Текст книги "тема: "Псы любви""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

5

Перед ноябрьскими праздниками Жанна решила провести генеральную уборку вверенной ей территории. За работу принялась прямо с утра – в училище идти не надо, впереди четыре выходных, почему бы не посвятить пару часов общественно-полезному труду. Сначала убирала валявшиеся повсюду случайные вещи – книги, лазерные диски, каким-то образом попавшие в гостиную из кухни чашки и блюдца. Потом взяла пылесос и добросовестно прошлась по всем углам и закоулочкам, а под конец сменила щеточку и вычистила шторы и портьеры. Пылесос, конечно, шумел, но Жанну это не слишком беспокоило – Леонид как-то сказал ей, что, поскольку днем все равно никуда не деться от посторонних звуков, он пользуется берушами.

Немного передохнув, Жанна набрала в таз воды, взяла из пакета чистую тряпку и принялась мыть пол. Вот тут-то все и произошло.

Она стояла во второй позиции, пытаясь оттереть пятно с паркетной доски в прихожей, когда сережка-гвоздик выскочила из мочки правого уха и, весело брякнув о паркет, укатилась под дверь. Не иначе как замочек разболтался, подумала Жанна, и тут до нее дошло, что сережка нашла себе убежище в запретной комнате. Той самой, про которую Леонид говорил «я не пугаю, я просто предупреждаю». Вот ведь подлянка. Сережка была Альмиркнна, рано или поздно ее пришлось бы отдавать. Можно, конечно, дождаться вечера и за ужином попросить Леонида достать пропажу… Только вот как-то глупо беспокоить человека из-за сущего пустяка. Наверняка лежит на самом пороге, даже в комнату заходить не придется. Ключ от комнаты висел на большой связке, которую Леонид обычно оставлял в прихожей, на волчьих клыках. Нельзя сказать, чтобы у Жанны ни разу не возникало соблазна нарушить запрет и заглянуть в запретную комнату… но до сегодняшнего дня она успешно с этим соблазном боролась. Возможно, предчувствуя, что рано или поздно настанет момент, когда она сможет придумать себе оправдание.

Ключ повернулся в замке, оглушительно щелкнула пружина. Дверь, безжалостно скрипя плохо смазанными петлями, отворилась.

Беглая сережка действительно лежала в пяти сантиметрах за порогом. Жанна наклонилась, чтобы поднять злополучный гвоздик, но взгляд ее зацепился за что-то, блеснувшее тусклым эмалированным боком под низкой, застеленной грубошерстным одеялом, кроватью.

Судно. Обыкновенное больничное судно. С казенным черным номером на зеленой эмали.

Жанна быстро окинула взглядом комнату. Небольшая, темноватая. Окна завешены зелеными шторами, под потолком – белый шар дешевой люстры. Ничего похожего на роскошь гостиной, на изысканный уют ее обиталища. Простой фанерный шкаф, заваленный какими-то узлами и пакетами, стул, кровать с высокой спинкой.

И запах. Едва ощутимый, но вполне реальный. Запах болезни, разложения, тлена.

«Я не пугаю, я просто предупреждаю».

Стараясь производить как можно меньше шума, Жанна аккуратно закрыла дверь и повернула ключ в замке. На цыпочках вернулась в прихожую, зацепила брелок за клык. Волчьи морды скалились в беззвучной усмешке.

6

На Новый Год она поехала домой, в Софрино. Теснота и убогость квартиры, в которой прошли первые пятнадцать лет ее жизни, поразили Жанну. Правда, сестра, выйдя замуж, переселилась в соседний подъезд, но все равно постоянно толклась у матери. Четыре человека на две комнаты – это слишком, решила Жанна, и, едва придя в себя после новогодней пьянки, отправилась обратно в Москву.

Стояли жуткие, сорокоградусные, как водка, морозы. Дыхание замерзало в сантиметре от губ. Пока добиралась от метро до дома, уши и кончик носа превратились в хрупкие ледышки.

Отмороженные пальцы не слушались Жанну. Ключи два раза вываливались из рук, вставить их в замочную скважину и повернуть казалось непосильной задачей. Наконец, отчаявшись справиться с ключами, Жанна решительно надавила кнопку звонка. Без десяти семь, пора вставать.

Леонид открыл почти сразу же, словно и не спал вовсе. Скорее, только что вышел из душа. Чисто выбрит, черные волосы влажно блестят, благоухает какой-то туалетной водой. Пушистый банный халат аккуратно запахнут на груди. Жанна ужасно обрадовалась, увидев этот халат. Ей почему-то почудилось, что в халате Леонид не будет таким холодным и бесстрастным, как обычно.

– Привет, – сказала она, с трудом подавив желание вытянуться на цыпочках и чмокнуть его в щеку. – С Новым Годом! Я тебе подарочек привезла.

Подарочек она заготовила еще в середине декабря, но предусмотрительно прятала его у себя в комнате, а уезжая в Софрино, забрала с собой. Ничего особенного – просто красиво упакованный набор для бритья, бритва, пена, гель. Но Леонид, кажется, обрадовался.

– Спасибо, Жанночка. И тебя с Новым Годом. Подожди, у меня для тебя тоже кое-что есть…

Повернулся, достал откуда-то из-за спины коробочку. Протянул ей с таким смущенным видом, будто там лежало что-нибудь из ассортимента магазина «Интим».

Ничего подобного. Серебристый плоский CD-плеер. Офигенно дорогая штука, Жанна о такой и мечтать не смела..

– Ой, прелесть какая! Леонид, ты лапочка!

Не удержалась, чмокнула все-таки куда-то в район подбородка. Он благожелательно улыбнулся и вдруг побледнел.

– Ты что, обморозилась? Ну-ка, дай посмотреть…

Развернул (довольно бесцеремонно), дотронулся до одного уха, до второго…

– А ну марш в ванную. Быстро, быстро, сапоги потом успеешь снять. Или хочешь без ушей остаться?

Ошеломленная Жанна даже не слишком сопротивлялась. Леонид приволок ее в ванну, открыл горячую воду, сунул под струю руки, а потом схватил за уши. Сначала она вообще ничего не чувствовала, но постепенно обморожение прошло, и боль вцепилась в уши раскаленными щипцами.

– Пусти, – пискнула Жанна, – больно же!

– Ах, больно? – удивился Леонид. – Кто бы мог подумать!

Он открыл шкафчик и извлек оттуда пузырек со спиртом; Плеснул в пластиковый стаканчик.

– Не пить, – строго предупредил он. – Только растирать. Если не хочешь, чтобы это делал я, изволь спасать себя самостоятельно. Я буду консультировать.

Потом отвел Жанну обратно в прихожую, усадил на калошницу, заставил вытянуть ноги и стащил с нее сапоги. Было безумно приятно, все время вспоминался какой-то старый фильм, где вроде бы показывали нечто подобное. Леонид растер остатками спирта узкие Жаннины ступни, вытащил откуда-то толстенные шерстяные носки и натянул ей на ноги.

– Что ж, – усмехнулся, – воспаления легких вам, сударыня, все равно не избежать, но с ампутацией конечностей пожалуй, пока повременим.

– Давно хотела спросить, – обрела дар речи Жанна. – Ты какой врач? Хирург или ортопед? А может, ветеринар?

– Изначально я педиатр, – серьезно ответил Леонид. – По узкой специализации – вирусолог, а кандидатскую защитил по некоторым инфекционным заболеваниям, встречающимся в странах тропического пояса. Впрочем, моих профессиональных навыков вполне достаточно, чтобы безболезненно отрезать обмороженное ухо или пятку в домашних условиях.

– Опа, – сказала Жанна. – Ну, тогда я в надежных руках. Кандидат наук. Ничего, что я сижу?

– Сиди, сиди. Только лучше тебе, пожалуй, будет переместиться в гостиную, а я покуда сварю чего-нибудь согревающего.

7

Пока Леонид гремел на кухне чашками и кастрюлями, Жанна пришла к выводу, что в гостиной ей оставаться совсем не хочется, и перебралась к себе в комнату. Удобно устроилась на диване, подоткнув под спину подушку и завернувшись в теплый клетчатый плед, включила светильник-фламинго и принялась ждать, рассматривая новенький плеер.

– Ты здесь? – удивился Леонид, останавливаясь на пороге. Он уже успел переодеться – вместо халата облачился в бежевые спортивные брюки и голубую рубашку из тонкой джинсовой ткани. В руках у него был поднос, на котором стояли две высокие керамические кружки. Над кружками витал ароматный парок. – Почему не в гостиной?

– Так, – мотнула головой Жанна. – Захотелось. Здесь уютнее. Проходи, располагайся, чувствуй себя как дома..

«Стоп-стоп-стоп, – осадила она себя. – Не зарывайся, девочка. Ты тут еще не хозяйка».

– Ты меня приглашаешь? – неуверенно спросил Леонид.

– Да ты прости, я пошутила, – Жанна состроила виноватую гримаску. – Ну как я могу тебя приглашать или не приглашать? Это же…

– Это твоя комната, – перебил он. – Мы договорились, помнишь? Я обещал не заходить к тебе без приглашения…

– Ну, тогда я тебя приглашаю. Проходи, дорогой Леонид, располагайся поудобнее. Хочешь – в креслице, хочешь. – на диванчик. Я бы лично предпочла на диванчик, согреешь бедной девочке ножки…

– Спасибо за приглашение, – Леонид наклонил голову и переступил порог. Первый раз с тех пор, как Жанна жила у него в доме. – Вот, это тебе горячительное. – Он протянул ей тяжелую дымящуюся кружку.

– Выпьем за Новый Год? – Жанна принюхалась и поняла, что и на этот раз обошлось без алкоголя. Сплошные травы, одна другой душистее. Ну и ладно, подумала она, вспомнив родное Софрино, не век же водку глушить.

– Давай, – кивнул Леонид. Поднял кружку и отсалютовал Жанне. – Пусть он принесет нам больше удачи, чем старый.

Жанна рассмеялась.

– Еще больше? Да у меня такой прухи, как в прошлом году, в жизни не было. В училище поступила, классное жилье за бесплатно нашла, с человеком интересным познакомилась…

Леонид поднял бровь.

– С тобой, с тобой, не надо шлангом прикидываться. Кстати, мне знаешь как хочется про тебя узнать побольше? Где ты учился, как жил, кого лечил? Расскажешь, а? А то про меня-то ты все знаешь, а я про тебя – ноль…

– А ты уверена, что хочешь это услышать? Обычно дети твоего возраста не слишком-то жалуют стариковские рассказы…

– Ха! – сказала Жанна. – Ха! Дети моего возраста! Дети моего возраста, если хочешь знать, вообще предпочитают слушать только слова любви, желательно, произносимые страстным шепотом им на ушко. Но если говорить конкретно обо мне, то я с детства обожала всякие страшные истории. Слабо развлечь замерзшую девушку страшилкой?

Леонид усмехнулся странной, словно бы обращенной внутрь себя улыбкой. Осторожно присел на край дивана.

– Жизнь и без того страшная штука, моя милая. Пока я был маленьким, мне казалось, что в мире полно всяких ужасных созданий, о которых так любят рассказывать дети – ну, там, Черные Перчатки, Красная Рука, Пиковая Дама, Глаза-в-Зеркале… Все время боялся открыть дверь чулана и увидеть за ней Буку… А потом, когда подрос, понял, что дети, конечно, ничего не знают наверняка, но очень о многом догадываются. И все их наивные страшилки – только попытка объяснить сумрачные ужасы взрослого мира..

– Ой, а можно то же самое, только по-русски? Я девушка простая, к тому же обмороженная… Мне, как менту, все надо объяснять – медленно и два раза…

– Чудовища существуют, – почему-то шепотом сказал Леонид. – Не такие, как в детских сказочках… намного страшнее. Вот представь – ты идешь но улице, у тебя падает перчатка, а навстречу идет человек, быстро ее поднимает и с улыбкой протягивает тебе. Ты ее берешь, благодаришь… и невдомек тебе, что ты только что встретилась с монстром. А между тем есть такие… с феноменальной памятью… им достаточно один раз заглянуть тебе в глаза – и все, ты уже у него в коллекции. Теперь, стоит ему захотеть, он припомнит твое лицо в мельчайших деталях, и придет к тебе во сне. А там уж сможет делать с тобой все, что захочет – просыпаться будешь вся в синяках, избитая, исцарапанная… а то и вовсе пойдешь на его зов ночью, глаз не раскрывая… слышала про лунатиков? Думаешь, они просто так по крышам гуляют? Просто так, девочка, в этом мире ничего не происходит – каждое движение продиктовано чьей-то волей. Или твоей собственной, или чужой. И тут уж чья сильнее…

Жанне стало зябко. Она обхватила ладошками высокую кружку и сделала несколько обжигающих глотков. Почему-то вспомнилось прикосновение чего-то невыносимо холодного к шее пониже уха… ощущение чужого тяжелого дыхания, щекочущего волосы на затылке… ноющая боль в груди от врезавшегося в ребра подоконника…

(На грязной, растрескавшейся от времени краске – выцветшие пятна дешевого, скверно пахнущего вина… следы засохших плевков, отполированные чьими-то задницами лепешки жевательной резинки… Чья-то сильная рука пригибает ее все ближе к выцарапанной лезвием надписи «ЦСКА – кони», она чувствует, как ее ноги, завязшие в спущенных джинсах, покрываются гусиной кожей – то ли от холода, то ли от ужаса… и предчувствие чего-то невыносимо мерзкого застревает в горле комком смерзшейся слизи…)

– А еще есть такие создания… людьми их назвать трудно, хотя они появляются на свет у обычных родителей, которые похищают человеческие души…

– Зачем это?

– Чтобы жить. Питаясь душами, можно прожить неограниченно долгое время… особенно, если выбирать себе доноров помоложе. Энергетический метаболизм помогает таким… созданиям… развивать их необычные способности, превращаясь во все более совершенных существ… хотя сам процесс трансформации протекает довольно болезненно, а главное, долго.

– А что за способности они от этого получают?

– Не смогу объяснить. Если ты слеп от рождения, ты не поймешь, что значит «видеть». Если у тебя нет ног и рук, ты вряд ли представишь себе, каково это – играть в футбол. Люди изредка сталкиваются только с внешними проявлениями. Например, с подчинением чужой воле. В этом нет ничего сложного или таинственного – для измененного, я имею в виду. Так же, как для тебя – в том, чтобы протянуть руку и взять с тумбочки кружку… Вот, молодец… Теперь сделай два глотка – два маленьких глоточка… Видишь, как просто?

– Ну, так не интересно… Расскажи хотя бы, как они это делают…

– Что? Похищают души?

– Ну да, да!

– Очень просто. Могу показать.

8

На мгновение Жанне показалось, что горячая кружка, которую она по-прежнему сжимала в руках, стала обжигающе ледяной. Леонид оставался серьезен и спокоен – слишком спокоен для мужчины, делящего один диван с девушкой, которая то и дело дотрагивается до него пальчиками ног, пусть и одетыми в толстые шерстяные носки,

– Ты шутишь, Ленечка?..

Голос ее затерялся в невыносимой тишине, повисшей в комнате. Неожиданно Леонид поднял руку и положил ладонь Жанне на темечко.

– Вот здесь есть место, – произнес Леонид неожиданно севшим голосом. – Особое место. Сюда сходятся все каналы, по которым циркулирует жизненная энергия организма. И именно здесь в защите энергетической системы человека зияет брешь.

Его ладонь едва заметно шевельнулась, поднялась, и Жанна почувствовала, как поднимаются вслед за ней примятые его рукой волосы.

– Давным-давно древние лекари, шаманы и колдуны, научились использовать эту точку для излечения всевозможных болезней. Из этой бреши, из этой дыры можно высосать любой, даже самый страшный недуг. Но, видишь ли… за все приходится платить. Вместе с болезнью человек теряет какой-то кусочек той энергетической субстанции, которую люди привыкли называть душой.

Леонид по-прежнему держал ладонь над головой Жанны. От ладони исходило тепло, приятное, расслабляющее тепло.

– Первоначальный метод был очень прост. Болезнь высасывалась вместе с кусочком души. Потом болезнь выплевывали, а душу проглатывали. Тут все дело в мере. Если высосать душу из человека быстро и без остатка, он умрет, хотя, умирая, будет испытывать несказанное блаженство. Если высасывать медленно и постепенно, тело начнет довольно интенсивно стареть… иногда случается так, что душа еще почти вся на месте, а тело уже скукожилось, как кожаная перчатка в кипятке. А если брать быстро и понемногу, то тело остается прежним, а вот душа… ну, это уже зависит от человека. Может постепенно засохнуть сама по себе, словно дерево, у которого подпилили корни. А бывает, что человек превращается в монстра… вроде тех, которые в глаза тебе заглядывают…

– Бр-р, – Жанна поежилась. Травяной настой уже не согревал, ноги и руки покрылись гусиной кожей. – А откуда ты вообще об этом знаешь?

– Ты просила страшилку? Я тебе ее рассказал…

– Да уж, – зубы Жанны стукнули о край кружки. – А правда, ты все это придумал?

Что-то произошло. Что-то неуловимо изменилось в комнате, словно бы лежавшая за пределами светлого круга от лампы тьма сгустилась и приготовилась броситься на них.

– Мне довелось поколесить по миру, – странным голосом ответил Леонид. – Я же занимался тропической медициной, ты не забыла? Повидал всякого…

Замолчал. Ей показалось, что он хотел сказать что-то еще, но остановился, словно зачарованный каким-то воспоминанием. Глаза его стали похожи на два темных, суживающихся коридора

– Иногда я тебя боюсь, – тихо сказала Жанна Она не собиралась произносить это вслух – просто подумала Но слова прозвучали – и ударили Леонида невидимым бичом.

Он вздрогнул и вдруг быстро спрятал лицо а ладони. Пальцы у него были длинные, тонкие, как у музыканта. Сначала Жанне показалось, что он плачет, на Леонид просто сидел, закрыв глаза руками. Наверное, боялся, что из глубины темных коридоров появится что-то жуткое.

– Леня, – тихо сказала Жанна, впервые назвав его мальчишечьим именем. – Леня, ты чего? Ну, что с тобой?

Она поставила кружку на пол, и, не выбираясь из-под пледа, передвинулась поближе к нему. Взяла его руки в свои, прижалась щекой. На этот раз его пальцы пахли не табаком, а каким-то теплым металлом. Жанне подумала, что так должен пахнуть еще не остывший после выстрела ствол пистолета.

– Ленечка, ну что ты… Ну, прости, я не хотела тебя обидеть… Ты иногда бываешь… очень странный, да… но я же знаю, что ты хороший…

Он осторожно высвободился. Посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом.

– Глупенькая ты девочка, Жанна. Хороший… Неужели ты думаешь, я не понимаю, каким выгляжу со стороны? Да я вообще был уверен, что ты здесь и двух недель не протянешь – сбежишь куда подальше… А ты осталась. И терпишь меня, со всеми моими привычками…

Решилась Жанна. Мазнула взглядом наискось – был бы взгляд лезвием, у Леонида на бледном лице немедленно расцвела длинная алая царапина – отвернулась и сказала негромко:

– Не только терплю…

Замолчала на полуслове. Главное произнесено. Теперь, по всем правилам, его очередь. Если только не откажется поймать подачу. Ну, раз, два…

И поймал-таки. Посмотрел на нее так пронзительно-пронзительно, да и спросил:

– Ты – меня?

Жанна ответила не сразу. Вспомнила их первую встречу, все свои страхи и переживания, вспомнила, как он залился краской, увидев ее в полотенце, какими сильными были его руки, когда он нес ее вверх по лестнице… прокрутила все это в памяти и тихо сказала:

– Тебя.

Обняла его за шею и ткнулась лицом в темные, пахнущие порохом, волосы. Сама, не дожидаясь, пока он раскачается. Хватит, три месяца ждала.

Почувствовала, как напряглись мускулы под тонкой тканью рубашки. Здоровый мужик, мышцы, как канаты. Приятно будет просыпаться утром и видеть рядом такое красивое тело… Ну, что же ты так напрягаешься, дурачок, я же тебя не съем… Ну, расслабься, пожалуйста, Леня, милый, что ж ты дрожишь, как малолетка на первом свидании?..

Он пытался ей что-то сказать, но Жанна запечатала ему губы своим маленьким жадным ротиком, и проглатывала слова вместе с его дыханием. Он все еще сопротивлялся, пытаясь вырваться из ее объятий, но делал это слишком нерешительно, видимо, боясь причинить ей боль. Сопротивление его слабело с каждой минутой, и вот наступил момент, когда Леонид, наконец, ответил на ее поцелуй. Когда спустя минуту – или час – они, наконец, оторвались друг от друга, до Жанны, наконец, дошло, о чем он все это время пытался ее спросить.

– Что «зачем», милый? – улыбнулась она, уверенная в том, что услышит в ответ. Но на этот раз она ошиблась.

– Зачем ты пригласила меня войти? – с усилием выговорил он. – Это твоя комната… Зачем ты меня впустила?

– Теперь это наша комната, Леня. Чего ты боишься, дурачок? Иди ко мне… вот так… ты мне очень нравишься, потому и впустила… и вообще, кого хочу, того впускаю… и туда, в том числе…

– Не пожалеешь? – странно улыбнулся Леонид. Она готова была поручиться, что в глазах его плеснулась боль.

– А это уже от тебя зависит… постой, ты куда это собрался? Довел бедную девушку до белого каления и в кусты? Эй, я так не играю!

– Помнишь, я говорил тебе, что в твоих волосах хочется утонуть? Вот я и иду… топиться. Можно?

Леонид осторожно высвободился из ее объятий. Выпрямился – Жанна немедленно ткнулась носом между пуговиц его рубашки – и обхватил ладонями ее голову. Жанна почувствовала, как его лицо погружается в Пушистое Белое Облако, как мягкие губы слегка дотрагиваются до нежной кожи на темечке…

– Так ты на мою душу нацелился? Ну, попробуй… – хихикнула Жанна, и вдруг ее тело изогнулось в судороге небывалого, почти мучительного наслаждения. Молния, промелькнула мысль, это была молния. Только почему-то бьющая снизу вверх.

– Леня, что это? – спросила она слабым голосом. Голова кружилась, в ушах стоял звон. Коленки дрожали, хорошо хоть под пледом это не слишком бросалось в глаза. – Что ты со мной делаешь?

– Тебе нравится? – спросил он, вынырнув из Белого и Пушистого. – Хочешь еще?

– «Нет», – хотела сказать Жанна. «Второго раза я не переживу», – хотела сказать Жанна. Вместо этого она зажмурилась и замотала головой – скорее утвердительно, нежели наоборот. Замерла, ожидая второго прикосновения, как удара. Сжалась в комок, когда его губы вновь дотронулись до нее там, наверху.

На этот раз все было немного по-другому. Вместо молнии, ударившей откуда-то из-под земли и ушедшей в потолок, накатила волна, теплая, тугая, захлестывающая с головой. Жанна растворилась в ней, а когда волна схлынула, обнаружила, что ее трясет, как в лихорадке, сердце готово выскочить из груди, а трусики мокры насквозь. «Ничего себе оргазм», – подумала она, с трудом приходя в себя. – «Что же дальше-то будет, подумать страшно…»

Дальше, однако, не случилось ничего. Леонид уложил дрожащую, всхлипывающую от пережитого наслаждения Жанну на диван, заботливо укрыл пледом и нежно погладил по волосам. Затем до ее слуха донесся слабый щелчок – это Леонид выключил светильник-фламинго. Все погрузилось в темноту, и Жанну мгновенно закрутил водоворот сна.