Текст книги "Сборник рассказов с конкурса "Наше Вам С Кисточкой" (СИ)"

  Homme fatale

Вечерние огни Праги плыли в каплях дождя, блестевших на гладких камнях брусчатки, красных черепичных крышах и жёлтых стенах зданий.

Жозефин стояла на ступенях Народного театра, теребя в руках маленькую сумочку и поправляя маленькие круглые очки, которые и так прекрасно сидели на её милом чуть вздёрнутом носике. Жозефин вообще была весьма мила и особенно сейчас, в бежевом тренче, из-под которого виднелось новое изумрудного цвета платье с широкой юбкой и высоким горлом, затянутым кружевом и украшенным камеей.

Последние зрители вечернего спектакля пробегали мимо, растекаясь по улицам, растворяясь в шорохе машин и звоне трамваев.

Дождь не прекращался, и Жозефин наконец решилась шагнуть в него, но в тот момент, когда её ножка в изящной туфельке коснулась дороги, прямо над её головой распахнулся зонт. Чёрный, словно крылья летучей мыши. Вздрогнув, Жозефин обернулась и встретилась с насмешливым взглядом молодого мужчины.

Он был выше её на целую голову и носил укороченную аккуратную эспаньолку. Зачёсанные назад волнистые волосы открывали высокий лоб и выразительные светло-зелёные глаза. Элегантный плащ был распахнут, а свободно обмотанный вокруг шеи тонкий полосатый шарф придавал всему облику лёгкую творческую небрежность.

– Ahoj! Pěkné počasí pro procházky , (1)– произнёс он и широко улыбнулся.

– Я не понимаю, – ответила она, теряясь.

– О, прости, я должен был догадаться, – услышав её слова, он тут же перешёл на английский. – Ты выглядишь как настоящая леди. Пражанки редко одеваются так изысканно. Позволь мне проводить тебя, – не то предложил, не то приказал он, и Жозефин, слегка кивнув, взяла его под локоть. – Откуда ты? – спросил он, когда они перешли на другую сторону улицы и неспешно направились вдоль набережной Влтавы в сторону Старого города, где над желтеющими кронами деревьев виднелся острый шпиль часовой башни ночного клуба 'Карловы Лазне'.

– Из Англии, – ответила она, пытаясь укрыться воротником тренча от пронизывающего речного ветра.

– О... Англия очень красивая страна. Когда-то я часто бывал в Лондоне. В основном по работе, – мужчина замолчал, задумчиво глядя вдаль, на теплоходы, отражавшиеся в воде мерцающими огоньками. – Кстати, как тебе спектакль? Знаешь, я ведь видел тебя среди зрителей, – он повернулся к девушке и с искренним интересом заглянул в её лицо.

– Меня? Но... о... – внезапная догадка оглушила её, и Жозефин смутилась ещё сильнее, – я знаю вас. Вы – Матиас Черны, да? Вы играли графа в сегодняшнем спектакле.

– Да, это я. А могу я узнать твоё имя?

– Жозефин... Бейл, – добавила она, глядя в его пронзительные глаза. – Впрочем, вряд ли моё имя вам о чём-то скажет.

– Постой, ты та самая Жозефин Бейл? Писательница?

– О, вы слышали обо мне? – спросила она, потрогав камею и отчего-то вдруг заливаясь румянцем.

– Просто невероятно! Я читал твои книги! – воскликнул Матиас, продолжая гипнотизировать девушку своим восторженным взглядом. – Ты пишешь такие чувственные романы о вампирах, что... в них начинаешь верить, – он снова улыбнулся, на этот раз достаточно широко, чтобы можно было заметить удлинённые клыки.

– О, Боже, – только и смогла что выдохнуть она, – вы никогда не выходите из образа?

– Из образа? – переспросил он, делая вид, что не понимает, но поймав на себе удивленный взгляд, тут же рассмеялся, ловко снимая с зубов накладки, – прости, обычно я так не делаю, но сегодня я слишком спешил, – очередной порыв влажного ветра заставил Жозефин повести плечами, и Матиас сжал её холодные пальцы. – Ты совсем замёрзла, может быть зайдём в кафе погреться? Я знаю здесь совсем рядом одно очень уютное местечко. Что скажешь?

– Я бы с удовольствием выпила имбирного чая.

С каждым мгновением Матиас нравился ей всё больше и больше, а особенно то, как он к ней прикасался. Нежно, но в то же время властно, как будто всё уже давно решил за неё, но она была совсем не против. На миг ей даже подумалось: 'А вдруг он станет тем самым?' Но она тут же отогнала эту мысль.

С оживлённой набережной они свернули в небольшой сквер и прошли по засыпанной гравием дорожке к стоявшему на углу зданию.

– Прошу, – Матиас галантно распахнул перед девушкой дверь, пропуская внутрь.

Вопреки ожиданиям Жозефин, в кофейне, которая располагалась на втором этаже, они оказались единственными посетителями. Бармен за стойкой встретил их приветливой улыбкой, и Матиас кивнул ему как старому знакомому, увлекая девушку за собой. Они избавились от верхней одежды и сели за дальний столик около окна, из которого открывался красивый вид на сквер и подсвеченную огнями набережную.

Когда вежливый официант удалился, приняв заказ, Матиас наконец-то облегчённо выдохнул. Только здесь он мог чувствовать себя комфортно. Конечно, насколько это слово вообще можно применить к земному существованию в обличье человека. Он, наверное, никогда не привыкнет до конца к этому хрупкому телу, которое постоянно требует к себе повышенного внимания. Его нужно кормить, заботиться о гигиене, давать время на сон. Нет, это было бы ещё терпимо, если бы Матиас не помнил свои ощущения в те моменты, когда он становился самим собой. И именно ради этой возможности он проделывал день за днём этот до безумия надоевший ему алгоритм соблазнения.

Но в этот раз ритуал неожиданно увлёк его, захватив целиком. Он чувствовал, что перед ним сейчас сидит не просто очередная девица с очевидными женскими прелестями. В Жозефин было нечто такое, что дало возможность давно забытым эмоциям подняться из самой глубины души.

– Послушай, а ты помнишь, как к тебе пришла идея приехать сюда? И пойти именно на этот спектакль? – спросил Матиас, беззастенчиво разглядывая девушку, как будто бы хотел запомнить каждую самую мельчайшую деталь её образа.

Жозефин уже было собиралась ответить, но задумалась: а действительно, как? Кажется, впервые о Праге заговорила Аманда, её подруга, потом Жозефин наткнулась на документальный фильм на BBC и тот другой, художественный, название которого она уже успела позабыть, а потом... потом редактор сказал ей, что новая глава третьего романа никуда не годится, и Жозефин теряет хватку. 'Откуда ты списала это? Из сопливого женского журнала?! Мне нужны эмоции! Настоящие эмоции настоящей женщины, а не эта банальная ерунда!' – орал он, потрясая распечатанными страницами, а она тёрла виски, сжимаясь в кресле и краснея как первоклассница. В тот день Жозефин долго бродила вдоль Темзы, и у Лондонского моста кто-то всучил ей буклет с рекламой туристического агентства. Оно оказалось буквально за углом, и войдя в маленький офис, девушка первым делом увидела коллаж из сотни фотографий, висевший над улыбающимся менеджером, а на нём – астрономические часы Староместской ратуши. Жозефин не помнила, поздоровалась ли она, прежде чем спросила, есть ли у них туры в Прагу... И вот так она оказалась здесь, в этом городе, который просто создан для тех, кто влюблён в неизведанное, как Жозефин. А спектакль... Разве она могла пропустить его, когда по всему городу расклеены афиши, с которых на неё смотрел своим чарующим взглядом граф Либертин – Матиас Черны, человек из плоти и крови, сидевший теперь напротив неё.

Жозефин моргнула и украдкой ущипнула себя под столом за ладонь, чтобы проверить, не снится ли ей всё это.

Официант принёс напитки – имбирный чай и крепкий кофе и, оставив их, снова скрылся в полумраке кофейни.

– Почему вы спрашиваете меня об этом? – задала вопрос она, осторожно прикасаясь пальцами к горячей кружке, от которой шёл дурманящий аромат.

– Хочу понять, насколько случайна наша встреча, – Матиас усмехнулся – одними губами. – Ведь всё, о чём ты подумала сейчас, это же не истинная причина, почему ты здесь? Это скорее следствие...

– Следствие, – отозвалась эхом Жозефин, – всё, о чём я подумала? Откуда ты... О... я поняла, – усмехнулась она, поправив очки, и окинула взглядом полумрак кофейни. – Боже мой, какая же я дура, – пробормотала она, поспешно поднимаясь с места.

– Поняла что? – спросил Матиас, глядя на девушку снизу вверх и даже не сделав попытку преградить дорогу или как-то остановить.

– Это место. Вы здесь бываете часто, бармен знает вас, – произнесла она, надевая тренч и поправляя длинные каштановые волосы. – Что дальше? Вы выпили бы свой кофе и предложили поехать к вам, или ко мне в отель? Хотя вряд ли, конечно, вы предложили бы поехать в отель, ведь вы – Матиас Черны – местная знаменитость... И что же? Часто наивные дурочки, вроде меня, ведутся на такие подкаты?

– Довольно часто, – ответил он прямо и резко, но это больше напоминало акт неожиданной откровенности, чем грубость. – Знаешь, впервые я не хочу врать. Да, я далеко не идеал целомудрия, но с тобой всё по-другому... Ведь это ты мечтала о знакомстве с таким как я. Ты сама заставила Вселенную создать предпосылки для этого! Подруга Аманда, фильм на BBC о Праге, редактор, которому нужны особые эмоции, буклет туроператора... Это – лишь знаки, которые помогли исполнить твоё желание. Ты понимаешь, что я хочу сказать? – последние слова Матиас произнёс почти шёпотом, но они прозвучали предельно чётко и даже громко.

В наступившей тишине было слышно, как поскрипывает стекло под салфеткой бармена, как отсчитывают секунды механические часы на стене, как капли дождя разбиваются об оконный карниз. Как стучит сердце Жозефин.

– Мне пора, – сказала девушка и поспешила к лестнице, ведущей вниз – на улицу.

Она почти протянула руку, чтобы открыть дверь, как сзади раздался голос Матиаса:

– Чего ты боишься? – спросил он.

Жозефин обернулась. Он медленно спускался по ступеням, не сводя с неё глаз. Подойдя почти вплотную, он аккуратно убрал с её щеки упавший локон и произнёс:

– Ты ведь боишься не меня, а собственного желания... – усмехнулся он. – Я не держу тебя, но если ты уйдешь, пути назад уже не будет. Не пожалеешь ли ты об этом?

– Кто ты? – прошептала она.

– Я – часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо, – пафосно ответил он, сделав широкий театральный жест рукой.

– О, Гёте, Фауст, ну конечно, – кивнула Жозефин.

– Пойдем со мной, и ты узнаешь, кто я.

– Куда? В подземелья оперы или предложишь полетать над ночными крышами?

– Увы, я больше не умею летать, – во взгляде промелькнуло искреннее сожаление, – но подземелья оперы могу устроить, – он протянул руку за её спину, щёлкнул замком и опустил жалюзи.

Жозефин отступила назад, вжавшись в стену. Матиас, наоборот, придвинулся ближе, и усмешка на его губах была последним, что увидела девушка, прежде чем лестница погрузилась в темноту. Поспешно расстегнув сумочку, она попыталась нащупать в ней газовый баллончик, но под руку попался лишь фонарь. Яркий светодиодный луч прорезал пространство.

– Это тебе не поможет, – одним быстрым движением Матиас выхватил сумочку из рук девушки и небрежно бросил её в сторону лестницы. В следующий момент он настойчиво дотронулся до пальцев, вынимая из них фонарь. – Слишком поздно... Ведь ты сама сделала выбор, – он опёрся ладонью на стену, и Жозефин оказалась зажатой между его рукой и дверью.

Свет фонаря скользнул по обтянутой кружевом шее, спускаясь ниже.

– И что же дальше? – она с вызовом взглянула в его лицо, и лишь сжимавшие камею пальцы выдавали её волнение.

– А дальше я буду делать с тобой всё, что захочу, и ты не сможешь сопротивляться, – Матиас обхватил Жозефин за талию. Пятно зажатого в левой руке фонаря вздрогнуло на стене за спиной девушки, осветив черты её лица и снова выбившуюся из прически волнистую прядь волос, упавшую на скулы. – Всё, как в твоих романах. Только вот хэппи энд не обещаю.

Жозефин попыталась вырваться, но мужчина не дал ей возможности этого сделать.

– Куда же ты так спешишь, прекрасное дитя, ведь мы ещё даже не начали, – он приник к губам, с силой прижимая девушку к себе. – Твои героини, они ведь подчинялись безоговорочно, чтобы принять свою смертельную дозу счастья...

В тесном холле перед входом и лестницей они были отрезаны от всего мира... И в то же время – сюда могли прийти в любой момент. Официант или бармен, услышав шум, спустились бы со своего второго этажа, чтобы узнать, в чём дело. Но... Жозефин даже не надеялась, что это произойдёт. А может, и не хотела уже, чтобы их кто-то останавливал.

Матиас разжал пальцы, и фонарь упал на пол с глухим ударом – от него теперь до них дотягивалась лишь полоска неяркого света. Ладонь с силой сдавила грудь, опускаясь ниже и вновь возвращаясь. Под его пальцами она наливалась томительной тяжестью, которая постепенно разливалась по всему телу. Не выдержав, Жозефин подалась навстречу, оттесняя Матиаса к стене, и он вжался в нее лопатками.

Каждое прикосновение растекалось по языку терпким соком.

– Ты понимаешь, что больше не выйдешь отсюда? – произнёс он, резко развернув девушку спиной. – Но перед этим ты узнаешь всё, что хотела узнать... до самого конца... – он стянул с её плеч бежевый тренч и быстро расстегнул пуговицы на платье, доходящие до самой талии. Ткань скользнула вниз, открывая расплавленное стекло тела и пикантный вид с чулками на подвязках.

– Наклоняйся, – небрежно подтолкнул он девушку, наблюдая как она избавляется от белья, – ещё ниже!

Размахнувшись, Матиас со звонким ударом опустил ладонь на ягодицу, оставляя на коже яркий красный след от удара. Натянув собранные в хвост волосы, он заставил Жозефин откинуть голову назад и, впившись пальцами чуть выше бедер, с силой притянул её к себе. Вскрикнув от боли, она схватилась за стену, пытаясь обрести опору.

Их вытянутые тени раскачивались, становясь то длиннее, то короче.

– Эй потише, – прошептала девушка, сбиваясь с дыхания, – ты делаешь мне больно!

– О да! Ты можешь кричать, – выдохнул он, удобнее перехватывая бёдра и врезаясь до самого упора. Ещё. Удар. Толчок... Ещё, детка... С его губ практически сорвался стон, но он вовремя остановил себя – лишь для того, чтобы максимально продлить эту пытку. – Вряд ли тебя здесь кто-то услышит! – Матиас вновь потянул её за волосы, позволяя выпрямиться.

Повернув девушку к себе, он грубо провёл рукой по лицу и приподнял её подбородок, проникая пальцами в рот. Другая рука настойчиво скользнула вниз, доводя Жозефин до исступления. Острое чувство наслаждения пронзило до кончиков пальцев. Её колени подкосились, и чтобы не упасть, она вцепилась в лацканы его пиджака. Колючая шерстяная ткань болезненно коснулась кожи, но когда девушка попыталась снять его, Матиас не позволил этого сделать. На мгновение он остановился, лишь чтобы перехватить удобнее её ногу и заставить снова впустить его. Хватая воздух открытым ртом, Жозефин прогнулась назад. Её лопатки тёрлись о шершавую стену, и она мысленно умоляла его, чтобы это никогда не заканчивалось, но когда до развязки оставалось совсем немного, Матиас вдруг резко отстранился и, с силой сжав её плечо, вынудил упасть на колени.

Его рука сделала движение, и на её грудь упало несколько горячих капель.

Каждый раз он ждал этого момента с трепетом, и каждый раз ощущение приходило по-разному. Иногда подступало медленно и неторопливо, и тогда любое неверное движение могло спугнуть его, заставить отойти, спрятаться в глубину тёмной души. Залечь на самое дно. Иногда – накатывало стремительно, практически моментально. Раздирая изнутри. Болезненно выворачивая внутренности. И вместе с тем принося с собой лёгкость. Экстаз. Эйфорию.

Как сейчас. Матиас почувствовал, что не может больше сдерживаться. Да и не хочет. Раздался треск. Ткань пиджака лопнула, разъезжаясь в стороны. Одним движением сорвав с себя пиджак и рубашку, он с наслаждением распрямил грудную клетку, каждым атомом своего существа чувствуя, как наливаются тяжестью рельефные мышцы.

Его до этого прозрачно-зелёная радужка стала насыщенно-изумрудной, как платье Жозефин, и в глазах загорелся дьявольский огонь.

– Эй, куда это ты собралась? – он схватил девушку за руку как раз в тот момент, когда она поднялась с колен, пытаясь улизнуть.

С выражением первобытного ужаса она замерла на месте, превозмогая себя, чтобы поднять голову и встретиться с его взглядом. Жозефин казалось, что она не сможет выдержать этого. Что сейчас он выжжет сознание, войдёт не только в плоть, но и в душу. Что она растворится в нём, смешается с бешеной энергией чего-то огромного как целая Вселенная, неотвратимого. Что сейчас он раздавит её, сломает, как хрупкую вазу из тонкого сапфирового стекла.

Нечеловеческое тело. Мощное. Идеальное...

Теперь она не могла даже пошевелиться, завороженно глядя, как на его лбу появляются костяные наросты рогов. На покачивающийся за мускулистым плечом хвост. На эту хищную усмешку.

– Иди ко мне, – прошелестел его голос, обволакивая мысли. Он звучал вокруг. Или внутри головы. Низкий. Притягательный.

Жозефин ощутила, как что-то мягкое прикасается к шее, заставляя её вздрогнуть от новой волны острого возбуждения. Кисточка на его хвосте в форме перевёрнутого сердечка спускалась и поднималась по плечу, спине, бёдрам... Каждое прикосновение уносило её всё дальше от реальности, погружая в сладостный транс.

Девушка опустила веки, но даже с закрытыми глазами она чувствовала его силу. Власть. Присутствие немыслимого монстра, материализовавшегося из самых откровенных диких фантазий. Длинный раздвоенный язык демона провёл по шее и протиснулся глубоко в рот. Жозефин вскрикнула от боли, когда его пальцы с острыми когтями жадно впились в грудь, раздирая кожу. Она ощутила вкус собственной крови, когда острые клыки вонзились в губы.

'Уходи или я убью тебя', – он не произнёс ни слова, но шелестящий голос снова окружил Жозефин, проникая в мозг и парализуя волю.

Секунда – и Матиас грубо оттолкнул её, а из его горла вырвался звериный рык...

– Что стоишь? Беги отсюда! – крикнул он уже вслух, и его лицо исказила свирепая гримаса. – Я не смогу долго сдерживаться!

Тяжело дыша, он отступил назад к лестнице, и Жозефин увидела, как сверкают ядовитой зеленью его глаза, как вздымается и опускается грудная клетка. Казалось, ещё секунда промедления, и он набросится на неё, сомнёт, вытянет все жизненные соки, утоляя свою неуёмную, безудержную жажду.

Оцепенение спало, уступив место страху. Липкими пальцами он сжимал её сердце, шептал, что ей стоит поторопиться. Собрав разбросанные по полу вещи, Жозефин надела нижнее бельё и тренч, и прижимая к себе платье и сумочку, уже практически открыла дверь, но вдруг обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на него.

Матиас сидел на ступенях, обхватив руками голову. И Жозефин не выдержала. Она не могла уйти. Только не сейчас, когда он был так подавлен и... одинок. Мужчина, показавший ей, что есть другая жизнь. И теперь она хотела узнать о ней всё. Отпустив дверную ручку, она подошла к нему и села рядом, сложив ладони на коленях.

Матиас резко поднял голову.

– Ты ещё здесь? Я же сказал, чтобы ты уходила!

– Я не хочу, – дрогнувшим голосом ответила Жозефин и отвернулась, зацепившись взглядом за пятнышки крови на полу.

– Но почему? Ведь я делал тебе больно! И я... чуть не убил тебя.

– Я никогда не встречала таких как ты... и никогда не испытывала ничего подобного тому, что испытала с тобой... Я не хочу уходить, я хочу узнать тебя.

– Не боишься? Разочароваться? Другая жизнь, о которой ты думаешь... Она не настолько романтична...

– Мне всё равно. Позволь мне самой решить это! – она с вызовом посмотрела в его глаза, яркий изумрудный оттенок которых постепенно угасал, и лицо приобретало всё более человечные черты.

Сейчас Матиас ясно слышал её мысли. В них не было восторженного восхищения, вызванного состоянием транса. В них не было тумана, который обычно сопровождает изменённое состояние сознания. Не было отвращения или обиды. Ей действительно хотелось узнать, кто он на самом деле... Что скрывается за этой маской монстра. За маской ли? Она была готова к тому, чтобы принять его истинную сущность.

Матиас почувствовал, как уменьшаются в размерах мышцы, исчезают острые клыки... Обычно он не мог контролировать этот процесс. Сейчас тоже всё происходило помимо его воли, но всё же не так. Даже в уязвимом теле человека он продолжал ощущать мощную энергию и силу. И это было... неожиданным.

Нерешительно Жозефин дотронулась до его щеки и едва заметно улыбнулась.

– Покажи мне свой мир, – прошептала она.

– Идём, – он поднялся со ступеней и, взяв девушку за руку, начал подниматься вверх по лестнице, увлекая её за собой.

– Постой, – засмеялась она, – позволь мне сначала хотя бы одеться.

– О... конечно, – он улыбнулся в ответ, – я буду ждать тебя. И, кстати, ты всё ещё можешь передумать...

– Я не передумаю, – решительно мотнула Жозефин головой.

Несколько секунд спустя она выглянула в открытое окно, ведущее прямо на крышу. В лицо пахнул холодный воздух, пропитанный запахом сырой листвы с едва уловимыми нотками кофе. Она услышала гул ночного города, и ей даже показалось, что в небе промелькнул силуэт большой белой чайки.

Матиас ждал её, глядя вдаль, и его волнистые волосы трепал ветер. Он повернулся, и Жозефин сделала шаг навстречу, пригнувшись, чтобы не задеть оконную раму.

Девушка всегда боялась высоты, и сейчас, когда она мельком взглянула на вымощенную брусчаткой дорогу, у неё сразу же закружилась голова. Она покачнулась. Нога в атласной туфельке предательски дрогнула и соскользнула с поверхности парапета. Жозефин быстро раскинула руки, балансируя на узком перешейке между двумя башнями. Она видела, как Матиас протянул к ней раскрытую ладонь, но было слишком поздно...

Цепляясь руками за воздух, девушка сорвалась вниз, и сожаление о том, что она больше никогда не увидит взгляд его пронзительно-изумрудных глаз, стало последней внятной мыслью.

Она зажмурилась, ожидая удара о серые камни мостовой, но его не последовало. Напротив, она вдруг почувствовала, как сильные руки подхватили её, и Жозефин воспарила над землёй. Прижавшись к его груди, от которой пахло терпким парфюмом, она наконец решилась открыть глаза и увидела далеко внизу красные черепичные крыши, тёмную ленту реки в окружении россыпей огней и чернильно-синее небо, мерцающее сотнями звёзд.

Матиас же не мог оторвать взгляда от девушки, трепетно прижимающейся к его груди. От человека, который за несколько часов смог каким-то непостижимым образом изменить его... Он не читал её книг – всего лишь собрал образы, витающие в её сознании. Но это было неважно.

В тот момент, когда Жозефин начала падать, он вдруг понял, что должен сделать. Он не вспомнил о цене, которую пришлось бы заплатить в случае неудачи. Была ли это благодарность за попытку заглянуть в его душу? Готовность к самопожертвованию... или, может, любовь? Он никогда не верил в любовь... Так же как и Жозефин всегда считала демонов плодом больной фантазии.

Матиас не хотел знать ответ. Не хотел думать о том, что будет с ними дальше. Впервые за многие годы он снова наслаждался пьянящим полётом, эйфория от которого будоражила и рождала странные чувства.