Текст книги "Милая маленькая ложь (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

26

АНЯ

Как дела? Все в порядке?

Я долго смотрю на сообщение Уитни, размышляя о том, что я могу ей сказать. Она звонила мне вчера вечером, но я не могла заставить себя ответить. После того, что случилось с Николо, я чувствую себя совершенно потерянной, мое тело истощено. Я в ужасе от гнева, который он несет, и я не думаю, что Николо и я когда-либо найдем тот баланс, о котором говорили Уитни и Илья. На мгновение я подумала, что это возможно вчера, наблюдая, как хорошо Илья и Уитни играли вместе. Но насилие Николо – это нечто гораздо более реальное, гораздо более опасное, и я не думаю, что он хоть на секунду задумался о том, как он меня обидел. Я могу только надеяться, что он устанет от меня и пойдет дальше, как в старшей школе.

Все хорошо, наконец-то отвечаю я. Спасибо, что пытаешься помочь. Мне так жаль, что я так нарушила твое веселье.

Девочка, не волнуйся ни секунды. Я просто рада, что с тобой все в порядке. Ты действительно в порядке, не так ли?

Да.

Я пытаюсь продолжить это чем-то более обнадеживающим, но не могу ничего придумать. Единственное хорошее, что вышло из вчерашнего события, это то, что Николо сказал, что сегодня он отпустит меня, когда вчера вечером высадил меня перед моим домом. Это значит, что у меня есть целый день, чтобы провести его с Кларой. Кстати об этом…

Крошечные ножки топочут по коридору, предупреждая меня, что моя дочь проснулась. Дверь моей спальни открывается мгновением позже, и в комнату врывается Клара.

– Блины! – Кричит она, прежде чем запрыгнуть ко мне на кровать, толкая меня, пока она подпрыгивает на руках и коленях.

Я смеюсь, тянусь к ней и притягиваю ее к себе, щекоча ей живот. Клара счастливо хихикает, перекатываясь на мне.

– Ты будешь сегодня дома, мамочка? – Спрашивает она, ее тон полон невинного беспокойства, которое выжимает мне сердце.

– Да, детка. У меня выходной, так что мы можем провести весь день вместе.

– Ура! – Клара крепко обнимает меня за шею.

– Теперь иди, разбуди тетю Патрицию, пока я одеваюсь, и мы приготовим блины.

Я слегка шлепаю ее по попе, когда она с энтузиазмом съезжает с кровати. Она выбегает из комнаты, не колеблясь ни секунды, а я сажусь, чтобы свесить ноги с края матраса. Невольный стон срывается с моих губ от того, как мое тело протестует.

Мои ноги немного болят от того, что вчера я так долго поддерживала такую глубокую растяжку, но на самом деле болит моя задница. Хотя в этот раз было гораздо меньше боли, когда Николо сначала делал это медленнее, и он отвлекал меня, играя с моим клитором, он все равно жестоко обращался с моей нежной дырочкой, когда закончил. У меня осталась пустая боль, где он заполнил меня так полно, что я чувствовала, что могу разорваться надвое.

Но самое ужасное, что мне все равно это нравилось. Я кончила, когда он меня порол, и я кончила снова, когда он трахал меня в задницу. Что-то должно быть не так со мной, раз я все еще могу возбуждаться от Николо, когда все, что он, кажется, хочет сделать так это причинить боль. Один поцелуй, который он мне подарил, зажег мою вечно любящую душу, и то, что он поцеловал меня только один раз, было почти большим наказанием, чем кнут и насильственный анальный секс.

Я чувствую, что разваливаюсь на части, как будто мой разум должен расползаться по швам от того, что Николо мог ворваться ко мне и вытащить меня от друзей, как он это сделал, что он мог унизить меня, испортить мою одежду, не моргнув глазом, связать меня и выпороть, и все равно я могла кончить для него. Я, должно быть, сломана. Интересно, это слабость всегда была во мне? Конечно, это должно быть как-то связано с тем, почему я так наивно влюбилась в него в старшей школе.

Но почему теперь, когда я увидела его таким, какой он есть, я все еще могу считать его привлекательным?

– Мама, поторопись! – Кричит Клара из кухни, когда они с тетей Патрицией начинают стучать кастрюлями и сковородками, готовя блины.

– Я сейчас выйду! – Вытесняя свои темные мысли из головы, я быстро одеваюсь, нахожу свободные спортивные штаны и футболку, которые скроют розовые рубцы от моих побоев, но не будут их давить.

Затем я выхожу из своей комнаты и прохожу небольшое расстояние по коридору к открытой гостиной-кухне. Собрав волосы в небрежный пучок, я присоединяюсь к своей маленькой девочке у холодильника, когда она встает на цыпочки, чтобы дотянуться до коробки с яйцами и вытащить их. Я беру молоко с верхней полки, и мы обе направляемся к коричневой стойке из пластика, где Клару ждет крошечная стремянка.

Забравшись на нее, она осторожно ставит яйца на стойку. Она терпеливо ждет, пока я достану из выкрашенных в белый цвет фанерных шкафов муку, соль и сахар. Тетя Патриция подает мне мерный стакан, а Клара помогает мне отмерить два стакана муки. Затем следует сахар и соль.

Клара внимательно наблюдает, как я разбиваю яйца и добавляю их, прежде чем медленно размешивать их в смеси.

– Могу ли я попробовать? – Спрашивает она, когда я отмеряю половину чайной ложки экстракта.

– Ты уверена? – Спрашиваю я. – Это не будет похоже на ваниль в мороженом, – предупреждаю я.

Карие глаза Клары расширяются от восхищения. Затем она с энтузиазмом кивает. Я тихонько смеюсь и капаю несколько капель ванильного экстракта на маленькую ложечку для Клары, прежде чем протянуть ее ей. Она жадно глотает, и я не могу не смеяться, когда ее лицо морщится от отвращения.

– Фууу! – Она визжит, танцуя на табурете и размахивая руками перед ртом.

Сдерживая свой юмор, я беру стакан и наливаю ей немного молока.

– Вот, это сделает его вкуснее, – предлагаю я.

Клара сжимает стакан между своими маленькими ручками и наклоняет его назад, чтобы выпить. Когда она осушила все, она испускает вздох, который мог бы соперничать с выдохом пьяницы, осушившей целую бутылку пива.

– Лучше? – Спрашиваю я.

– Ага, – соглашается Клара.

Когда мы закончили смешивать тесто, я передаю его тете Патриции, которая управляет сковородой. Мы с Кларой накрываем на стол, и сладкий запах готовящегося теста наполняет кухню. Мне нравится наша воскресная рутина. Это то, что мы с тетей установили еще тогда, когда я только переехала к ней в старшей школе, и когда родилась Клара, она стала бесценным дополнением к нашему качественному времени.

Иногда мы что-то меняем и готовим омлеты или вафли. Тем не менее, блины остаются основным блюдом на воскресный завтрак, просто потому, что мы все их любим, каждый по-своему. Я украшаю свои блины яблоками с корицей, тетя Патриция свежими ягодами, а новое любимое блюдо Клары – поливать их сиропом, теперь, когда я познакомила ее с ужасно липкой и невозможно отмывающейся начинкой. Но я не могу отказать ей в удовольствии, видя, как ее лицо светится каждое воскресенье, когда она откусывает свой первый кусочек.

– Что ты хочешь делать сегодня? – Спрашиваю я Клару, когда мы все садимся за стол, чтобы насладиться едой.

– Танцевальная вечеринка! – Восторженно кричит Клара.

– Это все, о чем она говорила на этой неделе, – говорит тетя Патриция с нежной улыбкой. – Она хочет посмотреть, на что ее мама тратит так много времени в эти дни. Верно, Клара?

Клара кивает, прежде чем зачерпнуть еще одну вилку и отправить в рот.

Мое сердце сжимается от осознания того, что Клара заметила, как я отсутствовала. Меня убивает мысль о том, что она дома и скучает по мне так же сильно, как я скучаю по ней.

– Ну что ж, тогда танцевальная вечеринка, – соглашаюсь я, выдавливая улыбку на своем лице.

Тетя Патриция одаривает меня понимающей улыбкой, встречаясь со мной взглядом.

– Я так горжусь тобой за то, что ты так усердно работаешь, чтобы следовать за своими мечтами, Аня.

– Спасибо, тетя. – Говорю я.

– Ты не слишком переутомилась? Ты в последнее время выглядишь такой напряженной. – В ее тоне звучит беспокойство, и это заставляет меня сдерживать слезы, несмотря на все мои усилия.

– Я в порядке. Правда. Просто немного устала, – обещаю я.

Тетя Патриция кивает.

– Ну, я рада, что ты сегодня проводишь день с нами.

– Я тоже, – бормочу я и откусываю кусок блина, чтобы скрыть эмоции, которые сдавливают мое горло.

Решив максимально использовать время, проведенное с дочерью и тетей, я задаю все вопросы, на которые в последнее время не могла услышать ответы: что Кларе больше всего нравится в школе в последнее время, как она наслаждается своей новой школьной одеждой. Клара радостно лепечет на своем ломаном четырехлетнем языке, едва переводя дыхание между историями и укусами блинов.

Когда завтрак закончен, мы убираем со стола, и тетя Патриция гонит нас в гостиную на танцевальную вечеринку, пока она моет посуду.

Клара выбирает песню из нашей скудной коллекции старых компакт-дисков, которые мы проигрываем на нашей еще более старой звуковой системе, которая была в комплекте с квартирой. Когда из динамиков льется мелодия «I Got You, Babe» Сонни и Шер, Клара хватает меня за пальцы и тянет к открытому пространству нашей гостиной.

Тепло наполняет меня, поскольку мелодия напоминает мне о моих родителях, которые постоянно слушали этот компакт-диск, когда я была маленькой. Радость от того, что моя прекрасная маленькая девочка кружится и вертится под музыку, успокаивает мою душу, как бальзам. Я кружу Клару, пока она танцует, визжа от восторга, когда у нее начинает кружиться голова.

– Мамочка, давай танцуй! – Требует она, неуверенно покачиваясь на ногах.

Смеясь, я угождаю ей, используя несколько своих балетных движений, которые, как я знаю, ей нравятся, когда я слегка приподнимаюсь на носки и щелкаю ногами. Клара возбужденно хлопает в ладоши и просит еще.

– Хорошо, но ты должна мне помочь. Делай, как я, – настаиваю я, беря ее за руки и ведя ее к еще одному простому набору шагов.

Клара копирует меня, насколько это возможно, и сияет, когда я хвалю ее за то, что она такая хорошая танцовщица.

– Я тоже хочу стать балериной, когда вырасту! – Радостно кричит Клара, повторяя шаги на этот раз более уверенно.

Мне кажется, что мое сердце сейчас разорвется от любви. Моя драгоценная маленькая девочка приносит мне столько чудес и счастья. Как мне вообще повезло быть благословленной Кларой, я не знаю. Она освещает мою жизнь и приносит мне покой, даже когда я чувствую, что могу быть раздавлена тяжестью своих обстоятельств. За одну только Клару я буду вечно благодарна Николо. Без моей маленькой девочки моя жизнь имела бы так мало смысла. Я живу, чтобы сделать ее жизнь лучше, чтобы видеть, что о ней заботятся, ее любят и она счастлива.

После того, как я узнала Николо получше, я как никогда благодарна, что не рассказала ему о ней. Она – мой секрет, защищенный от его холодной жестокости. Я буду защищать ее от всех зол мира, каждой каплей своей силы и убежденности, даже если это зло – ее собственный отец.

Я переполнена счастьем, когда Клара свободно хихикает, бросаясь на диван в том, что, как я могу только предположить, является ее версией интерпретативного танца. А затем она прыгает мне на руки, чтобы крепко обнять меня за шею. Я прижимаюсь к ней, прижимая ее к себе, кружа ее по кругу, требуя от нее еще одного радостного визга. Это то, что мне было нужно. Один день с моей дочерью, чтобы укрепить меня для еще одной недели пыток в руках Николо. После сегодняшнего дня я буду настолько полна любви, что ничто из того, что сделает Николо, не причинит мне боли. Любовь и привязанность Клары – мои щиты, как и я – ее.

27

АНЯ

Я чувствую себя уличной проституткой, стоя на обочине перед своим многоквартирным домом в темно-красном бархатном платье, которое Николо велел мне надеть на наше свидание сегодня вечером. Теребя короткую юбку, чтобы попытаться натянуть ее ниже на бедра, я оглядываю улицу в поисках любого признака Николо. Резкий порыв ветра режет мою кожу, как ножи, и я благодарна за длинные рукава платья. Однако асимметричные вырезы на моем животе позволяют холодному воздуху проникать сквозь ткань вокруг моей груди, делая мои соски твердыми, как стекло. Я стараюсь прикрыть руками как можно большую часть своей открытой плоти и сопротивляюсь желанию пойти за курткой. Я знаю, что, если я это сделаю, он просто заставит меня снова снять ее, как и в тот вечер.

Спустя мгновение я замечаю черный Мазерати Николо, и меня переполняет облегчение. Сразу же эмоции сменяются смущенным напряжением. Тем не менее, я напоминаю себе, что тепло в его машине – это то, чего я отчаянно жажду. Наклонившись, чтобы схватиться за ручку двери, я тяну ее на себя и быстро сажусь в машину, становясь более ловкой в маневре и также меньше заботясь сегодня о том, что он может увидеть. Все, чего я хочу, это перестать дрожать.

– Извини, что опоздал, – категорично говорит Николо, следя глазами за мной в машине.

Несмотря на проблеск возбуждения, который нарушает темную грозу его выражения, Николо кажется непостоянным и угрюмым. Я удивлена, обнаружив его в таком плохом настроении после того, как я действительно надела платье, которое он нашел самым интересным во время нашего дня покупок, то, в котором я обещала, что не буду застигнута врасплох, когда я мчалась, чтобы снять его как можно быстрее в магазине.

– Семейные обстоятельства – вот все, что он говорит в ответ, но напряжение в его тоне ощутимо.

Когда я наклоняюсь ближе к обогревателю, чтобы согреть замерзшие пальцы, я задаюсь вопросом, означает ли это настоящую семью, или мафиозную семью. Я закусываю губу, чтобы не спросить. Кажется, сегодня последний день, когда я хочу спровоцировать его наказать меня.

Николо сжимает руль, мчась по городу, и тишина удушает, но я не могу придумать, что сказать.

– С тобой все в порядке? – Наконец спрашиваю я, наблюдая за его реакцией краем глаза.

Николо хмурится еще сильнее, когда он смотрит в лобовое стекло.

– Я просто хочу, чтобы ты отвлекла меня от этого всего, – рычит он. Бросив на меня предупреждающий взгляд, он добавляет: – Тебе лучше быть чертовски покладистой сегодня.

Мой живот скручивает, и я вздрагиваю, когда мое тело реагирует на лед в его тоне. Снова замолчав, я тереблю подол платья. Я не знаю, что мне делать, чтобы ему казалось, что он хорошо проводит время. Но я думаю, что быть любезной – хорошая идея сегодня вечером. Я подавляю свой внутренний конфликт и надеваю игровое лицо, готовясь к тому, что он для меня припас.

Николо подъезжает к скромному зданию на углу Эшленд-авеню и Уолтон-стрит. Сначала оно меня сбивает с толку, так как оно похоже на какой-то офис со странными современными арт-объектами в окне. Затем я замечаю небольшую деревянную вывеску за стеклом, на которой написано место «Временный». Мое сердце замирает, когда я узнаю название ресторана со звездой Мишлен, которым так восторгались все в Роузхилл. Я никогда там не была, поскольку в среднем ужин здесь стоит почти столько же, сколько месяц аренды нашей квартиры.

Припарковав машину прямо на углу, как будто он владелец здания, Николо глушит мотор и выходит. Несмотря на свое плохое настроение, он с благодарностью обходит машину, чтобы помочь мне встать, когда я открываю дверь. Я уверена, что порву юбку, если попытаюсь выйти сама.

Не говоря ни слова, Николо проводит меня через парадную дверь в ресторан и сообщает официально одетому хозяину о нашей брони. Декор простой и современный, с узорчатыми окнами вокруг нас, выделяющимися как центральный элемент дизайна. Темные деревянные столы и простые белые стулья занимают пространство, а наш официант ведет нас в дальний конец комнаты, где он усаживает нас за тихий столик.

– Мэм, – говорит хозяин, оценивающе прочесывая мой наряд глазами, пока он отодвигает мой стул.

Я краснею, быстро садясь, прежде чем Николо успевает заметить, как он на меня смотрит. Но Николо, кажется, отвлекся, когда он устраивается в своем кресле и заказывает бутылку их лучшего каберне. Хозяин отвешивает легкий поклон и уходит, оставляя меня изучать обеспокоенное лицо Николо. Схватив ножку своего бокала, Николо крутит его по столу, и бокал гудит от движения. Он наклоняет его так, что тусклый свет проходит сквозь изогнутое стекло и отражается на столе. Но когда я изучаю его выражение, карие глаза Николо смотрят куда-то вдаль. По тому, как его губы сжимаются в тонкую линию, я уверена, что его семейная чрезвычайная ситуация все еще у него на уме.

Отбросив свои сомнения, я тянусь через стол, чтобы накрыть руки Николо своими. Он резко поднимает голову, когда его глаза встречаются с моими, легкое удивление заставляет его густые брови изогнуться.

– Николо, что случилось? – Спрашиваю я, пытаясь придать своему голосу авторитетность, хотя это выходит едва громче шепота.

Вздохнув, Николо отставляет бокал в сторону, убирая свои руки от моих тем же движением.

– Сегодня кто-то пытался напасть на мою сестру, – хрипло говорит он, и в его глазах проступает тень страха, прежде чем гнев овладевает его лицом, ожесточая выражение, пока его челюсть пытается сдержать эмоции. – Ее телохранители предотвратили это, но она была довольно напугана.

– Что случилось? – Спрашиваю я, мои глаза округляются. То, что он на самом деле раскрывается, почти так же шокирует меня, как и то, как он говорит о нападении на его сестру. Он звучит сердитым, но не удивленным, и это напоминает мне, что его жизнь, должно быть, сильно отличается от моей, окруженная насилием. Мой пульс учащается, когда он, кажется, размышляет о том, чтобы рассказать мне больше.

Николо пожимает плечом, глядя на свой нож и вилку.

– Ее охранники говорят, что их неожиданно настигли снаружи торгового центра, когда они садились в машину. Сильвия смогла благополучно сесть, пока они разбирались с проблемой. Но я нашел в машине записку, в которой говорилось: «Месть грядет». – Подняв глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, Николо напряженно смотрит на меня. – Они пошли за моей сестрой. Ей едва исполнилось шестнадцать – ребенок.

Его тон яростно защищает, и я обезоружена тем, насколько он, кажется, заботится о безопасности своей сестры. Я даже не знала, что у него есть сестра, но, когда он говорит о ней, я встревожена уровнем его беспокойства.

– Как ты думаешь, это связано с твоим семейным бизнесом? – Осторожно спрашиваю я, и мое сердцебиение учащается.

– Вероятнее всего, – соглашается он. Николо берет свой нож для масла и катает его между пальцами, ерзая, пытаясь справиться с эмоциями, которые так явно его поглощают.

Он действительно выглядит так, будто ему нужно отвлечься. Закусив губу, я беру меню и спрашиваю:

– Ну и что тут вкусного?

Николо усмехается и вырывает меню из моих рук, затем закрывает его и откладывает в сторону.

– Что бы ни захотела шеф-повар приготовит, – заявляет он.

Он, должно быть, не шутит, потому что, когда официант приносит бутылку вина и предлагает принять наш заказ, Николо говорит ему, чтобы шеф-повар решал. Потягивая вино, я ломаю голову над тем, о чем бы поговорить, чтобы вывести Николо из его настроения. Но мне быстро становится ясно, что я мало знаю о Николо лично. Кроме того, ему нравится меня мучить, и, похоже, его основной фетиш – грубый секс.

– Я так и не поблагодарила тебя за свои украшения, – наконец говорю я. – Мне они нравятся, так что спасибо. – Это правда. Простые бриллиантовые гвоздики и соответствующий браслет, пожалуй, моя любимая вещь, которую он мне купил в день шопинга. Как танцовщица, я не могу носить большие, броские украшения, которые могут зацепиться за что-нибудь или слететь во время движения. Тем не менее, я обнаружила, что надеваю серьги почти каждый день, а браслет – приятное дополнение, которое заставляет меня чувствовать себя более нарядной, когда я этого хочу.

Николо изучает меня, хотя его брови продолжают хмуриться.

– Пожалуйста, – говорит он, и мы снова замолкаем.

Через мгновение наш официант приносит красиво украшенную тарелку, ставя между нами закуску.

– Это канапе. – Объясняет официант. – Вагю, уни и персик. – С еще одним легким поклоном он снова уходит, оставляя нас наслаждаться блюдом.

– Это больше похоже на искусство, чем на еду. – Замечаю я, как идеально все разложено по центру белой тарелки. Это напоминает некую форму современного абстрактного искусства, поскольку цвета чудесно накладываются и сталкиваются.

– Хм, – отвечает Николо, жестом показывая, что мне пора начинать.

Я смотрю на тарелку, не зная, как я могу разобрать что-то столь прекрасное.

– Все в порядке. Начинай ты.

Без слов Николо тянется к центру стола со своим ножом и вилкой и разделяет красивое блюдо на две равные части. Положив одну порцию на мою тарелку, он затем делает то же самое со своей тарелкой с другой половиной.

– Ешь, – командует он.

Я делаю это, остро осознавая, как Николо, кажется, отдает приказы, даже не задумываясь об этом. Интересно, не связано ли это с тем, кто он и как его воспитывали. Впервые я задаюсь вопросом, какой была его домашняя жизнь в детстве. Был ли его отец добр к нему? Или он бы через чур властным?

Я думаю, Лоренцо Маркетти должен быть таким же безжалостным, как и его сын, и я не могу себе представить, как такое насилие могло повлиять на детство Николо. Теперь, когда он упомянул, что у него есть младшая сестра, которую он явно защищает, и я знаю, что у него есть два младших брата, я думаю, что он как старший чувствует ответственности за то, что когда-нибудь он станет главным мужчиной в своей семье.

Наше следующее блюдо приносят вскоре после того, как мы заканчиваем первое, и оно такое же артистичное, как и предыдущее. Несмотря на все мои попытки отвлечь Николо от его мыслей, он, кажется, только еще больше погружается в свое мрачное настроение. Когда я спрашиваю его о его любимом занятии, Николо с силой отталкивает свою тарелку, заставляя тарелки звенеть.

– К черту это, – рычит он. – Мы уходим. – Николо бросает салфетку на стол и встает.

С широко открытыми глазами я встаю следом за ним со стула, и он бросает на стол стопку денег, как в наш первый ужин. Мой живот сжимается от волнения, когда я задаюсь вопросом, не является ли это знаком того, что должно произойти. Николо прижимает руку к моей пояснице, практически выводя меня из ресторана обратно к своей машине.

– Садись, – командует он, распахивая мою дверь, прежде чем обходит машину и направляется к водительской стороне.

Я держу губы крепко закрытыми, пока Николо мчится через город. Я не знаю, что у него на уме, но мы не возвращаемся в мой жилой комплекс, и мы не направляемся в «Инкогнито» или его ночной клуб. Сегодня вечером он везет меня в новое место.

Нервы дрожат в моем животе, когда он въезжает на парковку под захватывающим дух высотным зданием на краю Линкольн-парка. Николо, помогая мне снова выйти из машины, ведет меня к лифту и прикладывает брелок к датчику, прежде чем нажать кнопку вызова.

Сердце колотится в груди, я вхожу в зеркальный лифт, пристально наблюдая за Николо краем глаза. Он нажимает кнопку верхнего этажа, и двери закрываются, запечатывая нас вместе, прежде чем мы стремительно поднимаемся наверх. Мои нервы покалывают, когда мое дыхание перехватывает в легких. Я чувствую, как напряжение волнами исходит от Николо, и я не смею нарушить тишину после его реакции на мою последнюю попытку.

Через несколько мгновений двери открываются в большой пентхаус, и я задыхаюсь, когда передо мной появляется городской пейзаж Чикаго. Окрашенные в яркие оттенки золота, розового и темно-фиолетового, небоскребы мерцают в свете заката, когда я завороженно смотрю через окна от пола до потолка, которые составляют две полные стены гостиной. Медленно я приближаюсь к потрясающему виду, все мысли о Николо вымываются из моего разума, когда я впервые вижу свой прекрасный родной город с высоты.

– Тебе нравится? – Спрашивает Николо, его глубокий голос оттеняется весельем.

Я поворачиваюсь и вижу, что он наблюдает за мной, намек на улыбку тянет его губы, хотя напряжение все еще держит его плечи напряженными и поднятыми.

– Я не знаю, как ты вообще уходишь отсюда, – признаюсь я, снова поворачиваясь к виду. Подойдя ближе к окну, я останавливаюсь всего в футе от стекла. Мне почти кажется, что я лечу, паря так высоко над землей, и только прозрачный барьер и несколько толстых металлических балок отделяют меня от самого неба.

Тепло Николо омывает меня, когда он подходит ко мне сзади, его руки находят мои бедра, когда он прижимается к моему телу, притягивая меня ближе. Его дыхание щекочет мою шею, когда он наклоняет голову, чтобы прижаться губами к нежной коже за моим ухом, и покалывание возбуждения струится вниз к моему ядру от нежного прикосновения.

Повернув шею, чтобы посмотреть на него, я встречаю обеспокоенные глаза Николо, и он наклоняется, чтобы подарить мне искрящийся поцелуй. Его зубы покусывают, прежде чем его язык с силой вдавливается между моих губ. Николо усиливает связь, страстно пробуя меня на вкус, когда его сильные руки начинают исследовать мое тело.

Их тепло зажигает мою кожу, когда они находят голую кожу моего живота, выставленную напоказ из всех асимметричных вырезов моего платья. Волна возбуждения скользит по моим складкам, когда рука Николо скользит вверх под ткань моего топа, чтобы обхватить мою грудь. Это платье не закрывает достаточно кожи, чтобы надеть бюстгальтер, и мои соски мгновенно затвердевают, когда Николо слегка сжимает один из них.

Его другая рука опускается ниже, скользя в другой вырез, пока он спускается к моим трусикам. Я задыхаюсь ему в рот, когда его пальцы нажимают под кружево моих стрингов и находят мой клитор. Николо стонет в ответ, когда он трет кругами чувствительный пучок нервов, посылая электрические разряды удовольствия глубоко в мою сердцевину.

Внимание на удивление интимное, гораздо менее агрессивное, чем я привыкла после последних нескольких недель с Николо. Хотя я ненавижу себя за это, я обнаруживаю, что мое тело расслабляется от его прикосновений, возбужденное этой новой формой внимания. Он не играл со мной в свои обычные игры сегодня вечером и не издевался, и не оскорблял меня. Вероятно, это потому, что он слишком отвлечен тем, что случилось с его сестрой.

Мое тело жадно откликается на эту новую форму внимания, и мои трусики мгновенно становятся мокрыми, а моя киска начинает пульсировать от предвкушения. Руки Николо убираются мгновением позже, только чтобы схватить меня за бедра и развернуть лицом к себе. Его пальцы цепляются за подол моей юбки, и он стягивает платье через голову, заставляя мои руки подняться, пока он раздевает меня.

Животное рычание срывается с его губ, когда его глаза скользят по моей голой плоти, а затем снова останавливаются на моих глазах, прижимая меня к окну, когда его губы находят мои, его руки ощупывают меня. Дрожь пробегает по моему позвоночнику от ощущения холодного стекла, в резком контрасте с его обжигающим прикосновением, и мой желудок переворачивается, когда я думаю о том, как высоко мы находимся, как только тонкий лист стекла удерживает меня от падения. Николо, кажется, совершенно не замечает этого, когда он с силой трется об меня, сильнее прижимая меня к этому барьеру.

Но у меня нет времени думать об этом, так как Николо начинает снимать штаны. Шокируя себя, я начинаю работать над пуговицами его рубашки, мои пальцы дрожат, когда я их расстегиваю. Сдвинув ткань с его плеч, я помогаю ему раздеться, а Николо продолжает восхищаться моими губами, раздеваясь.

Затем идут мои трусики, и Николо грубо натягивает их мне на бедра, пока они не падают на мои лодыжки. Мое сердце колотится, когда Николо отстраняется, и я вижу его идеально вылепленное тело, его упругие мышцы и напряженные плечи. Когда одна сильная рука сжимает мое бедро, его другая движется вверх по моему телу, сжимая мои изгибы и массируя мою грудь, прежде чем подняться выше, пока его пальцы не обхватывают мое горло. Страх сжимает мою грудь, когда он прижимает меня спиной к стеклу, сужая мои дыхательные пути.

В одно мгновение то, что я думала, может быть более здоровой, более нежной ночью секса, трансформируется. Николо целует меня, даже когда его пальцы сжимаются вокруг моей шеи, заставляя мои уши звенеть. Его другая рука скользит вниз по моему бедру, чтобы схватить мое колено, и он тянет его вверх, пока я не балансирую на одной ноге, моя другая нога поднимается, когда Николо растягивает меня в вертел и закидывает мою ногу себе на плечо.

Выровнявшись с моей киской, Николо с силой вталкивает свой член внутрь меня. Моя киска сжимается вокруг него, когда волны удовольствия проносятся по моему телу. Но я не могу закричать. Вместо этого мой вздох хрипит с моих губ, когда я борюсь за воздух. Пальцы Николо ослабевают, когда он стонет, и пьянящее облегчение заставляет голову кружиться, когда приток крови возвращается в мой мозг.

Врываясь в мою киску, Николо жестко трахает меня, и моя задница шлепается о холодное стекло с каждым толчком. Потрясенная ощущением твердого тела Николо, окружающего меня, окутывающего меня, я чувствую себя совершенно беспомощной. И каким-то образом это усиливает мое возбуждение. Когда Николо входит в меня, он трется о мой клитор, и я пульсирую от ненасытной потребности в освобождении.

Я мчусь к оргазму, когда руки Николо ощупывают каждый дюйм меня, по-видимому, отчаянно пытаясь уловить ощущение того, как мое тело сгибается и растягивается для его удовлетворения. Но черт возьми, это так приятно. Обхватив меня руками за талию, Николо растягивает меня еще больше, пока его бедра не войдут в меня под новым углом, а его член наполняет меня сильнее, с неослабевающей силой прижимаясь к моей точке G.

– Блядь! – Кричу я, кончая без разрешения, моя киска взрывается вокруг его твердой длины, когда огненное облегчение горит по моим венам, ошеломляя меня эйфорическим удовольствием. Николо стонет, замедляя свои движения, пока моя киска усиленно доит его член, умоляя его войти в меня. Остановившись, Николо опускает мою ногу на пол, выскальзывая из меня, его впечатляющая эрекция блестит от моих соков.

Затем, крепко сжав мои бедра, Николо снова разворачивает меня лицом к окну. Поставив ногу между моих высоких каблуков, он раздвигает мои ноги. Его пальцы змеятся в моих волосах, и он хватает мои локоны, поворачивая мое лицо, чтобы прижать мою щеку к стеклу. Его грудь прижимает меня к окну, сильно прижимая мою грудь к поверхности, которая начала нагреваться от длительного контакта с моей кожей.

Прижав меня там, Николо направляет свой член обратно ко входу и снова вталкивает себя в мою киску. Каждый раз, когда он трахает меня, я чувствую, как моя теснота растягивается, чтобы вместить его, пока он наполняет меня. Упираясь ладонями в стекло, я задыхаюсь, когда новое возбуждение расцветает в моей сердцевине. Потерявшись в этом ощущении, я не могу заставить себя ненавидеть то, как он жестоко обращается со мной, хотя я знаю, что мне придется справиться с эмоциональным конфликтом, который это принесет мне позже.