Текст книги "Теория культуры"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 47 страниц)

9.6. Толерантность как результат межкультурной коммуникации

Процесс глобализации, ведущий к взаимозависимости культур, народов и цивилизаций, вызывает к жизни необходимость перехода от иерархической системы отношений, построенных на принципах господства и подчинения, к системе отношений, базирующихся на принципах демократии, плюрализма и толерантности. Вместе с тем глобализация создает предпосылки, затрудняющие диалог культур: нарастающее многообразие мира, увеличивающаяся социальная поляризация, рост религиозного фундаментализма и воинствующего национализма, неспособность существующих социальных институтов защитить любую этническую культуру в новых условиях. Здесь возникает потребность в консенсусе, который предполагает понимание того, что удовлетворение собственных интересов возможно при учете интересов другого.

Динамика отмеченных процессов зависит от того, каким образом культурные достижения различных сообществ включатся в движение человечества к своему единству и целостности. В настоящее время во взаимодействии народов и культур очевидно доминирование локальных интересов над общими. Иными словами, подавляющая часть этнических групп отстаивает местные интересы, которые признаются приоритетными по отношению ко всем другим. В этой ситуации терпимость по отношению к членам своей группы сочетается с нетерпимостью ко всем остальным. Но авторитарное подчинение, грубая сила, утилитаризм и прагматизм малопродуктивны. Необходимым условием выживания народов в современном мире является интеграция, признание суверенности и ценности каждого народа и его культуры. Это означает, что взаимодействие народов и культур должно развиваться на основе принципа толерантности, выражающегося в стремлении достичь взаимного понимания и согласованности, не прибегая к насилию, подавлению человеческого достоинства, а путем диалога и сотрудничества.

Таким образом, глобализация современного мира постоянно напоминает человечеству о том, что мир многообразен и в то же время един, что различные подходы к одним и тем же процессам неизбежны ввиду различия культур. Но при этом усиление взаимозависимости человечества с необходимостью ставит проблему воспитания культуры толерантности.

Разные виды внутри межкультурных коммуникаций, взаимодействий реализуются в так называемой культуре повседневности, пристальное внимание к которой характерно для современной культурологии.

10. КУЛЬТУРА ПОВСЕДНЕВНОСТИ

10.1. Исследовательские традиции и современное состояние изучения культуры повседневности

Культурология повседневности – новое комплексное направление гуманитарного знания, которое начало формироваться примерно с середины 90–х гг. XX в. Однако историческая традиция исследования повседневной жизни отдельными научными дисциплинами гораздо старше.

Одной из наук, имеющих более чем полуторавековой опыт изучения повседневной жизни, является историография. Еще во второй половине XIX – начале ХХ в. были опубликованы работы А. Терещенко, Н. Костомарова, И. Забелина, Э. Виолле–ле–Дюка, П. Гиро, Э. Фукса и других, посвященные различным аспектам быта, повседневной жизни.[272]272
  Терещенко А. Быт русского народа. М., 1997–1999. Ч. 1–5; Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. М., 1992; Забелин И. Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII столетиях. М., 2000–2001. Т. 1–2; Виолле–ле–Дюк Э. Э. Жизнь и развлечения в средние века. СПб., 1997 (издание представляет собой фрагмент многотомного «Толкового словаря французской утвари от эпохи Каролингов до Возрождения», созданного известным архитектором и историком культуры Э. Э. Виолле–ле–Дюком и изданного во Франции в 1858–1875 гг.);Гиро П. Частная и общественная жизнь греков. СПб., 1913; Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян. СПб., 1914;Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Эпоха Ренессанса. М., 1993;Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Галантный век. М., 1994;Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. М., 1994.


[Закрыть] Вопросы, которые волновали ученых этой первой волны интереса к повседневности, можно свести к следующим группам.

1. Макро–и микросреда обитания: природа, город, деревня, жилище (в его обращенности вовне, наружу;и внутреннее пространство, включая интерьер, мебель, утварь, и т. д.).

2. Тело и заботы о его природных и социокультурных функциях: питание, физические упражнения, гигиена, врачевание, костюм.

3. Обряды перехода – рождение (крещение), создание семьи (свадьба), смерть (похороны).

4. Семья, семейные отношения, межличностные отношения в других микросоциальных группах (профессиональных, конфессиональных и др.).

5. Досуг: игры, развлечения, семейные и общественные праздники и обряды.

Для работ этого периода характерны фактографически–описательный подход, повествовательность. При этом исследователи сосредоточивают внимание на внешней, предметно–материальной стороне жизни, на внешнем рисунке действий, на внешнем выражении человеческих чувств, представлений, взаимоотношений, зафиксированных в устоявшихся формах: обычаях, обрядах, ритуалах. Даже при описании нравов, этих социально предписанных стереотипов поведения, в которых проявляются установки сознания на общепринятость («как все»), исследователей интересуют стереотипы поведения, а не регулирующие их полубессознательные установки массового сознания.

В ХХ в. Й. Хейзинга[273]273
  Хейзинга Й. Осень Средневековья: Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. М., 1988.


[Закрыть] и представители школы «Анналов» (Л. Февр, М. Блок, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, Э. Ле Руа Ладюри и др.) обращаются к изучению ментальных структур повседневности. С именами представителей этой школы связан второй этап (1920–1980) развития историографии повседневности, для которого характерно внимание исследователей к ценностным смыслам проявлений повседневной жизни, ментальным структурам повседневности. В интервью А. Я. Гуревичу Ж. Ле Гофф определяет задачу историка ментальностей таким образом: ученый

…обращает сугубое внимание на неосознанное, повседневное, на автоматизмы поведения, на внеличностные аспекты индивидуального сознания, на то, что было общим у Цезаря и последнего солдата его легионов, у Св. Людовика и крестьянина, трудившегося в его доменах, у Колумба и матроса на его каравеллах…[274]274
  Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993. С. 194.


[Закрыть]

Речь идет о неких социально–психологических инвариантных образованиях, которые в социальной психологии известны как стереотипы сознания. Некоторые исследователи говорят и о неявном присутствии в таких ментальных структурах архетипического.[275]275
  Живов В. Об исторической науке у Карло Гинзбурга // Новое литературное обозрение. 2004. № 65. Цит. по электронной версии журнала: http://magazines.russ.ru/nlo/2004/65/.


[Закрыть] В трудах «анналистов» и их последователей (в России, в частности, в работах А. Я. Гуревича) формируется новая, культурологически ориентированная историческая наука, история повседневности как одно из научных направлений.

В 1970–е гг. история повседневности объединяется в единое научное направление с микроисторией. Поворот научного интереса к микроистории, к жизненным судьбам рядовых людей и социальных групп, к их повседневной жизни связывают в Германии с именами Х. Медик и А. Людтке. В Италии К. Гинзбург,[276]276
  См.: Гинзбург К. 1) Сыр и черви: картина мира одного мельника, жившего в XVI в. М., 2000; 2) Мифы – эмблемы – приметы: морфология и история. М., 2003.


[Закрыть] Д. Леви и другие издают журнал «Quademi Storici» и книжную научную серию «Microstorie». Итальянские историки попытались восполнить известную односторонность «неподвижной истории» Ф. Броделя и его последователей, концентрировавших внимание на устойчивом и повторяющемся на больших промежутках исторического времени. Для «микроисториков» единичное, случайное и частное в истории сопряжено с закономерным и дополняет его.[277]277
  Пушкарева Н. История повседневности [Электронный ресурс]: [статья в электрон. энцикл. «Кругосвет»]. Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/ artic–les/105/1010512/1010512al.htm. Загл. с экрана. К. Гинзбургу и нарративной методологии его «микроисторических» исследований посвящено несколько статей журнала «Новое литературное обозрение» (2004. № 65).


[Закрыть]

Третий этап (1980) характеризуется стремлением к комплексному охвату как материально–предметных, так и ментальных структур повседневности, учету макроисторических и микроисторических событий в их взаимодействии и взаимовлиянии (А. Гуревич, Г. Кнабе, М. Поляковская, А. Чекалова, А. Ястребицкая, Р. ван Дюльмен и др.).[278]278
  Гуревич А.Я. 1) Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981; 2) Категории средневековой культуры. 2–е изд., испр. и доп. М., 1984;3) Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla XIII века). М., 1989;4) Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990; ПоляковскаяМ. А., Чекалова А. А. Византия: быт и нравы. Свердловск, 1989; Ястребицкая А. Л. 1) Повседневность и материальная культура Средневековья в отечественной медиевистике // Одиссей: Человек в истории. 1991. М., 1991. С. 84—102; 2) Средневековая культура и город в новой исторической науке. М., 1995; Dulmen R. van. 1) Kultur und Alltag in der Friihen Neuzeit. Bd. 1. Das Haus und seine Menschen: 16. – 18. Jahrhundert. Miinchen, 1999;2) Kultur und Alltag in der Fraheren Neuzeit. Bd. 2. Dorf und Stadt: 16. – 18. Jahrhundert. 2. Aufl. Miinchen, 1999;3). Kultur und Alltag in der Friiheren Neuzeit. Bd.3. Religion, Magie,Aufklarung: 16. – 18. Jahrhundert. Miinchen, 1994.


[Закрыть]

Здесь наряду с традиционными характеристиками пространства обитания (город, деревня, дом), одежды, питания, повседневных обрядов значительное внимание уделяется описанию особенностей взаимоотношений между людьми, ценностным установкам сознания разных сословий, особенностям массового сознания (религиозности, вере в чудеса, пророческому значению снов и проч.).

В современных исследованиях анализируются конкретные формы и способы взаимосвязи и взаимодействия быта, повседневности и истории, быта и культуры (Г. Кнабе, Ю. Лотман).[279]279
  Кнабе Г. С. 1) Древний Рим – история и повседневность. М., 1986;2) Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного мира. М., 1993; Лотман Ю.М.1) Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: комментарий. М., 1983;2) Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства: XVIII – начало XIX века. 2–е изд., доп. СПб., 1994;Лотман Ю. М., Погосян Е. А. Великосветские обеды: панорама столичной жизни. СПб., 1996.


[Закрыть] Органичным следствием такого видения повседневности стало появление семиотического и эстетического подходов к повседневности. Рассматривая бытовые вещи, костюм, способы времяпрепровождения, формы общения и другие проявления повседневной жизни как знаки, исследователь изучает быт в символическом ключе, получает возможность проникнуть во «внутренние формы культуры» (Г. Кнабе), завязать с исследуемой культурой содержательный диалог.

Крупным научным направлением, представители которого обратились в ХХ в. к феномену повседневности, была социология повседневности (А. Шюц, П. Бергер, Г. Гарфинкель, И. Гофман, Т. Лукман, А. Сикурель и др.).[280]280
  SchutzA. Collected Papers: The Problem of Social Reality. Hague, 1971; Schutz A., Luckmann Th. The Structures of the Life–World. L., 1973; Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии. М., 2003; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания. М., 1995; GarfinkelH. Studies in Ethnomethodology. New Jersey, 1967; Goffman E. The presentation of self in everyday life. N. Y., 1959 (Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М., 2000);Ci–courelA. V. Method and measurement in sociology. L.; N. Y., 1964.


[Закрыть] В рамках этого, феноменологически ориентированного, направления были очерчены границы повседневности. Она предстала как особая реальность, противоположная иным модусам человеческого бытия: «миру фантазии», «миру детской игры», «миру искусства», «миру религиозного опыта» и т. п. «Мир повседневной жизни» в работах феноменологов – это ментальная структура, конструируемая в процессе межличностного взаимодействия с помощью смысловых моделей реальности, содержащихся в разговорном языке и языках невербального общения.

Проблемы ментальных структур повседневности, здравого смысла, обыденного сознания, массового сознания являются традиционными для философско–гносеологических и социально–психологических исследований (С. Гусев, Б. Парыгин, Б. Пукшанский, Г. Тульчинский, В. Шкуратов, С. Московичи и др.).[281]281
  Гусев С. С., Тульчинский Г. Л. Проблема понимания в философии. М., 1985;Гусев С. С., Пукшанский Б. Я. Обыденное мировоззрение: структура и способы организации. СПб., 1994;КозырьковВ. Г. Освоение обыденного мира. Н. Новгород, 1999; Парыгин Б. Д. Социальная психология: проблемы методологии, истории и теории. СПб., 1999; Шкуратов В. А. Историческая психология. 2–е изд., перераб. М., 1997. Московичи С. Век толп: исторический трактат по психологии масс. М., 1996.


[Закрыть] В этих исследованиях обыденное сознание рассматривается как особый модус общественного сознания, обращенного к повседневным практическим заботам. Ученые обнаруживают общность обыденного и других, специализированных, форм сознания: мифологического, религиозного, научного, художественного. Постоянное взаимодействие и взаимовлияние указанных форм сознания создает общие мировоззренческие установки и стереотипы мышления, общие основы духовной жизни культуры определенного исторического периода, так называемый «дух времени», «дух эпохи». В работах некоторых исследователей (В. Зомбарт, В. Козырьков, А. Новиков)[282]282
  Зомбарт В. Буржуа: этюды по истории духовного развития современного экономического человека. М., 1994.;Козырьков В. П. Освоение обыденного мира. Н. Новгород, 1999. Новиков А. И. Мещанство и мещане: против мелкобуржуазной философии жизни. Л., 1983.


[Закрыть] ставится вопрос и о социальном типе личности, являющемся типичным носителем обыденного сознания, рядовом человеке, обывателе. В частности, В. Козырьков говорит о необходимости «реабилитации обывателя», которая должна последовать за осуществленным в гуманитарном знании осознанием культурной ценности повседневной жизни.[283]283
  Козырьков В. П. Освоение обыденного мира. С. 326.


[Закрыть]

Стоит отметить, что искусство гораздо раньше науки «исследовало» и утвердило культурную ценность обыденной жизни и жизни рядовых людей. Достаточно вспомнить реалистический роман, реалистическую живопись, в частности, живопись «малых голландцев»[284]284
  См.: Лелеко В. Д. Открытие повседневности: живопись малых голландцев // Повседневность как текст культуры: Материалы междунар. науч. конф. 27–29 апр. 2005 г. Киров, 2005. С. 327–344.


[Закрыть] и немецко–австрийский «бидермайер» – духовное движение и художественное течение 1820–1850 гг., незаслуженно обойденное вниманием в отечественной науке. Бидермайер как выражение жизненных ценностей и мировоззрения немецкого бюргерства с его интересом к скромным семейным радостям и заботам, поэтизацией мира вещей, «уюта домашнего интерьера»[285]285
  Власов В. Г. Бидермайер // Власов В. Н. Стили в искусстве: Словарь. Т. 1. СПб., 1995. С. 106.


[Закрыть] был следующим после реализма голландской живописи художественным возвышением обыденной жизни «среднего класса». Бидермайер создает целостный, законченный по стилю жилой интерьер, в котором исследователи обнаруживают большую часть современных типов мебели.[286]286
  Кес Д. Стили мебели. 2–е изд. на рус. яз. Будапешт, 1981. С. 179–180.


[Закрыть]

Если «маленький человек», «обыватель» лишь сравнительно недавно и эпизодически привлекает внимание отечественных исследователей, то в западной микроистории, в частности, в немецкой «Alltagsgeschichte» голос «маленького человека» был услышан уже в 80–90–е гг. XX в. В трудах представителей этого направления активно разрабатывается тема повседневности «рядовых» людей, как обычных, так и маргиналов (преступников, инакомыслящих, представителей сексуальных меньшинств и др.).[287]287
  Пушкарева Н. История повседневности.


[Закрыть]

К теме повседневности обращаются и такие относительно молодые научные направления, как семиотика истории и семиотика культуры (Р. Барт, Г. Кнабе, Ю. Лотман, Ю. Степанов, В. Топоров, У. Эко и др.).[288]288
  Барт Р. Мифологии. М., 1996;КнабеГ.С. 1) Древний Рим…;2) Материалы к лекциям…;Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре…;Лотман Ю.М., Погосян Е. А. Великосветские обеды…; Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры. 2–е изд., испр. и доп. М., 2001; Топоров В. Н. 1) К символике окна в мифопоэтической традиции //Балто–славянские исследования. 1983. М., 1984. С. 164186; 2) Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 227–284;Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. СПб., 1998.


[Закрыть] В рамках этих направлений ставятся проблемы полилингвизма повседневной жизни, исследуются как семантика разговорного языка, так и «языки тела»: мимика, жесты, позы, язык коммуникативного пространства. В работах Р. Барта, Г. Кнабе, Ю. Лотмана анализируется процесс семиотизации повседневности с помощью языков культуры: мифа и ритуала, искусства. Р. Барт осуществляет «критику языка так называемой массовой культуры», обращается к современным мифам массового сознания. В трудах по семиотике фольклора (К. Леви–Стросс, отчасти работах представителей московско–тартуской семиотической школы, а также А. К. Байбурина, Н. И. Толстого, А. Л. Топоркова[289]289
  Леви–Стросс К. Структурная антропология. М., 1985; Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. 2–е изд., испр. М., 2005;Толстой Н. И. Язык и народная культура: очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995;Топорков А. Л. Домашняя утварь в поверьях и обрядах Полесья // Этнокультурные традиции русского сельского населения XIX – начала ХХ века. Вып. 2. М., 1990. С. 67—135.


[Закрыть] и др.) предметом исследования является уклад жизни традиционного, в том числе крестьянского, общества. Ученые реконструируют мифологически–религиозную картину мира, определяющую как празднично–обрядовые, так и будничные, повседневные проявления традиционной культуры, обращаются к важнейшим ее концептам – «мир», «дом», «человек» и т. п. – и основным семантическим бинарным оппозициям культуры (сакральное/профанное, мужское/женское, правое/левое, верх/низ и др.).

Проявление эстетического в повседневной жизни – предмет изучения эстетики. Эстетика повседневности сложилась к концу 70–х гг. ХХ в. Институализация этого направления произошла на прошедших в Германии международном коллоквиуме и конгрессе.[290]290
  Международный коллоквиум «Asthetik im Alltag: Form und Lebensform. Offenbach a. M., 1978»;Восьмой международный конгресс по эстетике «Die Ast–hetik, das tagliche Leben und die Kunste»: Ausgew. Vortr. / 8. Kongr. fur Asthetik. Bonn, 1984.


[Закрыть] Основное внимание ученых на этих научных собраниях было сконцентрировано вокруг традиционного вопроса о соотношении искусства и жизни, а также проблем прикладного искусства, дизайна, эстетического оформления предметно–пространственной среды. Однако эстетические аспекты повседневности исследовались и ранее, в частности, в работах теоретиков дизайна Д. Нельсона, В. Гропиуса[291]291
  Нельсон Д. Проблемы дизайна. М., 1971; Гропиус В. Границы архитектуры. М., 1971.


[Закрыть] и др., в трудах историков. В «Осени средневековья» Хейзинги, а также в некоторых искусствоведческих, семиотических, эстетических исследованиях 80—90–х гг. ХХ в. (Ю. Лотман, А. Чернова, Х. Леч и др.)[292]292
  Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре…; Лотман Ю. М., Погосян Е. А.Великосветские обеды…; Чернова А. «…Все краски мира, кроме желтой»: опыт пластической характеристики персонажа у Шекспира. М., 1987; LetschH. Der Alltag und Dinge um uns. Berlin, 1983.


[Закрыть] сформировался круг основных тем эстетики повседневности, а именно: эстетические чувства, которые испытывает человек в повседневной жизни, в том числе чувство любви; эталоны внешности; косметика; костюм; ритуализованные формы общения: застолье, любовное ухаживание; вещно–предметная среда обитания человека. Если традиционные искусствоведческие и эстетические исследования обращались преимущественно к вещно–предметным аспектам повседневности, то работы историков, культурологов, семиотиков – к психологическим, ценностным, поведенческим проявлениям повседневной жизни.

В 90–х гг. ХХ в. к комплексу наук, изучающих повседневность, присоединяется культурология. Внимание молодой науки к повседневности совпало с лавинообразным ростом публикаций научной и научно–популярной литературы, посвященной повседневности. Счет изданий только книжного формата, отечественных и зарубежных авторов, материалов научных конференций, посвященных повседневности, диссертаций к настоящему времени составляет несколько сот наименований.[293]293
  См. относительно полную библиографию проблематики повседневности по состоянию на начало 2002 года в работе В. Д. Лелеко «Пространство повседневности в европейской культуре» (СПб., 2002).


[Закрыть] Издательства сформировали книжные серии, посвященные повседневной жизни. Из них самые крупные: «Повседневная жизнь человечества» московского издательства «Молодая гвардия» (с 1999 г. выпущено более шестидесяти книг), «Культура повседневности» московского «Нового литературного обозрения» (с 2002 г. издано десять работ; несколько книг, посвященных повседневности, вышло вне серии), «Clio cotidiana» петербургской «Евразии» (с 1999 г. издано шесть работ).

Культурология в силу своего статуса новой метанауки, способной осуществить междисциплинарный исследовательский синтез, заявила свои претензии на интеграцию накопленного разными науками и появляющегося в настоящее время знания о повседневности. Однако решение этой задачи, похоже, дело отдаленного будущего. Более десяти специально посвященных повседневности конференций,[294]294
  Библиографический список конференций в хронологическом порядке: Мифология и повседневность: материалы науч. конф. 18–20 февр. 1998 г. / Сост. К. А. Богданов, А. А. Панченко. СПб., 1998;История российского быта: материалы XIV Всерос. заоч. науч. конф. / науч. ред. С. Н. Полторак. СПб., 1999; Мифология и повседневность: материалы науч. конф. 24–26 февр. 1999 г. Вып. 2. СПб., 1999;Научная рациональность и структуры повседневности: Тез. науч. конф. Санкт–Петербург. 22–23 нояб. 1999. СПб., 1999;Мифология и повседневность: гендерный подход в антропологических дисциплинах: материалы науч. конф. 19–21 февр. 2001 г. /Сост. К. А. Богданов, А. А. Панченко. СПб., 2001;Проблемы повседневности в истории: образ жизни, сознание и методология изучения: междунар. науч. конф. Армавир, 2002. Армавир, 2002; Женская повседневность в Россиив XVIII–XX вв.: материалы междунар. науч. конф. (25 сент. 2003 г.). Тамбов, 2003; Повседневность российской провинции: история, язык и пространство: материалы 3–й Всерос. летней шк. «Провинциальная Россия: подходы и методы изучения истории повседневности. Казань. Июнь–июль 2002 г. Казань, 2002; Наука и повседневность: коммуникация, междисциплинарность, металингвистика: материалы Пятой межрегион. науч. конф., (2–4 дек. 2002 г., Н. Новгород). Н. Новгород, 2003;Nobles oblige: праздничная и повседневная жизнь господствующих слоев Европы XVI–XX столетий: материалы науч. конф., 15–17 мая 2002 г., Орел. Орел, 2003;Пушкинские чтения – 2003. Петербургский текст повседневной культуры: материалы Всерос. науч. конф. (СПб., 6июня 2003 г.). СПб., 2003;Проблемыистории сервиса: здравоохранение, культура, досуг: Всерос. науч. конф.: сб. науч. ст. / Науч. совет РАН «Человек в повседневности: прошлое и настоящее»; Феномен повседневности: гуманитарные исследования. Философия. Культурология. История. Филология. Искусствоведение: материалы междунар. науч. конф. «Пушкинские чтения – 2005», 6–7 июня 2005 г. / Лен. гос. ун–т им. А. С. Пушкина; ред. – сост. И. А. Манкевич. СПб., 2005;Повседневностькак текст культуры: материалы междунар. науч. конф. 27–29 апр. 2005. ВятГГУ. Киров, 2005.


[Закрыть] более десятка кандидатских и докторских диссертаций,[295]295
  Неполный список только тех работ, в названии которых есть слова «повседневность», «быт» (в хронологическом порядке): КругловД. Н. Повседневность как предмет философской рефлексии: автореф. дис. … канд. филос. наук. СПб., 1996;Козьякова М. И. Эстетика повседневности: Западноевропейская городская культура XV–XIX вв.: автореф дис. … д–ра филос. наук. М., 1997; Магомедова А. А. Феномен повседневности (социально–философский анализ): автореф. дис…. канд. филос. наук. СПб., 2000; ЛедовскихН. П. Эволюция обыденного сознания в русской культуре XVIII века (проблемы отношения к власти, церкви и человеку): автореф. дис…. д–ра филос. наук. СПб., 2002; Беловинский Л. В. Культурно–исторические аспекты повседневности: содержание, структура и динамика: автореф. дис. …д–ра ист. наук. М., 2003; Антипина В. А. Повседневная жизнь советских писателей в 1930–х – начале 1950–х гг.: автореф. дис…. канд. ист. наук. М., 2005; Чередникова А. Ю. Повседневная жизнь национальных меньшинств Веймарской республики: автореф. дис. … канд. ист. наук. Иваново, 2005; Белик А. А. Культура повседневности провинциального купечества конца XVIII – первой половины XIX в. (на материалах Вятского края): автореф. дис. … канд. культурологии. Киров, 2005; Корнев В. В. Антропологическое измерение вещи в онтологии повседневности: автореф. дис. … д–ра филос. наук. Барнаул, 2006.


[Закрыть] введенный с 2000 г. в образовательный вузовский стандарт по специальности «Культурология» учебный предмет «культура повседневности» говорят об основательной институциализации темы и проблематики повседневности в сфере гуманитарного знания. Однако для большинства публикаций характерна описательность, нарративность и оторванность значительной части современных работ от полуторавековой научной традиции исследования повседневности. Современное повседневноведение нуждается в теории, в культурологическом синтезе накопленных обозначенными выше научными направлениями фактов, идей, подходов. Один из возможных вариантов такой теории предложен в книге В. Д. Лелеко «Пространство повседневности в европейской культуре».

10.2. Что такое повседневность?

Повседневность характеризуется суточным ритмом повторяющихся в жизни человека процессов и событий. По отношению к суткам более крупные хронометрические единицы: неделя, декада, месяц, сезон и т. д. – составляют фон, временной контекст повседневности. Онтологический аспект повседневности дополняется аксиологическим и психологическим. То, что в жизни человека и окружающем его мире природы и культуры происходит ежедневно, определенным образом переживается и оценивается. Повторяющееся каждый день становится повседневным, если оно неизбежно, обязательно, привычно, само собой разумеется, если оно переживается и оценивается как рутинное, тривиальное, серое, скучное.

Время повседневности имеет природно–космический уровень, заданный суточным вращением Земли вокруг своей оси и ее положением относительно Солнца (поэтому сутки – основная мера времени повседневности), природно–биологический уровень, задающий ритмы сна и бодрствования, и культурный уровень, определяющий системы исчисления и учета времени (календарного времени). В рамках календарного времени повседневность как будни, рабочие дни противостоит праздникам, выходным дням.

Наполненность повседневности сиюминутными, текущими, повторяющимися изо дня в день заботами и обязанностями делает временем локализации повседневности настоящее. Своеобразие повседневной темпоральности состоит в том, что повседневность есть развитое, самодовлеющее, самоценное настоящее, ориентированное на ближайшее, исчисляемое днями, прошлое и будущее (вчера, позавчера, завтра, послезавтра). Вместе с тем важно и наличие дальней временной перспективы, особенно в направлении «настоящее–прошлое». Отсутствие таковой, а следовательно, и противопоставленность настоящего прошлому и будущему делает невозможным самоопределение, конституирование повседневного.

Сутки как основная единица времени повседневности имеют два плана. Первый воплощается в способах, характере членения суточного времени на четыре четверти: утро, день, вечер, ночь, а также – на часы, минуты, секунды, доли секунд. Второй – в распорядке дня, определяющем приуроченность тех или иных действий, поступков, событий к определенному времени суток. Временная шкала распорядка дня принадлежит темпоральному измерению повседневности, содержание и характер событий – событийному ряду повседневности.

Темпоральные характеристики повседневной событийности включают и такие показатели, как скорость течения событий и частота смены одного события другим. Они задают темпоритм повседневности и определяют плотность событийного ряда повседневности. Эти показатели будут различными на разных этапах истории европейской культуры, для разного типа поселений (деревни и города, небольшого поселка и мегаполиса), для разных социальных слоев и групп. Основная тенденция исторического развития культуры состоит в увеличении скорости протекания и частоты смены событий, в том числе повседневных.

В структуре суточного времени можно выделить четыре сектора, к которым приурочены те или иные дела и события. Время первого сектора отводится удовлетворению телесных потребностей: сну, питанию, естественным отправлениям, сексу, движению и иной физической нагрузке, гигиеническим процедурам, оформлению внешности; а также удовлетворению психологических, духовных потребностей (в общении, получении информации, психологической поддержке, вере). Специфика этих потребностей и связанных с их удовлетворением действий состоит в их императивной обязательности и общечеловеческой универсальности.

Второй сектор суточного времени заполнен делами и заботами, которые можно определить как «ведение домашнего хозяйства». В отличие от забот первого круга, эти заботы могут частично или полностью перекладываться на других.

Третий сектор суточного времени отдан работе, добыванию (сохранению, приумножению) средств существования, какой–то профессиональной деятельности, имеющей ежедневный характер и служащей источником средств существования. Сюда же может быть отнесена и ежедневная учеба. Заботы и дела этого сектора также являются уделом не всех социальных слоев и возрастных групп.

Четвертый сектор – сектор свободного времени; свободного от всего, что имеет отношение ко второму и третьему типу потребностей, и ко времени, необходимому для их удовлетворения. Речь идет о времени, посвященном удовлетворению любознательности («информационных потребностей»), дружескому и всякому иному непринудительному общению, любительским занятиям и т. д., да и просто ничегонеделанию.

Некоторые из происходящих ежедневно событий не являются повседневными. К ним относятся сон и молитва, а также ежедневные занятия в свободное время, досуг. Сон принадлежит повседневности лишь своей внешней, организационной стороной (подготовительные процедуры, условия сна). Состояние сна как психофизиологического процесса, содержание сновидений не являются повседневными по сути. Участие в религиозном обряде, слушание ежедневной службы в церкви, молитва происходят в ином, сакральном времени и пространстве, воплощают не земные, практические, но непреходящие, вечные ценности. Ежедневный и еженедельный досуг содержит элементы праздника, праздничное начало, является воплощением свободы как антитезы будничной необходимости.

Уклад повседневной жизни с его повторяющимися изо дня в день делами и занятиями тяготеет к стабильности, устойчивости, которые являются нормой повседневности. Однако жизнь постоянно содержит потенциальную угрозу нормативной повседневности (война, голод, болезни, природные катаклизмы и т. п.). Сломанный чрезвычайными обстоятельствами уклад жизни превращается в экстремальную повседневность. Нормативная повседневность – скорее идеал, чем реальность.

Повседневность, как и всякое бытие, имеет пространственное измерение. Пространство повседневности есть место, территория, где протекает повседневная жизнь, где происходят повседневные события. Оно представляет собой систему пространств и включает в себя пространство тела человека, жилища и поселения (с прилегающими к нему территориями).

Пространство тела делится по вертикали (как наиболее значимому для культуры параметру) на верх и низ. Телесный верх с важнейшими для жизнедеятельности человека внешними органами – головой и руками – имеет высокую культурную ценность, доминирует, в том числе в повседневной жизни. Телесный низ имеет традиционно низкую культурную ценность, является функционально и ритуально «нечистым». Такое отношение к телесному низу и в целом к органической жизни тела постепенно утверждается в процессе цивилизации. Полное табу на публичные проявления органической жизни тела, интимизацию этой жизни осуществляет культура XIX в. Это касается и сексуальности, которая именно в XIX в. окончательно обретает статус тайного, сокрытого, непубличного. XX в. закрепил доставшийся ему в наследство от предшествовавшего столетия телесный канон с его публично допустимыми функциями и внешними, визуально воспринимаемыми проявлениями. Реабилитацию человеческой телесности и «телесного низа», в частности, осуществляет современная культура, культура постмодерна.

Пространство жилища представлено совокупностью функциональных зон, среди которых важнейшие – зона питания (очаг, печь, кухня, кладовые, погреб, стол, столовая), зона сна (лавка, кровать, спальня), зона ухода за телом (умывальник, ванная, туалет и т. п.). В традиционной славянской культуре выделенные зоны и пространство дома в целом делятся также на мужское (правое)и женское (левое), сакральное («красный угол»)и мирское (печь). Основная тенденция исторического развития внутреннего пространства жилища проявляется во все большей его дифференциации и выделении функциональных зон с помощью ширм, перегородок, стен. Появление отдельных спален для детей, родителей и других членов семьи, гостей свидетельствует об автономизации личности внутри семейного целого. Об этом говорит и появление индивидуального, предназначенного для одного человека спального места. Массовое внедрение в быт индивидуальных кроватей наблюдается лишь в начале XX в. В XIX–XX вв. имеет место также десакрализация пространства жилища.

Повседневное пространство города представлено местами торговли (рынками, лавками, магазинами и т. п.), местами общественного питания (харчевнями, закусочными, барами, кафе и проч.), местами получения питьевой воды (реками, водоемами, колодцами, водопроводом и т. п.), транспортными артериями (реками, каналами, улицами, дорогами и т. п.), местами работы, рабочими зонами (для крупных городов, начиная с эпохи промышленной революции).

Повседневное пространство поселения территориально соединено и по сути, социокультурному смыслу противостоит властно–административному, сакрально–религиозному и празднично–рекреативному пространству (дома правителей, местной власти, администрации; храмы, соборы, церкви; театры, концертные залы, стадионы, аллеи, скверы, сады и т. п.). Соответствующий статус имеет и прилегающее к культовым и административным зданиям пространство, часто оформленное в виде площади. Главные площади с расположенными на них правительственными зданиями и храмами являются властно–административными и сакральными центрами пространства поселения, топологически и символически организующими всю его территорию. Эти площади, однако, не исключены из повседневной жизни. Повседневное и неповседневное на их территории сосуществует, будучи функционально или во времени разделено.

Пространство повседневности неотделимо от заполняющих его вещей. Вещь (предмет) – отдельная, автономная, оформленная часть второй природы, культуры. Будучи материальной, вещь содержит множество культурных смыслов. Основной признак повседневной вещи и главный критерий ее ценности – утилитарность. Бытовая вещь полифункциональна и полисемантична. Среди ее возможных функций – мемориальная, сакральная, престижная, социально–статусная, эстетическая. Набор функций, их соотношение, доминирование одной из функций определяются общей, эпохальной, конкретной исторической и даже сиюминутной ситуацией. Местоположение вещи в повседневном пространстве может быть критерием классификации бытовых вещей (вещи в пространстве тела человека, вещи в пространстве жилища, вещи в пространстве поселения).

Контекстом повседневного пространства является мир, мироздание. Постоянная идейная, ментальная соотнесенность, взаимосвязь мирового и повседневного пространств характерна для повседневности общества традиционного типа, доиндустриального общества с господствующей в нем мифологической картиной мира и религиозным мировоззрением. Начиная с Нового времени, безусловное подчинение утилитарных, прагматических забот и ценностей повседневной жизни ценностям мифологическим, религиозным, социально–статусным ослабевает. Они постепенно переводятся в подчиненное по отношению к утилитарным положение. Повседневная жизнь ХХ в. частично освобождается от «мифологического программирования».

Новый исторический тип повседневности, начавший формироваться в индустриальную эпоху, становится господствующим во второй половине ХХ в. Он характеризуется притязаниями на высокую культурную значимость; тем, что многие слагаемые современного быта базируются на новых и новейших технико–технологических разработках, неразрывно связанных с наукой; утверждением научной картины мира в качестве доминирующей в ментальных структурах повседневности.

Временные и пространственные характеристики повседневности зависят от масштаба субъекта повседневной деятельности. На уровне индивида пространство повседневности составляет дом, место работы, магазины и т. п., маршруты ежедневных перемещений. На уровне городского сообщества пространством повседневности является вся территория города, использующаяся для удовлетворения повседневных потребностей горожан. Временной предел повседневности и жизни отдельного человека – смерть. Для его семьи – это экстраординарное событие. Для городского сообщества смерть рядового горожанина – ежедневное событие. Но факт ежедневной повторяемости в данном случае не превращает его в событие ординарное, повседневное. Смерть является значимой и знаковой не только для индивида и малой группы, но и для общества в целом, что подчеркивается публичным осуществлением соответствующих ритуалов.

Повседневность социально стратифицирована и профессионально дифференцирована. Каждая из социальных и профессиональных групп имеет свою повседневность. То, что является повседневной едой для одних, может быть праздничной для других. То, что случается редко или вообще невозможно для одних, является повседневным, рутинным занятием других.