Текст книги "Друг"

Автор книги: Б. Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– За Лешкой приехали? – спросил дядя Саша после минутного молчания.

– За мной, – ответил Таранов. Из двери выглянула тетя Рая, спросила:

– Чего Пашка-то приезжал?

– А так… свечу ему нужно мотоциклетную.

– Ты дал?

– Дал, дал… иди, бабка, не мешай.

Тетя Рая скрылась в доме, загремела посудой. Дядя Саша прикурил очередную «примину», спросил:

– А что случилось-то, Иван?

… Что случилось? Если бы я сам понимал, что случилось? Как они на меня вышли? Где я наследил?… Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Сейчас нужно думать, что делать. Как вывести из-под удара стариков? Эти братаны приехали сюда, за триста с лишним верст из Питера, не на отдых. Они приехали рассчитаться за то, что случилось на хате Толстого. Они приехали с самыми серьезными намерениями – не зря же номера грязью залепили… Хорошо хоть Леха успел сорваться! Одной головной болью меньше… Но старики-то здесь. И даже если я тоже сейчас сорвусь, черная иномарка скоро приедет сюда, на хутор… и что тогда?… Накосорезил, мать твою! Профессионал! Спец по тайным операциям… Сам подставился и всех подставил… Ну, что будешь делать? На крылечке сидеть?

– Так что случилось-то, Ваня?

– Извини, – сказал Таранов. – Извини, дядь Саш, что я к тебе приехал. Не думал я, что они меня здесь найдут.

– Серьезные мужики?

– Я думал, что нет… Но, кажется, ошибся.

Дядя Саша раздавил окурок в жестянке из-под консервов, снял кепку и почесал затылок. Мотоциклист скрылся за поворотом.

– Бандиты? – спросил дядя Саша.

– Да, дядя Саша, отморозки… Счет у них ко мне. Серьезный.

Дядя Саша помолчал, потом сказал:

– Ну, здесь не Ленинград… здесь, Иван Сергеич, я хозяин. Как приехали так и уедут. Безобразничать я никакой шпане не позволю. У меня и браконьеры по струнке ходят.

– Это, дядя Саша, не шпана… и не браконьеры. Это серьезней.

– Ничего. У нас два ружья, собаки. Дадим от ворот поворот.

Таранов посмотрел на лесника с благодарностью… Он видел, что дядя Саша искренен. И еще он видел, что старик не понимает. Совершенно не понимает: речь идет об опасных, очень опасных двуногих тварях. Вооруженных, агрессивных, жестоких. Их жестокость и агрессия сильно отличается от немотивированной жестокости и агрессии уличной шпаны. Их мотив прост и логичен: Таранов влез в их бизнес, разгромил точку… Нет в барыжном мире преступления страшнее, чем отъем денег. А Таранов уничтожил точку, которая давала ДЕНЬГИ. Теперь трое на черной иномарке приехали, чтобы наказать его за деньги. Не из соображений мести за убитых Толстого и Геннадия, а за деньги. За те сотни или тысячи долларов, которые ежемесячно капали в кассу группировки с точки Толстого. А теперь их не стало.

– Дадим от ворот поворот, – сказал дядя Саша, но Таранов покачал головой и ответил:

– Нет, дядя Саша. Это мое дело.

– Не дури, Ваня… не дури. Ты мне как сын. Олежку мы со старухой потеряли. А уж тебя я никаким шакалам не отдам. Не будет этого.

Таранов обнял дядю Сашу за плечи, сказал:

– Спасибо, дядя Саша… Спасибо, но это только мое дело. Сколько времени им нужно, чтобы съездить в это самое Городище и обратно?

– А хер его знает! Так-то оно недалеко, но дорогу размыло. И без того дрянь дорога, а еще вишь какое нынче лето – дожди! Скорее всего, застрянут они. Либо пешком пойдут, либо повернут назад… Нет, на иномарке им туда не проехать. Только если на «Ниве» либо на «козле». А на иномарке – нет.

– Ружье дашь? – спросил, не глядя на дядю Сашу, Иван.

* * *

– Я этому пидарасу пасть порву! – орал Бомбила. – Он же специально нас в другую сторону направил, сука! Я его, падлу, в болоте утоплю!

– Заткнись, Бомбила, – сказал Сизов, устало опускаясь на поросший мхом валун. Двое боевиков возвращались из Городища, куда направил их Петрович. Возвращались измученные, злые, ни с чем. От Ерзовки до Городища расстояние было невелико – всего километров пять. Но только первые километра полтора-два были проезжими. Дальше дорога превратилась в трассу для «кэмэл-трофи»: две разбитые колеи, заполненные водой. Временами «дорогу» полностью перекрывали огромные лужи.

В одной из таких луж «бээмвуха» и засела. Вытащили с огромным трудом. Перемазались с ног до головы… Через пятьдесят метров опять сели. Стало ясно, что дальше ехать нет никакого смысла. Машину, привлекая Леху, опять с трудом вытащили, загнали в лес. Дальше Бомбила и Сизов пошли пешком, а Скутер остался сторожить Леху и машину.

Три километра лесной дороги преодолели за час, вышли к Городищу – унылой деревушке на полтора десятка домов. Долго изучали ее в бинокль с опушки леса. Деревушка, хоть и небольшая, никак не походила на хутор лесника… Потом Сизов под видом заблудившегося грибника сходил в деревню, выяснил, что хутор лесника совсем в другой стороне. Сизов обругал себя за то, что доверился Петровичу – в багажнике «БМВ» сидит «язык», так кстати подвернувшийся на дороге, а они сдуру сунулись с расспросами к этому старперу… Достаточно было, подумал Сизов, дать этому наркоту Лехе пару затрещин, и он вывел бы нас на хутор. Так нет, – сунулись к этому деду. А вид у деда был простоватый и даже придурковатый… кто ж мог подумать, что эта гнида старая окажется потомком Сусанина? Сизов был очень зол на себя. Дело-то ведь не в том, что они впустую прошлепали по лесу. Дело в том, что «Сусанин» направил их сюда не случайно. Что-то он, пенек в кепке, заподозрил и, скорее всего, предупредил лесника и этого отморозка Таранова. И Таранов этот уже рвет когти… навряд ли он будет сидеть у печки и ждать, когда за ним придут. Опытный гад, ушлый. Покидал свои манаточки в «Ниву» и катит теперь в Питер… ищи его потом.

Они пошли обратно. Бомбила всю дорогу бубнил и действовал на нервы.

– Заткнись, Бомбила, – сказал Сизов, опускаясь на валун. До «бээмвухи» со Скутером и «языком», который знает дорогу на хутор, оставалось совсем уже недалеко, но он устал, хотел перекурить и собраться с мыслями.

* * *

– Ружье дашь?

– Ваня! – вскинулся дядя Саша.

– Надо, дядя Саша.

– Ваня! Ты что задумал?!

– На охоту сходить, – сказал Таранов и горько усмехнулся. Дядя Саша стиснул в огромном кулаке кепку. Таранов закурил, выпустил струйку дыма и произнес: – Надо, отец, надо… Пойми: выбора у меня нет. Это – зверье и по-другому нельзя. Не получится по-другому… Олег… он поступил бы точно так же, отец.

Несколько секунд дядя Саша молчал, смотрел на Ивана. Потом покачал головой и сказал:

– Эх! Ружье я тебе не дам… Я тебе другое дам… получше.

Таранов доехал до развилки, загнал «Ниву» в ложбинку. Обнаружить машину здесь можно было, только уткнувшись «лоб в лоб». Он взял с пола за задним сиденьем длинный матерчатый сверток. Развернул – тускло блеснуло воронение кожуха. В Африке Иван часто видел «ППШ» в руках разного рода «повстанцев» и «освободителей», но никогда не думал, что ему придется встретиться с машиной Шпагина в России… Он взял с пола второй сверток, вылущил из него тяжелый кругляк дискового магазина. Подкинул на руке и присоединил к автомату. Вообще-то диск вмещал семьдесят один патрон, но у дяди Саши нашлось чуть больше сорока. Таранов загнал в магазин все.

Он вылез из «Нивы», попрыгал – ничего не звякнуло – и быстро двинулся в глубь леса.

Таранов шел легко, быстро и бесшумно. Камуфляж надежно прятал его в лесу – среди стволов, кустарника, пятен светотени. В любую секунду – при появлении грибниковягодников – он готов был упасть в папоротник, прижаться к стволу, замереть и полностью раствориться… Он шел, слушал звуки леса и думал, что если бы в 91-м, когда он снял погоны, кто-нибудь сказал ему, что в 2000-м он снова выйдет на тропу войны… он бы просто не поверил. Тогда ему казалось, что с этим покончено навсегда. Раз и навсегда… Но жизнь все расставила по местам. Уже через год он работал в частной охранной фирме и, разумеется, взял в руки оружие. Собственно, он и не умел ничего другого. На гражданке у таких, как он, было всего три пути: в коммерцию, к бандитам или в охрану. Заниматься коммерцией ему претило. Работать с бандюками – тем более… Он пошел в охрану. Сопровождал грузы, охранял отдельных персон или организации… После реальной боевой работы все это казалось ему ерундой, детской забавой. И даже когда однажды Таранов попал в перестрелку при сопровождении фуры с компьютерами, он только посмеивался… семечки все это, ребята. Шелуха. Настоящим было прошлое. И даже еженощные кошмары – память об операциях в свободолюбивой Африке – были более реальны, чем текущая вокруг жизнь… так ему казалось.

Через полчаса он вышел к Волчьей гриве. Узнал ее по описанию дяди Саши сразу. «Там, – сказал дядя Саша, – ты их наверняка встретишь. Там как раз приличная дорога кончается. На легковухе не проехать. Ежели они машину оставили и пошли пешком, то именно там где-то машина и стоит».

Иван поднялся на гриву, лег у подножия огромной сосны, положил «ППШ» и достал бинокль. Он долго осматривал местность, но ничего не обнаружил. Вполне возможно, что он занимается ерундой… Разве нельзя предположить, что бандиты по дороге в Городище встретили кого-либо из местных и спросили: правильно ли едем?… А тот, кого они спросили, не обладал нюхом Павла Петровича, и ответил: нет, неправильно. И тогда они поехали обратно… И, возможно, сейчас хозяйничают на «фазенде» дяди Саши.

От этой мысли стало тошно. Он убрал бинокль, подхватил автомат и двинулся дальше. Через сотню метров он увидел внизу большую лужу. В мутной воде плавали несколько «изжеванных» свежесрубленных березок. Судя по всему, их подкладывали под колеса буксующего автомобиля… похоже, в цвет. Он снова осмотрел местность в бинокль и метрах в пятидесяти впереди и слева заметил черный автомобиль, скрытый подлеском. Номера иномарки были обильно покрыты грязью.

* * *

Скутер сидел в салоне БМВ, гонял кассету Розенбаума. И материл в душе Палача и Сизого. Ну чего, думал он, мы сюда приперлись? Если уж этого Тарана вычислили, то куда он денется? Его и в Питере можно будет достать… куда он денется? Не будет же он вечно в этой глуши сидеть… Еще он думал, что позади та самая лужа, в которой уже «плавали», и ее снова придется преодолевать… вот непруха-то.

Алексей Малков, скованный наручниками, с пластырем на губах, лежал в багажнике. Ему было очень холодно в мокрой одежде, прямо над головой орали динамики. Он лежал и думал, что так и умрет, не раскумаривши.

* * *

Бомбила и Сизов курили, сидя на валуне. Бомбила думал, что накрылись медным тазом триста баксов, которые он дал в долг Генке Морпеху… с покойника не спросишь.

Константин Сизов думал, что в очередной раз упустил Таранова. По голове за это не погладят.

Иван Таранов ни о чем не думал. Он выбирал позицию.

* * *

Он выбрал позицию между двумя высокими свечками можжевельника, лег на упругий седой мох. Машина и дорога были видны как на ладони… Через оптику шестикратного бинокля Таранов хорошо видел лицо Скутера над полуопущенным тонированным стеклом. Он сразу узнал Скутера, и все сомнения (а вдруг напутал что-то Петрович? Вдруг какое-то совпадение?) отпали. Скутер курил, пускал дым колечками и мотал головой в такт музыке. Судя по всему, в машине больше никого не было… Таранов испытывал сильное желание подойти ближе, приставить косо срезанный ствольный кожух «ППШ» к стриженой голове бандюшонка и нажать на спуск. Он задушил в себе это желание. Лежал и ждал.

Минут пятнадцать спустя на дороге показались еще двое – Сизов и Бомбила. Таранов поднял бинокль, и оптика приблизила идущих по дороге мужчин. Ну вот и встретились. Теперь осталось только дождаться, когда вы подойдете поближе… Таранов убрал бинокль.

Тихонько шумел лес, дробно стучал дятел, двое шли по обочине дороги, в небе плыли завитки облаков. Посреди этого мирного пейзажа на мху лежал мститель с пистолетом-пулеметом, изготовленным более полувека назад.

В боковое зеркало Скутер увидел приближающихся Сизова с Бомбилой. Он распахнул дверцу и вышел из машины, двинулся навстречу.

Трое встретились и остановились, перекинулись несколькими фразами и пошли обратно, к «БМВ». Таранов перекинул целик автомата с положения «двести» на «сто». Расстояние до машины было всего метров сорок. Но примитивный перекидной целик не позволял установить дистанцию более точно. Таранов подумал, что прицел нужно взять пониже. Если бы в руках был «АК», он бы наверняка сделал всех троих быстро и чисто. Одиночными. Как поведет себя старый «ППШ», Таранов не знал… Впрочем, на дистанции прямого выстрела, с боекомплектом полтора калашниковских магазина, особых трудностей быть не должно – лишь бы не осечка.

Все трое подошли к багажнику «бээмвухи». Таранов поднял «ППШ» и взял их на прицел… Ствол пистолета-пулемета смотрел в грудь Бомбиле. Таранов, конечно, не знал, что человека зовут Бомбилой, а по паспорту он Шестаков Игорь Сергеевич, родившийся в Ленинграде в 1975 году. Он не знал, что у Игоря Шестакова-Бомбилы есть жена и трехлетняя дочь. У него нормальное лицо нормального человека, он ничем не походит на монстров с постеров в комнате Иришки… И все же Таранов точно знал, что перед ним монстр. Убийца. Потому что любой распространитель наркотиков – это монстр и убийца… даже если у него нормальное человеческое лицо.

Таранов задержал дыхание и нажал на спуск. «ППШ» забился в руках. За грохотом выстрелов не слышно было лязга бешено дергающегося затвора… из окон кожуха на конце ствола били языки пламени, горячей струей сыпались «бутылочные» короткие гильзы. Три пули попали Бомбиле в грудь и в правый бок. Он рухнул сразу. Сизов и Скутер смотрели на него не понимая, изумленно… Еще не утихло эхо первых выстрелов, когда Таранов перенес огонь на Скутера. «ППШ» имеет в полтора раза более высокий темп стрельбы, чем «АКМ», тяжелый затвор мечется, как сумасшедший, сбивает прицел. Но после первой очереди Таранов стал спокоен – понял, что ветеран Второй мировой не подведет. Таранов чуть повел стволом и перенес огонь на Скутера – тра-та-та-та, загрохотал автомат, забился в руках. Тэтэшные пути швырнули Скутера на землю… Константин Сизов понял, наконец, что происходит, и нырнул вниз-вправо, прикрываясь корпусом машины. Таранов вскочил и быстро пошел вперед. Он делал все спокойно и уверенно… Он шел, держал автомат у живота. В ушах слегка заложило от стрельбы, но это было привычным, «родным» и он ощущал себя почти хорошо. Если только можно ощущать себя хорошо в такой ситуации.

Сизов, лежа на земле, за задним колесом «БМВ», вытаскивал из-за ремня «ПМ». В метре от него умирал Скутер. На губах Скутера пузырилась розовая пена, рука судорожно цеплялась в мох, усыпанный мелкими желтыми цветочками. Сизову было очень страшно, а чертов «ПМ» все никак не хотел вылезать из-под брючного ремня и застегнутой куртки.

… Таранов дал короткую очередь по стеклам «БМВ». Боковые стекла осыпались все сразу, над головой Сизова просвистели пули, кусочки «каленки» упали на голову. Сизов охнул и достал-таки пистолет. Из салона звучала гитара и голос Розенбаума: «… А теперь маслину получай!»… От страха Сизов ничего не соображал и даже забыл снять пистолет с предохранителя. Снова прогрохотали выстрелы, просвистели пули. А еще через секунду сбоку упала тень. Сизов вскинул пистолет, увидел над собой огромного мужика в камуфляже с автоматом в руках. Он вскинул пистолет, нажал на спуск. Но выстрела не последовало, а мужик в камуфляже сильно ударил его ногой по руке, и «ПМ» выскочил из ладони, отлетел в сторону.

Таранов выбил не снятый с предохранителя «ПМ», с силой ткнул стволом «ППШ» в лицо – разбил губы и выбил два зуба в верхней челюсти.

Все было сделано, как надо, как учили – два трупа и один пригодный для допроса «язык»… Если бы его работу видел полковник, он бы оценил ее на «хорошо». «Отлично» полковник не ставил никому и никогда.

* * *

Сделать из засады трех городских бандюков – не велика заслуга. Таранов отдавал себе в этом отчет. Точно так же он отдавал себе отчет, что сделана только часть работы… Вторую часть – допросить пленного и уничтожить следы – еще предстояло сделать.

Он слегка оглушил Сизова, связал ему руки его же ремнем и закинул в салон. Туда же закинул два трупа. Потом сел за руль, пустил движок и повел «БМВ» в лес. Он не был уверен, что сумеет найти дорогу к карьеру, но, если он правильно понял дядю Сашу, то старый карьер совсем рядом…

Таранов отогнал «БМВ» метров на сто в глубь леса. Дальше проехать было невозможно… Ладно, и это хлеб. Все лучше, чем на дороге торчать. Он выключил магнитолу, закурил и только тут заметил, как дрожат пальцы.

Он привязал свободный конец ремня к рулю, еще раз врезал Сизову кулаком по голове и вернулся к месту расстрела… В Ерзовке стрельбу, несомненно, слышали, и навряд ли кто-нибудь принял автоматные очереди за охотничью забаву. Вполне возможно, что через какое-то время здесь появятся любопытные. Ерзовка – поселок маленький, участкового там нет, но любопытствующие есть всегда и везде… Да и вообще август – пора грибная, и нельзя исключить появление грибников-ягодников.

Несколько минут Таранов наблюдал за дорогой и поляной – все было тихо. Негромко шумел лес, и наползала с севера туча. Туча, подумал он, это кстати. Если начнется ливень, то и желающих шляться по лесу не будет, и следы крови на месте расстрела смоет… Несколько минут Таранов лежал, смотрел и слушал. Убедился, что никого поблизости нет. Быстро собрал стреляные гильзы – их оказалось девятнадцать – потом взялся за битое стекло. Провозился минут пять, но все осколки так и не вычистил… начался дождь.

* * *

К «БМВ» Иван вернулся промокшим до нитки. Ливень молотил по крыше, капоту и багажнику, крупные капли косо влетали в салон через расстрелянные стекла. На заднем сиденье, привалившись друг к другу, сидели два мертвеца. Сизов смотрел на Таранова чумовым взглядом. По сути, он тоже был уже мертв и, наверно, понимал это.

– Ну что, – сказал Таранов, – давай знакомиться…

Он распахнул куртку на пленном – полетели оторванные пуговицы – вытащил из нагрудного кармана рубашки бумажник, документы и сотовый телефон.

Допрос Сизова продолжался около тридцати минут и закончился выстрелом в голову.

Потом Таранов почти час кружил под проливным дождем по лесу, искал карьер. Нашел и поехал на «БМВ» туда. Когда-то к карьеру вела узкоколейка, но рельсы давно сняли, шпалы сгнили. Дорога заросла травой, кое-где из травы даже росли маленькие елочки… Таранов вывел «бээмвуху» на обрывчик у карьера, но сбросить вниз не смог – машина забуксовала в глинистой почве над обрывом.

Мокрый до трусов, измученный физически и морально, бывший майор Иван Таранов мрачно смотрел на автомобиль с тремя мертвецами, черную, вскипающую под дождем воду карьера и ржавый остов экскаватора на берегу… Если он не сумеет скрыть машину под водой, то в самое ближайшее время она неизбежно будет обнаружена. Последствия нетрудно представить…

Таранов пробежал два километра по лесу, вывел из ложбинки «Ниву»… Спустя десять минут «кенгурятник» «Нивы» уперся в зад «БМВ». Таранов включил пониженную передачу и блокировку дифференциала. Получится или нет? – думал он… «Бээмвуха» весит тонны полторы, да еще плотно сидит в грунте… Получится или нет?… Он отпустил педаль сцепления, и «Нива», зарычав двигателем, медленно сдвинулась с места… Захрустело сминаемое железо – «кенгурятник» плющил, давил зад «БМВ». Сожгу сцепление к черту, подумал Таранов… сожгу сцепление – и что тогда? Даже убраться отсюда не смогу… Тогда – все. Труба. Возьмут под белы рученьки и спросят: а как, гражданин Таранов, ваш автомобиль оказался рядом с автомобилем, набитом трупами? Случайно?… Таранов стиснул зубы и добавил газу. Он физически ощущал напряжение двигателя. Он добавил газу, и «БМВ» сдвинулся с места… на сантиметр… на три… на десять… Со звуком выстрела распахнулась деформированная крышка багажника и оттуда показалась голова Лехи.

Таранову показалось, что он сходит с ума.

* * *

Черный «БМВ» лежал в черной воде на каменистом дне карьера. Под ногами Сизова тускло светилась россыпь стреляных гильз. Валялись три сотовых телефона, на которые из Санкт-Петербурга безуспешно пытался дозвониться Палач… Машина, люди и телефоны были мертвы. И только швейцарский хронометр на левой руке Сизова продолжал отсчитывать время…

Часть вторая
ЛИЧНЫЙ МОТИВ

Глава первая
ВОЙНА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Все делали вид, будто ничего не произошло. Вот только спали Иван и дядя Саша по очереди – ждали «гостей». Считать, что исчезновение трех боевиков пройдет незамеченным, было глупо… Тетя Рая на людях крепилась, а втихаря плакала. Лешка вовсе не спал двое суток – не мог. Даже собаки ощущали напряжение, которое овладело людьми.

Дядя Саша ни о чем у Ивана не спрашивал. Принял «ППШ», вычистил в гараже и пересчитал оставшиеся патроны. Покачал головой… Когда в гараж неслышно вошел Таранов, дядя Саша дернулся.

– Это я, отец, – сказал Иван, присаживаясь на верстак. Он закурил, помолчал, потом произнес: – Машинку-то лучше спрятать в лесу… или утопить.

Дядя Саша поставил автомат в угол, ответил:

– Разберемся… выпить хочешь?

Таранов подумал и сказал: можно. Дядя Саша достал из шкафчика бутылку самогона, два граненых стакана… Выпили без тостов и без закуски. Самогон был очень крепкий. Потом дядя Саша спросил:

– Ты их… всех?

– Да.

– В карьере?

– В карьере.

Снова замолчали. Через некоторое время дядя Саша снова спросил:

– Можешь объяснить, в чем дело?

– Могу, – ответил Таранов… Он вспомнил то утро, когда внезапно в шесть утра позвонил Славка Мордвинов. Он вспомнил Славкины глаза, слова и голос… и как ползла черная туча с севера… и как убегал Славка через дорогу к автобусной остановке… Еще он вспомнил слова врача «скорой»: передоз. Смерть до прибытия… И могильный холмик на кладбище.

Все это стояло перед глазами, звучало в ушах, рвалось изнутри криком. Таранов сделал глоток самогона и все рассказал дяде Саше…

Дядя Саша молчал долго. Седые брови на загорелом лице сошлись к переносице, глаза смотрели в одну точку на стене… Дядя Саша молчал долго, потом сказал:

– Ты, Иван, все сделал правильно… И Олежка так бы сделал… и я тоже. Ты все сделал правильно. Зря себя не терзай.

– Подставил я тебя, дядя Саша… Подставил. Ты извини.

– Херня, Иван Сергеич, прорвемся.

* * *

Вечером того же дня Палач доложил об исчезновении тройки своих боевиков Сыну… По привычке он тянул, сколько мог. К восьми часам вечера стало очевидно, что дальше тянуть нельзя. Объяснения типа «ненадежная связь» звучали неубедительно. Если Сизов не отвечает на звонки и сам не звонит – значит, что-то случилось. Вариантов, собственно, было всего три: ДТП, в котором все трое погибли или покалечены; задержание милицией и, наконец, гибель бригады при встрече с этим самым Тарановым. Все три варианта были нехороши, означали временную или окончательную потерю трех бойцов… И проблемы.

Палач попросил о встрече и получил «добро». Когда он рассказал Сыну о происшедшем, Грант выругался. Потом взял себя в руки, сказал:

– Ну и что ты, Виктор, об этом думаешь?

Палач изложил свои варианты и прокомментировал их:

– ДТП вполне возможно. Хотя Скутер и путевый водила, но исключить нельзя. Чем это нам грозит? Во-первых, тем, что люди либо погибли, либо изувечены. Во-вторых, при досмотре автомобиля могло быть обнаружено оружие. Помимо легального ствола у них есть два левых… результат очевиден. Вариант номер два: случайное задержание ментурой. Тоже вполне возможно. Влечет за собой возбуждение уголовного дела по тому же обстоятельству: левые стволы. Это был бы самый легкий вариант: выкупили ребят и весь разговор. Но в эту версию я не верю. Если бы так и было, Сизов нашел бы возможность отзвониться… И, наконец, остается самый паскудный из всех раскладов: они нашли Таранова, но этот супермен их обставил.

– Ты думаешь, что это реально? – спросил Сын с интересом.

– Я не очень верю в это, но обязан предусмотреть и эту возможность, Грант Витальевич.

– М-да, – сказал Сын и побарабанил пальцами по столешнице. – Есть предложения?

Реальных предложений у Палача не было, но сказать такое Сыну он не мог. Это означало бы расписаться в собственной некомпетентности.

– Есть, – ответил он. – Я могу организовать запросы по линии уголовного розыска и ГИБДД. Контакты у меня есть.

– А не подставим ребят?

– Это зависит от того, как составить запрос… Хотя, конечно, лучше бы их не светить. Все-таки не на пикник поехали. Тем более, что тачка у них от Плешивого, по доверенности. А Плешивый… э-э… исчез.

– Тогда на хер нужны твои запросы? – спросил Сын.

– Я лишь высказал предположение, – сдержанно сказал Палач. Про себя он подумал: предложи что-то лучше. Предложить что-то лучше Сын не мог. Поэтому спросил:

– Что еще можно сделать?

– Можно выехать на место. Посмотреть там.

– А кто поедет?

– Я сам и поеду.

Грант задумался, прошелся по кабинету. Ковер пружинил под ногами, со стола на Сына смотрели две фотографии в одинаковых рамках: его отец и его дед. В спину Гранту смотрел Палач… Грант резко обернулся и сказал:

– Нет, ты мне нужен здесь… За последнее время мы потеряли пять человек. В том числе Савелича. Если тебе некого направить… – Грант вопросительно посмотрел на Палача, тот неопределенно пожал плечами, – … если больше некого направить, нужно искать другие возможности. Ох, и дорого мне этот Таранов обходится!

* * *

Лешка приходил в себя очень медленно. Последние события, наложившиеся на психику наркомана, сделали его безразличным ко всему. Лешка стал замкнут и рассеян, отвечал невпопад. Таранов тревожился. Тревожились дядя Саша и тетя Рая… Иногда Таранов жалел, что связался с наркоманом. Он корил себя за такие мысли, но внутренний голос подленько шептал: оно тебе нужно – чужое горе?

«Оно не чужое, – отвечал Таранов. – Ведь это я сам пацана и втянул. Куда ему теперь деваться и кто ему поможет? Алкаши родители? Нет, теперь за него отвечаешь ты».

Потихоньку Лешка все-таки отходил. И однажды вечером Таранов даже заметил на его лице улыбку. Развеселил Лешку… вид горящей Останкинской башни на экране телевизора.

* * *

– Завтра уезжаем, – сказал Иван дяде Саше. Прошла уже неделя после расстрела бандитов. Стало ясно, что навряд ли кто-нибудь приедет их искать: если бы захотели – нагрянули сразу, по горячим следам.

– Куда ты поедешь, дурень? – отозвался дядя Саша. – Тамто тебя сразу и подловят. Голову отвернут, как куренку. Сиди уж здесь, авось позабудут про тебя.

– Нет, дядя Саша, не позабудут. Всю жизнь здесь не просидишь. Вопрос все равно нужно решать.

– Как? Как ты его решать будешь, Ваня?

– Не знаю, – сказал Таранов. Он уже знал, как будет решать вопрос… Да и дядя Саша, видно, догадывался, потому что спросил:

– Автомат возьмешь?

– Тебе еще самому пригодится. Волков стрелять.

– У вас в Питере волков-то побольше. Бери. Один хрен патронов к нему у меня мало… А ты в Питере достанешь.

– Ну… тогда возьму. Спасибо.

Вечером истопили баньку, попарились от души. Выпили «на посошок». Утром Таранов и Лешка уехали.

* * *

Грант поехал в «колхоз». Так называли базу отдыха на Карельском перешейке. В середине девяностых некое ЗАО, разжиревшее на торговле контрабандным спиртом, выкупило базу у полумертвого заводишка. А потом дела у спиртовиков пошли неважнецки – конкуренты слили таможне информацию про крупную партию спирта из Польши, груз арестовали. Тогда спиртовики пошли за помощью к Папе. Папа им «помог» – подмял под себя.

Тогда же он прибрал к рукам и базу отдыха. «Колхоз» ему понравился прежде всего своей изолированностью – база располагалась на длинном мысу, уходящем в озеро. Здесь, вдали от лишних глаз, можно было проводить конфиденциальные встречи и «перевоспитывать» несговорчивых барыг. Здесь, в конце концов, очень легко было избавляться от трупов, буквально осуществляя принцип «концы в воду». Папа провел в «колхозе» некоторую реконструкцию и максимально приспособил базу для своих целей. Прежде всего полуостров отгородился от остального мира столбами, обтянутыми колючей проволокой, шлагбаумом и будкой сторожа. Сторожами у Папы служили не старики-пенсионеры, а крепкие мордовороты с помповыми ружьями, дубинками, радиостанциями и собаками. Все это было совершенно незаконно, но законы, как известно, писаны для законопослушных граждан… Пару раз местные или горе-туристы пытались проникнуть за колючку. Кончалось это плохо – укусами и ушибами. Местные власти о папином «колхозе» знали, но предпочитали не вмешиваться. Тем более, что получали «презенты», а особо значимые в местной иерархии иногда бывали в «колхозе» и парились с Папой в баньке. К особо значимым относились глава районной администрации, прокурор и начальник РОВД с замами… Когда однажды в «колхоз» нагрянул РУБОП из Питера, Папа был своевременно предупрежден начальником РОВД. РУБОПовцам оставалось только смотреть вслед уходящей в озеро моторке, которая срочно эвакуировала двух пленных бизнесменов и несколько левых стволов.

В общем, «колхоз» был почти идеальным местом для решения деликатных задач. Чтобы еще больше приблизить его к идеалу, Папа разбил территорию на «производственную» и «жилую» зоны, как он сам выражался. Такой был у Папы своеобразный юмор. В «жилой зоне» находился шикарный двухэтажный особняк и пара коттеджей для гостей. В «производственной» – гараж, котельная и небольшая лаборатория по производству синтетических наркотиков. Там же жила обслуга «колхоза». И – «пленные». Пленных держали в подвалах. Как говорил Папа: в ПКТ[5]5
  Помещение камерного типа. По сути, тюрьма.


[Закрыть].

Грант о «колхозе», конечно, слышал, но сам в нем не бывал – некогда. А как только разобрался с неотложными делами, поехал посмотреть. В принципе, «колхоз» являлся объектом второстепенным. Тем не менее рачительный хозяин обязан знать все хозяйство. Особенно, если он только «принимает дела»… Ранним утром кортеж из трех джипов выскочил из города и взял курс на Выборг. Экипажи двух крайних машин были вооружены, как на войну. Тонированные стекла не позволяли случайному (или неслучайному) наблюдателю понять, в какой машине охрана, а в какой – босс… Осторожность никогда не бывает излишней.

Гнали быстро, как на ралли. Обгоняли всех подряд, включая машину ГИБДД. Разъяренные менты ринулись было в погоню, но, конечно, догнать не смогли. Отстали, поматерились в адрес оборзевших новых буржуев… Матерись – не матерись, а на «жигуленке» «лендкрузер» не догонишь.

А кортеж Сына свернул с трассы, углубился в лес. На мыс вела невзрачная, но укатанная грунтовка. Автомобили, плавно покачиваясь на рессорах, проехали километра полтора и оказались перед шлагбаумом. «Автономная территория» покойного Папы встретила Сына лаем двух крупных овчарок. Лаяли они для порядка – они понимали, что приехали ХО– ЗЯЕВА.

Едва только псы подали голос, как из сторожки выскочил охранник с помповым «ремингтоном» в руке. Конечно, охранник, как и собаки, понял, кто приехал, но оружие прихватил – демонстрировал «боеготовность»… Сын просек – ухмыльнулся. А охранник уже поднимал шлагбаум. Новый хозяин въехал на территорию «колхоза». Джипы прокатились метров двести по дорожке среди сосен и камней – выехали на поляну «жилой зоны»… Раскинулась впереди синь озера в мелких белых гребешках.