Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Автор книги: Аветик Исаакян

136. «В миражах пустыни вечерней порой…»
Перевод Вс. Рождественского

 
В миражах пустыни вечерней порой
Прекрасную деву узрел бедуин.
С тех пор только к ней он стремился душой
В тоске ненасытной средь жарких равнин.
 

 
И, жаждой томимый в пустыне своей
Под солнцем палящим, в колючках сухих
Искал он ее столько дней и ночей
И умер с мечтой об очах голубых.
 

 
В забвении вечном, сквозь легкую тьму
Всё видит манящий он свет в вышине —
Сияние девы, столь милой ему, —
И всё ее ищет в безрадостном сне.
 

17 октября 1904

137. «Убитый грозою, из тучи…»**
Перевод С. Шервинского

 
Убитый грозою, из тучи
Буревестник с разорванным сердцем упал
На уступы прибрежных скал.
Камни его завалили, песок сыпучий,
Мхами густыми могила его заросла,
Годы над ним пронеслись чередою летучей.
Но всякий раз, когда из туч
Гром громыхает, сердит и могуч,
И молнии пронзают их огнем,
Он вспоминает о прошлом вновь —
И в нем гремел, бывало, гнева гром,
И в нем сверкала молния-любовь.
 

Октябрь 1904

Москва

138. «Лучезарное небо полно чудес…»*
Перевод Вс. Рождественского

 
Лучезарное небо полно чудес,
Душу будит песнею тишины.
Из темницы жизни в простор небес
Унесло мою душу в мечты и сны.
 

 
В глубине вселенной душа летит,
И в бескрайных просторах парит она,
Для той речи безмолвной слух открыт,
Что глубочайшего смысла полна.
 

 
Неоглядно пределы раздвинул свет,
Бесконечности ужас душе раскрыл
С караванами звезд, кольцом планет
В круговерти грозящих и мощных сил.
 

 
И душа приобщилась, еще страшась,
К думам вечности, в этот вступая круг,
И, растаяв, с бессмертием там слилась,
Как одна из пылинок, как малый звук.
 

1904

Тифлис

139. «Я, как бездомный ветер, в дверь твою…»**
Перевод В. Рогова

 
Я, как бездомный ветер, в дверь твою
Стучался – ты не отворила мне.
Блуждал в горах я, одичал от мук,
О скалы бился, плакал в тишине.
 

 
Но горы подтвердят, что я вовек
Злых слов не говорил, не клял тебя,
Рыдал в горах я и в долинах рек,
Но не роптал, не укорял тебя.
 

1904

140. «Не грусти без конца и не радуйся, друг..»*
Перевод Вс. Рождественского

 
Не грусти без конца и не радуйся, друг,
В этом мире ничто не имеет основ.
Всё, что есть, чего нет, изменяет нам, друг.
Все мечты и все звезды – там, в бездне миров.
 

 
Щедрым сердцем ты все принимай как сон.
В этом мире нет смысла и жизнь темна.
Слезы, радость и муки любви – закон.
Жизнью ль нам дорожить, для чего она?
 

 
Не печалься, не стоит, ведь горе пройдет,
В этом мире ничто не имеет цены,
И не радуйся слишком – любовь пройдет,
Как пройдет и жизнь, как проходят сны.
 

1904

141. «Ах, цвет любви моей увял, отцвел…»
Перевод М. Зенкевича

 
Ах, цвет любви моей увял, отцвел
В бутонах золотых невскрытых роз.
На сердце юном, как плита тяжел,
Холодный гнет окаменевших слез.
 

 
Умри, уйди!.. Жизнь будет без тебя.
Вновь розы засияют по кустам.
Твою возлюбленную полюбя,
Другой, как ты, прильнет к ее устам!
 

1904

Н. Нахичевань

142. «Никто не понял скорбных слез моих…»
Перевод М. Звягинцевой

 
Никто не понял скорбных слез моих,
Рукою нежной ран не исцелил.
Никто не холил грустных роз моих,
Благоуханья песням не дарил.
 

 
Я за участье жизнь готов отдать, —
Ах, если б я был понят и любим,
На свете выше блага не сыскать,
Чем счастие служения другим.
 

 
Так много и любил и плакал я, —
Никто не понял скорбных слез моих.
Так жаждала любви душа моя,
Никто не холил грустных роз моих.
 

1904

Н. Нахичевань

143. «Сорванную розу ветке не вернуть…»
Перевод В. Брюсова

 
Сорванную розу ветке не вернуть,
Мигом миновавшим снова не вздохнуть.
 

 
Что пережила ты – всё во сне, в тумане,
И любовь и горе – тень воспоминаний.
 

 
Сохраняй же чистым сердце, доброй будь,
Чтоб на память жизни не осела муть.
 

 
Не спеши… Смерть глянет поздно или рано…
Всё пройдет бесследно: сны и мгла тумана!
 

1904

Москва

144. «Будто волчьих стай страшный вой кругом…»
Перевод Б. Садовского

 
Будто волчьих стай страшный вой кругом:
В полночь зимнюю ветер шлет свой стон,
И в саду моем сумрачно-пустом
Ветки бедных ив рвет, ломая, он.
 

 
Ах, любовь в груди плачет с детских лет,
Но кому понять красоту мечты?
Дружеских сердец не ищи: их нет,
Навсегда, душа, одинока ты.
 

 
Вырви же любовь, брось из сердца прочь,—
Ведь ее весь мир чуждой признает,
Брось в холодный мрак, в эту злую ночь,
Прямо ветру в пасть… пусть она умрет…
 

 
Пусть моя любовь плачет сиротой,
Ветер плач ее пусть умчит туда,
Где приливы волн в берег бьют пустой,
Но не к людям, нет… К людям – никогда…
 

 
Ветер всё ревет, бешено ревет,
Буря зимняя в эту ночь страшна,
И любовь моя молча смерти ждет
Под ветвями ив… пусть умрет одна.
 

1904

Александрополь

145. «Животворящему светилу…»*
Перевод Т. Спендиаровой

 
Животворящему светилу
Я скорбь души своей открыл,
Я оку вечности в бессилье,
В ожесточенье говорил:
 

 
«Куда ты гонишь шар земной?
В чем смысл, в чем цель короткой жизни?
Подвластны смерти мы одной», —
Ему я молвил с укоризной.
 

 
«Не ставь мне этого в вину, —
И солнце сразу помрачнело. —
– Как ты, у смерти я в плену,
Во тьме блуждаю без предела.
Миры бесчисленные там
Рождаются и умирают.
Кто их творит, кто разрушает?
На это, знай, о человек,
Ответа нет.
Века идут за веком век,
Ответа нет…»
 

1904

Александрополь

146. «Твой гордый стан сосны стройней…»
Перевод Эм. Александровой

 
Твой гордый стан сосны стройней.
Сто тысяч раз люблю тебя!
Коснуться бы твоих кудрей,
Припасть к рукам твоим, любя!
 

 
Я от тоски безумным стал,
Неистовым, как ураган;
Скитаюсь между круч и скал,
Огнем любовным обуян.
 

 
Пожаром стал, костром ночным,
Бессонный пламень жжет мне грудь…
О дай прильнуть к губам твоим
И свой огонь в тебя вдохнуть!
 

1904

Тифлис

147. «В разливе утренних лучей…»
Перевод А. Блока

 
В разливе утренних лучей
Трепещет жаворонок страстный,
Не знает мрака и скорбей,
Поет любовь и свет прекрасный.
 

 
Душа, окутанная тьмой,
Глядит с тоской на мир несчастный,
А над склоненной головой
Ликует жаворонок страстный!
 

15 июля 1905

148. «Ненависти, жажды отомщенья…»
Перевод А. Гатова

 
Ненависти, жажды отомщенья
Пламенем душа обожжена.
Не несу я вам успокоенья —
Эта песня гневом рождена.
 

 
Ненависти, жажды отомщенья
Пламя я в сердцах разжечь хочу.
Речь моя к тебе, о раб голодный!
Ты бредешь пустынею бесплодной,
Ты – в лохмотьях жалких, ты – без крова,
Реки пота льются, горячи.
Сбрось ярмо твоей судьбы суровой!
Гневное оружье наточи!
Правды грозный меч тебе дарую,
В руку непреклонную кладу.
Сокруши неволю вековую,
Засвети счастливую звезду.
Пламя в сердце у тебя зажгу я,
В битву за свободу поведу.
Правды грозный меч тебе дарую,
В руку непреклонную кладу.
 

22 июля 1905

Казарапат

149. «О время юности моей…»
Перевод К. Липскерова

 
О время юности моей,
Ты, словно облако, ушло,
Весну, и песни, и любовь
С собой из сердца унесло.
 

 
Я в горы подымусь один
И буду плакать средь камней.
Ах, плачь, ах, сколько хочешь плачь,
Не воротить минувших дней!
 

2 сентября 1905

Ахалкалаки

150. «Да, я знаю, всегда – есть чужая страна…»
Перевод А. Блока

 
Да, я знаю, всегда – есть чужая страна,
Есть душа в той далекой стране.
И грустна, и, как я, одинока она,
И сгорает, и рвется ко мне.
 

 
Даже кажется мне, что к далекой руке
Я прильнул поцелуем святым,
Что рукой провожу в неисходной тоске
По ее волосам золотым…
 

1905

Александрополь

151. «Душа – перелетная бедная птица…»
Перевод Б. Пастернака

 
Душа – перелетная бедная птица
Со сломанным бурей крылом.
А дождь без конца, и в пути ни крупицы,
И тьма впереди и в былом.
 

 
Но где-то, усеявши неба покатость,
Не ведают звезды беды,
И ты – голубая хрустальная святость
Большой путеводной звезды.
 

 
Хоть раз меня взором мирящим порадуй
И верь мне: конец мятежу.
На дно твоего непорочного взгляда
Я сердце свое погружу.
 

 
Душа – перелетная бедная птица
Без дома, без сил и без сна.
А дождь без конца, и в пути ни крупицы,
Дорога ночная темна.
 

1905

Александрополь

152. «С замирающим сердцем в уснувшем саду…»**
Перевод А. Сендыка

 
С замирающим сердцем в уснувшем саду
Жду я милую. Ночь глубока.
Ветерок приголубил цветы на лету,
По траве прошуршали шелка.
И дыханье любимой меня обожгло,
И опутали пряди волос,
И от звезд ее глаз стало в сердце светло,
Словно утро в ночи занялось…
Я уже на губах своих чувствую кровь,
И от счастия в горле комок…
 

 
Бедный юный мечтатель, забудь про любовь,
Ты как был, так и есть одинок.
 

1905

Александрополь

153. «Враждует с человеком человек…»
Перевод В. Звягинцевой

 
Враждует с человеком человек,
Друг против друга точит меч весь век.
 

 
Я опускаю меч звенящий мой,
Я не вступлю в несправедливый бой.
 

 
Я хлеб у бедняка не отниму,
Заботы не прибавлю никому.
 

 
Я опускаю меч звенящий мой,
Я за себя вступать не стану в бой.
 

1905

154. «Нежная моя голубка, мимо…»**
Перевод Т. Спендиаровой

 
Нежная моя голубка, мимо
Дома моего проходишь ты.
Что же скоро так я стал немилым,
Где ж любовь, где слезы и мечты?
 

 
Уходи же, счастье взяв с собою,
И другим обзаведись гнездом,
Не смотри назад, забудь былое.
Пусть, как сердце, будет пуст мой дом.
 

 
Пусть в угасшем сердце ветер воет,
Моего жилья уж не согреть;
Пусть буран гудит над головою,
Женской клятве не поверю впредь.
 

1905

155. «Быстролетный и черный орел…»
Перевод А. Блока

 
Быстролетный и черный орел
С неба пал, мою грудь расклевал,
Сердце клювом схватил и возвел
На вершины торжественных скал.
 

 
Взмыл сурово над кручами гор,
Бросил сердце в лазоревый блеск,
И вокруг меня слышен с тех пор
Орлих крыл несмолкаемый плеск.
 

1905

Карс

156. «Лишь одного бы я желал…»
Перевод С. Мар

 
Лишь одного бы я желал:
В пустыне выжженной бродить,
Один, среди безмолвных скал,
В скитаньях горьких слезы лить,
 

 
Грустить от мира вдалеке,
В пустыне выжженной бродить
И к скалам припадать в тоске,
Целуя скалы, слезы лить.
 

1905

Мрен

157. «Я захотел любви поверить вновь…»
Перевод В. Любина

 
Я захотел любви поверить вновь,
О ней мечтать, печалиться глубоко,
Но сердце мне измучила любовь,
И снова я скитаюсь одиноко!
 

 
Я шумным ветром не примчусь, любя,
И у дверей не постучусь, гонимый.
О, если б мог я век рыдать, скорбя,
И мучиться тоской неутолимой!
 

1905

Тифлис

158. «В далеких горах Гималайских сейчас…»
Перевод В. Державина

 
В далеких горах Гималайских сейчас,
Хребты затопив от вершин и до пят,
Дыханием моря смятенного мчась,
Клубясь, необъятные тучи кипят.
 

 
Гроза на грозу громоздится в горах,
Грохочут грома, повторяясь стократ,
И молнии бешено блещут сквозь мрак,
Но горы не дрогнут – бесстрашно стоят.
 

 
Лишь там, в их грохочущей дикой борьбе,
Мятежное сердце, – там место тебе…
 

1905

159. «Взмыли в испуге дикие утки…»**
Перевод Т. Спендиаровой

 
Взмыли в испуге дикие утки:
Кто-то на буйном коне ураганном
Мчится полночью этой жуткой
Вдаль по сжатым полям туманным.
 

 
Я – тот всадник, несусь я к звездам,
Вечности сердце открою вольное.
Затеряюсь в скопленье грозном
Черных туч под бичами молний.
 

 
Лишь бы прочь от коварных, лживых,
От погрязших в житейской тине,
Прочь от рабского мира наживы,
Где порок предпочтен святыне.
 

 
Наших слез этот мир не стоит,
Друг, подруга любви не стоят.
Лучше в пустыню уйду и зверю
Сердце свое бездомное вверю.
 

1905

160. Песнь о хлебе*
Перевод Вс. Рождественского

 
Сухому я хлебу слагаю песнь,
Сухим его крошкам моя хвала,
Которые мне доставались здесь
От пиршества мира, с его стола.
Я крови и пота море пролил
На ниве, которую зной палил.
Немало я горьких слез ронял,
Кровью и потом я хлеб добывал.
Когда я снопы сложил на гумне,
С расчетами кёхва пришел ко мне,
Всё сосчитал и унес с собой
Радость мою, золотое зерно.
Пришел ага и топнул ногой,
Всё сосчитал и унес с собой
Радость мою, золотое зерно.
Бродяги, нищие, поп с крестом,
Цыгане, птицы – все грабили дом,
Все, приходя, забирали мой хлеб,
А я оставался, как был, бедняком,
Нищим и голым в краю родном.
Я голодал, я просил куска
Хлеба, добытого тяжким трудом.
Нет, нам довольно нищими быть,
Жертвы мы глупости нашей во всем.
Мы ведь трудились, и хлеб этот наш,
Хозяева мы своего труда.
Мы наполняли своим зерном
Житницы хана и богачей,
Сами склонялись мы под ярмом,
Сами виновны в неволе своей.
 

 
Сбрось иго рабства, народ трудовой,
Сам стань хозяином доли своей,
Владыкою будь своего труда.
Да сгинут навеки и хан, и ага.
Хлеб в этом мире свободу несет,
Хлеб воспевайте, свой хлеб трудовой!
Люди труда, идите вперед,
С гимном свободному хлебу – вперед!
Хлеб – это сила, и правда, и свет.
Хлебу, добытому честным трудом,
Хлебу, свободе мы гимн воспоем!
 

6 февраля 1906

161. «Твои блестящие глаза – как море в солнечных лучах…»
Перевод Т. Спендиаровой

 
Твои блестящие глаза – как море в солнечных лучах,
Как ветер – волосы твои, огонь в дыханье и в речах.
Ты ясным небом смотришь вниз, чтоб я, твой пленник, не зачах,
Сжигаешь нежностью. Горю в огне благоуханном я.
 

 
Ослеп я, столько пролил слез, но чар не превозмог твоих.
Ценою жизни, пожалей, дай мак сорвать со щек твоих.
Ах, сжалься, пламенем палим, я только прах у ног твоих.
Закрыться ранам дай на миг – и стану бездыханным я.
 

 
Стать шахиншахом, умереть под взглядом милой, осчастливь.
Склонись над прахом, хоть полой коснись могилы, осчастливь.
Заплачь – нальется сердце вновь бессмертной силой, осчастливь!
Взволнуюсь вновь из глубины Индийским океаном я.
 

21 сентября 1906

Казарапат

162. «Сердце мое на вершинах гор…»
Перевод М. Зенкевича

 
Сердце мое на вершинах гор
Вместе с орлами в приволье родном,
С тучами гневно в грозный простор
Молнии мечет, бросает гром.
 

 
С вами сердце мое, о бойцы,
Смерть не посмеет пронзить вам грудь.
Вас прославляю я, храбрецы,
Благословляю ваш светлый путь.
 

 
Народу вы дали великий обет,
И вы несете с оружьем в руках
Свободы неугасимый свет!
Повергнете вы врагов во прах!
 

 
Буря, промчись, гроза, разразись,
Смой с человечества гниль и грязь!
Крылья расправив, взвейся ввысь,
К солнцу, наша бессмертная мысль!
Буря, сверкай, гроза, разразись!
 

1906

163. «В тоске я шел вдоль горного кряжа…»
Перевод Б. Пастернака

 
В тоске я шел вдоль горного кряжа,
Своей любви оплакивая долю.
Те вздохи ветер подхватил, кружа,
И, крыльями шумя, умчал в раздолье.
 

 
С тех пор свой голос где-то на краю
Я часто ночью узнаю нежданно.
Как я, стучится ветер в дверь твою,
Но, как ко мне, глуха ты к урагану.
 

1906

Александрополь

164. «На склоне гор под тяжкою землей…»
Перевод М. Павловой

 
На склоне гор под тяжкою землей
Я был схоронен, мертвый и забытый.
Давно-давно, безвестный и глухой,
Я там дремал, чужой рукой зарытый.
И вдруг я услыхал сквозь сон
Призыв к боям свободы зычный,
И голос толп, и грозной песни звон,
И труб воинственные кличи,
И веянье распахнутых знамен,
Оружья гром, и спор копыт с землею,
И твердый шаг —
Звучал всё ближе он, —
И дрожь земли,
Лежащей надо мною.
 

 
И снова в сердце взбунтовалась кровь.
О, если б встать и в гневном нетерпенье
Взнуздать коня и биться вновь и вновь,
И вновь погибнуть на полях сраженья!
 

1906

Карс

165 – 169. Песни греха и покаяния*
Перевод Вс. Рождественского

 
Золото солнца в море твоих волос,
Весна на цветущих твоих щеках,
В негаснущем взоре – улыбка звезд,
В устах твоих нежных – дыхание роз.
Два бархатных персика – грудь твоя,
А сердце трепещет, как птичка в кустах.
 

 
Всё тело волшебное у тебя,
Пленительна ты, как пурпур вина.
Дай мне опьянеть, умереть, любя,
Бессмертное счастье выпить до дна!
 

 
Возможно, так будет лучше, умней,
Коль страсти собою владеть я не дам,
Но лучше еще для души моей
Неудержимо отдаться страстям.
 

 
Делай что можешь, к чему влечет,
Добро и долг – это призрак и ложь.
Люби только то, что жизнь дает.
Страданья, смерть – что ты в них найдешь?
 

 
Что жизни дороже и что милей?
Был ты ничем, и ничем тебе быть.
Женщиной, песней, вином пьяней,
Чтобы мир забыть и смерть забыть.
 

 
Небесной любви, о душа, жаждешь ты,
Но в грешных усладах шла жизнь моя,
Хотела ты чистой, душа, красоты,
Но в омуте жизни барахтался я.
 

 
Я женщины, чуждой порока, не знал,
Любовь в сладострастных объятьях сгубил.
И всё, что святого я в сердце скрывал,
Безудержной страстью в грязи утопил.
 

 
Могучий орел, свой снижая полет,
И ворона ниже летит иногда,
Но ворону гордых орлиных высот,
Взлетая с низин, не достичь никогда.
 

 
Пусть я задыхался в тине людской —
В душе к идеалу осталась любовь.
Луч солнца во мгле не погаснет густой,
Я в высь воспарю, обрету ее вновь.
 

 
Над озером чистым скалой вознесен,
Есть остров, где дышат забвенье, покой,
Где вдаль колокольный разносится звон
Над сумрачной нашей и грешной землей.
 

 
Есть в скалах пещера на острове том,
Святилище, чтимое в давних веках,
Туда я уйду, чтобы ночью и днем
Лить слезы о сердце, погрязшем в грехах,
 

 
О камни там биться, страдать в забытьи,
Лить слезы о том, что творил я, греша.
Ведь нужен огонь мне небесной любви,
Чтоб в пламени вновь возродилась душа.
 

1907

Тифлис

170. «У кого так ноет ретивое…»
Перевод Б. Пастернака

 
У кого так ноет ретивое,
Что в ответ щемит и у меня?
Это волк голодный за горою
Горько воет, кровь мне леденя.
 

 
Злая тень на снеговом сугробе,
Я, как ты, устал и одинок.
Волчье сердце, я твое подобье
В этом мире смерти и тревог.
 

 
Мы родные братья и подобье
В этом мире горя и обид.
Так проклятье ж всей земной утробе.
Вместе, братец, заскулим навзрыд.
 

1907

Ереван

171. «О горный орел, о черный орел!..»**
Перевод А. Сендыка

 
О горный орел, о черный орел!
Ты вольно, ты гордо паришь в вышине,
А я здесь в цепях, здесь царит произвол
Законов, насильно навязанных мне.
Свободное слово, и песнь, и любовь
Поруганы теми, кто жаден и зол.
Души моей крылья – мечты мои – вновь
Уже не поднимутся, горный орел.
Так рви, так терзай меня, черный орел,
Горячее сердце достань из груди
И с ним на Масис – на звездный престол —
Подальше от жалких низин улети.
У самой вершины ты сердце зарой, —
Оно не сдавалось, живя среди зол,
Позволь ему слиться с великой горой,
О горный орел, о черный орел!
 

1907

172. «У вод необъятных далекого моря…»
Перевод М. Столярова

 
У вод необъятных далекого моря
С глубокою раной в груди я лежал.
Молчали уступы прибрежных нагорий,
Клюв ястреб точил среди сумрачных скал.
 

 
И видел я: в море ладья золотая
Под ветром, чуть веющим, тихо плывет,
Крылами раскинутыми обнимая
Лазурь безмятежную дремлющих вод.
 

 
И весело песни в ладье той звучали,
В них имя мое поминалось порой;
Но чьи-то глаза опускались в печали,
И кто-то там плакал вдали надо мной.
 

Июль 1908

Казарапат

173. Ты не поймешь
Перевод В. Звягинцевой

 
Что мне весны зеленая парча?
Померк от горя блеск моих очей.
Бреду один, всю скорбь земли влача,
Не спрашивай о горести моей.
 

 
Я угнетенного народа сын!
Идет стезей кровавой мой народ
За веком век во тьме глухих годин,
Насилья цепи ржавые грызет.
 

 
И я в плену старинных этих пут,
Поверженный, припал к земле, стеня.
Прохожие, поправ меня, идут…
Нет, нет, не плачь, не утешай меня!
 

 
Святое слово матери грязнят.
Всё: родину и сердце – жизнь мою
Они терзают, повергая в ад.
Ты не поймешь, что в сердце я таю!
 

 
О горстка пепла – сирый мой народ,
Я кровью сердца о тебе пишу,
Мне боль твоя, как пламя, душу жжет.
Я в сердце раны родины ношу.
 

 
Летать хотел бы с птицей наравне,
Любить, мечтать… но цепи нелегки;
Гнетет ярмо народа плечи мне.
Нет, не понять тебе моей тоски.
 

 
Великим гневом болен навсегда,
Я сам себя сгублю тем ядом… Что ж,
Пусть я умру, исчезну без следа,—
Моей смертельной скорби не поймешь.
 

1908

Тифлис

174. «Приснилось мне как-то, что мать моя бедная…»**
Перевод А. Сендыка

 
Приснилось мне как-то, что мать моя бедная
На улице шумной, у пышного здания,
Стоит истомленная, жалкая, бледная,
Прося у прохожих людей подаяния.
 

 
Приснилось мне как-то, что мать моя старая —
Убогая нищенка, рванью прикрытая.
Толкает старуху толпа тротуарная
И мимо валит равнодушная, сытая.
 

 
Я слезы во сне проливал покаянные,
Я плакал, проснувшись, я мучусь в бессоннице,
Ведь матери чьи-то, голодные, рваные,
Живут между нами, и все их сторонятся.
 

1908

Тифлис

175. «Дорогая, лей реки слез…»*
Перевод Т. Спендиаровой

 
Дорогая, лей реки слез —
Скорби мира не излечить.
Средь бушующих бурь и гроз
Наша жизнь – огонек свечи.
 

 
Песни, слава, любовь даны,
Только чтобы конца не ждать.
Но затем мы и рождены,
Чтоб добычею смерти стать.
 

 
В беспредельном мраке вкруг нас
Жизнь как луч, что сверкнет, горяч,
Миг – и вот уж навек погас…
Дорогая, рыдай и плачь.
 

 
Рана сердца кровоточит,
Скорбь вселенной томит меня.
Дорогая, рыдай навзрыд,
Голову мне на грудь склоня.
 

 
Тем слезам, что льешь надо мной,
Уж не высохнуть, не успеть —
Дорогая, из тьмы ночной
В дверь твою постучалась смерть.
 

1908

Тифлис

176. «В золотых, горячих лучах…»
Перевод С. Мар

 
В золотых, горячих лучах
Отдыхает тихое море,
Горный кряж в алмазных венцах,
Тучки нежатся на просторе.
 

 
Закурлыкали журавли,
И весну принесли их крики,
Пар идет от сонной земли,
Из расщелин смотрят гвоздики.
 

 
Лес росой пронизан насквозь,
Где-то иволга засвистела,
Сердце песнями занялось
И стремглав к весне полетело.
 

 
Вот лечу я с ветром лесным,
Вот расту я с дубом могучим,
Увидал оленя – и с ним
Я ношусь по чащам и кручам.
 

 
Плещет море в сердце моем,
Во вселенной я растворяюсь,
Низвергаюсь горным ручьем
И с землей и с небом сливаюсь.
 

 
И хочу я весь мир обнять,
Славлю землю, небо и воды.
Всколыхнул мне душу опять
Праздник вечно юной природы.
 

1908