исчезали из дома с завтрака и до самого ужина. В лесу, росшем вокруг поместья, они играли в воображаемые игры, в которых Рошель была принцессой, а Лизбет– жестокой злодейкой, похитившей ее. Хит играл героя, который спасал Рошель.

Они с удовольствие таскали одежду и другие предметы из поместья, чтобы использовать их в своих играх. Но Рошель редко были нужны какие-либо костюмы. Она сама по себе выглядела как настоящая принцесса.

Хит любил свою младшую сестру Лизбет, которой в том году только-только исполнилось двенадцать, но Рошель он просто обожал. Она была самым совершенным созданием, которое он когда-либо видел. Иногда Хит ловил себя на мысли, что со стороны это чувство может показаться тщеславным, ведь Рошель была его близнецом, младше всего на десять минут, и они были похожи. Но большинство людей чувствовали себя в присутствии близняшек неловко. Хит отталкивал их. Рошель ослепляла. Никто не мог видеть ее, слышать ее голос и не влюбиться.

Так что, жизнь Хита была наполнена воображаемыми играми, постановками спектаклей на чердаке и верховой ездой… и все это в компании двух любимых сестер.

Алексис Квиллетт уделял мало внимания тому, как сын предпочитал проводить свои дни, лишь бы он был счастлив. Хелена ничего не говорила, но ясно дала понять, что не одобряет такого положения дел. Как и его старшая сестра Карлотта.

Хиту было трудно разговаривать с кем-либо, кроме отца или младших сестер. Со всеми остальными он редко мог придумать надлежащий ответ или что-нибудь сказать первым, а поговорить с матерью ему было труднее всего. Во-первых, она редко заговаривала с ним, разве только для того, чтобы раскритиковать или поправить в чем-нибудь, и в первые пятнадцать лет своей жизни Хит не помнил, чтобы говорил ей что-то, кроме «Да, мама». Карлотта вообще почти никогда с ним не разговаривала.

Но все это не имело для Хита никакого значения. У него были Рошель и Лизбет, и втроем они могли часами прятаться, разговаривать и играть.

В прошлом году, где-то в середине лета, леди Хелены не было дома, и они воспользовались этим, чтобы поиграть на главном этаже поместья. Лизбет, как всегда, была злодейкой, а Рошель – принцессой.

– Тебе не убежать от меня! – крикнула Лизбет. На ней были надеты старые брюки отца, которые она закатала, чтобы не запутаться в длинных штанинах. На верхней губе девушка углем нарисовала усы.

Рошель притворилась, что сопротивляется, и тут в столовую вбежал Хит с деревянным мечом в руке. Он уже собирался крикнуть Рошель, чтобы та воспряла духом, когда увидел одного из наемных стражников, стоящего в дальнем конце столовой. Мужчина смотрел на Хита с выражением глубокого отвращения.

Хит остановился и обернулся к замершим сестрам:

– Давайте поднимемся на чердак.

Они, не говоря ни слова, отправились вслед за братом.

Позже, все еще обеспокоенный, чувствуя тяжелый ком беспокойства где-то в животе, Хит поинтересовался у Рошель:

– Ты видела лицо того стражника, когда он смотрел на меня?

Она беспечно пожала плечами:

– А это имеет какое-то значение?

– Может, я сделал что-то не так?

– Конечно, нет. Он взрослый человек. Возможно, он считает странным, что молодой человек твоего возраста проводит все свое время, играя с сестрами. Не обращай на него внимания.

Молодой человек? Был ли он сейчас молодым человеком? Он не хотел им быть. Отец рассказывал ему о мире взрослых, и он казался ужасным, наполненным счетами и бухгалтерскими книгами, заботами, тяжелым трудом и обязанностями. Хит ничего не хотел менять в своей нынешней жизни.

Тем не менее, в тот год он узнал, что не все перемены-это плохо, в его жизнь вошли два новых человека. Первым был капитан Мэддокс.

Мать Хита, леди Хелена, внезапно решила, что семья в ближайшем будущем будет больше путешествовать, Хит понятия не имел почему, и ей понадобился телохранитель, который был бы немного внушительнее, чем наемные стражники в поместье. Капитан Мэддокс, очевидно, был своего рода «подарком», сделанным тетей Клариссой, которая была матерью принца Родека. Он прибыл в блестящих сапогах, с длинным мечом и бледно-желтом табарде дома Энтес.

Леди Хелена была довольна. Она любила все, что было так или иначе связано с домом Энтес. Она сообщила семье, что Мэддокса не следует считать слугой, что он будет жить в поместье и обедать с ними за одним столом. Поначалу Хит с большим трепетом воспринял эту новость. Капитан Мэддокс был высоким, атлетического сложения мужчиной и обладал сурово красивым лицом. Он относился к тому типу мужчин, которым подражали все остальные мужчины, стремясь быть на него похожими. Хит никогда не чувствовал себя непринужденно с подобными мужчинами, или, скорее, они никогда не чувствовали себя непринужденно с ним. Но капитан был неизменно вежлив с парнем и быстро доказал, что его мало что интересует, кроме защиты семьи. Он руководил наемными стражниками и не пускал большинство из них в дом. Очень скоро Хит уже радовался его надежному присутствию рядом.

В появлении капитана был только один недостаток. Хит не осознавал этого, пока не заметил, что его родители стали ссориться больше, чем обычно. Леди Хелена и барон Алексис никогда не любили друг друга, по крайней мере, сколько себя помнил Хит, и научились организовывать свои дни так, чтобы находиться рядом друг с другом только за ужином. Но даже и тогда они почти не разговаривали.

Но в последнее время Хит часто слышал, как они кричат за закрытыми дверями. А однажды он зашел в дом, чтобы украдкой взять немного хлеба и сыра и отнести Лизбет и Рошель на обед, и услышал громкие голоса на первом этаже. Они доносились из гостиной.

– Ты не оказываешь ему никакой услуги и никаких одолжений! – кричала леди Хелена. – Ты видишь, как на него смотрят наши друзья, когда обедают с нами?

– Я не буду заставлять его слишком быстро становиться мужчиной! – ответил Алексис Квиллетт. – Я уже говорил тебе об этом.

– Как долго ты будешь ждать? Пока он не начнет бриться каждое утро, а у всех молодых людей из других семей за плечами уже будут годы тренировок?

Хит замер. Родители спорили о нем.

Встревоженный, он медленно прокрался обратно на улицу. Казалось, мать давила на отца, чтобы тот заставил Хита занять свое место в мире взрослых.

Несколько дней спустя к парню подошел капитан Мэддокс. Хит настороженно наблюдал за ним, чувствуя, что что-то происходит.

– Меня послал твой отец, – сказал Мэддокс без предисловий. – Я должен научить тебя обращаться с мечом.

О... – подумал Хит. – Звучит угрожающе.

К сожалению, так оно и было. В пятнадцать лет Хит все еще был невысокого роста и хрупкого телосложения. А Рошель еще в прошлом году стала выше его ростом.

Как ни старался сейчас Хит, он не мог взмахнуть мечом больше трех-четырех раз. В конце концов, в изнеможении, он чуть не выронил его.

Смутившись, Хит ожидал резкой критики от капитана, но Мэддокс усадил его и спокойно сказал:

– Об этом я и беспокоился. Не волнуйся. Большинство мальчиков из таких семей, как ваша, начинают хотя бы базовую подготовку и учатся обращаться с кинжалом гораздо раньше, и к твоему возрасту уже набираются некоторой силы. Но мальчики… мужчины продолжают расти до двадцати лет. Ты еще вырастешь. Я обещаю. Я научу тебя владеть мечом позже, может быть, в следующем году.

– Да, но думаю, мама хочет, чтобы я научился сражаться сейчас.

– Я знаю, и у меня есть идея на этот счет. Будь готов отправиться со мной верхом завтра после обеда.

Хотя Хит планировал провести завтрашний день, играя среди деревьев с Рошель и Лизбет, разыгрывая новую историю, которую он придумал, но ему стало любопытно посмотреть, куда Мэддокс поведет его. Итак, на следующий день после полудня он оседлал своего коня и был готов к путешествию.

Вскоре Мэддокс присоединился к нему, и они выехали за ворота поместья, направляясь на юг. Свернув на лесную тропинку, мужчины доехали до самой границы земель Квиллетт. Впереди Хит услышал журчание ручья и увидел необычный лагерь – скопление фургонов с маленькими домиками наверху. Они походили на дома на колесах. На окраине лагеря паслись лошади, а вокруг фургонов на земле что-то клевали куры. В самом лагере Хит насчитал около двадцати человек. Несколько женщин складывали овощи в большой котел, подвешенный на крюке над кострищем, разведенным прямо в центре лагеря. Все они были одеты в яркие цвета алого, насыщенного синего и пурпурного, у большинства на руках бренчали браслеты, а в ушах болтались серьги, и даже у некоторых мужчин.

При приближении Хита и Мэддокса люди обернулись в их сторону. На лицах появились улыбки, а некоторые приветственно махнули рукой:

– Капитан, идемте обедать.

Во время занятий с наставниками, Хит немного узнал об истории Мондьялитко, но то, что он когда-то читал, не подготовило его к такому зрелищу. Ему показалось, что он стал участником версии одной из пьес, которые ставил вместе с сестрами, но только более масштабной.

Прежде чем въехать в лагерь, Хит остановил коня. Он не совсем понимал, что происходит:

– Эти люди находятся на земле моего отца.

Мэддокс остановился рядом с ним:

– Я знаю. Они приезжают каждое лето и остаются до осени. У них есть разрешение твоего отца разбивать лагерь и рыбачить в ручье. Я приезжал сюда в первую неделю своего приезда… просто чтобы убедиться, что эти люди не представляют опасности. У меня нет никаких опасений на их счет. Я подружился с некоторыми из них, а с одним из них я хочу тебя познакомить.

Хита поразила такая новостью. Оказывается, все это время, каждое лето и осень, на землях Квиллеттов разбивал лагерь табор цыган, а он и не подозревал об этом.

Мэддокс спешился, и Хит последовал его примеру.

Женщина с темными волосами поприветствовала их. Она улыбнулась Мэддоксу, и оценивающим взглядом с ног до головы окинула Хита. Женщина казалась одновременно довольной и заинтересованной:

– Капитан, вы привели к нам симпатичного молодого человека?

Мэддокс улыбнулся в ответ:

– Перестань, Неда. Он не для тебя. – Капитан огляделся по сторонам: – Джейс здесь?

– Здесь, – раздался низкий голос. Дверь одного из фургонов открылась, и оттуда по импровизированным ступенькам спустился мужчина. Зевнув и потянувшись, как будто проспал весь день, он шагнул ближе к Мэддоксу: – Я вам нужен?

Мужчине было около тридцати, со смуглой кожей и темными волнистыми волосами, собранными сзади в конский хвост. На нем была надета свободная оранжевая рубашка и выцветшие коричневые брюки. Ноги мужчины были босы.

– Да, – ответил Мэддокс. – Я надеялся нанять тебя. – Мужчина вопросительно приподнял бровь, но Мэддокс продолжил, обернувшись к Хиту и указав на мужчину: – Хит, это Джейс. Он очень… искусен в обращении с кинжалом, гораздо лучше меня. Джейс, это сын моей госпожи. Она хотела, чтобы я обучил его владению мечом, но он еще не готов. У него есть скорость и баланс. Я подумал, что обучение владению кинжалом поможет ему начать.

Хотя Хит все еще был озадачен, он покраснел от комплимента. Он и понятия не имел, что обладает скоростью и балансом.

Мужчина по имени Джейс наклонил голову и изучающе посмотрел на Хита:

– Ты когда-нибудь раньше держал в руках кинжал, парень?

– Нет, – ответил Хит. Ему было интересно, откуда Мэддокс знал, что Джейс искусно обращается с кинжалом, но он не стал спрашивать.

– Мы будем платить тебе два серебряных пенни за урок, если мальчик будет приходить сюда, и три, если ты будешь приходить в поместье, – сказал Мэддокс.

– Довольно щедро, – ответил Джейс.

– Значит, ты сделаешь это?

– Почему бы и нет?

И вместе с этим Хит открыл для себя новый мир, как внутри себя, так и снаружи. Иногда Джейс приезжал в поместье, и они тренировались на площадке перед конюшней, а иногда Хит ездил верхом в лагерь. Ему там нравилось. По большей части цыгане жили так, как им хотелось. Все они приняли его, и никто из мужчин не считал его отталкивающим.

Кроме того, парня удивило то, насколько ему понравились сами уроки. Как и Мэддокс, Джейс был терпеливым учителем. Он никогда не давил слишком сильно. Он научил Хита правильно держать кинжал, уклоняться, рубить и наносить удары. И Хит понял, что он действительно обладал скоростью и балансом.

Более того, парень впечатлил сестер своими растущими навыками, когда они играли в свои игры в лесу, и он как обычно был героем, спасающим Рошель. Конечно, Хит был осторожен и никогда не приближал клинок к Лизбет. Он просто размахивал им, показывая сестрам, на что способен.

Однажды Джейс принес ему кожаные ножны, которые можно было закрепить на запястье. Хиту понравилась эта идея. На следующий день он сочинил историю о лесном разбойнике с добрым сердцем, а Лизбет сыграла злого дворянина, похитившего Рошель. Хит сумел вытащить кинжал из рукава и удивить обеих сестер. Они смеялись и хлопали в ладоши.

И вот… Пятнадцатый год жизни Хита был самым счастливым в его жизни. У него была свобода, его сестры, его отец, тихая поддержка капитана Мэддокса и полный табор цыган, которые принимали его таким, какой он есть. Но незадолго до того, как ему исполнилось шестнадцать, мир начал меняться.

Первое изменение было неплохим. У него произошел резкий скачок роста, и Хит стал выше Рошель. Он чувствовал, как увеличивается сила в руках во время тренировок с Джейсом, и Джейс усилил режим тренировок. Но поздней осенью Мондьялитко собрали вещи и укатили, отправившись к месту своего зимнего пребывания, пообещав увидеться с Хитом следующим летом.

А вскоре произошло еще одно изменение, и на этот раз это было больно.

Однажды утром Хит и Лизбет с нетерпением ждали Рошель внизу, но она не пришла. Отчаявшись, Хит поднялся за ней и нашел ее в комнате матери. Вместе с ними там была Карлотта и еще несколько женщин. Они прикидывали на Рошель шелк и болтали о «декольте».

Хит стоял в дверях, желая только одного-оттащить Рошель прочь.

– Хит! – воскликнула леди Хелена, заметив его. – Что ты там делаешь? Мы подбираем твоей сестре платья. Выйди и закрой за собой дверь.

– Да, мама.

Разочарованный, он спустился вниз и рассказал Лизбет о том, что видел. Рошель не спускалась весь день. Даже обед приносили в комнату матери. Обычно муслиновые платья Рошель шились по образцу предыдущих, и даже если ей требовалась подгонка, это никогда не занимало много времени, и ее никогда не звали в комнату матери.

Хит и Лизбет пытались придумать историю и разыграть персонажей самостоятельно, но без Рошель у них ничего не получалось.

Незадолго до ужина Хит застал сестру одну:

– Почему на то, чтобы сшить тебе платье, ушел целый день?

– Платья, – поправила она. – Мама планирует съездить в Энемуск, и я должна поехать вместе с ней. Думаю, она хочет представить Карлотту нескольким кандидатам в женихи, но хочет, чтобы это выглядело как семейный визит, чтобы все не выглядело слишком очевидным.

– О… – чувство беспокойства у Хита усилилось. Мать везет Рошель в Энемуск? – И все же, тебе обязательно было торчать там весь день?

– Мне нужны платья, Хит. Мы будем посещать официальные обеды.

Это было началом перемен в Рошель, которые он не мог остановить.

Через несколько дней первое шелковое платье для Рошель было готово, и когда тем же вечером она вошла в столовую, то выглядела… по-другому. Ее тело начинало меняться, впрочем, как и его. Новое шелковое платье с низким вырезом плотно облегало стройную фигуру Рошель, которая приобрела мягкие изгибы. Ее нежное лицо казалось более утонченным, волосы– более блестящими, а кожа – более светлой.

Хиту это не понравилось.

Прошли недели, и Рошель стала ходить в конюшню в новых шелковых платьях, навещать свою лошадь. Каждый стражник во дворе или у ворот останавливался, бросая свои дела, чтобы поглазеть на нее. У Рошель больше не было времени на игры в лесу, и, казалось, большую часть времени она проводила перед зеркалом. Она начала коллекционировать духи, серьги и маленькие заколки для волос, украшенные драгоценными камнями.

Хит впал в отчаяние, так сильно скучая по играм, в которые они играли в лесу, что у него болело в груди.

Однажды утром он загнал сестру в угол:

– Мы с Лизбет придумали историю. Пойдем сегодня на улицу.

– Я не могу.

– Не можешь? Даже на один день?

– Хит, – ласково произнесла Рошель. Она всегда говорила с ним ласково. – Те дни прошли. Мама, Карлотта и я собираем вещи для поездки в Энемуск. Я становлюсь молодой леди… а ты становишься молодым мужчиной.

Жгучий гнев затопил его. Повернувшись на каблуках, Хит молча пошел прочь.

На следующий день Рошель уехала. Она отсутствовала две недели. Каждый день для Хита был пыткой. Он считал время до темноты. Когда Рошель вернулась, он упал на колени и умолял ее о милости. Она даровала милость брату. На следующее утро Рошель поднялась на чердак с ним и Лизбет, и они разыграли игру, в которой Рошель была принцессой, проданной в рабство, а Хит спас ее. После этого у него от облегчения кружилась голова, как у изголодавшегося человека, которого, наконец-то, накормили.