Текст книги "Милая маленькая ложь (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
38
АНЯ
Страх охватывает меня, когда я прижимаю Клару к себе, боясь отпустить ее из-за страха, что ее могут оторвать от меня в любой момент. Мы сидим в моей комнате в нашей квартире, и я размышляю о том, что делать дальше. Я потратила время, чтобы рассказать тете о ситуации, отведя ее в сторону, чтобы впервые рассказать ей всю историю, вне пределов слышимости Клары, чтобы не напугать мою маленькую девочку. Тетя Патриция считает, что мне следует забрать Клару и бежать. Может, она и права, но мысль о том, чтобы оставить всю свою жизнь позади, так же ужасна, как и мысль о том, чтобы остаться и столкнуться с последствиями.
Очевидно, что я разрушила все надежды на счастливые отношения с Николо. Утаивание того факта, что у него есть дочь, непростительно, и столь долгое ожидание, чтобы наконец сказать ему, разрушило доверие, которое мы построили. Я понимаю, почему он злится. Я знаю, что должна была сказать ему. Я просто не могла найти в себе смелости, когда боялась, что он может так отреагировать. Не то чтобы я мечтала за миллион лет, что он пригрозит отнять у меня Клару. Если уж на то пошло, я боялась наоборот, что он ее бросит.
Но теперь он хочет отнять у меня мою дочь, и я не могу этого допустить. Побег означал бы отказ от моей мечты стать балериной, но все, что меня волнует – это моя маленькая девочка. Я не знаю, насколько серьезной могла быть угроза Николо. Слава богу, он не отнял у меня Клару прямо там, в парке. Но я чувствую, что минуты тикают, пока он не придет за ней.
Что бы я ни собиралась сделать, мне нужно сделать это быстро. Срочность заставляет меня посадить Клару на кровать, когда я наклоняюсь, чтобы вытащить из-под нее свой чемодан.
– Что происходит, мама? – Спрашивает Клара, нервно накручивая волосы на пальцы и наблюдая за мной.
– Мы собираемся отправиться в небольшое путешествие. – Говорю я, стараясь не выдавать страха в голосе, открывая ящики и доставая только самое необходимое.
Я небрежно бросаю вещи в чемодан, не заботясь об аккуратности упаковки, поскольку для меня скорость важнее порядка. Как только я упаковала достаточно одежды, я закрываю крышку чемодана и защелкиваю ее, чтобы отнести его в комнату Клары.
– Пошли, детка. Пора собирать вещи. – Я протягиваю руку Кларе, и она сползает с кровати, чтобы послушно взять меня за руку.
Войдя в общую гостиную, я встречаюсь взглядом с тетей, и ее губы смиренно опускаются, когда она замечает чемодан. Она кивает в знак поддержки, и я быстро иду через комнату к спальне Клары.
Стук в дверь нашей квартиры заставляет меня вскрикнуть, и я почти подпрыгиваю, когда поворачиваюсь на звук, мои глаза округляются от страха. Я опоздала. Я думала, что у меня будет немного больше времени, но мне следовало бежать, пока у меня была возможность. Теперь единственный способ удержать свою дочь – это очень убедительный аргумент.
Наступает тишина, и я поворачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с тетей. Она качает головой. У нее тоже нет решения для меня.
– Отведи Клару в ее комнату. – Умоляю я.
Тетя Патриция кивает, протягивая руку, чтобы Клара взяла ее. Другая ее рука опускается, чтобы забрать чемодан из моих рук. Еще один раунд резких ударов сотрясает дверь, и я жду, пока моя маленькая девочка благополучно окажется в своей комнате с закрытой дверью, прежде чем пойти открывать.
Сердце подпрыгивает у меня в горле, пока я едва могу дышать, я черпаю все запасы сил, которые могу найти. Я вдыхаю воздух в легкие и медленно выдыхаю его, затем отпираю дверь и открываю ее. Укол потери пронзает меня, когда я смотрю на Николо. Не прошло и двадцати четырех часов, как он поцеловал меня прямо здесь, перед этой дверью, и я почувствовала, что значу для него что-то. А теперь этого больше нет, мои надежды на что-то настоящее между нами уничтожены моей нечестностью.
Его лицо непроницаемо, на нем слишком много эмоций, меняющихся и трансформирующихся, чтобы я могла понять, о чем он думает. Но я знаю, что это не может быть хорошо.
– Николо, пожалуйста, – шепчу я, слезы наворачиваются на глаза, когда я умоляю его. – Мне так жаль. Я знаю, что должна была сказать тебе раньше, но, пожалуйста, пожалуйста, не забирай у меня Клару. Она – все, что у меня есть в этом мире. И ей нужна ее мать…
Николо прижимает палец к моим губам, заставляя меня замолчать, поскольку его зеленые глаза предупреждают меня о его надвигающемся гневе. Я начинаю дрожать, мое беспокойство поглощает меня, но я не отступаю. Я не позволю ему просто так забрать ее. Я сильно прикусываю губу, чтобы заглушить рыдания, которые вырываются из моей груди, поскольку я поглощена тем, насколько я беспомощна, чтобы защитить свою дочь в этот момент.
– Боже, что я наделал? – Выдыхает он.
На мгновение я не совсем уверена, что могут означать его слова.
– Аня, я не это имел в виду. Я не имел в виду ничего из того, что сказал ранее. Я бы никогда не отнял у тебя Клару. Я был так слеп. Я…
Николо запинается, кажется, не зная, что еще сказать, и в наступившей тишине мой разум умудряется перевести смысл его слов. Слезы текут быстрее, текут по моим щекам, когда меня охватывает облегчение, за которым следует мучительное чувство потери.
– Мне так чертовски жаль, Аня. Пожалуйста, прости меня, – умоляет он, его рука тянется к моей щеке, когда он вытирает мои слезы подушечкой большого пальца. – Я причинил тебе столько боли за долгое время, и если бы я мог, я бы забрал все это обратно, чтобы исцелить боль, которую я тебе причинил. – Глаза Николо умоляют меня, молча умоляя простить его.
Но я так сильно плачу, что не могу вымолвить ни слова. Мои рыдания вырываются из меня так сильно, что я чувствую, будто не могу дышать. Вдыхая воздух с каждым дрожащим вздохом, я пытаюсь успокоиться, но не могу. Николо притягивает меня к себе, кладет мою голову под подбородок и обнимает меня своими крепкими объятиями.
– Я был ужасен с тобой. И я пойму, если ты никогда не сможешь простить меня. Но я умоляю тебя, Аня. Дай мне еще один шанс. Я изменился. Ты изменила меня, и я хочу быть тем, кто заслуживает твоей любви. Я был неправ, что обращался с тобой так, как я это делал, и ты была права, что боялась рассказать мне о нашей дочери. Это все моя вина.
Пальцы Николо перебирают мои волосы, пока он успокаивает меня, бормоча бесконечный поток извинений и заверений, которые, кажется, только заставляют меня плакать сильнее. Потому что я уже простила его. В тот момент, когда он сказал, что сожалеет, я знала, что так и будет. Часы размышлений о том, что я потеряла Николо, что я сделала что-то, что разрушило наши шансы быть вместе, показали мне, насколько потерянной и пустой я буду без него. Только мой страх потерять дочь мог уменьшить боль от потери Николо. И как только он заверил меня, что он здесь, чтобы не забирать ее, все эти разрушительные чувства потери обрушились на меня разом.
Наконец, после мучительных минут, когда я не могла говорить или дышать, мне удается успокоиться достаточно, чтобы остановить поток слез. Я делаю глубокие, судорожные вдохи в легкие, чтобы успокоиться. Затем я отстраняюсь от Николо.
Я вижу, как надежда покидает его глаза, когда он неохотно отпускает меня. Его руки соскальзывают с моих плеч, его пальцы почти рефлекторно сжимаются вокруг моих рук, прежде чем он заставляет себя отпустить меня.
– Пожалуйста, Аня. – Его слова едва слышны, так как борьба, кажется, покидает его, и он сгорбил плечи в знак поражения. – Я сделаю все, чтобы стать частью твоей и Клары жизни.
Мое сердце сжимается от обещания, стоящего за этими словами, и я делаю шаг вперед, чтобы обнять Николо за шею и поцеловать его. Он замирает, на мгновение ошеломленный моим ответом, а затем его руки прижимаются к моей спине, притягивая меня к себе, когда он прижимает меня к себе. Его губы жадно прижимаются к моим, когда он принимает мою привязанность, а я даю знак, что он прощен.
Когда мы наконец прерываем поцелуй, мы оба затаили дыхание, и медленная улыбка расплывается на лице Николо, когда он зачесывает мне за ухо выбившуюся прядь волос.
– Это значит, что я прощен? – Спрашивает он с надеждой.
Я смеюсь, затаив дыхание.
– Да, я прощаю тебя. Ты сможешь простить меня?
– Нечего прощать, – яростно уверяет он меня, его глаза блуждают по моему лицу, словно впитывая каждую деталь. – Ты сделала то, что считала лучшим для нашей дочери, и я не мог просить большего. Боже, как же сильно я люблю тебя, Аня.
Мое сердце переполняется радостью от этих слов.
– Я тоже тебя люблю, – шепчу я, и новые слезы жгут мои глаза.
Николо нежно целует меня в губы, прежде чем прижаться лбом к моему.
– Могу ли я познакомиться с моей маленькой девочкой? На этот раз как следует? – Нежно спрашивает он.
Широкая улыбка расплывается на моем лице.
– Да, конечно. – Я тащу Николо до конца пути в квартиру моей тети и закрываю за ним дверь. – Клара, тетя Патриция, выйдите, пожалуйста? – Зову я.
После минутного колебания дверь Клары открывается, и моя тетя выглядывает, чтобы проверить, все ли в порядке. Я успокаивающе киваю ей. Выведя Клару за руку, моя тетя встречает нас на полпути, пока я подвожу Николо ближе. Клара застенчиво прячется за юбку своей тети, глядя на Николо со смущением в глазах. Николо опускается на колени и мягко, успокаивающе улыбается.
– Приветствую тебя еще раз, Клара. Ты меня помнишь?
– Ты тот мужчина из парка.
– Верно, – говорит он ободряюще, и это укрепляет уверенность Клары в себе настолько, что она выходит из-за своей тети.
– Клара, – говорю я, тоже опускаясь на колени и беря дочь за руки.
Она подходит ко мне, ища утешения у своей мамы, и я обнимаю ее за талию, прижимая к себе.
– Клара, этот мужчина – твой папа, – мягко говорю я. – Мы с ним создали тебя вместе, и он хотел с тобой познакомиться.
– Почему? – Спрашивает Клара, ее невинность сияет.
– Потому что, Клара, я считаю тебя очень особенной, и я бы с удовольствием стал твоим другом. Ты бы этого хотела? – Тон Николо такой нежный. Наполненный чувством удивления, он ближе всего к эмоциональности, чем я когда-либо слышала.
– Тебе нравятся танцевальные вечеринки? – Серьезно спрашивает Клара, как будто ее решение полностью зависит от того, как он ей ответит.
Николо издает глубокий смешок.
– Я фанат танцевальных вечеринок, – уверяет он ее.
– Хочешь устроить одну прямо сейчас? – Предлагает она, когда ее обычная общительная натура выходит на полную силу.
– Определенно, – соглашается Николо.
– Я включу музыку, – предлагаю я, направляясь к стереосистеме и вставляя любимый диск Клары.
Клара бросается в бой, когда начинается музыка, и мое сердце тает, когда Николо присоединяется к ней. Она хихикает каждый раз, когда он подражает ее танцевальным движениям, и это только поощряет его пробовать больше. Вскоре они оба кружатся и прыгают, не столько танцуя, сколько бегая по комнате.
– Ты в порядке? – Тетя Патриция тихо спрашивает, подходя ко мне, чтобы посмотреть на их танцевальную вечеринку.
– Да, извини, тетя. Я уверена, что напугала тебя до чертиков. Я просто запаниковала. Но мы обсудили это, и я думаю, что все будет хорошо. – Я улыбаюсь, когда Клара снова заразительно хихикает. – Более чем хорошо.
– Мама, присоединяйся к нам! – Требует Клара, подпрыгивая на месте, впечатляюще похожая на кролика.
– Я иду! – Кричу я, шагая им навстречу.
Клара одной рукой сжимает мои пальцы, а другой рукой обхватывает мизинец и безымянный палец Николо– больше, чем она может ухватить своим крошечным кулачком. Она начинает кружить нас, подпрыгивая. Когда мои глаза встречаются с глазами Нико, я поражаюсь сильной любви и радости, льющейся из его карих глаз.
И вдруг, как будто моя жизнь встала на место, каждый разрозненный кусочек пазла сложился в прекрасную картину. У меня есть все, чего я когда-либо хотела, и внезапно я наполнилась надеждой на то, что принесет нам наше совместное будущее.
ЭПИЛОГ
АНЯ
ШЕСТЬ НЕДЕЛЬ СПУСТЯ
Я делаю глубокий вдох, принимая позу в полной тишине зала. Начинается классический звук скрипки, возвещая о начале моего хореографического номера для зимнего показа, и я чувствую, как Робби оживает позади меня. Затем ударяет современный бит, и я начинаю действовать, превращаясь из статуи в живое, дышащее произведение искусства.
Тишина зрителей регистрируется в глубине моего сознания. Тем не менее, я остаюсь сосредоточенной, поднимаясь на цыпочки, когда я танцую по сцене, кружась вокруг Робби, когда он подпрыгивает в воздух как раз в нужный момент. После месяцев изнурительных репетиций и долгих часов в студии мы готовы к этому моменту.
Я так горжусь тем, как далеко продвинулся мой молодой партнер по танцам, в силе, равновесии и движении. Там, где когда-то он был немного неуклюжим подростком, не совсем уверенным в своем теле и в том, как оно может работать с моим, теперь мы чувствуем себя так же легко, как одно целое, как я когда-то с Фином. И когда я бегу к Робби для нашей первой поддержки, подпрыгивая в воздух, его рука ловит меня, используя мою инерцию, чтобы подбросить меня высоко над головой.
На мгновение я зависаю там, подвешенная, как статуя на мраморном постаменте. Затем Робби отпускает меня, позволяя мне упасть на долю секунды, прежде чем перейти ко второй поддержке. Мои ноги касаются земли, словно облака, и я отворачиваюсь от него, мои руки выгибаются вокруг моей головы.
Музыка начинает набирать обороты, и я перехожу в свои шене. Каждый раз, когда я дохожу до этого момента в песне, я думаю о Николо и том волнующем моменте в студии, когда я танцевала для него одного. Воспоминание наполняет мои движения трогательностью, и когда я останавливаюсь перед Робби, моя нога вытягивается назад в глубоком шпагате. Мое сердце трепещет от внезапного отсутствия музыки.
А затем, когда ритм снова оживает, я снова, прокладываю себе путь через хореографическую часть, как будто это часть моей речи. Я могла бы делать это во сне. На самом деле, за последнюю неделю, я думаю, я репетировала эту последовательность несколько раз во сне. Николо говорит мне, что я даже начала делать балетные движения под одеялом посреди ночи. Хотя я не уверена, я склонна в это верить.
Это горько-сладко, когда музыка медленно подходит к концу. Я выгибаюсь назад на руке Робби, когда я снова безжизненно подвешена, как кукла, неспособная танцевать без моей музыки. Зрительный зал оживает от аплодисментов, и, задержав нашу позу на последнюю секунду, Робби возвращает меня в стойку.
Когда мы кланяемся, мои глаза скользят по толпе, которая сидит в тени передо мной. Она такая тусклая по сравнению с ярким сценическим светом, что я едва могу различить сияющее лицо Николо, а рядом с ним Клару и мою тетю. Каждый раз они кричат громче предыдущего, согревая мое сердце своим одобрением.
Мы с Робби делаем последний поклон и уходим со сцены направо, освобождая место для следующего выступления.
– Мы сделали это! – Взрывается Робби, как только мы ныряем за занавес.
Я не могу сдержать улыбку от уха до уха.
– Мы сделали.
– О, детка. Это было потрясающе! – Подпрыгивая от энтузиазма, Робби идет за кулисы.
– Вы двое великолепны, – с теплой улыбкой делает комплимент Уитни.
– Ты осталась смотреть! – Я обнимаю свою подругу.
– Конечно. – Она сжимает меня, прежде чем отпустить. – Ты была потрясающей.
– Ты тоже. – Говорю я.
Я поворачиваюсь, чтобы направиться в гримерку, и меня встречает вид Клары, ведущей Николо за мизинец, пока она идет ко мне.
– Привет, малышка.
Я наклоняюсь, раскрывая ей объятия, и Клара отпускает руку Николо, чтобы сократить расстояние между нами. Пачка или нет, ей все равно, и ее ноги и руки обвивают меня, как обезьянка, когда я подхватываю ее.
– Ты была невероятна. – Говорит Николо, его глаза танцуют огнем, от которого у меня дрожит живот. Наклонившись, он обнимает Клару и меня, прижимаясь целомудренным поцелуем к моим губам.
Во мне нарастает предвкушение от молчаливого обещания того, что произойдет сегодня вечером. Если бы у меня были надежды на то, какими могут стать мои отношения с Николо, мы бы взлетели выше и дальше их не по дням, а по часам. Я поражена уровнем преданности, который он продемонстрировал Кларе и мне с того дня, как узнал о ней.
Походы в зоопарк, катание на коньках и горячий шоколад в Миллениум-парке, и он был частью всех наших веселых семейных мероприятий. И даже больше. Мое сердце переполняется любовью, когда я думаю о нашем простом киносеансе вчера вечером, когда мы, свернувшись калачиком у его газового камина, смотрели «Холодное сердце» в третий раз за столько же недель. Это новый фаворит Клары, и Николо выдержал его повторный просмотр как настоящий чемпион.
Он даже потратил немало времени, завоевывая мою тетю, которая доставила ему больше всего трудностей, руководя нашими отношениями со скептицизмом, пока Николо не смог доказать, что он имел в виду каждое сказанное им слово. Без тени сомнения, я знаю, что он это сделал.
Иногда мне все еще трудно осознать тот факт, что он старший сын, рожденный в семье мафии. Я знаю, что он зарабатывает деньги не совсем честным путем. И хотя я все еще борюсь с его жизнью в мафии, я не вижу возможности уйти от него ни за что. Я слишком люблю его, чтобы даже думать об этом, и теперь я могу и следовать своим мечтам, и быть счастливой с мужчиной, которого люблю. Он отец моего ребенка, и с каждым днем он становится лучше.
После окончания зимнего шоу у нас теперь есть три недели непрерывного отпуска вместе как семья, и я с нетерпением этого жду.
– Что ты скажешь, если я переоденусь, а потом мы отправимся домой? – Предлагаю я, даря Кларе эскимосский поцелуй.
– Да! – Восторженно кричит она.
Я осторожно ставлю ее на пол, и ее крошечная ручка снова обхватывает мизинец Николо. Каждый раз мое сердце разрывается от счастья, когда я вижу, как они стали близки за такое короткое время. Клара любит своего папу, хотя всегда уверяет меня театральным шепотом, что я по-прежнему ее любимица.
Это всегда заставляет Николо смеяться.
– Как и положено, – соглашается он. – Твоя мама – это то, что заставляет солнце светить, а птиц петь.
– Правда? – С благоговением спросила Клара, когда он сказал это в первый раз.
– Нет, малышка. Он просто имеет в виду, что я важна для вас обоих.
И все же, эти слова каждый раз превращают меня в лужицу. Я бы никогда не подумала, что Николо может быть таким романтичным. Но я поражена тем, насколько нежным и любящим он оказался.
Из бессердечного, безжалостного мужчины, мучавшего меня, Николо превратился в человека с невероятной глубиной. Я наслаждаюсь каждой минутой, узнавая о нем больше. Кто бы мог подумать, что моя интуиция в старшей школе была права с самого начала?
Мы нечто особенное вместе.
Что еще важнее, я думаю, мы должны были просто выдержать испытание временем.
БОНУСНАЯ СЦЕНА
АНЯ
ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Наблюдая за Николо, который ведет мой Lexus RX 350, я не могу не улыбнуться. Это так отличается от дней, когда мы только начинали встречаться, когда он гонял по городу на своей Мазерати, как гонщик на последних кругах. Теперь он водит машину с впечатляющей осторожностью, учитывая, что его повседневная жизнь ставит под угрозу его безопасность.
Но сегодня суббота, день Клары для занятий балетом, и с нашей девятилетней дочерью, надежно пристегнутой на заднем сиденье, уже одетой в трико и колготки, Николо тщательно соблюдает все правила дорожного движения, дважды проверяет каждый перекресток перед въездом на него, едет ниже установленной скорости, если что. Я не могу решить, что более мило. Тот факт, что Николо так осторожен с нашей маленькой девочкой, или то, что он такой заботливый отец, даже не задумываясь об этом. Он взялся за родительство так, словно родился для этого, и я не думаю, что он хоть раз с тех пор, как мы встретились, с тоской вспоминал свои холостяцкие дни.
– Мама, мы увидим твое сольное выступление на сцене в эти выходные? – Спрашивает Клара с заднего сиденья, ее тон полон надежды. – Я скучаю по тебе в центре внимания. Так трудно уследить за тобой, когда ты танцуешь со всеми остальными балеринами.
Я благодарно улыбаюсь проявлению поддержки моей маленькой девочки.
– Это возможно. – Говорю я, и это более верно, чем большинство ее вопросов. – У Ланы, примы-балерины, играющей Джульетту, сильная простуда, с которой она боролась всю неделю, и как ее дублерша, я заменю ее, если она не сможет прийти. – Объясняю я.
– Ну, я надеюсь, что она не сможет танцевать на представлении, на которое мы придем. Держу пари, ты была бы лучшей Джульеттой. – Говорит Клара.
Оглядываясь на свою дочь через плечо, я смеюсь.
– Ну, спасибо, Клара. Но я все же надеюсь, что Лана скоро поправится.
Как дублерша, я нахожусь в странном положении: извлекать выгоду из несчастья своей подруги. Поэтому я стараюсь не слишком надеяться на возможность оказаться в центре внимания, и в то же время я должна убедиться, что полностью знакома с хореографией, если возникнет такая необходимость. Я прошла долгий путь с тех пор, как окончила колледж Роузхилл и была принята на работу в балет Джоффри в Чикаго.
Я медленно зарабатывала свои нашивки, чтобы когда-нибудь стать примой-балериной и танцевать в Civic Opera House и нашем домашнем театре Lyric Opera House в качестве главной исполнительницы, на которую приходят люди. Мне повезло быть дублершей Ланы Вишневской. Она и выдающаяся танцовщица, и прекрасный наставник для меня, человек, который поощряет меня расти, а не заставляет меня чувствовать себя конкурентом, что является обычной динамикой между артистами балета. Я уже многому научилась у нее, и я знаю, что это только продолжит улучшать мои навыки со временем.
– Знаешь, если бы ты просто позволила мне потянуть за ниточки, я мог бы поставить тебя в центр следующего выступления. Это то, где ты должна быть, Аня. Ты лучше всех остальных вместе взятых. – Говорит Николо, поглядывая на меня краем глаза.
– Нет, Нико, – настаиваю я, как и каждый раз, когда он предлагает это. – Я ценю это, но тебе нужно перестать предлагать. Я хочу заплатить свои взносы и заслужить свою роль правильным способом. Вот что сделает меня лучшим танцором, которым я только могу быть. Я не хочу отнимать это у кого-то более достойного или навязывать свое только потому, что я знаю, что у тебя есть сила сделать это. Я хочу знать, что, когда я оказываюсь в центре внимания, я достигла этого благодаря упорному труду и достижениям. Я хочу заслужить это и быть полностью готовой принять эту мантию.
Николо тянется через консоль автомобиля, чтобы взять меня за руку, и поднести мои пальцы к своим губам, чтобы нежно поцеловать мою кожу. Покалывания пробегают по моей руке от этого легкого жеста. Я знаю по озорной улыбке, кривящей его губы, что он полностью ожидал, что я откажу ему.
– Я знаю, я знаю. Прости. Я постараюсь вести себя хорошо. Но что касается того, чтобы заслужить главную роль, ты уже это делаешь. Ты работаешь усерднее, чем кто-либо, кого я когда-либо знал. И добавь к этому твой природный талант… – Шипение признательности вырывается из его зубов. – Я просто скучаю по твоим сольным выступлениям, – добавляет он, его тон слегка хриплый.
Его зеленоватые карие глаза встречаются с моими с интенсивностью, которая противоречит его тону, и толчок возбуждения пронзает меня, когда я улавливаю более глубокий смысл его слов. Наши отношения родились из того, что он наблюдал за тем, как я танцую, и я никогда этого не забуду. Не в тот день, когда он ворвался в мою гримерку после моего выступления. Не в тот раз, когда я танцевала для него одна в одной из школьных репетиционных студий. Я помню это так, как будто это было вчера, то несомненное притяжение, которое привлекло меня к нему, несмотря на все мои сомнения, несмотря на мое упрямое сопротивление. Все это было тщетно, когда я столкнулась с величиной нашего притяжения.
Между нами потрескивает напряжение, которого не было минуту назад, и я поражена тем, как наша связь все еще столь же интенсивна и электризует сейчас, после пяти лет совместной жизни и свадьбы чуть больше года назад, как и с самого начала. Мой живот сжимается от предвкушения обещания в его глазах, и я позволяю своим мыслям вернуться к нашему свадебному дню.
Экстравагантность всего мероприятия каким-то образом только усилила его интимность. Я провела бесчисленное количество часов, планируя его с сестрой Николо, Сильвией, и моей тетей. Даже мама Нико, Есения, помогла. И хотя ее поверхностные разговоры и апатичное отстранение удивили меня, когда Сильвия была таким милым и любящим человеком, чувство стиля Есении было чем-то, что стоило увидеть. Настойчивость Николо, чтобы я сделала это свадьбой своей мечты, не оставила мне никаких указаний, чтобы сдерживать свою креативность. К тому времени, как настал наш большой день, я не могла поверить, насколько элегантным и в то же время чрезмерно дорогим это оказалось.
Но что застряло в моей памяти, так это образ Клары, идущей впереди меня по проходу, разбрасывающей лепестки белых роз и выглядящей очаровательно в своем вычурном платье девочки-цветочницы. И вид Николо, стоящего у алтаря, одетого в черный смокинг, который сидел на его идеальном теле как влитой. Глубокие эмоции в его глазах почти остановили мое сердце, и просто вспоминая об этом, и я начинаю трепетать.
Этот образ вызывает в памяти другой образ – нашу первую брачную ночь, когда я снимала тот самый смокинг со своего уже мужа. Мои трусики увлажнились под моим летним платьем, и я закрываю глаза, пытаясь взять себя в руки, поскольку я с идеальной ясностью вспоминаю, как Николо затащил меня в спальню нашего частного самолета по пути на наш медовый месяц на греческие острова. Я тяжело сглатываю, когда моя кожа воспламеняется от воспоминаний о том, как его руки снимали с меня нижнее белье для первой брачной ночи, как он целовал, облизывал и боготворил каждый дюйм моего тела. Как мы впервые сошлись как супружеская пара.
Я скрещиваю ноги, плотно прижимая бедра друг к другу, когда я неловко ерзаю, пытаясь вытеснить провокационный образ из своего сознания. Когда я открываю глаза и снова смотрю на Николо, его взгляд встречается с моим. Его волчья усмешка говорит мне, что он знает, что у меня на уме, и жар смущения ползет вверх по моей шее, скапливаясь на моих щеках, когда я обильно краснею. Он сжимает мою руку, все еще зажатую в его, и мое сердце согревается молчаливой привязанностью.
Стараясь взять тело под контроль, я поворачиваю глаза, чтобы посмотреть через лобовое стекло, и понимаю, что мы уже подъезжаем к студии, где Клара берет уроки балета дважды в неделю.
Это милое маленькое здание из светло-желтого кирпича, зажатое между двумя другими заведениями, со стеклянной дверью в стиле гаража и примитивным интерьером, который указывает на то, что когда-то это была механическая мастерская, переделанная в школу танцев. Улыбка растягивает мои губы, когда я вспоминаю, как Николо впервые увидел эту скромную маленькую студию.
– У нас есть все деньги мира, чтобы тратить их на уроки танцев, и ты хочешь, чтобы Клара училась именно здесь? – Спросил он. – Как может быть хорошо в таком районе?
– Нико, – отругала я его. – Там я впервые научилась танцевать. Кроме того, у этого места феноменальная репутация и замечательные учителя. И прежде чем ты начнешь оскорблять этот район, скажу, что он всего в нескольких кварталах от того места, где я выросла.
Этого хватило, чтобы Николо уступил моему выбору. И вот уже три года Клара с энтузиазмом берет уроки танцев и усердно их практикует.
Припарковавшись на улице, Николо глушит машину, и мы все шумно выбегаем.
– Твои туфли, Клара, – напоминаю я ей, когда она выскальзывает из бордового внедорожника без них.
– Упс. – Повернувшись, она откидывается назад в машину, чтобы выудить их с дальнего сиденья.
Затем мы всей семьей направляемся в студию.
– Доброе утро, Клара, – приветствует миссис Уипет со стойки регистрации, где она регистрирует еще одного своего ученика. – Мистер и миссис Маркетти.
Я до сих пор не могу привыкнуть к фамилии Николо. У меня сжимается грудь каждый раз, когда кто-то называет меня миссис Маркетти, и я думаю, будет ли это когда-нибудь звучать для меня нормально. Хотя это уже звучит правильно.
Ханна, мать одной из других учениц, приветствует нас, махая рукой и улыбаясь. И мы обмениваемся любезностями с другими родителями, пока регистрируем Клару. Школа – это замечательное сообщество людей из всех слоев общества, и мне нравится наблюдать, как Николо общается с ними, как обычный отец. Когда его роль в семейном бизнесе так часто требует от него сохранения устрашающей и жесткой персоны, эти маленькие проблески его как обычного отца каким-то образом становятся для меня еще более особенными.
Ровно в десять часов миссис Уипет призывает класс к порядку, и ее ученики находят свои места на ковриках, каждый из которых располагается на равном расстоянии вдоль балетного станка, пока их очаровательные отражения подмигивают мне через зеркало, выстроившееся вдоль одной из стен. Несколько родителей остаются, чтобы присмотреть за детьми, как это делаем Николо и я. Это своего рода рутина, в которую мы вошли, она началась, когда Клара спросила, не могу ли я посмотреть ее уроки, чтобы помочь ей попрактиковаться дома.
– Хорошо, класс. Давайте начнем нашу сегодняшнюю разминку с растяжки.
Милые карие глаза Клары встречаются с моими в зеркале, и она широко улыбается мне, прежде чем обратить внимание на указания своего учителя.
– Я сейчас вернусь, – бормочу я, наклоняясь к плечу Николо, прежде чем направиться к двери класса. Мое тело все еще в неистовстве после нашего разговора в машине, и мне нужно взять себя в руки, если я собираюсь высидеть час занятий балетом.
Проскользнув в коридор как можно тише, я направляюсь к туалету в дальнем конце студии. Класс Клары – единственный сегодня утром. Следующая группа учеников в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет займет студию в одиннадцать тридцать, поэтому сейчас в коридоре совершенно пусто и тихо. Поэтому, когда мое ухо улавливает тихий шелест ткани позади меня, мое сердце подпрыгивает к горлу. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто там, и сильные руки обхватывают меня, и Николо застает меня врасплох. Пискнув, я едва не выпрыгиваю из кожи, и слегка шлепаю Николо по плечу.
– Ты меня до чертиков напугал! – Шепчу я.
Николо мрачно усмехается, притягивая меня к себе. Затем, обернувшись через плечо, чтобы убедиться, что мы одни, он тянется к шкафу для верхней одежды в прихожей и открывает дверь.
– Что ты делаешь? – Требую я, стараясь, чтобы мой голос был тихим, пока он тащит меня в замкнутое пространство.
На мгновение становится совсем темно, когда Николо заходит в шкаф вместе со мной и закрывает за собой дверь. Затем щелчок цепи светильника бросает золотистый свет на тесное пространство. Сейчас лето, поэтому полка над моей головой и стойка, который находится прямо под ней, лишены пальто и зимней одежды.
