Текст книги "Правдивые истории о чудесах и надежде"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

11
Два сердца

Дело было ранним утром в воскресенье, но в нашем доме все давно проснулись. Мы готовились идти в конюшню проверить лошадей, а кое-кто нетерпеливо скребся о дверь всеми четырьмя лапами. Наш боксер Ленни рвался на улицу. Как только дверь распахнулась, только его и видели!

Я смотрел, как моя жена Аманда, дочка Меган и Ленни скрываются за поворотом, и у меня возникло странное чувство. Глядя на нашего красавца Ленни, никто бы не сказал, что жизнь его омрачена тяжелой болезнью. Ленни страдал аспергиллёзом – грибковым заболеванием, приводящим к разрушению тканей. Эта болезнь влияла на качество жизни и проявлялась заметными симптомами. Почти каждый день у Ленни шла кровь из носа или был насморк. Чтобы контролировать течение заболевания и уменьшить боль, ему давали сильнодействующие лекарства, но мы прекрасно понимали, что однажды болезнь возьмет свое.

Я попытался не думать о том, что скоро его не станет. В то воскресенье и в другие дни мы жили согласно обычному распорядку. Мы окружали Ленни любовью, заботой и вниманием, решив обеспечить ему самую лучшую жизнь.

Но время шло, и в шестилетнем возрасте у Ленни начались припадки – симптом последней стадии болезни. Мы отвезли его в Кембриджскую ветеринарную лечебницу, где Ленни лечился всю жизнь и получал превосходный уход (сами мы жили в Рединге, графство Беркшир). Там со слезами на глазах мы с Амандой попрощались с нашим преданным и ласковым гигантом.

Дома нас встретила звенящая тишина. Хуже того, повсюду мы натыкались на вещи Ленни. Ко многим он едва прикоснулся, а некоторые были совсем новые. Утром в субботу, вскоре после его смерти, я упаковал все в коробки, и мы поехали в филиал «Баттерсийского дома собак и кошек» в Олд-Виндзоре, расположенный недалеко от нашего дома.

Нам хотелось отдать наши вещи знакомому человеку, чтобы знать: им найдется хорошее применение.

И пока мы были там, я сказал Аманде:

– А может, посмотрим собачий питомник?

Она скептически взглянула на меня. Мы знали, что пока не готовы взять новую собаку, да и сомневались, что когда-нибудь будем готовы к этому. Но все же мы прошлись по питомнику, и тут я заметил большую старую собаку. Это был полосатый бульмастиф светлого окраса, девочка, и звали ее Пеппер. Я подошел к ее вольеру, а она встала на задние лапы, посмотрела мне прямо в глаза и, виляя хвостом, полезла обниматься через прутья.

Пеппер была красавицей. Я встал совсем близко, позабыв о безопасности, и поговорил с ней. Ее умные глаза с любопытством смотрели на меня. Я бы забрал ее домой в любой момент. Но Аманда засомневалась, и с тяжелым сердцем я ушел.

Я понимал, что Аманда права: нельзя так скоро заводить новую собаку. В течение последних двух лет уход за Ленни обходился нам в восемьсот фунтов в месяц. После его смерти наш душевный покой пошатнулся, и мы оказались фактически банкротами. Нам нужно было время, чтобы все это пережить.

Но была одна проблема.

Поездка в «Баттерсийский дом» заставила нас всерьез задуматься о том, чтобы взять собаку из приюта. Мы не знали, как будет лучше, поэтому проговорили до поздней ночи. Нам хотелось помочь бездомному животному, как мы когда-то помогли Ленни. Взять собаку в беде и подарить ей нашу любовь и внимание. Мы хотели сделать это ради Ленни.

– Мы могли бы создать еще одной собаке все условия, как сделали для Ленни, – сказал я Аманде.

Она согласилась со мной.

Хотя Ленни болел в течение нескольких лет, мы сделали все возможное, чтобы обеспечить ему полноценную жизнь. В глубине души нам очень хотелось сделать то же самое для другой собаки. Мы зарегистрировались в «Баттерсийском доме» как потенциальные хозяева на случай, если когда-нибудь в приют попадет подходящая собака.

Для нас это был шаг вперед. Ленни мы купили у заводчика, и когда пес заболел, отвезли его на МРТ и рентген. Мы узнали, что деформация его черепа была обусловлена многолетним разведением искусственной породы. Мы никогда бы не подумали, что у такой красивой собаки мог быть подобный дефект. Мать и отец Ленни были победителями выставок, однако в ходе разведения могли проявляться как желательные, так и нежелательные черты. У нас возникли сомнения в том, насколько этически обосновано разведение собак, и мы не находили ответов на свои вопросы.

Теперь же, заполняя анкету «Баттерсийского дома», я был убежден, что нечистокровная собака вполне нам подойдет, а «Баттерсийский дом» – лучшее место, чтобы начать поиски. Чуть позже нас пригласили на собеседование, и мы получили одобрение сотрудников приюта. Мы, не торопясь, начали обсуждать, когда именно хотели бы привести новую собаку в дом.

23 декабря в два часа ночи Аманда поцеловала меня и пошла на работу в ночную смену – она служила офицером полиции. Наступило утро, и в десять часов я получил от нее сообщение (на работе выдалось затишье): «Дом совсем не тот без стука лап. Как насчет третьего слева?»

Я прокрутил сообщение вниз и увидел фотографию, заставившую меня улыбнуться. На профессиональном фото – восемь чудесных щенков с кремовой шерсткой. В статье «Дейли Мейл» рассказывалось, что их выбросили на улицу, и теперь в «Баттерсийском доме собак и кошек» подыскивали им новых хозяев.

Я написал Аманде: «Симпатичный малыш. Если ты готова, то и я готов».

Щенки действительно были прелестны, но о них написали в национальной газете. Я был почти уверен, что их разберут моментально. Но все равно зашел на сайт «Баттерсийского дома» и оставил заявку из своей учетной записи (мы зарегистрировались на сайте еще несколько месяцев назад).

Аманда тоже отправила заявку по электронной почте. Мы скрестили пальцы и стали надеяться, что кому-то из нас повезет.

На следующий день, в канун Рождества, Аманда ушла на работу в восемь утра. Через два часа раздался звонок. «Не поверишь, Джефф, – только что звонили из „Баттерсийского дома“! Говорят, можно приехать и увидеть щенка! А если все пройдет хорошо, забрать его хоть сегодня!»

Оказалось, в приюте разразилась вспышка вирусного кашля, и щенков старались раздать как можно скорее. Приглянувшегося нам щенка звали Прыгун – в честь одного из оленей Санта-Клауса. Начав подыскивать собаку, мы не предполагали, что уже к Рождеству у нас появится щенок, но теперь и не думали идти на попятную.

Аманда отпросилась с работы. Я красил стены в ванной, чтобы успеть к приезду рождественских гостей (хотя я не маляр, а геодезист), но тут же бросил инструменты, и мы с Меган сели в машину. Мы заехали в Мейденхед и забрали Аманду, после чего отправились в Лондон. На подъезде к городу мы попали в пробку. Время тикало, и приближалось время закрытия приюта.

Всю дорогу мы надеялись, что сотрудники «Баттерсийского дома» все же подождут нас. Нам очень хотелось попасть в приют вовремя, но наш план, похоже, терпел крах. Я попросил Аманду позвонить в «Баттерсийский дом» и сообщить, что мы уже едем, но застряли в толпе тысяч автомобилистов, спешащих к своим семьям в Рождество. В приюте ответили, что закрываются в четыре.

Я потянулся и взял Аманду за руку.

– Не расстраивайся, – сказал я, – я успею. Обещаю, сегодня щенок будет у нас.

Аманда кивнула, но не сказала ни слова. Я видел, что она сильно переживала. Меган притихла на заднем сиденье – думала, что мы свой шанс упустили.

В четыре часа семь минут мы остановились у ворот приюта. Аманда и Меган чуть не плакали.

– Мы опоздали, – проговорила Аманда, и мы бросились к будке охраны. Как же обрадовались, когда нас впустили!

Сотрудница приюта, отвечающая за поиск новых хозяев для собак, отвела нас в комнату ожидания, и мы сели. Через пару минут она вернулась и привела Прыгуна. Она подошла к нам и аккуратно посадила его Аманде на колени.

Прыгун был похож на щенка из рекламы туалетной бумаги. Сотрудница приюта сказала:

– Побудьте с ним немного. Посмотрим, как сложится общение.

Она села рядом, и мы начали разговаривать, а Прыгун тем временем стал знакомиться с нами. Он был спокойным щенком, вел себя хорошо и подарил нам несколько слюнявых поцелуев. Мы надеялись найти с щенком общий язык со временем, но, похоже, поладили сразу.

Мы погладили малыша, а Меган, приехавшая на Рождество из школы-интерната, где выпускников готовили к экзаменам по расширенной школьной программе, кажется, просто в него влюбилась. Впрочем, как можно было не влюбиться в такого симпатягу?

Мы окончательно решили, что сегодня заберем Прыгуна, и к нам зашел один из ветеринаров «Баттерсийского дома».

– Полагаю, Прыгун и остальные щенки из его помета – помесь акита, паратой гончей и стаффордширского терьера, – сказал он. – Правда, стопроцентно мы сказать не можем.

Понаблюдайте за ним, – продолжал он, – и если в нем все-таки есть гены акиты, будьте готовы столкнуться с упрямством и твердой волей.

Но мы все равно бы уже не передумали брать Прыгуна, и Аманда сказала:

– Мы очень хотим его забрать!

Мы заполнили все необходимые бумаги, а пока ветеринар устанавливал Прыгуну чип, заглянули в сувенирный магазин. Там мы купили щенку игрушек и выбрали несколько детских книжек о животных для наших двух маленьких племянниц, которые, как и мы, обожали собак.

Хотя приют был уже закрыт, по коридорам сновали сотрудники и волонтеры. Только тогда я обратил внимание, что в здании играет мелодичная рождественская музыка, а приемная украшена яркой мишурой. И понял, что нас ждет не совсем обычное Рождество.

Когда мы уже собирались уйти, сотрудница приюта проговорила:

– Первое время щенку нужна будет спокойная обстановка без лишних волнений и гостей.

Мы с Амандой и Меган знали, что выполнить эту рекомендацию трудно: ведь на Рождество к нам в гости приедут родственники. Именно по этой причине в «Баттерсийском доме кошек и собак» предпочитали не отдавать щенков в самый разгар праздников. Но ситуация была экстренная: вирусный кашель мог оказаться для щенков смертельным, а в условиях питомника они легко могли заразиться.

По пути домой Меган держала Прыгуна на руках, я вел машину, а Аманда обзванивала всех наших родственников и знакомых. Она всем рассказала о новом члене семьи и предупредила наших завтрашних гостей, что ужин может немного задержаться. Мы так спешили в приют, что все бросили: оставили в ванной банки с краской и кисточки, а на кухне – гору нечищеной картошки и овощей. Мы даже не поставили елку!

Приехав домой, мы обустроили место для Прыгуна в тихом открытом уголке под лестницей и принялись за работу. И тут же оказалось, что у нас на одну пару рук меньше: Аманда не могла оторваться от Прыгуна. Я решил: пусть возится с ним, если хочет.

К нашему изумлению, Прыгун с самого начала вел себя очень хорошо. Он не был гиперактивным, ему нравилось, когда его гладили и целовали, и большую часть времени он спокойно дремал на своем месте. Иногда он выходил и обнюхивал углы или играл с елочными шарами, но вскоре возвращался к своему лежаку. Как-никак, день для него выдался волнующим и утомительным.

Медленно, но верно мы закончили приготовления к празднику. Меган развесила последние елочные игрушки, а мы с Амандой дочистили картошку и приготовили овощи. В два часа ночи мы без сил завалились спать. А всего через несколько часов уже снова были на ногах. На ужин мы ожидали восемь человек – в том числе моего сына Чарли, который жил в Басингстоке и работал в местной больнице, и старшую дочь Кейли, приехавшую из Оксфорда к завтраку. Оба очень обрадовались, увидев Прыгуна, и стали возиться с ним и гладить его. Как бы нам ни хотелось последовать рекомендации сотрудников «Баттерсийского дома» и обеспечить щенку максимальный покой, в Рождество это было просто невозможно.

В нашей семье Рождество всегда празднуют с размахом. Но в течение дня Прыгун отлично себя чувствовал. Он не нервничал, не дергался, и всеобщее внимание было ему по душе. Он освоился в доме и начал обнюхивать мебель. К людям он сам не подбегал, а ждал, пока те окажутся рядом с ним, и тогда перекатывался на спинку, чтобы ему почесали брюхо.

Перед ужином мы открыли подарки. Поскольку Прыгун появился у нас неожиданно, у нас не было для него других подарков, кроме игрушек, купленных в сувенирном магазине при приюте.

Но оказалось, что кое-кто постарался лучше нас. Кейли – она обожала животных – достала рождественский носок, набитый собачьими лакомствами, косточками и игрушками, и вручила его Прыгуну.

– Купила вчера, когда Аманда позвонила с работы. Я по ее голосу поняла, что вернетесь вы уже со щенком.

Это был прекрасный подарок, но, понюхав его разок, Прыгун потерял к нему интерес. Ему гораздо больше нравилось ходить между гостями, напрашиваясь на поцелуи и ласку.

Что до нас самих, подарки нас тоже не особенно интересовали – все внимание было на нашего замечательного щенка. Все случилось так быстро, что нам хотелось ущипнуть друг друга и удостовериться, что это не сон.

В камине разгорелся огонь, и Прыгун занял то же место, куда всегда ложился Ленни. Он уснул, а мы принялись за вкуснейший ужин. Несмотря на все волнения, ужин задержался всего на час.

После еды мы стали думать, как назвать щенка, но ни одна кличка не соответствовала его темпераменту. Нам хотелось, чтобы имя было как-то связано с Ленни – его мы назвали в честь «ласкового гиганта» из романа Стейнбека «О мышах и людях». Друга Ленни в книге звали Джордж, но суровый характер этого персонажа и игривый темперамент нашего щенка совсем не вязались.

Чуть позже мы, как обычно в Рождество, сели смотреть старое кино. По телевизору показывали «Жизнь прекрасна». Это фильм про банковского менеджера из маленького городка, который пытается бороться с банкирами из большого города – те хотят перекупить его банк и превратить жизнь его клиентов в кошмар. Мы видели фильм раз сто, но все равно собрались в гостиной и заняли места на диване или на полу.

По ходу фильма я присмотрелся к главному герою – доброму и дружелюбному Джорджу Бейли. И у меня возникла идея.

– Что, если назвать щенка не Джордж, а Бейли? Джордж Бейли такой добряк, и зовут его тоже Джордж – как друга Ленни из «О мышах и людях».

Мы молча поразмыслили, а потом дружно закивали. Я подхватил щенка на руки и внимательно взглянул на него. Имя «Бейли» ему подходило – значит, решено!

После кино мы сели играть в настольные игры, и к полуночи все очень устали. Легли спать, и Бейли крепко проспал всю ночь напролет.

Утром мы обнаружили его на лежаке, уже проснувшегося и с выражением великой лени на мордочке. Позднее мы поняли, что такой уж у него темперамент. Каждое утро нам с Амандой приходилось буквально вытаскивать Бейли на улицу! Это была самая нетребовательная собака, которую я знал. Но по ночам он бдительно следил за дверью и держал ухо востро, примечая любое движение снаружи. Стоило ему услышать шорох, как он начинал лаять, сообщая нам: что-то происходит!

А мы говорили:

– Спасибо за заботу, Бейли! Беспокоиться не о чем.

Он успокаивался и снова засыпал.

Бейли рос, и черты акиты стали проявляться в нем все заметнее. Он оберегал нас от чужаков и вел себя очень самостоятельно. Он не лип к нам и не крутился вокруг, напрашиваясь, чтобы его погладили. Днем и ночью он патрулировал дом и проверял, все ли в порядке. Конечно, бывало, что и он ложился на спину и ждал, когда ему почешут брюшко. В такие минуты он пребывал в самом мирном расположении духа и даже забавно музыкально подвывал – видимо, давали о себе знать гены ласкового стаффордширского терьера. Мы не переставали умиляться ему и в такие моменты понимали, что Бейли счастлив.

Во время прогулок мы узнали о нем кое-что еще. Бейли не горел желанием общаться с другими собаками. В щенячестве он ничего не боялся и подбегал к собакам вдвое больше себя, чтобы поиграть. Но теперь он весил почти 30 килограммов и вел себя совсем иначе. Как и предсказывал ветеринар из «Баттерсийского дома», Бейли оказался очень упрямым, и если проходившая мимо собака не хотела играть, не желал оставить ее в покое. Мы пришли к выводу, что лучше быстрее вести его вперед, пока ситуация не накалилась.

Поскольку из-за эпидемии трахеобронхита в «Баттерсийском доме» щенков не успели кастрировать, мы сделали это, когда Бейли исполнился год. После этого он стал чуть менее упрямым, а еще мы заметили, что другие собаки начали реагировать на него иначе. Они меньше задирались, и наши прогулки стали спокойнее.

Именно тогда у Бейли проявился талант клоуна. Если ему случалось растянуться на дороге и уснуть в самом неподходящем месте, сдвинуть его с места было уже невозможно. Еще он оказался очень говорливым. Он ворчал, бубнил себе под нос и подвывал, когда ему что-то было нужно (обычно мячик). Катал мяч по полу, пока тот не закатывался под диван или шкаф, а потом ложился на пол и рычал, пока кто-то из нас не становился на четвереньки и не доставал его. Эта «игра» казалась ему невероятно увлекательной, и стоило ему увлечься, как он доводил нас поисками мяча до изнеможения!

Бейли был таким общительным, что когда с ним разговаривали, смотрел на нас и подвывал в ответ. Однажды мы увидели на YouTube ролики, где собаки издавали «человеческие» звуки, и решили обучить Бейли этому трюку. Я сел на диван, взял его за передние лапы и поставил их себе на колени.

– Бейли, – сказал я, – как называется город, где живет твоя тетушка?

Он завыл.

Я снова задал ему вопрос. В ответ Бейли издал звук, услышав который мы покатились со смеху. Я снова спросил его. Он повторил этот звук.

– Бедфорд! – отчетливо «говорил» Бейли.

Как же мы смеялись!

С лошадьми у Бейли отношения не складывались. В отличие от Ленни, он никак не мог понять, почему они не проявляли к нему интерес, и все время бросался им под ноги. Когда мы шли на прогулку в поле и встречали лошадей, он бежал к ним навстречу, и они устраивали догонялки. Ему казалось, что это отличная игра, и, к счастью, он был достаточно проворным, бегал быстро и не попадал под копыта.

Мы с Амандой построили расписание смен таким образом, чтобы днем Бейли не оставался один. Но иногда он все же оставался ненадолго в одиночестве. Соседка говорила, что в наше отсутствие он все время выл. Она не жаловалась, но, поскольку у нее самой была собака, такое поведение ее беспокоило.

И вот в следующий раз, когда наши смены совпали, я оставил телефон дома и включил приложение, улавливающее храп. Я подумал, что датчик может уловить не только мой храп ночью, но и вой Бейли. И верно: когда я вернулся домой и проверил запись, оказалось, что Бейли выл.

Тогда нам с Амандой и пришла в голову мысль завести еще одну собаку, чтобы та составила компанию нашему Бейли. Это была всего лишь идея, не больше, когда однажды в рабочий перерыв я вышел на улицу подышать свежим воздухом и насладиться зимним солнышком и увидел мужчину, который выгуливал маленького джек-рассел-терьера. Я удивился, что собака без поводка так послушно шагала рядом с хозяином. И подумал: вот это здорово!

В детстве у меня был джек-рассел-терьер, прекрасный семейный питомец, но не слишком послушный. Хотя мы очень его любили, я дал себе слово, что никогда не заведу собаку этой породы. Но когда я увидел, что джек-рассел-терьер так хорошо ведет себя без поводка, это заставило меня задуматься. Как раз в тот момент хозяин зашел в магазин, и, глядя, как собака безропотно осталась на улице, я понял, что, возможно, зря считал всех джек-рассел-терьеров непослушными.

Я подошел к магазину, заглянул внутрь и увидел хозяина собаки.

– Простите за беспокойство, – проговорил я, – это ваша собака там, на улице?

– Нет, – неожиданно ответил мужчина. – Он просто увязался за мной, и я решил, что, если зайду в магазин, может, он вернется к своему хозяину.

Мужчина, видимо, не догадывался о том, что собака была бездомная. А я сразу это понял.

Я вышел на улицу. Пес и правда выглядел заблудившимся и растерянным. Он пытался увязаться за каждым, кто проходил мимо. Когда он выпрыгнул на проезжую часть, я бросился за ним, подхватил его и отнес обратно на тротуар. Сердце у него бешено колотилось – он явно перепугался до смерти.

Ошейника на собаке я не обнаружил, поэтому взял ее на руки, посадил в машину и отвез к местному ветеринару. Врач просканировала микрочип и тут же позвонила по телефону, зарегистрированному в базе, но абонент был недоступен. Тогда она отправила хозяину письмо, сообщив, что его собака найдена.

Тем временем мы позвонили в службу надзора за бездомными животными. Дежурная сказала, что заберет собаку завтра, и попросила меня оставить найденыша на ночь. Я не возражал и отвез его к нам. Я внес его через порог на руках, решив, что так будет лучше – что, если Бейли его напугает? И это было ужасной ошибкой!

Бейли был так заинтригован, что стал прыгать на меня, чтобы получше рассмотреть гостя. Бедняга джек-рассел-терьер страшно перепугался. Я дал ему кличку Пэдди[7]7
  Шутливое прозвище ирландцев.


[Закрыть], потому что у него был купированный хвост – в Британии это давно запрещено, а вот в Северной Ирландии – нет. Видимо, собачка была родом оттуда.

Я позвонил Кейли и попросил ее привезти переноску для Пэдди, чтобы тот чувствовал себя в безопасности в закрытом контейнере. Потом отнес его на второй этаж, чтобы искупать. При ближайшем рассмотрении он оказался не только перепачканным и покрытым пятнами жира и грязи, но и страшно худым – кожа да кости. Аккуратно отмыв его, я вдобавок обнаружил, что он весь покрыт следами укусов, царапинами и ранами, а левое ухо порвано – ранка была свежая. Мне пришло в голову, что, возможно, беднягу использовали для собачьих боев или обижали и били. Но когда я купал его и натирал шампунем, он перестал дрожать, и случилось нечто удивительное: Пэдди поставил лапы на край ванны и лизнул меня в лицо. Он словно говорил: спасибо тебе! В этот момент между нами словно протянулась ниточка.

На следующий день я взял Пэдди на работу, планируя встретиться с сотрудницей службы надзора за бездомными животными и передать собаку ей. Весь день мы не могли дозвониться друг до друга: то я пропускал ее звонки, то она мои. Стоило мне оказаться там, где нам было бы удобно встретиться, выяснялось, что она стоит в пробке на другом конце города.

Наконец, в шесть часов вечера она позвонила мне.

– Если хотите оставить его у себя на двадцать восемь дней, могу выслать вам документы.

Она объяснила, что двадцать восемь дней – срок, в течение которого собаку должны затребовать настоящие владельцы. Пэдди был таким чудесным псом, что я подумал: как можно его бросить? Конечно же, его хозяева придут и заберут его. Я согласился, чтобы какое-то время Пэдди пожил у нас, и поехал к ветеринару. Теперь мы с Амандой отвечали за Пэдди, и если у него есть проблемы со здоровьем, мы обязаны позаботиться о нем. Кроме того, мы не хотели, чтобы Бейли чем-нибудь от него заразился.

Ветеринар сказала, что у Пэдди глисты, прописала лекарство и на всякий случай сделала ему укол антибиотика.

Дома мы сажали его в переноску, но через несколько дней потихоньку стали пускать к Бейли. Аманда не хотела брать их вместе на прогулку – боялась, что они подерутся. Но я решился вывести их вдвоем. Оказалось, они прекрасно гуляли вместе, время от времени останавливались и обнюхивали друг друга. Я проникся еще большим сочувствием к Пэдди: несмотря на то, что эту собаку не любили и обижали, несмотря на все ее страдания, у нее было доброе сердце, и она хотела лишь одного – любви. Мы с Пэдди еще раз наведались к ветеринару, и врач сказала, что он мог бы погибнуть от паразитарной инфекции, если бы мы вовремя не занялись лечением.

В этот самый момент я осознал, что даже если бы настоящие хозяева Пэдди объявились, мне не хотелось возвращать его им. Они наплевательски отнеслись к своей собаке, и это меня очень злило. Мы с Амандой склонялись к тому, чтобы оставить Пэдди себе, и нас волновало лишь одно – Бейли. Поладят ли собаки, если им суждено будет поселиться вместе? Если да, то Бейли не будет больше оставаться в одиночестве. Мы пару раз сходили с ним на специальные занятия, призванные научить собак спокойнее переживать расставание с хозяевами, и хотя занятия помогли, мы чувствовали, что Бейли очень нужен друг.

Двадцать восемь дней прошли, и я скрепя сердце позвонил в службу надзора.

– Хозяева так и не объявились. Можете забрать Пэдди, если хотите.

– Он остается с нами! – воскликнул я. – Пэдди теперь наш!

К тому времени Пэдди и Бейли очень подружились. Они обожали играть в саду или гоняться друг за другом по дому. Иногда у них случались маленькие стычки – особенно когда Пэдди пытался отнять у Бейли игрушки, но обычно наши дни проходили мирно. Тем Рождеством собаки дремали у камина. Они уже не нуждались в нашем внимании: им хватало общества друг друга. Даже в полусне один из них мог вытянуть лапу и коснуться другого или же опустить подбородок на лапу своего друга.

Пэдди совсем освоился. Набрал вес, шерстка его заблестела, глаза сияли, а куцый хвостик всегда вилял с бешеной скоростью.

Мы с радостью отмечали перемены не только в нем, но и в Бейли. Они стали лучшими друзьями, а мы с Амандой прозвали их «командой разрушителей». У нас в доме теперь что-то постоянно падало и опрокидывалось; собаки в шутку боролись, по пути врезаясь в мебель и кухонные шкафы. Они или спали рядышком, или катались по полу клубком. Бейли меньше нервничал, оставаясь в одиночестве, а Пэдди – они с Бейли были одного возраста – как будто всегда жил у нас. Из собаки, не желавшей ни с кем общаться, он превратился в весельчака Пэдди, который повсюду следовал за нами по пятам.

У Пэдди чудесный характер, и вспоминая исхудавшую, напуганную собаку, которую нашел в тот день на улице, я не могу понять, почему его бросили, как можно было бить такую собаку и почему никто не вернулся за ним. Хотя последнее в итоге сыграло нам на руку.

Теперь мы гуляем с собаками по утрам, и они прыгают через живую изгородь, по пути встречаются с друзьями или бегут охотиться на лис. Потом мы уходим на работу и не переживаем за них.

Пока Бейли и Пэдди с нами, память о Ленни живет. Мы счастливы дарить собакам всю нашу любовь и внимание.