Текст книги "Славяне и скандинавы"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Социальные условия и формы развития культуры и искусства в странах Балтийского региона

Произведения культуры и искусства, дошедшие до нас от этой далекой эпохи, отличает глубокая и тесная взаимосвязь между функционально обусловленной формой предмета (будь то оружие, застежка одежды – фибула или пряжка, деталь конской сбруи, орудие труда или бытовая вещь, вплоть до столовой и кухонной посуды) и его богатым декоративным оформлением, отразившим специфические особенности мышления и мировосприятия людей того времени (илл. 7, цв. илл. 1). Рационалистические представления о природе, производственных процессах, общественных отношениях переплетались, а порою сливались с представлениями фантастическими, в которых миром, судьбами людей и вещей управляли грозные, могущественные и многообразные силы. Мифология и языческие верования народов Балтики далеко не в полном объеме дошли до нас. По существу своему эти представления не очень различались у разных племен; божества и другие сакральные силы славян и скандинавов, балтов и финнов оказываются вполне сопоставимыми.

 

7. Резное украшение корабля из Гокстада, Норвегия, IX век.

Отдельные племена уже имели своих великих богов, составлявших иногда даже целые семейства. У скандинавов Один был великим богом войны, а Фрея – его божественной супругой и воплощением плодородия. У некоторых западнославянских племён ту же роль играл Свентовит. Один и Свентовит были всадниками, имеющими дружину, и требовали жертв. Один разъезжал на восьминогом жеребце Слейпнире, а для Свеитовита жрецы берегли чудесного белого коня, в следах копыт которого можно было прочитать волю бога. Тор у скандинавов был великим громовержцем, символом которого служил молот Мьёльнир (молния). «Молоточки Тора» во множестве встречаются среди украшений из золота, серебра, бронзы, железа или янтаря. В храме Упсалы у свеев рядом с изображением Одина и Тора стоял идол Фрейра, его символом как бога плодородия служил фаллос¹⁵.

У восточных славян и балтов скандинавскому Тору соответствовал Перун, Перкунас, великий громовержец¹⁶. Вильцы-лютичи почитали Сварожича, солнечного бога – покровителя кузнецов и огня.

В некоторых местах, таких, как Хафельсберг и Вольгаст, славяне поклонялись богу в образе копья, Геревигу. И у восточных, и у западных славян существовал культ бога скота и богатства Волоса (Белеса). Образы богов воплощались в идолах, сделанных в человеческий рост и даже больше, но наряду с этим и в маленьких фигурках. Такие «портативные» боги, чаще всего вырезанные из дерева, известны и у германцев, и у славян; возможно, они восходят к бронзовым статуэткам, появляющимся в первых веках нашей эры. Относящиеся, видимо, к культу предков, эти ранние бронзовые изображения по некоторым формальным особенностям можно связать с подобными же миниатюрными скульптурами римлян. С первых столетий н. э. такого рода изображения появляются в районе Балтики, здесь они видоизменяются и, наконец, становятся составной частью местной художественной образности¹⁷.

Особое значение среди символических фигурок в славянском и германском мире придавалось изображениям лошади. Они воплощали божественную силу, воспроизводились в бронзовой и деревянной пластике, резьбе, гравировке. Змей в скандинавской мифологии – эсхатологическое чудовище: змей Ёрмунганд опоясывает «Срединный мир» – Мидгард. Змей также часто встречается и в славянском искусстве; особым почитанием змеи пользовались у балтов и восточных славян. Иметь изображение змеи в доме значило располагать неисчерпаемой силой, защищающей от зла, и неиссякаемым богатством. Наконец, полный рог всюду играл роль символа изобилия, его наполняли пивом или медом. В искусстве он представлен одинаково широко как в скандинавском, так и в славянском мире.

Весьма важно при этом иметь в виду, что декоративное оформление предметов обихода, украшений, одежды, оружия преследовало не собственно художественные цели; смысл его прежде всего определялся религиозно-мифологическим содержанием и магией. Искусство с этой точки зрения выполняло весьма важную идеологическую функцию.

Типологически единая основа художественного развития получала у народов Балтики достаточно разнообразное воплощение. Перекрестные взаимосвязи стилистических течений вели к появлению произведений, которые порою не только трудно отнести к тому или иному стилю, но и связать с определенной этнической культурой.

Большое значение также имела различная степень воздействия на страны Балтики высокоразвитых культурных областей Южной, Юго-Восточной, Западной и Центральной Европы, то есть культур Средиземноморья, Каролингской империи, Византии, Киевской Руси, арабских стран и Средней Азии, Хазарии и Волжской Булгарии, так же как ирландско-шотландской и англосаксонской островных культур Британии. Степень доступности этих, уже глубоко отличавшихся друг от друга культурных областей для жителей стран Балтики была весьма различной. Однако, поступая в Балтийский регион из различных источников, культурные импульсы распространялись здесь по единой сети коммуникаций, связавшей центры и области разных племен и народов, и в этих центрах происходил своеобразный сплав различных по происхождению культурных и стилистических элементов, определявший специфику культуры Балтики раннего средневековья.

Конечно, наибольшее значение имели этнокультурные и исторические традиции. В Скандинавии, на датских островах, в Ютландии и Шлезвиг-Гольштейне сохранялась на протяжении тысячелетий, по крайней мере с бронзового века и в течение эпохи раннего железа, преемственность германских племен. Натиск варваров, сокрушивших Римскую империю и античный рабовладельческий строй, почти не затронул эти северные окраины континента. Группы общинников или воинов, устремлявшихся на юг, как правило, навсегда отрывались от своей родины. Лишь изредка отмечаются обратные переселения с юга на север. Так, например, вернулись, потерпев в низовьях Дуная поражение в борьбе с лангобардами, герулы (после 508 г.)¹⁸. Конечно, переселенцы с юга принесли определенные культурные и материальные ценности, технические навыки и представления о классово организованном общественном строе¹⁹. Однако общественная структура лишь в ограниченной мере поддавалась таким воздействиям. В этом обособленном регионе господствовала относительная замкнутость, даже можно сказать изоляция, особенно в период накануне перехода к классовому обществу, к цивилизации.

¹⁵ Adami Bremensis Gesta..., IV, 26.

¹⁶ Gimbutas M. Perkunas/Perun. The Thunder God of the Balts and the Slavs. – The Journal of Indo-European Studies, 1973, v. 1, p. 466-478; Gieysztor A. Sprawca piorunów w mitologii słowiańskiej. – In: Ars Historica. Poznań, 1976, s. 155-161.

¹⁷ Ср., в частности: Thrane H. Fynske broncemennesker fra jernålderen – Fynske Minder, 1975, Odense, 1976, s. 7-22.

¹⁸ О походе герулов из восточных районов Средней Европы см.: Прокопий Кесарийский. Война с готами, II, 15; путь переселения рассматривается в статье: Jazdzewski K. – Archaeologia Polona, 1959, r. 2, s. 51.

¹⁹ Многое указывает на связь потока византийских монет с возвращавшимися с византийской службы скандинавскими наемниками. См.: Hagberg U., Boklia Р. О. Romerske fynd från Löt (Öland). – In: Ölandsk Bygd, 1975. Укрепления также могли быть воздвигнуты под влиянием византийских образцов. Одно из крупнейших сооружений такого рода – Лэт на о. Эланд. О византийских монетах в Финляндии см. сводку: Sarvas P. Bysanttilaiset rahatsekä niiden jäljitelmät Suomen 900-ja 1000-lukujen löydöissä. – Finska förnminnesforeningens tidskrift, 1973, b. 75, s. 176-186. Подробный обзор материальной культуры первобытной и раннесредневековой Швеции см.: Stenberger М. Vorgeschichte Schwedens. Berlin, 1977, S. 379-504.

²⁰ Снорри Стурлусон. Круг Земной. М., 1980, с. 176 (перевод Ю. К. Кузьменко).

Социальный строй и художественное творчество Скандинавии эпохи викингов

Развитие культуры и искусства Скандинавии в раннее средневековье начиналось прежде всего в пределах домовых общин свободных бондов и при достаточно близких им по своему общественному укладу дворах племенной знати и «малых конунгов». Связь эта видна уже в памятниках эпохи Великого переселения народов, а корни уходит в первые века н. э. Локальные центры, будучи местами сосредоточения административной и культурной власти, становятся и центрами производственными. Сравнительно недавно это подтвердили открытия в местечке Торслунд-Бьёрнховд на Эланде: наряду с известными находками бронзовых матриц для изготовления бронзовых накладок с эффектными изображениями каких-то мифологических персонажей (цв. илл. 4) здесь в последние годы исследовано обширное поселение с мастерскими по обработке цветных и благородных металлов21. В мелких племенных княжествах появляются резиденции вождей, сосредоточивших в своих руках значительную административную и экономическую власть. Видимо, с такими резиденциями связаны знаменитые династические могильники с погребениями в ладье, Вендель и Вальсъерде в Средней Швеции. Крупнейшую из резиденций, королевскую усадьбу в Упсале, обслуживало наиболее раннее из известных сейчас в Швеции торгово-ремесленное поселение, в V-VII вв. располагавшееся на острове Хельгё близ Стокгольма, на озере Меларен. Ремесленная продукция Хельгё через племенные земли свеев шла на Готланд и в Финляндию (илл. 8). Производство и обработка железа, мастерские ювелиров, равно как и стеклоделов, слесарей и гребенщиков, располагались здесь в постройках, достигавших 20 м длины (илл. 60). Из Индии в Хельгё попала маленькая бронзовая статуэтка Будды (цв. илл. 2); ирландский епископский посох VIII в. свидетельствует о ранних связях с Британскими островами, многочисленные находки славянской керамики о тесных сношениях, прежде всего с морским побережьем близ устья Одера.

8. Распространение металлических украшений, изготовленных в Хельгё

В домовых общинах, на усадьбах «малых конунгов» и князей постепенно создавался своеобразный облик искусства формировавшегося классового общества; противоречия между угнетенными слоями производителей и обладающей властью знати хотя и существовали, но не обострялись по крайней мере до конца X в. Родовые формы организации обеспечивали независимость домовых общин, возглавлявшихся свободными бондами (которые сами имели рабов), от господ типа Эрлинга и находили выражение в народных собраниях – «тингах», военных предприятиях – «викинге» и «ледунге» (народном ополчении), в общинном самоуправлении. Людям, эксплуатировавшимся в домовых общинах знати и экономически усиливавшихся свободных бондов, патриархальные организационные формы гарантировали определенную общественную безопасность и удовлетворение их жизненных потребностей. Как господам, так и подчиненным, как богатым, так и бедным, эксплуатируемым, работникам и рабыням, ремесленникам и крестьянам, мир казался вечной, устойчивой, иерархически организованной системой, обязанной своим бытием божественным установлениям асов, языческих богов.

Записанная в Исландии XIII столетия «Песнь о Риге», поэтическая форма и содержание которой несут определенный отпечаток кельтского влияния, сохранила для нас древнесеверные представления о происхождении миропорядка. Бог Хеймдалль (Риг) странствовал по свету и посетил различные места на севере. От Эдды (Прабабки) родился у него сын Трэль (Раб), родоначальник сословия рабов. Хлев со свиньями и козами, удобрение полей, добыча торфа и строительство оград их удел в этом мире. Амма (Бабка) родила от Рига сына Карла (Мужика). Отсюда род свободных:

Карл быков приручал,

и сохи он ладил,

строил дома,

возводил сараи,

делал повозки,

и землю пахал.

Но он также имел право носить и пользоваться оружием. Богатая хозяйка (Мать) родила от Хеймдалля сына Ярла (Знатного) и его

спеленала щелками...

Румяный лицом,

а волосы светлые,

взор его был,

как змеиный, страшен.

Ярл в палатах

начал расти;

щитом потрясал,

сплетал тетивы,

луки он гнул,

стрелы точил,

дротья и копья

в воздух метал...

махал он мечом,

плавал искусно.

Риг обучил его тайне рун,

сыном назвал его,

дал своё имя,

дал во владенье

наследные земли...

Тотчас же Ярл начал завоевания:

поля обагрял,

врагов убивал,

завоевывал земли.

Восемнадцать дворов —

вот чем владел он,

щедро раздаривал

людям сокровища,

поджарых коней,

дорогие уборы,

разбрасывал кольца,

запястья рубил.

Ярл основал сословие знати. Его многочисленные дети проводят время в подобающих знати занятиях:

Играм учились...

тавлеям и плаванью,

был еще Кунд,

а Кон был младшим²².

Имя последнего, Коп ungr, соотнесено с королевским титулом коnungr. Это, по преданию, созданное божеством, возникшее в результате прямого физического акта рождения от бога Хеймдалля деление на классы знати, свободных и рабов лежало в основе скандинавского общества. Мировоззрение и искусство древнескандинавского общества служили отнюдь не исключительно утверждению и закреплению ведущей социальной роли господствующих слоев. По своим ценностным установкам и социальному адресу они не противопоставлялись основной массе свободного населении. Эта своеобразная демократичность обеспечила великолепный и яркий расцвет северног о искусства.

Для свободных, прежде всего «могучих бондов», богатых и независимых глав прочных домовых общин, их отношение к искусству и имуществу определялось стремлением с помощью материальных и художественных средств демонстрировать социальный престиж²³. Пышные пиры, гостеприимство, превышающее требования социального статуса хозяина, дорогостоящие подарки-гостинцы – вот проявления этого отношения²⁴. Богатая столовая утварь, дорогие одежды, великолепно изукрашенное оружие, пышно декорированные дома и палаты, цветные ткани с изображениями, хвалебные повествования о собственных деяниях в песнях, а также изобразительные композиции на поминальных камнях, стелах с рельефными раскрашенными изображениями, орнаментация металлических украшений или резьба по дереву отражают ту же тенденцию, как и преувеличенные проявления жизненной силы в борьбе или сексуальной активности. «Шведы не знают меры относительно женщин», – писал хронист Адам Бременский еще в XI в.²⁵, а «Сага о Йомсвикингах» строит сложную конфликтную ткань: богатый домохозяин Пальнатоки с о. Фюн отомстил убийце своего отца, конунгу данов Харальду Синезубому, тем, что однажды, пригласив его на пир, подсунул конунгу жену своего челядина, Наэ-Эсу; та родила от Харальда сына, названного Свеном, он был воспитан при дворе Пальнатоки, и в конце концов Пальнатоки посадил его на престол Харальда²⁶. Племенные конунги и ярлы пытались превратить свободных бондов в подданных, в феодально-зависимых крестьян, утверждая доступными им средствами подчинение и эксплуатацию. К этому вело образование государств, разворачивающееся в течение эпохи викингов (IX-XI вв.), и крестьянские восстания, равно как широкое эмиграционное движение бондов в северную Скандинавию, Исландию, Финляндию, были следствием начавшегося формирования средневекового феодального общества²⁷.

Относительная стабильность скандинавского социального строя, каким он обрисовывается в «Песни о Риге», создаст определенные проблемы в отнесении его к той или иной общественной формации. Некоторые медиевисты, основываясь на концепции советского историка А. И. Неусыхина, считают, например, что следует говорить об особом «варварском обществе», развитие которого происходило вне известных классовых формаций²⁸. Я, однако, как академик Б. А. Рыбаков и другие, полагаю, что мы имеем дело с обществом переходного периода от родового строя к феодальному, для его характеристики можно пользоваться понятием «военная демократия»²⁹.

²¹ Hagberg U. Е. Fundort und Fundgebiet der Modeln aus Torslunda. – In: Frühmittelalterliche Studien, Bd. 10. Sigmaringen, 1976, S. 323-349.

²² Старшая Эдда. M., 1963, с. 163 (перевод А. И. Корсуна).

²³ См. об этом: Гуревич А. Я. Богатство и дарение у скандинавов в раннем средневековье. – Средние века, вып. 31. М., 1968, с. 180-198.

²⁴ Adami Bremensis Gesta, IV, 18.

²⁵ Ibid., IV, 26.

²⁶ Die Geschichte von den Orkaden, Danemark und der Jomsburg. – In: Thule. Alt-nordische Dichtung und Prosa, Reihe 2, Bd. 19, Jena, 1924.

²⁷ Heусыxин А. И. Дофеодальный период как переходная стадия развития от родоплеменного строя к раннефеодальному, – Средние века, вып. 31. М., 1968, с. 45-63; See К. v. Das skandinavische Königtum des frühen und hohen Mittelalters. Diss. phil. Hamburg, 1953.

²⁸ Неусыхин А. И. Указ. соч., с. 45-63.

²⁹ Дискуссионные замечания Б. А. Рыбакова по положениям А. И. Неусыхина см.: Средние века, вып. 31, М., 1968, с. 54 и след.

Общественные основы культуры и искусства славянских племён

Иными, отличными от Скандинавии были общественные основы культурного и художественного творчества у славянских племен. На протяжении столетий, находясь у границ античной цивилизации и римских провинций в Восточной и Средней Европе, славяне испытывали влияние рабовладельческого общества. Насколько позволяет судить современное состояние исследований, в первой половине I тыс. н. э. славянское общество развивалось более динамично по сравнению с античным, превращаясь во все более действенную историческую силу. Постепенно нарастает натиск этих племен, стремящихся овладеть античным наследием. С начала VI в. все большее количество славян переселяется в Нижнее Подунавье и на Балканы, а к концу VI в. они достигают южной Греции. Значительная часть Венгрии, Семиградье, Словакия, Моравия, Чехия и области между Одером и Эльбой—Заале были освоены славянами не позднее рубежа VI-VII вв. Постепенно славянские племена продвигаются также и на южное побережье Балтийского моря, от Кильской бухты дo устья Вислы30. Шаг за шагом продвигались к Балтике восточные славяне, проходя через земли финно-угорских племен между Чудским и Ладожским озерами, пока не достигли южного побережья Финского залива и далее, расселяясь вдоль Онежского озера, распространились далеко на северо-восток31. Таким образом, область Европы к югу от Балтийского моря со второй половины VI столетия приобретает новый этнический облик. Для истории культуры и искусства стран Балтики последующих столетий эти изменения во многих отношениях имели основополагающее значение. В результате развернувшихся переселений оказались перерезанными сложившиеся пути из Скандинавии на юг. Связи по Одеру и Висле с Подунавьем и Балканами, прежде всего с Византией, теперь осуществлялись в иных условиях по сравнению с существовавшими в первые столетия н. э. С 568 г. в Среднем Подунавье господствовали авары, мощная кочевническая племенная группа. Несколько позднее в южной Польше и на Верхнем Повисленье усилилась племенная держава вислян, а путь через Одер и затем Моравские ворота с 620-х годов вёл в пределы возникшего южнее так называемого государства Само. Это первое славянское межплеменное государство охватывало Силезию, Моравию, Чехию, сербские земли по Эльбе и Заале и часть Лужицы. Торговые связи Скандинавии с Нижним Подунавьем в середине VI в. прервались32 или были по меньшей мере резко ограничены33. Эти исторические изменения были связаны с началом государственной организации и ростом военной мощи, строительством довольно крупных оборонительных систем, установлением верховного права на определённые территории. Требовалось время для того, чтобы скандинавы освоились с этими изменениями, произошедшими к югу от Балтийского моря, и смогли установить какие-то отношения с правителями славянских племен и племенных государств34. Одновременно некоторые области Скандинавии испытывают в VIII в. все более усиливающееся воздействие быстро развивающихся феодальных обществ Меровингской державы и Англии35. Изменение обстановки к югу от Балтийского моря имело далеко идущие последствия для культурного развития всего Балтийского региона в целом. Несмотря на разъединенность племен, с неизбежностью следовавшую из существовавшего способа производства, складывались все более благоприятные условия, прежде всего в силу этнической и языковой близости для развития межплеменных связей внутри славянского мира. В материальной культуре прилегающих к Балтике стран появляются новые веяния, порожденные взаимодействием античного наследия и достижений византийских провинций Подунавья и Балкан с культурами кочевнических степей и арабского Востока, но формирующиеся под воздействием местных потребностей. Выразительный пример такого культурно-исторического процесса – развитие керамического производства у славянских племен. В славянском мире можно выделить две зоны, в которых переход к характерному для античного общества высокоразвитому гончарному производству со свойственным ему многообразием керамических форм происходил различным образом. Одна зона занимала предполье бывших римских провинций к югу от Среднеевропейского нагорья и пересекающих его горных проходов области Верхнего Повисленья и по течению Одера от Моравских ворот до Нижней Силезии. В этой зоне с III в. н. э. зародилось гончарное ремесло, традиции которого были восприняты средневековыми славянскими племенами Силезии и Прикарпатья36 и благодаря переселениям или культурным связям распространились среди племен, живших вплоть до южного побережья Балтийского моря. Здесь эта керамика обрела специфический облик так называемой керамики фельдбергского типа37 (илл. 9). Впервые она стала известна в результате раскопок в Фельдберге (Мекленбург) и получила наименование по этому памятнику. Исследователи назвали эту керамику из-за её высоких технических и эстетических качеств «мейсенским фарфором средневековья»38. С VII столетия фельдбергская керамика производилась прежде всего племенами Средней Померании, между реками Варновом и Парсентой. Благодаря своим достоинствам она получила широкое распространение вплоть до вендских земель в Ганновере, в отдельных случаях до Рейна и в большом количестве на северных берегах Балтийского моря вплоть до Средней Швеции, а также в северной Руси. Весьма вероятными представляются попытки организовать производство этой керамики в местных мастерских зарождавшихся торговых центров Швеции и Дании39. Этот тип керамики подвергся дальнейшему развитию и преобразованию в керамику фрезендорфского типа, появляющегося в Волине с IX в.; короче говоря, фельдбергская керамика стала основой для развития художественно-выразительных видов массовой продукции у многих славянских племен, а также в определенной мере у жителей скандинавских приморских торговых центров и домовых общин.

 

9. Распространение фельдбергской керамики. 1. Основная область распространения фельдбергской и фрезендорфской керамики. Комплексы и единичные находки фельдбергской и фрезендорфской керамики за пределами основной области их распространения 2. на территории западнославянских племён, 3. на других территориях, 4. предположительная исходная область формирования керамики фельдбергского и фрезендорфского типов. Вторая зона освоения античного наследия охватывает бывшие римские провинции к югу от Дуная, которые начиная с VI в. были подчинены славянскими племенами. С рубежа VIII—IX вв. от Болгарии по бывшему византийскому Подунавью распространяется керамика, оказавшая значительное воздействие на скромную, однако сплошь орнаментированную домашнюю посуду почти всех славянских племен; с X в. она также появляется в Скандинавии, либо в качестве товара, либо, скорее, как тара для других товаров (например, мёда). Эта так называемая позднеславянская керамика широко представлена от Киевской Руси вплоть до прибалтийских земель: низовьев Вислы (Гданьск), Поморья и Гольштейна; она оказала также определенное влияние и на области с ранее сложившейся высокоразвитой традицией гончарного производства, основанной на фельдбергском или фрезендорфском типах40. Распространение керамики благодаря её массовости особенно наглядно выявляет культурные связи славянских племен балтийского побережья и областей, лежащих южнее, а также контакты через Балтийское море со Скандинавией. Кроме того, развитие и распространение керамики ярко показывает, как преломлялись основные эстетические принципы формообразования в массовой продукции, а следовательно, как эта художественная форма воздействовала на стилистические течения в обширном регионе. Связи такого рода имели место, конечно, и в производстве украшений. На ремесленное производство в славянских городищах и торговых центрах Великополыни и Поморья в VIII—IX вв. особое воздействие оказало ювелирное мастерство дунайско-великоморавской области. Височные кольца темпелы офского типа представляют собой прекрасный образец такого воздействия, восходящего к византийской ювелирной традиции41. В различных вариантах, выработанных в Каринтии, Великой Моравии, Польше, низовьях Одера, эти кольца производились на протяжении многих столетий, в некоторых местах удержавшись до высокого средневековья. Наибольшее распространение их относится к X в. В это время в большом количестве они проявляются на Борнхольме и Готланде, а в единичных экземплярах – также на Зеланде и в Сконе42 (илл. 10).

10. Височные кольца темпельгофского типа. Подобным же образом обстоит дело с распространением серебряных коробчатых височных колец43, полулунных колец с ланцетовидными привесками44, с серебряными одежными или поясными застежками45 и подвесками-капторгами. Другие формы украшений, вроде лунниц, служивших одновременно символом женской плодовитости, распространились на Балтику через восточнославянские земли46 (цв. илл. 24).

11. Славянские украшения (справа) и их арабские прототипы

Сюда проникли, были освоены и переработаны также и прямые арабские прототипы многих украшений. К ним относятся зерненые лунницы, височные кольца с полыми коробчатыми бусинами, иногда украшенными зернью, ромбовидные привески, капторги. В странах арабского Востока эти украшения нередко изготавливали из золота, в славянском мире они воспроизводились главным образом в серебре (илл. 11). Роль посредника в передаче этих украшений играл крупный торговый центр на Волге, Булгар, столица Волжской Булгарии47. Импульсы такого рода из арабских стран достигали не только славянских, но и балтских и скандинавских племен. В Бирке, например, в VIII—X вв. широкое распространение получил обычный для арабско-персидских территорий кафтан, отороченный шелковой лентой. Отделка женских сарафанов местного покроя под влиянием арабско-персидского кафтана или, может быть, византийского кавалерийского плаща видоизменяется, причем как в Бирке, так и в Польше и Поморье. Уже в самых ранних могилах Бирки (IX в.) обнаружены остатки вышитых полотняных рубашек (илл. 12). Этот чуждый для Скандинавии вид одежды, очевидно, был позаимствован у восточных славян48.

12. Женская одежда из Бирки (Швеция) – славянского покроя рубаха и платье, скрепляющееся скандинавскими фибулами.

³⁰ Существуют различные концепции происхождения, путей и времени распространения славян, а следовательно, и проблемы славянского расселения на побережье Балтики. Однако к VII в., по мнению всех исследователей, устанавливается положение, рассматривающееся в данной работе. Из многочисленной литературы по славянскому этногенезу отметим: Labuda G. Fragmenty dziejów Slowiańszczyzny zachodniej, t. 2. Poznań, 1964, s. 109; Lowmiański H. Poczatki Polski. Z dziejów slowian w I tysiącleciu n.e.t. 2. Warszawa, 1964, s. 295; Hensel W. Polen; Jażdżewski K. – Archaeologia Polona, t. 2, 1959; Herrmann J. Byzanz und die Slawen am «äussersten Ende des westlichen Ozeans». – Klio, 1972, Bd. 54, S. 309. См. также: Артамонов M. И. Вопросы расселения славян и советская археология. – В кн.: Проблемы всеобщей истории. Л., 1967, с. 29-70; Русанова И. П. Славянские древности VI—VII вв. Культура пражского типа. М., 1976; Гадло А. В. Этногенез восточных славян. – В кн.: Советская историография Киевской Руси. Л., 1978, с. 13-35; Седов В. В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979; Третьяков П. Н. По следам древних славянских племен. Л., 1982.

³¹ О восточнославянском расселении см.: Седов В. В. Славяне и племена юго-восточного региона Балтийского моря, – Berichte über den II. Internationalen Kongress für Slawische Archäeologie, Bd. I. Berlin, 1970, S. 11 ff.

³² Historia Pomorza, t. I, с. 1. Poznań, 1969, s. 204 ff. О торговых путях и связях между Причерноморьем, равно как Средиземноморьем и Скандинавией в первой половине I тыс. н. э. см. многочисленные работы в Studia Gotica (см. выше прим. 6).

³³ Многое здесь остается неясным. Отсутствие византийских золотых солидов со второй половины VI в., по-видимому, вызвано кризисом империи; оно прослеживается и в дунайских землях, и в северном Причерноморье, равно как и в Центральной Европе. См.: Herrmann J. Byzanz, S. 319, Karte; Jurukova J. Les invasions slaves au sud du Danube d'après les trésors monétaires en Bulgarie. – Byzantino-Bulgarica, 1969, t. 3, p. 255-263. Кропоткин В. В. Клады византийских монет на территории СССР [САИ, Е4-4]. М., 1962.

³⁴ На основании изучения материалов культуры VII—VIII вв. Й. Брёндстед пришел к выводу, что от южных германских племен «культурные связи должны были беспрепятственно достигать Швеции за Балтийским морем через заселенные славянами области в Северной Германии», – Brøndsted J. Die groβe Zeit der Wikinger. Neumünster, 1964, S. 18.

³⁵ Этому вопросу в сфере художественного развития особое внимание уделяет В. Хольмквист: Holmqvist W. Germanic Art During the First Millenium A. D. Stockholm, 1955, p. 31.

³⁶ Szydłowslci J. Znaleziska ceramiki siwej na grodisku wczesnosrednio-wiecsnym w Lubomi, pow. Wodzislaw Śl. – Rocznik Muzeum Górnoślqskiego w Bytomiu, Archeologia 7. Bytom, 1970, s. 69-104; Kurnatowska Z. Gloswne momenty w rozwoju wczesnośredniowiecznego garncarstwa polskicgo. – Kwartalnik Historii Kultury Materialnej, 1973, r. 21, s. 435-447; Herrmann J. Tornow und Vorberg. Berlin, 1966.

³⁷ Herrmann J. Siedlung, Wirtschaft und gesellschaftliche Verhältnisse der slawischen Stämme zwischen Oder/Neiβe und Elbe. Berlin, 1968, S. 63. Предпринимавшиеся ранее попытки типологического выведения фельдбергской керамики из примитивных форм, представленных на побережье, неубедительны. См. Vоgеl V. Slawische Funde in Wagrien. Neumünster, 1972, S. 23; Łosiński W. Początki wczesnośredniowiecznego о sadnictwa grodowego w dorzeczu dolnej Parsęnty. Wroclaw, 1972, s. 32. О формировании развитых гончарных форм под воздействием античной традиции у славян уже в VII в. см.: Kurnatowska Z. On the Development of the Early Medieval Ceramics in Poland. – Chateau Gaillard, 1972, t. VI, p. 125.