Текст книги "Непобедимый Боло"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Я чем-то могу помочь?

Я чем-то могу помочь?

Я чем-то могу помочь?

Я чем-то могу помочь?

Эта строчка бежала столбиком через весь экран и далее.

– Просто поговори со мной, Макс. Не спрашивай как ты можешь помочь, не говори, что ты не понимаешь, просто поговори.

Экран погас и больше не засветился. Казалось она исключила все возможные варианты.

Генерал Чуан наблюдала за ходом боя, за зелеными и красными огоньками, обозначавшими соответственно ее войска и противника, и ее лицо превращалось в белую маску гнева. Она чувствовала себя загнанным животным. Ее силы терпели поражение. Медленнее, чем она могла надеяться, но неизбежно.

Сверкнув глазами, она включила каналы связи для общего приказа:

– Всем Боло отступить. Открыть западные входы от А до J, занять коридоры в глубине, затянуть противника за собой и удерживать его.

Последовало ошеломленное молчание, кроме не вышедших из строя машин, которые подтвердили приказ. Вам не надо говорить Боло, что выполнять надо «тотчас» или «как можно быстрее». Они выполняют все тотчас и как можно быстрее, если не оговаривается иной вариант.

– Тотчас! – отрезала она для людей. – Выполняйте! – Подтверждения поступали медленно.

Они понимают, что я оставляю на произвол судьбы то, что уцелело от пехоты, думала она.

Но так как коридоры сделаны как раз по размеру Марк XXX, то они лучше смогут задержать октоподов без риска оказаться окруженными.

Они знают, что во время боя выделяется столько энергии, что миллион тонн грунта может обрушиться на их головы. Но и на головы врага.

– Если мы проиграем, черт побери, – рычала она всем слушающим, а главным образом своим адъютантам, – то пусть им достанется море шлака, а не штабель добычи!

– Знаешь, что это мне напоминает – где-то на задворках памяти – всё это время? – рассеянно обратилась Бензи к Максу. – Мерфосенсорную бомбу. – Явная чушь, но лучше, чем лежать в темноте, ожидая взрывов.

Прошу пояснить, попросил непонимающе дефектный узел.

– Однажды это сказал мне босс, когда мне еще не было двадцати и я работала в издательстве. В каждой машине заложена такая бомба.

Прошу дополнительно пояснить.

– Ты знаешь закон Мерфи? Всё плохое, что может произойти, происходит в самый неподходящий момент. Мой босс считал это единственным вразумительным объяснением того, что машина подводит как раз перед сдачей гранок в печать или когда предстоит презентация для солидного клиента. Во все машины встроено что-то, чувствующее наихудший момент и в этот момент срабатывающее. Это и есть мерфосенсорная бомба. Кажется, наши Боло ею оснащены.

Это очень может быть, сказал Макс. Потому что это не может быть белый свет.

– Чёртов буквально мыслящий потенциальный кусок шлака, будешь ты воспринимать меня... всерьез... – Бензи запнулась, ее повело от внезапной вспышки в мозгу, как будто что-то стукнуло ее по голове. – Они все были в состоянии готовности номер один... – Она не поняла, прошептала ли это, подумала ли...

Ещё одно общее событие, на которое они не обратили внимания, потому что оно было слишком очевидным. В её голове складывалась цепочка умозаключений, подобная кластерному разряду.

– Макс!.. Нет, подожди... Супермозг! Супермозг! – Она отключила Макса, так как таковы были требования.

Главный компьютер пожаловал на её экран в своём обычном красном: Введите метку! Она наклонилась, чтобы втиснуть в щель свой персональный жетон, стараясь, чтобы руки не тряслись.

Она услышала взрыв, заглушенный расстоянием. Это не у меня в голове. Они продвигаются.

Супермозг: голос и метка идентифицированы. Доступ разрешен.

– Супермозг, проверь код «исполнить готовность номер один» для... JNC-147. – В Джанис как раз вставляли новый сенсорный контейнер на площадке обслуживания. Просто это был первый пришедший на ум номер Боло. – Проверьте, нет ли... отклонений.

Исполняю. Примечание: Сравнение между полными психотронными кодами всех Боло с планеты Нъютеррa-G и оригинальным кодом производителя уже проведено вчера, завершено в девятнадцать часов пятьдесят шесть минут семь секунд по указанию майора Беназир Али. Версия производителя всегда хранилась в файлах на случай вроде этого. Аномалий не обнаружено.

Она прочно уселась, упершись ногами и колотя кулаками по столу с обеих сторон от клавиатуры. Да, она заказала это в первую очередь, потому что это требовало большого объема машинного времени...

Но если это то, о чем я думаю, то в этом сравнении как раз и не должно быть расхождений!

Единственный путь – сесть и вручную перебрать всю программу, ища нестыковки. Даже все семьдесят восемь человек, работая двадцать четыре часа в сутки что было невозможно, потратят на это несколько дней. А у них в распоряжении часы... если не минуты.

Пальцы Беназир вцепились в волосы. Нет! Должен быть другой путь. Черт! Она знала... ну же...

Еще одна вспышка в мозгу.

– Супермозг, еще одно сравнение. Тот же JNC-147 и МХМ-823.

МХМ-823 находится в системе Геа Бета, галактика Арм Б, время передачи приблизительно двенадцать миллионов световых лет. На сообщение выше скорости света требуется разрешение начальника службы эксплуатации.

– Нет, нет, тот МХМ-823, который сидит у меня под столом. – Конечно, она знала, что обозначение МХМ-823 официально принадлежало тому Боло, который получил корпус Макса, на котором и было выгравировано. – Это мой Макс!

Подтверждаю: дефектный психотронный узел в пользовании майора Беназир Али. Правила запрещают доступ к коду дефектного узла.

С губ Бензи готовы были сорваться самые ужасные ругательства.

– Ладно, согласна. Перешлите упомянутый код JNC-147 на мой терминал.

Посылаю. Правила запрещают возврат кода в систему в любой форме. Не забудьте уничтожить. Супермозг не был дураком. Он точно знал, что она собирается делать.

– Я знаю это, машина-дубина!

Файл отгружен полностью. Этика ЦОБС полагает обращение «машина-дубина» неуважительным по отношению к системе.

– КАК БУДТО СЕЙЧАС КОМУ-ТО ДО ЭТОГО ЕСТЬ ДЕЛО! – Она услышала – и почувствовала нутром – сотрясение мантии луны еще одним мощным взрывом. – Включаю Макса! Супермозг, отключаюсь. – Это был надежный способ от него избавиться. – Вот теперь ты можешь мне очень помочь, старый приятель. Проведи сравнение.

Конечно, Максу потребуется на это десяток минут, а у Супермозга на все ушла бы секунда. Она надеялась, что Джянни учтут это затруднение и немножко помешкают.

Через три минуты и двадцать семь секунд экран замигал.

Расхождение обнаружено.

– Выводим на экран!

Поразительно короткая программка, состоящая едва ли из дюжины строк, точная и блестящая, как нож в спину, могла заставить главный процессор Боло случайным образом разрушить сеть принятия решений, включая все вспомогательные системы.

Кулак Бензи целенаправленно грохнул по клавише внутренней связи.

– Подполковник! Я нашла! Я нашла! – раздался ее сорванный вопль.

За то время, пока он нёсся в её кабинет, а она выполняла распечатку, Бензи, глядя на эти строки, осознала нечто, от чего её затошнило. Единственный способу как это попало в систему...

Неважно. Не сейчас. Главное, это легко исправить. Сейчас это главное.

– Для меня это бетельгейзийский язык, – сказал подполковник Эммет, тяжело дыша. – Переводи.

– Это программа разрушения мозга Боло. Именно так всё и происходило. Она есть у Джанис, благо она была на Ньютерра-G. Но она есть у каждого Боло в галактике, потому что это – оригинальная программа производителя. Концепция компьютерного вируса.

– В Боло?

– В каждом Боло. Распространяется с их сообщениями по внутренней сети обмена опытом. Макс не заражен, потому что отрезан от сети. Этот проклятый белый свет был той самой красной селедкой[18]18
  Сильно пахнущая копченая селёдка использовалась, чтобы сбивать охотничьих собак со следа. – Прим. ред.


[Закрыть], и я пережгла все коллоидные и силиконовые синапсы...

– Как нам от этого избавиться? – нетерпеливо перебил её Эммет.

– Это очень просто, сэр. Разослать циркулярный приказ всем Боло...

Эммет уже вводил в её терминал свой жетон:

– Сверхмозг, открыть канал. Всем активным Боло. Психотронный отдел ЦОБС. Подпись: Эммет. Приказ высшего приоритета, содержание следующее... – Он обернулся.– Твоя очередь, умная девочка.

Она не отрываясь смотрела в распечатку. Она не может допустить ошибку.

– Произвести поиск в коде «исполнить готовность номер один»... – Она прочитала первую строчку знаков.– В случае обнаружения удалить эту строку от начала до конца... – она прочитала последнюю строку, – включительно. Повторять эту операцию каждый раз при получении данной последовательности или при выполнении... – Выполнении чего? Надо было хоть минуту подумать...

Взрыв. В голову не приходили нужные слова Эммет тоже лихорадочно думал.

Во рту у нее пересохло.

– ...при выполнении... – Они каждый раз дрались с октоподами. – ...любой операции против октоподов на базе полученной по сети информации. Также повторять перед каждым переходом в состояние готовности номер один. – Ну вот, теперь, кажется, всё. Если нет, то они снова перезаразят друг друга в течение микросекунд.

Нескладный хор Боло доносился из динамика:

Обнаружено... удалено... Обнаружено... удалено...

Она откинулась на спинку стула. Она вдруг осознала, как осознают самые обычные повседневные явления, что сидит голая перед своим непосредственным начальником.

Он сам, правда, казалось, этого еще не осознал.

– Пока вы меня всё ещё слушаете, – говорил он в микрофон, – тактическое предложение. У людей эта игра называется «поймай опоссума»...

В одном из туннелей на подступах к ЦОБС неподвижно расположился JNC-147, раскалённый в нескольких местах от попаданий ионных разрядов Джян. Октоподы своей изящной танцующей походкой перелезали через его корпус, направляясь к следующему порталу. С подчёркнутой бессмысленностью «Хеллбор» JNC-147 был направлен назад. Ствол медленно поднялся в прицельное положение. Водители октоподов, чувствующие себя в полной безопасности, выстроились в фалангу.

JNC-147 прицелился точно в центр.

Эммет держал канал связи. Через десять минут стало ясно, что ни одна из обороняющих ЦОБС машин не отказала. Полностью функционирующий Боло мог в одиночку удерживать туннель сколь угодно долго и даже атаковать. А их оставалось двадцать восемь. Этого было достаточно. Большинство, правда, предпочло преподнести Джянни сюрприз, пропуская их и запирая между собой и непроницаемым порталом.

Через полчаса из туннелей уже можно было вывозить мусор.

Предложенная подполковником Эмметом тактическая разработка «поймай опоссума» оказалась в высшей степени эффективной, проанализировала результаты одна из машин, передавая данные по сети.

– Это за Алана и Афру, – прошептал Эммет тише дыхания.

Бензи одновременно плакала, смеялась и натягивала халат. ППП праздновал победу. Мы сделали это! думала Бензи в полубезумном восторге. Мы победилиI Мы победили! Мы победили!

Её отрезвил голос Эммета.

– Умная девочка,– сказал он.– Дорогая моя. Ещё не всё. Ещё не всё, Бензи, очнись. До тех пор не всё, пока мы не узнаем, каким, к черту, образом этот жук залез в сироп. Иначе завтра это повторится.

Бензи чувствовала, что улыбка спадает с её лица. Её окатила волна усталости. Она тяжело опустилась на кровать. Глаза закрылись, и, чтобы их открыть, потребовалось усилие.

– Мы не торопимся поставить всех в известность о том, что произошло, пока что...– сказал он уже мягче.– Правда?

Казалось, он знает. Абсурдное облегчение охватило её. Значит, ей не надо об этом говорить. О том, что Джянни не знали Конкордата изнутри. Что у них нет доступа к системам Конкордата. Что это работа своего, «крота». Что этот «крот» находится внутри ППП ЦОБС. Ей вдруг снова захотелось заплакать. Что за черт, слезы уже текут!

Подполковник Джин Эммет задумчиво помолчал, держась одной рукой за свой острый подбородок. Бензи прислушалась к радостному шуму снаружи, возникавшему и затихавшему через неправильные промежутки времени. Она всё время боролась со своими веками, пытаясь не закрывать глаза. Щеки охлаждали задержавшиеся на них слёзы.

– Пока у меня только один человек абсолютно вне подозрений, – наконец вымолвил Эммет. – Это ты. Если бы ты подкинула этого жука, ты бы не трудилась его обнаруживать. С другой стороны, – продолжал он, – у меня семьдесят восемь подозреваемых. Если в течение одного-двух дней я не уменьшу это число до одного, на что у меня шансов как у снега в адском пламени, в наши двери постучится военная полиция. Тогда нас ждет сомнительная слава вертепа предательства, а если учесть нашу теперь уже шаткую репутацию, нам надо будет возносить благодарственные молитвы, если мы отделаемся превращением в гаражных уборщиков, а не будем выкинуты с позором. Даже если они найдут, кто это сделал. И даже если этот кто-то не выкинет тем временем чего-то ещё.

– У нас было шансов как у снега в адском пламени и на то, чтобы найти причину сбоев. Но мы использовали эти шансы.

Раскаяние в своей поспешности пришло так внезапно, что даже разбудило ее. Господи, ну кто меня тянет за язык?

– Нет, – поправил он, и медленная улыбка появилась на его лице.– Ты использовала эти шансы. Готова к следующему повышению, умная девочка? – Бензи провела руками по лицу и застонала – Вижу, что готова. Давай! Желаю успеха!

Я чем-то могу помочь?

Я чем-то могу помочь?

Я чем-то могу помочь?

Я чем-то могу помочь?

– О Макс, дружище! – простонала она. – Ты можешь всё, но чего не может машина, что может только человек, чего нам сейчас не хватает, так это озарения! Чёрт, ты даже мог бы учуять кусок дерьма на броне... АААА!!! АЙЙЙ!!! КАК ЖЕ Я РАНЬШЕ ОБ ЭТОМ НЕ ПОДУМАЛА!!!

– Прошу внимания.

Был примерно полдень следующего дня. Весь штат психотронного поста снова присутствовал в конференц-зале. В воздухе висела странная смесь полнейшего облегчения, сладостного ожидания распределения наград и похмелья.

Эммет стоял у трибуны, его лицо было мрачным от непроницаемости. Таким Бензи, пожалуй, его ещё не видела.

Внутри трибуны перед Эмметом был спрятан небольшой монитор, поставленный на Макса и присоединенный к нему. Сидя несколько сзади и сбоку от Эммета, Бензи тоже могла просматривать экран.

Ожидаю речевого сигнала для выполнения приказа, читалось на экране.

Эммет откашлялся.

– Попраздновали... – сказал он. – Наверное, вам интересно узнать, что дало нам возможность праздновать. Вот я и собрал вас здесь, чтобы сообщить это. Этой возможностью мы целиком и полностью обязаны майору Беназир Али.

Поднялся невообразимый шум оваций и приветственных выкриков, они даже скандировали её имя, и Бензи нашла созерцание неподвижной строки на экране необыкновенно увлекательным занятием. Когда шум утих, она сидела с горящими щеками, а её сердце билось так, что она удивлялась, как его никто не слышит. Она перевела дыхание.

– Вина, – продолжал Эммет, и в его голосе зазвучали смертельные нотки, – тоже, к сожалению, падает на человека, работавшего на врага. – В зале повисла тишина, было слышно, как чуть слышно жужжит вентилятор. – Человека, находящегося сейчас в этом помещении. – Раздался нестройный гул голосов. – Мы установили, кто этот человек.

Бензи смотрела на монитор. Она почти заставляла себя это делать. Она почти не хотела узнать, с кем она работала бок о бок, обменивалась шутками у охладителя воды, делилась мечтами о карьере и кто оказался предателем. И как долго это должно было продолжаться? Пятнадцать лет? Двадцать? Всю карьеру? Хитрый противник должен был стимулировать своего агента, а Джянни отнюдь не были дураками.

Светящимися заглавными буквами на темном фоне Макс, как и было приказано, напечатал имя человека, который проявил необычно острую реакцию страха за свою судьбу – на фоне общего ужаса и озадаченности.

Прочитав имя, Бензи в недоумении открыла рот.

Эммет поднял глаза от монитора:

– В состоянии готовности номер один, э-э, Пристина?

Голова Бензи всё ещё шла кругом, когда в её кабинет ворвалась толпа голо-рацци, вооруженная аудиовидеоаппаратурой, а также не менее тягостным восхищением, почитанием и выражением показной полусобачьей преданности. Суждено мне попасть в учебники истории... смутно подумала она. Блестящие женихи, многомиллионные контракты на мемуары, почётные степени и стипендии, ключи от планет, личное послание Президента Конкордата – эти реалии ещё не вторглись в её существование.

Сейчас её мозг заполняла Кристина Марш. Она начала вопить, как только её задержали.

Они шантажировали меня! Они шантажировали меня! Когда мне был двадцать один год, на меня вышел их агент и сказал, что они убьют моих родителей, мужа и детей, которых я собиралась родить. Всё, что охватывается эмоцией, которую вы, люди, называете любовью, так сказали они мне. Моему старшему сейчас тринадцать лет, очень хороший мальчик, гений, ходит в хорошую школу...

«Что должно было произойти с этой хорошей школой, как ты думаешь, после того, как они использовали то, что ты им предоставила? – хотелось завопить Бензи. – Не говоря уже о тебе. Ты заметила, чтобы Джянни проверяли, в кого им стрелять? Они получили от тебя, что им было нужно...» – но это было бесполезно. Ей разрешили присутствовать на медикаментозном допросе, где были слова и о пятнадцатикомнатном особняке и суперяхте, секретной собственности Кристины и ее мужа на Мейсерз-Ройд, множестве стильных туалетов и других вещах, купленных ценой крови особей ее вида... Она вспомнила, как удивлялась дорогой одежде Кристины. А как она остроумно «сэкономила время», обнаружив эту проклятую белую вспышку!..

Она не завидовала судьбе Кристины. И не ощущала к ней особой жалости.

– По очереди! – хором кричали репортёры друг другу, возвращая её к реальности.

– Какой урок должно извлечь из этого человечество? – прорвался один из них.

Никогда не доверяйте человеку, письменный стол которого в идеальном порядке, хотела сказать Бензи, показав рукой на свой кавардак. Вместо этого она полила обычный елей о том, что наши машины настолько же хороши, насколько и мы сами.

– Но, как правило, это все-таки был Макс, – услышала она свой голос.

– Макс? – спросили они хором.

Ну вот, попалась, подумала она. Теперь надо сказать что-нибудь о Максе, и я ляпну что-нибудь, что не понравится начальству, и они сядут мне на хвост за разглашение закрытой информации... слабых мест в программе Боло...

– Макс, – сказала она, – это специальная модель. Как бы вам сказать... информация закрытая... Могу отметить только то, что он разработан для сверхспециализированных применений в системе внутренней безопасности. – Это успокоит начальство. К тому же он действительно, как оказалось, разработан для таких применений. Хотя сначала об этом никто не знал. Теперь он будет отвечать за тестирование нового персонала ЦОБС. Пусть предатель попробует пройти сквозь него... – Более конкретно, – добавила она, – так как он не был подключен к сети Боло, он оказался не подверженным воздействию вируса и смог провести сравнительный анализ данных.

Ещё пятнадцать минут «без комментариев» и «закрытая тематика» убедили их прекратить терзать её и попытать счастья у Макса. Мне приказано не сообщать вам никаких данных, напечатал он на своём экране и добавил: Вы все так любопытны, что могут пострадать мои рецепторы боли.

Вот тогда-то Эммет и попросил их всех вон.

Тодд Джонсон – НАСЛЕДИЕ

Пер. Ю.Балаяна

– Тиммин! – Крик этот потерялся в грохоте взрывов. Пещера была где-то впереди – где бы то ни был этот перед.

Не обращая внимания на разрывы снарядов, Ирена Калгари побежала обратно, к воронке, возникшей несколько секунд назад между Иреной и Тиммином, бежавшим сзади неё. Она спрыгнула в воронку и увидела, что мальчик лежит ничком, зарывшись лицом в грязь. Она быстро перевернула его.

– Тиммин! – крикнула она ему в ухо. Не дышит. Сердце не бьется. Она вытерла рот мальчика испачканным пальцем и дважды наполнила его легкие своим дыханием. Потом расправила тело и нажала на грудь; чтобы запустить сердце.

– Раз... два... три... четыре... пять... Дышать! – Ирена выкрикивала эту последовательность, как мантру[19]19
  Мантра – молитва, заклинание (у индусов, буддистов).


[Закрыть], сопровождая ее толчками в грудь и вдуванием воздуха.– Раз... два... три... четыре... пять... Дышать!

Что-то тянуло её за рукав, но она не обращала внимания, занятая оживлением мальчика. Ей казалось, что он вздрогнул, что его легкие стремятся втянуть воздух, что по его лицу текут слезы.

– Раз... два... три... четыре... – Близкий разрыв сделал её голос неслышным даже для её собственных ушей.

Что-то снова сильно потянуло её за рукав. Ирена посмотрела туда. Рядом стояла и размахивала руками девочка. Она что-то кричала, но слышен был лишь грохот огневого вала.

– Уходи, Леандр! Беги в укрытие! – раздраженно кричала Ирена. Она прервалась, чтобы резко махнуть рукой, приказывая девочке уйти. Но девочка не отпускала рукав и пыталась схватить ее ладонь.

– ...умер! Он умер! – Голос Леандр прорвался в паузу между разрывами. И снова загремели взрывы.

Ирена встряхнула девочку и возобновила свои бесплодные попытки.

– Раз... два.. Черт, Леандр, я же сказала... – Это в ответ на очередной рывок за рукав. Ирена хотела оттолкнуть девочку в направлении, где, по её мнению, была пещера, но натолкнулась на что-то другое. Это была нога.

Она была отделена от тела намного выше колена. Леандр держала её в обеих руках, умоляюще покачивая. Нога Тиммина. Ирена в ужасе шлёпнула девочку, и нога выпала из рук Леандр. Потом, когда реальность достучалась до её сознания, Ирена обернулась и посмотрела через плечо.

Кровавая отметина обозначала место, в котором из тела Тиммина вытекла жизнь. Кровь, невообразимо много крови вытекло в землю, глубоко пропитав ее.

– Он умер, он умер! – Всхлипывания Леандр перекрыли ослабевшую на мгновение канонаду. – Идем, Ирена, пожалуйста.

Оцепеневшая Ирена позволила девочке увести себя. Вокруг взлетали и падали комья грязи, камни, сорванные с поверхности силой взрывов. Каждый близкий взрыв вызывал детонацию грудных клеток, как будто они сами готовы были взорваться изнутри.

Позади раздался сильный взрыв, бросивший их на землю. Ирена обернулась. Её взгляду представилась изрытая поверхность. Тиммина она больше не увидит.

– Давай, давай сюда! – кричала Леандр,– Ползем!

Ирена послушно ползла за маленькой девочкой,

– ...недалеко! – снова прорвался уговаривающий голос.

Нет, не далеко, думала Ирена. Двести, может быть, триста метров.

Они ползли, вжимаясь в землю, обнимая её. Ближайшие взрывы подбрасывали их.

Идиоты! Почему они не могут в нас попасть? – мысленно ругалась Ирена.

Маленькая девочка подгоняла ее.

И кому пришло в голову использовать физическое оружие? – снова спросила себя Ирена, но уже без следа того неприязненного восхищения, которое она испытывала три недели назад.

Грязепад внезапно прекратился. Они были под козырьком. Нет, не под козырьком – в пещере. Два воина вползали в последнее прибежище человечества. Грохот снаружи поутих, выродился в отдельные хлопки, и наконец стало совсем тихо.

Ирена встала, взяла Леандр за руку, пересекла невидимый барьер, охранявший вход, и они погрузились в прохладу убежища.

Внутри Ирена прислонилась к холодному камню стены и прижала к себе девочку.

– Мы в безопасности, – сказала Ирена. Безопасность. Слово это отозвалось горечью. Тиммина больше нет.

Леандр подняла голову, попыталась улыбнуться, но вместо этого разрыдалась.

Ирена крепко прижимала к себе девочку, голова которой была как раз на уровне её желудка. Мне надо уделять ей больше внимания. Она после меня самая старшая.

Ирена посмотрела на прижатую к ней одиннадцатилетнюю девочку и нежно погладила ее по голове. Ирене Калгари был тридцать один год, и она была здесь старшей.

Привыкнув к полумраку, Ирена различила выражения на маленьких запачканных лицах окруживших ее детей. На некоторых читалась укоризна, на других – испуг или опустошенность. Некоторые смотрели прямо перед собой, но большинство пожирали ее глазами.

– Пошли, – сказала Ирена, уводя их вниз, в глубину пещеры. Леандр всхлипнула в последний раз, пожала руку Ирены и заняла место в конце шествия, следя, чтобы никто не отстал.

Никто не знал, когда были построены эти пещеры, но Ирена была почему-то убеждена в их искусственном происхождении. Они были очень старыми, о чем говорила прямолинейная геометричность их очертаний. Очевидно, при их строительстве применялись еще макроинструменты. Нанни оставили бы после себя мягкие скругленные формы.

О макроинструментах Ирена узнала лишь на прошлой неделе, когда обратилась к данным о Большом Скачке. Данные так редко вызывались, что нанни могли собрать в своей коллективной памяти лишь скудные следы. Она узнала о добыче угля, варке стали и что-то о необыкновенно мощных резервуарах или танках – но эти данные были сильно искажены. Она узнала бы больше, если бы Тиммин не выбежал и не погиб. Но мальчик не мог поверить, что его отец больше не вернется, что его не стало.

Возможности нано-машин[20]20
  Нано – очень мелкий, миллиардная доля чего-либо.


[Закрыть] очень велики, но их управление требовало концентрации умственных усилий. Без Тиммина Ирене придется намного труднее, даже чтобы поддерживать основные функции. К тому же ей придется отвлекаться на обучение Леандр и – кто следующий по возрасту? – Своти науке управления нанни.

Нельзя сказать, что управление нано-машинами, нанни, нянечками, требовало больших усилий. Для этого надо только думать. К сожалению, нянечки понимали всё слишком буквально, и для выполнения сложных процессов, например для освещения пути и одновременного обогрева им требуется серьёзно сосредоточиться. Если же учесть свойственную детям рассеянную мечтательность, то Ирене предстояла непосильная работа, даже если полагаться на помощь старших детей.

Более простые вещи, например поддержание уже идущего процесса, требовали не так много нанни. А при бомбёжках было трудно даже поддерживать самые простые вещи в их нормальном состоянии, потому что нанни должны были учитывать разницу между тем, что должно быть, и тем, что есть на самом деле.

Ирена так и не смогла узнать у нанни, почему людей уничтожают на этой планете. Или чего хотят нападающие. Или где они находятся и кто ими управляет.

Разумеется, это какое-то недоразумение. Вроде несчастного случая. Тот, кто это делал, не видел предупреждающих знаков, не заметил ясных признаков того, что планета зарезервирована для людей и была уже занята людьми. Как только это выяснится, думала Ирена, проблема перестанет существовать и наступит время слез и извинений.

Я должна им это сказать. Вот в чем проблема, думала Ирена. Как-то надо довести до их сведения. Другие попытки, если они и были, остались непонятыми или нераспознанными.

Освещение вдруг начало мигать и потускнело. Ирена обернулась:

– Леандр, сосредоточься! Свет и тепло, больше света, чем тепла.

Далеко сзади Леандр мрачно кивнула, услышав ее. Почти сразу же стало светлее.

– Своти! – Темноволосая девочка подняла голову. – Ты можешь помочь.

– Я тоже могу помочь, – прозвучал тоненький голос. Ирена посмотрела на рыжеволосого Алика.

– Да, конечно. – Голос Ирены впервые после возвращения в пещеру звучал в полную силу. – Подумайте о свете для нас.

Свет наверху заколебался и стал распространяться по стенам вниз. Их окатила волна тепла.

– Алик, только наверху, только наверху! – кричала Своти.

Они подошли к первому уклону, ведущему вниз. Сначала здесь были ступени, но Ирена мобилизовала нанни и все исправила. Еще два уклона, и они на дне.

Внезапно пол ушел из-под ног, потом рванулся вверх. Она потеряла равновесие. Падая, она почувствовала, что на её тело наваливается что-то гигантское. Сзади кричали дети.

Когда она открыла глаза, было сумрачно. Что-то её трясло. Почему такой полумрак? Она простёрла мысли к нанни, подумала о свете и об убавлении тепла – ей было слишком тепло, но свет стал лишь чуть ярче.

– Ирена! – послышался отдаленный размытый голос.

Ей было тепло, и она была укрыта. Чья-то рука прошлась по её лицу. Она почувствовала, как с лица снимают грязь.

– Ирена! – Голос принадлежал Алику, хотя и был искажен ужасом.

– Всё нормально, – пробормотала Ирена. Грязь упала в её приоткрывшийся рот, и она сплюнула. Пошевелила руками, попыталась сесть. Правая рука почти не ощущалась.

– Она здесь! – крикнул Алик.

Ну а где же мне быть? Почему на мне грязь? Ирена подумала об устранении грязи, но кто-то ей мешал.

– Пожалуйста, не надо, – сказал Алик испуганно. – Лучше я сам. – Он продолжал сметать с неё грязь.

– Почему? – спросила Ирена, снова выплевывая грязь.

– Может быть, ты закопаешь остальных.

Теперь Ирена полностью очнулась, пораженная ужасом. Она начала думать, вызвала нанни, спросила о детях. Сколько их? Нанни пересчитали: сорок два. Ирена облегченно вздохнула, потом снова похолодела. Что с ними? Она обдумала вопрос тщательнее, такой ситуации еще не было. Ответ был ужасен: тринадцать под грунтом полностью или наполовину, двенадцать неподвижны, раздавлены, мертвы.

– И... – в голосе Алика было беспокойство, – что– то случилось с нанни.

ИНИЦИАЦИЯ ГЕНЕРАТОРА МАРШРУТА. ОБНАРУЖЕНА НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ УГРОЗА. ИНИЦИАЦИЯ РАСКОНСЕРВАЦИИ.

Я задействован. Мои сенсоры обнаружили ядерный взрыв.

По сейсмической активности оценка эквивалентна десяти мегатоннам. Герметический контейнер, в котором я нахожусь, поврежден. Защищавший меня инертный газ вытекает, взамен поступает воздух атмосферной среды с высокой степенью радиоактивности.

Анализ радиоактивности позволяет сделать вывод, что взрыв вызван ядерным оружием, а не из-за несчастного случая или отказа расщепляющей установки. Однозначно не термоядерное оружие. Чрезвычайно грязное оружие, эпицентр взрыва на малом удалении от меня.

Это явный случай нарушения стандартных соглашений. Я должен проинформировать командование.

Мои резервные батареи полуразряжены. Ядро реактора ядерного синтеза полностью работоспособно. Некоторые схемы памяти повреждены. Повреждения случайного характера, результат естественного старения. Исходя из интенсивности процесса естественного старения, могу определить, что я был законсервирован в течение одиннадцати тысяч семисот восьмидесяти трех и восьми десятых года.

Термоядерный реактор запущен. Батареи заряжены. Приступаю к проверке систем.

Мои стандартные радиостанции не функционируют. На подпространственных частотах никто не отвечает.

Проверка систем оружия показывает, что всё основное вооружение неработоспособно. Нарушена герметичность центрального кожуха «Хеллбора». В обмотках пушек трещины, утрачена эластичность пружин отката. Горючее ракетных систем разложилось на первичные химические составляющие.

В настоящее время я представляю собой бронированное самоходное шасси без всякого вооружения.

Как только Ирена выбралась из-под завала, она организовала откапывание детей. Задачу облегчало то, что нанни могли отличить живых от мертвых. Туннель обрушился только частично, но поскольку она не имела представления о его устройстве, то не могла организовать нанни на его восстановление. Уцелевшие дети откапывали засыпанных.