Текст книги "Друг"

Автор книги: Б. Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Иван проснулся. Он был ошеломлен – сотни раз он видел этот сон, но ни разу не досмотрел его до конца. Каждый раз он просыпался с криком в тот момент, когда стрелок наводил «жерло» «вулкана»… Это изматывало, и он привык выпивать на ночь. Так он спасался от «Ирокеза» и… от себя.

Изумленный Таранов сел на огромной кровати, покачал головой. За окном бушевала гроза, сверкало не переставая. Иван встал и голый вышел на лоджию. Он раскинул руки и подставил лицо и грудь дождю и ветру… убийца был почти счастлив!

* * *

Уже на следующий день визита Сына в «колхозе» начались работы по усилению мер безопасности. Появились две бригады с прорабом. С грузовиков скинули мотки колючей проволоки и столбы. Специалист фирмы, занимающийся оборудованием объектов системами безопасности, развернул перед «председателем» проспекты и прайсы. Арсенал всякого рода пассивных (и не очень) ловушек – электронных, электрических, оптических и механических – оказался настолько велик, что председатель даже растерялся… Накануне Сын высказал пожелание об усилении мер безопасности и даже обозначил срок: неделя. Но ничего не сказал о сумме, отпущенной на модернизацию.

«Председатель» – кстати, бывший офицер ВВ, служивший на зоне в Мордовии, – растерялся и позвонил Палачу: так мол и так, Федорыч. Как быть-то?… Палачу было не до этого. Он ответил: не экономь. Делай, как для себя. Колючку ставь однозначно… ну, ты по колючке-то спец. А я к тебе завтра-послезавтра подскочу, как только с делами разгребусь.

«Председатель» почесал в затылке, спеца с электронными штучками-дрючками отшил и решил ограничиться пока колючкой, прожекторами и мощными воротами вместо шлагбаума.

* * *

Палачу действительно было не до «колхоза». Он отрабатывал связи Таранова. Все шестнадцать телефонных номеров из списка GSM пробили по базам данных ГУВД… И тогда Палач вычеркнул еще два номера – один номер принадлежал семье Мордвиновых, которой уже не существовало в природе, а второй – конторе, где Таранов служил «старшим специалистом». Осталось четырнадцать номеров. Под седьмым номером в этом списке значилась Мюллер Светлана Юрьевна, 1971 года рождения, проживающая по адресу Морская набережная, дом…, квартира 106. Вообще-то дамочку следовало бы проверить в первую очередь – дамочки всегда представляют оперативный интерес. Но Таранов звонил этой Мюллер последний раз в мае. До шестнадцатого мая звонил часто. И она ему звонила. А потом как отрезало. Видно, решил Палач, разбежались. И, значит, проверка Светланы Мюллер не первоочередная задача.

Палач искал Таранова, а Таранов искал Палача. В кровавой истории, начало которой положила смерть Славки Мордвинова, необходимо было поставить точку. Этой точкой, надеялся Таранов, станет смерть бывшего старшего оперуполномоченного УР Виктора Федоровича Тришкина по прозвищу Палач.

Из Константина Сизова Таранов выдоил все, что тот сам знал про своего шефа: что Тришкину тридцать восемь… женат, имеет двоих детей. В девяносто пятом или девяносто шестом его вышибли из уголовного розыска после громкого скандала с избиением подследственного. Случай был не первый, и прозвище Палач закрепилось за Тришкиным не случайно… Виктора Федоровича потихоньку выперли со службы, но не посадили. Скандал замяли, и Палач прибился к Папе. Папа ментов не особо любил, но Палач сумел размотать историю с покушением на Папу, чем и завоевал себе авторитет. Плюс ко всему он имел неплохие связи в ГУВД… Некоторое время Тришкин был в группировке на вторых ролях, ни на что особо не претендовал. Но в начале двухтысячного, когда разбился Сбитень, руководивший у Папы боевиками, Палач занял его место. Считалось что это временно, до того момента, как Сбитень станет на ноги. Но Сбитень после аварии так и остался парализованным, а Палач прижился, провел пару удачных дел, выявил и убрал внедренного в группировку милицейского агента.

Как Славка вышел на Палача и почему Славку убили, Сизов не знал. Об этом предстояло спросить у самого Палача. Теперь, когда Таранов знал о нем достаточно много (домашний и служебный адрес, номер и марку автомобиля, описание внешности, привычки и даже манеру двигаться), встреча Таранова с Палачом стала вопросом времени. Таранова душила ненависть. Он мечтал вогнать клинок в сердце Палача, но приказал себе не торопиться. Все последние события показывали, что Палач опасен. Очень опасен, и спешка в решении вопроса неуместна. Любая ошибка может оказаться роковой.

* * *

Палач искал Таранова, а Таранов был совсем рядом. В восемь тридцать утра первого сентября он припарковал «двойку» Мордвинова на проспекте Просвещения, в видимости офиса ООО «Франческа». Для страховки машину поставили на противоположной стороне проспекта…

Утро было свежим, солнечным и чистым. Шли по улице школьники. Многие – с цветами. Таранов и Лешка сидели в «двойке» и ждали приезда Палача. Чтобы скоротать время и снять напряжение, Иван знакомил Лешку с азами наружного наблюдения:

– Наружка, Алексей, штука довольно утомительная. Квалифицированный спец по наружке дорогого стоит. Если ты выпасаешь лоха, который чешет себе по улице, не оглядываясь, то, конечно, больших трудностей не предвидится. Шлепай потихоньку сзади, глаза клиенту не мозоль, никогда не встречайся с ним взглядом. Одежонка должна быть неброской, обувь – удобной. С собой – сумка. Тоже без всяких ярких рисунков и прочее. Обязательно с ремнем через плечо. Зачем, спросишь, сумка? Отвечаю: если ты работаешь один и пешком, то тебе не худо иметь с собой кое-какую оснастку. Как минимум темные очки, кепочку, зонтик и хотя бы театральный бинокль. Очки и кепчонка помогут при необходимости худо-бедно замаскироваться. Зачем бинокль и зонтик – объяснять не нужно… Вообще-то оборудования желательно иметь больше: фотоаппарат, например, и ПНВ…

– Что такое ПНВ? – спросил Лешка.

– Прибор ночного видения. Полезная вещь. Даже плохонький ПНВ жизнь разведчику здорово облегчает. Вообще-то не худо иметь с собой и паричок, и сменную верхнюю одежку… Но так можно превратиться в верблюда. Все на себе носить не стоит. А тем более, если мы говорим про клиента-лоха. Мы с тобой, если будет время, попрактикуемся. Выберем человечка в толпе, и ты за ним походишь. А я понаблюдаю за вами со стороны. Потом проведем «разбор полетов», рассмотрим твои ошибки. В этой науке все практикой добывается, от простого к сложному. Сначала нужно просто прогуляться за человеком, запомнить его маршрут и не засветиться самому… Потом ставят задачи посложнее: та же прогулка, но с фиксацией времени, контактов объекта, его покупок, манеры двигаться. А при удачном стечении обстоятельств неплохо послушать, как объект разговаривает. Но это, конечно, не всегда возможно. А вот составить словесный портрет нужно уметь обязательно… Стоп! Синяя «десятка».

Таранов поднес к глазам театральный бинокль, всмотрелся в номер.

– Нет, – сказал он, – не та… Так вот, возвращаясь к нашей теме: наружка – это терпение, находчивость, наблюдательность. Скажи-ка, брат, какого цвета у меня глаза?

– Э-э, – промямлил Лешка, – кажется… Черт! Не помню, не знаю.

– То-то. А ведь мы с тобой знакомы, считай, месяц. Да ты в голову не бери – меня ведь тоже натаскивали как щенка… стоп! Еще «десяточка». Ну-ка, ну-ка… – Таранов вскинул бинокль, сказал: – Она!

В слабенький бинокль с увеличением «2, 5» он рассмотрел номер «десятки», а потом и пассажира. О чертах лица говорить не приходилось, но рост, цвет волос и манеру двигаться быстро, выдвигая правое плечо вперед, Таранов ухватил – Палач! Убийца Славки. От ненависти к этой твари, от его уверенного, благополучного вида, Таранову стало тошно… Славка Мордвинов лежал на Южном кладбище. И рыжеволосая девочка, похожая на сгоревший факел, лежала на Южном. А их убийца был жив. Он дышал, он ходил по земле. Возможно, сегодня он за руки отвел своих детей в школу. Возможно, он сильно и искренне их любит. Он хочет обеспечить их счастливое будущее… для этого он отбирает будущее у других детей. Нет, ребята, так не пойдет. Так не пойдет, ребята.

Таранов положил бинокль. Он сказал себе: спокойно. Спокойно, майор. Никуда он теперь не денется.

– Отлично, – сказал он и пустил двигатель. – Итак, фиксируем время – 9.48. Подъехал со стороны Гражданского проспекта… ну что, Алексей? На объект мы посмотрели? Посмотрели. Теперь поехали.

– Иван, – сказал Лешка, – а зачем мы вообще сюда приезжали?

Таранов включил левый «поворотник», отъехал от тротуара.

– Не горячись, Леша. Сегодня мы действительно приезжали просто посмотреть… Фактически – проверить информацию, полученную от пленного. Он был ранен, в состоянии стресса. Он дал мне информацию на своего босса. Но могу ли я считать ее точной? Я обязан элементарно проверить: а есть ли вообще такой автомобиль с таким номером? А если есть, то хотя бы посмотреть, кто на нем катается… А уж потом начинать планировать операцию. Ты помнишь, как я без подготовки сунулся к Толстому? То-то, Алексей… Ничего, ничего, мы его достанем.

* * *

– Я его достану, – сказал Палач. – Я его из-под земли достану.

Накануне Тамара – единственная женщина в команде Палача – отработала четыре адреса. В квартиры она проникала вод видом работника собеса, инспектора Ленэнерго, горгаза и даже под видом проповедника-адвентиста… На все эти случаи были заготовлены удостоверения, бланки и томик Библии. В двух случаях Тамара точно установила, что в адресах чисто – Таранова там нет. В отношении еще двух такой уверенности не было – дальше прихожей ее не пустили.

Палач вычеркнул из списка еще два адреса.

– Ничего, – сказал он. – Круг потихоньку смыкается. Те адреса, которые проверить не удалось, я поставлю под наблюдение. А ты, Тома, двигай дальше по списку. То, что не удалось отработать сейчас, – отработаем позже.

– А если, – спросила Тамара, – он остановился в гостинице?

– Нет, в гостиницу он навряд ли сунется. Он отнюдь не дурак.

– Допустим, так… а если, Виктор, он снял квартиру частным образом?

– Тогда мы в жопе, Тома, – лаконично ответил Палач. – Питер – город большой. В нем можно скрываться годами. Но ты не зацикливайся на этом, ты отрабатывай адреса по списку. Авось зацепим.

– Понял, не дурак, – сказала Тамара. На сегодняшний день она наметила еще четыре-пять адресов. Среди них была и квартира аспирантки Университета Светланы Мюллер.

* * *

Таранов отогнал «двойку» на станцию «Юнион» и заказал тонирование стекол.

– Ну ты и пижон, Ваня, – сказал Лешка.

– А как же? – согласился Таранов и подмигнул. – Вот такой я фраерок.

Тонирование Таранов заказал из соображений безопасности, но объяснять этого Лешке не стал. Он предполагал, что захват Палача может оказаться непростым. Расстрел бригады Крюка определенно насторожил Палача. Эффект внезапности утерян, Палач ожидает очередного хода. Теперь – как карта ляжет. Облавная охота на зверя вида homo sapiens – самая опасная и самая увлекательная охота…

Машину на станции обещали сделать к трем часам. Автомобиль загнали в бокс, а Таранов и Лешка отправились «погулять». На улице Таранов наугад показал пальцем на прохожего: вот, мол, твой «объект». Азиат, которого чисто случайного выбрал Таранов, привел их в метро, проехал полгорода и у «Ладожской» сел в маршрутку… А Лешка за ним не успел. Лешка занервничал, собрался ловить такси, но Таранов дал отбой.

– Еще, – сказал, – будет возможность… Кстати, для первого раза неплохо.

Сам себя Таранов почти ненавидел… А имею ли я, думал мрачно, право втягивать парня в эту мясорубку? Наставник, блин, молодежи… по мокрухе! Добренький дядя-головорез. Р-р-развеселый убивец.

Но путь назад был уже отрезан. Раз и навсегда. Возможности остановиться у Таранова не было. И у Лешки тоже. Когда маршрутка с объектом, который никогда не узнает, что он был «учебным пособием» для Алексея Малкова, скрылась, Таранов сказал, что надо сделать кое-какие покупки. Облавная охота на Палача предполагала наличие некой спецтехники. В магазине для рыбаков-охотников «Пилот-связь» он купил две радиостанции и полевой бинокль шестикратного увеличения.

В половине четвертого Таранов и Лешка получили свою «двойку» с круто затонированными стеклами и поехали «домой», на Васильевский.

* * *

В 15.38 Тамара позвонила Палачу и доложила: в квартире Светланы Мюллер проживают двое мужчин. Один – лет сорока, по описанию – Таранов, другой – восемнадцати-двадцати, по описанию похож на Алексея Малкова… В данный момент в адресе их нет.

– Оставайся на месте, – сразу отдал команду Палач. – Я уже выезжаю. Появятся эти орлы – сразу сообщи.

Палач сделал несколько звонков, и с разных концов города на Морскую набережную рванулись одновременно три автомобиля. В них находились пять человек Палача, готовых к захвату… Сам Палач выехал из офиса в сопровождении двух бойцов на «ГАЗели». На этот раз, решил он, капкан захлопнулся и вырваться Таранову не удастся.

* * *

Тамара Филиппенко работала когда-то в «семерке» установщицей. Работа установщика – высший пилотаж в милицейской службе. Когда уголовный розыск начинает сложную разработку, нередко появляется необходимость собрать как можно больше информации о личных и деловых связях фигуранта, его образе жизни, пристрастиях, слабостях, наклонностях, расходах и т. д. Делается это в основном силами «семерки», то есть 7-го управления ГУВД – «наружки». Сотрудники наружки целыми днями, неделями, иногда месяцами ходят за фигурантом… Но, как правило, этого недостаточно. И тогда к делу подключаются установщики. Установщик может и не быть асом наружки. У него другая задача: пообщаться со знакомыми, соседями, сослуживцами фигуранта и получить максимально возможную информацию о нем. Но сделать это нужно так, чтобы сам фигурант ничего о работе установщика не узнал.

Поэтому просто прийти к соседу фигуранта и заявить: здрасьте, расскажите мне об Иван Сергеиче, который живет у вас на площадке, – нельзя… Установщик должен войти в контакт под хорошей легендой и никаким образом не проявлять свой интерес к фигуранту. Он может говорить о погоде, о природе, о здоровье… о ценах, о футболе, рыбалке, политике, падении нравов молодежи. О Чубайсе, пиве, «лицах кавказской национальности», КПРФ, изгаженной экологии и телевизионной рекламе. О чем угодно может говорить установщик, но только не об интересующем его предмете. При этом он должен вывести своего собеседника на тему так, чтобы тот сам начал рассказывать о фигуранте. Для этого установщик должен быть умен, коммуникабелен и вызывать доверие.

… Случается, конечно, что достаточно подсесть к бабушкам около подъезда, забросить наживку, и словоохотливые старушки вывалят вам все, что знают про всех жильцов дома. Но это не часто бывает. Как правило, установщик собирает информацию по крупицам и никогда не знает точно, добудет что-нибудь стоящее или нет…

Тамара сумела за несколько минут разговорить «за жизнь» консьержку в подъезде Светланы Мюллер, и пожилая женщина «выкатила» ей речь о нелегкой женской доле… Тамара умело поддакивала, толково вставляла необходимые реплики, и консьержка сама, без всякого видимого подталкивания рассказала, что вот, мол, есть такие мужики, что ходят годами к молодой красивой женщине, а не женятся. А как она в командировку в Англию уехала, так – нате вам! – приперся с молодым парнем… не гомик ли? Вот какие, Тамарочка, нынче мужики пошли. Козлы! Тамара согласилась и проявила к этой истории живейший интерес.

В 15.38 Тамара позвонила Палачу и доложила: есть.

Потом она сидела в своей серой «восьмерке» у торца соседнего дома, откуда отлично просматривался подъезд Мюллер, и ждала прибытия либо Таранова, либо боевиков.

В 16.13 дом был блокирован, а в салон к Тамаре подсел Палач.

– Ну, – сказал он, – рассказывай, Тома.

– Это они, – уверенно сказала Тамара. – Квартира принадлежит аспирантке из универа. Этот Таранов ее любовник, ходит к ней уже года три, раньше пользовался зеленой «Нивой».

– А сейчас? – спросил Палач.

– А сейчас без машины. Видно, бросил где-то.

– Скорее всего, – сказал Палач, – неподалеку… прочешем ближайшие дворы – найдем… Что еще?

– Да, в общем-то, ничего. Живут здесь они всего два дня… аккурат после расстрела Крюка с командой появились. Не пьют, ведут себя пристойно. Но консьержка считает, что они голубые.

– Голубые или нет, я не знаю, но пидарасы – точно!… Ладно, будем ждать. А тебе, Тамара, причитается премия. Отлично сработала, умничка ты моя.

Глава третья
МАЛЕНЬКИЕ ГОЛОДНЫЕ ЗМЕИ

След в след за людьми Палача шли сотрудники детективного агентства «Анти-клуб». Они проводили все те же мероприятия, что и команда Палача, но с отставанием на пять-шесть часов. Спецы из «клуба» имели более высокую квалификацию, но приступили к розыскам на сутки позже. Это и определило отставание «клуба»… Вместе с тем детективы подполковника Шахова имели некоторый доступ к информации, абсолютно не доступной для Палача. Доступ был весьма и весьма ограниченный, но, тем не менее, Шахов смог выяснить, что Иван Таранов служил ранее в группе «Африка» спецназа ГРУ. Сообщить больше его источник не имел права, но даже такая скудная информация позволила Шахову убрать три вопросительных знака из фразы «Таранов И. С. – к. Л-1???» и написать: «оперативный псевдоним: Африканец».

Консьержка никогда не видела «двойки», потому что Таранов ставил ее во дворе соседнего дома. В 16.26 Таранов загнал машину во двор и сразу увидел «десятку» Палача.

Он проехал мимо. Он выглядел спокойным, но на самом деле понимал, что его снова – в который уже раз! – вычислили, что дом обложен и надо уходить.

– Что с тобой? – спросил Лешка. Он «десятку» прошлепал… Таранов выщелкнул в окно сигарету и объяснил… Лешка длинно выматерился и спросил:

– А как они нас нашли?

– Не знаю, – сказал Таранов. Все-таки он был диверсант, а не оперативник, не розыскник, и всех «маленьких хитростей» сыска не знал. Его учили жить на нелегальном положении, скрываться, заметать следы. Но в те годы, когда его учили, еще не было сотовой связи и, уж тем более, не было технологий розыска, построенных на особенностях этой связи.

– Что будем делать? – спросил Лешка. Таранов ответил:

– Подождем, пока стемнеет… тогда и спросим у этого самого Палача, как он нас нашел. Отсюда, Алексей, он никуда не денется. Он будет нас ждать.

Потом Таранов дважды объехал дом и вычислил еще две машины с бойцами Палача. А вот третью – «ГАЗель» с двумя боевиками – не засек.

До темноты Таранов и Лешка, чтобы не мозолить глаза во дворе, катались по городу. А когда солнце опустилось в залив и сумерки повисли над Васильевским, «двойка» с тонированными стеклами вернулась к дому Светланы Мюллер. Разведка показала, что все тачки были тут как тут, только поменялись местами да подтянулись поближе к подъезду.

– Все, – сказал Таранов, – я пошел. Ты страхуешь.

– А почему это я всегда страхую? – оскорбился Лешка.

– А потому, что я так решил, – жестко ответил Таранов. Потом чуть мягче добавил: – Пойми ты, Леха: Палач – мой. Это такое дело… в общем, это трудно объяснить.

– Я понял, – сказал Лешка. Таранов посмотрел на него и увидел в глазах неюношескую суровость… Темновато было в салоне, но он разглядел и глаза, и плотно сжатые губы, и прорезавшую лоб вертикальную морщинку. Он увидел мгновенное превращение из юноши в мужчину. В бойца… Ему уже доводилось видеть такое. Но это было в совершенно других условиях, в другой стране и, возможно, в другом мире.

– Я понял, – сказал Лешка, и Таранов увидел, что это так и есть. – Я понял. Иди, Таран. Это твое дело… Если что, я прикрою.

Лешка вытащил из-под сиденья «ТТ», передернул затвор. Таранов хотел было сказать, что, мол, не дури, положи пушку… но не сказал. А только кивнул головой: хорошо.

Он перегнулся, взял с заднего сиденья яркую аляповатую куртку турецкого пошива и идиотскую фуражечку, сплошь расшитую «золотом».

– Ну до чего же ты мэн крутой, – сказал Лешка, когда Таранов напялил на себя этот «прикид».

Таранов ухмыльнулся, движением фокусника извлек и раскрыл «оборотень»… спрятал в рукав… Ножом в сердце, сказал следователь Борисов. Один удар – и все!

… Таранов шел медленно, «нетрезво». В левой руке держал открытую бутылку пива, в правой – неприкуренную сигарету. Большим пальцем удерживал рукоятку «оборотня»… Пульс стучал за сотню. Это было неправильно, непрофессионально, но он очень долго ждал этой минуты. Того мгновения, когда он скажет: ну, здравствуй, Викт. Пал. Меня прислал Слава Мордвинов, которого ты убил на платформе Ручьи.

До «десятки» Палача было всего метров пятьдесят. Таранов шел медленно, «нетрезво». Он пытался настроить себя на работу. На то, что Палача нельзя убивать сразу. Что с ним нужно поработать. Он пытался настроить себя на допрос языка. Обычное дело – допрос языка!

Но ни хрена у него не получалось.

Может быть, не стоит? Может быть, отложить? Перенести на завтра? На послезавтра? – Нет. Нельзя откладывать. Когда еще сложатся такие, почти идеальные условия?… Все будет о’кей. Все будет тип-топ. Как у дедушки. И труп Палача ляжет на асфальт платформы Ручьи… Решено. Точка.

Таранов нетрезво шел мимо «десятки». Проходя мимо, качнулся, выронил бутылку и ухватился за ручку двери. Дверь была не заперта, что и требовалось доказать… Таранов резко рванул ее, распахнул. Глаза Палача встретились с глазами Таранова, и Палач все понял.

– Выходи, – тихо сказал Иван… В ту же секунду вспыхнули фары «ГАЗели», которая стояла в трех метрах за «десяткой». Одновременно откинулся брезентовый борт, и оттуда высунулся ствол. Что-то выкрикнул Палач, из «ГАЗели» тоже кричали. Прежде чем начали стрелять, Иван прыгнул на капот «десятки», прикрываясь, хотя бы временно, телом Палача.

Из «ГАЗели» выпрыгнул человек с помповым ружьем в руках. Таранов быстро скатился на другую сторону машины. Он уже понял, что нарвался. И, кажется, основательно… И тогда загремели выстрелы. Раз, другой, третий… Человек с ружьем стремительно бросился на землю. Таранов оглянулся, – Лешка Малков бежал прямо по газону и стрелял из «ТТ» в воздух. Стрелок на асфальте начал поднимать ружье.

– Ложись! – заорал Таранов. – Лешка, ложись!

Он прыгнул через капот обратно, успел ударить по стволу ногой в самый момент выстрела. Картечь пошла над асфальтом низко, рикошетируя от поребриков, вспарывая колеса припаркованных машин. Завыла сигнализация, откликнулась другая. Таранов ударил стрелка в голову, перекатился через тело, выхватил ружье. Снова бабахнул «ТТ», и вдруг бешено взревел на высоких оборотах двигатель «десятки». Таранов передернул цевье. Упруго выскочила гильза, дохнуло порохом. «Десятка» Палача резко рванула с места. Таранов выстрелил ей вслед, пробил левое заднее, снова передернул затвор и, опрокивнушись на спину, навел ружье на кабину «ГАЗели» – вкатил порцию картечи. Его слепили фары, он ничего не видел и стрелял наугад, «для профилактики», желая пресечь возможное нападение из «ГАЗели». Водительская дверь «ГАЗели» распахнулась, и на подножку встал человек. Несколько секунд он стоял, потом рухнул вниз.

… Палача гнал страх. Вообще-то он не был трусом, умел контролировать себя. Но внезапное превращение из охотника в дичь произвело шоковое впечатление. Внезапное появление Таранова, его дерзость, стрельба и непредсказуемость ситуации заставили Палача бежать.

Он давил на газ. В повороте автомобиль с пробитым колесом занесло, и «десятка» впечаталась боком в чью-то «вольво». «Вольво» возмущенно закричала, запульсировала габаритами. Палач рванул машину, зацепился задним бампером о фасонистый радиатор и оторвал бампер… В следующем повороте при выезде из двора на улицу Кораблестроителей его опять занесло, выбросило зад машины на газон. Выбираясь, Палач посмотрел назад и увидел «ГАЗель». Грузовичок светил одной правой фарой, брезент над кузовом надувался пузырем. Мгновенно, шестым чувством, Палач понял, что за рулем «ГАЗели» – Таранов. Убийца. Мститель.

* * *

… Несколько секунд мертвый водитель «ГАЗели» стоял на подножке, потом рухнул вниз. Лешка с пистолетом в руке бежал по газону… а Палач уходил!

Матюгнувшись, Таранов прыгнул в «ГАЗель» – ключи были в замке. Он крутанул стартер, и движок завелся. Ногами Иван вышиб наружу издырявленный картечью триплекс. Закричал:

– Лешка, сюда! Быстро!

… Вслед за вихляющей задом «десяткой» «ГАЗель» выскочила на Кораблестроителей. Горели фонари, плыл по рельсам трамвай. Прыгая на трамвайных путях, «десятка» едва разминулась с трамваем, рыча двигателем, свернула на Одоевского и помчалась вдоль Смоленки. Одноглазая «ГАЗель» без лобового стекла, с развевающимся брезентовым тентом, летела вслед. Напротив Смоленского кладбища Таранов догнал «десятку» и резко вывернув руль, протаранил в левый борт. «Десятку» выбросило с дороги, она заскользила боком по спуску и рухнула в Смоленку.

Таранов затормозил, выпрыгнул из кабины и бегом спустился к воде. Вода выглядела черной, маслянистой, неживой… Машина Палача стояла, погрузившись по стекла, казалась пустой. Таранов, качая маятник, не спуская ствола помповухи с автомобиля, стремительно сбежал и прыгнул в воду. Сильным «штыковым» ударом он вдребезги разнес боковое стекло. Палач сидел внутри оглушенный, худо соображающий, безоружный. По лицу текла кровь.

– Выходи, – устало сказал Иван. – Приехали.

* * *

После того, как Шахов получил информацию о происшедшем у дома Светланы Мюллер, он немедленно связался с неким бизнесменом по фамилии Николаев.

– Надо встретиться, Сергеич, – сказал Шахов. Любопытно, что позвонил бизнесмену директор «Анти-клуба» с уличного таксофона, а не с сотового.

– Как всегда? – спросил Николаев. Шахов ответил:

– Да.

И спустя час они встретились на съемной квартире недалеко от Московского вокзала, на Лиговке. Шахов коротко доложил о своих соображениях. Подводя итог, сказал:

– Значит, я не ошибся, когда провел его по категории «Л-1».

Николаев некоторое время молчал, обдумывал сказанное. Потом произнес:

– Ликвидатор… Ликвидатор-одиночка? Уверен?

– Уверен. Категория «Л-1».

– Нужно его разыскать, Игорь Палыч.

– Мы работаем. И обязательно его найдем, если только…

– … его не завалят раньше, – закончил фразу Николаев.

– Обидно будет, если завалят, – ответил Шахов. – Этот парень представляет несомненный интерес. – Оперативный псевдоним ты ему присвоил? – Да. – Какой? – Африканец.

* * *

Кандидат оказался еще молод – на вид лет тридцати пяти, импозантен и обладал хорошими манерами. На это Гранту было в высшей степени наплевать – пусть будет хоть с манерами питекантропа. Лишь бы был специалист.

Химической теме Грант придавал огромное значение и решил познакомиться с кандидатом лично. Встреча произошла в офисе одной из фирм, которую крышевал Грант.

– Зайцев Андрей Андреевич, – представился химик. – Кандидат наук. Медик и химик.

– В какой области вы специализировались, Андрей Андреевич? – спросил Грант, опуская ненужное «весьма приятно» или «очень рад». Лишнее это – Зайцев пришел наниматься на работу и отдает себе отчет, на КАКУЮ работу.

– У меня очень узкая специальность – токсикологическая химия. Учился у самого академика Изотова в аспирантуре Академии Сеченова.

– Кандидатскую когда защитили?

– В девяносто первом.

– А тема диссертации?

– Химикотоксикологический анализ эфедрина и фармакологически активных продуктов его окисления… Очень интересная тема.

– Очень, – согласился Грант. В химии он ничего не понимал, но слово «эфедрин» ухватил. – Эфедрин… это, кажется, наркотик?

Зайцев невозмутимо ответил:

– Да, наркотик. Но в чистом виде наркоманами, как правило, не употребляется. Его кустарным способом с помощью марганцевокислого калия перерабатывают в эфедрон. Поэтому в эфедроне всегда есть некоторое присутствие марганца… Оно не велико, но при длительном употреблении вызывает тяжелое поражение центральной и периферической нервной системы, так называемую «марганцевую полинейроэнцефалопатию». Выражается в первую очередь слабоумием и параличом конечностей… Впрочем, это, наверное, неинтересно.

– Почему же? – возразил Грант, которому действительно было плевать на наркоманов и «марганцевую полинейроэнцефалопатию». – Почему же? Вы, Андрей Андреевич, очень интересно рассказываете… Сочувствуете наркозависимым гражданам?

Зайцев брезгливо скривился:

– Вы, наверное, мало с ними общались, Грант Витальевич. Мразь! Да ведь и травятся от незнания. Я уже упомянул, что процесс изготовления эфедрона – кустарный. В каждом конкретном случае конечный продукт получается индивидуальным как по концентрации, так и по составу и по возможным эффектам. Наркоши даже свою классификацию выработали. Я встречал разные «сорта»: «дамские пальчики», «сторожевой раствор», «слезы комсомолки»…

– Романтично, – сказал Сын. Пока все ответы Зайцева его вполне удовлетворяли. – Скажите, Андрей Андреевич, а улучшить качество эфедрона можно?

– Элементарно. Достаточно иметь совсем немного недорогого оборудования и, разумеется, знания.

– У вас они есть? – в лоб спросил Сын.

– Звучит нескромно, но я отвечу: да. У меня есть практический опыт по производству эфедрина, амфетамина и фенциклидина. На самом же деле номенклатуру можно расширить. Как в ряду опиатов… например, синтезировать метадон и фентанил… так и в ряду галлюциногенов. Например, ЛСД, мескалин, диметилтриптамин. Ну, а уж психостимуляторы – родная, можно сказать, тема. Экстази можно варить, как пельмени. Причем, заметьте, Грант Витальевич, продукт будет самого высокого качества. Это я гарантирую.

– Оборудование? – процедил Грант.

– Не вопрос, – быстро ответил Зайцев. – Многое можно достать здесь. Кое-что придется купить за границей… Я могу составить список, Грант Витальевич…

– Да, Андрей Андреевич, будьте так любезны, – сказал Грант. Оборудование для лаборатории у него уже было. Контейнер, прибывший из Турции через Украину, по документам был загружен оборудованием для производства соков… Предлагая Зайцеву составить список оборудования для производства наркотиков, Сын хотел еще раз убедиться в профессиональном уровне кандидата на должность начальника наркотической лаборатории. До сих пор в распоряжении Сына была маломощная полукустарная лаборатория, в которой варили отраву два недоучившихся студента – сами законченные наркоманы. Такой масштаб и полупрофессиональный подход Сына не устраивал. Он мечтал о настоящем, основательно поставленном бизнесе, который будет приносить серьезный доход.

Во время учебы в Штатах Грант познакомился с чернокожим студентом по имени Миси. Однажды, когда они вместе прополоскали мозги кокаином, Миси рассказал о себе… Еще два года назад он был беден, как церковная мышь. И жил в Восточном Гарлеме. Ты знаешь, Гарри, что такое Восточный Гарлем? Нет, ни хрена ты не знаешь, старина Гарри, фак ю. Там живут эмигранты, Гарри, – черные, мексиканцы и итальянцы. Сброд! Подонки! Многие из них даже не говорят по-английски. Зато все либо глушат алкоголь, либо употребляют наркоту… Я жил на 115-й улице и был нищим. И их судьба должна была бы стать моей судьбой: наркотики, кражи, потом тюрьма… И я сказал себе: Миси, нужно вырваться из этой клоаки. Любой ценой. И я стал приторговывать крэком. Да, Гарри. Мне было пятнадцать. Я украл сто баксов и купил на них кокаин. Из кокаина сделал крэк. Это просто. Мне показал старый мудила Кози, и я стал делать крэк. Это делается так: нужно смешать кокаин с питьевой содой и залить водой. Потом довести раствор до кипения и дать ему остыть… Через три месяца я стал зарабатывать две тысячи баксов в день. Две тысячи баксов, Гарри! Конечно, я отстегивал, кому нужно, но и мне хватало на кабаки, первоклассных баб и все такое…