Текст книги "Приход ночи (сборник)"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 83 страниц)

Водный гром
© Перевод И. Васильевой

Стивен Демерест смотрел на плотную небесную твердь. Смотрел долго и нашел ее голубизну мутной и омерзительной.

Машинально взглянув на солнце – позабыв, что здесь нет никаких затенителей, – он в панике зажмурил глаза. Но его не ослепило; перед глазами просто поплыли светящиеся круги. Даже солнце тут было размытое.

Ему невольно вспомнилась молитва Аякса из Гомеровской «Илиады». Греки с троянцами сражались за тело Патрокла в тумане, и Аякс взмолился: «Зевс, наш владыка, избавь аргивян от ужасного мрака! Дневный свет возврати нам, дай нам видеть очами! И при свете губи нас, когда уже так восхотел ты!» [2]2
  Гомер «Илиада». В переводе Н. Гнедича


[Закрыть]«И при свете губи нас», – подумал Демерест.

– Что ж, добро пожаловать на борт. – Перевозчик посторонился, пропуская Демереста к сходням. – Я бы лично на Луну ни в жизнь не полетел.

– А туда, в Океанскую Впадину, спускались?

– Раз пятьдесят, не меньше. Но это другое дело. Демерест зашел в гондолу. Там было тесно, но к тесноте ему не привыкать. И вообще, похоже на космический модуль, разве что более… плотный. Опять это слово. Здесь во всем явственно ощущалось, что масса не имеет значения. Массу принимали как должное, с ней не приходилось бороться.

Батискаф еще не ушел под воду. Толстое стекло придавало голубому небу зеленоватый оттенок.

– Пристегиваться не обязательно, – сказал Яван. – Никаких перегрузок не будет. Пойдем вниз ровненько, как по маслу. Дорога займет не больше часа. Но курить нельзя.

– Я не курю, – сказал Демерест.

– Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией?

– У лунян клаустрофобии не бывает.

– Но у вас же кругом открытое…

– Только не в нашей пещере. Мы живем… – Он замешкался, подыскивая слово. – …в лунной впадине, на глубине сотни футов.

– Сотни футов! – Перевозчика, похоже, это позабавило, но он не улыбнулся. – Начинаем погружение.

Стены внутри гондолы были с углами, но часть стены за приборами выдавала ее изначальную сферичность. Приборы казались продолжением тела Явана; его глаза и руки порхали над ними легко, почти любовно.

– Все уже проверено, – сказал он, – но я люблю напоследок убедиться. Внизу, как-никак, тысяча атмосфер.

Палец коснулся кнопки, и круглый массивный люк наглухо закрылся, войдя скошенным краем в стенное отверстие.

– Чем больше давление, тем крепче его прижимает, – сообщил Яван. – Бросьте последний взгляд на солнышко, мистер Демерест.

Свет все еще проникал сквозь толстое стекло иллюминатора, только теперь он сделался зыбким: между ними и солнцем уже была вода.

– Последний взгляд? – переспросил Демерест. Яван хихикнул:

– Ну, не совсем последний. Я имею в виду – до возвращения. Вы никогда еще не путешествовали в батискафе, верно?

– А что, многие путешествуют?

– Да нет, очень немногие, – сказал Яван. – Но вы не волнуйтесь. Это обыкновенный подводный шар. Правда, со времен первого батискафа многое изменилось и усовершенствовалось. У нас есть атомный двигатель, а до определенных пределов можно идти и на водоструйном, – но если свести к основным элементам, так это по-прежнему сферическая гондола под поплавком. И нас по-прежнему опускают с борта корабля, чтобы не расходовать зря энергию, которая необходима при погружении вся до капельки. Ну, готовы?

– Готов.

Трос, соединявший батискаф с кораблем, вспорхнул вверх, и подводный аппарат погрузился чуть ниже; потом еще ниже, по мере того как морская вода заполняла поплавок. Несколько мгновений, пойманный поверхностными течениями, батискаф покачался – и перестал, продолжая тихо спускаться в сгущающуюся зелень океана.

Яван расслабился.

– Джон Берген – начальник Океанской Впадины. Вы собираетесь с ним встретиться?

– Совершенно верно.

– Он хороший парень. И жена его там, вместе с ним.

– Вот как?

– Ну конечно. Там, внизу, есть и женщины. А всего на станции человек пятьдесят. Некоторые не вылезают оттуда месяцами.

Демерест коснулся пальцем тонкого, почти незаметного стыка люка со стеной. Потом взглянул на палец.

– Это масло?

– Силикон. Давление выжимает какую-то часть. Специально для… Да вы не волнуйтесь. Система управления автоматизирована и надежна. При первых же признаках неисправности – любой неисправности – балласт будет сброшен и мы поднимемся на поверхность.

– Вы хотите сказать, что с батискафами вообще не бывает несчастных случаев?

– А что с ними может случиться? – Перевозчик искоса глянул на пассажира. – Как только мы окажемся на глубине, недоступной для кашалотов, нам и вовсе ничего не будет угрожать.

– Кашалотов? – Тонкое лицо Демереста нахмурилось.

– Ну да. Они ныряют вниз на полмили. Если кашалот ударит в батискаф – стенки-то у поплавка не очень прочные… Да и не нужна им особая прочность. Камера открыта, и когда бензин, обеспечивающий плавучесть, сжимается, туда проникает морская вода.

Стало темно. Демерест не отрывал взгляда от иллюминатора. В гондоле был свет, но снаружи сгустилась тьма. Не такая, как в космосе, – тьма была густой и плотной.

– Давайте-ка без обиняков, мистер Яван, – резко сказал Демерест. – Ваш батискаф не оборудован для того, чтобы выдержать атаку кашалотов. Думаю, с гигантскими кальмарами дело обстоит не лучше. Бывали подобные случаи или нет?

– Ну, дело в том, что…

– Только не заговаривайте мне зубы, ладно? Я спрашиваю из профессионального любопытства. Я главный инженер по технике безопасности в Луна-Сити, и я вас спрашиваю, какие меры предосторожности вы в силах принять против потенциальных столкновений с крупными животными?

Яван явно смутился.

– Да не было никаких столкновений, – пробормотал он.

– Но ведь они возможны? Пусть даже маловероятны, так ведь?

– Все возможно. Но кашалоты слишком умны, чтобы нападать на нас, а гигантские кальмары слишком робки.

– Они нас видят?

– Само собой. Мы же освещены.

– А прожекторы у вас есть?

– Мы уже прошли глубину, где водятся крупные животные, но прожекторы есть, и я их включу, если хотите.

В черном иллюминаторе внезапно вспыхнул снегопад – снегопад наоборот, падающий вверх. Мгла ожила, весь ее объем заполнили снежинки, и все они стремились кверху.

– Что это? – спросил Демерест.

– Да так, ничего особенного. Органическая материя. Мелкие организмы. Они плавают себе потихоньку и попадают в лучи прожектора. Мы снижаемся, поэтому чудится, будто они поднимаются вверх.

Демерест, вновь обретя чувство перспективы, поинтересовался:

– А мы не слишком быстро падаем?

– Да нет же. Я мог бы включить атомный двигатель, но зачем зря тратить энергию? К тому же я могу сбросить балласт – и сделаю это, только позже. А пока все нормально. Успокойтесь, мистер Демерест. Сейчас спустимся ниже и снегопад станет жиже. Там, внизу, нет никаких эффектных форм жизни. Лишь маленькие морские чертенята и прочая нечисть, но они нас избегают.

– Сколько пассажиров вы можете взять зараз? – спросил Демерест.

– Бывало, что и четырех, но тогда в гондоле не повернуться. Можно еще соединить два батискафа и перевезти десятерых, хотя такой тандем получается жутко неуклюжим. На самом деле нам нужны поезда из гондол с более мощными атомниками – то есть атомными двигателями – и с большей плавучестью. Говорят, такие поезда проектируются. Правда, так говорят уже несколько лет.

– Стало быть, существуют планы широкомасштабного расширения Океанской Впадины?

– Конечно, а как же! Раз на континентальных шельфах есть города, почему бы им не быть и в океанских глубинах? По-моему, мистер Демерест, если человек в силах куда-то добраться, он туда доберется. И правильно сделает. Земля нам дана для заселения, и мы ее заселим. Все, что нам нужно, чтобы сделать глубоководье обитаемым, – это маневренные батискафы. Камеры-поплавки замедляют движение, делают конструкцию уязвимой и слишком сложной.

– Но они также спасают вас, разве нет? Если все двигатели вдруг разом выйдут из строя, бензин в камерах вынесет вас на поверхность. А что вы будете делать в случае аварии без поплавка?

– Ну, если на то пошло, абсолютно надежных конструкций не существует в природе. Невозможно предусмотреть все случайности, в том числе и фатальные.

– Кто бы спорил, – с горечью сказал Демерест. Яван сразу посерьезнел. Тон его голоса изменился:

– Извините. Я не хотел вас задеть. Мне жаль, что у вас случилось такое.

– Да, – сказал Демерест.

Погибли пятнадцать мужчин и пять женщин. Одному из «мужчин» было четырнадцать лет. Погибли, как было установлено, по собственной оплошности. Что мог сказать после этого главный инженер, отвечающий за безопасность?

– Да, – сказал он.

Между спутниками повисла тишина, такая же густая и плотная, как сжатая давлением морская вода в иллюминаторе. Как могли все двадцать человек поддаться разом панике, смятению и депрессии? «Лунная хандра» – глупое название, конечно, – поражала людей в самое неподходящее время. Ее приближение не всегда можно было распознать, но, когда она наваливалась, люди становились апатичными, а их реакции – замедленными.

Сколько падающих метеоритов удалось успешно отвести, погасить или захватить на лету? Сколько ущерба наносили лунотрясения и сколько разрушений удавалось предотвратить? Сколько человеческих оплошностей не приводило к фатальному исходу благодаря принятым мерам предосторожности? Сколько несчастных случаев не произошло'?

Но за неслучившееся несчастье ты не отвечаешь. Двадцать жертв…

Яван сказал (сколько долгих минут спустя?):

– А вот и огни Океанской Впадины!

Демерест ничего не увидел. Он не знал, куда смотреть. Дважды до того где-то вдали в иллюминаторе мелькали люминесцентные существа, и, поскольку прожекторы опять были выключены, Демерест принимал их за огни подводной станции. А теперь он вообще ничего не видел.

– Вон там, внизу, – сказал, но не показал Яван, слишком занятый торможением и поворотом батискафа.

Демерест услышал отдаленные вздохи водных струй, выталкиваемых паром, который образовался от тепла моментальных выбросов атомной энергии.

В голове мелькнула смутная мысль: «Топливо у них – дейтерий, а его кругом предостаточно. Воды-то полным-полно, а стало быть, и тяжелого водорода тоже».

Яван сбросил также часть балласта, ведя при этом нечто вроде светской беседы:

– Балластом служила раньше стальная дробь, ее сбрасывали с помощью электромагнитов. При каждом погружении использовалось до пятидесяти тонн балласта. Служба охраны природы забеспокоилась, что дно океана покрывается ржавеющей сталью, поэтому мы перешли на минеральные конкреции, которые добываем из континентальных шельфов. Покрываем их тонким слоем железа, чтобы можно было сбросить электромагнитами, и в океане не остается никаких чужеродных элементов. Опять же дешевле… Но когда у нас будут настоящие атомные батискафы, нам балласт вообще не понадобится.

Демерест почти не слушал его. Станция была теперь как на ладони. Яван включил прожекторы, и далеко внизу показалось илистое дно пуэрториканской впадины. На дне, словно россыпь одинаково мутных жемчужин, покоились сферы станции Океанская Впадина.

Сферы походили на ту, в которой Демерест сейчас спускался, только были гораздо крупнее. Океанская Впадина все расширялась и расширялась – к россыпи то и дело добавлялись новые шары.

«Они всего в пяти с половиной милях от дома – это вам не четверть миллиона», – подумал Демерест.

– И как мы туда попадем? – спросил Демерест. Стыковка уже произошла. Демерест слышал глухой стук металла о металл, но теперь тишину нарушала лишь сосредоточенная возня Явана с приборами.

– Не волнуйтесь, – отозвался наконец Яван. – Никаких проблем. Я просто проверяю, чтобы убедиться в точности стыковки. Там электромагнитное соединение, образующее правильную окружность. Если показания приборов в норме, значит, мы приклеились точненько ко входному люку.

– Который затем откроется?

– Он бы открылся, будь там воздух с той стороны. Но там морская вода, и ее нужно вытеснить. А потом – милости просим!

Демерест слушал, не пропуская ни слова. Он прибыл сюда в последний день своей жизни, дабы придать этой жизни смысл, и не собирался упускать ничего, даже самых мелких деталей.

– Зачем этот дополнительный этап? – спросил он. – Почему бы не сделать воздушный шлюз – настоящий шлюз, постоянно наполненный воздухом?

– Говорят, так безопаснее, – ответил Яван. – Это уже по вашей специальности. В соединительной камере давление с двух сторон всегда одинаковое, за исключением того времени, когда по ней проходят люди. Этот шлюз – самое слабое звено в системе, потому что он открывается и закрывается; тут и стыки есть, и швы – понимаете, что я имею в виду?

– Понимаю, – пробормотал Демерест.

Это слабое звено можно будет использовать как щель, через которую… Ладно, всему свое время.

– Чего мы ждем? – спросил он.

– Шлюз опустошается. Из него вытесняют воду.

– Воздухом?

– Да нет же, черт возьми! Они не могут себе позволить так разбазаривать воздух. Чтобы освободить камеру от воды, потребовалось бы не меньше тысячи атмосфер, а заполнять ее воздухом под таким давлением, даже временно, – это безумное расточительство. Шлюз осушают паром.

– Ну да. Конечно.

– Воду как следует разогревают, – оживленно продолжал Яван. – Никакое давление в мире не способно помешать воде превратиться в пар при температуре более 374 °C. А пар выталкивает воду через односторонний клапан.

– Еще одно слабое звено, – заметил Демерест.

– Наверное. Хотя до сих пор не было никаких накладок. Сейчас из шлюза вытесняют воду. Когда в клапане забулькают струи горячего пара, процесс автоматически прекратится, и шлюз окажется наполнен перегретым паром.

– А потом?

– А потом к нашим услугам целый океан для его охлаждения. Температура начнет падать, пар сконденсируется. В камеру накачают обыкновенный воздух с давлением в одну атмосферу, и тогда люк откроется.

– Долго нам еще ждать?

– Недолго. Если что-то случится, мы услышим вой сирен. По крайней мере, так нас учили. Я их ни разу не слыхал.

Несколько минут они сидели в тишине, а затем раздался громовой удар и батискаф тряхнуло.

– Простите, забыл вас предупредить, – сказал Яван. – Для меня это так привычно, что просто вылетело из головы. Когда люк открывается, давление в тысячу атмосфер с другой стороны резко прижимает батискаф к блоку Океанской Впадины. Никакие электромагниты не в состоянии предотвратить этот последний сдвиг на сотую долю дюйма.

Демерест разжал кулаки и перевел дух.

– Все в порядке? – спросил он.

– Стены не треснули, если вы это имеете в виду. А грохочет как настоящий гром, верно? Кстати, когда я отчалю и шлюз начнет по новой наполняться водой, грохот будет еще сильнее. Так что не пугайтесь.

Но Демересту внезапно все надоело. «Скорей бы покончить с этим, – подумал он. – Сколько можно резину тянуть?»

– Ну теперь-то мы идем наконец?

– Идем.

Отверстие люка было круглое и маленькое – меньше того, через которое они входили на борт. Яван скользнул в него, извиваясь и бормоча, что чувствует себя как пробка в бутылке.

Демерест ни разу не улыбнулся с начала путешествия. Он и теперь не улыбнулся по-настоящему, только дернул уголком рта при мысли о том, что для тощего лунянина это не проблема.

Он пролез в люк и почувствовал, как его подхватили за пояс крепкие руки Явана.

– Здесь темно, – предупредил перевозчик. – Нет смысла дырявить корпус для проводки. На то и существуют фонари.

Демерест обнаружил, что стоит на перфорированном полу, тускло отблескивающем металлом. Сквозь дырочки угадывалась зыбкая поверхность воды.

– Камеру не осушили, – сказал он.

– Все сделано в лучшем виде, мистер Демерест. Раз воду вытесняют паром, ясно, что он остается в камере. А чтобы давление было достаточным для вытеснения, пар сжимают примерно до трети плотности воды. Когда он конденсируется, шлюз на треть заполняется водой – но это вода с давлением всего в одну атмосферу… Пойдемте, мистер Демерест.

Лицо Джона Бергена было знакомо Демересту. Он узнал его сразу. Берген, вот уже почти десятилетие возглавлявший Океанскую Впадину, часто мелькал на телеэкранах Земли – точно так же, как и лидеры Луна-Сити.

Демерест видел начальника станции в плоском изображении и объемном, в черно-белом и цветном. Оригинал мало чем от него отличался.

Подобно Явану, Берген был низкорослым и коренастым – то есть полной противоположностью традиционным (уже традиционным?) лунным стандартам. Значительно светлее Явана, лицо асимметричное, толстый нос слегка свернут вправо.

Не красавец. Ни один лунянин не назвал бы его красивым – но тут лицо Бергена озарилось лучезарной улыбкой, и он протянул большую ладонь.

Демерест вложил в нее свою, тонкую и хрупкую, напрягаясь в ожидании крепкого пожатия. Однако его не последовало. Берген взял его руку и выпустил, а затем сказал:

– Рад вас видеть. Мы не в силах устроить вам роскошный прием. Мы не можем даже объявить выходной в вашу честь, но все равно ваше прибытие для нас – праздник. Добро пожаловать.

– Спасибо, – тихо проронил Демерест. Он и теперь не улыбнулся. Он стоял лицом к лицу с врагом и знал это. Берген тоже не мог этого не знать, а потому его улыбка была сплошным притворством.

И вдруг оглушительный металлический лязг потряс помещение, Демерест отпрыгнул назад и прислонился к стене. Берген не шелохнулся.

– Это батискаф отчалил, и шлюз залило водой, – спокойно проговорил он. – Яван должен был вас предупредить.

Демерест тяжело дышал, силясь унять бешеное сердцебиение.

– Он предупредил. Но я все равно попался.

– В ближайшем будущем таких сюрпризов больше не предвидится. Гости у нас бывают редко. Мы плохо оснащены для приемов, поэтому, как правило, не пускаем к себе всяких сановников, которые считают, что путешествие в глубь океана будет способствовать их карьере. Я говорю в основном о политиках разных мастей. Вы – другое дело, разумеется.

«Ой ли?» – подумал Демерест. Получить разрешение на спуск сюда было достаточно сложно. Сначала пришлось убеждать начальство в Луна-Сити, которое не одобряло его идею и сомневалось, что обмен дипломатическими визитами принесет хоть какие-то плоды. («Дипломатический визит» – так они это называли!) А когда он их уговорил, Океанская Впадина отнюдь не спешила с разрешением.

Нынешний визит состоялся исключительно благодаря его личной настойчивости. Так почему же он – другое дело?

– Полагаю, у вас в Луна-Сити те же самые проблемы, – сказал Берген.

– Не совсем, – ответил Демерест. – Путешествие длиной в полмиллиона миль не так привлекает политиков, как десятимильный спуск и подъем.

– Это верно, – согласился Берген. – К тому же круиз на Луну куда дороже… Кстати говоря, сегодня у нас первая встреча представителей внешнего и внутреннего миров. Ни один океанский житель еще не бывал на Луне, насколько мне известно, а вы – первый лунянин, посетивший глубоководную станцию. Луняне даже в поселениях на шельфах никогда не бывали.

– Значит, нашу встречу можно назвать исторической, – сказал Демерест, стараясь убрать из голоса иронию.

Если она и просочилась, то Берген не подал вида. Он закатал рукава, словно стремясь подчеркнуть свое неформальное отношение (или же тот факт, что он очень занят, а потому не сможет уделить гостю много времени?), и спросил:

– Кофе хотите? Как я понимаю, вы уже позавтракали. Может, отдохнете немного перед экскурсией? Или хотите освежиться – так, по-моему, деликатные хозяева предлагают гостю посетить туалет?

Демереста разобрало любопытство, и совсем не праздное. Все, что касалось взаимодействия Океанской Впадины с внешним миром, могло оказаться важным.

– И как у вас действуют санитарно-гигиенические устройства?

– В основном в виде замкнутого цикла, как и на Луне, наверное. Но мы можем выбрасывать отходы, если захотим или если понадобится. Люди, конечно, порядком загадили окружающую среду, но отходы единственной глубоководной станции вряд ли загрязнили бы океан. Добавили бы в него немного органики, вот и все, – рассмеялся Берген.

Демерест взял это на заметку. Раз отходы можно сбрасывать в океан, значит, существуют трубы для выброса. Их устройство может оказаться интересным, и он, как инженер по технике безопасности, имеет законное право проявить интерес.

– Нет, – сказал он. – Сейчас мне ничего не нужно. Если вы заняты…

– Не беспокойтесь. Мы все время заняты, но я занят меньше всех. Я покажу вам наши апартаменты. У нас тут больше полусотни сфер, размерами не уступающих этой, а то и превосходящих ее…

Демерест окинул взглядом помещение. Как и в батискафе, здесь были утлы, но за мебелью и оборудованием проглядывали признаки неизбежной сферичности внешней стены. Пятьдесят штук!

– …созданных, – продолжал Берген, – усилиями не одного поколения. Блок, в котором мы находимся, самый старый из всех. Поговаривают о том, что пора его демонтировать и заменить. Кое-кто считает, что мы уже готовы к производству блоков второго поколения, но я не уверен. Это дорого – здесь, на дне, все дорого, – а выбивать деньги из Всемирного совета по проектам – занятие крайне утомительное.

У Демереста непроизвольно раздулись ноздри, и вспышка ярости объяла все его существо. Это был удар ниже пояса. Берген не мог не знать, какие жалкие крохи выделяет ВСП для Луна-Сити!

Но Берген все говорил и говорил, ничего не замечая:

– А кроме того, я поклонник традиций. Это первый созданный людьми глубоководный дом. В нем впервые на океанском дне заночевали двое человек. Они спали здесь безо всяких удобств, оснащенные всего лишь переносным атомным блоком питания для аварийного шлюза – я имею в виду воздушный шлюз, но тогда его называли аварийным – и парочкой приборов. Их звали Регера и Тремонт. Ни один из них больше не спускался на дно; всю оставшуюся жизнь оба проработали на суше. Что ж, они сделали свое дело, и сейчас их уже нет в живых. Зато теперь здесь работают пятьдесят человек, несущих вахту как минимум полгода. Я, например, за последние полтора года провел на суше всего пару недель.

Энергично махнув гостю рукой и приглашая следовать за ним, Берген открыл дверь, плавно скользнувшую в полость стены, и повел его в следующий блок. Демерест задержался у двери, чтобы обследовать вход. Между смежными блоками не было видно ни единого шва.

Берген заметил его любопытство и пояснил:

– Когда мы пристраиваем новый блок, металл сваривают под давлением, превращая практически в единое целое с предыдущим блоком, а потом еще и упрочняют. Мы не имеем права рисковать – впрочем, вам это вполне понятно, поскольку вы, как мне сказали, главный инженер по технике безо…

– Да, – оборвал его Демерест. – Мы, Луняне, восхищаемся вашей статистикой несчастных случаев – вернее, отсутствием таковых.

– Нам везет пока, – пожал плечами Берген. – Кстати, примите мои соболезнования по поводу гибели ваших товарищей. Я имею в виду тот несчастный…

– Да, я понял, – снова прервал его Демерест.

Либо этот Берген болтлив по натуре, решил лунянин, либо он решил заговорить гостя до полусмерти, чтобы поскорее избавиться от него.

– Блоки образуют сильно разветвленную цепочку, – не унимался Берген. – Трехмерную цепочку. У нас есть карта – могу вам показать, если интересно. Большинство конечных блоков приспособлены под жилые помещения и спальни. Чтобы люди могли уединиться, понимаете? Рабочие блоки все проходные – это одно из неудобств, с которыми приходится мириться, живя на океанском дне.

Вот тут у нас библиотека. Вернее, часть ее. Она невелика, но здесь хранятся все наши архивы, записанные на компьютерную пленку, так что в этом смысле наша библиотека не только самая большая в мире, но также лучшая и единственная. А еще у нас есть отдельный компьютер, обрабатывающий специальную литературу. Он ее собирает, отбирает, сортирует, оценивает и выдает нам самую суть.

Есть у нас и другая библиотека, с микрофильмами и даже печатными книгами. Но это уже для развлечения.

В оживленный словесный поток вклинился чей-то голос:

– Джон! Я вам не помешаю?

Демерест вздрогнул. Голос раздался у него за спиной.

– Аннет! – воскликнул Берген. – Я как раз направлялся к тебе. Это Стивен Демерест из Луна-Сити. Мистер Демерест, позвольте вам представить мою жену Аннет.

Демерест повернулся, машинально сказал:

– Рад познакомиться, миссис Берген. И уставился на ее талию.

Аннет Берген было на вид слегка за тридцать. Темные волосы, простая прическа, никакой косметики. Привлекательная, но не красавица, отметил про себя Демерест. А взгляд против его воли возвращался к талии.

– Да, я беременна, мистер Демерест, – сказала она, легонько пожав плечами. – Через пару месяцев буду рожать.

– Простите, – пробормотал Демерест. – Я не хотел быть невежливым… Я не…

Он растерянно умолк, словно удар был нанесен ему по-настоящему, под дых. Он не ожидал встретить здесь женщину, хотя и не мог объяснить почему. Он знал, что в Океанской Впадине есть женщины. И перевозчик тоже упоминал о том, что жена Бергена работает вместе с ним.

– Сколько у вас на станции женщин, мистер Берген? – запинаясь, спросил Демерест.

– Сейчас девять, – ответил Берген. – Все жены. Мы надеемся, что придет такое время, когда соотношение будет нормальным, то есть один к одному, но пока что нам в первую очередь требуются рабочие и исследователи, и если у женщины нет какой-нибудь нужной специальности…

– У них у всех есть какая-нибудь нужная специальность, дорогой, – перебила его миссис Берген. – И мужчины бы работали тут гораздо дольше, если бы ты…

– Моя жена, – со смехом прервал ее Берген, – убежденная феминистка. Но она не считает зазорным пользоваться привилегиями своего пола, чтобы добиться равноправия. Я все твержу ей, что это не феминистский, а чисто женский способ, на что она отвечает: «Потому-то я и беременна». Вы думаете, это любовь, или сексуальная мания, или жажда материнства? Ничего подобного! Она собирается родить ребенка здесь, внизу, исключительно из философских соображений.

– А почему бы и нет? – холодно сказала Аннет. – Океан либо станет для человечества домом, либо не станет. А если станет, то здесь будут рождаться дети, вот и все. Я хочу родить ребенка в Океанской Впадине. Ведь в Луна-Сити рождаются дети, правда, мистер Демерест?

Демерест глубоко вздохнул:

– Я сам родился в Луна-Сити, миссис Берген.

– И ей это прекрасно известно, – пробормотал Берген.

– А сейчас вам уже где-то под тридцать? – спросила Аннет.

– Мне двадцать девять, – ответил Демерест.

– И это ей прекрасно известно тоже, – сказал Берген с коротким смешком. – Могу поспорить, что она разузнала о вас всю подноготную, как только услышала о вашем визите.

– Это к делу не относится, – заявила Аннет. – К делу относится то, что как минимум двадцать девять лет в Луна-Сити рождаются дети, а в Океанской Впадине не было еще ни одного ребенка.

– Луна-Сити, дорогая моя, основан гораздо раньше, – сказал Берген. – Лунной колонии уже полвека, а нашей нет еще и двадцати лет.

– Двадцати лет вполне достаточно. Чтобы выносить ребенка, нужно всего девять месяцев.

– А сейчас на станции есть дети? – поинтересовался Демерест.

– Нет, – ответил Берген. – Нет. Но когда-нибудь обязательно будут.

– Через два месяца, – безапелляционно заявила Аннет.

Внутреннее напряжение в душе у Демереста все нарастало, и когда они втроем вернулись в первый блок, он с облегчением сел и взял чашечку кофе.

– Скоро пообедаем, – сообщил Берген. – Надеюсь, вы согласны посидеть пока что здесь. Первый блок не так уж часто используется для работы – разве что для приема батискафов, но сейчас мы никого не ждем. Можем поговорить, если хотите.

– Очень даже хочу, – отозвался Демерест.

– Надеюсь, я тоже приглашена принять участие в беседе? – осведомилась Аннет.

Демерест взглянул на нее с сомнением, но Берген сказал:

– Вам придется согласиться. Вы ее очень интересуете – вы и луняне вообще. По ее мнению, они… э-э… то есть вы представляете собой новую породу людей, и, я думаю, когда ей надоест быть океанской жительницей, она захочет стать лунянкой.

– Ты не даешь мне слова вставить, Джон. Но если позволишь, я бы все-таки хотела услышать мнение мистера Демереста. Что вы о нас думаете, мистер Демерест?

– Я попросил о встрече, миссис Берген, – осторожно сказал Демерест, – потому что я инженер по технике безопасности. В этом смысле у Океанской Впадины завидная статистика…

– Ни одного смертельного исхода за без малого двадцать лет, – весело подхватил Берген. – Всего одна жертва несчастного случая в поселениях на шельфах – и ни одной во время перевозок, будь то на подводных лодках или батискафах. Хотел бы я приписать это нашей мудрости и умению. Мы, конечно, делаем все, что в наших силах, но главным образом нам просто везет.

– Джон! – не выдержала Аннет. – Дай, пожалуйста, сказать мистеру Демересту.

– Как инженер по технике безопасности, – сказал Демерест, – я не могу себе позволить полагаться на везение и удачу. Мы не в состоянии предотвратить лунотрясения или падения на Луну больших метеоритов, но мы обязаны принять меры, чтобы ущерб от них был минимальным. Нет никаких оправданий– да их и не может быть! – человеческим жертвам. Нам в Луна-Сити не удалось без них обойтись; наша статистика в последнее время, – голос у него упал, – очень печальна. Поскольку люди, как известно, несовершенны, необходимо обеспечить их техникой, которая компенсировала бы это несовершенство. Мы потеряли двадцать человек…

– Я знаю. Но население Луна-Сити приближается к тысяче, не так ли? Ваше выживание пока не находится под угрозой.

– Население Луна-Сити сейчас девятьсот семьдесят два человека, считая вместе со мной, но наше выживание тем не менее под угрозой. Мы зависим от Земли буквально во всем, включая предметы первой необходимости. Так не должно продолжаться, и положение можно было бы изменить, если бы Всемирный совет по проектам не погряз в мелочной экономии.

– Тут я с вами полностью согласен, мистер Демерест, – сказал Берген. – Мы тоже зависим от суши, хотя могли бы перейти на самообеспечение. Хуже того: мы не можем расширять станцию, пока не построим атомные батискафы. Эти поплавки нас жутко ограничивают. Сообщение между нами и сушей крайне неудовлетворительно; на перевозку людей, а тем более материалов и оборудования уходит уйма времени. Я попытался выбить из совета…

– Да, и вы скоро получите дополнительные средства, мистер Берген.

– Я надеюсь, но почему вы так уверены?

– Мистер Берген, давайте не будем ходить вокруг да около. Вы прекрасно знаете, что Земля выделяет фиксированную сумму на проекты экспансии – то есть программы по расширению среды обитания человека, – и эта сумма не так уж велика. Население Земли не очень-то щедро расходует свои ресурсы на освоение внешнего или внутреннего пространства, особенно если при этом приходится поступиться комфортом и удобствами первичной среды обитания, то есть земной суши.