Текст книги "Журнал «Если» 1993 № 03"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Пол Уильям Андерсон,Алан Дин Фостер,Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс,Маргарет Сент-Клер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Он с грустью вспоминал о своем времени – далеком будущем, теперь уже навсегда утерянном. Он терял слишком многое: Парфенон и мост «Золотые ворота», музыку, книги, европейскую кухню, медицину, науки, лишался всех преимуществ, приобретенных миром за четыре тысячи лет, – и все ради того, чтобы стать, смешно сказать, вождем племени каменного века! Локридж понимал: своим выбором он обрекает себя на одиночество.

Но он знал, ради чего это делается.

Он смотрел на своих новых соратников – семена, занесенные в прошлое, чтобы дать добрые всходы в будущем.

– Вы поможете мне? – спросил он.

– Да, – Ори отозвалась, казалось, всем своим существом.

Глава XXI

Прошли годы, и снова наступил день, когда осенний ливень сменился густым туманом, и под его прикрытием дружина из Англии поднялась по Лим-Фьорду к Эвильдаро.

На носу галеры стоял человек, которого все называли Барсом: едва ли не самый старший среди воинов, с седыми волосами и бородой, но он по-прежнему был могуч, не уступая в силе четверым своим сыновьям. Все они были вооружены бронзовыми мечами и облачены в бронзовые доспехи. Зоркие глаза сыновей Барса пристально вглядывались в смутно проступающую в туманной дымке береговую линию. Но вот их отец сказал:

– Мы высадимся здесь.

Дрогнувшим от волнения юношеским голосом шестнадцатилетний Ястреб, сын Ори, передал приказ команде корабля. Плеск и скрип весел мгновенно затихли. Каменный якорь гулко ухнул за борт. Воины ринулись в воду, перелезая через борт по всей длине судна, лязгая боевым снаряжением; они тяжело ринулись в холодную воду, погружаясь в нее по плечи. Обтянутые кожей лодки союзников уткнулись в песчаный пляж; воины, вооруженные кремневыми ножами и копьями, выскакивали на берег.

– Прикажите им вести себя потише, – бросил Барс. – Если нас обнаружат – все будет кончено.

Капитан кивнул.

– Эй, там, ну-ка без шума, – скомандовал он матросам. Как и сам капитан, они были иберийцами – смуглыми, круглоголовыми, горбоносыми – и не признававшими дисциплины.

– Я собрал столько олова и мехов, что их хватит оплатить десять твоих плаваний. – сказал ему вождь по имени Барс. – Все это – ваше. Но учти: враг наш – ведьма, повелевающая молниями. Огонь и молнии подвластны и мне, но если ты трусишь, воля твоя, оставайся на берегу. И предупреждаю: мы прибыли сюда не грабить. Достаточно ли тебе и твоим людям моей платы?

Капитан подтвердил уговор, поклявшись Ее именем – Той, на которую сейчас нацелил копья. Во взгляде голубых глаз вождя было не меньше величия, чем в грозном взоре Миноса Критского.

Что бы там ни было, подумал Локридж, но они должны довести дело до конца. Сегодня вечером он уже будет не подвластен судьбе…

Он двинулся на корму. Ори ждала его. Еще трое их детей – две девочки и мальчик, слишком маленький, чтобы носить оружие. – стояли рядом с матерью.

Высокая, крепкая телом, с распущенными, все еще яркими волосами, ниспадающими на платье критского покроя, Ори мужественно и прямо смотрела на мужа. Четверть века она была правой рукой вождя, и время оставило на ней отпечаток благородства и величия.

– Прощай, мой дорогой, – сказала она.

– Ненадолго. Мы победим, и ты возвратишься домой.

– Ты подарил мне другой дом – за морем. Если ты погибнешь…

– Тогда вернись в Англию. Правь Уэстхейвеном так, как мы правили прежде.

Локридж поцеловал Ори и оставил ее.

Сойдя на берег, он сразу же очутился в окружении воинов. Только немногие из них родились в Эвильдаро, покинув его грудными младенцами. Остальные были уроженцами Британии. Он привел своих людей в прекрасный край, позднее получивший название Корнуэлл. Здесь его племя сеяло и жало, охотилось и рыбачило, люди влюблялись и приносили жертвы с прежней первобытной наивностью и безрассудством; но мало-помалу он убедил их в тех выгодах, которые сулили добыча олова и торговля. Он приобрел новых единомышленников среди энергичных окрестных племен, с охотой перенявших новый образ жизни и способы труда. Вскоре Уэстхейвен прославился от Скара Брай до Мемфиса как богатое и могущественное королевство. А он тем временем заключал новые союзы – с кузнецами Лонгдейл Пайка, с поселенцами долины Темзы и даже с суровыми землепашцами южных равнин, которых ему удалось разубедить в том, что человеческие жертвы угодны богам. Он вел переговоры о строительстве величественного храма в Солсбери – символа единства. А когда пришло время отправляться в плавание, он выбрал сотню лучших охотников из тысяч, откликнувшихся на его призыв участвовать в битве на востоке.

– Построиться, – скомандовал Барс. – Вперед! Северяне и южане образовали слаженный строй (приятно было отметить, что подготовка не прошла даром) и двинулись в сторону Эвильдаро.

Шагая в промозглой, туманной сырости, безмолвие которой нарушалось только легким шорохом шагов, он ощущал странное нарастающее удушье. «Сторм, Сторм, – билось в его мыслях, – я возвращаюсь к тебе».

Двадцать пять лет разлуки не стерли ее образ. Превратившись в седовласого мужа, пережив горести и радости бурной жизни целого поколения, он не мог забыть черные локоны, зеленые глаза, янтарный отлив кожи, изгиб губ, некогда отвечавших на его поцелуи. Каждый шаг навстречу неизбежному приговору судьбы давался ему с трудом: север должен быть спасен от ее гибельной власти, человеческая раса должна выжить. Без противодействия Бранна Сторм приведет Хранителей к победе. Они обязаны истощить друг друга в своей взаимной вражде, покуда несомое и теми и другими добро не возобладает над греховным, злым и жестоким, открывая дорогу будущему – светлому миру Джона и Мэри.

Он так и не смог стать настоящим Барсом, великим вождем, мудрым и непобедимым.

Он остался все тем же Малькольмом Локриджем, влюбленным без памяти в Сторм Дэрруэй.

Предстояла тяжелая битва, в которой он мог лишиться всего, и невыносимой была мысль, что он выступает против Кораш. Ястреб бесшумно вынырнул из серой пелены:

– Отец, я видел несколько человек в деревне, – сказал он. – Они похожи на ютов, как ты их описывал. Сторожевые костры у колесниц едва видны в тумане, а люди почти все лежат, закутавшись в плащи.

– Хорошо, – довольно произнес Локридж. – Разделим отряд и возьмем их в клещи.

Одна за другой группы исчезали в сумерках, пока Локридж не остался с небольшим отрядом. Он пересчитал людей по щитам, обтянутым бычьей кожей и, подняв руку, сказал:

– Слушайте, воины! Мы будем драться с самой ведьмой. Примите мою клятву: сила моего волшебства не уступает ее могуществу. Но пусть каждый, кому страшно стать свидетелем нашего поединка, уйдет.

– Ты долго водил нас в бой, и ни разу мы не усомнились в тебе, – сказал свирепый горец. – Я останусь верен своей клятве. – Дружный шепот одобрения пробежал по строю.

– Тогда – за мной.

Они разыскали тропинку, ведущую к священной роще. После начала битвы Сторм и ее приближенные из Длинного Дома могли выйти к месту сражения только этим путем.

В тумане раздались крики.

Локридж остановился под деревьями. Справа нарастал гром схватки: трубили горны, ржали лошади, визжали и гикали наездники, звенели тетивы луков, раздавались удары топоров.

– А может быть, она не выйдет? – шепотом спросил его сын по имени Стрела.

Локридж почувствовал дрожь. Одного энергетического оружия было достаточно, чтобы разметать целое войско, а ведь его оружию противостояло два аппарата в руках его противников.

Со стороны Эвильдаро послышался топот. В тумане показалось дюжина ютов с искаженными от ярости лицами. Впереди бежал Ку.

Чувствуя, как мурашки пробежали по спине, Локридж с ужасом подумал, что ему предстоит убить Хранителя еще раз.

Ку резко остановился. Ствол взметнулся вверх. Зажатое в руках Локриджа оружие словно по собственной воле выбросило фонтан пламени. Вокруг вспыхнули языки огня. Юты накинулись на опешивших британцев, которые в смятении разбежались.

– Кораш! – кричал Ку в центре разбушевавшегося огненного смерча. – Это Реформисты!

Он не узнал Локриджа. Менее чем через час Хранителю суждено лежать поверженным в пыли перед Длинным Домом. Но Локридж словно оцепенел. Ку подбирался все ближе.

Рядом ют с ревом бросил томагавк. Горец, недавно говоривший о верности клятве, рухнул к ногам Локриджа. Это заставило американца прийти в себя.

– Люди Уэстхейвена! – воззвал он. – Постоим за своих сородичей!

Мимо просвистела стрела. Его бронзовый меч ударил, распарывая всполохи огня, и, возвратившись после удара, окрасился кровью. Стоящий рядом Ястреб принял выпад противника шлемом, который отозвался протяжным гулом, подобным колокольному, и со смехом нанес ответный удар. А на выручку уже бежали братья Ястреба, увлекая за собой остальных. Людей Локриджа оказалось больше, схватка была короткой и беспощадной.

Локридж попытался достать Ку клинком. Хранитель, видя поражение своего войска, взмыл в воздух и исчез в клубах тумана. Было слышно, как, кружа над полем боя, он призывал Сторм.

Видимо, она выбрала другой маршрут. Локридж крикнул:

– За мной! – и ринулся вперед.

Он выбежал на луг. Колесница ютов делала разворот, направляясь на боевой строй британцев. Подготовленные к таким атакам воины невозмутимо ждали, и только когда колеса готовы были вот-вот врезаться в человеческую массу, строй разомкнулся, пропуская лошадей. Возница, утыканный стрелами, рухнул на траву. Не чувствуя твердой руки хозяина, кони умчались в туман. Британцы осыпали тучами стрел приближающихся ютов. Локриджу все происходящее чудилось чем-то вроде боя с тенью в боксе. Он искал Сторм.

Он пересек со своим отрядом сжатое поле. Время от времени в разрывах тумана мелькала битва. Вот ют снес череп воину Уэстхейвена – и тут же был изрублен иберийцем. Двое противников катались по грязной земле, как сцепившиеся псы, жаждущие перегрызть друг другу глотки. Юноша по имени Тюно распростерся в луже крови, уставившись в мутное небо остекленевшими глазами. Локридж не останавливался. Ножны били по ногам. Шлем и панцирь пригибали к земле.

И вдруг он услышал за облачной пеленой крики. Из тумана вынырнула группа людей – это были его воины с перекошенными от страха ртами. Он сумел остановить старшего.

– Ведьма там, на окраине поселка, – задыхаясь, вымолвил тот. – Она сожгла троих!

И тут он услышал ее голос:

– Ты, ты и ты. Найдите вождей. Передайте мой приказ немедленно явиться. Я буду здесь. Обещаю: пираты погибнут страшной смертью!

Локридж ринулся на голос, разрывая молочную пелену тумана. Но вот мгла расступилась, и перед ним предстала Она. Несколько ютов окружало свою госпожу. Переминались запряженные в колесницу кони, а на узкой площадке с поднятой алебардой возвышался готовый к бою Витукар. На Сторм была лишь легкая туника, не скрывавшая гибкие формы охотницы; над бровью сиял полумесяц. Ее мокрые волосы отливали в тусклом свете чернотой, лицо и глаза пылали энергией и жизнью.

Он выстрелил.

Но она оказалась проворнее. Силовой щит мгновенно прикрыл ее. Огонь вступил в схватку с огнем, сила с силой, ярость с яростью.

– Реформист, – спокойно поманила она сквозь бушующие радужные потоки плазмы, – иди же смелее и прими смерть. – Локридж надел диаглоссу и сразу без труда понял Сторм. Он двинулся вперед.

Ее прекрасное лицо исказила гримаса ужаса.

– Малькольм! – вскрикнула она.

Сыновья Локриджа обрушились на ее подручных; дружно заработали мечи, копья, топоры.

Краем глаза Локридж заметил, как Витукар опускает свой длинный топор на голову Ястреба. Юноша ловко увернулся, вскочил на колесницу и сделал выпад мечом, целя вождю ютов в грудь. Возница-подросток загородил Витукара, приняв удар на себя. Пронзенный, он согнулся, а его предводитель набросился на Ястреба. Сын Локриджа уже не успевал выдернуть оружие из тела мальчика, но, изловчившись, сумел схватить юта за шею. Оба свалились с колесницы и продолжали борьбу под ее колесами.

Повсюду воины Уэстхейвена встречали яростное сопротивление. Им противостоял смелый, опытный враг, отвечавший ударом на удар, натиском на натиск. Звуки битвы не смолкали под начинающим темнеть небом.

– Боже, Малькольм, – воскликнула Сторм, – что же время сделало с тобой…

Он не смог позволить себе ни жалости, ни сомнения и приближался к ней, сжимая в одной руке наведенное ей в грудь энергетическое оружие, а другой вцепившись в рукоятку меча. В любое мгновение она могла упорхнуть, как Ку. Она пятилась вместе со своими людьми, не давая Локриджу приблизиться. Как только на короткий миг между ними образовалось свободное пространство, оба немедленно выставляли защиту, окутываясь огненным ореолом. В любую минуту каждый из них мог угодить в один из многочисленных водоворотов безжалостной звериной схватки и потерять противника из виду.

Бой докатился до улиц поселка. Громада Длинного Дома угрюмо чернела над крышами хижин.

Неожиданно сыновья Локриджа прорвались через боевой порядок ютов. Топча ногами тела убитых, они ударили с тыла. Воины Уэстхейвена ринулись через образовавшуюся брешь. Битва распалась на локальные схватки, вспыхивающие то там, то здесь у стен домов.

Сторм оказалась лицом к липу с Локриджем. Он выстрелил, прыжком бросаясь вперед. Слившиеся в одно пятно вспышки их оружия слепили обоих. Локридж наугад ребром ладони рубанул разбегающуюся многоцветными кругами темноту. Сторм вскрикнула от боли – он почувствовал, что выбил ружье из ее рук. Прежде чем она успела взлететь, он вцепился в нее.

Слившись, словно в объятии, они покатились по земле. Она дралась руками, голенями, головой, царапала, лягала, кусала его. Он чувствовал струйки крови, сбегающие по израненной коже, но все же сумел прижать ее к земле, навалившись всей тяжестью тела, удвоенной весом бронзовых доспехов. И вдруг она приподняла голову и поцеловала его.

– Нет, – выдавил он, задыхаясь.

– Малькольм, – шепнула она, часто дыша ему в ухо. – Я могу снова сделать тебя молодым. Останься со мной.

Слова давней клятвы сорвались с его губ:

– Я принадлежу Ори.

– Правда? – она внезапно ослабла, словно силы разом покинули ее. – Тогда достань свой меч.

– Ты ведь знаешь, я никогда не смогу этого сделать, – он встал, расстегнул и снял с нее пояс, помог ей подняться и, стоя к ней лицом, связал ей руки за спиной. Она улыбнулась и прижалась к нему.

Битва заканчивалась. Юты, увидев, что их предводительница попала в плен, бросили свои топоры и бежали. Раненые стонали на поле боя.

– Мы схватили ведьму, – объявил Локридж. Его голос доносился откуда-то издалека. – Теперь остались только ее слуги.

Сыновья подошли к нему с обнаженными мечами. Но и увидев среди них Ястреба, он не почувствовал себя хоть немного счастливее. Локридж отпустил Сторм. Даже со связанными руками, в грязи и кровоподтеках, она не утратила своего величия и, гордо оглядев его детей, надменно произнесла:

– Неужели это судьба, о которой ты мечтал?

– Это та судьба, которую я заслужил, – сказал Локридж.

– На что ты надеешься? Ты же знаешь, завтра здесь будут тысячи моих слуг!

– Нет. Когда другие Хранители потеряют связь с тобой, разумеется, они пошлют шпионов выяснить причину. И не найдут тебя. Узнав о набеге, они решат, что это дело рук честолюбивого племенного вождя, прослышавшего о трудностях в Ютландии и решившего испытать свою судьбу. Он рискнул, и ему повезло, и прежде чем ты и Ку успели применить свое мощное оружие, вы оба пали от шальных стрел дикарей. И для твоих наследниц ваша гибель послужит еще одним доказательством бесперспективности этой эпохи. У тебя слишком много конкурентов, Сторм.

Сторм некоторое время молчала.

– Возможно, ты прав, – наконец признала она. – У нас ты мог бы заслужить славу блестящего полководца.

– Мне это неинтересно, – ответил он искренне. Она выпрямилась, ее прозрачная одежда плотно облегла тело.

– Что ты сделаешь со мной?

– Не знаю, – сказал он грустно. – Ты смертоносна. Но я… я не могу убить тебя.

Она улыбнулась:

– Придешь навестить меня?

– Нет.

– Придешь. Тогда и побеседуем, – она отвела в сторону меч британца, сына Ори, подошла к Локриджу и поцеловала его. – До свидания, Барс.

– Уберите ее, – взревел он. – Связать! Только осторожнее. Не причиняйте ей боли.

– Куда ее, отец? – спросил Стрела.

Локридж молча отошел в сторону и оказался на площади перед Длинным Домом. Скрюченное, сухое тело Ку лежало у его ног.

– Здесь, – принял он решение и указал на Длинный Дом. – В ее логове. Выставите охрану. Похороните павших и помогите раненым.

Он следил, как ее провели за порог. Опьянение победой звенело в ушах, бродило в крови. Он не мог успокоиться и не мог сдерживать себя. Он бежал по деревне и кричал:

– Люди Эвильдаро, Люди Моря, мы пришли освободить вас! Ведьма свергнута! Мои воины бьются за вас! Если среди вас остались мужчины, выходите!

И они начали появляться: один за другим из хижин выходили охотники и рыбаки, вооруженные кто чем. Ведомые его сыновьями, они пробежали через священную рощу и обрушились на продолжавших сопротивляться Людей Боевого Топора.

И строй врагов сломался.

Когда была перевернута последняя колесница и последний ют бежал, ища спасения на вересковых пустошах, Локридж приказал привести пленников. Витукар оказался цел и предстал перед Локриджем со связанными за спиной руками, сразу же узнав его и с вызовом глядя ему в глаза.

Локридж сочувственно смотрел на несчастных ютов.

– Вам больше ничто не угрожает, – сказал он. – Завтра вы можете уйти. Это место принадлежит нам. Оно не ваше. Но наш человек пойдет вместе с вами, чтобы говорить с другими племенами о мире. Витукар, я надеюсь, ты тоже будешь там.

Ют вздрогнул.

– Брат, – сказал он. – Не знаю, что за странная напасть так изменила тебя всего за одну ночь. Но поверь, мы по-прежнему кровные братья, ты и я. Всегда можешь рассчитывать на меня.

Локридж помог ему подняться.

– Освободите его. Он мой друг.

Озирая своих людей, Барс понимал, что его дело еще не закончено. Жизнь в Уэстхейвене была надежно устроена. В следующие двадцать или тридцать лет – в зависимости от того, какой век ему предопределен, – такой же племенной союз ему предстоит создать и здесь, в Дании.

Если только не помешает Сторм…

Человек подбежал к нему и упал в ноги, едва не касаясь лицом земли:

– Мы не знали! Мы не знали! Мы слишком поздно услышали!

Ночь, как саван, опустилась на глаза Локриджа. Он закричал, требуя принести факелы, и со всех ног бросился к Длинному Дому…

Она лежала в холодном безжалостном свете мерцающих сфер. От ее красоты не осталось и следа: задушенный человек, с посиневшей кожей, вывалившимся изо рта распухшим языком и выпученными глазами не может выглядеть привлекательным. И все же в загадочном блеске ее разметавшихся волос, в тонких чертах лица, в изгибе тела, в изломе рук, некогда ласкавших его, оставалось что-то волнующее и трогательное.

Поперек нее лежал труп Бранна.

Локридж совсем забыл о нем. Он просто не смог бы жить, вспоминая о Бранне, а тот, полумертвый, выполз в зал за черный экран и застал ее, свою мучительницу, связанной и беззащитной.

Сторм, бедная Сторм!

Люди Моря молча наблюдали, как плачет их вождь.

Он приказал принести дров. Сам положил ее на смертное ложе, а затем собственноручно поджег Длинный Дом. С завыванием рвалось вверх яростное пламя; вокруг стало светло как днем. Здесь, решил он, мы построим часовню.

На земле оставалось единственное место, куда ему не было больно идти. Он пошел к кораблю.

Руки Ори обняли его… К рассвету он успокоился. Господь или Судьба – как бы ни называлась эта могучая сила – должны благодарить его за труд.

Наступил новый период истории человечества – Бронзовый век. Увиденное им за последние годы вселяло уверенность в том, что это время будет эпохой изобилия, мира и счастья; может быть, она будет более счастливой, чем последующие века, и даже отдаленное будущее, в котором ему довелось родиться и жить. В оставшихся от века бронзы памятниках и реликвиях не было отпечатков жестокости и зверства, следов пожара, свидетельств порабощения слабых сильнейшими. И золотая солнечная колесница, и рога тура, изгибы которых напоминали кольца Божественных Змей, доказывали одно – северные племена стали единым целым. Их слава шагнула далеко: гордую поступь датчан слышали улицы Кносса и в Аравии были известны корабли из Англии. Некоторым смельчакам Севера даже удалось достичь берегов Америки, где в эпосе индейцев сохранились предания о мудром добром Боге, о Богине по имени Лепесток Цветка. Большинство смельчаков возвратилось на родину; ибо где можно найти жизнь лучшую, чем на благодатной земле, на которой впервые утвердился строй, соединяющий могущество со свободой?

В конце концов и эта эпоха завершится, уступая грубой силе жестокого века железа. Но и тысячелетие счастья можно считать выдающимся достижением, а порожденный им дух останется жить в веках. Через столетия будет упорно пробиваться забытая истина, некогда открытая поколениями, вдоволь вкусившими от радости бытия: чтобы жить счастливо, надо уметь терпеть и хорошо работать. И те, кто стремится построить лучшее будущее, признают ее верность и возвратятся в страну счастья, основанную Барсом.

– Ори, – прошептал Локридж. – Останься со мной. Помоги мне.

– Навечно с тобой.

Перевели с английского

Любовь Паперина

Владимир Рыжков