Текст книги "Друг"

Автор книги: Б. Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Новый хозяин вылез из джипа и сказал:

– О’кей. Вижу, что место отец выбрал неплохое.

– Исключительное, – ответил Палач, – во всех отношениях.

Криво усмехнувшись, Сын спросил:

– О чем это ты, Виктор?

– Вы, Грант Витальевич, видите пока только внешнюю сторону дела… Но у нашего «колхоза» есть и внутреннее содержание.

– Показывай, – скомандовал Сын, и Палач жестом поманил «председателя колхоза». Начался осмотр «внутреннего содержания».

* * *

В это же время «Нива» с Тарановым и Лешкой ехала по трассе Москва – Санкт-Петербург. Почти всю дорогу молчали. Только когда уже проехали больше половины пути, Лешка спросил:

– Что делать-то будем, Иван?

– В каком смысле? – отозвался Таранов, отметив, что впервые Лешка назвал его не «дядя Ваня», а как равный – «Иван». Лешка определенно переменился, но Таранов не мог понять: в лучшую или худшую сторону? Он помнил, как Лешка смеялся, глядя на горящую Останкинскую башню… А не поехала ли у него крыша?

– В смысле того, что мы с тобой теперь на крючке. Смертники мы. Камикадзе.

– Стать камикадзе, – ответил Таранов, – это не самое страшное в жизни.

– А что самое страшное в жизни – стать наркоманом?

– Нет. Самое страшное – стать предателем, Алексей.

Опять замолчали, да так и ехали молча до самого Питера. Когда проехали мимо «Звездной», Лешка спросил:

– Куда едем, Иван?

– Домой.

– Мне нельзя домой.

– А мы не к тебе, мы ко мне едем.

– Но к тебе тоже нельзя!

– Нельзя, – согласился Таранов. – Но придется рискнуть. Дома у меня есть кое-что, без чего никак не обойтись. Придется, брат, рискнуть… Хотя риск не так уж и велик – я не думаю, что у них хватит людей держать возле дома постоянную засаду.

Таранов был прав – лишних людей, чтобы держать в адресе засаду, у Палача не было. Но миниатюрный приборчик, срабатывающий на открывание двери, специалист Палача пристроил. Спец «воткнул» его между дверью и косяком. Задачей прибора была подача сигнала, когда дверь откроется. Радиус действия составлял всего метров пятнадцать-двадцать, но на крыше пятиэтажки спец пристроил коробочкуретранслятор. Теперь в случае появления Таранова дежурный в офисе «Франчески» сразу узнает об этом, и через десять минут дежурная группа будет в адресе.

Таранов дважды проехал мимо своего дома. Ничего необычного – праздношатающихся людей или незнакомых автомобилей – не обнаружил. Впрочем, он отдавал себе отчет, что обнаружить засаду трудно. В большинстве случаев невозможно. А если его ждут в самой квартире, то он узнает об этом только тогда, когда зайдет внутрь. Но тогда уже может быть поздно… Он остановил «Ниву» в ста метрах от подъезда, сказал Лешке:

– Вот телефон. Я на нем заранее набрал свой домашний номер… Сиди здесь и смотри по сторонам. Если вдруг к дому подкатит машина или в мой подъезд войдут люди – сразу звонишь мне. Понял?

– Понял.

– Я управлюсь быстро. Минут за десять-пятнадцать. Если я не выйду через двадцать минут – уходи.

– Куда?

– Подальше отсюда, Леха.

– Я никуда не пойду, – резко ответил Лешка.

– Дурак, – сказал Таранов. – Слушай меня. Во-первых, ты – мой единственный шанс, если я нарвусь на ловушку. Ты отойдешь метров на сто и вызовешь милицию на 02. Скажешь, что грабят квартиру… понял?

– Понял.

– Во-вторых, если со мной все-таки что-то случится, позвонишь вот по этому телефону, – Таранов быстро черканул семь цифр на пачке сигарет, – скажешь, что от меня и что тебе срочно нужна помощь. С тобой встретится человек. Расскажешь ему все как на духу и передашь вот этот конверт. – Таранов вытащил из нагрудного кармана куртки вдвое сложенный конверт. Лешка взял, повертел его в руках. – А теперь, Леша, повтори инструкции.

Лешка повторил. Таранов сказал:

– Молодец… Да не мандражи – все будет тип-топ. Нет там никого.

Он похлопал Лешку по колену, подмигнул и вышел из машины.

* * *

Он шел, разминая ноги, затекшие от длительного сиденья за рулем, и думал: а может, зря все это? Засада-то не исключена. Ребята они настырные – не поленились прислать за ним группу на озеро… Может, действительно, зря?… Да ладно, что ты ноешь? А если бы тебе дали команду проникнуть в эту квартиру? – Хорошо, будем считать, что я получил вводную: проникнуть в квартиру… и выйти из нее… живым.

Таранов остановился у двери подъезда, быстро посмотрел по сторонам и вошел внутрь. Он легко взбежал на четвертый этаж, сделал несколько разминочных движений. За окном подъезда небо было голубым и плыли в нем белые облака. Идти в квартиру не хотелось.

Иван Таранов преодолел два последних пролета и остановился перед дверью собственной квартиры. С минуту он стоял и прислушивался, приложив ухо к двери. Ничего не услышал. Тогда он извлек из ножен на поясе «Оборотень», перекинул половинки рукояти в боевое положение, обнажив стапятнадцатимиллиметровый клинок полуторной заточки… Конечно, лучше бы было иметь «смерш» или «катран»… А еще лучше не попадать в ситуации, когда тебе нужен нож.

Левой рукой Таранов вставил в замок ключ. Сделал один оборот и прислушался – в квартире было по-прежнему тихо. Он сделал еще один оборот и, приседая, резко распахнул дверь, готовый мгновенно захлопнуть ее, если вдруг увидит ствол пистолета, направленный в грудь или услышит щелчок гранаты, поставленной на растяжку.

* * *

Сын, Палач и «председатель колхоза» сидели за столом на причале. Кружились, кричали пронзительно чайки, и Сын бросал им кусочки хлеба. Чайки пикировали на воду и хватали хлеб. Мелкая волнишка поднимала и опускала несколько лодок и пару водных мотоциклов.

Сын, отхлебывая виски, говорил «председателю»:

– Неплохо, неплохо. Но меры безопасности нужно бы усилить. На пару обмозгуйте эту тему: прожектора, телесистемы слежения и прочее… У меня на ваш «колхоз» серьезные планы. Ваша лаборатория – это кустарщина. Сколько доз в сутки вы делаете?

– Сто пятьдесят-двести, – ответил «председатель».

– А надо полторы-две тысячи, – сказал Сын.

Председатель произнес:

– Если будет оборудование…

– Оборудование будет. Будет уже через неделю.

У Палача зазвонил телефон. Палач сказал: извините, – и достал трубку.

– Виктор Федорович, – ответила трубка голосом дежурного, – маячок сработал.

– Маячок? – переспросил Палач, недоумевая, но потом врубился и быстро спросил: – Когда?

– Только что. Группа уже выехала.

* * *

Таранов быстро осмотрел квартиру – никого. Но то, что в ней побывали, не вызывало сомнений. Те, кто был здесь и проводил обыск, особенно не церемонились и, кстати, прихватили полторы тысячи баксов из тайничка. Плевать – спишем на войну… спасибо, что награды не взяли.

Зато в документах и фотографиях порылись. Видимо, хотели установить связи…

Таранов быстро сгреб в сумку ордена, фотографии, письма – он не знал, вернется ли когда-нибудь в эту квартиру, и брал самое ценное. То, что зачастую не имеет материальной ценности, но существовать без чего человеку худо. Потому что это корни его, память его, суть его, боль его.

Он сложил в сумку разрозненные странички своей жизни, посмотрел на часы – прошло всего четыре минуты, как он вошел в квартиру… Так, а теперь возьмемся за настоящий тайник. Поднатужась, он в несколько приемов отодвинул от стены массивный трехстворчатый шкаф, принес из туалета инструменты. Он аккуратно снял плинтус и стал одну за одной извлекать паркетины. Из дыры в полу Иван вытащил плоскую жестяную коробку из-под сигар. Он сдул пыль и провел по коробке рукой – «проявилась» яркая картинка: океан и желтый песок берега с белой ниткой прибоя. А над берегом ветер шевелит кроны пальм… Эти сигары когда-то подарила ему Ольга. Знать бы, с кем она теперь? Все так же со своим красавцем-полковником?

… Резко ударил по нервам звонок телефона. Он вскочил, метнулся к домашней «трубке» но сообразил, что она разряжена и разговор возможен только со стационарного аппарата. Он метнулся в прихожую, схватил трубку: да.

– Кажется, приехали к нам, – сказал Лешка взволнованно.

– Сколько их?

– Четверо… На двух машинах. Один – в ментовской форме. Быстро уходи, Иван… А черт, поздно… они идут к тебе. Вошли в подъезд.

– Все вместе?

– Нет. Двое и мент третий.

– Сваливай отсюда, Леха. Быстро сваливай и делай все, как я велел. Ментов вызовешь, если я не позвоню через десять минут.

– Я вызову сейчас.

– Не надо, не вызывай.

– Иван!

– Это приказ. Все. Выполняй.

Лешка пытался еще что-то сказать, но Таранов не слушал. Он положил трубку и метнулся в комнату. Открыл сигарную коробку. Внутри лежал «ПМ» и два толстеньких конверта под ним. Иван взял пистолет, передернул затвор. Кажется, машинка в порядке. Хотя и пролежала без ухода лет шесть. Он включил магнитофон. Звук поставил почти на максимум… Ринулся в прихожую и выглянул в глазок – трое преодолевали последний лестничный марш. Впереди шел крепыш в милицейской форме с погонами старшего лейтенанта.

Иван отпрянул от глазка, снял и бросил на пол прихожей ботинки – любой лишний предмет отвлекает внимание. А ботинки, небрежно брошенные посреди прихожей, в сочетании с громко орущей музыкой, определенно говорят: гостей хозяин не ждет. Таранов бесшумно оттянул дверную щеколду, скользнул в ванную. Он встал внутрь ванны, задернул шторку и стал невидим в темноте… оставалось ждать. Магнитофон надрывался:

Ален Делон говорит по-французски…

Он стоял и ждал, прислонившись затылком к холодному кафелю. «ПМ» держал у бедра в опущенной и расслабленной руке. Казалось, он простоял час.

… Ален Делон, Ален Делон не пьет одеколон, Ален Делон, Ален Делон пьет двойной бурбон…

Дверь в квартиру отворилась, и на пол прихожей упал свет. В нем нечетко прорисовывалась тень человека.

Ален Делон говорит по-французски!

Три тени одна за другой скользнули в прихожую. Первый заглянул в ванную. Если бы он отдернул шторку, то увидел бы Таранова. Но он не отдернул… и продлил себе жизнь на несколько секунд.

В двухкомнатной квартире Таранова все двери выходили в прихожую. Все, кроме одной, были открыты. Из-за закрытой двери кричал магнитофон. Тот, что вошел первый, заглянул в туалет, кухню и вторую комнату. Потом обернулся к старшему лейтенанту, оскалился и показал стволом «ТТ» на закрытую дверь. Старший лейтенант кивнул. У него тоже был «ТТ», и это избавило Таранова от последних сомнений. «ТТ» – не табельное оружие.

Не отрываясь от стены, он поднял руку с пистолетом и нажал на спуск. В маленьком объеме ванной выстрел оглушил… От группки столпившихся возле закрытой двери бандитов его отделяло три с половиной метра… Девятимиллиметровая полусферическая пуля толкнула старшего лейтенанта в спину. Он влетел в дверь и распахнул ее. После второго выстрела сполз по стене тот, что вошел первым. На обоях остался красный след. Третий попытался обернуться и получил сразу две пули.

Старший лейтенант – живучая сволочь! – начал подниматься, и Таранов выстрелил ему в затылок. Музыка смолкла, и во внезапной тишине полуоглохший Таранов вышел из ванной. Остро пахло порохом, в ботинке блестела желтенькая гильза. Иван обтер «ПМ» и вложил его в руку мертвеца. Взамен взял его «ТТ». Потом вытряхнул гильзу из ботинка, прошел в комнату и взял из сигарной коробки конверты.

Он уже собрался уходить, когда услышал противный звук зуммера. Из наружного кармана куртки того, что вошел первым, торчал короткий хвост антенны. Несколько секунд Таранов колебался, потом вытащил из кармана мертвеца портативную рацию «кенвуд». Он нажал на тангенту и неразборчиво пробормотал:

– Да.

– Крюк, – сказала рация, – у вас все в порядке?

– Да, порядок.

– А я подумал, что вы попали.

– А ты не думай, поднимайся сюда. Дело есть.

– Иду.

Таранов вытер пот со лба, обтер и бросил на пол «кенвуд».

Через секунду зазвонил телефон. Иван обернулся и схватил трубку.

– Иван! – закричал Лешка. – Иван, ты жив?

– Не кричи. Со мной все в порядке…

– К тебе пошел четвертый.

– Знаю, я сам его вызвал.

– Ты сам его выз…

– Конец связи, старый, – перебил Таранов Лешку. – Скоро буду, не дрейфь.

Он положил трубку, убедился, что «ТТ» взведен, и стал у двери. Когда четвертый протянул руку к кнопке звонка, Таранов приоткрыл дверь и показал ошеломленному бойцу пистолет. Тот замер. Таранов поманил его пальцем. Как загипнотизированный глядя на ствол, «четвертый» вошел внутрь. Таранов приставил ствол «ТТ» к его груди, а левой рукой закрыл засов.

Спустя две минуты он покинул квартиру.

* * *

Спустя еще восемь минут в квартиру по вызову соседей Таранова, услышавших последний выстрел, приехал патрульный экипаж 62 отдела милиции. Молодому сержанту стало худо, когда он увидел в прихожей три трупа и лужи крови. Через двадцать минут подъехала опергруппа. Картинка предстала ясная: четверо преступников, использовав отмычку, вошли в квартиру в отсутствие хозяина. Явно что-то искали и даже, кажется, нашли… Но потом между ними произошло нечто. Что именно – неизвестно, но кончилось стрельбой. Стрелял человек, тело которого обнаружили в ванной. Он стрелял из «ПМ» и быстро перестрелял троих. Потом одна из его жертв, уже смертельно раненная, сумела выстрелом из «ТТ» убить стрелка в ванной.

На первый взгляд так все и выглядело. Но после тщательного изучения места происшествия у следствия появилась масса вопросов. Были все основания полагать, что в квартире в момент трагедии находился еще один – пятый – человек. Возможно, это был хозяин квартиры – Иван Сергеевич Таранов…

* * *

Сын был вне себя. Он грохнул кулаком по столу и сказал Палачу:

– Значит, говоришь, «сейчас возьмут тепленьким»?!

– Грант Виталич…

Взгляд Сына был тяжел, как взгляд десятитонного пресса. Если, конечно, пресс мог бы смотреть… Прошло уже больше часа после того, как Палач заявил: появился Таранов. Группа выехала в адрес. С минуты на минуту возьмут тепленьким… Минуты шли, но из адреса не отзванивались. Сначала это не вызывало тревоги – дело деликатное, горячиться не следует.

Сверкало озеро, носились чайки, ветер запускал пальцы в шевелюры сосен. А напряжение возрастало. Через полчала Палач извинился и ушел якобы в туалет. Из туалета позвонил дежурному: ну, что там?

Дежурный ответил: сам ничего не понимаю. Звоню – молчат… Худо стало на душе у Палача.

– Дурак, – зашипел он, – срочно пошли туда Тамару. Пусть понюхает.

Спустя пятьдесят минут отзвонился дежурный: Тамарка была. Возле дома ментовские машины, «скорая»: Соседи говорят: стреляли. В квартире полно трупов. Сколько конкретно трупов, есть ли среди них Таранов, есть ли раненые – Тамарке выяснить не удалось. Обе машины, на которых выехала группа Крюка, стоят возле дома, а «Нивы» клиента не видно.

Сердце у Палача упало. Он распорядился, чтобы Тамара оставалась возле дома и во что бы то ни стало выяснила: кто убит? Есть ли среди убитых Таранов? – и доложил Сыну:

– У нас ЧП. Кажется, ребята наскочили на засаду. Есть трупы, в адресе работают менты.

И тогда Сын грохнул кулаком по столу:

– Значит, говоришь, «сейчас тепленьким возьмут»?

– Грант Виталич…

– Уроды! Дилетанты! – зло бросил Сын, встал, оттолкнув столик, и пошел к джипу. От бани навстречу ему спешил «председатель колхоза».

– Банька, Грант Виталич, готова, – радостно возвестил он.

– Пошел на х…, – ответил Сын и прошел мимо ошарашенного «председателя».

Глава вторая
«Я НАЙДУ ЭТОГО ПИВОВАРА»

Солнце опускалось в Финский залив. Было очень тихо, и две яхты на синей воде почти не двигались. Таранов сидел на лоджии, пил водку и смотрел на залив, закат и форты вдали. Лешка в кухне мыл посуду. Что-то бубнил телевизор.

Таранову было тошно… Слепило низкое, полуутопленное в залив светило. Он налил себе полстакана водки. Не вставая с шезлонга, резко, как распрямляющаяся пружина, прыгнул вперед-вверх на ограждение лоджии. Босые ноги встали на пластиковые перила ограждения, колыхнулась водка в стакане. От земли Таранова отделяли девять этажей. Он стоял на краю, балансировал, невидящими глазами смотрел на полускрывшийся диск. Иван перевел взгляд вниз. Сначала он не видел ничего. Потом, когда глаза немного отдохнули от слепящего солнечного кошмара, он разглядел пальцы собственных ног и – глубоко внизу – грязненький газон, асфальт, крошечные фигурки людей и спины автомобилей. Двумя этажами ниже него пролетел голубь… Иван залпом выпил водку и выпустил стакан из руки.

Переворачиваясь в воздухе, вспыхивая гранями, безвкусная хрустальная бомба неслась к земле. Ее полет был долог, как ожидание сигнала: атака! – и бессмысленен, как словосочетание «человеческие ценности»…»Бомба» ударилась о землю и разошлась веером хрустальных брызг.

* * *

Для негодования у Сына были все основания: за три недели он лишился половины своей армии. Всего за три недели погибли девять человек! Восемь из них уничтожил некто Таранов. Грант сидел в альпинарии, пил «Васпуракан» из запасов отца и думал: а что дальше? Что будет дальше, если этот сучонок не остановится? Что или кто является его конечной целью? Что его ведет – месть или что-то другое?

Сын сделал глоток коньяку. Проведя шесть с лишним лет в Штатах, он перенял многое из «американского образа жизни», неплохо разбирался в виски, а вкуса коньяка не понимал.

… А что, если просто оставить этого говнюка Таранова в покое? Ведь семь из восьми убийств он совершил, защищаясь, – тогда, когда Палач присылал к нему курков… После первого раза, когда он завалил… как его – Морпеха? – да, именно Морпеха… Когда он завалил Морпеха на хате у барыги, он не пытался продолжить бойню. Он слинял в глушь, а мы сами послали за ним бригаду. И мочилово продолжилось… Может, не стоило этого делать?

Сын встал, прошелся по дорожке альпинария и остановился у огромного стекла. За стеклом садилось солнце… Сын сделал глоток коньяку и вспомнил слова из предсмертного письма отца: «Если ты, сын, не чувствуешь в себе силы – отступи. Если решишь бороться – иди до конца, крови не бойся. Или – или. Третьего не дано».

Грант поставил коньячный бокал на мощенную декоративным камнем дорожку и взялся за телефон. Набрал номер Палача и сказал:

– Давай срочно ко мне.

* * *

Палач ехал к Сыну с тяжелым чувством. Он отлично понимал, что Сын его не выгонит – заменить некем. Но разговор все равно будет не из легких… И все козыри – у Сына. Крыть их нечем.

Второй раз за месяц он вошел в альпинарий. На этот раз не обратил никакого внимания на красоту рукотворного рая, аромат цветов и шум водопада.

– Садись, Виктор, – сказал Грант, и Палач подумал, что Сын все-таки чужак. В той среде, где жил и покойный Папа, и сам Палач, никто никогда не скажет: садись. А скажет: присядь. Потому что слово «сесть» в России имеет двойной смысл. А Грант в своих американских университетах этого не изучал… Чужак!

Палач опустился в плетеное кресло, Сын сел напротив.

– Что же у нас получается, Федорыч?

– Хреново получается, Грант Виталич.

– Не то слово, Виктор. Мы просто в жопе. Мы теряем людей. Ведь ты посмотри, что происходит: этот твой Таранов («Почему мой?» – подумал Палач) уже выбил половину боевого состава… Да еще тольяттинские дуболомы подключились – убили Савелича. За тольяттинских я тебя упрекнуть не могу – ты хорошо сработал. Но Таранов… этот Таранов меня беспокоит. А знаешь, почему? Потому что он мешает делать бизнес. Я не кровожаден, Виктор. Мне ни к чему все эти терки-разборки-стрелки… Я – бизнесмен. А во все эти ваши игры играю потому, что в этой е… аной России по-другому дела не делают. (Ну так и делал бы дела в своей е…аной Америке!). Именно поэтому мне приходится содержать армию головорезов и нести огромные расходы на их содержание.

Грант закурил сигарету, помолчал, потом продолжил:

– А какой-то отмороженный, как у вас говорят, спецназовец в одиночку выбил половину этой армии… У меня планы! У меня серьезные планы. Мне нужно иметь под рукой надежных людей, а их убивают. Что делать будем, Виктор?

– Я найду этого Таранова, – сказал Палач. – Собственно, работа уже ведется.

– Хорошо бы узнать: какая? – произнес Грант, глядя, как вьется дымок «Мальборо».

– Во-первых, я через своих людей в ГАИ сбросил информацию, что «Нива» этого ухаря в угоне. Тачка теперь заявлена в розыск, и как только Таранов будет задержан… а это весьма вероятно… как только он будет задержан, я узнаю об этом первым. Кроме того, я анонимно запустил в убойный отдел информацию, что бойню в квартире Таранова организовал сам Таранов. Думаю, менты клюнут и тоже станут искать того артиста. И, в-третьих, я установил номер его сотового. Завтра-послезавтра получу распечатки всех его телефонных контактов с начала года. Установим, таким образом, его связи. Думаю, что в ближайшие два-три дня мы на него выйдем. Деваться-то ему некуда.

– Ты мне это уже трижды говорил, – сказал Грант.

– Говорил, – согласился Палач. – Признаю, что мы этого ухаря недооценили.

– Ну так впредь отнесись к нему серьезно. Даю тебе пять дней. Через пять дней я должен видеть этого Таранова. Лучше – живым, но можно и мертвым… Действуй, Витя. Это твой последний шанс.

* * *

Если бы посторонний сумел проникнуть в файлы компьютера, который стоял в кабинете директора детективного агентства «Анти-клуб» Игоря Павловича Шахова, он был бы весьма удивлен. Большая часть информации касалась такой необычной сферы, как незаконный оборот наркотических средств… Информация была обширной, разносторонней, зачастую секретной. Она была разбита на отдельные тематические блоки: производство наркотиков, транспортировка, реализация и т. д. Отдельные файлы содержали информацию на конкретных лиц, так или иначе причастных к теме наркобизнеса.

Для понимающего человека было очевидно, что информация собрана не по газетным материалам. Что она – результат добротной профессиональной работы добывающей агентуры, информаторов, аналитиков. Часть этой информации была определенно «скачана» из строго секретных материалов милиции, РУБОПа и ФСБ… Далеко не каждый гражданин в России имеет доступ к материалам спецслужб с грифом «сов. секретно» или «секретно». Даже если он бывший подполковник МВД, кем и был Игорь Павлович Шахов.

Один из файлов содержал информацию обо всех известных Шахову случаях нападений на наркопритоны, лаборатории, курьеров, распространителей.

После расстрела четырех бандитов в квартире Таранова, на файле с названием «Анти» появилась информация об этом происшествии и запись: «Таранов И. С. – к. Л-1???».

Если бы посторонний сумел проникнуть в файлы компьютера Шахова, он бы узнал много интересного. Но постороннему было практически невозможно получить доступ в кабинет Шахова. Еще сложнее было взломать защиту компьютера.

* * *

– Чья это квартира, Иван? – спросил Лешка за завтраком. – Одной женщины, – ответил Таранов. – Твоей жены? – Нет.

– А чего она нас сюда пустила? – Она здесь не живет. – А где она?

– Тебе-то не все ли равно?

Лешка подергал шнурок-выключатель антикварного бра, сказал:

– Хата навороченная в улет. Чё она – сдает ее?

Таранов отодвинул пустую тарелку, раздраженно ответил:

– Она сейчас в Лондоне.

– Клево… а чего она там?

– А там она собирает материалы для диссертации… клево?

– Улет! А она тебе кто – любовница?

– Ладно, давай тарелку… сегодня моя очередь мыть посуду.

Иван сложил посуду в мойку, налил себе и Лешке кофе. За окном шел дождь, над заливом ползли низкие облака, вдали серым плоским блином лежал Кронштадт, по фарватеру шел огромный сухогруз. С экрана телевизора Путин произносил напутственное слово спортсменам, улетающим на Олимпийские игры в Австралию. Когда-то Таранов и сам стоял в Георгиевском зале Кремля, а Генеральный секретарь Горбачев жал ему руку… тогда у капитана Таранова еще были иллюзии.

– А что дальше-то будем делать, Иван? – спросил Лешка.

– Хороший вопрос, – сказал Таранов. Он мог бы добавить: если бы я знал ответ! Но этого он не сказал. Он сидел, курил и смотрел в окно «элитного дома» на Морской набережной… Ответ он, в принципе, знал. Но в этом ответе не было места для семнадцатилетнего наркомана… Теперь, когда за Тарановым легло девять трупов, особого выбора не было – мосты сожжены и в прошлую жизнь возврата нет. Существовало всего две перспективы: скрыться… либо идти до конца. Стрелять до тех пор, пока он не уничтожит всех тех, кто имеет к нему «претензии».

Скрыться было просто – в конвертах, которые шесть лет пролежали в тайнике под полом, были деньги на первое время и комплект документов. Паспорт, военный билет, трудовая книжка, профсоюзный билет, свидетельство о рождении, свидетельство о расторжении брака, водительское удостоверение, еще несколько бумажек, необходимых для создания полноценной легенды, – все было подлинное. С документами, деньгами, навыками жизни на нелегальном положении, он запросто мог лечь на дно хоть в Питере, хоть в любом другом городе России. Денег, конечно, было маловато – пять тысяч баксов. Но раздобыть деньги не очень большая проблема для профессионального диверсанта.

Если бы не Лешка, Таранов именно так и поступил бы – лег на дно. Оплатил один маленький должок – за Славку Мордвинова – и лег на дно… Но что делать с Лешкой? Комплекта документов для Лешки у Таранова не было. Раздобыть паспорт и переклеить фотографию, в принципе, можно. Но это не решает проблему… Хвост проблем был огромен и реального решения не имел. По крайней мере, быстрого решения.

– Хороший вопрос, – сказал Таранов.

– А ответ есть? – спросил Лешка. Таранов затушил в пепельнице сигарету, помолчал, потом сказал:

– Слушай меня внимательно, Алексей… Я здорово напортачил. Я недооценил противника. Это самая большая и непростительная ошибка для профессионала. Положение у нас хреновое – нас ищут бандиты и, вполне вероятно, менты. От ментов, я думаю, отбояриться можно. От бандюков – нет… понимаешь?

– Чего не понять?

Таранов закурил новую сигарету, выпустил струйку дыма, произнес:

– По-хорошему отбояриться нельзя. Поэтому мне придется встретиться с одним человеком… поговорить с ним «по душам» и выяснить, кто еще знает о нас с тобой. Там у них серьезная команда, но, разумеется, в суть дела посвящены два-три-четыре человека… не больше. Если я сумею решить с ними вопрос, то, может быть, прорвемся.

– Я помогу тебе, Иван, – серьезно сказал Лешка.

– Спасибо, но я, пожалуй, сам. А ты завтра возвращаешься к дяде Саше.

– Не поеду я никуда.

– Еще и как, милый, поедешь… Прикажу – пешком пойдешь.

– Гонишь, значит, меня? – спросил Лешка, глядя с прищуром.

– Дурень ты, я хочу как лучше. Ты же не понимаешь, что…

– Иван! Мне ведь тоже терять уже нечего. Смешно звучит, да? Выспренно? А у меня теперь два пути: либо с тобой до конца, либо опять на иглу… На иглу я не хочу.

Таранов долго молчал. Барабанил дождь по карнизу. Диктор с экрана рассказывал, что на Останкинской телебашне установили временную антенну и уже сегодня Москва сможет смотреть ОРТ и НТВ… вот радость-то!

– Хорошо, – сказал Таранов. – Хорошо… пойдем вместе… до конца.

* * *

В этот же день, в четверг, тридцатого августа, на стол Палача легла распечатка абонента Северо-Западного GSM Ивана Таранова. Распечатка была получена совершенно законным образом – по запросу из ГУВД. Услуга, которую оказал свой человек в ГУВД, обошлась Палачу в весьма скромную сумму – пятьдесят долларов.

С первого января по двадцать девятое августа Таранов звонил со своего сотового четыреста шестьдесят восемь раз. Ему позвонили триста двадцать два раза. Несколько листочков джиэсэмовской распечатки были плотно покрыты цифирью. Их предстояло проанализировать и выявить связи Таранова. Палач посадил на эту работу сразу трех человек. Они работали весь день и разбили всю массу звонков на восемнадцать групп, то есть восемнадцать абонентов, которым звонил Таранов или которые звонили ему. Две «группы», одна из которых состояла из одного звонка, а другая из двух, Палач сразу вычеркнул: восьмого августа покойный Морпех звонил с трубки Таранова Палачу, а двадцать девятого некто дважды звонил с этой же трубы на домашний номер Таранова. Поскольку по времени это совпадало с расстрелом группы Крюка, Палач справедливо предположил, что звонил напарник Таранова, страхующий на улице.

В списке, таким образом, осталось шестнадцать телефонов, которые следовало проверить.

* * *

Вечером Иван и Лешка отогнали в гараж Мордвинова «Ниву», а взамен взяли славкину «двойку». Так, рассудил Таранов, будет надежнее… Вечером же из таксофона возле метро «Приморская» он несколько раз звонил в квартиру Лидии Мордвиновой и к родителям Лешки. Оба телефона не отвечали, но ничего неожиданного в этом не было… Впрочем, решил Иван, не будем делать поспешных выводов. Мало ли что может быть?

Дома, в смысле в квартире у Светланы, за ужином он достал бутылку водки, но под пристальным взглядом Лешки смутился и убрал бутылку обратно в холодильник. После ужина они пили чай и смотрели с лоджии на грозу над Финским заливом. Белые зигзаги молний били из черного неба в черную воду, и раскаты грома летели между тучами и водой, ветер рвал пену на гребнях волн.

… Таранов долго не мог уснуть, а когда все-таки уснул – прилетел «Ирокез». Он только однажды пережил охоту «Ирокеза» наяву и тысячу раз – во сне. Он не знал, когда было страшнее… Его выгнали в долину у реки. Светила луна, и он был как на ладони. Дополнительно его освещали прожекто-ра вертолета. Он бежал, и очереди из «вулкана» вспарывали песок то справа, то слева. Они – экипаж вертолета – играли, они развлекались… они отлично понимали, что взять его живым все равно не смогут, и решили немного поразвлечься. А уйти от вертолета на голом, безлесом пространстве у Таранова не было никаких шансов. Иван готов был принять бой, но магазины и «АКМ» и «АПС» были пусты. У него осталась одна граната, нож и ракетница… «Ирокез» в очередной раз прошел над головой, обдал потоком горячего воздуха и грохотом двигателя. Завис впереди, метрах в двадцати и всего в пяти-шести метрах над землей. В боковом проеме фюзеляжа, за шестиствольным «вулканом», скалился негр-стрелок. Его голову украшали большие наушники для защиты от шума. Из-за наушников стрелок был похож на огромную черную жабу… блестели зубы. Негр выплюнул резинку – белый комочек сверкнул в лунном свете – и засмеялся… Вот и все, понял Иван. Вот и все… Сейчас стрелок нажмет на гашетку, и «вулкан», делающий три тысячи выстрелов в минуту, разорвет тело на куски. Он не очень боялся смерти – его профессия предусматривала такой вариант. Он всегда это знал и настраивал себя на то, что это может случиться в любой момент… Но погибать ТАК – беспомощно, будто заяц, которого гонят псы, – он не хотел… Негр-стрелок повел блоком стволов «вулкана». «Да вот хрен тебе!» – выкрикнул Таранов и нырнул вправо-вниз, уходя из света прожекторов, вытягиваясь в струну и вырывая в движении чеку гранаты. Стволы «вулкана», вращаясь, полыхнули коротко, обрушили на то место, где только что стоял Таранов, плотный поток огня. Иван швырнул гранату. Темная рубчатая лимонка итальянского производства мелькнула в густом тропическом воздухе. Метать все, что только можно метнуть, – ножи, топорики, лопатки и гранаты – его учили так, что руки немели от сотен бросков подряд… Он метал гранаты в окна, амбразуры, окопы и траншеи. И никогда не думал, что будет работать по боковому проему «Ирокеза»… Экзотический итальянский плод влетел в окно фюзеляжа. Видимо, он попал в грудь стрелку, но в темноте Иван не разобрал. Снова завыл «вулкан», но теперь его стволы смотрели куда-то вверх и в сторону, пули резали верхушки пальм. Пилот, кажется, понял, что происходит нечто странное, и начал набирать высоту. Граната рванула, когда «Ирокез» взмыл метров на десять. В проеме полыхнуло, и стрелка выбросило наружу. Почти мгновенно вертолет охватило пламя, и он стал похож на летящий факел… Еще вращались лопасти и как бешеный молотил «вулкан», но машина уже заваливалась на бок. Из кабины выпрыгнул горящий пилот. Упал на четвереньки, вскочил и побежал к реке. Скользя над берегом, пылающая машина догнала своего пилота и накрыла его. Грохнул взрыв. Взрывной волной Таранова сбило с ног, обожгло горячим воздухом…