Текст книги "Фэнтези-2007"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

А еще она наконец-то разглядела одну вещь, от которой захотелось поскорее оказаться в Гармсиле. Худое лицо Ристо с тонкими изящными чертами было очень красивым…

– Стерва… – беззлобно выругался шкипер и пнул грот-мачту. Корабль не отреагировал. – Кто теперь будет по счетам расплачиваться? Дрянь…

– Выбирайте выражения, – подал голос Кайрен. – Здесь дама.

– Пусть дама заткнет уши, – огрызнулся Ристо. – Мы в трех днях пути от Гармсиля. Без еды, без груза… без ничего. Но хуже всего то, что…

– Что за нами снова погоня, – перебил его Унаги, указывая рукой за корму. Это прозвучало так буднично и просто, что Лара даже не испугалась.

– В чем же дело? – Кайрен вопросительно поднял бровь. – Вызовите этих тварей… дельфов…

Ристо вгляделся в далекий горизонт – туда, где снова появилась черная точка, – и только после этого ответил:

– У нас нет упряжи, «Шустрая» ее съела. Как и все остальное. А если бы даже и была – дельфы не сумеют тащить фрегат так же быстро, как шхуну… все, я устал…

Он махнул рукой и направился в каюту, позабыв о том, что временно гам не живет. Когда за ним закрылась дверь, раздался настоящий шквал изощренных ругательств – к счастью, приглушенных.

– Она съела книги, – вздохнул Велин. – Мстительная зараза…

Направляясь к корме – туда, где стоял Унаги, – целитель дважды споткнулся на ровном месте. … – Ты так спокоен.

Кайрен кротко взглянул на свою невесту и улыбнулся.

– Почему-то мне кажется, что все будет хорошо. Может, этот Ристо что-нибудь придумает? Он находчивый. А если нет, я буду сражаться за тебя.

Лара отвернулась. «Какие громкие слова…»

– Один против троих. Ты не выстоишь.

– Значит, погибну за любовь.

– Это глупо! – Она раздраженно дернула плечом. – Только в древних легендах рыцари так поступали, но я живу сегодня, сейчас! Я не хочу романтически погибнуть, я хочу выжить!

– Тогда выживи, – сказал Кайрен, и что-то в его голосе показалось Ларе странным. – Ты готова заплатить любую цену за жизнь?

– Да! – выдохнула она, не успев подумать. Лицо Кайрена осветилось улыбкой.

– Тогда я спокоен…

Фрегат-преследователь поравнялся с «Шустрой», но таранить не стал – его правый борт ощетинился абордажными крючьями. Своенравная зеленопарусная красавица, словно только что заметив погоню, попыталась увильнуть, но простой ловкости оказалось недостаточно – требовался опыт, которого не было ни у «Шустрой», ни у ее капитана. Корпус фрегата содрогнулся, когда его пронзили крючья, а потом появились незваные гости. Их было трое.

– Приветствуем, госпожа Соффио! – Высокий человек в черном говорил очень уважительно и кланялся достаточно низко. – Наш господин велел передать вам заверения в дружбе и просил сопроводить к нему…

Лара оцепенела.

– Желательно – по доброй воле, – добавил второй магус. Третий – худощавый юноша в плаще с капюшоном – стоял поодаль, неподвижный и безучастный. – Нам не нужно кровопролитие, да и вам тоже.

Она не успела ответить, как Кайрен метнулся вперед, сжимая саблю. … время потекло медленно-медленно – вот он заносит руку для удара, вот блестит солнечный луч на лезвии… а вот Скопа небрежным движением отмахивается от атаки, словно от надоедливой мухи – и Кайрен падает навзничь.

Под ним растекается лужа крови.

Медленно…

Кисть Скопы покрыта костяными шипами, а смертоносным когтям позавидовал бы любой хищник. Он улыбается.

– Но если невозможно обойтись без кровопролития, то – увы…

– В самом деле – увы, – раздалось позади. На лицах ищеек отразилось мимолетное удивление.

– А-а, вот и капитан этого прекрасного фрегата! – сказал старший. – Император отблагодарит тебя за такой подарок его флоту, ха-ха… может, объявит героем… посмертно, естественно…

– Мне это не нужно, – ответил Ристо, обходя Лару, которая по-прежнему не могла пошевелиться. – Я скромный.

– Как пожелаешь! – прошипел Скопа, занося когтистую ладонь… … а в следующий миг на палубе «Шустрой» вспыхнули три живых факела.

Лара смотрела, не в силах закрыть глаза – вот Ристо взмахивает рукой, и магусов охватывает ревущее пламя – жадное, голодное. Пыхнуло жаром, словно из раскаленной печки, а потом все закончилось так же быстро, как началось.

Никто даже не успел вскрикнуть.

– Бросьте за борт этот уголь, – шкипер сморщил нос. – Хотя, надо признаться, при жизни от них воняло сильнее…

Он повернулся к чужому фрегату, который по-прежнему оставался сцепленным с «Шустрой» – она подрагивала, пытаясь стереть с палубы три опаленных пятна.

– Я знаю, вы меня слышите! – крикнул Ристо. – И знаю, что среди этих детей кракена не было вашего капитана! Вы сейчас уберете крючья и отправитесь восвояси, понятно? И забудете о том, что видели…

Никто не ответил ему, но абордажные крючья один за другим стали подниматься… – … Я сейчас, сейчас! – Велин опустился на колени возле Кайрена, который неподвижно лежал на палубе. Лара очнулась от оцепенения и тоже приблизилась к жениху – она только сейчас поняла, что ранен он очень серьезно.

Ладони целителя сомкнулись, и между ними появилось золотистое сияние.

– Не надо… – вдруг проговорил Кайрен. Велин ошеломленно застыл. – Первая заповедь целителя… помогай тем, кто попросит… я не прошу. Не хочу, чтобы кто-то читал мои мысли…

– Ты бредишь. – Лара коснулась горячего лба. – Не сопротивляйся! Это ведь такой пустяк…

– Я в полном сознании! – Забывшись, он попытался подняться и застонал от боли. – Я хотел… чтобы ты знала… мы сумели выбраться из Совиного гнезда… помнишь, как это было?

Она помнила. Потайным ходом они вышли на другую сторону острова, где уже ждала лодка. Ночь была безлунная и холодная…

– Нас выпустили не случайно. – Голос Кайрена окреп. – Нас не заметили… потому что я выдал ищейкам местонахождение потайного хода… в обмен на твою свободу… но меня обманули…

Ларе показалось, что палуба ушла из-под ног. Выдал?

– Но… это значит…

– Дальнейшее промедление будет стоить ему жизни, – послышался спокойный голос Велина.

– Ты… – Глаза Лары наполнились слезами. – Ты предал нас…

В ответ послышался еле различимый шепот:

– Я тебя любил… – … Лорд Фейра… или шкипер Ристо? Как мне теперь вас называть?

Усталый магус сидел, облокотившись о грот-мачту и вытянув длинные ноги.

– Последний лорд Фейра умер десять лет назад. Мое полное имя – Кристобаль. Если оно вам больше нравится…

Синий глаз приоткрылся, взглянул на нее с интересом.

– Вы что-то не кажетесь мне опечаленной. – Это так заметно? – Лара отвернулась. – Род Соффио несет свое собственное проклятье. Мы живем прошлым, поэтому настоящее обретает для нас ценность не сразу. Пройдет время… и тогда я пойму, что произошло… тогда я сумею оплакать его…

«И вместо могилы приду к берегу океана».

– Но любовь существует вне времени, – возразил шкипер. – Вы же были обручены…

– А вы сожгли заживо трех человек, словно делаете это каждый день.

Он вздрогнул и ничего не ответил.

– Мы двое – осколки прошлого. – Лара подошла к фальшборту. – Если Кайрен в самом деле предал Соффио, то все мои родные уже давно мертвы. Но я пока что не могу это осознать, для меня это только слова…

– Мне было десять лет, когда уничтожили клан Фейра, – негромко произнес Кристобаль. – Нас заклеймили позором и стерли с лица земли. Я чудом спасся. Человек, который приютил меня, был убит… а мне снова повезло. И я подумал: может, стоит начать заново? Новая жизнь, новое имя… новая судьба…

Лара покачала головой.

– Проще выпустить всю кровь из собственных жил.

– У меня почти получилось, – возразил магус. – Если бы не вы двое…

– Я снова слышу голос маленькой рыбешки, – девушка грустно улыбнулась. – «Ристо» – это ведь на самом деле не новое имя, а укороченное старое. И, мне кажется, имя «Шустрая» совсем не подходит фрегату…

Она не удивилась, ощутив, как палуба задрожала.

– В самом деле? А какое ей подходит? Лара призадумалась.

Шустрая – маленькая, верткая и незаметная. После того, как шхуна выросла, ее никак нельзя было назвать незаметной. Большой фрегат, горделиво несущий странные зеленые паруса… и внутри – трепетная душа, своенравная натура, упрямая и дерзкая… а что скрывается еще глубже?

– Я чувствую с ней некоторое родство, – сказала Лара. – Я была такой же, когда обручилась с Кайреном. Когда думала, что люблю его… она напоминает мне невесту перед алтарем…

НЕВЕСТА.

– Чья же она невеста? Океана?

Над головой Лары могучие паруса искали ветер. Нет, океан здесь ни при чем – он слишком стар и слишком огромен для такого создания. Океан, скорее, подошел бы на роль ее отца, но вот жених…

Лара невольно рассмеялась. Ответ все это время кружился прямо над ее головой.

– Ветер. Она – невеста ветра…

НЕВЕСТА ВЕТРА.

В недрах фрегата что-то глухо ударило – а потом забилось ритмично, словно огромное сердце. Тук-тук…

Лара обернулась – Кристобаль сидел все в той же позе, но выражение его лица было совсем иным. Это было умиротворенное лицо человека, который наконец-то обрел покой… … Они прибыли в Гармсиль в полдень.

Народ собрался на пристани быстро: желающих поглазеть на новый фрегат нашлось предостаточно. Кристобаль сильно нервничал, и его волнение передавалось «Невесте ветра» – или все было как раз наоборот?

– Я чувствую себя так, словно заново учусь ходить, – признался шкипер. – Она стала такой неповоротливой…

– А я чувствую, что в скором времени здесь будет не протолкнуться от желающих наняться на фрегат, – пробормотал Велин. – Нам понадобится корабельный мастер… и матросы, чтобы следить за парусами и чистить палубу… и еще много кто…

– Об этом я подумаю завтра, – буркнул Кристобаль. – Поразмысли лучше над тем, как добраться до пристани – я ведь теперь не могу пришвартоваться у берега, там слишком мелко, а лодки у нас нет…

– Лодка уже направляется сюда. – Унаги взмахнул рукой. – Смышленый тут народ, нечего сказать!

– Да уж…

Лара стояла у фальшборта, краем уха прислушиваясь к разговору. Она радовалась за Кристобаля, который после примирения с кораблем выглядел по-настоящему счастливым, но к этой радости примешивалась странная горечь, незнакомое чувство, которому она не могла подобрать названия. К тому же ей следовало решить, что делать дальше.

В Гармсиле жил старый друг ее отца, у которого они с Кайреном собирались просить помощи. Но теперь Лара впервые задумалась над тем, может ли она подвергать опасности этого человека?

Раньше о таких вещах думал Кайрен. а она предавалась тоске о прошлом.

– Нерешенные проблемы? – нарочито будничным тоном спросил Кристобаль.

– Всего одна, но большая, – вздохнула Лара.

– А-а… вот у меня их великое множество. Набрать команду. Не попасться на глаза кредиторам, чей груз я… хм… потерял. Разобраться, под каким именем сойти на берег… ах, да – самое главное! Где бы денег взять?..

Лара почувствовала, что краснеет.

– Я, кажется, не сумею сдержать обещание…

– Ни слова больше! – Кристобаль порывисто схватил ее за руку. – Имя стоит дороже всех земных сокровищ, поэтому именно я в долгу, а не вы… – Он улыбнулся. – Ну, мне не привыкать быть в долгах, как в шелках…

Она промолчала, смущенно улыбаясь. … А потом они сошли на берег и отправились гулять по городу. В Гармсиле Кристобаль раньше не бывал, его кредитор ждал прибытия шхуны «Шустрая» вместе с одноглазым шкипером Ристо – поэтому магус не стал надевать повязку и назвался настоящим именем, почему-то прибавив к нему фамилию «Крейн».

Еще одно имя из прошлого? Так или иначе Ларе это понравилось.

Они бродили долго и никак не могли насытиться Гармсилем – его просторными улицами, садами, приветливыми жителями. Взобравшись на холм, они полюбовались изумрудными парусами «Невесты ветра», и тут-то Лара призналась, что не любит зеленый цвет.

– А какой любишь?

– Цвет лесных фиалок…

На рыночной площади они поначалу растерялись, а потом Кристобаль вдруг что-то заметил неподалеку и попросил ее подождать, пообещав, что скоро вернется. Он скрылся, а Лара осталась стоять, чувствуя себя слегка захмелевшей от этого восхитительного дня, который подходил к концу. – … говорят, это было страшно. В замке не осталось ни одной живой души.

– И что теперь? Там, наверное, поселят императорского наместника…

– Нет, его снесут – если уже не снесли. По велению Его величества от тех, кто предал его, не должно остаться никаких следов.

– А мне все-таки их жаль… вот уже третий клан пал. Кто будет следующим?..

Лара стояла посреди площади – среди толпы она ощущала себя совершенно одинокой.

«Никаких следов…»

Смысл сказанного ускользал от нее, словно верткая рыбка или скользкий угорь. Мертвы. Все защитники замка Соффио мертвы. Она спаслась благодаря предательству…

– Эй, милая! Хочешь, я тебе погадаю?

Не дождавшись ответа от странной девушки, гадалка отошла, боязливо оглядываясь. Лара по-прежнему стояла неподвижно, но теперь ее мысли не ползли, точно улитки, а неслись быстрее дельфов.

Клан Соффио уничтожен, но Императору все-таки нужна их память. Если один раз его ищейки сумели разузнать, кто вывез Лару и Кайрена из Огами, им ничего не стоит сделать это опять.

– Я бы хотела остаться… – прошептала девушка чуть слышно. – Я бы хотела…

Где-то на другом конце рыночной площади Кристобаль Фейра нашел то, что искал, – торговку с букетиками лесных фиалок, – и так увлекся торгом, что совершенно позабыл о времени.

* * *

Легкий ветерок тронул ветви деревьев в яблоневом саду. Закатное солнце светило ласково, и Тако с наслаждением вытянул ноги: в последнее время он стал мерзнуть.

– Старость не радость, – пробормотал старый моряк. – Видать, мой последний порт уже совсем близко…

Он вспомнил тот день, когда они с Кристобалем окончательно решили отпустить «Верную» в океан. «Она отслужила тебе пятьдесят лет, – сказал его ученик. – Между вами такая прочная связь, что я не представляю другого человека на твоем месте».

«Даже себя самого?» – спросил Тако, хоть и знал ответ заранее.

«Даже…» – тихо ответил мальчишка, и в порту качнулся парус «Шустрой», в те дни – совсем маленькой лодочки.

И они отпустили «Верную». Шхуна, лишенная капитана, долго кружила у острова – Тако частенько видел ее паруса из окна своего домика на холме. Хоть они и договорились, что встречаться со шхуной больше не следует, он обманул Кристобаля и однажды, услышав зов, все-таки пошел на берег.

«Верная» была там. Она совсем одичала и уже мало напоминала себя прежнюю, но Тако узнал бы свой корабль, даже если бы тот превратился в кархадона. Они смотрели друг на друга – стареющий моряк на берегу и существо, чей срок службы человеку подошел к концу, дикое и свободное. А потом «Верная» уплыла.

– Я ни о чем не жалею, – пробормотал Тако. – Лучше пусть она будет свободной, чем служит кому-то другому…

Поодаль за деревьями залился лаем пес, и старик услышал чьи-то легкие шаги по дорожке. Его навещала соседская девочка, но сейчас приближалась не она.

– Отдыхаешь?

Тако кивнул.

– Можно мне?..

Он подвинулся, освобождая место на скамейке. Они долго молчали; Тако искоса разглядывал гостя – тот сидел, вытянув длинные ноги и устало опустив голову.

– Ты изменился, Кристобаль, – наконец произнес старый моряк.

Магус усмехнулся и ничего не сказал.

– Я знал, что ты не сможешь долго играть роль. – Тако шумно вздохнул. – Залатанная куртка шкипера Ристо для наследника Фейра тесновата. К тому же люди в Огами заметили бы рано или поздно, что ты не стареешь…

– Ну, не стоит списывать Ристо со счетов, – с наигранной небрежностью ответил магус. – Он мне пригодится. К тому же есть способы выглядеть старше.

– Да, конечно. – Тако чуть помедлил. – Красивое имя ты выбрал для малышки… хотя какая она теперь малышка? Ха-ха… Каково это – управлять не шхуной, а целым фрегатом?

Кристобаль поморщился, словно от зубной боли.

– Трудно, – признался он очень неохотно. – Она своенравна, упряма… бывает просто отвратительной…

– Прямо как ты сам, – Тако закивал, а Кристобаль хмыкнул. – Но все-таки в тебе что-то изменилось… я вот не могу понять, что именно…

Магус вместо ответа снял рубашку и повернулся к Тако спиной.

Старый шкипер долго рассматривал свежую татуировку – две танцующие птицы, чье оперение было черно-красным, не были ему знакомы, но он знал, что они означают.

– Я простой рыбак, – сказал Тако. – Но все-таки слышал как-то раз, что на всех клановых знаках изображено по одной птице, и только на императорском – две. Две цапли. Но это…

– Это фениксы, – спокойно кивнул Кристобаль.

Тако протянул руку, но побоялся дотронуться – ему вдруг показалось, что рисунок может его обжечь.

– Расскажи мне, что произошло… – … Я потом узнал, что Соффио пали и были перебиты все до единого – значит, она тоже это услышала и поняла, что осталась последней в роду. Но я все равно ждал…

Стемнело, и они перешли в дом – а там Кристобаль, не прерывая рассказа, подошел к очагу и дохнул на поленья, которые тотчас занялись.

– Надеялся, дурак, что она передумает…

– Но она не пришла.

– Не пришла, – эхом откликнулся магус. – Все небесные дети до ужаса упрямы. Она вбила себе в голову, что подвергнет меня опасности… глупая…

– И ты больше ничего о ней не слышал? Кристобаль вздохнул.

– Месяц назад в Лазурной гавани в лавке одного торговца нашли десять экземпляров «Огненного трактата». Новехонькие. Конфисковали, сожгли… а потом нашли еще и еще…

– Совпадение?

Он покачал головой.

– Моя книга была последней, и ее сожрала «Невеста». Восстановить книгу дословно мог только кто-то из клана Соффио, помнящих. То есть только Лара.

– И что ты теперь будешь делать?

– Хочу все-таки отыскать ее. Это глупо – в одиночку бороться с Императором, пытаться сделать то, что не удалось целому клану…

Тако грустно рассмеялся.

– Не слышу убежденности в твоем голосе, сынок. Магус покраснел и потупился, словно провинившийся мальчишка.

– И этот твой знак… уфф… не мне судить, но то, что ты намерен делать, опасно.

– Не спорю, – откликнулся Кристобаль.

– Смертельно опасно…

– Ты совершенно прав. – … и очень увлекательно. Магус улыбнулся.

– Если ты пришел за советом, – сказал Тако, – то зря. Я тебе в этом деле не советчик. Но могу сказать одно… – он тяжело вздохнул и мечтательно возвел глаза к потолку. – Эх, хотел бы я оказаться вновь двадцатилетним, и чтобы «Верная» была рядом. Мы отправились бы в путь вместе – искать сокровища, вершить месть, проклинать и влюбляться, одерживать победы и помогать друг другу переносить поражения. Но мой век короток, а твой – почти бесконечен, да к тому же только начинается. Я могу лишь пожелать тебе удачи. А сейчас уважь старика – выпей со мной чарочку сидра…

В домике посреди яблоневого сада свет погас глубокой ночью.

И только тогда большая тень у Черных скал, удовлетворенно фыркнув, ушла в глубину.

Илья Новак
Ради всех грехов мира

Человек упал из облаков. Зацепив такелаж, прокатился по наклонной крыше штурманской рубки и свалился на палубу. Он сильно ударился головой. Некоторое время лежал неподвижно, наконец пришел в себя, попытался встать – и не смог.

Сквозь разрыв в облаках на палубу легли косые солнечные лучи. Человек содрогнулся, упираясь в доски ладонями, кое-как выпрямился и замер на широко расставленных ногах. Посмотрел влево, вправо. Лицо его исказилось от ужаса и непонимания.

Круглое и яркое вверху было солнцем, а темное и твердое под ногами – досками, но он не помнил своего имени!

Часть названий осталась, а вот имена исчезли. Он – человек. Мужчина. Но имя?..

Кто я? Первые Духи, да кто же я?! Где нахожусь? Что вокруг?

Вскрикнув, он посмотрел вверх. Там была лишь сплошная рыхлая белизна. Дул сильный ветер, облака бурлили. Вот у горизонта образовался разрыв, мелькнул красный шар – солнце садилось.

Он что, свалился сюда прямо с неба? Но как такое может быть? Ради всех грехов мира! – он не помнил, что за пространство вокруг, как оно организовано, какими законами управляется, но… Но не мог же он ходить по небесам!

Мужчина понимал, что стоит посреди палубы, впереди нос судна, а сзади корма, вверху облака… а теперь из них медленно опускается массивная штуковина, название которой… название… Вот, скажем, «штука», «штуковина» – ведь он знает это слово и понимает, что так можно определить некий непонятный предмет – но почему же он не помнит название этого предмета, что плывет над ним, задевая мачтами облачный слой? Почему он знает, что под ногами палуба, над головой небо, а скайва, которая… Скайва!

Ныло плечо, голова кружилась. Это хорошо. Значит, он помнит про «плечо» и про «голову» и знает, что такое боль. А это? Серое, мягкое, ворсистое, наверное, теплое… одежда… штаны! И рубаха, рубаха на нем, точно, а под рубахой – загорелая грудь в бесчисленных шрамах.

Среднего роста, обычной внешности крепкий темноволосый мужчина стоял, качаясь, посреди накрененной палубы небольшого дорингера. Карие глаза его были выпучены. Он тихо застонал, пытаясь справиться даже не со страхом – с недоумением настолько огромным, что рассудок не мог вместить его. К этому примешивалась обида, неясное ощущение, что его обманули, кто-то сыграл с ним жестокую шутку, лишил чего-то неимоверно важного и бросил сюда… Зачем? Он не ведал, что было еще совсем недавно, прямо перед тем мгновением, как он осознал, что стоит на палубе.

Тем временем вынырнувшая из облаков скайва отставала, собираясь, видимо, вновь погрузиться в облачный слой.

– Эй! – просипел мужчина, сам не понимая, к кому обращается, то ли к тем, кто остался на скайве, то ли к команде дорингера.

Дорингер? Почему он решил, что это так называется?

Он прищурился. Да потому что дорингер – небольшой грузовой корабль на одной емкости, а скайва – здоровенная трехмачтовая посудина с хорошим вооружением, и емкостей у нее две.

Мужчина пошел к краю палубы. Его тошнило, кружилась голова.

– Есть кто живой? – прохрипел он.

Дойдя до ограждения, ухватился за планширь и глянул вниз. Там, почти целиком скрытый бортом, тянулся покатый бок надувной емкости, перехваченной сетью тонких канатов. И земля – далеко-далеко, бледно-зеленая, плоская: с такой высоты не видны возвышенности и низины.

Команда малого эфироплана состоит обычно из десятка человек. Где же они?

– Есть кто? – повторил мужчина.

Тем временем на скайве поняли, что произошло. Отсюда он не мог видеть, как по палубе забегали матросы, как шевельнулись треугольные плоскости торчащих по бокам горизонтальных килей. Нос эфироплана начал опускаться.

Мужчина добрался до бака, обнаружил лежащий у штурвала труп, метнулся к корме – там, пригвожденный к планширю железным крюком с болтающимся обрывком веревки, висел еще один мертвец. Судя по одежде, обычные матросы.

Он забегал по палубе, пытаясь хоть что-нибудь понять. Его сбросили со скайвы, и он свалился на дрейфующий эфироплан? Какая невероятная случайность: упасть точно на палубу небольшого суденышка, которое в этот момент ветра проносили внизу!

Но что он делал на скайве, почему его столкнули вниз? Он сжал зубы, напрягся так, что в ушах загудело, пытаясь всколыхнуть память, поднять из ее глубин воспоминания о прошлом. Нет – удар выбил из головы все, что было раньше. Многие слова он помнил, они всплывали, как пузыри из озера грязи, когда взгляд падал на соответствующий предмет. Но события, те жизненные коллизии, которые привели его на палубу дорингера, – все исчезло.

Главное – он не помнил даже своего имени!

Тем временем скайва – пара стянутых канатной сетью емкостей, на которых покоился деревянный корпус, – снижалась. Корпус состоял из палубы и широких вертикальных бортов, емкости были накрыты ими, будто крышкой в форме узкого треугольника. Вдоль нижнего края бортов тянулся ряд железных щитов-противовесов, не позволяющих эфироплану перевернуться. Сзади, похожая на рыбий хвост, виднелась плоскость вертикального киля, горизонтальные же были торчащими по бокам плавниками. Большой эфироплан напоминал плывущую под облаками рыбу с двумя сросшимися брюхами-емкостями. И он приближался наискось сверху, уже видны были жерла огнестрелов на его носу…

Огнестрелы!

Мужчина влетел в штурманскую рубку и схватился за рычаг. Если уходить к земле, скайва неминуемо нагонит; оставался другой маневр, очень рискованный. Он рывком потянул рычаг, под палубой затрещали тросы. Бортовые кили сдвинулись. Нос дорингера приподнялся, палуба накренилась назад.

Покинув рубку, беглец направился к штурвалу, и тут нос скайвы окутался дымом. Прозвучал отдаленный грохот, что-то темное со свистом пронеслось мимо эфироплана. Мужчина, согнувшись и прижав ладони к ушам, брел дальше. Второе каменное ядро врезалось в штурманскую рубку, разворотив крышу, упало внутри. Дорингер качнулся, громко скрипнули ванты.

Прижавшись к штурвалу, он оглянулся. На скайве наконец сообразили, каким способом беглец собирается скрыться, и повернули «плавники». Большой эфироплан выровнялся. Это был самый опасный момент – оба корабля оказались на одной высоте. Команда скайвы лихорадочно перезаряжала носовые огнестрелы.

Вцепившись в штурвал, мужчина наблюдал за врагами. На мачте преследователей развевался флаг, золотое на красном, цвета солнца и крови. Матросы закатывали ядра в жерла огнестрелов, другие засыпали в камеры горючий песок. На шканцах женщина в длинных светлых одеждах что-то кричала беглецу, делала какие-то знаки, показывала рукой вниз.

Дорингер приближался к облакам, скайва плыла за ним. Загрохотали огнестрелы. Беглец присел, зажмурившись, – он не хотел умирать.

Одно ядро пробило корму и с треском завращалось под палубой. Второе пронеслось почти впритирку к боку емкости. Эфироплан закачался.

Женщина кричала, матросы перезаряжали огнестрелы. Дорингер приблизился к облачному слою: прямо над собой мужчина видел плотную пуховую массу. Конец мачты погружался в нее, будто вспарывая гигантское мягкое брюхо. Скайва начала разворачиваться носом вверх, плывя наискось к облакам, – но она была слишком громоздка, чтобы быстро совершить необходимый маневр и нагнать дорингер.

Вскоре тот целиком погрузился в облака. Через какое-то время скайва тоже исчезла в них. Наблюдатели на мачтах различили смутную тень среди бушующих белых хлопьев, эфироплан поплыл следом, но тень исчезла и больше не появлялась – теперь ветра могли понести беглеца в любую сторону. Скайве пришлось опуститься. Она начала барражировать между землей и небом, дожидаясь, когда малый эфироплан вновь вынырнет из облаков. Несколько матросов постоянно сидели в корзинах на мачтах, пытаясь разглядеть силуэт дорингера в сгущающихся сумерках.

На дорингере было несколько мертвецов, но никого живого. И трюм пуст – судя по обломкам ящиков и вывороченному люку, его содержимое выносили в спешке.

Беглец решил, что это торговый корабль, на который напали пираты. Взяли на абордаж – так это называется? Они захватили дорингер, часть команды убили, часть сбросили вниз. Очистили трюм и оставили эфироплан на произвол судьбы.

В каюте капитана он замер перед висящей на стене картиной в грубой деревянной раме. На холсте было изображение спины, шеи и затылка человека – от поясницы до макушки. В верхней части шеи художник нарисовал что-то серебристое, напоминающее чечевичное зернышко, из которого сквозь голову прорастало дерево: ствол, в области затылка разветвляющийся на множество серебряных веточек; все более тонкие, они опутывали мозг… а вернее, нарисовано было так, будто деревце проросло внутри мозга.

Беглец отвернулся. Он не понимал, что означает картина, но от ее вида заломило темя.

Он обыскал каюту, нашел несколько медяков в холщовом мешочке, не замеченном грабителями, и судовой журнал в ящике стола. Стал листать его, ведя пальцем по столбикам цифр и слов. Этот язык он знал. Обычный журнал, ничего особенного – принятый товар, выгруженный товар, суммы. Беглец увидел карту и впился в нее взглядом, пытаясь отыскать название… или имя? Он видел стрелки воздушных течений, очертания земель и слова: Брита, Либерачи, Консуэл. Но как называется этот мир? Ради всех грехов! – почему после падения и удара его сознание удержало в себе многие слова, но имена собственные исчезли? Слова «мир», «пространство» он помнил, но название этого мира… Хотя ведь название – это слово для множеств. Беглец знал, что он мужчина, но мужчин много. А имя – слово для одного. Очень часто в нем содержится больше, чем способен понять непосвященный. Он забыл не название, но имя мира, в котором жил.

Беглец покосился на картину, тут же отвел взгляд и коснулся основания затылка. В том месте, где на холсте было изображение серебристого зернышка, пальцы нащупали шрам.

Он долистал журнал до конца, увидев пустые листы, вернулся к началу.

На первой странице стояла подпись и имя капитана: Ахен.

Беглец выпрямился, шевеля губами. Ахен… Нет, он не помнил такого слова, но ему казалось – что-то подобное, похожее сочетание звуков он уже слышал когда-то.

Ему необходимо как-то именоваться, нужно было слово, которое он мог бы соотносить с собой. Без этого он представлялся себе расплывчатым пятном, неопределенным облаком в штанах и рубахе. Значит – Ахен? Да будет так!

Ахен вновь с опаской покосился на картину – она вызывала не только тревогу, всякий раз, когда взгляд задерживался на ней, у основания черепа возникала боль, будто туда били железным молоточком. Сглотнув, беглец огляделся. Обычная каюта: узкая койка, круглый иллюминатор, сундук, а на стене… Стараясь, чтобы взгляд не попадал на картину, он снял с крюка короткий палаш в ножнах с ремнем. Рассмотрев оружие, повесил его на пояс.

Дорингер дрогнул. Скрипнули доски, картина на стене качнулась. Ахен выскочил из каюты.

Очутившись на палубе, он увидел, что окутывающая эфироплан облачная масса движется вверх: они быстро опускались. Ахен бросился к корме.

В заднем отсеке он обнаружил станину, на которой был закреплен двигатель. По железному корпусу тянулись спиральные трубки, внутри булькала мана. В корме зияла дыра, оставленная ядром – округлая каменная глыба валялась под переборкой. Сквозь трещину в горбатом корпусе двигателя выплескивались блеклые синие огни, плыли по воздуху, прилипали к потолку и стенам, впитывались в них и исчезали.

Ахен замер, рассматривая все это. Мана? Топливо, которое питает двигатели эфиропланов, его изготовляют в лабораториях алхимиков…

Он громко произнес:

– Магия.

Слово всколыхнуло воспоминания, будто в глубине озера грязи что-то сдвинулось, темная масса шелохнулась, вспучилась…

– Механическая магия.

Он зажмурился. Казалось, еще немного – и он все вспомнит, в голове даже начали возникать слова, относящиеся не к предметам, которые он видел вокруг, но к чему-то более значительному, очень важному: Великие Цеха… Мертвый… Владыка… Теплый и Холодный… Мир…

Нет, мир – это название пространства. А его имя? Акво… Аквес… Нужно вспомнить имя этого мира, и оно потянет за собой все остальное.

Огни плясали, от дребезжащего двигателя шел жар, тени кружились по полу и стенам. Корпус начал мелко дрожать.