Текст книги "Фэнтези-2007"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)

А иначе – носить всю жизнь чужие письма, думал он, поглядывая на заснеженные леса под крылом. А потом его поймает фальк, он разобьется о скалы или захлебнется в реке. И король даже не вспомнит о верном служаке Тирде.

Но самое главное – тогда в его жизни уж точно не будет ни гнезда, ни птенцов. А ведь он мог бы их многому выучить, думал Тирд, подставляя первым лучам холодного солнца натруженные крылья. А всего-то и нужно – сегодня же вечером сбежать из голубятни.

Тирд знал, как выбраться из птичьей клетки. Нужно только зацепить клювом крючок и откинуть его. Тогда можно протиснуться между сеткой и соседним ящиком. Однажды он из озорства уже проделал этот фокус. Потом, конечно же, поскорее вернул крючок обратно, потому что не мыслил себе другой судьбы, кроме королевской службы. Теперь он жаждал вновь увидеть голубку. Шагнуть к ней, заглянуть в кроткие лучистые глаза, обнять крылом и шепнуть: вот я и вернулся!

Эта картина не раз виделась Тирду, покуда миновали леса и потянулась череда озер. Он был уже на подлете, и сердце его сладко замирало. Он впервые мечтал о будущем, в котором больше не будет одинок.

Мертвые тела он увидел, едва оборвалась гладь озерного льда. Взору испуганного голубя открылись кучи трупов, припорошенных снегом, лошадиные туши, остовы сожженных телег, оглобли обозных фур. Более всего ужаснули Тирда дымы, что еще курились над пеплом. Голубь словно чувствовал тепло, исходящее с поля битвы, как из остывающего тела. И повсюду люди и кони – сотни бездыханных, распростертых, сплетенных и застывших навеки. Сверху Тирд видел, где бой был наиболее яростным: точно вскипевшие буруны воинов в черно-зеленом и темно-синем, разбившиеся друг о друга… И сам Тирд летел над мертвым полем, словно осколок льда, брошенный в небо чьей-то могущественной рукой.

Все недавние страхи разом вернулись к нему.

Он мерно взмахивал омертвелыми крыльями, и холод сковал клюв, не позволяя издать даже горестный стон. Но шли минуты, и показались палатки. Вялые люди у чахлых костров готовили пищу, чистили оружие, просто копошились. Это был лагерь победителей.

Голубь с надеждой оглядывался, пока не увидел высокий шест с повисшим флажком. Это был условный знак для него, место, куда он всегда должен прилетать. У шатра стоял знакомый человек – низенький лысый мужчина с засученными рукавами серой рубахи, в своем вечном кожаном фартуке, скрывавшем немалый животик. Он не раз встречал Тирда под таким флажком. Теперь он озабоченно разглядывал сваленную возле шатра груду попон и грязных ковров. И совсем не смотрел в небо. Потому что здесь Тирда уже не ждали.

Голубь, собрав остатки сил, спланировал на серый, угольный снег. И когда лысый обернулся, Тирд громко и важно заворковал – королевский посланец вернулся.

– К вам Магнус, ваша милость, – поклонился крепкий мужчина в панцире поверх овчинного полушубка.

– Чего он хочет? – осведомился высокий чернобородый мужчина в длинном теплом плаще и тяжелых кавалерийских сапогах. Он быстро писал щегольским белоснежным пером за раскладным столом.

– Твердит, что дело не терпит отлагательства, но откроет его лишь вам, – пожал плечами мужчина.

– Ну, пусть войдет, коли срочно, – кивнул бородач, с неудовольствием откладывая письмо.

Человек в кожаном фартуке вошел и немедленно бросился к бородачу. Он всплеснул руками и закричал неожиданно тонким, почти бабьим голосом:

– Невероятное дело, ваша милость, мастер Гюнтер!

– Что такое? – недовольно спросил бородач.

– Голубь вернулся! – в глубочайшем возбуждении воскликнул человек в фартуке и тут же, спохватившись, прикрыл ладонью рот. Это тоже было не совсем мужское движение.

– Какой голубь?

– Тот самый, – прошептал человек в фартуке. – Один из трех, известных вам. Относительно которых было личное и строжайше секретное распоряжение вашей милости.

– Вернулся? – нахмурился бородач. – Но ведь это невозможно!

– Тем не менее это так, – развел руками его помощник Казалось, оба не были рады тому обстоятельству, что сегодня откуда-то прилетел какой-то секретный голубь.

– И что он принес? – спросил бородач.

– Что и должен был, – вздохнул человек в фартуке. – Ложное письмо.

И вновь наступило напряженное молчание. Бородач, казалось, был поражен.

– А остальные птицы? – его взгляд сверкнул.

– Как и рассчитано. Ни одна не вернулась. Я уверен, обе попали в руки людей герцога Иоганна. Ловчие и егеря ждали их по всей границе Корнельского леса. В полном соответствии с вашим планом…

– А этот, значит, долетел?

– Долетел, – кивнул человек в фартуке. – Если быть до конца точным, он опоздал всего лишь на четыре часа.

– Невероятно, – прошептал бородач. – Марк, но ведь это просто невероятно…

– Все ваши указания были исполнены наистрожайшим образом. – торопливо забормотал Марк. – В корм почтовым птицам ввели специальные добавки, в воду – нужные травы. Он просто не мог долететь. Физически…

– Да, – кивнул бородач. – Наверное…

Он встал, прошелся по шатру и остановился напротив крохотного окошечка, слишком маленького, чтобы пропускать яркий свет.

– А если бы долетели и другие? – задумчиво спросил он, словно обращался к самому себе.

– Ошибки быть не могло. То, что этот голубь не попал к ним в руки, – просто чудо, мастер Понтер. И, кроме того, на самый исключительный и невероятный случай, вроде этого голубя, был еще Рикк.

– Ах, да… – прошептал бородач. – Бедняга Рикк…

– Смею вас уверить, – поспешно заговорил Марк, – Рикк отдался им в руки просто мастерски. У противника и мысли не возникло, что он выдал им ложные сведения о дне нашего наступления. Я не первый год в секретной службе, и эту легенду мы сочиняли как никогда.

– Где теперь Рикк? Его нашли? – тихо спросил бородач.

Марк покачал головой. И бородач понял. Он тоже был не первый год в секретной службе.

– Они действительно не были готовы, что мы ударим днем раньше, – пробормотал он. – В воскресенье.

– Иначе бы мы с вами тут не стояли, – вздохнул подручный.

– Ты прав. – ответил бородач. – Как и всегда, мой добрый Марк.

– Ваша милость, – почтительно наклонил голову тот.

– Гм… Вот ведь странная вещь – война, – мрачно проговорил мастер Гюнтер. – Кто бы сказал, что подчас ее можно выиграть посредством одного ложного слова… Двух отравленных почтовых голубей… И шпиона, по своей воле отдавшегося в руки врага.

– Рикк спас нас всех, – сдавленно пробормотал Марк.

– Вместе с парой птиц, – добавил мастер Гюнтер. – Их мы тоже толкнули в чужую сеть. Как и несчастного Рикка.

– Голуби – всего лишь птицы, – философски заключил Марк. – Летят от одной знакомой кормушки к другой. А Рикк пошел на смерть сам. У него ведь всю семью…

– Да… помню, – сказал бородач. – Рикку следовало бы вручить орден, но только кому его теперь передашь? У шпионов редко бывают близкие… – Он развел руками. – Может, отдать этот орден тебе. Марк?

– Благодарю, мастер Гюнтер, – грустно улыбнулся Марк. – Но вы ведь знаете: мое сословие не дает права на ордена. Даже за исключительные заслуги перед короной.

– Ладно… Ступай, – махнул рукой бородач. – Однажды мы вернемся к этому разговору, обещаю тебе.

– Благодарю вашу милость, – поклонился человек в фартуке и пошел прочь. Но на выходе он обернулся: – Ваша милость…

– Да?

– А что прикажете делать с Тирдом?

– С кем? – удивился бородач.

– С тем голубем. Который вернулся…

– Гм… А что с ним вообще нужно делать?

– Птице, конечно, следует хорошенько отдохнуть… – пожал плечами Марк. – А затем – может, отправить его обратно, в столицу? Теперь уже – с верным письмом, о нашей великой и заслуженной победе? Птица-то, по всему видать, отчаянная. Думаю, хлебнул немало лиха наш голубок, пока долетел сюда. И ведь не знала птичья голова, что несет фальшивое письмо. Что свои же хозяева его, по сути, и предали…

– Что значит жизнь одного голубя в сравнении с жизнью тысяч людей? – задумчиво сказал бородач. А затем поднял воспаленные от бессонницы глаза и… улыбнулся. – А знаешь что, мой добрый Марк? Войны выигрывают именно те, кто способен превозмочь себя и свершить невозможное. Как бедняга Рикк. И как этот голубь… как там бишь его?

– Тирд, – напомнил человек в фартуке.

– Да. Тирд. Простой голубь. Тот, который долетел и вернулся, – кивнул бородач. – Пусть даже это никому и не нужно. – И он задумался на миг. А затем приказал: – Этого голубя больше с почтой не отправлять. Он проявил геройство и храбрость не хуже истинного солдата. Нам нужно больше таких птиц в почтовой Службе – сильных, упрямых, самоотверженных. Полагаю, что от него будет хорошее потомство.

Магнус осторожно улыбнулся.

– Поэтому ты сейчас же пойдешь, мой добрый Марк, и переселишь голубя отдельно от других курьерских птиц. В хорошую, крепкую клетку, обитую мягкой тканью. Питание и содержание этого… Тирда… должно быть наилучшим. По возвращении войска в столицу приказываю поместить его в отдельную закрытую вольеру и употреблять исключительно для улучшения породы. Всех его потомков в будущем использовать на самых важных и ответственных почтовых маршрутах. Можешь исполнять.

– Слушаюсь, ваша милость, – кивнул Марк и торопливо вышел из палатки. Приказы своего начальника он привык исполнять немедля.

Тирд не слышал, как его вынули из общего вольера, бесцеремонно разогнав прочих голубей. Он не чувствовал, как его несут куда-то, не слышал скрипа снега под коваными сапогами. Не ощутил, когда его положили в другую клетку – с крепкими запорами, на замках, обитую упругим плюшем. После этого клетку накрыли платком – чтобы голубь отдыхал с дороги.

Всего этого Тирд не слышал, не чувствовал и не понимал. Он крепко спал, и ему снился замечательный сон. Он летел на крыльях ветра в зимний лес. Туда, где сосны побелены инеем, сугробы даруют тепло и спасение, и полно пищи для голубей. Ведь некоторые голуби, оказывается, больше всего на свете любят еловые и сосновые семечки. Пусть даже с хвойной смолой.

Именно так, наверное, и должна пахнуть настоящая, истинная свобода – хвоей и ветром. А иначе, если не поторопишь сердце и крылья, твоя голубка будет очень беспокоиться.

Виктор Ночкин
Настоящая принцесса

– Что, Буян, как по-твоему, – спросил сэр Хенрик, – уж не занесла ли нас нелегкая в такие края, где на кустах терновника растут пергаменты? Вопрос был адресован боевому коню. За годы странствий сэр Хенрик приобрел привычку разговаривать с собственным скакуном. Привычка эта, разумеется, могла бы вызывать насмешки, но высокий рост и могучее сложение надежно хранили благородного рыцаря от подобных неприятностей. Вряд ли сыскался бы смельчак, способный в глаза обозвать сэра Хенрика дурнем. Сам же дворянин себя таковым точно не считал, хотя и был не скор на решения. Вот и теперь он с рассеянным видом не менее пяти минут разглядывал клочок пергамента на ветке придорожного куста, прежде чем решился наконец его сорвать. Как и следовало ожидать, пергамент оказался запиской. Медленно шевеля губами, рыцарь принялся разбирать неровные строки. Послание гласило:

«БЛАГАРОДНЫЙ РЫЦЫРЬ АЛИ ПРЫНЦ, СДЕЛАЙ ТАКУЮ МИЛАСТЬ И СПАСИ НИЩАСНУЮ ПРЫНЦЕСУ ЗАТАЧОНУИУ В ЗАМКИ СТРАШНАВАЛЮДАЙЕДА. НАЙТИ ЗАМАК ЛЮДАЙЕДА ОЧИНЬ ПРОСТА. ЕДЬ СИБЕ ПА ЭТАЙ ДАРОГИ ДО САМАВА МОСТИКА ЧЕРИЗ РУЧЕЙ ВАНЮЧКУ А ПЕРИД МОСТИКАМ СВИРНИ ПО ТРОПИНКИ НАПРАВА И БУДИТ ЗАМАК. А ЗАВУТ МИНЯ ПРЫНЦЕСА АЛИСИЯ, ДОЧКА КАРАЛЯ ЛЮЦИУСА СВАР-ЛИВАВА».

Сэр Хенрик был грамотен настолько, чтобы разобрать, о чем идет речь в записке, но все же не так начитан, чтобы усомниться в грамотности «нищаснай прынцесы».

– Принцесса… – задумчиво произнес рыцарь. – Принцесса, Буян, это здорово. Знаешь, какие они, эти принцессы? Не знаешь? Они все прекрасны, как солнце в небесах. Волосы у принцесс золотистые, глаза – голубые, а голос нежен и сладок. Вот каковы принцессы. И славное это дело – спасти одну из них, освободить из заточения. Ну что, отправимся к замку людоеда, друг мой?

Буян тихонько фыркнул и качнул головой, что вполне могло сойти за утвердительный ответ. Впрочем, сэр Хенрик не нуждался в согласии коня, решения он принимал самостоятельно… просто иногда ему хотелось поговорить. А кто же, кроме коня, согласится ждать, пока добрый рыцарь соберет наконец неторопливые мысли?

Не прошло и пяти минут, как дорога привела отважного спасителя принцесс к мостику, от которого в самом деле вправо уводила довольно широкая тропа. Рыцарь свернул, как было велено в записке, и точно – вскоре оказался у входа в замок. Вернее, в руины, некогда бывшие замком. Подъемный мост намертво врос в осыпавшиеся края рва, порос мхом… а цепи, на которых мост был прежде подвешен, давно проржавели и рассыпались. Наполовину разрушенные башни таинственно и романтично увивал плющ, зубчатые стены тоже порядком обвалились и поросли мхом. Перед мостом сэр Хенрик увидел рыцаря, сжимающего в руке точно такой же клочок пергамента, как и тот, что привел к замку его самого. Незнакомец обернулся, заслышав стук подков Буяна, и внимательно оглядел вновь прибывшего.

– Приветствую вас, добрый сэр, – вежливо произнес сэр Хенрик, – сдается мне, что и вас призвали в это унылое место мольбы о помощи, начертанные несчастной принцессой Алисией.

– Верно, сэр, я прибыл сюда, чтобы освободить принцессу Алисию, дочку короля Люциуса, – отозвался незнакомец и представился: – Амелин из Кранстока.

– Хенрик из Авента. Сэр Амелин, вы прибыли первым, и, ежели вам угодно, я готов предоставить вам право первым попытать счастья в бою с людоедом.

– Д-да… сэр… – несколько неуверенно согласился кранстокский рыцарь.

– Ну а я, с вашего позволения, войду в замок следом. Сказать по правде, мне страсть как охота поглядеть на прекрасную принцессу.

Воины спешились, привязали коней у входа в замок и по одному проникли в ворота. Шагая следом за Амелином, сэр Хенрик оглядывался и качал головой – повсюду виднелись печальные свидетельства запустения и разрухи. В углах пыльными гроздьями нависла паутина, за выбитыми дверями виднелись нагромождения изломанной мебели и всевозможный хлам, однако руины явно были обитаемы – на полу виднелись свежие отпечатки грязных сапожищ, а на двери рыцари приметили отпечаток гигантской ладони.

Из-за приоткрытой двери в конце коридора послышался довольно зловещий скрежет. Сэр Амелин вздрогнул, а Хенрик подбодрил товарища кивком и остановился, не доходя несколько шагов до двери. Кранстокский рыцарь тяжело вздохнул, положил ладонь на рукоять меча и, толкнув жалобно заскрипевшую дверь, шагнул в проем. Дверь с новым приступом душераздирающего скрежета качнулась назад. Сэр Хенрик заглянул в оставшуюся щель.

В дальнем конце комнаты за грубо сколоченным столом восседал, должно быть, сам хозяин замка, «страшный людайед». Огромный мужчина, одетый в потертую меховую одежду странного покроя. Плечи хозяина замка были так массивны, что голова казалась неестественно маленькой, а выражение его лица показалось сэру Хенрику скорее задумчивым и печальным, нежели свирепым. Зловещий лязг, услышанный рыцарями в коридоре, производил именно людоед – зачерпывая большущей железной ложкой еду из миски. Пища, кстати, никак не походила на человечину. Скорее это был горох – насколько сэр Хенрик смог разглядеть.

Завидев Амелина, людоед расплылся в ухмылке:

– Ага, вот и благородный рыцарь пожаловали! Небось желаете принцессу вызволить из заточения, а?

Похоже, настроен людоед был вполне миролюбиво и желал побеседовать, но рыцарь не собирался тянуть с подвигом и, выхватив меч, отважно ринулся на хозяина замка с криком:

– Умри, нелюдь!

Людоед с неожиданным для такого массивного человека проворством отскочил, отшвырнув стул, а клинок благородного воина обрушился на ни в чем не повинную миску. Обед хозяина замка разлетелся по комнате, а сам людоед извлек из-под стола здоровенную дубину и, заорав в свою очередь: «Ах вот ты как!» – кинулся на пришельца. Схватка продолжалась недолго, после двух или трех выпадов оглушенный Амелин отлетел в угол и, со звоном врезавшись в стену, медленно осел на пол. Меч выпал из ослабевшей руки рыцаря.

Более ждать сэр Хенрик не желал и, отпихнув злополучную дверь, ворвался в обеденный покой людоеда. Тот, распаленный дракой, с воодушевлением кинулся на нового врага, потрясая дубиной – однако теперь ему достался куда более опасный противник. Раз за разом людоед наскакивал на сэра Хенрика, но удары страшной дубины рыцарь парировал неизменно мощно и точно. Наконец, когда хозяин замка утомился и снизил темп, сэр Хенрик – шаг за шагом – принялся теснить противника. Тут и Амелин пришел в себя. Нащупав меч, рыцарь с трудом начал подниматься, чтобы прийти на помощь приятелю, но людоед, ложным замахом заставив сэра Хенрика отступить на шаг, вдруг повернулся и бросился вон из комнаты. Сэр Хенрик помог Амелину подняться, и воины направились в задние покои, куда скрылся людоед. Покачивающаяся ставня и шевелящиеся кусты за окном свидетельствовали, что враг позорно бежал.

– Ну что ж, сэр Амелин, – заметил Хенрик, – людоед скрылся. Пожалуй, нет смысла гнаться за ним по лесу, лучше поищем принцессу.

– Пожалуй, – кивнул Амелин. – Идемте туда, те комнаты выглядят более обжитыми.

– Идемте, – согласился Хенрик. – Принцесса… Должно быть, у нее золотистые кудри и голубые глаза. Голос ее нежен и мягок, а тому, кто доставит ее во дворец, король отсыплет монет… Да и у людоеда наверняка припрятаны деньжата. Мы ведь имеем на них право, как по-вашему?.. А лицо у принцессы белое-пребелое, ресницы густые, черные… Нрав кроток… Взор приятен…

Слушая бормотание спутника, Амелин подумал: «Ну и болван!»

Пройдя анфиладу небольших комнат, рыцари обнаружили наконец кровать под облезлым балдахином. Из-под груды шкур доносился мощный храп. Сэр Хенрик тревожно переступил с ноги на ногу; лязг его доспехов, должно быть, и разбудил храпуна. Шкуры зашевелились – и в кровати села, потягиваясь, девица. Потрясенный сэр Хенрик отступил на шаг – принцесса была смуглой брюнеткой! Пленница перестала тереть кулаками глаза и, свесив с кровати ноги, уставилась на освободителей. К ужасу авентского рыцаря, глаза принцессы оказались вовсе не голубыми – левый был карим, а правый зеленым. Да и взор ее вряд ли можно было определить, как «приятный»…

– Освободители, никак, пожаловали? – визгливо прокаркала пленница. – Наконец-то папаша за мной прислал, что ли? А раньше не могли явиться? А? Чего молчите?

– Э… – сэр Хенрик отступил еще на шаг и укрылся за спиной спутника. – Добрый сэр Амелин, как вы считаете, не будет ли справедливым, если вы доставите девицу к королю, а я вознагражу себя тем, что отыщется в замке? Король Люциус, должно быть, щедро отблагодарит спасителя дочери…

Амелин медленно обернулся, смерил увальня долгим взглядом и кивнул. Затем, когда сэр Хенрик торопливо скрылся, кранстокский рыцарь галантно поклонился и предложил руку принцессе:

– Благоволите следовать со мной, прекрасная принцесса Алисия. Я доставлю вас во дворец к батюшке.

Алисия фыркнула, скривила губы, но все же оперлась на предложенную руку.

В дверях замка им снова встретился сэр Хенрик. Богатырь торопливо увязывал приятно позвякивающий мешочек, причем спешил рыцарь так, что даже не заметил выпавшей из свертка записки, сложенной вчетверо. Завидев Амелина и Алисию, рыцарь быстро завершил сборы, торопливо поклонился принцессе, пожал руку случайному товарищу (шепнув при этом едва слышно: «По-моему, добрый сэр, это какая-то ненастоящая принцесса!») и взгромоздился в седло.

Амелин из Кранстока, глядя вслед сэру Хенрику, снова подумал: «Какой болван… Разве принцессы могут быть ненастоящими? Освобожденные из плена, они выходят замуж за спасителей и приносят им отличное приданое…» – и зачем-то машинально поднял оброненный Хенриком листок.

Размышления дворянина прервал визгливый голос принцессы:

– Ну? Так мы едем к батюшке или как?..

Годом позже сэру Хенрику опять довелось посетить королевство Люциуса Сварливого. Бравый воин странствовал теперь не в одиночку. Благодаря золоту, найденному в логове «людайеда», удалось поднять из руин замок в Авенте, привести в порядок дела и снарядить надлежащую свиту. Рыцарь путешествовал в свое удовольствие, останавливался в столичных гостиницах и покупал дорогое вино, если испытывал жажду, он был достаточно богат. А потому нынче сэр Хенрик не шастал по заросшему терновником захолустью и не срывал с кустов подозрительных огрызков пергамента, нет – нынче он, сопровождаемый оруженосцами и кнехтами, направился прямо в столицу и занял чистые комнаты на приличном постоялом дворе. В шесть часов пополудни благородный рыцарь спустился в трапезную и присел за столик в верхней половине зала. Почтительный хозяин заведения лично явился засвидетельствовать почтение важному постояльцу и с поклоном осведомился, чего угодно откушать доброму господину. Сэр Хенрик задумался над заказом, но привычно неторопливый ход его мысли внезапно был прерван топотом и криками, донесшимися из-за дверей трапезной.

– Опять молодой принц Амелин шумят, – скорбно покачал головой хозяин, – едва ли не каждый день изволят творить неподобства…

И тут же, словно в ответ на упоминание собственного имени, в дверях возник названный вельможа. Принц был несомненно пьян и столь же несомненно зол. Поправляя вялой рукою выпачканное и измятое платье, Амелин обвел взглядом зал – словно отыскивая, куда бы излить недовольство и гнев. Завидев сэра Хенрика, юный принц, вдруг просияв, завопил:

– Какая удача! Вы ли это. добрый сэр Хенрик из Авента?! – и устремился через зал к рыцарю, распихивая и отталкивая встречных. Впрочем, посетители сами спешили уступить принцу дорогу.

Тут только признал рыцарь своего случайного знакомца, с которым разделил год назад приключение в замке людоеда. Амелин бухнулся на стул напротив сэра Хенрика и бросил хозяину:

– Тащи самого лучшего вина мне и этому господину! Живо! – и затем, обернувшись к рыцарю: – Ах, сэр Хенрик, как вы были мудры! Я до сих пор с завистью вспоминаю поспешность, с коей покидали вы нас с Алисией! О, как я разочарован…

Сэр Хенрик наморщил лоб, с трудом соображая, как следует ответить высокопоставленному собеседнику, и наконец выдавил из себя:

– Следует ли понимать так, ваша светлость, что вы несчастны в браке с Алисией?

– Несчастен? О да, сэр, я несчастен! – принц выхватил из рук хозяина кубок и осушил его одним махом, пролив немалую часть вина на одежду. Хозяин торопливо поставил на стол кувшин и скрылся. – Ужасная семейка! И Алисия – самая жуткая из всех.

Принц снова налил вина в опустевший кубок и задумался, глядя куда-то в сторону. Воцарилось молчание.

– Должно быть, – решился вставить сэр Хенрик, – она пошла в батюшку, прозванного Сварливым?

– Говорят, она больше походит на бабку по материнской линии, Лианору Свирепую. Чего уж дивиться, что вся родня ненавидит Алисию…

– Ненавидит?

– Ну да. Помните, сэр, уезжая из замка людоеда, вы обронили некий листок?

– Листок? Ах да, какая-то записка из мешка с золотом…

– Сам не знаю почему, но я поднял. Читайте! – принц вытащил из кармана и шмякнул на стол перед опешившим рыцарем, прямо в винную лужицу, потертый документ.

Сэр Хенрик брезгливо смахнул красные винные брызги и принялся читать, с трудом разбирая буквы на испачканном замусоленном листке:

– «Исполняя волю его королевского величества Люциуса Второго, вручаю Вернелю из Гаракта, известному под именем Людоед Крыг, пятьсот крейцеров, причитающихся упомянутому людоеду за пленение и удержание в. замке Гаракт принцессы Алисии…» Что это? Чья здесь подпись?

– Казначея. А та закорючка внизу – подпись людоеда. Понимаете теперь? Папаша не нашел лучшего способа избавиться от злючки Алисии. Я храню этот документ и грожу, что прочту иностранным послам, если сквалыга Люциус мне снова откажет в деньгах… Э, давайте лучше выпьем за вашу мудрую осмотрительность, сэр Хенрик!

– Постойте-ка, ваша светлость… Неужто принцесса и в самом деле такого скверного нрава, как вы…

– Скверного! – взвыл несчастный принц. – Еще какого скверного! Знаете ли вы, друг мой, что такое ад? Я знаю это! Она отказывается впускать меня в опочивальню, запрещает появляться пьяным… Издевается надо мной, кричит, что она принцесса, а я бродяга с большой дороги!.. Она всячески поносит и оскорбляет меня, не смущаясь присутствием слуг! Позорит перед послами… Она твердит, что лучше бы ей остаться с людоедом в его развалинах…

Принц уронил голову на сложенные руки и зарыдал.

– Как же так? Остаться с людоедом… Но эти записки, просьбы о помощи… Клочки пергамента на кустах у дороги?..

– Записки? – принц поднял заплаканное лицо. – Что вы такое говорите, друг мой? Неужто вы не понимаете, что те безграмотные какракули писал доведенный Алисией до отчаяния людоед!!! ЛЮ-ДО-Е-Е-Е-ЕД!!!

Амелин снова рухнул на стол и завыл, его тело сотрясали рыдания…