Текст книги "Лесной исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Номер дома 18 по Институтскому проспекту еще долго относился к обеим половинам участка Малютина, в том числе и той, что продали Тахтареву. Только в начале 1910-х годов оставшийся у Малютина участок стал носить № 20.

В начале 1907 года на пустом месте, справа от деревянного дома, Тахтарев начал строительство кирпичного двухэтажного дома, сохранившегося до наших дней (современный адрес – Институтский пр., 18). Котлован под дом не копали, сделали только траншею под фундамент глубиной 120 см. Сверху был слой торфа 40 см, а дальше шел песок. Таким образом, в подвале под домом слой торфа сохранился без какого-либо вмешательства человека.

^{В форме студента (второй слева) – Гердзеевский, муж одной из сестер И.Ф. Малютина. Из архива В.И. Семенченко}

Толщина стен здания составляла 80 см, фундамент сложили из известковых плит. Перекрытием между подвалом и первым этажом служили металлические балки, между которыми залили бетон. Перекрытием между первым и вторым этажами также служили металлические балки, между ними были вложены деревянные бруски. Перекрытие между вторым этажом и чердаком – деревянные балки и доски. Во время строительства пруд в глубине участка засыпали строительным мусором и грунтом из-под фундамента.

^{Слева – И.Ф. Малютин. Завод им. Энгельса, 1948 г.}

Первоначально в доме предполагалось турбулентное отопление. Для этого все дымоходы начинались из подвала. Воду в дом провели из специально устроенного артезианского колодца. Она подавалась по трубе на чердак, где находился бак. Из него она обычным образом шла в кухни, в ванную и туалеты. В кухнях стояли чугунные эмалированные раковины, в туалетах – чугунные эмалированные унитазы фирмы «Эврика», а в ванных – медные луженые ванны, боковые стенки у которых были вертикальные, а дно – плоское.

^{Дом № 18 на Институтском проспекте, октябрь 2010 г. Фото С. Глезерова}

Дом строился в виде прямоугольника с выступом в сторону улицы: парадная лестница и веранда. Жена Тахтарева пожелала иметь летнюю комнату и балкон. С этой целью была сделана пристройка с комнатой в три окна и стеклянной дверью на балкон на втором этаже. Балкон был открытым, на железных балках. Кроме этого, в той пристройке располагался коридорчик с выходом на черную лестницу на втором этаже.

Черная лестница, сложенная из известковых плит, вела на чердак. Парадная лестница была деревянной.

Снаружи первый этаж облицевали мелким камешком, и он был шероховатым, второй этаж просто оштукатурили.

Позади дома построили летнюю кухню с кирпичной стеной и дымоходом внутри. Потом она использовалась как сарай для дров. В конце двора около пруда сделали бетонную помойку с железной крышкой.

Когда началась Первая мировая война, обустройство дома пришлось сократить. Не удалось достроить турбулентное отопление. В пристроенной части дома поставили железные дверные ручки, тогда как в основном доме ручки были латунные.

* * *

В Лесной Тахтарев переехал со всей семьей. Сыновей он разместил на первом этаже. Для этого широкий коридор разгородили на два узких, кухню поделили на две маленькие. Таким образом, первый этаж оказался разделенным на две квартиры.

Младший сын Михаила Константиновича Тахтарева, Валерий, учился в Лесном институте. Старший, сорокалетний Константин (1871–1925), являлся известным либеральным социологом и историком. В 1910-х годах он работал ученым секретарем и читал курс социологии на Высших женских курсах им. П.Ф. Лесгафта. Он пережил революцию и в начале 1920-х годов преподавал в университете, где разработал программу курса социологии, признанной научным обществом марксистов образцовой.

В начале 1920-х годов у Константина Михайловича Тахтарева родилась дочь Нина. После смерти мужа его вдова Мария Семеновна вместе с дочерью так и жили на втором этаже кирпичного дома, а с началом войны в 1941 году ушли на фронт. После войны они с большим трудом отсудили себе одну комнату на втором этаже и жили там до расселения дома в конце 1960-х годов…

Одновременно со строительством каменного дома Тахтарева, в 1908 году в глубине участка возвели две деревянные двухэтажные постройки для сдачи внаем (одну из них уже в 1918 году разобрали на дрова). В одной из них – той, что стояла справа, – поселилась семья Кобаков.

Карл-Эрнст Магнус Кобак вместе со своей женой Марией Георгиевной в конце 1890-х годов приехал в Петербург из Эстонии, из-под города Выру. Тогда им было по двадцать с небольшим лет. Они поселились в Лесном, в старом доме слева на участке № 18 на Институтском проспекте. Здесь у них родился сын Оскар (1900–1942). Когда же в 1908 году в глубине двора построили два двухэтажных дома, семья Кобаков переселилась в правый дом и заняла весь первый этаж.

В комнате рядом с парадным входом помещалась мастерская. Под лестницей находилась кладовка с материалами и химикатами, которые использовались в сапожном деле, ведь Эрнст Кобак был мастером по женской модельной обуви. Мария Егоровна (Георгиевна), как ее звали, занималась огородом, справа от дома сажала картошку, а в конце сада, в сторону улицы, выращивала овощи. Позади дома, в сарае, были куры и утки, откармливался поросенок. Утиные яйца Мария Егоровна клала под курицу, и когда вылуплялись утята, они бежали в пруд, а клуха бегала по берегу и квохтала.

Вообще, вся квартира семейства Кобаков состояла из шести комнат с прихожей и кухней. Какое-то время Кобаки занимали ее и после революции, но затем в результате «уплотнения» им остались только три комнаты.

Оскар Карлович до революции окончил Коммерческое училище в Лесном. В 1923–1928 годах он учился в Лесном институте, но не окончил его. Затем увлекся фотографией и стал профессиональным фотографом. Он специализировался на больших репродукциях, фотомонтажах, юбилейных фотоальбомах, фотовыставках, фоторекламе.

В 1926 году Оскар Карлович женился на Юлии Николаевне Туссиной (1904–1957), происходившей из Старой Руссы. Она получила только общее среднее образование. Училась некоторое время в балетной школе, а позже работала во ВХУТЕМАСе (Всероссийских художественно-театральных мастерских). В 22 года она вышла замуж и посвятила всю свою жизнь семье и детям. В 1927 году у четы Кобаков родился сын Валерий (1927–2001). В свою очередь, его сын – известный сегодня общественный деятель, историк Петербурга Александр Валерьевич Кобак…

Семейная предыстория

Когда не стало Михаила Константиновича Тахтарева, хозяева дома решили сдавать внаем первый этаж кирпичного дома. Здесь помещалось две квартиры: одна с выходом во двор, другая – на парадную лестницу.

Квартиру с выходом во двор отдали семейству Захаровых, а ту, что выходила на парадную лестницу, – Платоновым.

Здесь никак не обойтись без небольшого отступления, посвященного происхождению семейству Захаровых. Мой прадед по матери Иван Антонович Захаров с женой Ольгой Флегон-тьевной жил в Саратове. По службе он состоял в должности коллежского секретаря. Кроме этого, занимался столярным делом, делал тумбочки, полочки. Я в детстве пользовался столиком с выдвижными ящичком, сделанным моим прадедом. И до сих пор у меня есть дубовая шкатулка с ребрами из эбонита работы Ивана Антоновича.

Сына своего Павла Иван Антонович послал учиться в Казань. Там он поступил в университет на физико-математический факультет. Но затем Павел Антонович перешел в Петербургский Императорский университет и проучился там три года. Летом 1887 года его исключили за участие в тайном собрании, где решался вопрос о покушении на Александра III, и арестовали. Год он сидел в «Крестах», где заболел туберкулезом. После этого долго находился под надзором полиции, и ему какое-то время было запрещено жить в Петербурге.

18 августа 1899 года Павел Иванович Захаров (1864–1922) вступил в брак с Надеждой Николаевной, урожденной Песковой (1867–1946). Ее отец, Николай Александрович Песков, был генералом-железнодорожником. Под его руководством строился «Великий сибирский путь» – железная дорога до Владивостока. Умер он 6 декабря 1900 года и был похоронен на «Литераторских мостках» Волкова кладбища.

Один из братьев Надежды Николаевны Владимир Песков – известный в Петербурге деятель спортивного движения, организатор и руководитель общества «Богатырь». Что же касается самой Надежды Николаевны, то она окончила Высшие женские «Бестужевские» курсы, после этого учила детей младших классов, а затем перешла на дошкольное воспитание.

^{Школа Н.Н. Захаровой на Песочной улице. Фото 1915 г. Из архива Д.В. Семенова}

Благодаря своему тестю Павел Иванович Захаров получил хорошее место работы: тот устроил зятя на железную дорогу в Ригу – на должность счетовода материальной службы. Затем Павел Иванович служил конторщиком главной бухгалтерии. Дошел до должности старшего счетовода управления Рязано-Уральской железной дороги, но 3 июля 1896 года уволился и жил после этого в Петербурге. К тому времени в семье уже было трое детей – Наташа (1892)^[43], Лида (1894) и Вадим (1896). В 1901 году родилась дочь Вера.

^{Семейство Захаровых, слева направо: Наталья Павловна, ее брат Вадим Павлович (впоследствии – крупнейший ученый-гидроэнергетик, академик АН Казахской ССР, заслуженный деятель науки Казахской ССР, доктор технических наук, профессор), мать Надежда Николаевна, Вера Павловна. Фото конца 1920-х гг. Из архива Д.В. Семенова}

Будучи служащим на железной дороге, Павел Иванович все время вел общественную работу. Организовывал библиотеки для рабочих и служащих железной дороги и работал в них. Одна из первых организованных им библиотек находилась на Варшавском вокзале. Кроме того, он работал в воскресных школах на Шлиссельбургском тракте и Путиловском заводе^[44].

Надежда Николаевна также занималась общественной деятельностью. По ее собственным рассказам, в 1898 году она вместе с Н.К. Крупской разносила листовки за Невской заставой…

В 1901 году Надежда Николаевна с детьми вернулась в Петербург из Харькова, куда Павла Ивановича направили на работу, и открыла в Лесном, на углу Малой Объездной и Новой улиц, частную начальную школу. В 1910 году школа сгорела, и Надежде Николаевне пришлось искать другое место. Она сняла помещение под школу на Песочной улице в Лесном и вместе с детьми поселилась там. Здесь ее школа действовала с 1910 по 1916 год.

В дом Тахтарева Надежда Николаевна переехала в 1916 году с Песочной улицы. В большой комнате Надежда Николаевна устроила класс, расставила парты и проводила занятия с учениками. После революции частные школы стали не нужны, и она занималась дошкольным воспитанием – набирала несколько детей и вела с ними занятия на дому.

Вместе с Надеждой Николаевной жили ее дочери – Наталья (1892–1971) и Вера (1900–1989).

^{Н.П. Захарова, фото начала XX в. Из архива Д.В. Семенова}

«Окончила гимназию в Петербурге в 1910 году, – писала впоследствии Наталья Павловна в своей автобиографии. – Потом училась в музыкальной школе и на курсах физической культуры при „Обществе телесного воспитания „Богатырь““. Окончила курсы физической культуры и работала при курсах инструктором. С 1913 по 1917 год была на Высших женских курсах („Бестужевских“), но не окончила их. С 1921 по 1925 год училась в Институте ритма, окончила его в 1925 году (в то время Институт ритма был присоединен в Институту сценических искусств, отделение ритма было педагогическим отделением).

С 4-го класса гимназии я все время имела частные уроки – репетировала и подготавливала учеников своей школы. По окончании гимназии с 1910 года по 1913 год работала в Приготовительной школе Морозовой, потом в рабочих школах при заводе Лесснера, фабрике „Невка“, заводе „Промет“ (1917–1920 гг.), Первой школе рабочей молодежи, рабфаке при Политехническом институте (1921–1922 гг.)».

^{Условие о покупке Н.П. Захаровой пианино с рассрочкой платежа. 1912 г. Из архива Д.В. Семенова}

С 1919 года Наталья Павловна работала учителем «родного языка» в младших классах в 168-й единой трудовой школе на Институтском проспекте – бывшем Коммерческом училище в Лесном (впоследствии школа № 2, затем № 103). В дальнейшем работала здесь же учительницей музыки, рисования и физкультуры. «С 1930 года по 1935 год вела нулевые классы (дошкольные), полностью все предметы, в других классах была музыкальным работником», – указывала Наталья Павловна в своей автобиографии.

В 1928 году Наталья Павловна вышла замуж за Василия Ивановича Семенова (1886–1962) – учителя той же 168-й школы. В 1929 году у них родился сын Дмитрий – автор этих воспоминаний…

^{«Нулевой класс» («нулевка») школы № 168. В центре – учительница Н.П. Семенова. «Нулевка» занимала отдельный деревянный дом на углу Лесной и Болотной улиц. Фото 1935 г. Из архива Д.В. Семенова}

«О своем деде я знаю лишь то, что он был крепостным крестьянином графа Шереметьева в Костромской губернии, – сообщал Василий Семенов в своей автобиографии, написанной в 1935 году. – Отец мой, мещанин, служил в службе сборов Юго-Западной железной дороги конторщиком, а позже счетоводом. Умер он, когда мне было лишь пять лет. Про родителей моей матери ничего не знаю, знаю только то, что брат ее был рабочим в арсенале, а она была ученицей в швейной мастерской. Выйдя за моего отца, она была домохозяйкой, умерла в 1905 году.

^{Н.П. и В.И. Семеновы с классом в школе на Институтском проспекте. Фото 1930-х гг. Из архива Д.В. Семенова}

Я родился в 1886 году в тогдашнем Петербурге. Учился я с приготовительного класса в 12-й гимназии (в Петербурге) и окончил ее с золотой медалью в 1905 году. В том же году поступил в Петербургский университет на факультет восточных языков, откуда в 1909 году перешел на исторический факультет и окончил его в 1915. Еще не окончив университет, в 1913 году я поступил помощником классных наставников и преподавателем истории в реальное училище Богинского в Петербурге.

^{В.И. Семенов с учениками. Фото 1950-х гг. Из архива Д.В. Семенова}

В 1914 году был мобилизован и, так как военной повинности не отбывал (преподаватели от нее были освобождены), провел войну рядовым. В 1917 году в начале революции демобилизовался как преподаватель и сначала организовывал и позже заведовал детской площадкой в доме б. Дурново на набережной Невы. В том же году поступил преподавателем в 8-ю Советскую школу б. Нарвско-Петергофского района. С 1920 года совмещал работу в 14-й Советской школе (Тараканова, 14) до 1922 года.

^{Н.П., Д. и В.И. Семеновы. 20 июня 1932 г. Из архива Д.В. Семенова}

С 1922 года стал работать в 168-й школе, переименованной позже во 2-ю среднюю школу Выборгского района, где работаю и в настоящее время (работал до осени 1941 года). В этой же школе с 1927 г. со времени открытия при ней классов подростков был пом. завуча по этим классам до их закрытия в 1930 году. В 1931 году преподавал русский язык на курсах квалифицированных рабочих при ЛТА. В 1934, 1935 годах кроме уроков работаю завучем по I ступени».

Остается только добавить, что по своей основной специальности Василий Семенов являлся преподавателем истории. Однако в описываемые времена преподавать историю (естествознание) могли только члены ВКП(б), а Василий Иванович был беспартийным, поэтому ему доверили преподавание русского языка и литературы.

Соседи

Квартиру в первом этаже тахтаревского дома, выходившую на парадную лестницу, хозяева отдали семье Платоновых – Борису Георгиевичу (1888–1963) и Марии Сергеевне (1888–1959). С Марией Сергеевной жила ее дочь Зинаида Дмитриевна Фоминская (1908–1981).

^{И.Ф. и З.Д. Малютины с дочерью Валей. Фото 1930 г. Из архива В.И. Семенченко}

Борис Георгиевич окончил кадетский корпус в Новочеркасске, там же начал учиться в Политехническом институте, но учебу завершил уже в Петрограде после революции. Успел повоевать на Первой мировой, а в Гражданскую сражался в рядах Красной армии. Затем окончил Военно-инженерную академию в Петрограде, участвовал в полетах первых русских авиаторов. Впоследствии до самой пенсии работал инженером, заведовал проектным отделом конструкторского бюро.

Мария Сергеевна пошла в фельдшерскую школу. Вместе с ней учился Дмитрий Филиппович Фоминский. В 1906 году она вышла за него замуж, в 1908 году у них родилась дочь Зина, однако спустя два года семья распалась. Во второй раз Мария Сергеевна вышла замуж за Б.Г. Платонова. Дочь Зина училась в Коммерческом училище в Лесном, окончила его уже после революции, когда оно стало советской трудовой школой. В 1928 году она вышла замуж за уже упоминавшегося выше Ивана Федоровича Малютина, и в 1929 году у них родилась дочь Валентина^[45].

Будучи обитателями соседних квартир по дому Тахтарева, Надежда Николаевна Захарова и Мария Сергеевна Платонова жили очень дружно и даже через потайную дверь между коридорами ходили в гости друг к другу. А после революции они организовали «комбед» по управлению домами под номером 18 и вели активную хозяйственную деятельность.

Дома, улицы, парки…

Весь Лесной – мой родной дом. Казалось, я знаю его как свои пять пальцев, до самых мельчайших уголков и тропиночек… Хорошо помню (мне было шесть лет), как ломали церковь у Круглого пруда. Сам пруд засыпали. Трамвайные пути спрямили еще до войны, а машины еще долго продолжали ездить по бывшему кругу. Полностью прямой перекресток 2-го Муринского и Институтского проспекта сделали уже после войны.

После революции в конце двора дома № 18 по Институтскому проспекту поставили бывшую часовню, перенесенную с Круглого пруда и приспособленную под жилое помещение. Во время блокады ее разобрали на дрова.

^{План Лесного с указанием диагональных канав, составленный Д.В. Семеновым на основе карт конца XIX в. и личных воспоминаний. Под № 1 обозначен пруд под названием Парфеновка}

От Круглого пруда шли четыре глубокие диагональные канавы – следы старинной планировки местности. Они соединялись с другими многочисленными прудами. Одна из этих канав, к юго-востоку, шла на Парфеновку – пруд за Английским проспектом. Из него она шла дальше на восток, пересекала Малую Спасскую улицу и попадала в Беклешовку.

^{Д. Семенов с бабушкой Надеждой Николаевной Захаровой. Фото начало 1930-х гг. Из архива Д.В. Семенова}

^{Д. Семенов. Фото 1932 г. Из архива Д.В. Семенова}

^{1-й класс школы № 2 (бывшая № 168, перед войной – № 103). Д. Семенов – во втором ряду сверху пятый слева. Фото 1937 г. Из архива Д.В. Семенова}

^{Д. Семенов. Фото 1935 г. Из архива Д.В. Семенова}

^{Д. Семенов. Июнь 1938 г. Из архива Д.В. Семенова}

^{На заднем плане слева – часовня с Круглого пруда, перенесенная во двор дома № 18 по Институтскому проспекту. На заднем плане справа – дом, где жила семья Кобаков. Фото 1930-х гг. Из архива Д.В. Семенова}

Юго-западная канава шла в пруд на Уртьевой улице, потом, пересекая Английский проспект, уходила параллельно ему, пересекала Большую Объездную улицу и попадала в большой пруд с островом. Северо-западная канава шла до середины квартала – там были два небольших пруда, северо-восточная пересекала весь квартал, Лесную и Болотную улицы и попадала в большой пруд с островом.

При мне воды в этих протоках уже не было. Старожилы говорили, будто бы в пушкинские времена по этим канавам, а в ту пору каналам, плавали на лодках с Беклешовки в Круглый пруд.

Серебряный пруд находился на более высоком месте, и уровень воды в нем был выше, чем в остальных прудах. Излишек воды из него стекал через небольшую плотину со стороны Широкого переулка.

На Старо-Парголовском проспекте, между Яшумовым переулком (но не вплотную к нему), до Яковской улицы, был парк Соловейчика – так его называли по имени бывшего владельца. В 1930-х годах в парке еще стоял двухэтажный деревянный дом, до революции принадлежавший самому Соловейчику. Парк доходил до тупикового Гонорина переулка. Через этот парк моя бабушка Надежда Николаевна Захарова водила меня в Сосновку и очень о многом рассказывала. Показывала холмики в парке, говорила о том, что раньше на этих местах стояли красивые беседки…

Рассказывала она о том, что было в стороне Сосновки в конце XIX века. Так, при выходе на Дорогу в Сосновку лес начинался сразу: справа – до Беклешовской улицы, а слева – до Пустого переулка, при этом сосны росли до самой проезжей части. Дальше дорога терялась в лесу, где впоследствии построили ЛИХТ^[46]. Однако справа шла проселочная дорога, возле нее были похоронены легендарные возлюбленные Карл и Эмилия^[47]. По этой причине дорогу в те времена называли дорогой Карла и Эмилии.

Дорога шла через лес, пересекала Муринский ручей, через него был перекинут деревянный мостик. Муринский ручей вытекал из болота, что располагалось ближе к Озеркам. За мостиком справа от дороги стоял небольшой одноэтажный домик, около него находились пруд с островом и фруктовый сад. Дальше дорога поворачивала правее и шла в Бугры. Там была усадьба с двухэтажным деревянным домом, окруженная парком.

Не доходя до Муринского ручья, дорога делала изгиб около болотистого места, и в этом месте, справа от дороги, Бенуа стал строить свою ферму. Сначала она была только справа от дороги, но потом разрослась и заняла обе стороны. Тогда на дороге поставили с обеих сторон ворота, ферму огородили, и едущим мимо приходилось объезжать ее вдоль забора.

Поля фермы простирались вплоть до Муринского ручья, а за ручьем напротив фермы оставался сосновый лес. Когда в начале XX века ферма приобрела широкую известность, дорогу к ней стали называть проспектом Бенуа. Слева от него началось дачное строительство, появились улицы, и одну из них назвали улицей Карла и Эмилии^[48].

Ко всем этим бабушкиным рассказам следует добавить и собственные воспоминания о том, что было в стороне Сосновки уже в 1930-х годах. В те времена появилась мощеная булыжником дорога из Мурино в сторону Бугров. Около Бугров она поворачивала в Озерки, а дорога от фермы Бенуа выходила на нее. Домик за Муринским ручьем так и стоял, его называли «первый выселок». А посередине между «первым выселком» и дорогой на Мурино стоял двухэтажный деревянный дом, который называли «вторым выселком». На пересечении с муринской дорогой стояло несколько изб деревенского типа. От муринской дороги немножко левее шла дорога на Бугры и дальше на Карабсельки.

От фермы Бенуа в сторону Муринского ручья шла полевая дорога, и в конце ее около оврага, где протекал ручей, лежал большой гранитный камень. На другом берегу ручья лес вырубили, но оставался черничник. Туда мы ходили за ягодами.

^{Окрестности Лесного и Гражданки на плане Петрограда 1916 г. Источник: www.aroundspb.ru}

^{Обозначение «выселка» за фермой Бенуа на карте окрестностей Петрограда 1914–1917 гг. (сост. Ю.Ю. Гаш) . Источник: www.aroundspb.ru}

^{Обозначение «выселка» на карте окрестностей Ленинграда 1930 г. Источник: www.aroundspb.ru}

Сосновка к тому времени сильно уменьшилась. Справа от дороги в Сосновку все вырубили, остался только парк Политехнического института. Слева осталась «малая Сосновка» вдоль Пустого переулка.

По обе стороны Яшумова переулка на углу Ольгинской улицы выкопали два небольших котлована – брали песок. Немного леса оставалось на углу Старо-Парголовского проспекта и Яковской улицы – в парке Соловейчика. Дальше по Старо-Парголовскому проспекту, между Яковской улицей и Воронцовым переулком, стояли два двухэтажных деревянных дома композитора П.П. Шенка, позади них оставалось редколесье. Между Воронцовым переулком и Ананьевской улицей помещался детский дом: два двухэтажных деревянных дома, соединенных крытым переходом, а в глубине двора находились конюшня и сарай.

Кроме того, на Старо-Парголовском проспекте, по обе стороны Ананьевской улицы, стояли двухэтажные деревянные жилые дома. Справа на Ананьевской улице, между Старо-Парголовским проспектом и Ольгинской улицей, в глубине соснового леса стояли два двухэтажных деревянных дома, один из них – с оштукатуренным первым этажом. Это было общежитие Лесотехнической академии. Каждое утро студенты толпой шли на занятия через парк Соловейчика, парк Турчиновича и дальше по Институтскому проспекту.

Дальше по правой стороне Ананьевской улицы, по обе стороны Ольгинской улицы, стояли небольшие деревянные одноэтажные домики с маленькими садиками, огороженными деревянными заборами. На углу Ольгинской улицы и Воронцова переулка, перед общежитием Лесотехнической академией, был большой котлован, который называли «колдобихой», при этом двухэтажный дом на Воронцовом переулке был обрыт с трех сторон. Котлован копали до грунтовых вод. Поскольку копали вручную, песок возили на тачках по доскам. Увозили его на грузовых трамваях, для этого от Политехнического института по Яшумову переулку и Ольгинской улице провели трамвайную линию. Этот котлован уже зарос травой, и на его откосах появились огороды.

Потом стали раскапывать по другую сторону Ольгинской улицы. Трамвайную линию провели на дно котлована, и в середине 1930-х годов появился экскаватор. Стали копать глубже и в результате выкопали бассейн.

Ольгинская улица шла через всю Сосновку и кончалась около хозяйственных помещений дачи Бадмаева. В конце улицы были построены однотипные маленькие домики Осоавиахима.

Северная сторона Сосновки шла по прямой линии от дачи Бадмаева до мостика через Муринский ручей у «первого выселка». Со стороны фермы Бенуа Сосновка простиралась до дороги в Бугры. С южной стороны Сосновка осталась только за Ананьевской улицей, и то между Ольгинской улицей и Старо-Парголовским проспектом, уже совсем в лесу проходила Михайловская улица, на которой по левой стороне было несколько маленьких домиков.

В самой Сосновке за Михайловской улицей была Березовая аллея, до революции ее называли Владимирской улицей, вдоль нее по обе стороны росли березы. Вдоль Сосновки Старо-Парголовский проспект пересекали два неглубоких оврага, поэтому дорога шла то вверх, то вниз. Сама дорога была без покрытия, песчаная, так что в сухое время машины буксовали в песке.

^{Дорога в Сосновку (ныне – Политехническая улица). Фото начала 1930-х гг.}

От Ольгинской улицы в сторону фермы Бенуа по Сосновке шло несколько дорог с канавами, видимо, до революции эти места собирались застраивать дачами. Канавы заросли молодыми соснами, но посередине были хорошие дорожки. Дороги не доходили до конца Сосновки, они упирались в болото, где можно было собирать клюкву^[49]…

Первое военное испытание

Я пошел учиться в 1937 году в среднюю школу № 2 на Институтском проспекте. Прежде она носила № 168, а еще раньше была Коммерческим училищем в Лесном. Перед самой войной она получила № 103. В 1941 году я окончил четыре класса в том здании на Малой Объездной, где до революции помещалось благотворительное общество «Лепта».

С первого дня войны и до возвращения из эвакуации в августе 1941 года я вел дневник. 28 июня мне исполнилось двенадцать лет. Я непосредственно стал писать все, как было, как я это представлял и видел, без какой-либо посторонней помощи. Написал немного, потом начались очень тяжелые времена, и я перестал писать. До этого у меня уже были кое-какие «литературные опыты», но они были посвящены более прозаическим вещам – например, жизнь кошки. А первые записи я сделал лет в шесть.

Из дневника: «В воскресенье с утра я просил папу помочь мне докончить забор, который я уже делал больше месяца. Около 12 часов он, наконец, вышел в сад с пилой и хотел уже пилить для забора планки, как вдруг из дома напротив нашего сада выбежал Вовка Стрепетов и, крикнув: „Германия объявила нам войну!“, побежал оповещать всех ребят об этом на дворе. Папа бросил пилу и пошел в комнату бабушки слушать радио (у нас радио не было). Я побежал за ним… По радио говорили: „Внимание! Внимание! Внимание! В 5 часов утра Германия вероломно напала на Советский Союз. Германский посол, находящийся в Москве, объявил войну только через два часа». «…Это было 22 июня 1941 года».

^{Д.В. Семенов, 2008 г. Перед ним на столе – уникальная военная реликвия: осколок от фашистской бомбы, разорвавшейся рядом с эшелоном, на котором ленинградские дети (в том числе и Д. Семенов) возвращались в августе 1941 г. в Ленинград из эвакуации с Валдая.}

С. Г.: Затем последовала эвакуация на Валдай. Как известно, эвакуация детей из Ленинграда началась вскоре после начала войны, однако «наверху» в первые недели войны были уверены, что опасность Ленинграду грозит со стороны Финляндии, поэтому детей отправляли в те места, которые посчитали безопасными, а именно в южные районы Ленинградской области. Поэтому большое число эвакуируемых детей попало в Демянский, Маревский, Молвотицкий, Валдайский и Лычковский районы тогдашней Ленинградской области.

В августе детей стали срочно возвращать в Ленинград. Именно тогда они и попали под бомбежки. Самый известный на сегодня эпизод произошел в Лычково, где под варварскую бомбежку попал эшелон с ленинградскими детьми. Однако лычковская трагедия не была единичным эпизодом. Дмитрий Семенов едва не оказался жертвой трагедии, подобной лычковской. Эшелон, в котором он в августе 1941 года возвращался из валдайской эвакуации в Ленинград, попал под бомбежку. До сих пор среди семейных раритетов Дмитрия Васильевича хранится военная реликвия – осколок вражеской бомбы, попавший в вагон во время той бомбежки. А рядом – надпись, сделанная рукой отца: «Осколок бомбы, сброшенной с немецкого самолета в наш поезд на станции Бурга^[50] во время возвращения в Ленинград из Боровичей. Август 1941 г.».

^{Д. Семенов во дворе родного дома на Институтском проспекте. Фото 1943 г. Из архива Д.В. Семенова}

Маленький кусок бездушного холодного металла, с острыми рваными краями, лежит в простой жестяной коробке и легко умещается на ладони. Но даже сегодня он не кажется безобидной железкой. Это орудие смерти, только по счастливой случайности не достигшее своей цели. Ведь не промахнись тогда вражеский летчик – бомба угодила бы прямо в вагон с детьми. Бомба угодила в бревенчатую избу прямо напротив мчавшегося поезда, а этот осколок влетел в вагон и попал в перекладину, на которой держалась верхняя полка. Только по случайности он никого не задел. Кто-то скажет: детей спас ангел-хранитель, кто-то возразит – просто повезло, как это нередко бывает на войне…

Из дневника: «По дороге, недалеко от полустанка Бурга, на эшелон налетел немецкий стервятник (которого потом сшибли неподалеку) и бросил 2 бомбы. Одна бомба попала в бак с горючим, а другая рассадила избу.

Поезд остановился, поднялась паника, в нашем вагоне какие-то бабы завыли, мужики схватили свои тюки и полезли через головы ребят к двери, которая была только приоткрыта. Завалив последнюю щель тюками, они с руганью полезли через них. Папа и ехавший с нами учитель Наум Кузьмич оттолкнули всех, открыли дверь и вместе со всеми учителями стали выводить ребят. Все лезли из вагонов и толпой бежали к лесу. С полчаса отсидев в лесу, мы сели на поезд и доехали спокойно без приключений до Ленинграда».