Текст книги "Милая маленькая ложь (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

6

НИКОЛО

– Как думаешь, папа выложит достаточно денег, чтобы купить каждому из нас по новой машине на день рождения? – Спрашивает Лука, его тон граничит с нытьем.

– Да, конечно. Николо получил свой Мазерати только потому, что ему сейчас двадцать один. Наверное, нам придется ждать до нашего двадцать первого дня рождения. – Говорит Кассио, закатывая глаза.

– Возможно, дело даже не в этом. Возможно, просто потому, что он первенец и, следовательно, любимчик, – надувает губы Лука.

– Может быть, потому, что я не звучу как нытик, когда не получаю того, что хочу, – сухо предполагаю я, выравнивая их строгим взглядом, который заставляет их обоих замолчать и сгорбиться на сиденьях. Обычно я стараюсь быть более добрым со своими братьями. Поскольку мой отец вдалбливал нам в мозг с раннего возраста, семья – это единственное, чему я могу доверять по-настоящему. Когда я возьму на себя семейный бизнес, Кассио и Лука, скорее всего, будут моими лучшими помощниками и союзниками. Но сегодня вечером у меня нет терпения позволить им вести себя соответственно возрасту.

Их нытье действует мне на нервы. Я и так уже большую часть этой недели был вспыльчивым. Кажется, я никуда не могу пойти без неожиданных появлений Ани, постоянно держа ее в голове. Она как заноза, постоянно меня раздражает. И теперь, после того как я пытался немного отвлечься от постоянно растущего давления отца, чтобы я изучал семейный бизнес, все, что я слышу, это то, как несправедливо, по мнению моих младших братьев, с ними обращаются. Мы все относительно близки по возрасту, Кассио всего на два года младше меня, а Лукка на девять минут моложе Кассио. Кажется, только моя сестра способна избежать моего последнего нерва, но я бы никогда не привел ее в клуб. Она лучше этого места. Не говоря уже о том, что она все еще учится на втором курсе средней школы и слишком молода для подобных сцен.

– У тебя действительно шикарная новая машина, Нико, – мурлычет светловолосая модель под моей правой рукой, скользя своими ухоженными ногтями по моему бедру вдоль внутреннего шва моих брюк. – Может, ты покатаешь меня на ней позже? – Предлагает она. По ее тону я задаюсь вопросом, действительно ли она хочет, чтобы я ее покатал, или она имеет в виду, что я должен покататься на ней на заднем сиденье.

– Ммм, ты мог бы покатать нас обоих, – предлагает девушка с волосами цвета воронова крыла, наклонившаяся ко мне слева, ее пальцы расчесывают мои волосы и касаются моей головы. – Я очень хорошо умею делиться.

Их навязчивые предложения утомляют меня, и я хватаю запястье модели с волосами цвета воронова крыла, чтобы убрать ее руку от моих волос. Мой взгляд снова устремляется на Аню, которая танцует среди толпы подо мной. Хотя она и выглядит несколько неуютно в окружении всей этой пьяной толкотни и трения, она все равно естественным образом покачивается в такт музыке, ее впечатляющая задница танцовщицы движется в такт ритму застенчиво, но каким-то образом дразняще.

Она танцует с группой девушек, с которыми стояла у нашего клуба, и, кажется, пытается копировать их более агрессивные движения бедрами. Она выделяется, среди толпы в своем простом летнем платье с цветочным принтом, явно старом, доставшемся ей, вероятно, от матери или старшей сестры или кого-то еще. Этот узор давно устарел. Ее подруги, напротив, одеты по последней моде для ночных клубов, блестящие, расшитые пайетками платья, такие обтягивающие, что на них можно было бы с легкостью рисовать пальцами. Но по какой-то причине я нахожу их примерно такими же интересными, как и моделей, лебезящих передо мной.

Позволяя своим глазам бродить по комнате, я ищу какое-то развлечение, которое могло бы привлечь мое внимание, но, когда я снова и снова ловлю свой взгляд на Ане, я начинаю терять терпение. Резко встав со своего места, я направляюсь в заднюю комнату, где мой отец обычно занимается любыми делами, которые ему хочется решить в клубе. Мой неожиданный уход заставляет двух цепких моделей упасть друг на друга, прежде чем они успевают упасть на сиденье.

– Ты куда? – Спрашивает Лука.

– Хочу снять стресс. – У двери в заднюю комнату я оборачиваюсь и вижу двух молодых моделей, выжидающе смотрящих на меня. – Какого хрена вы заставляете меня ждать? – Рычу я. – Идите сюда. – Я указываю большим пальцем через плечо, чтобы точно дать понять, где именно я хочу их видеть.

Девушки вскакивают со своих мест, поправляют платья и кокетливо проходят мимо меня.

– Вы двое оставайтесь здесь. – Говорю я Кассио и Луке.

– Но, чувак, – скулят они в стерео.

Я киваю подбородком в сторону нашей открытой бутылки шампанского.

– Вы можете допить ее без меня, но не заказывайте еще одну. Я не хочу, чтобы кто-то из вас выпил слишком много и блевал в моей машине.

– Мы же не младенцы, – ворчит Лука, когда Кассио хихикает.

Я не утруждаюсь ответом. Вместо этого я отступаю в отдельную комнату и закрываю дверь, поворачивая замок, чтобы нас не беспокоили. Девочки наблюдают за мной, ожидая, что я сделаю дальше.

– Раздевайтесь, – командую я им, направляясь к дивану в центре комнаты.

Они немедленно подчиняются, расстегивая молнии и выскальзывая из коротких оболочек ткани, пока не оказываются передо мной в кружевном белье и на каблуках. Хотя их тела почти идеальны, я замечаю, что ни у одной из них нет икр или бедер, которые можно было бы сравнить с Аниными. Это наблюдение раздражает меня.

Я достаю из кармана пакетик кокаина и высыпаю его содержимое на журнальный столик перед собой. Губы моделей растягиваются в озорных улыбках.

– Попробуйте, девушки. – Говорю я, небрежно помахивая рукой, когда присаживаюсь.

Опустившись на колени, каждая девушка делает короткую остановку и наклоняется, обнажая голую задницу, вдыхая порошок прямо со стола. Обычно мне это нравится. Накачивать девушек кокаином и заставлять их делать что-то друг с другом, а затем со мной.

Когда светловолосая модель откидывается назад, ее лицо принимает выражение экстаза, я дергаю подбородком в сторону темноволосой девушки.

– Теперь сними с нее лифчик и трусики, – командую я, махая рукой блондинке.

Темноволосая модель встает, чтобы сделать то, что я говорю, поднимая блондинку на ноги, чтобы она могла расстегнуть лифчик девушки и снять ее стринги.

– Повернись и наклонись. – Говорю я блондинке, не сводя глаз с ее полной груди и тонкой талии.

Она делает, как я говорю, поворачиваясь ко мне задницей, раздвигая ноги и сгибая бедра, пока ее киска не оказывается полностью выставленной напоказ. Она делает вид, что смотрит на меня через плечо, ее глаза напряжены от сдерживаемого предвкушения. Мой член дергается в моих брюках, но не достигает полной стойкости, как обычно, из-за чего я раздраженно сжимаю зубы.

Если эта неуклюжая сучка убила мой стояк, клянусь богом…

– Давай. – Я машу пальцами, показывая, что темноволосая модель должна начать вылизывать другую девушку. Она наклоняется за блондинкой, раздвигая колени, чтобы дать мне идеальный вид на ее стринги, зажатые между ягодицами, пока она сжимает бедра блондинки и зарывается лицом в ее киску.

Блондинка стонет от признательности, ее бедра раздвигаются еще больше, пока она трясет задницей, давая темноволосой модели лучший доступ к ее клитору. Это прекрасное зрелище, наблюдать, как одно идеальное создание вылизывает киску другой потрясающей девушки. Обычно это заводит меня примерно за две секунды. Но сегодня мой член, похоже, настроен меня расстроить.

Расстегнув штаны, я просовываю руку под ткань, хватаю свой частично налитый кровью член и начинаю гладить его, готовясь к столь необходимому облегчению.

– Трахай себя пальцами, пока ты вылизываешь ее, – приказываю я темноволосой девушке.

Она проводит пальцами по бедрам другой девушки, направляясь к своей собственной киске. Оттянув в сторону тонкое кружево стрингов, модель начинает играть с собой, продолжая при этом лизать щель блондинки.

Обе девушки стонут и стонут, показывая свое возбуждение, когда они ублажают себя и друг друга, чтобы возбудить меня. И все же, я не могу найти в себе силы, чтобы получить стояк. Что-то в их выступлении кажется таким фальшивым, почти постановочным. Как будто они устраивают шоу, чтобы порадовать меня. В моем сознании мелькает образ лица Ани, ее необузданных эмоций, когда она стояла передо мной, с вызовом глядя на меня после того, как я оскорбил ее за то, что она недостойна ее места в Роузхилле. Вопиющая правда ее эмоций что-то во мне пробуждает.

Мой член напрягается в моей ладони от неожиданного образа, и я смотрю на свой член. Этот гребаный ублюдок делает все возможное, чтобы оскорбить меня. Заставляя свои глаза и мысли вернуться к сцене передо мной, я говорю:

– А теперь встань и трахни пальцем задницу своей подруги той же рукой, которой ты играла со своей киской.

Темноволосая модель поворачивается ко мне, вытирая соки блондинки с губ, прежде чем она медленно поднимается. Я вижу намек на разочарование в ее глазах. Ей не нравится, что я заставляю ее доставлять удовольствие своей подруге и заставляю ее ждать. Мои губы изгибаются в зловещей улыбке. Хотя я вижу, что это ее беспокоит, она знает, что сделает то, что я говорю.

Отойдя в сторону, темноволосая модель ласкает зад блондинки и резко шлепает ее, заставляя блондинку взвизгнуть. Затем она кружит вокруг ануса блондинки, дразня его на мгновение, пока она смазывает его своим собственным возбуждением. Глаза девушки с волосами цвета воронова крыла многозначительно смотрят на меня, когда она без предупреждения засовывает два пальца в зад блондинки. Вскрикнув, блондинка бросает острый взгляд через плечо, но она не вздрагивает от внезапного проникновения.

– Сильнее, – командую я, когда темноволосая девушка двигает пальцами внутрь и наружу задницы блондинки.

Она делает, как ей говорят, вставляя пальцы в блондинку, а другой рукой упирается в ее спину. Блондинка драматично вздыхает, где-то между болью и удовольствием, пытаясь выглядеть привлекательно. Но не ее боль поглощает мои мысли. Мой мозг возвращается к тому первому моменту в кафе, когда глаза Ани нашли мои. Ее небесно-голубые озера непостижимых эмоций держали меня в плену на одно мгновение, боль, которая отражалась в них, казалось, звала меня, прежде чем она выплеснула содержимое своего обеда прямо передо мной.

– Ради всего святого! – Кричу я, вставая с дивана.

Обе модели резко останавливаются, застыв в позе, и с тревогой смотрят на меня.

– Знаете что? Просто убирайся нахуй. – Говорю я, и в моем голосе сквозит отвращение.

– Но… – недоверчиво хнычет блондинка.

– Я сказал, убирайтесь нахуй! – Кричу я, хватая их платья и швыряя их в девушек.

Вздрогнув, они подбирают сброшенную одежду и мчатся к дверям, не потрудившись одеться, прежде чем снова выскользнуть из комнаты и попасть в шумный клуб.

Рыча от разочарования, я расхаживаю. Кажется, я не могу выкинуть из головы эту чертову новую девчонку, и это сводит меня с ума. Не то чтобы меня когда-либо привлекал кто-то настолько никчемный и бедный, так какого хрена она должна преследовать меня каждую секунду дня? Я чувствую, что мои яйца опухли и в синяках от потребности в разрядке, но ничто из того, что я обычно использую в качестве отдушины, не удовлетворит меня. Как будто Аня пробралась в мою психику, чтобы неустанно меня подъебывать.

Ну, если она не оставит меня в покое, я превращу ее жизнь в ад.

Гребаная благотворительность.

7

АНЯ

К тому времени, как я поднимаюсь по ступенькам в квартиру моей тети на третьем этаже, уже почти полночь. В ушах звенит от громкой музыки в клубе, тело гудит от того, как ритм непрерывно вибрирует через подошвы моих ног. Мои конечности кажутся тяжелыми из-за уровня нагрузки, который им пришлось выдержать на этой неделе. Тем не менее, я так благодарна за возможность, которая выпадает раз в жизни.

Несмотря на то, насколько подавляющим был клуб, я обнаружила, что мне понравилась возможность побыть среди людей моего возраста и хоть раз расслабиться. У Уитни, несомненно, лучшее чувство юмора, а Пейдж кажется совершенно открытой и принимающей меня, как и близняшки Тори и Тэмми. Ребята тоже были забавными, хотя я не решаюсь сближаться с ними слишком близко. Из-за страха попасть в ту же ловушку, что и с Николо, или по какой-то другой причине, я не уверена. Но они оба кажутся достаточно милыми – Фин, в частности, кажется порядочным человеком.

Как можно тише достаю ключи из сумочки, отпираю дверь в нашу квартиру и вхожу. Как только дверь за мной захлопывается, наклоняюсь и снимаю каблуки, наслаждаясь ощущением холодного дерева пола под пульсирующими ногами. Хотя я привыкла к мучительным пуантам, необходимым в балете, ношение каблуков – это совершенно новый мир боли, который оставляет волдыри под мозолями и на моих ушибленных пальцах ног, о существовании которых я даже не подозревала до сегодняшнего вечера. У меня не было возможности носить их больше одного раза, и уж точно не так долго.

Телевизор мерцает в гостиной, и изображения танцуют на экране, но звук отключен, чтобы никого не беспокоить. Тетя Патриция сгорбилась в кресле, ее голова наклонена так, что ее челюсть покоится чуть выше плеча, ее губы приоткрыты, когда она дремлет в своей импровизированной кровати. Я нежно улыбаюсь, глядя на то, как она крепко спит. Она, вероятно, пыталась не спать – ожидая меня.

Легко пробираясь по полу, я останавливаюсь рядом с ее стулом и слегка сжимаю ее плечо. Глаза тети Патриции распахиваются, а губы инстинктивно смыкаются.

– Который час? – Спрашивает она, глядя на мое лицо. Садясь, она оглядывается вокруг в замешательстве. – Я заснула?

Я тихонько хихикаю.

– Да, тетя. Но кто может тебя винить? Уже почти полночь, и я уверена, что Клара измотала тебя, как могла.

Патриция улыбается.

– Она точно знает, как удержать меня на ногах. Но нет, она была очень хороша сегодня вечером. Хотя, мне кажется, ей больше нравится проводить время с мамой.

Я грустно улыбаюсь, думая о том, что я, должно быть, упустила.

– Спасибо, что присматриваешь за ней.

– Конечно, дитя мое. Ты заслуживаешь выходной время от времени. – Моя тетя встает со своего стула в поисках пульта, чтобы выключить телевизор. – Как все прошло? – Спрашивает она, поднимая глаза, пока перебирает журналы на журнальном столике.

– Весело, – говорю я неубедительно.

Она останавливается, чтобы взглянуть на меня более многозначительно.

– Нет, правда, по большей части было весело. Было приятно провести время с ребятами моего возраста, и танцорами, которые лучше знакомы с программой Роузхилла. Я хорошо провела время. – Улыбаюсь я, чтобы показать свою искренность.

– Но…? – Настаивает моя тетя понимающим тоном.

Я колеблюсь и опускаю взгляд, мои пальцы переплетаются, когда я пытаюсь найти способ занять свое тело.

– Полагаю, я не совсем понимаю, надо ли мне это. Меня окружали богатые люди, которым не нужно дважды думать о счетах или стипендиях, или о том, как они собираются воплощать свои мечты, когда закончат колледж. В клубе было так много… экстравагантности, и никто, казалось, не задумывался об этом дважды. Между тем, я даже не думала о том, чтобы купить выпивку.

Тетя Патриция мягко улыбается.

– Деньги не имеют значения, когда речь идет о том, как ты хочешь прожить жизнь.

Я одобрительно киваю.

– Я знаю. И честно говоря, я благодарна, что у меня вообще есть такая возможность. Я просто… даже в школе я чувствовала себя немного самозванкой. Ты понимаешь?

Подойдя ко мне, тетя нежно касается моей щеки.

– Разве это имеет значение, если учеба в Роузхилл поможет твоей мечте стать балериной осуществиться?

– Нет, – говорю я. – В конце концов, важна программа. Она гораздо интенсивнее всего, что я могла бы найти, и талант вокруг меня невероятный. Это определенно поможет мне стать лучшей танцовщицей.

– Хорошо. – Тетя слегка гладит меня по лицу. – Кстати, Клара кое-что нарисовала для тебя. – Она шаркает к кухонному столу и берет карандашный рисунок.

Мое сердце тает при виде двух фигурок, одетых в розовые пачки, одна высокая и светловолосая, другая невысокая с черными волосами. Они улыбаются мне, держась за руки. Слезы наворачиваются на мои глаза, когда я улыбаюсь, и с моих губ срывается полный эмоций всхлип.

– Она хорошая девочка. – Говорит тетя Патриция, ее русский акцент становится сильнее из-за ее собственных эмоций. – И она очень любит свою маму.

Я киваю, прижимая пальцы к губам, глядя на очаровательный рисунок.

– Она сказала, что уснет, только если я пообещаю, что ты зайдешь к ней, как только вернешься домой.

Я притягиваю тетю в объятия, обхватывая руками ее невысокое тело.

– Спокойной ночи, тетя, – выдыхаю я. Затем я на цыпочках крадусь к комнате моей маленькой девочки и приоткрываю дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.

Осторожно закрыв дверь, я жду, пока не услышу ее легкий щелчок. Затем я поворачиваюсь, чтобы на ощупь пройти через тусклую комнату, освещенную только крошечным ночником-балериной, который вращается на своем столбе. Клара спит, положив свой маленький кулачок на щеку. Ее губы образуют идеальную букву «О», когда она дышит ртом, тревожа ее черные кудри, падающие на ее лицо.

Опустившись на колени у изножья ее кровати, я откидываю ей волосы назад и нежно целую в лоб. Она так крепко спит, что не шевелится. Мне кажется, мое сердце вот-вот разорвется от безоговорочной любви, которую я испытываю к своей маленькой девочке. Что бы я ни думала о Николо, я никогда не могла бы злиться на то, что он благословил меня такой милой, любящей маленькой девочкой. Она может быть озорницей, но в ее теле нет злой кости, и я благодарю Бога за нее каждый день. Через несколько коротких месяцев ей исполнится четыре года, и меня поражает мысль о том, как быстро она растет. Моя малышка. Когда-то она была такой крошечной, что помещалась на сгибе моей руки.

– Спокойной ночи, любовь моя, – шепчу я, целуя ее в макушку, прежде чем встать и осторожно на цыпочках вернуться к двери.

В главной комнате квартиры свет уже погашен, и единственный свет в коридоре в мою комнату освещает мне путь. Моя тетя, должно быть, сразу легла спать, когда я пошла навестить Клару. Не могу сказать, что я ее виню. Кровать сейчас звучит очень хорошо.

Но сначала я чувствую желание смыть весь пот и грязь из ночного клуба.

Проскользнув в ванную, я включаю душ и раздеваюсь, пока вода не нагреется. Как только она становится достаточно горячей, я захожу в ванну и задергиваю занавеску. Приятно смывать пот и запах тела, оставшиеся от всех этих тел, тесно прижавшихся ко мне. Хотя это, безусловно, было необычно для меня, в итоге я получила приличное удовольствие. Откровенная сексуальность заинтриговала меня, и теперь, когда я одна в тишине собственного дома, я начинаю осмысливать все, что увидела.

Танцоры, выступавшие высоко в стеклянных клетках, были действительно чем-то, что стоило увидеть, их тела извивались и искажались в прекрасных эротических позах. Как только я преодолела первоначальный ужас от того, что может с ними случиться, если они упадут, я смогла оценить их спортивные способности.

Но более того, я обнаружила, что меня интригуют публичные проявления чувств, например – пара целующиеся за столиком прямо за краем танцпола, их руки так свободно исследующие друг друга. Моя жизнь была настолько структурирована и дисциплинирована, что я никогда не знала такого чувства освобождения, – не за исключением моей единственной ночи с Николо.

Одна только мысль о его имени возвращает мне образ его, развалившегося на диване в самой верхней VIP-зоне, его рук, обнимающих двух прекрасных женщин. В какой-то момент ночи, хотя я и пыталась не смотреть, я заметила, как он и девушки ускользают. В моем мысленном взоре я представляю, что, я уверена, они делали – Николо трахает двух девушек одновременно. Он явно усилил свою игру со времен старшей школы, перейдя от ухаживаний за девственницами к сексу с несколькими женщинами одновременно. Эта мысль одновременно унижает и возбуждает меня.

Наблюдая за тем, как женщины сбегают по ступенькам клуба с одеждой в руках некоторое время спустя, я смутно вспоминаю свой собственный опыт с Николо, как он внезапно отпустил меня после того, как мы закончили. Выражения лиц девушек были смесью страха и возбуждения, и мне интересно, что же произошло в той комнате. Когда Николо вскоре присоединился к своим братьям, он был холоден, его лицо было холодной, бесчувственной маской.

Я могу только представить, насколько он должен быть опытным в сексуальном плане к этому времени. Даже в старшей школе ему удалось заставить меня кончить, несмотря на первоначальную боль от потери девственности. Тот факт, что он мог заставить меня почувствовать удовольствие, создать впечатление нашей интимной связи, даже когда он использовал меня, задевает меня за живое. Я была полной дурой.

И все же, даже зная, какой он придурок, мои внутренности начинают дрожать при мысли о Николо. Мой разум с идеальной ясностью вспоминает образы его великолепно подтянутого тела, нависающего надо мной обнаженным. Ощущение его непреклонных губ, ласкающих мою плоть.

Стоя под паром, льющимся из душа, я провожу рукой по бедренной кости и вниз между бедер. Я уже скользкая от возбуждения, и не знаю, вызвано ли это всеми непристойными танцами, которые я видела в клубе, или мыслями о той ночи, которую мы провели вместе с Николо. Я содрогаюсь от сильной волны вины, которая накатывает на меня. Я не должна так думать о мужчине, который, кажется, настроен на пытки, о мужчине, который трахал меня только потому, что я была девственницей, и отнятие этого у меня каким-то образом его возбуждало.

Выталкивая из головы образ игривых карих глаз Николо, я выдергиваю пальцы из-под ног и хватаю кусок мыла. Яростно натирая свое тело, я смываю сегодняшнюю грязь с тела и разума. Как бы я ни старалась учиться и расти на своем опыте старшей школы, кажется, я все та же наивная девчонка, какой была раньше. И я ненавижу себя за то, что я такая слабачка. Я заслуживаю лучшего. Клара заслуживает лучшего. И мне нужно не спускать глаз с приза, если я собираюсь сделать свою жертву значимой. Мне не нужен мужчина в моей жизни, особенно такой эгоистичный придурок как Николо Маркетти. Мне нужно сосредоточиться на своей мечте.