Текст книги "Фэнтези-2007"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 41 страниц)

Алексей Пехов
Последняя осень

В этот солнечный осенний день Василий решил последний раз обойти Лес. Первым делом он побывал возле покинутого комарами и развеселыми лягушками Кикиморового болотца. Кот помнил то счастливое время, когда июньскими вечерами квакушки играли на трубах и саксофонах бархатный блюз и все жители Леса приходили послушать чудесный концерт.

После болота Василий попрощался с мертвой и безмолвной Опушкой Лешего, на минутку заглянул к Трем соснам, но солнечная полянка тоже оказалась пуста. Многие не стали дожидаться последнего дня и ушли в портал еще до того, как сказка начала умирать. Он их не винил, а даже подталкивал к этому нелегкому решению – оставить волшебный Лес навсегда.

Направляясь к Пьяной пуще, Василий встретил грустного Старого Шарманщика с выводком усталых и зареванных кукол. Увидев кота, старик едва заметно кивнул и перебросил мешок с поклажей Театра с одного плеча на другое.

– К порталу?

– Да.

– Никого не забыли? – на всякий случай поинтересовался Василий.

– Карабас с Артемоном куда-то запропастились, – всхлипнула очаровательная синеволосая куколка. – Я волнуюсь, милорд Смотритель.

– Постараюсь их найти.

Та в ответ благодарно хлюпнула носом, покрепче сжала руку носатого паренька, на голове которого красовался смешной полосатый колпак, и поспешила за Шарманщиком.

– Портал закрывается сегодня вечером! – крикнул Смотритель им вслед.

Никто не обернулся. Они и так знали, что сегодня последний день, но он считал своим долгом предупредить каждого. И делал это по пять раз на дню, вот уже вторую неделю.

Кот направился дальше, кляня почем свет Карабаса и его дурного пса. С того дня, как волшебство стало покидать Лес, сторож Театра слишком сильно налегал на вино, и теперь кто знает, где его искать? Упустит момент – и поминай как звали. Василий, недовольно фыркнув, встопорщил усы. Теперь придется искать пропавших, а ведь он еще не побывал в Пьяной пуще и не попрощался со старым дубом возле Лукоморского холма. Даже в последний день Леса у него нашлись дела.

– Привет, кот!

На ветке ближайшей березы сидела толстая ворона.

– Привет, Вешалка. Я думал, что ты уже ушла.

– Ха! – хрипло каркнула она, недовольно нахохлившись. – Во-первых, не ушла, а улетела. И во-вторых, у меня по всему Лесу заначки сыра. Пока все не съем, не свалю.

– Смотри, жадность до добра не доводит, – предупредил он. – Сегодня вечером портал закрывается.

– Твои слова под цвет твоей шерсти, котище, – довольно невежливо фыркнула ворона, но Василий не обратил на это внимания. Он не имел привычки обижаться на старых друзей.

– Мое дело предупредить. Когда волшебство покинет лес, станешь обыкновенной птицей.

– «Мое дело предупредить!» – сварливо передразнила Вешалка. – Ты хоть и Смотритель, но мне не указ. Ладно, не волнуйся, всего два куска осталось. У Лукоморского холма к вечеру будешь?

– Да.

– Вместе и махнем, шоб мне Лиса перья общипала! Бывай, хвостатый!

– Стой! – поспешно окликнул ее кот. – Ты Карабаса с собакой не видела?

– Карабаса? – уже готовившаяся взлететь птица призадумалась. – Вроде нет… Спроси у Людоеда, они с бородатым давние приятели.

– Спасибо, ворона, – поблагодарил Василий.

– Не за что, – каркнула Вешалка. – Ты знаешь, что Феоктист вчера скончался?

– Как?

– Когда все стало умирать, Пруд пересох, а водяные без воды… Вначале все его мальки, а потом и он за ними. Не хотел уходить. Говорил, что Лес и Пруд его дом. Сам ведь помнишь, каким он упрямым был.

– Помню, – вздохнул кот. – Мы с Кощеем так и не смогли уговорить его.

Смерть старого водяного опечалила Василия.

– Кстати, как Кощей? – вдруг заинтересовалась ворона.

– Месяц его не видел. Ладно, у меня еще дела. До вечера.

– Угу, – напоследок угукнула птица и улетела.

Беда нагрянула в Лес вместе с людьми. Сказка, не потерпевшая наглого вторжения, утекала отсюда, словно вода в песок. А вместе с ней исчезала магия, о которой люди так любят рассказывать детям. Чужакам, нарушившим хрупкое равновесие сказочного мира, было плевать на волшебство. Не обращая внимания на гибель Леса, люди впились зубами в закрытый для них мир. Небылица для людей всего лишь безделушка, рудимент детства, который они таскают в себе и без колебаний отбрасывают в сторону, словно ненужную вещь, как только появляется хоть какой-то повод это сделать.

Крошка фея называла их браконьерами, Василий – захватчиками, Золушка – убийцами. С охотниками, прорвавшимися в волшебный мир, худо-бедно справлялись, но доступ для людей остался открыт, а магии становилось все меньше и меньше. Если бы не старания Черномора, Мерлина и Гингемы, открывших портал в другую вселенную, всех, кто жил в Лесу, можно было с чистой совестью записывать в покойники. Поэтому почти все покинули обреченный Лес. Но находились и такие, кто никак не хотел оставлять родные насиженные места.

Василий аккуратно перешагнул через тоненькую нитку ручья. После того как Пруд начал умирать, ручеек пересох и забился желтыми листьями. Смотритель помнил то время, когда вода с веселым звоном бегала наперегонки с семейством зайцев, что жили на Ромашковой полянке.

Кот остановился и принюхался. Пахло осенью, жареным мясом и чем-то чужим… людским. Решив проверить, в чем тут дело, Василий пошел на запах. Теперь он уже различал, что наравне с ароматом жаркого явственно тянет гарью и чем-то резким и очень непривычным.

Из-за кустов послышалось басовитое пение:

Как-то раз в одном лесу,

Волк нашел себе Лису,

К дереву ее прижал…

Песенка выходила достаточно пошлой, и Василий понимающе хмыкнул. Он знал, кто любит горланить такие вот песни.

Кот вышел на поляну и принялся наблюдать за весело горланящим здоровенным детинушкой. Рядом, свернувшись калачиком и укрыв косматой бородой себя и спящего Артемона, храпел Карабас.

К коту певец сидел спиной. Парень колдовал возле костра, радостно поворачивая вертел, на котором висел уже порядком поджаренный кабан. Василий раздраженно прижал уши к голове, дернул хвостом и произнес:

– Хлеб да соль.

– Ем да свой! – не преминул ответить громила, а затем, так и не обернувшись, добавил: – Вали своей дорогой, пока я добрый! Али на костер захотел?

– Ты бы обернулся, рыло, – мягко посоветовал детине Смотритель.

– Сам напросился, я хотел быть добрым, – делано вздохнул грубиян, отвлекся от вертела, взял с травы огромную дубину и только после этого повернул голову.

Маленькие черные глазки, гневно сверкающие из-под рыжих кустистых бровей, нос картошкой, крокодильи зубы, рыжие усы и бакенбарды. Гневная отповедь застряла у великана в глотке, глаза удивленно распахнулись, а дубина поспешно исчезла за спиной.

– Людоед, а Людоед, – Василий театрально поднял лапу, внимательно ее изучил и выпустил когти. – Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты заканчивал со своими кулинарными изысками?

– Предупреждал, – промямлил тот, словно завороженный наблюдая за тем, как кот убирает и вновь выпускает когти.

– Я ведь неоднократно тебя предупреждал, правда? – лениво произнес гость.

– Правда, – побледнел Людоед.

– Так какого рожна ты вновь занимаешься браконьерством?! Кто разрешил жарить несчастных хрюшек без моего ведома? – рявкнул Василий.

Детина в испуге отскочил назад и едва не угодил в собственный костер.

– Я вот думаю, а на кой ты нам сдался в новом Лесу? – между тем как ни в чем не бывало продолжал кот. – Может, не пускать тебя в портал? А что? Это идея! Людей здесь будет полно, наешься до отвала, если только они тебя раньше не подстрелят, как Золотую антилопу, мир ее праху.

– Не губи! – взвыл громила, поспешно рухнув на колени. – Лихо Одноглазое попутало! Предложило перекусить, а само в кусты! Этот последний! Больше я их жрать не буду! Мамой клянусь!

– Ты вроде это говорил в прошлый раз?

– В прошлый раз он клялся папой, – пробормотал Карабас и, перевернувшись на другой бок, вновь захрапел.

Повисла напряженная тишина. Рыжеволосый стоял ни жив ни мертв.

Кот, конечно, не собирался оставлять на растерзание людям даже такого троглодита, как Людоед. Хотя надо было бы…

– Ладно. На этот раз я тебя прощаю. Ради жены. Людоед, облегченно вздохнув, встал с колен, высморкался в бороду и бросил быстрый взгляд на жаркое.

– Переверни уж, вижу, что подгорает.

Прощенный поспешно кивнул, состроил довольную рожу и крутанул вертел.

– Откуда так воняет? – полюбопытствовал Смотритель.

– Оттуда, – рыжий поначалу ткнул пальцем в небо, а затем в дальний угол поляны, где валялась исковерканная груда железа. Кое-где из нее еще поднимался черный вонючий дымок.

– И что это?

– А хрен знает, как оно называлось! – охотник на хрюшек был сама любезность. – Это та фигня, что обычно над Лесом летала.

– М-да? – кот с интересом уставился на обломки.

В последнее время странная штука донимала всех волшебных существ. Вот уже целую неделю она с ревом носилась над Лесом и пугала его жителей.

– И как оно умудрилось упасть?

– Горыныч постарался! – Людоед усмехнулся и достал из засаленных шорт банку специй. – Гадом, говорит, буду, если не собью эту сволочь перед уходом.

– Он ушел? – Василий помнил, что раньше за уход через портал была одна голова Горыныча, а против – две.

– С утра еще. Третья смогла убедить Первую. А Вторая башка плюнула и сказала, что тогда тоже пойдет, не оставаться же ей здесь одной.

– А где всадник? В железной птице остался?

– Не… он успел ката… като… В общем, он пультировался куда-то или что-то в этом роде. Ну, а я вот… Гм… Погнался за ним и…

– И человек опять от тебя убежал… – безжалостно закончил за него Василий.

Громила покраснел. Он только назывался Людоедом, а на самом деле еще ни разу не пообедал, как это положено всякому приличному и уважающему себя каннибалу. Видя такое страшилище, люди оглашали Лес воплями и задавали такого стрекача, что несчастному детине никогда не удавалось их догнать.

– Смотри, скажу жене, что опять охотился в Заповедной роще… – пригрозил кот. – Она уже ушла?

– Элли? – вопросом на вопрос ответил Людоед.

– А у тебя еще какая-то жена есть? – раздраженно фыркнул собеседник.

– Да нет… Ушла еще два дня назад. Я сейчас откушаю и…

– Элли волки съели! – хором крикнули два выскочивших на поляну бельчонка.

– Кыш! – грозно рыкнул на них великан и потянулся за дубиной. – Только и знаете, что дразниться, мелочь пузатая!

Один бельчонок показал Людоеду язык, другой отчего-то кукиш.

– Дирле и Тирле! – окликнул бельчат Василий. – Вы почему еще не в портале?

– А мы Нильса ждем! – пискнул Дирле.

– Да-да! Нильса! И гусей! Честно-честно! – ответил Тирле. – А потом мы сразу… в этот… в пр-ротал.

Бельчата юркнули в кусты. На несносных сорванцов никто не мог найти управы.

– Будешь уходить, захвати Карабаса с псом, – попросил Людоеда кот.

– Сделаю.

– Сегодня вечером портал закрывается, поторопись.

– Уже иду, – в одной руке рыжий держал солонку, в другой перечницу и мучительно думал, какую из них использовать в первую очередь.

Василий раздраженно фыркнул и, обойдя стороной дымящиеся обломки летающей машины людей, направился по тропинке к Пьяной пуще.

За неделю, что он здесь не был, пуща сильно изменилась и неприятно поразила Смотрителя леса. Конечно же, он знал, что не встретит ни одной птицы, но знать – это одно, а вот видеть – совершенно другое. Исчезли все. Не было ни сладкоголосых соловьев, ни веселых щеглов, ни заводных жаворонков, ни пронырливых дроздов, ни рассудительных иволог, ни глупых поползней, ни дятлов-барабанщиков, ни ученых сов, ни мудрых филинов, ни желтогрудых синиц, ни скандальных соек, ни трескучих сорок, ни сотен других семейств птичьего мира, что раньше наполняли лесок кипучей радостью жизни. Не осталось никого. Среди пожелтевших берез и осин властвовала мертвая тишина. Сейчас Пьяная пуща казалась чужой и очень зловещей. Василию, до самого кончика его черного хвоста, захотелось немедленно отсюда уйти.

– Эй! Есть здесь кто? – тишина слишком давила, и сейчас кот был готов разговаривать сам с собой.

Естественно, на его вопрос никто не ответил.

Смотритель подошел к старой березе, в три прыжка оказался на ее вершине и заглянул в гнездо. Там все еще лежало яйцо. Брошенное. Василий вздохнул и слез с дерева. Как он и предполагал, семья Жар-Птиц улетела через портал, но яйцо им пришлось оставить. Грустно…

Он уже собирался уходить, когда в густых кустах колючего можжевельника заметил темный силуэт. Фигура очень напоминала одного из людей-охотников. Незаметно для спрятавшегося Василий выпустил когти. Если это охотник, то он не на того напал и вряд ли сможет добыть себе сказочный трофей. Кот превратился в размытую черную молнию и в одно мгновенье оказался возле незнакомца. За секунду до удара он успел остановить лапу. Никакой угрозы не было. Перед ним возвышался Железный Дровосек.

Железный исчез через два дня после открытия портала. Все отчего-то подумали, что он ушел. Ну, ушел и ушел. Никто не озаботился поисками. Всем было не до этого. А если еще учесть тот факт, что у нелюдимого Дровосека совсем не было друзей, то никто из жителей Леса и не беспокоился о его исчезновении. Теперь же он был мертв, и его тело покрывал густой слой рыжей ржавчины. Возле ног погибшего лежал топор и масленка. Волшебное масло, вылившееся из нее, оставило на засохшей траве большое грязное пятно. Василий почему-то нисколько не сомневался, что Железный Дровосек сам вылил масло, тем самым не оставив себе никаких шансов выжить. Он никогда не хотел покидать Лес, впрочем, как и многие другие. Некоторые предпочли не уходить в портал, а остаться здесь и дождаться судьбы, какой бы она ни была, или попросту покончить с жизнью.

С тяжелым сердцем кот покинул Пьяную пущу, уже жалея, что приходил сюда. Теперь она навсегда останется в его памяти не яркой, звонкой и солнечной, а жуткой, умирающей и унылой.

День давно перевалил за середину, тусклое солнце клонилось к закату. Василий побывал на Земляничной полянке, заглянул в дупло, в котором раньше жили Неправильные пчелы, делающие Неправильный мед. Хозяева ушли, золотые соты стали пепельно-серыми. В слабом запахе меда, все еще витавшем в воздухе, больше не чувствовалось аромата полевых цветов и липы. Теперь здесь пахло чем-то горьким и застарелым, и Смотритель, сморщившись, словно от зубной боли, оставил брошенное дупло в покое. Главное, что Неправильные пчелы убрались в портал, а не стали жадничать и сидеть до последнего часа на своем драгоценном меде. Кот усмехнулся – будет теперь Пуху забава в новом Лесу. Опять, небось, наклюкается с Пятачком и пойдет пугать истеричных жужжалок, говоря, что он маленькая черная тучка, страдающая большой белой горячкой.

Что-то опрометью выскочило из кустов и едва не врезалось в Смотрителя.

– Все торопимся? – промурлыкал кот.

Белый пушистый красноглазый Кролик, обряженный в синий бархатный жилет и черный цилиндр, икнул и, рассыпаясь в тысячах извинений, отпрыгнул в сторону.

– Да-да! Да-да! Опаздываю! Какой кошмар! Опять опаздываю!

Его пенсне огорченно сверкнуло. Кролик залез во внутренний карман жилета и выудил большие золотые часы на цепочке. Откинул крышку, посмотрел на стрелки и огорченно цокнул языком.

– До закрытия портала еще три часа. Все ваши ушли?

– Да… Королева со свитой еще в первый день, Болванщик с Мартовским зайцем вчера, Алису не видел, она чего-то там с Красной шапочкой мутила.

– А мой родственничек?

– Чеширский? – уточнил Кролик, пряча часы обратно в жилетку. – Он вообще исчез. Поначалу сам, а затем и его знаменитая улыбочка. Правда, вчера мне Бармаглот говорил, что Чешир вместе с Котом в сапогах подались в новый мир, но вы же знаете этого Бармаглота, ваша милость? Он болтать любит.

– Ладно, – сказал Василий, напоследок взмахнув хвостом. – Не буду тебя задерживать.

– И то, верно, опаздываю! – Кролик снял цилиндр и вытер лоб носовым платком.

– Ты откуда эту шляпу взял? – полюбопытствовал Смотритель, с интересом разглядывая маленькое вишневое деревце, растущее между ушей собеседника.

– Шляпу? – Кролик рассеянно покрутил в руках черный цилиндр. – У семейки Муми-троллей. Они ее на крыльце забыли, когда уезжали. А я решил: чего добру пропадать? Вот и приспособил. А что?

– Ты только не волнуйся, – вкрадчиво произнес кот. – Как в новом Лесу окажешься, найди доктора Айболита. У тебя на голове дерево выросло.

Белый Кролик тут же начал стенать, заламывать руки и ныть, почем свет кляня проклятую Морру, подложившую ему такую свинью. Кот усмехнулся в усы. Лучший друг Болванщика всегда был растяпой.

Пройдя через маленькое поле, заросшее высокой пожухлой травой и серебристыми цветами, над которыми не властна была даже осень, Василий вышел к Зачарованному бору. Из-за пожелтевших елок, умирающих от дыхания последней осени ничуть не хуже, чем березы, клены и дубы, внезапно раздались отборные матюги. На поляне возвышалась здоровая белая печь с едва дымящейся трубой. Рядом с ней на четвереньках стоял Иван-дурак. Рожа у него была злая, красная и порядком испачканная. На ковре из еловых иголок в хаотичном беспорядке были разбросаны инструменты.

– Попробуй теперь! – крикнул водила.

– Не фига подобного! – хриплым басом ответствовал сидящий на печи Колобок.

– Ты на какую педаль жмешь?

– На эту… которая посередке!

– А я на какую просил?! – зарычал Иван.

– Не так уж это и просто – жать на педаль, когда нету ног! – оправдался помощник и, основательно повозившись, все же умудрился на что-то надавить.

Печь загудела, чихнула, выпустила из трубы маленькое вонючее облачко дыма и скисла. Иван вновь матюгнулся, поминая создателей печи вплоть до седьмого колена.

– Бог в помощь, – произнес Василий, выходя из-за елок.

– А… Смотритель. Привет, привет. Вот блин, заглохла, падла, на полпути!

Из ведра, находящегося за спиной Колобка, выглянула Щука:

– Говорила я тебе, пешком надо было идти!

– А весь скарб кто потащит? – огрызнулся дурак, копаясь в груде гаечных ключей. – Или я, по-твоему, должен переть шмотки на своем горбу?

Действительно, на печи живого места не было от сваленного барахла. Создавалось впечатление, что на ней едет не Иван-дурак, а целая армия Лимонов, вкупе с многочисленной семейкой дядьки Черномора.

Щука ничего не ответила и скрылась в ведре, напоследок ударив хвостом и разбрызгав воду.

– Эй! Зубастая! – обиделся Колобок, на которого попала вода. – Поаккуратней там!

– Давно стоите? – поинтересовался Василий.

– Уже с час. Чего мы только не делали!

Над Зачарованным бором раздался рев, и по небу пронеслась железная птица людей.

– Разлетались, мать их! – выругался Иван, провожая машину взглядом. – Не терпится им…

– Одну хреновину Горыныч сбил, так их теперь в пять раз больше налетело, – вновь высунулась из ведра Щука.

– Пора сваливать, – подытожил Колобок. – А то опять будут бухалки скидывать. Давеча они Великана и Мальчика-с-пальчик убили.

– Да как же мы свалим, если эта рухлядь не заводится?! – взорвался Иван и зашвырнул молоток в кусты.

– А по щучьему веленью? – на всякий случай поинтересовался кот.

– Хренушки! – ехидно отозвалась Щука. – Скажи спасибочки людям! Волшебство ушло. Не действует! Ни мое, ни Золотой рыбки!

– А Рыбка где?

– Здесь она, родимая, в ведре, – Колобок соскочил с печи и подкатился к Ивану. – Хотели подвезти до портала, а вон видите, милорд Смотритель, как обернулось-то?

– Что сломалось хоть?

– Да шут ее знает, – вздохнул Иван, огорченно почесав в затылке. – Все перебрал и ничего не нашел.

– А дровишки заложить не забыли?

– Я самолично в топку десяток сосновых поленьев запихал! – произнес Колобок.

Дурак в раздражении хлопнул себя по лбу:

– Безногий, ты хоть и башкой вышел, но тупее меня! Какой умник тебя научил сосну пихать?! Печь у меня отродясь ни на чем, кроме березы, не фурычила! А я гляжу – чей-то не то! Идет как-то рывками, блин!

– Я ж не знал, – виновато заканючил Колобок.

– Не знал он, – буркнул Иван, подняв с земли топор. – Вытаскивай дрова из топки, а я за березой.

– Как же я их вытащу? – жалостливо спросил Колобок. – У меня и рук-то нету.

– А запихивал как?! Так и выпихивай!

Спустя полчаса печь радостно фырчала, разбросанные на земле инструменты были собраны, а Иван-дурак с Колобком весело распевали незатейливую победную песню.

– Смотритель, давай подброшу? – благодушно предложил Иван.

– Вы к порталу? – на всякий случай спросил кот.

– А то.

– Ну, подбрось, коли не трудно, – согласился он.

Иван дернул рычаг, нажал на педаль, весело гикнул, и печь, гудя и пуская из трубы белый дымок, отправилась в путь.

– Ты-то как здесь оказался? – спросил у Колобка Василий.

– А я что? Я своих проводил и к Ивану покатил. Еще на той неделе обещался ему помочь с отъездом.

– Бабка не переживала, что ты без нее пошел?

– Еще как! Но я ее успокоил, сказал, сегодня приду. Да и не до этого ей было. Курочка Ряба Репку не хотела оставлять, так что…

– Не оставила?

– Нет… Докатили до портала с грехом пополам. Жучке хвост отдавили… Глянь осень-то какая!

– Последняя.

– Да не переживайте вы так! – дернул плечом Иван. – Мы ведь живы, и уйти есть куда!

– Надолго ли? – спросила Щука.

– Чего надолго?

– Надолго ли мы задержимся в новом Лесу, говорю? Сказка может уйти и оттуда.

– Не уйдет! – беспечно отмахнулся дурак. – Люди там в нее еще верят, а значит, сказке и Лесу нечего бояться!

– Ню-ню, – пробормотал Колобок, с грустью глядя на мелькающие по краям дороги желтые деревья.

Еще дважды над ними пролетали ревущие машины, но, по счастью, то ли не замечали печь с ее пассажирами, то ли у них были куда более важные дела. Наконец, Зачарованный бор кончился, и печь выехала к Лукоморскому холму.

– Притормози, я тут сойду, – попросил Василий. Дурак послушно остановил печь, давая коту возможность спрыгнуть на землю.

– Давай, Смотритель, не задерживайся, – сказал на прощанье Колобок. – Уже вечер. Увидимся в Лесу.

– Увидимся, – кивнул Василий. – Я ненадолго.

На холме рос Дуб. Это было единственное дерево во всем Лесу, чьи листья до сих пор оставались зелеными, словно осень не имела над ними никакой власти. Возле дуба сидел облаченный в доспехи человек. Худое, обтянутое пожелтевшей кожей лицо, черные ввалившиеся глаза, крючковатый нос, тонкие губы – все это делало его похожим на мертвеца. Он неотрывно смотрел на букет бледных нарциссов, лежащих на холмике свежей могилы, в основание которой бы воткнут огромный фламберг. Кот никогда не думал, что этот грозный меч когда-нибудь превратится в могильный крест.

– Здравствуй, Кощей.

– Привет, Василий, – ответил тот, не отрывая глаз от цветов.

– Когда?

– Вчера. Рано утром.

– Прости. Я не знал, – неловко пробормотал кот.

– Ничего.

– Как это случилось?

– Как? – Кощей едва заметно пожал плечами, перевел взгляд на пламенеющий горизонт. – Наверное, как и со многими другими. Без волшебства мы умираем.

– Она была слишком сильна, чтобы так умереть.

Друг издал грустный смешок.

– Когда-то ее звали Василисой Прекрасной, но… Ты бы видел, что с нею случилось за последний месяц! Она больше не была прекрасной. Красота исчезла вместе со сказкой! Я не знаю, что произошло, но она стала самой обычной женщиной и не захотела так жить! Она…

Продолжать не имело смысла. Кот и так понял, что произошло. Василиса, как и многие другие, не захотела уходить и выбрала единственный способ…

– Прости, дружище, если бы я только знал… Быть может, я сумел бы ее остановить.

– У меня не вышло ее убедить, а у тебя и подавно бы ничего не получилось. Как они могли? Как?!

– Они – люди. Благодаря им мы существуем и благодаря им умираем. Такова судьба. Иногда они забывают про сказку, которая живет в них, и Лес погибает. Такое уже было однажды.

– Сказка для них всего лишь бесполезная небылица! Говорят, что дети злы, но взрослые гораздо злее. Зачем они убивают нас?

– Они – люди, – вновь ответил Василий и, сощурившись, посмотрел на заходящее солнце. – Осталось совсем недолго.

– Я не страдаю эскапизмом, – Кощей покачал головой. – Обычно там, где нас нет, хуже, чем там, где мы есть. Стоит ли уходить? Это мой Лес.

– Это и мой Лес, – с нажимом произнес кот. – Не забывай, что я – Смотритель. Но нам надо уйти. Ради…

– Ради кого?! – выплюнул Кощей, и в его глазах полыхнуло пламя. – Ради человеческих детей, которые когда-нибудь вырастут и забудут о нас?!

– Быть может, они будут лучше…

– Быть может… – худые плечи опустились. – Я прожил столько лет, я почти бессмертен. Ты не поверишь, но я очень устал. Устал от этой последней осени. Иногда хочется послать все к Черномору и сломать ее.

Только сейчас кот увидел в левой руке друга рубиновую иглу.

– Не глупи, – мягко сказал Василий. – Это не выход.

– Для нее это был единственный выход.

– А для тебя – нет. Что я скажу Горынычу? Ты нужен новому Лесу, дружище. Ты нужен сказке.

Он осторожно забрал иглу.

С неба рухнул большой комок перьев.

– Опаздываешь, – произнес кот.

Вешалка выплюнула килограммовый кусок «Сулугуни» и проворчала:

– Угонишься за вами. Думала, что последняя ухожу. Спасибо, что подождали старуху.

– Где пропадала?

– Не поверите! – хихикнула ворона. – Уговаривала Избушку На Курьих Ножках свалить, пока не поздно.

– Ну и как? Вышло? – оживился Василий.

– Спрашиваешь! – гордо кивнула Вешалка.

По полю бодрым галопом неслась Избушка. Из нее доносилась отборная брань. Мгновение – и Курьи Ножки исчезли в портале.

– Неужели Яга перестала упрямиться? – поразился Василий.

– Как же! – фыркнула Вешалка. – Старая карга как раз и не хотела никуда уходить. Вопила, что это ее Лес и она в нем умрет. Только гнездо ее слушать не стало.

Кот приложил лапу к шершавой и теплой коре могучего дуба.

– Прощай, старый друг. Жаль, что ты не можешь пойти с нами.

– Помнишь, как однажды мы обернули его золотой цепью? – совершенно не к месту хохотнула ворона. – И как пьяный Леший усадил на ветки Русалку, а тебе пришлось лезть и снимать дамочку?

– Помню, – улыбнулся кот. – Нам пора. Солнце почти скрылось.

– Я догоню, – глухо сказал Кощей, не спуская взгляда с могилы.

– Уверен? – Василий все еще боялся, что друг сотворит какую-нибудь глупость.

– Да.

Смотритель внимательно посмотрел на Бессмертного и, так ничего и не сказав, начал спускаться с холма. Вешалка, сжимая сыр в клюве, скакала рядом. Возле двери в другой мир они остановились. От солнца остался всего лишь краешек. Минута, может быть две, и выход закроется навсегда.

– Давай, я сразу за тобой, – сказал Василий, и ворона, облегченно кивнув, скрылась в портале.

Запыхавшийся Кощей разжал кулак и показал маленький желудь.

Он бросил прощальный взгляд на могилу и скрылся в синем мареве волшебной двери.

Василий уходил из Леса последним. Очень хотелось обернуться, попрощаться с родным миром, но времени на это уже не оставалось. Он шагнул в портал, оставив позади себя умирающий Лес, последнюю осень и людей, навсегда лишившихся сказки.