Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Автор книги: Аветик Исаакян

54. «Глухим, неясным, призрачным порывом…»
Перевод Б. Пастернака

 
Глухим, неясным, призрачным порывом
Куда-то рвется существо мое.
Как мглистой ночью моря забытье
Лишь плеском выдает себя тоскливым —
Душа как сон: то есть, то нет ее.
 

1897

Александрополь

55. «Журавлиные стаи, стаи…»
Перевод С. Мар

Зелень пробилась к солнцу из тьмы,

Когда же придешь ты, сынок, из тюрьмы?

Слова моей матери

 
Журавлиные стаи, стаи
Курлыкают, прилетели:
«Весенние дни настали».
Курлыкают, прилетели.
 

 
Джан, я грустила доныне,
Вас долго не было, птицы.
Несете ли весть о сыне?
Не умер ли он в темнице?
 

 
Ах, сына взяли, связали,
Лишили сердце покоя.
Проходят годы в печали,
Гляжу на горы с тоскою.
 

 
Весною солнце смеется,
Цветам и травам не спится.
Когда же сын мой вернется
Из ненавистной темницы?
 

 
Журавлиные стаи, стаи
Курлыкают, прилетели:
«Весенние дни настали».
Курлыкают, прилетели.
 

1897

Александрополь

56. «Подул холодный осенний ветер…»*
Перевод С. Шервинского

 
Подул холодный осенний ветер,
Ивы затрепетали,
Желтые листья в неверном свете
С шорохом грустным опали.
 

 
Сидит лишь ворон на ветке голой
В хламиде черной своей,
Да я, безутешный, в тоске тяжелой
Томлюсь у твоих дверей.
 

1897

Александрополь

57. «Душа моя была что сад…»**
Перевод В. Рогова

 
Душа моя была что сад:
Он буйно цвел и зеленел.
Любви моей распев-раскат
Истомно соловьем звенел.
 

 
Красавица, сказала ты:
«Как соловей поет в плену!
Какие чудные цветы —
Позволь мне розу взять одну!»
 

 
Я молод был и ликовал, —
Коварно речи лгали мне;
Промолвил я: «Дарю весь сад!»
Коварно очи лгали мне.
 

 
Жестокая, вошла ты в сад,
Все розы растоптала ты,
И обломала мой гранат,
И соловья украла ты…
 

2 августа 1898

Одесса

58. «На чело твое тучи легли…»**
Перевод А. Сендыка

 
На чело твое тучи легли,
Ты оделся в туман, Алагяз,
Нынче солнце не светит и мне,
И на сердце туман, Алагяз.
 

 
По нагорьям скитаясь твоим,
В каждом сердце я видел беду,
Но таких, как моя, Алагяз,
Не нашел и вовек не найду.
 

 
Эй вы, птицы Манташа-горы,
Ваши яркие перья пестры,
Но, когда бы вам горе мое,
Почернели б вы, как воронье.
 

 
Эй вы, ветры Манташа-горы,
Вы от века свежи и добры,
Но, бедою намучась моей,
Стали б вы ядовитее змей.
 

 
Мне крылами уже не взмахнуть,
Дай приникнуть к тебе, Алагяз,
Сердцем к сердцу больному прильнуть,
Кровью слез изойти, Алагяз.
 

22 августа 1898

Одесса

59. «Схороните, когда я умру…»
Перевод А. Блока

 
Схороните, когда я умру,
На уступе горы Алагяза,
Чтобы ветер с вершин Манташа
Налетал, надо мною дыша,
 

 
Чтобы возле могилы моей
Колыхались пшеничные нивы,
Чтобы плакали нежно над ней
Распустившие волосы ивы.
 

Ноябрь 1898

Казарапат

60. «Луна, словно лебедь сонный…»*
Перевод С. Шервинского

 
Луна, словно лебедь сонный,
По небу-морю плывет.
Мой домик, луной убеленный,
Мерцанье, чуть видное, льет.
 

 
Ни звука. Лишь сердце поэта —
Голос большой тишины,
Обняв все стороны света,
Звенит в серебро луны.
 

1898

61. «Беда со мной, всегда со мной…»**
Перевод В. Рогова

 
Беда со мной, всегда со мной,
Куда б ни шел – спасенья нет.
Когда любимая молчит,
Нигде мне исцеленья нет.
 

 
Уйду за тридевять земель,
Исчезну – пропади и след,
Ветрам, морям печаль отдам:
Пускай развеют бремя бед.
 

 
Душа и мир – в тоске, во мгле,
Куда б ни шел – спасенья нет.
На камни голову склоню,
Уйду, навек покину свет…
 

1898

Одесса

62. «Ах! Горе и боль нам даны на земле…»
Перевод Вс. Рождественского

 
Ах! Горе и боль нам даны на земле,
И радостных дней не видим мы
Ах! Вся наша жизнь прошла во мгле,
Нам всё непонятно средь этой тьмы.
 

 
Богатые люди едят и пьют,
Пышный стол жизни для них накрыт,—
А пасынков мира лишь слезы ждут,
И к доле счастливой нам путь закрыт.
 

 
Жалкий бедняк проливает пот,
Из каменной почвы хлеб растит,
Возами его богачу везет,
Богач-угнетатель и пьян и сыт.
 

 
Жалкий бедняк в цепях нищеты
Голоден вечно, в лохмотья одет.
Как же оставить можешь ты
Этот строй жизни, жестокий свет?
 

 
Ах! Горе и боль нам даны на земле,
И радостных дней не видим мы.
Ах! Вся наша жизнь прошла во мгле,
Нам всё непонятно средь этой тьмы.
 

1898

Одесса

63. «Я спал, и море снилось мне…»
Перевод С. Шервинского

 
Я спал, и море снилось мне.
      Был ясен кроткий вал.
Один лежал я и во сне
      От раны изнывал.
 

 
Дышало море тишиной
      В раздумье без конца.
Язвила рана болью злой
      Живого мертвеца.
 

 
Лишь голос нежный пел во мне,
      В сердечной глубине:
То пела мать, ждала меня
      В родимой стороне.
 

1898

Одесса

64. «Хотелось сердце спрятать мне…»
Перевод Т. Спендиаровой

 
Хотелось сердце спрятать мне
Во мраке моря, в глубине.
Всю горечь от тебя укрыть
Навеки глубоко на дне,—
 

 
У моря велика душа,
Все тайны в ней погребены.
Всё выслушает не дыша,
Взволнуется из глубины.
 

1898

Одесса

65. «Бурное море в безумном порыве…»*
Перевод С. Шервинского

 
Бурное море в безумном порыве
Кусает обветренных губ гранит,
А горе горькое – коршун злой —
Без устали сердце мое когтит.
 

 
Сбежать бы, сбежать – пропасть без следа
В объятьях слепой стихии,
Сердце укрыть под пенной волной,
Где не водятся коршуны злые.
 

 
О вольные волны, забросьте меня
На берег далекий-далекий,
Чтоб сердце уснуло, судьбы не кляня,
На камень припав одинокий.
 

1898

Одесса

66. «Прибой, запенившись, кипел…»
Перевод И. Бруни

 
Прибой, запенившись, кипел,
Ложился на берег устало;
А к морю по крутой тропе
Ночная мгла спускаться стала.
 

 
Бездомный, я давно не спал.
Бегу от надоевшей жизни.
Среди холодных, диких скал
Хочу забыть родных и ближних…
 

 
А на небесный трон, в тиши,
Взнеслись созвездья, заблестели.
Из мрачных тайников души
Напевы звездами взлетели.
 

 
И пели струны: «Близок срок,
Увяла жизнь, и плакать поздно…»
Пронесся тихий ветерок,
Заплакали безмолвно звезды.
 

1898

Одесса

67. «Я любил, но любимую увели…»**
Перевод Вс. Рождественского

 
Я любил, но любимую увели,
Сердце взяв из груди, увели.
О жестокий, безжалостный мир!
Сердце вырвав мое, увели.
 

 
Боль сильна, и ей исцеленья нет,
Есть спасенье, но помощи в горе нет.
О жестокий, безжалостный мир!
Друга, преданного душою, нет.
 

 
Мои лучшие дни ушли,
Пожалев обо мне, ушли.
О жестокий, безжалостный мир!
Дни, что ночи черней, пришли.
 

1898

Одесса

68. «„Подружка, стану я землей…“»
Перевод Т. Спендиаровой

 
«Подружка, стану я землей.
       Чем станешь ты?»
 

 
– «Весною стану, наряжу
       Тебя в цветы».
 

 
– «Подружка, небом стану я.
       Чем станешь ты?»
 

 
– «Я стану солнцем, берегись,
       Не обожгись».
 

1898

Одесса

69. «Когда бы из моей сердечной рапы…»
Перевод Б. Пастернака

 
Когда бы из моей сердечной раны
По смерти вырос розы черенок,
И из страны далекой друг желанный
С поклоном к праху моему притек,
 

 
И в сердцевину розы над могилой
Из слез его хоть капелька влилась, —
Она б насквозь прошла цветочной жилой
И рану мне закрыла тот же час.
 

1898

Одесса

70. «Как же я дожил до черного дня…»*
Перевод Вс. Рождественского

 
Как же я дожил до черного дня,
Склонив свою голову пред подлецом?
Уж лучше бы мне не сносить головы,
Чем преклонить ее пред подлецом!
 

 
Каким бы я ни был и кем бы я ни был —
Бездомным и нищим – я всё ж человек.
К чему же склоняться мне пред имя рек,
Кто бы он ни был и кем бы я ни был.
 

 
Что б ни случилось, будь горд, человек,
Гордым, свободным шествуй путем,
Взирай на людей с открытым челом,
Что б ни случилось, что б ни случилось!
 

Июнь 1899

Сарыкамыш

71. Вселенский колокол**
Перевод Н. Стефановича

 
В пустыне ли я скитаюсь священной,
Бреду ль поселком куда-то вдаль —
Во мне стремленье всей вселенной,
Ее раздумья, ее печаль.
Но свет разгоняет туман блужданья,
Сомненья мучительные разреша:
Вижу колокол – мирозданье,
Голос его – моя душа.
 

 
Звучит торжественно над пустыней,
Из бесконечности, из немоты,
Нигде не слышанная доныне
Звонкая песня вечной святыни,
Песня истины и красоты.
Звоны вселенной в душе глубоко, —
В духе моем узнаю пророка.
 

 
Но вот колыханье толпы несметной,
Как океан, тяжелой, густой,
Всегда безразличной, бездушной, бесцветной…
Я слышу в душе моей звон заветный —
То бьет вселенная в колокол свой.
И этой толпе я из горнего края
Несу откровений моих благодать, —
Буду учить ее, жаля, пронзая,
Чтобы очнулась тяжесть слепая,
И буду плакать я и сгорать…
 

Сентябрь 1899

Александрополь

72. «Не видеть тебя я давал обет…»**
Перевод А. Сендыка

 
Не видеть тебя я давал обет,
Но снова случилось встретиться нам.
Сестра, в моем сердце страданья нет,
На месте раны той – черный шрам.
 

 
Но солнца лицо от меня закрыл,
Словно черная туча, мой черный шрам.
Как черная тень, одинок и уныл,
В ущельях скитаюсь, брожу по горам.
 

1899

Александрополь

73. «Бессонной ночью темною…»
Перевод В. Любина

 
Бессонной ночью темною
Со мной толпа теней —
Умершие, бездомные
Друзья души моей.
 

 
Посмотрят, горя полные,
Изранят сердце мне
И, тихие, безмолвные,
Исчезнут в глубине.
 

1899

Александрополь

74. «Стать бы мне солнцем, чтоб милую грудь…»**
Перевод Т. Спендиаровой

 
Стать бы мне солнцем, чтоб милую грудь
Розами нежно обвить,
В сердце остывшее пламень вернуть,
Искры в глаза заронить.
 

 
Стать бы ключом: певучей струной
Баюкать твои мечты,
Радугой стать, чтоб короной цветной
Была увенчана ты.
 

 
Стать бы волною: у ног твоих
Плескаться, едва дыша.
Стать ветерком, что на миг затих,
Кудри твои вороша.
 

 
Небом стать в звездном блеске ночей,
Как землю, тебя обнять,
Тысячи тысяч звездных очей
Вовек с тебя не спускать.
 

1899

Александрополь

75. «Друзей в могилу рок увел…»
Перевод Т. Спендиаровой

 
Друзей в могилу рок увел,
Сердца друзей землею стали.
Остался я – иссохший ствол,
Друзья сырой землею стали.
 

 
Согнулась мать моя, – пришел
Последний час неотвратимый,
Угаснет скоро жизнь родимой.
Что ж я скриплю – иссохший ствол?
 

 
Листва опала, черен, гол
Стою, разрушенный до срока,
Червь горя грудь прогрыз глубоко.
И всё ж скриплю – иссохший ствол.
 

 
Эй, сердце, не спеши, постой,
Осенний забушует ветер,
Он с корнем вырвет ствол сухой,
Осенний беспощадный ветер!
 

1899

Баку

76. «Я знаю, через века…»*
Перевод А. Сендыка

 
Я знаю, через века
Мир застынет и пропадет,
Подо льдами, во тьме кромешной,
Сгинет наш человеческий род…
Ах, лишь бы сердце во вселенной
Билось вечно.
 

1899

77. «Над безымянной могилой моей…»
Перевод В. Звягинцевой

 
Над безымянной могилой моей
Пусть ветер вздыхает тоскливо,
Пусть будет не крест и не камень на ней —
Одна лишь плакучая ива.
 

 
Так много крестов нес я годы подряд,
Вручала их злая рука мне,
На сердце моем с давних пор уж лежат
Тяжелые черные камни.
 

1899

78. «Под ивою этой в далекие дни…»
Перевод Эм. Александровой

 
Под ивою этой в далекие дни
Мы песни любви распевали,
Делили в ее шелестящей тени
И радости мы, и печали.
 

 
Клялась ты любить до скончания дней
Под ивой зеленою этой…
Но ива засохла, нет листьев на ней,
И ты позабыла обеты.
 

1899

79. «Те звезды, чей свет мне люб искони…»
Перевод В. Звягинцевой

 
Те звезды, чей свет мне люб искони,
Струят свой поток серебряный, млечный
      И шепчут: «Взгляни,
В просторе небес, в стране бесконечной,
      Мы странствуем вечно.
Нельзя заковать возвышенный дух
      В железо оков.
Рабом ты не будь и власти чуждайся, —
Иди, чтоб в душе огонь не потух,
      Скитайся, скитайся».
Так шепчут мне звезды без слов.
 

1899

80. «Видит лань – в воде…»
Перевод А. Блока

 
Видит лань – в воде
Отражен олень.
Рыщет лань везде,
Ищет, где олень.
 

 
Лани зов сквозь сон
Услыхал олень.
Рыщет, ищет он,
Ищет ночь и день.
 

1899

Харич

81. «Шиповник дикий, я расту…»
Перевод М. Касаткина

 
Шиповник дикий, я расту
Там, где тропа любви у края,
Клубится пыль и льнет к листу,
Меня от взоров закрывая.
 

 
Шепчу: «Красавицу не жди:
Ей нравится цветок садовый».
С любовью солнечной в груди
Пылает венчик мой багровый.
 

 
Не видят путники его,
Им не приметно страсти пламя,—
И зависть вспыхнула во мне,
И сердце поросло шипами…
 

1899

Женева

82. «Ты – плод граната золотой…»
Перевод В. Звягинцевой

 
Ты – плод граната золотой,
Я – только деревце твое.
Ты – роза, я – листок простой,
Гляжу, гляжу в лицо твое.
 

 
Тревожусь я в тоске о том,
Что кто-нибудь тебя сорвет, —
Зачахну я сухим кустом,
А листик ветер унесет.
 

1899

83. «Мой день проходит во мраке…»*
Перевод Т. Спендиаровой

 
Мой день проходит во мраке,
       В душе надежда на лучший.
А завтрашний день ложится
       На сердце черною тучей.
О прошлом думаю с болью:
       Так мало было удачи,
Тернистый мне путь судьбою
       Был издавна предназначен.
 

 
Проходят дни караваном
       Печально, тихо – всё дальше,
Скорбью людской нагруженны,
       Тяжкою кладью – всё дальше.
Дней моих караван,
       К скорби людской в придачу
Горе земли несущий,
       По свету идет всё дальше.
 

 
Однажды в степи пустынной
       Остановится он, усталый,
Тяжкое бремя сгрузит,
       И жизнь моя пеплом станет.
Дней моих караван,
       К скорби земли в придачу
Скорбь проклятого мира
       Несущий, идет всё дальше.
 

 
Но вот привал. На привале
       Время подумать: много ль
Запечатлел, познал я.
       Куда привела дорога?
Время решить: до предела
       Устав, исстрадавшись, много ль
Выиграл я на этом
       Тернистом пути по свету?
 

 
Как утопающий в страхе
       Готов за змею цепляться,
За мир цепляемся подлый,
       С надеждой боясь расстаться.
Но тщетна надежда, знайте,
       Мы – только червей добыча.
Будь хоть владыкой мира —
       Иной судьбы не добиться.
 

 
О милые матери наши,
       Стали и вы землею,
Сколько сердец пылавших
       Стали, увы, землею.
О вы, друзья дорогие,
       Постигло вас горе злое:
Сыны дорогие ваши
       Стали, увы, землею.
 

 
Мир свиреп, кровожаден,
       Не знает он состраданья,
Хоть так же, как нам, в грядущем
       Конец и ему настанет.
Мир тоже подвластен тленью,
       И, хоть покамест могилой
Он человечеству служит,
       Грозит ему завтра гибель.
 

 
Жаль, тысячу раз мне жаль
       Цветов в их ярких уборах.
Исчезнут как дым, уйдут
       Моря, голубые горы.
Жаль тысячу раз мне звезд:
       Исчезнут, лучи роняя.
На гибель обречены
       Конь огненный, лань лесная.
 

 
Мир – человека подобье:
       Возник и уйдет – умрет.
Мы странники, наша дорога —
       К небытию переход.
Кого спросить, не сон ли
       Вся жизнь. Кто бы дал ответ?
Зачем приходим, уходим?
       Молчанье – ответа нет.
 

 
Эй мир, обреченный мир,
       Всяк в пути своем одинок.
Зачем приходит, уходит?
       В пучину нас ввергнул рок.
Тот счастлив, кто чувств лишен,
       Его не тревожит печаль.
Блажен не пришедший в мир,
       Стократ пришедшего жаль.
 

 
На свете лишь люди обречены
       На боль, на рыданья, стоны;
Раны людей, страданья людей —
       Безмерны они, бездонны.
Эй ты, бренный, жестокий мир,
       Твоей завидуем доле:
Ты к своей скорби великой глух,
       К своей безысходной доле.
 

 
Песня для безутешных сердец —
       Единственное спасенье.
Наша песня, о суетный мир,—
       Боли твоей отраженье.
Пришли как сон и уйдем как сон,
       И ты словно сон исчезнешь.
Жизнь – лишь отзвук боли твоей,
       Человек – это песня…
 

Июль 1900

Кюснахт

84. «Ах, лишь красавицу я встречу…»**
Перевод Т. Спендиаровой

 
Ах, лишь красавицу я встречу,
       Страдаю вновь, как прежде, я,
Услышу звуки милой речи —
       Вновь оживает боль моя.
Конца ей, утоленья нет,
       Покоя, исцеленья нет.
Гор тяжелей, глубже морей
       Мои страданья, мои страданья.
 

 
Надеждой светлой окрылен,
       Тебе я сердце в дар принес.
Я положил к твоим ногам
       Весь небосвод в алмазах звезд.
Мою любовь отвергла ты,
       В душе зиянье пустоты…
Где изумрудные мечты?
       Ушли в преданье, ушли в преданье.
 

 
Я жаждой света одержим…
       Ах, по любимой сердце плачет.
Тоскую по горам крутым,
       Где конь-огонь на воле скачет.
Подбитой птицей жизнь плелась,
       Разбит певучий сердца саз.
Темней, черней, чем мрак ночей,
       Мои страданья, мои страданья.
 

12 августа 1900

Казарапат

85. «В долине, в долине Салнб боевой…»
Перевод А. Блока

 
В долине, в долине Салнб боевой,
       Ранен в грудь, умирает гайдук.
Рана – розы раскрытой цветок огневой,
       Ствол ружья выпадает из рук.
 

 
Запевает кузнечик в кровавых полях,
       И, в объятьях предсмертного сна,
Видит павший гайдук, видит в сонных мечтах,
       Что свободна родная страна…
 

 
Снится нива – колосья под ветром звенят,
       Снится – звякая, блещет коса,
Мирно девушки сено гребут, и звучат,
       Всё о нем их звенят голоса…
 

 
Над долиной Сално́ туча хмуро встает,
       И слезами увлажился дол.
И сраженному черные очи клюет
       Опустившийся в поле орел…
 

19 сентября 1900

Кюснахт

86. «От жгучего горя сердце мертво…»
Перевод А. Ахматовой

 
От жгучего горя сердце мертво,
И жизни моей иссяк родник.
Мои слезы должны океаном стать, —
Только б скорби моей не узнала мать.
 

 
Я буду скитаться один в горах,
Буду биться о камни головой,
Суждено мне волчьей добычей стать, —
Только пусть не узнает об этом мать.
 

Ноябрь 1900

Цюрих

87 «В вашем доме сегодня пир идет…»
Перевод Вс. Рождественского

 
В вашем доме сегодня пир идет.
Ты как роза цветешь, красотой горда.
Знатных юношей славит тебя хоровод,
И сверкаешь ты ярко, как звезда.
 

 
У вашего дома – ветра плач.
Стою и дрожу у закрытых дверей.
Ты одета вся в алое, как палач,—
Это алый отблеск крови моей…
 

1900

Цюрих

88. «Вечер все обошел дома…»**
Перевод Т. Спендиаровой

 
Вечер все обошел дома,
В каждом добрый затеплил свет.
Ах, в моем только доме тьма,
В сердце также просвета нет.
 

 
Вот уж соседи пришли домой,
Села ужинать вся семья.
Где ж ты, любимый, отважный мой?
Всё гляжу на дорогу я.
 

 
Слезы лью в тишине одна.
Ночь добавила темноты.
Все уснули, мне ж не до сна:
Ты не приходишь, а сон мой – ты.
 

1900

Женева

89. «Знать ты не хочешь любви моей…»*
Перевод А. Сендыка

 
Знать ты не хочешь любви моей,
Я растоптан тобой, любимая.
Жестокая, душу мою пожалей, —
В ней себя не убей, любимая.
 

 
Черных крыльев скворца черней
Глаза мои – черные, черные.
Они души зеркала, а в ней
Только горести черные, черные.
 

1900

90. «Эй, смерти мир, бессмертен ты…»**
Перевод В. Рогова

 
Эй, смерти мир, бессмертен ты.
Ты весь – гроба, одни гроба.
Для человека ты – тюрьма
И безысходная судьба.
 

 
Эй ты, жестокий мир, ты – лев,
А я – олень в твоих когтях.
Эй, не грызи, рассвирепев,
Мне сердце не сжимай в когтях.
 

 
Кого молить, к кому взывать?
Как от твоих когтей уйти?
Незримой цепью скован я.
Спасенья нет и нет пути.
 

 
Как ни взывай, ни умоляй,
В конце концов, проклятый мир,
Землей мне глотку ты забьешь,
Скорбей и смерти черный мир…
 

1900

91. «Эй, джан родина, как прекрасна ты!..»**
Перевод Вс. Рождественского

 
Эй, джан родина, как прекрасна ты!
Здесь горы в прозрачной дали видны,
Здесь сладостны реки, нежны ветерки, —
Но в крови утопают твои сыны.
 

 
Готов умереть я за землю твою,
Чтоб больше тебя не томила печаль;
Будь тысяча жизней у меня,
Отдать и всю тысячу было б не жаль!
 

 
Всю тысячу жизней – твоей судьбе,
Твоей красоте и детям твоим.
Одну только жизнь оставляю себе,
Чтоб петь тебе славу словом своим.
 

 
Чтобы, как жаворонок в вышине,
На заре твоих новых, счастливых дней
Петь всё свободней и громче мне
Восходящее солнце свободы твоей!
 

1900

Женева

92. «Из бездны мрака голос мой звучит…»
Перевод Н. Асанова

 
Из бездны мрака голос мой звучит —
Святая истина, явись, приди!
Давно зову, но мир вокруг молчит, —
И тяжкий камень у меня в груди.
 

 
Я шел к тебе по множеству дорог,
Но где ты, истина? Я, как слепой,
Во тьме и заблужденьях изнемог, —
Иль сжалиться не хочешь надо мной?
 

 
Измученный, не в силах я идти,
Я веровал: ты там, ты впереди,
Но торного не отыскал пути.
О истина, молю тебя, приди!
 

 
Воскреснут силы, – мужеством горя,
Пройду по весям я и городам.
Взойдет над миром истины заря,
И свет ее я людям передам.
 

1900

Цюрих

93. «Повстречались мы через много дней…»
Перевод Вс. Рождественского

 
Повстречались мы через много дней…
Сердце слезы льет, улыбаюсь я.
И всё та же ты, только всех милей,
О родная, мне, о душа моя!
 

 
Взор спокойный твой был ко мне склонен,
Но надменно я миновал тебя.
Плыл вокруг меня светозарный сон,
Обернулся я и глядел, скорбя.
 

 
Нет, вовеки врозь не лежал наш путь,
Не стояла жизнь меж тобой и мной.
О сестра моя, мне отрадой будь,
Погляди, я твой, навсегда я твой!
 

1900

Александрополь

94 – 96. Народные баяти*
Перевод Т. Спендиаровой

 
Дорогие мои, прощайте,
В путь пускаюсь снова – прощайте,
Возвращусь ли назад – кто знает?
Будьте все здоровы – прощайте.
 

 
На кусте твоем розою пышной не стал, —
Я бутоном, еще не раскрывшись, увял.
Захотела б, и сердце мое б расцвело.
Я напрасно к тебе о пощаде взывал.
 

 
Жизнь отдать тебе рад – нет вины у меня.
Гнев возьми ты назад – нет вины у меня.
Глаз увидел – и в сердце мне жало впилось.
В чем же я виноват? Нет вины у меня!
 

1900

97. «Ветер летит, летит по пустыне…»*
Перевод С. Шервинского

 
Ветер летит, летит по пустыне,
Пронзит тишину – замрет.
В желтых камнях на моей могиле
Дикая роза растет.
 

 
Душа, не ведая сроков,
С вечным сроднится там,
Услышит вселенский колокол
И нежно прильнет к шипам.
 

26 мая 1901

Лидо (Венеция)

98. «…Намучилась к ночи, устала волна…»*
Перевод Т. Спендиаровой

 
…Намучилась к ночи, устала волна,
С рыданьем-стенаньем упала она
     В объятья земли.
Чело мое в тучах, найти не могу
Родной мне души на чужом берегу,
     От близких вдали.
 

2 июня 1901

Венеция