Текст книги "Теория культуры"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

3.2. Культура и цивилизация. Культурность и цивилизованность

Понимание культуры Э. Б. Тайлором и другими близкими к нему исследователями развивается и уточняется в современных, в том числе и деятельностных подходах к культуре, для которых важнейшим является то, что культура – это совокупность способов и продуктов человеческой активности. Вполне современно и семиотическое или информационно–семиотическое понимание культуры как мира знаков и символов, как социальной информации, сохраняемой и накапливаемой в обществе (А. С. Кармин), как «символической реальности» (Л. Уайт).

В каждом из этих представлений и пониманий фиксировано нечто существенное для культуры. Однако, пожалуй, только у Тайлора (неявно) и у просветителей (очевидно) присутствует момент понимания культуры как особой неприродности. Это немаловажно. Как было отмечено ранее, уже у древних римлян, кроме противопоставления природе, в слове «культура» содержался смысл «возделанности» – улучшения, совершенствования. А по отношению к человеку и обществу – не просто «возделанности», а культивирования с позитивной, а не любой направленностью. При объективистском, позитивистском подходе к культуре (в стремлении сделать культурологию наукой подобно другим наукам) этот смысл ускользает, затеняется, если вообще удерживается. Совсем исчезает при этом то, что постепенно проявилось и закрепилось в понятиях «культура» и «культурность», – смысл гуманности, очеловеченности, деятельности ли, информации ли, если речь о культуре. То есть о культуре, в которой (по мысли Маркса), как и в отношении мужчины к женщине, наглядно проявляется то, «в какой мере человек стал для себя человеком», и «обнаруживается, в какой мере человеческая сущность стала для него естественной сущностью, в какой мере его человеческая природа стала для него природой».[74]74
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2–е изд. Т. 42. С. 115.


[Закрыть]

Говоря о культуре, выявляя ее специфичность, надо иметь в виду не просто обработанность, «возделанность» человеком природы, вещей, самого себя, своих действий и их результатов, а особый характер обработанности возделанности – особое одухотворение мира. Особое в том смысле, который подчеркивал А. Швейцер, т. е. направленное в сторону очеловеченности, облагороженности мыслей, чувств, настроений, намерений и их выражения вовне, закрепления их в действиях, нормах и идеалах жизни, в вещных носителях культуры.

Иногда очень резко возражают против такого понимания культуры, считая, что оно излишне субъективировано, лишено определенности. Ведь очеловеченность (облагороженность), ее смысл, степень, характер могут пониматься совершенно по–разному в разное время, в разных условиях и регионах, разных возрастных группах, социальных слоях, да и просто разными людьми. То, что является человечным и ценным для меня сегодня, может восприниматься как античеловечное и антиценное другим человеком или мною же завтра. Но это так и не так. Так, потому что неизбежный момент субъективности в понятиях «человечность», «благородство», «ценность», «культура» очевидно присутствует (впрочем, как и в понятиях «добро», «совесть», «красота», «истина» и т. д.). Но из этого не следует ни того, что все эти понятия бессодержательны, ни того, что о них невозможно размышлять. То, что стоит за такими понятиями, трудно поддается (или вообще не поддается) анализу, исследованиям методами естественных наук. Ведь в данном случае мы имеем дело с феноменами не просто даже духовными, а ценностными, которые никак нельзя сделать чистыми объектами изучения, в смысле их независимости от всего субъективного.

И все–таки мы справедливо отказываемся считать людоедство явлением культуры, хотя не все люди оценивали и оценивают его как нечто бесчеловечное. Понятие культуры лишается сущностного смысла, если в него просто (и совершенно объективно) включать вообще все то, что и как делают люди, все способы и результаты их деятельности, всю человеческую деятельность без разбора. Важна именно духовно–ценностная составляющая этой деятельности.

Представляется поэтому вполне разумным подход к определению культуры Г. П. Выжлецова, который пишет, что культура – «1) высшая степень облагороженности и очеловеченности природных и социальных явлений, условий жизни и межсубъектных отношений, освоенная живущими и переданная последующим поколениям;2) сфера реализации ценностей».[75]75
  Выжлецов Г. П. Аксиология культуры. СПб., 1996. С. 146.


[Закрыть]

Правда, и в этом определении, по–видимому, не все удачно. Во–первых, непонятно, что такое «межсубъектные» отношения, чем они отличаются от межчеловеческих? Во–вторых, вряд ли целесообразно говорить только о высшей степени облагороженности, очеловеченности разнообразных явлений жизни. По–видимому, поле культуры предполагает наличие разных степеней культурности, разных уровней самой культуры. Кроме того, любое определение культуры, в том числе и это, неизбежно неполно. В одной–двух фразах не удается целиком охватить все богатое содержание такого сложного и развивающегося феномена, как культура.

Не претендуя на то, что нам удастся дать наиболее полное определение культуры (чего не удалось пока никому), для дальнейших рассуждений примем за исходное понимание культуры, близкое к позиции Выжлецова и учитывающее предварительные замечания. Будем исходить из того, что культура, в сущности, – это обработка, оформление, одухотворение, облагораживание людьми окружающей среды и самих себя, своих разнообразных отношений, своей деятельности: ее процессов, целей, способов, результатов.

Когда мы в таком ракурсе характеризуем культуру, то предполагаем именно особое оформление природы (предметно–вещной среды), самого человека: его тела, движений, мыслей, чувств, намерений, действий, отношений с другими людьми. Оформление, имеющее ценностный смысл, ценностное содержание, потому что «культура начинается там, где духовное содержание ищет себе верную и совершенную форму».[76]76
  ИльинИ. Основы христианской культуры // Собр. соч. Т. 1. М., 1993. С. 291.


[Закрыть]

Культура в известном смысле и есть форма – воплощение духовного содержания в особой знаковости, во внешнем виде вещей, предметов, в оформленности действий в обрядах, ритуалах, этикете. С помощью того, что мы называем обычаями, традициями, сохраняются и передаются именно формы поведения, отношений. И это очень важно. Ведь даже направленность на «себя дорогого», свой эгоизм легче преодолевать в существующей форме, когда как бы механически совершаешь то, за чем стоит нечто более глубокое, чем само внешнее действие. Это, например, касается уважительных форм отношения к старшим, галантных форм выражения любви. Культура дает формы, врастающие в жизнь. И если возникает, скажем, чувство любви, то ему легче выразиться, проявиться в отработанных формах культуры (формах ухаживания), которые достаточно вариативны и дают возможность индивидуализации поведения. Смысл последней не сводится лишь к возможности личного самовыражения. Как отметил Г. Зиммель, «индивидуализация означает также, и быть может, прежде всего, ответственность человека перед самим собой, которую он ни на что не может перенести и от которой его никто не может освободить».[77]77
  Зиммель Г. Избранные труды. Т. 2. Созерцание жизни. М., 1996. С. 104.


[Закрыть] Если речь идет о любви, то в индивидуализированной оформленности чувства содержательно выявляется личная ответственность за любимое человеком существо.

Культурная оформленность, таким образом, определенно содержательна. Если человечности как содержания нет, то нет и культуры, но возможна форма, подобная культурной (с другим содержанием), имитация культуры, то, что называют псевдокультурой. В форме же культуры должна быть выражена какая–то из граней очеловеченности, облагороженности бытия. Э. Кассирер считал, что «главная задача всех форм культуры состоит в том, чтобы создавать всеобщий мир мыслей и чувствования, мир человечности».[78]78
  Кассирер Э. Критический идеализм как философия культуры // Культурология. XX век. Антология. М., 1995. С. 140–141.


[Закрыть]

Принцип нормального воспитания культуры – идти от формы к содержанию. То есть предложить, сделать известными и предпочтительными формы культурного поведения, внутренне принять которые, обогатить личностными смыслами может только тот, кого воспитывают. И принять не значит просто рассудочно оценить и согласиться. Это значит «сделать» сущностно своими, органичными определенный тип поведения, определенные реализуемые ценности.

Трудности воспитания культуры связаны с тем, что никого нельзя сделать культурным человеком, во–первых, насильно (заставить быть деликатным, совестливым, тактичным), во–вторых – через знание о культуре и ее ценностях.

Знание может помочь становлению культуры, оно ценно для обогащения культуры, но только если оно одухотворено, не формально, не чрезмерно рационализовано.

Культура в значительной степени иррациональна. Потому что в ней, в отличие от цивилизации, нет практицизма. Казанский собор в Санкт–Петербурге прекрасен своей колоннадой, которая не имеет практического назначения (ничего не поддерживает). Непрактично быть совестливым в мире, в котором часто торжествует бессовестность. Но отсутствие культуры, «чистая» польза, по большому счету, опасны и вредны. Поэтому якобы ненужная культура действительно необходима. В жизни человека, в самом человеке должно быть нечто вроде бы бесполезное, некий избыток: игры, украшения, праздники, сочувствие. Рационализм часто «работает» против человека. Он может приводить к господству целесообразности, ограничивающей возможности духовного возвышения человека и обращающей его в умный, но бездушный механизм или в «мыслящее растение». И именно в культуре излишний рационализм преодолевается, обеспечивая возможность того, что называют свободой. Чем более культурен человек, тем более он духовно свободен. Ибо в культуре на первый план выходит действительно ценное, внутреннее, личное, жизнь духа, не улавливаемая обычным расчетом и мелочным знанием.

Конечно, вся жизнь человека и человечества не сводима к понимаемой таким образом культуре. Наряду с культурой, опять–таки, существует то, что именуют цивилизацией. Активное использование этого понятия характерно, правда, прежде всего для немецкоязычной традиции. Причем, начиная с О. Шпенглера, термин «цивилизация» стал нередко (в частности, и в России) противопоставляться термину не столько «природа», сколько «культура». Цивилизацию стали понимать как нечто очевидно враждебное культуре. У французов, англичан и американцев понятия цивилизации и культуры часто полностью отождествляются. Вывод американского социолога У. Г. Самнера о культурном смысле людоедства и детоубийства, практиковавшихся в отдельных человеческих сообществах, выглядит приемлемым, если под цивилизацией и культурой понимать одно и то же.

Но и отождествление культуры с цивилизацией, и резкое противопоставление того и другого – крайности. С одной стороны, цивилизованность, социальная организованность, техника, технологии и даже наука, будучи связанными с культурой, не обязательно сами оказываются явлениями именно культуры, а их результаты – ценностями культуры. С другой стороны, цивилизация по–своему ценна, в том числе и для культуры. Она создает средства и для жизни, и для развития, хранения, передачи, обогащения духовного опыта, собственно культуры. Это касается не только разнообразной техники, книгопечатания, радио, телевидения, компьютеров и т. д., но и появления счета и письменности, различных языков, знаковых систем (словесных, музыкальных, изобразительных…), без которых никакое культурное развитие невозможно.

Учитывая содержательные смыслы разных подходов к постижению специфики культуры, можно сказать, что

► культура – это особый духовный опыт человеческих сообществ, накапливаемый и передаваемый от поколения к поколению, содержанием которого являются ценностные смыслы явлений, вещей, форм, норм и идеалов, отношений и действий, намерений, мыслей, чувств, выраженные в специфических знаках и знаковых системах (языках культуры).

Так как термин «цивилизация» понимается по–разному, то в соотнесении с культурой

► цивилизация – это особое состояние общества, характеризующееся высокой степенью упорядоченности социальной жизни на основах морали и права, значительного развития науки и техники, комфортности жизни, технологий деятельности и общения.

Тогда культурный человек – это человек, в значительной мере освоивший духовное богатство своей и общечеловеческой культуры и реализующий в жизни ценности, нормы, идеалы, формы отношений и поведения, характерные для данной культуры, настроенный на уважение к ценностям других культур, владеющий знаковыми системами выражения духовных смыслов, способностью к творчеству в сфере культуры.

А человек цивилизованный – просвещенный и реализующий в своей жизни образцы отношений и поведения, соответствующие характеру и уровню развития данной цивилизации, умеющий использовать ее достижения.

Разумеется, одно не исключает другого. Человек (или социальная группа) может быть одновременно цивилизованным и культурным, хотя возможны и расхождения. Можно быть цивилизованным в высокой степени и малокультурным, и наоборот – культурным, но нецивилизованным.

По мнению Е. Г. Соколова, цивилизация – это все то, из чего состоит жизнь человека и общества (включая помойки и неприличное поведение).[79]79
  Соколов Е. Г. Лекции по культурологии. Ч. 1. СПб., 1997. С. 47.


[Закрыть] Но факт цивилизации может стать фактом культуры, если он обладает ценностью (не просто значим!) и сохраняется в этом качестве, удовлетворяя человеческую потребность. Следует добавить к этому, что речь идет о духовных и именно человеческих (а не античеловечных) потребностях.

Цивилизованность в ее нормальном бытии не противостоит культуре и культурности. Достижения цивилизации могут реализовываться и в качестве ценностей культуры, и в качестве носителей ценностного содержания, хотя цивилизация и цивилизованность ориентированы на полезность, функциональность, упорядоченность, а культура и культурность – на ценностность, очеловеченность, облагороженность, в том числе и достижений цивилизации. Поэтому все, что связано с пониманием ценностей, очень важно для понимания культуры и ее феноменов.

Проблематичным все же при этом оказывается понимание оснований определения понятия «культура», совмещения содержания этого понятия со смыслом понятий «культурность» – «некультурность» (или «малокультурность»), «бескультурье». Неоднозначно решается вопрос о мере, степени культурности, да и цивилизованности человека, социальной группы. Многие исследователи считают, что никаких степеней культурности не существует. Культура либо есть, либо ее нет. Другие полагают, что возможно не только выделение уровней культурности, но и представлений об иерархии ее ценностей (к примеру, в варианте М. Шелера) и, соответственно, об освоении, реализации, культуры на разных уровнях.

3.3. Уровни культуры и культурности

В современной научной литературе еще не завершилась дискуссия о том, по каким основаниям определять понятие «культура». Это зависит от избранного ученым теоретико–методологического подхода к определению понятия. Если культуру воспринимать как исключительно положительную характеристику человека, выражаемую в антитезе «человек культурный – человек некультурный», то тогда культура становится показателем полноценности человека, а отсутствие культуры – его неполноценности. Такой подход возник в западноевропейском Просвещении и имел соответствующие параллели: «человек просвещенный – человек непросвещенный», «образованный – необразованный», «цивилизованный – нецивилизованный (дикий)». Уже в этот период были осознаны новые параметры определения (измерения) человека в соответствии с его внутренним развитием, подготовленностью к существованию в обществе.

Само понятие «культура», как известно, восходит к определенной деятельности, связанной с целенаправленным, осознанно заданным формированием природных образований, которые обусловлены человеческими потребностями, например, в еде или одежде. Это понятие в Древнем Риме первоначально выражало только особенности крестьянского, земледельческого труда, причем дикая, свободно развивающаяся природа отделялась от природы, подпавшей под власть человека, утратившей свободу развития, т. е. свою непредсказуемость, дикость, самодостаточность. В этом случае понятие «культура» выступило как разделитель двух форм жизни – зависимой от человека и независимой от него.

Эта разделительная черта вскоре была перенесена и на общественную жизнь, в которой выделялись люди и даже целые народы, жившие, казалось бы, свободно, без правил, и люди, целые народы, которые соблюдали определенные, выработанные поколениями правила человеческого общежития. В силу этого понятие «культура» определилось в двух основных своих значениях: первоначальном, указывающем на вмешательство человека в жизнь природы, и производном (вторичном), указывающем на вмешательство общества в жизнь людей. Понятие «культура» как культура человека стало омонимом понятия «культура» как культура растений и животных, преобразованных (перевоссозданных) волею людей.

В новом значении понятие «культура» просуществовало приблизительно до середины XIX в., т. е. до того времени, когда возникло и стало набирать силу представление обо всех народах как живущих по правилам своего общества в соответствии со сложившимися в нем традициями и законами, которые в конечном счете утверждались и шлифовались от поколения к поколению. Понятие «культура» приобрело дополнительное значение: система правил и навыков, которые от рождения сопровождают человека и определяют формы его поведения, сознания и мышления. В этом новом откорректированном значении культура оказалась присуща каждому человеку, вне зависимости от его принадлежности к тому или иному народу. Так слово «культура» получило возможность выступать не только в единственном числе, указывающем на степень развития человека в рамках конкретного общества, ноиво множественном, указывающем на различия самих обществ, цивилизаций, законов и правил, а соответственно, и людей в ходе их исторического развития в условиях различных социальных и природных систем. Поэтому понятие «культура» стало указывать на различие параметров и самого содержания, направленности развития, а значит, и на различия критериев оценки самих стадий развития в зависимости от особенности тех или иных социальных систем.

В соответствии с новым содержательным наполнением в современной науке понятия «культура» как степени духовного развития стали искать универсальные критерии, которые сделали бы определение степеней духовного развития человека независимыми от различия неоднородных, не тождественных друг другу социальных и природных систем. Эта направленность поиска привела к необходимости обратиться к истокам человека, его происхождению, т. е. к самой первой разделительной черте, указывающей на нетождественность животного, даже такого развитого, как человекообразная обезьяна, и самого человека.

Отличительной особенностью бытия человека от бытия животного является социальный статус, возникающий у человека при разложении, распаде первоначальных форм стадной жизни, когда первичные формы социальной организации животных, опирающиеся прежде всего на инстинкты самосохранения, из внешних условий переходят во внутренние условия человека, становятся его социальной психикой и социальной формой развития. В этом случае не под давлением внешних природных обстоятельств, а в силу своей собственной новой природы человек выстраивает свое поведение и отношение к окружающим, свою деятельность как индивид, как органическая частица общего – формирующейся общины.

Проследив эволюцию поведения человека в системе социума, можно выделить три основные ступени не исторического развития, а человеческого становления или, иными словами, превращения человека внешнего, биологически заданного своим появлением на свет, в человека внутреннего, т. е. обладающего определенными формами доминантного целеполагания. В этом общем процессе становления человека нет различий между «цивилизованным» и «нецивилизованным», но есть различия между уровнями становления человека как уровнями его культуры, его социальной зрелости.

Первой необходимой потребностью родившегося человека является потребность в его собственной жизни, а следовательно, в условиях, обеспечивающих его жизнь как простую форму бытия, существования. Первые формы сообщества людей возникли на основе их стремления обеспечить в совместной деятельности эту форму бытия, т. е. создать коллективными усилиями, единой направленностью сознания необходимый и достаточный уровень существования. На начальных стадиях развития человечества уровень существования определялся тремя функциями общины и каждого принадлежащего ей человека – обеспечение: а) необходимого количества и качества пищи; б) защиты от холода или жары в различных климатических условиях; в) защиты от нападения диких животных, а иногда и людей, посягающих на жизнь или ресурсы питания. Эти потребности, лежавшие в основе первичных форм организации общественной жизни, можно назвать витальными, т. е. жизненными (от лат. vita – жизнь).

Витальные потребности являются базовыми для любого человека, поскольку их содержание обусловливается потребностью в самой жизни, побуждаются инстинктом и одновременно осознанным желанием жить. Но процесс развития человека не может ограничиваться этим состоянием, отделяющим его от животного только тонкой перегородкой социальности, выражающейся первоначально лишь во внутренней установке каждого члена социума на создание и укрепление коллективного блага.

Само «коллективное благо» предполагает определенную соревновательность по отношению к окружающей природе, крупному животному, другому общинно–родовому или племенному сообществу. Эта соревновательность заставляет человека активизировать свои внутренние силы и направить их на то, чтобы переиграть соперника, как это происходит сегодня, например, в спорте. Данное «трудовое», «охотничье» и «игровое» напряжение необходимо для того, чтобы именно конкретному человеку, его социуму, а не сопернику, досталась добыча и чтобы самому не стать добычей другого, например, пещерного медведя или саблезубого тигра. Это напряжение развивает сообразительность, порождает новые неожиданные действия, пробуждает и формирует новые внутренние силы и способности человека, которые со временем в условиях благополучного сообщества могут стать и самостоятельными ценностями.

Так формируется новая ступень в становлении человека. Член сообщества людей открывает для себя новый интерес к жизни, узнает в себе новые возможности и способности и начинает получать удовольствие не только от самой жизни, но и от того, чем он ее обогащает, что новое он в нее привносит. Он настойчив и подчас фанатически предан своему делу, увлечен и в увлечении забывает обо всем на свете, он предан своему увлечению и чаще всего высоко продуктивен в своем увлечении. Для него уже не существуют ценности сытой жизни, плотские удовольствия, уют и покой. Он творчески одержим и в этой одержимости находит свое подлинное человеческое счастье. Так продвигается вперед наука – в упрямом стремлении выйти за грань познанного, заглянуть в будущее. Так продвигается вперед техника – в упрямом стремлении создать то, чего еще никогда не было. Это упрямство движет науку, философию, социальный прогресс. Но эти одержимые, страстные люди по–своему эгоистичны, поскольку сосредоточены только на своем увлечении, на избранном деле, на любимом занятии, ничего не жалея для его успеха. Такой уровень становления человека и его культуры можно определить как уровень самореализации, ценной не только для человека, но и для социума, ибо созидательная направленность обогащает общество новыми возможностями и ресурсами. Но эгоистическая составляющая самореализации может создавать определенный вакуум вокруг увлеченного человека, часто обрекает его на одиночество, лишает простых жизненных радостей. Поэтому нельзя признать этот уровень культуры наивысшей формой развития человека.

Если обратиться к языку философии, то можно сказать, что витальный уровень и уровень самореализации предстают перед нами как противоположности в ходе развития. Витальный уровень – это стремление к сытости, плотскому наслаждению жизнью, а следовательно, и к карьере, обогащению как средствам достижения избранных целей. Здесь мы можем встретить жестокость и цинизм, бездушие и беззастенчивый прагматизм, крайние формы эгоизма и все виды преступности, пренебрежение ко всем формам духовной жизни и надругательство над духовными ценностями общества. Вот мир, который в конечном счете создает для себя человек, вставший на путь оголтелого накопительства и соответственно этому остановившийся на первой ступени культурного развития, лишь одним отличаясь от животного – соревновательным превосходством в силе и наглости. Если в раннем первобытном обществе витальная потребность была нормой, ибо защищала внутренний мир общины от внешнего мира в конкурентной борьбе за средства выживания, то позже, в более поздний период она приобретает негативное значение, ибо уже не стоит на защите общины или племени, а обслуживает, как правило, конкретного индивида или его клан, направляя свою подавляющую разрушительную силу непосредственно против общества, которое становится для него ограничением, силой сдерживания идущей от него скрытой или явной агрессии.

Уровень самореализации – это во многом безразличие к сытости и стремление к активной духовной жизни от простейших форм самораскрытия себя в спорте до более сложных процессов раскрытия себя в науке, искусстве и техническом изобретательстве. В данном случае самораскрытие, самореализация личности должны идти на пользу обществу как созидание, как обогащение новым опытом взаимоотношений с окружающим миром, новыми возможностями взаимодействия друг с другом и с природой. Культура самопроявления, самореализации в древнем обществе возникала как феномен защиты не от внешнего мира, а от застоя, от омертвения, когда формировались крупные объединения людей – племенные союзы, в которых накапливались ресурсы для поддержки творчества и созидания, пробуждая общество к развитию и накоплению внутренней силы, определению новых возможностей. Частично можно согласиться с В. М. Межуевым, что культура – основа свободы, а открытие культуры было связано с пониманием независимости и свободы в развитии человека как от природы, так и от Бога.

«Оно заключалось, видимо, в открытии особого рода бытия, обязанного своим существованием не Богу и не природе, а самому человеку как существу, относительно свободному от того и другого, – рассуждает В. М. Межуев, – культура – все, что существует в силу человеческой свободы в противоположность тому, что не зависит от человека, существует по собственным законам».[80]80
  Межуев В. М. Философская идея культуры // Теоретическая культурология. М.; Екатеринбург, 2005. С. 118.


[Закрыть]

Но у представителя культуры, достигшего уровня самореализации, оставался естественный изъян, связанный с тем, что в своих увлечениях, в своем, как правило, бескорыстном стремлении к новому, к открытиям новых горизонтов духовного опыта человечества, он забывал о ближних своих, о реальных людях, становясь подчас безразличным и даже жестоким по отношению к их жизни, проблемам и судьбам. Здесь он выступал как человек эгоистического склада, не способный из–за своих увлечений видеть порой беды окружающих, даже очень близких людей. Это тяжелая плата за возможность погружаться в увлекшее человека дело. Такой человек творит прежде всего в силу внутренних своих порывов, не задумываясь всерьез о благе ближних, хотя он и становится полезен обществу, сам не всегда осознавая это. А ведь бывает не только полезен, но и вреден, разрушителен. Самореализация человека может быть и враждебна культуре.

Высшим и полноценным уровнем культуры является уровень духовной элиты. Не следует связывать с понятием «духовная элита» снобизм, чванство и высокомерие богатых или знатных людей, представителей крупного капитала или высокопоставленных государственных чиновников. Духовная элита – это уровень культуры, когда не богатство или знатность, власть или сама по себе высокая образованность выделяют группы людей в какую–либо особую типологическую группу. Элитарная культура складывается из непрерывного творчества человека во всех сферах его бытия, однако его взгляд на мир тонко подмечает особенности той человеческой среды, с которой он себя идентифицирует, в которую он погружен. В этом случае он освобождается от груза эгоистического неприятия окружающих людей, определенного отчуждения от их судеб, но в своем отношении к людям он проявляет знание жизни и осознанность, осмысленность любого поступка, продуманность и одновременно – необходимость помощи и поддержки, оказываемой в той или иной форме. Элитарная культура предполагает наличие взаимосвязи, гармонии внутреннего и внешнего мира человека, уравновешенность сил и взвешенность отношений. Это своеобразный предел духовной зрелости, который не закрывает путь дальнейшего развития, а наоборот, открывает на этом уровне бесконечный простор жизни и творчеству.

Концепция уровней в культурологии может быть переведена на систему тестов, шкалирована и может использоваться как своего рода измерительный прибор, определяющий уровни культуры. Но концепция уровней может выступать и как теоретическая база прогнозирования поведения и действий человека, находящегося на том или ином уровне развития культуры.

В основе выделения уровней культуры и, соответственно, культурности – разные доминирующие потребности человека или социальной группы. На первом, низшем уровне – это потребности выживания и обеспечения собственной жизни. На втором – потребность в самопроявлении, самореализации, в жизни интересной и целенаправленной. На третьем определяющими являются потребности в собственно духовном богатстве, накапливаемом и реализуемом в отношениях с окружающим миром, с другими людьми. Разумеется, речь идет о том, что в каждом случае доминирует, а не о том, что можно совсем обойтись без удовлетворения, скажем, витальных потребностей. Но ведь и их удовлетворение может быть близким к скотскому или более окультуренным, оформленным, облагороженным.

Конечно, между уровнями при восхождении к высокой полноценной культуре существует много промежуточных ступеней, и каждая из них отличается своеобразием и заслуживает самостоятельной характеристики. Но общая тенденция раскрытия доминант сознания в ходе целеполагания жизненного процесса и выработки определенных ценностных ориентаций в сфере культуры может дать основание для оценки культуры человека и прогнозирования его общих жизненных устремлений, поступков и действий.

Представления об уровнях культуры и культурности вполне согласуются с ценностно–гуманистическим видением культуры и ее развитием. То, что мы называем ценностями культуры, видимо, по–разному осваивается людьми, в разной мере реализуется в жизни человека и человеческих сообществ. При этом, конечно, не безразлично, что же именно мы именуем ценностями культуры.