Текст книги "Непобедимый Боло"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Но стена – это последнее, что является собственностью Камелота. И на дороге образовалась очередь ожидающих пропуска в порт и получения удостоверения, действительного на день. Не то чтобы негоцианты или кто-либо другой в порту требовали их, просто Камелот любит все усложнять.

Поэтому и нам пришлось ждать вместе со всеми, и время, казалось, тянулось бесконечно долго. В конце концов я так проголодалась, что уже не смогла ждать и открыла пакет с завтраком. Мама положила мне туда нарезанный толстыми кусками сыр, хлеб и яблоко. Я съела сыр вместе с яблоком, получилось вкусно. Потом отдала Питеру хлеб в обмен на грушу.

Наконец мы оказались в начале очереди. Один из работников порта в светло-серой униформе Торговой Гильдии просмотрел наши документы и пропустил их через электронный тестер, чтобы убедиться в их подлинности. Потом он проверил шерсть и занес наши личные данные в другую машину, которая выдала взамен карточки, удостоверяющие личность, с фотографиями и отпечатками пальцев на обороте и датой, отпечатанной через всю карточку жирными черными цифрами. Только они мне совершенно ничего не говорили, поскольку порт жил по своему календарю, отличному от того, по которому жил весь остальной мир.

Внутри порт был настоящей сказочной страной. Нас окружали трехэтажные здания с одинаковыми фасадами, выстроенные из одного и того же белого бетона На дорогах лежало черное покрытие. Яркими были только разноцветные неоновые огни; рекламных вывесок было так много и они так ярко светились даже при дневном свете, что простые белые фасады казались как раз подходящим фоном для них.

Мне сразу же захотелось окунуться в этот головокружительный мир огней и мерцания. Но Уилл сказал, что сначала надо оставить шерсть.

– А твой сверток? – спросила я. – Нам что же, придется таскаться с ним весь день?

– Мы займем ящик в камере хранения в порту, – с видом знатока ответил Уилл. – Отец сказал, что так можно.

– К тому же мы сможем сразу зайти к мистеру Пенни, – сказала Маргарет.

Питер взял вожжи и стал выезжать из этой части порта в район простой белой застройки, и я лишь пожала плечами. Здесь все здания были двухэтажными и далеко отстояли друг от друга. Вдалеке виднелось громадное открытое белое поле с несколькими вышками. Я вдруг поняла, что это то самое место, где приземляются корабли. Сердце мое запело, а Маргарет вздохнула и вытянула руку, как будто хотела погладить длинные высокие суда, выстроившиеся у причальных мачт.

Но поскольку правил Питер, толком нам ничего не удалось рассмотреть. Он повернул налево, к громадному строению с вывеской «Торговый центр», выведенной большими черными буквами над неприметной дверью. Перед ним теснилось громадное множество прибывших и отъезжающих повозок. Кроме телег из Камелота, здесь были и автофургоны, которыми пользовались приезжие из большого мира. Одни люди кричали и толкались, стараясь протиснуться в крохотную дверь, а другие прямо у стен здания предлагали незаконные сделки.

Несмотря на то что видела все это не однажды, я в который раз была поражена таким различием культур. И как же мне мечталось, о, как мне мечталось стать одной из этих уверенных в себе женщин в серой униформе, спокойно залезавших в автофургоны и делавших все не хуже мужчин. Готова поспорить, что их никто никогда не приглашал на празднества, называя при этом «девами».

– Я, пожалуй, отправлюсь сейчас к мистеру Пенни, – сказала Маргарет так тихо, что я едва расслышала, потом она незаметно соскочила с телеги и побежала по двору, лавируя между продавцами и покупателями. Я видела, как она свернула к зданию Гильдии, миновав мощеную торговую территорию и здания складов.

Здание Гильдии было единственным покрашенным строением в порту; оно было такого же светло-серого цвета, как и униформа, а через весь фасад красовалась гигантская яркая эмблема Гильдии. Я глядела на нее, размышляя, что ее было бы неплохо вплести в эскиз вышивки. Можно даже сделать кружева «Гильдия», они наверняка будут хорошо продаваться.

– В чем дело? – спросил Питер.

– Маргарет только что побежала к мистеру Пенни,– резко ответила я. – Ты знал об этом, так ведь? Что она не собирается возвращаться домой?

– Мы должны дождаться, пройдет ли она тест, – ответил Уилл. – Если все выгорит, она проставляется. Может, угостит каким-нибудь портовым виски.

Я машинально сжала кулаки. Теперь понятно, почему мальчишки с такой готовностью взяли с собой Маргарет, даже зная, что она собирается сбежать. Я знала, что именно бывает, когда портовое виски попадало в нашу пивную. Мне не очень-то хотелось возвращаться одной в телеге с двумя упившимися виски мальчишками.

Весь день насмарку. Так я и знала. Я почувствовала себя несчастной, в первый раз в Дувре мне было плохо. Раньше порт всегда будоражил воображение, питал мои мечты и был средоточием всех стремлений.

А теперь он показался мне скучной дешевкой. Двор с орущими людьми, пытающимися пробиться вне очереди, почти не отличался от базара во время ярмарки святого Антония. Маргарет ушла, как и многие другие мои друзья, и ее поглотило гигантское здание с эмблемой Гильдии на фасаде.

Мы проторчали на улице два часа, а то и больше, прежде чем попали внутрь и пристроили товары в ячейку. Мы выбрали такую, чтобы ее можно было открыть снаружи, набрав код, и для этого нам не нужно было бы снова заходить в здание. Грузовой причал с другой стороны здания был не так переполнен народом, и выбрались мы без задержек.

– Может, заглянем к мистеру Пенни? – спросила я. Лишь бы не подпускать мальчишек к барам. По меркам космолетчиков, они были слишком молоды, да к тому же мне с ними еще домой ехать.

– Да, – поддержал меня Уилл. – Может, узнаем, как там дела у Маргарет.

– И не сводит ли она нас куда-нибудь, когда все закончит, как сделал Роберт, – добавил Питер. Вообще-то Питер ненавидел Роберта, за исключением тех случаев, когда Роберт угощал. Ох, как мне хотелось поколотить их обоих!

Итак, мы оставили телегу у грузового причала и отправились через весь двор к зданию Гильдии. Мы нашли мистера Пенни на его обычном месте, сидящим перед стеной серых экранов в кабинете, на дверях которого отсутствовала надпись. Раньше мы гадали, какая табличка могла бы там быть, но потом нам пришло в голову, что, может, оно и к лучшему, что мы этого не знаем.

– Очень рад снова видеть вас, – тепло поприветствовал он нас, протягивая руку. – Тебя, Абигайль, и тебя, Уилл. А ты... Питер?

Вот это да! Питер был в порту всего лишь дважды, да и то довольно давно. Все-таки у мистера Пенни поразительная память на имена.

– Как там дела у Маргарет? – выпалил Питер. – Она сказала, что собирается сегодня сдавать экзамен.

– Маргарет? – Мистер Пенни смотрел на него с недоумением. – Я ее не видел. Но, по-моему, она несколько молода для экзаменов, разве нет? Мы даже разговаривать не будем с теми, кому еще нет восемнадцати, а ей, кажется, осталось месяца три или около того до дня рождения?

Теперь уж мне стало не по себе. Откуда ему известно, когда у нас дни рождения? И тут я запаниковала. А вдруг он знает и мой день рождения?

– Ну вот, в этом вся Маргарет, – пожаловался Питер. – Она ведь с самого начала знала, что не сможет сдать экзамен, и все равно приехала, а теперь мы не знаем, где ее искать. Не можем же мы уехать и просто бросить ее здесь. К тому же за ней должок. Но она скорее всего никогда не сдаст экзамены, она такая безответственная, что даже не станет утруждаться учебой.

Соглашаться с Питером было неприятно, но так оно и было.

– Слушайте, давайте пойдем в район магазинов, – предложила я. – Если ее здесь не было, наверное, она ушла туда. Мы скорее всего найдем ее, а там уж решим, когда возвращаться домой.

И, между прочим, она должна мне выпивку, – буркнул Питер.

– Я мог бы попытаться проследить ее, – сказал мистер Пенни. – Она у нас не зарегистрирована, но я могу провести полную проверку мест, куда имеют доступ только космолетчики.

– Вы правда можете это сделать? – с благоговейным трепетом спросил Уилл.

Но я возмутилась.

– А какое вам дело? – налетела я на мистера Пенни.– Неужели люди не имеют права идти туда, куда им заблагорассудится? Почему вы должны иметь к этому какое-то отношение?

Мистер Пенни нахмурился, но потом его лицо снова посветлело.

– Мы космолетчики, и большинство из нас подлежит призыву,– мягко пояснил он. – Если капитану потребуется срочно собрать команду, так это сделать проще всего.

Ну да. Но я промолчала. Сказанное мистером Пенни было вполне здраво, но мне просто не нравилась сама мысль о том, что они могут выследить Маргарет даже вопреки ее желанию.

Мистер Пенни повернулся к экранам. Его пальцы забегали, нажимая разные клавиши и кнопки, но я ничегошеньки в этом не понимала. На мониторах сменяли друг друга карты и диаграммы, и их мельтешение зачаровало меня помимо воли. Потом пальцы мистера Пенни перестали мелькать, и он улыбнулся.

– Вот она,– негромко сообщил он.– В баре «Черная Звезда». – Он кинул на нас грустный взгляд.– Я бы никому не советовал соваться в это место, а уж тем более несовершеннолетней девочке из Камелота. Думаю, вам не стоит туда ходить.

Мы вышли из дома Гильдии. Естественно, мы направились прямиком в бар. Сказать Питеру, что место пользуется дурной славой – это всё равно что назвать, где лежит страна его грез. Питеру всегда нравилось считать себя испорченным, хотя он просто-напросто противный. Не понять мне этого.

Если честно, мне не больно-то хотелось идти в «Черную Звезду». Я любила Маргарет, но похоже было, что она задумала какую-то дурость. Неохота мне в это вмешиваться. Я просто хочу вернуться домой, поужинать и притвориться перед родителями, что весь день была в школе. Но само собой, надо идти в этот бар, найти Маргарет и убедиться, что она наверняка мертвецки пьяная и не собирается ехать с нами домой, чтобы блевать всю дорогу.

«Черная Звезда» находилась за пределами кварталов, залитых неоновыми огнями. Несколько улочек вились по окраинам Дуврского порта, здесь жили преимущественно вербовщики и крупье. Светилось несколько витрин бакалейных лавчонок, контор было совсем немного, и все они были отмечены дешевенькими одноцветными знаками.

Над баром «Черная Звезда» и того не было. Его окна были выкрашены в черный цвет, и на стекле серебряными буквами было выведено название заведения. Мы дважды прошли мимо, всматриваясь в боковые переулки, и заметили его только тогда, когда из бара на улицу вывалился какой-то пьяный, горланя песни. Питер расплылся в улыбке, и мы вошли.

Честно говоря, этот притон отбросов большого мира не особенно отличался от нашей пивной. Ну конечно, здесь на стенах и потолке было блестящее черное напыление, а стойка и столы сделаны из зеркального стекла, но это лишь внешний блеск. Запах дешевого портера и дешевого виски смешался с затхлым запахом духов и дымом. Я была совершенно разочарована. Я-то ожидала увидеть нечто такое, от чего мурашки бегут по спине, например вооруженных охранников, сидящих закинув ноги на стойку и готовых снести мне голову с плеч, как только я покажусь в дверях. Но, увы, не повезло.

Даже посетителей было раз, два и обчелся, не считая довольно большой компании в глубине. Именно там и шумели. Все они были как раз в той стадии опьянения, когда человек ходить уже не может, но еще вполне способен орать песни и материться. Ничего, кроме бесконечных вступлений песен, которых я не знала, не было слышно.

Больше всего мне хотелось поскорее убраться отсюда. Но потом я увидела Маргарет, она встала из-за столика этой самой пьяной оравы и жестом позвала нас. Мы пошли. Даже Питер, кажется, понял, что этим парням лучше не перечить, и шагал со смущенным выражением лица, походкой выражая почтение.

– Это мои товарищи по команде, – представила Маргарет, но язык у нее заплетался, и я не сразу поняла, что она сказала. – Я получила место юнги. Здорово, правда? Никаких тестов и ограничений по возрасту. Подписала бумаги, и все.

– Маргарет, мы можем вместе вернуться домой, – сказала я, втайне надеясь, что она откажется. Мне не слишком улыбалась мысль, что ее будет рвать прямо на меня, а выглядела она так, что дорогу назад в тряской телеге ей не выдержать.

– Ни за что! – воскликнула она и, подкрепляя слова жестом, широко раскинула руки. При этом она чуть не заехала по голове одному из своих товарищей. – Уезжаю. Но я вернусь на турнир забрать тебя. Конец ограничениям, конец всему!

– Пошли отсюда, – сказал Уилл.

– Я хочу пива, – заупрямился Питер.

– Возьмешь в каком-нибудь другом заведении, – ответил Уилл. – Мы здесь не останемся. Маргарет все решила. Нас это теперь не касается.

Мне очень хотелось поскорее выбраться отсюда, и я надеялась, что Питер легко уступит. Ничего интересного здесь не было. Несмотря на свою мрачную репутацию, «Черная Звезда» оказалась на редкость скучным местом. Но я смотреть не могла на Маргарет, уже одетую в ярко-желтый комбинезон с надписью «юнга» на груди. Я вдруг подумала, куда подевалось ее платье.

Питер с довольно разочарованным видом пошел вслед за Уиллом. Я знала, что потом он будет говорить то же, что и я: «Да, я был в „Черной Звезде". Нет, не страшно. Конечно, было не очень поздно, но это ведь всего-навсего бар. Подумаешь, что тут особенного?» Но на самом деле для нас это было нечто.

Ни в какой другой бар мы не зашли. Вместо этого мы заглянули в один из маленьких бакалейных магазинчиков, работавших допоздна, и купили расфасованную салями и нарезанный и уже уложенный на ломти хлеба сыр. Питер взял упаковку на шесть порций, мы расплатились и вышли с нашим ужином под мышкой. Я надеялась, что мы поспеем домой к настоящему ужину, но, посмотрев на небо, поняла, что это мало вероятно. Солнце опустилось к самому горизонту, и стены белоснежных домов Дуврского порта отливали красным, розовым и абрикосовым цветом.

Обратный путь оказался короче. Может, лошадей взбодрила вечерняя прохлада, может, оттого, что транспорта было меньше, а может, причиной было наше общее желание поскорее попасть домой, где можно будет забыть о Маргарет.

Я сидела одна на заду телеги. Не было никакого сравнения с тем, когда я сидела на мягких тюках. Я старалась не завидовать отчаянной смелости Маргарет, тому, что она смогла разыскать нужных людей и уговорить их взять ее с собой без необходимых документов.

Но тщетно. Если бы мне только хватило смелости, у меня бы тоже получилось. Я умнее Маргарет и могу быть очаровательной, если нужно. И если бы у меня достало хоть капли смелости, именно я вырвалась бы сейчас из этой ловушки допотопности и не вернулась бы больше в двухэтажный дом с лавкой внизу, где электроникой пользовались только для освещения и отопления. А еще в уборной. Я никогда не видела настоящей современной уборной.

Я вернулась поздно, но родители ничего не сказали. Я взяла тарелку рагу, которое уже не раз подогревали, ожидая меня, и съела все без остатка, хотя и была не слишком голодна. Может, просто оттого, что я была разом смущена, опечалена и полна зависти к Маргарет.

На следующий день мать завела разговор о моей эмблеме.

– Всем юным леди положено иметь рукав или другой предмет, чтобы вручить своему рыцарю, – сказала она. – Хорошо помню, как я сама готовила его. Пожалуй, я была помоложе тебя, это было как раз тогда, когда мой старший брат уехал в порт и не вернулся. Наверное, он сейчас какой-нибудь торговый космолетчик, но я его с тех пор ни разу не видела.

Я смотрела на нее, оторопев. Никто из ее поколения не сбегал в большой мир. В этом я была уверена. Старшее поколение верило во всякие там добродетели и тому подобное, и никто из них не мог совершить ничего похожего. Исключая, значит, моего дядю. Я поняла, что таким образом мама дала мне понять, что ей известно о том, что произошло вчера, а также то, что это ровным счетом ничего не изменит.

– Во всяком случае, – продолжала она, – нужно, чтобы это было что-то очень красивое. И необычное. Ты же понимаешь, в соревновании это сыграет свою роль. Я, конечно, уверена, что ты будешь там самой красивой девушкой, но показать свои таланты тоже не повредит.

– А что бы мне такое сделать? – Я была совершенно обескуражена.

Мама захихикала, могу в этом поклясться.

– Ну, что-нибудь, что сэр Кендрик мог бы обвязать вокруг орудийной башни, – сказала она. – Конечно, влюбиться в женщину он не сможет, но зато способен оценить красоту.

Я довольно долго раздумывала над этим. А потом начала вышивать кушак и украшать его бусинами и самоцветными камешками, которые, как посчитал отец, оказались недостаточно чистой воды для ювелирных украшений или драгоценной посуды. Я даже увлеклась работой, прекрасно сознавая, что ни одна из девочек не могла сравниться со мной в способностях или позволить себе такие материалы. Я могла даже пустить по рисунку серебряную нить, отчего работа выглядела еще богаче. Никогда прежде не думала, что вышивка доставит мне такое удовольствие, но это было творческое занятие, к тому же размеренное и спокойное. Она настолько заполняла мои мысли, что я могла отвлечься и не думать о Маргарет, порте и большом мире, а также о том выборе, который неизбежно станет передо мной в будущем.

Время текло так, как всегда в Камелоте: один день в точности повторял другой. Мы жили в ритме восходов и закатов, осадков, посевов и всходов. Казалось, им подчинился и мой собственный внутренний ритм, нетерпение прошло, уступив спокойной работе над вышивкой, заботам о новом платье и другим жизненным мелочам. Поэтому я даже не сознавала, как бежит время, пока не наступила среда накануне турнира, который должен был состояться в субботу.

Мое платье было готово и висело у мамы в стенном шкафу. Я примерила его и сразу преобразилась в настоящую принцессу из сказки о тех давно забытых временах, когда Камелот действительно существовал на Земле и мужчины сражались насмерть ради женщины вроде меня. Если честно, это было очень приятное чувство.

Пояс еще не был вполне закончен, но я собиралась совсем скоро доделать его. Поэтому последние несколько дней я целиком и полностью посвятила работе, как тогда, когда делала новый рисунок или выполняла какую-нибудь работу для одного из клиентов матери. Я размышляла о тех временах, когда стану свободным ремесленником и буду изобретать эскизы витражей для звездолетов или вышивок для униформы космолетчиков.

А потом настал день турнира. Когда я надевала белое с серебром нижнее платье, а потом поверх него прорезное из вишневой парчи, мне казалось, что все это происходит не со мной. Платье было роскошным и делало меня намного взрослее, так что в зеркале я себя даже не узнала Мама надела мне на голову ленту с жемчужной каплей, свисавшей на лоб, а сверху накинула прозрачную вуаль.

– Теперь постарайся не испачкаться, – напутствовала она меня, когда мы вышли из дому.

Папа запряг лошадь в кабриолет, а не в повозку, так что мы с соответствующим моему наряду достоинством отправились в путь. На дороге было не протолкнуться, транспорта оказалось гораздо больше, чем по дороге в порт. Среди повозок попадались даже машины звездолетчиков, я смотрела на них во все глаза, радуясь, что на мне вуаль и никто этого не заметит. Мама держала мой кушак на коленях, в отличие от меня не разворачивая его и не разглядывая. Она любит показывать работу клиенту нетронутой. И считает, что мне этому еще надо учиться.

Мне показалось, что поле, на котором проходят ярмарочные гулянья, было красиво как никогда. Конечно, не сравнить с горящим неоновыми огнями портом. Но все равно, стояло много разноцветных шатров, и на легком ветру трепетали флажки и стяги. Было множество балаганов и палаток торговцев, над которыми развевались ленты, как в базарный день, только еще более празднично. Все люди, приехавшие из города и собравшиеся из окрестных деревень и хуторов, были одеты в самое нарядное платье и, рассыпавшись группками по грязной траве, расцветили площадь яркими подвижными пятнами.

Папа занялся кабриолетом и лошадью, а мама потащила меня куда-то в сторону, зажав в руке приглашение.

– Сюда, – сказала она. – Здесь должны быть все юные леди.

Мне ничего не оставалось, как идти следом. Толпа была такой плотной, что становилось страшно, а у самого возвышения под балдахином, где сидели все девушки, какие только были в нашей местности, было и вовсе не протиснуться. Мама подтолкнула меня вверх по ступенькам, и я оказалась среди других девушек. Все мы словно воды в рот набрали.

Да и о чем мы могли разговаривать? Это были не те девочки, вместе с которыми я ходила в школу. Это были неземные существа в воздушных одеяниях, смущенные тем, что стоящие внизу незнакомцы, а на самом деле их соседи, разглядывали их. Неужели особенный день в сочетании с особенным платьем и впрямь может превратить обычную городскую девчонку в Королеву Любви и Красоты, пусть и ненадолго?

Мама оказалась права; я оказалась единственной, одетой в платье такого глубокого густого цвета. Некоторые девочки были в белом, многие в бледно-розовом, поэтому казалось, что половина возвышения покрыта нежным вишневым цветом. Эффект, надо признать, был ошеломляющим.

Все наши эмблемы, рукава, пояса и ленты с надписями были разложены на высокой ограде на дальнем краю поля. Наверное, для того, чтобы участникам и зрителям было хорошо их видно. Нам-то было не разглядеть. Зато не было разговоров о том, чья вышивка лучше или у кого на изнаночной стороне нитки торчат.

Какая это была тоска. Я подозревала, что будет скучно, но не знала, сколько же нам нужно тут торчать, прежде чем начнется что-нибудь. Я была не прочь побродить между палаток на торговом поле или посплетничать. Только последнее было не возможно, поскольку все, о ком можно было сплетничать, находились рядом со мной. Поэтому пришлось удовольствоваться тем, что сидеть и смотреть по сторонам. Хорошо, что здесь были стулья и можно было присесть, хотя некоторым платьям это было совершенно противопоказано. Так что кое-кто из девочек был просто обречен стоять все время.

Было уже далеко за полдень, когда из громкоговорителей в кронах деревьев наконец послышался трубный звук, возвещавший, что сейчас действительно что-то начнется и всем надо поскорее заканчивать с покупками и подтягиваться к месту действия. Но прошел почти час, Пока герольд не объявил о начале Парада рыцарей в честь Прекрасных дам. Я зевнула, прежде чем откинуть вуаль.

Они показались у конца ограды, все на разгоряченных конях, и все разряженные, как и девушки на помосте. Я узнала Пирса Гудмана и Уильяма Спенсера. И Симона, который рядом с остальными совсем не выглядел таким уж болваном. Они выстроились в ряд.

А потом, еще раньше чем увидели его самого, мы почувствовали приближение сэра Кендрика Истребителя Зла. Из всего, что имелось в Камелоте, ничто не могло сравниться с ним по величине, но я и не представляла, насколько он огромен. Я вполне могла поместиться между его гусеницами во весь рост. Глядя на него, легко было поверить, что этот гигант, этот Боло, мог разрушать города.

Он был даже лучше всего, что было в порту. Из его динамиков доносилась какая-та приятная мелодия на флейте, а на орудийной башне поблескивали вместе с боевыми отличиями серебряные шпоры – знак его рыцарского достоинства.

Он въехал на поле как бы с почтением, как бы желая показать, что эта претензия на турнир – благородное и торжественное мероприятие, к которому относиться нужно соответственно.

– Все джентльмены-участники должны выбрать одну из эмблем на ограде и затем сражаться за честь дамы, чью эмблему он носит. В заключение тот участник, кто выиграет большее число состязаний, будет иметь честь провозгласить свою даму Королевой Любви и Красоты и увенчать ее короной.

Герольд через громкоговорители изложил правила. Должны были последовать состязания в стрельбе из лука, беге, плавании, поединке, а также в сочинительстве стихов в честь своей дамы.

Мне стало ясно, что скука ожидается смертная. Вроде того как в школе, когда приходится стоять в сторонке и приветствовать мальчиков. И почему это я должна все время быть в тени, когда им достаются вся слава и внимание? Почему-то я была уверена, что в большом мире такого никогда не случается.

Теперь рыцари, и среди них сэр Кендрик, приблизились к ограде, чтобы выбрать эмблемы. Хорошего в этом было то, что у дурнушек оказывалось ровно столько же шансов, как и у красивых, и такие, как, например, я, не имели никакого преимущества перед средними горожанками. Я подумала, что единственный способ добиться того, чтобы рыцарь выбрал именно твою эмблему, – это как-то дать ему знать, какой она будет.

На помосте девушки вскрикивали или же молча бледнели, пока рыцари разбирали эмблемы. Или оставляли их на ограде. Как, скажем, мою.

Меня, правда, не волновало, возьмут ли ее вообще. Очень мне надо становиться какой-то там Королевой Любви и Красоты. Мне от Камелота вообще ничего не нужно, ровным счетом ничего. Все это фарс, претензия на культуру и жизнь, полную смысла Если уж мне хочется совершить что-либо действительно стоящее, надо уезжать. Маргарет была права.

Мой кушак, оказавшийся самой большой и самой изысканной вещью, все еще висел на ограде. Все рыцари уже выбрали себе эмблемы, и теперь вперед выехал сэр Кендрик. Я затаила дыхание, не смея надеяться. В конце концов, что я жду от этого Боло, правильно? Я его видела, за этим и пришла. Ведь он был частью камелотских сказок, а ими я сыта по горло.

Он выбрал мой пояс. Возможно, потому, что он единственный из всех оказался достаточно длинным, чтобы обвязать его вокруг ствола «адского жерла», а может, просто понравился рисунок или цвета. Я потом так и не спросила.

Я поверить себе не могла. Теперь я – Прекрасная дама сэра Кендрика. Я. И при этом мне совершенно безразличен Камелот и все, что в нем происходит. Уеду, как только смогу. Решено.

Сэр Кендрик подкатился к помосту и преклонил передо мной стволы своих орудий.

– Можно мне залезть на вас и проехать немного? – спросила я, даже не зная, слышит ли он меня.

– Желание Прекрасной дамы для меня закон, – ответил он.

В моем сложном платье вскарабкаться на его крыло было нелегко. Наконец кто-то догадался приставить лесенку, и я смогла подняться, сохраняя достоинство.

Какой восторг, какое пьянящее чувство свободы захватили меня, когда я оказалась на крыле Боло и он тронулся! С нашего помоста он казался гигантом. Очутившись же здесь, я почти поверила, что могу достать рукой облака.

Так, наверное, чувствуешь себя в космическом корабле, подумала я. Это сила, это власть. Я ощущала себя богиней, всемогущей. Я смотрела далеко за пределы ограды, дальше деревни и полей состязаний. Я различала формы монастыря на отшибе, посреди монастырских владений. Я могла даже разглядеть монастырскую братию в коричневых рясах, тонкой двойной ниткой двигавшихся через внутренний дворик в часовню. Глядя на такую грандиозную панораму, владея бесконечной силой мощнейшей из всех боевых машин, замыслы которых когда-либо рождались в умах человечества, я чувствовала, что в мире нет ничего, абсолютно ничего, что оказалось бы мне неподвластно.

Шла подготовка к состязанию лучников. Я решила, что смотреть на состязания скучно. Я и раньше их уже видела, интересно было бы, если я сама могла поучаствовать. Поэтому я созерцала кромку горизонта, где растянулись яркие поля нежнейших всходов молодой пшеницы и стояли на холме приземистые кривые яблони.

И тут я заметила, как они приближаются. Космолётчики в автофургонах, все одеты в туго прилегающую одежду и с оружием.

Пораженная, я сначала подумала, что они едут посмотреть на празднества. Но то, каким строем шли машины, позы людей, а главное – оружие, вовсе не соответствовало представлению о мирных соседях.

– Ожидается нападение легковооруженного штурмового отряда. Приказ – незамедлительно уничтожить! – загромыхал Боло подо мной.

Я вдруг страшно перепугалась. Голова отказывалась соображать. У нас никогда не было никаких происшествий с портом. Космолётчики никогда не наведывались в Камелот. Что им от нас нужно? Я ничего не понимала.

– Всему личному составу оставаться в укрытии, – отдал команду сэр Кендрик. – Возможно вторжение. Моя обязанность как рыцаря-защитника Камелота – обеспечить безопасность населения. Всем оставаться на своих местах. – Затем он подкатился к помосту. – Моя госпожа, – галантно обратился ко мне он.

– Я поеду с вами,– быстро сказала я. Разве может со мной что-то случиться, если рядом сэр Кендрик? Я непобедима, неприкосновенна, бессмертна. Бояться совершенно нечего.

– Моя госпожа, мой долг – защищать вас. И служить вам, – сказал он.

– Но истинный рыцарь послушен желаниям своей дамы,– напомнила я ему, пожалев сейчас, что была не слишком-то внимательна на лекциях сестры Клары по курсу «Литература и практика куртуазности».

– Вы правы, – согласился сэр Кендрик. А потом повернулся и покатил за ограду на открытую дорогу, по которой к полям турнирных состязаний уже приближались восемь автофургонов с пестро одетыми космолётчиками.

И тут на их пути встал он, возвышаясь над дорогой подобно горе. Я глянула вниз со своего высокого насеста и сразу узнала в лицо по крайней мере одного из чужаков. Он был из той команды, куда устроилась Маргарет. Да и она тоже была здесь, в первых рядах, как и обещала. Прибыла, чтобы спасти меня от мучений тоскливой жизни старого Камелота. Вид у нее был жалкий.

– Ты говорила, что все это басни, – кричал один из космолётчиков. – Ты говорила, что никакого Боло нет. И обещала, что товаров будет полно, бери – не хочу. – Мне показался знакомым говоривший это, но я не сразу поняла, кто это, поскольку он был без привычной портовой униформы, – мистер Пенни.

Похоже, Маргарет готова была разрыдаться.

– Я никогда не видела Боло, – оправдывалась она. – До сегодняшнего дня.

– Целеуказание принял, – сказал сэр Кендрик. – Уничтожить грабителей.

Вибрация корпуса подо мной стала другой, и раздались два залпа из противопехотных орудий. Автофургон, шедший вторым, разорвался ослепительной огненной вспышкой.

Космолётчики повыскакивали из машин и бросились бежать. Сэр Кендрик развернул орудийную башню, и орудия по всей длине его корпуса начали палить не переставая. Дымящиеся тела в ярких одеждах усеяли дорогу и поле молодой пшеницы.

– Погодите, погодите! – заорала я, когда башня повернулась снова, на сей раз целясь в Маргарет и мистера Пенни.

– Моя задача – обезвредить врага. Я всегда выполняю задачу,– безучастно заявил сэр Кендрик.

– Нет! – выкрикнула я. – Ваша задача – оберегать Камелот. Нам необходимо знать, что происходит. Нужно их допросить.

Похоже, это внесло перебой в мысли сэра Кендрика, который я ощутила почти физически, хотя и понимала, что это невозможно.