Текст книги "Танец со стеклом (СИ)"
Автор книги: Асия Шаманская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– А чего она Артёмку в сад не устроит?
– Теперь устроит. Боялась, что Борис его выкрадет.
– Могу с работой помочь.
– Ты вообще всё что угодно можешь, – довольно улыбаюсь.
– У меня слишком хороший мотиватор.
– Ты и без меня мог.
– А с тобой ещё и хочу.
Мы уже направляемся к выходу, когда я, натыкаюсь взглядом на Леона с девушкой. А он в это же время натыкается на меня.
– Даная! Какая встреча! – подходит, приобнимая.
– Привет, Леош.
Мне и смотреть не надо, чтобы понять, что у Марка сейчас пар пошёл из ушей.
– Познакомьтесь. Это Марк – мой мужчина. Леон – мой друг. Мы сто лет знакомы, вместе танцевали и росли.
Леон тянет руку для рукопожатия, и Марк отвечает.
– Очень приятно.
– Взаимно.
И оба наврали. Леону плевать, а Марк начинает злиться.
– А это моя подруга – Лика.
– Очень приятно, – обворожительно улыбается. Классные у тебя друзья, Леон.
– Видел твои номера в социальных сетях. Крышесносно. Рисково.
– Кто не рискует, – улыбаюсь, но тут же хватаюсь за голову. – Ты чем занимаешься?
– Скоро принимаю участие в конкурсе танцевальном. Он будет транслироваться.
– Вау, поздравляю.
– Голова болит? Ах, да, сегодня же снегопад, а ты всё также метеозависима?
– Да.
– Давай таблетку дам. Она помогает от мигреней, – лезет в сумку Лика.
– Спасибо.
– Ладно, ребят, мы поедем. Была рада встрече.
– Если мне нужна будет помощь в номерах, наберу?
– Конечно, Леош, о чём речь.
Мы ещё раз обнимемся на прощание, машу Лике, а парни жмут руки. Выпиваю таблетку, которую мне дала Лика уже в машине у Марка. Он молчит, стараясь сделать вид, что всё хорошо.
– Куда едем? – спрашивает у меня.
– Какие варианты? – решаю уточнить. Видимо, он не особо хочет видеть меня.
– Ко мне.
– Мне подходит, – снова кладу голову ему на грудь, обвивая руками за талию. – Не злись.
– Злюсь, – всё же отмирает мужчина, снова поглаживая меня.
– Он просто мой друг, Марк. А люблю я тебя.
– Он просто знает о тебе гораздо больше, чем я. Даже про боли головные.
– Поверь мне, то что знаешь ты, не знает больше никто, – намекаю на нашу бурную ночную жизнь.
– Поверь мне, и не узнает. Я не хочу, чтобы ты с ним общалась.
– Угу, – говорю, засыпая.
Просыпаюсь я в кровати Словецкого в его сильных руках и под мягким одеялом. Он снял с меня одежду, натянув свою футболку, хотя здесь была целая куча моих пижам. Даже в этом нужно показать, кому я принадлежу.
Сам Марк лежит в трико, притягивая меня к себе. Где-то далеко начинает заходиться рассвет, и я в этот момент чувствую абсолютное счастье. Мне так хочется, чтобы наше с ним счастье никогда не заканчивалось. Поворачиваюсь лицом к нему, изучая каждую черточку. Сейчас лицо Марка расслаблено. Он ни о чем не думает, не злится, не ревнует. Идеальный ровный нос, длинные ресницы, невероятная мужская красота. Чуть полные губы, которые каждый раз заставляют меня забыть обо всём.
– Как же я люблю тебя, – шепчу в пустоту комнаты. Уткнувшись лбом в его грудь, слушаю мерное биение сердца. Понимаю, что готова на всё, лишь бы ему всегда было хорошо и спокойно.
– Ты чего не спишь? – сонно спрашивает Марк, прижимая еще сильнее.
– Выспалась, – целую голую кожу.
– Как себя чувствуешь?
– В данный момент самой счастливой на свете.
Марк чмокает меня в волосы, ложась обратно.
– Пообещай, что ты – навсегда, – прошу я.
– Обещаю. По-другому и быть не может. Не отпущу, даже если захочешь.
– Не захочу.
Марк так боялся меня потерять, так ревновал, не понимая, что я тоже. Я тоже этого всего боялась. Проснуться без него, уснуть не с ним, целовать другого. Если бы нас развела судьба, я бы просто осталась одна на всю оставшуюся жизнь.
– Дана, думай тише, спать мешаешь.
– Вообще-то я думаю о том, как люблю тебя.
– Родная, я тебя тоже люблю. Особенно, пару часов назад, когда ты спала.
Щипаю его, и Марк от неожиданности подскакивает. Начинает меня щекотать, и вот мы уже во всю бесимся, пока Марк не прижимает мои руки к кровати, целуя. Спускается по шее дорожкой поцелуев.
– Ты помнишь, что я вчера сказал про Леона твоего?
– Что ты вчера сказал? – мне и сейчас с трудом удавалось связно мыслить.
– Что я не хочу, чтобы ты с ним общалась.
– Мы и не общаемся. Но, когда нужна помощь, всегда помогаем друг другу. Я буду тебе об этом говорить, если что. Ты не видел вчера его подружку что ли?
– Я не смотрел на неё. Изучал соперника, – щурится, заглядывая в мои глаза.
– Он тебе не соперник, Марк.
– А что за мерзкое "Леош"? – кривит лицо.
– Ну, просто он для меня Леоша, – смеюсь. – А ты Марк.
Интонацией постаралась передать значимость.
– Марк, завязывай.
Словецкий тяжело дышит в шею.
– Ничего обещать не могу.
– Постарайся хотя бы.
– Буду. Но не обещаю, малышка.
– Спасибо.
Следующий вечер я провожу в компании Вики и Темки, дико извиняясь, что постоянно пропадаю.
– Ты дура? – возмущённо спрашивает подруга. – Мы живём у тебя за твой счёт, а ты извиняешься, что живёшь своей жизнью.
– Ты тоже дура. Можешь хоть вечность жить. И содержать могу вечность. У меня богатый мажор, – смеюсь. Конечно, это шутки, я даже картой его ни разу не пользовалась. Да и не надо мне от него ничего было.
– Папик, – прыскает Вика от смеха, и я подхватываю.
– Да.
– Слушай, а Артём. Что можешь о нём сказать?
– Отличный парень. Служил в горячих точках. Смешной, харизматичный, очень ответственный.
– И очень понравился Тёмке.
– А тебе?
– Что мне?
– Тебе понравился?
Вика тушуется, и я, поняв настрой, достаю бутылку холодного вина из холодильника.
– Я вообще не уверена, что готова к отношениям.
– Ну Тёма не будет слушать это "готова", "не готова". Он придёт и заберёт.
– Он красивый, – мечтательно улыбается подружка. – А ещё сильный. Мне с ним не страшно.
– Это ты ещё не видела его в действии, – смеюсь я. Мне хватило его напряжения, когда Марк орал на меня у клуба. Отгоняю дурные воспоминания, которые я давно поместила в мусорку в своей памяти.
– И что ты думаешь?
– Думаю, стоит попробовать. Кстати, Марк обещал помочь с работой.
– Надо мелкого в сад устроить.
– Тоже решим. Родителям говорила?
– Нет ещё. Думаю, съездить к ним.
– Ну вот. Артём отвезёт, если что.
– Его твой Словецкий уволит потом.
– Не уволит, – смеюсь. – Он знает, что я за него топлю.
Мы включаем музыку, начиная подпевать и танцевать. Не пьяные, а весёленькие. Артёмку Вика укладывает спать, и мы продолжаем фуршет. Нас даже накрывает дикая истерика, сопровождающаяся хохотом. В этот момент звонит Словецкий.
– Что происходит? – вкрадчиво интересуется.
– Привет, милый, любимый, самый лучший.
– Ты пьяная? – со смешком спрашивает Словецкий.
– Ну почему сразу пьяная? Как будто я тебе никогда так не говорю, – слегка запинаюсь в словах.
– Ты пьяная, – усмешка. – По какому случаю фуршет?
– Мы с Викой отмечаем… – смотрю на подружку в поисках помощи, но она только заливается. – Четверг! Это же маленькая пятница. Да и по-любому какой-то праздник есть.
– Да ты моя хорошая. Четверг они с Викой отмечают. Выйдешь, если приеду?
– Скорее вылечу, но да.
– Буду через десять минут.
Мы с Викой в это время выпиваем ещё по бокалу, и это уже третья бутылка. Относительно мы неплохо себя вели. Шатались только немного, но это просто так.
– Вика, я скоро, – кланяюсь я, спускаясь вниз. Решаю не использовать лифт, чтобы не стало плохо. Зачем плохо, когда хорошо?
Чуть не спотыкаюсь на выходе из подъезда. Фокусирую взгляд в поисках машины Марка. Заприметив мужчин у автомобиля, старательно иду к ним.
– У-у-у, уху-ху, – смеётся Артём. – Нарядная вы, Даная Сергеевна.
– Спасибо, Артём. Ты тоже ничего. Там вторая такая же. Кстати, – делаю вид, что только вспомнила. – Поднимись, пожалуйста. У нас там сломался… Что-то у нас там сломалось. Посмотри, пожалуйста.
Артём тут же смекает что к чему, как и ухмыляющийся Марк.
– Понял вас, Даная Сергеевна! Сейчас всё починим, – смеётся он, удаляясь.
А я звонко чмокаю Словецкого в щёку.
– Такой я тебя ещё не видел. Сколько ты выпила?
– Три.
– Так унесло с трёх бокалов?
– Три бутылки.
– СКОЛЬКО? – шокированно спрашивает Марк, отрывая меня от себя.
– Ну мы чуть-чуть расслабились. Дома. А могли бы в клуб пойти. В коротком платье. На каблуках, – стою на цыпочках и шепчу ему на ухо, упираясь руками в грудь. – Где куча парней.
Марк резко хватает меня за талию, больно сжимая.
– Кажется, кто-то хочет получить.
– О, да, – смеюсь я. – Пошли в машину.
Я даже обхожу и сажусь с другой стороны, как приличная. Но Марк тут же пересаживает меня на себя в позе наездницы. Хорошо, что окна тонированные.
Я судоржно ищу рычаг, чтобы опустить спинку его кресла, пока Марк неистово целует меня. Трясущимися от возбуждения руками расстёгиваю его брюки, пока Марк расправляется с моими джинсами. Он проводит пальцами, подмечая:
– Влажная.
– Да, посмотреть на тебя достаточно.
Марк без церемоний приподнимает меня и насаживает на себя. Делаем всё быстро, рвано, резко, грубо. Когда я уже почти на пике, Марк резко поднимает меня, почти выходя.
– Так куда ты там хотела поехать?
– К тебе. Только к тебе.
– Ты путаешься в показаниях, – усмехается мужчина, продолжая эту пытку.
– Только к тебе, Марк. Пожалуйста, – жалобно прошу я.
– А как же клуб?
– Ты хочешь в клубе? Без проблем. Только закончи сейчас здесь.
Словецкий резко входит, и кончает, делая пару толчков. Я заканчиваю вместе с ним.
– Мой, – падаю на его широкую грудь.
Лежим так пару минут, приходя в себя. Марк перебирает мои волосы, а я слушаю стук его сердца. В конце концов поднимаюсь с него, приводя себя в порядок.
– Сумасбродная девчонка, – подмечает Марк. – Что ты делаешь со мной? Я ехал просто увидеть тебя.
– А получилось ещё и почувствовать.
– Да. Одно слово, один взгляд – и я хочу тебя.
– Вот пусть так и останется, – улыбаюсь.
– Так и останется.
Словецкий забирает с заднего сидения огромный букет шикарных роз. Нежно-розовые.
– Спасибо, – искренне улыбаюсь, даже смущаясь.
– То есть переспать в машине – это пожалуйста. А как цветы я привёз – так мы смущаемся.
Начинаю смеяться и плакать. Кажется, пьяная истерика подъехала.
– Это ещё что такое? – Марк даже опешил.
– Просто ты заботишься обо мне и радуешь. Это так красиво.
– Я всегда буду это делать, – обещает Марк, вытирая слёзы.
– Кстати, мне бы в магазин. У нас вино закончилось, – вот теперь дико смеюсь.
– Хорош, – серьёзно, но со смешинками в глазах сообщает Словецкий.
– Ладно. У нас коньяк ещё есть. И водка.
– Дана!
– Ладно. Воды попью.
Вижу выходящего Артёма из подъезда.
– О, смотри, улыбкой весь район озаряет, – ржёт Марк.
– Отпустишь его Вику отвезти к родителям?
– Смотря как просить будешь.
– Поняла тебя, – важно заключаю. – В воскресенье оценишь мои просьбы.
Поцеловав на прощание Марка сто пятьдесят раз, я выхожу.
– Ну как, Артём? Починил?
– Починил, – довольно улыбается. – Спасибо за просьбу!
– Обращайся, так сказать.
Из квартиры машу Марку в окно, чтобы знал, что всё хорошо, а на кухне меня ждёт раскрасневшаяся Вика.
– Вот же ты сводница!
Я довольно улыбаюсь.
– И как?
– Как-как. Завтра иду на свидание!
Миссия выполнена.
15
В пятницу на выступление в клубе, к моему удивлению, приходит Лика с Леоном. Марк, заприметив ребят, сразу же меняется в лице.
– Привет, – здороваются они.
– Привет. А вы какими судьбами?
– Мне Лика все уши прожужжала, чтобы я с ней сходил сюда. Хочет вживую посмотреть.
– Я вообще в восторге от того, что ты вытворяешь.
– Ты сама танцуешь?
– Да. Мы с Леоном в паре какое-то время танцевали, но он постоянно ноет, что я не ты.
– Конечно. Ты видела наши номера?
– Леон! – одёргиваю я. – Какой ты бесцеремонный!
– А что? Давайте завтра соберёмся? Поделимся опытом? Лика вообще хотела к тебе в ученицы напроситься.
– В пилон?
– Летающий. И обручи.
– Давайте тогда точно завтра соберёмся. Марк, ты не против? – смотрю на дико серьёзного Словецкого.
– Нет, – наконец выдаёт он, как раз когда подгребает Волков.
– Че за сбор?
– Ребят, познакомьтесь, это Максим. Владелец клуба. Леон и Лика.
Кажется, Лика залипла на Волкове. Она было безумно красивой. Длинные чёрные волосы струились до самой талии. Глаза, как два огромных изумруда и безумно милая кукольная внешность.
– Ребят, я пошла.
Чмокнув Марка, обещаю после выступления выйти к ним. Отыгрываем на 10/10, но рожа Леона донельзя недовольная.
Нахвалив девчонок и распрощавшись с ними, я выхожу в зал, где ребята сидят за одним столом. Падаю на колени к серьёзному до сих пор Марку.
– Че рожа недовольная, Леон? – Лика прыскает от смеха.
– Кто-то не особо старается при постановке танца.
– У, кто-то много говорит. Я посмотрю, как ты будешь в наставничестве.
За столом все замолкают. Такие перепалки для нас были нормой в профессиональной сфере, да и в жизни. Леон, как и я, был не очень серьёзным человеком в жизни, но в работе был очень ответственным. И очень противным. Он не выбирал выражений, когда делал замечания, не пытался быть тактичным. Леон был тем самым проявлением великого, но сложного.
– Посмотри, может, научишься чему, – ребята молча наблюдают за нами.
– То, чему ты меня можешь научить, я ещё в школе танцев усвоила, – с довольной улыбкой сообщаю. Не смотря на стиль общения, мы внутренне уважали профессионализм и авторитет друг друга.
– Спасибо, Дана. Хоть кто-то сказал, что он зазнайка, – смеётся Лика. – Мне вот безумно понравилось.
– И мне, – встаёт на защиту Волков.
– Я знаю, ребят. Но у Леоши у нас характер – говно. Он один против целого мира может стоять.
Алаев показывает мне средний палец, а я ему в ответ. Чувствую спиной, что Марку это не нравится.
– Зато когда мы в паре, у всех рты открыты.
Да, этого было не отнять.
– Я бы с удовольствием пригласила тебя на нашу репетицию, но ты мне всех девчонок до слёз доведёшь. Но завтра всё в силе. Макс, приезжай, если хочешь. Адрес студии ты знаешь. Тебе скину, – сообщаю Леону.
– Окей, – важно соглашается он, и мы с Марком уезжаем домой.
– Ты помнишь, что нам с ребёнком сидеть, пока твой начальник охраны личную жизнь устраивает.
– Да, – коротко и ясно. Злится.
Тяжко выдыхаю. Только успокою одну бурю, как сразу следует вторая. Иногда я ощущаю усталось от этого. До дома едем в тишине. В квартире затыкаю извиняющуюся Вику, отправляя её к Артёму.
Мелкий уже спит, поэтому мы проходим в комнату.
– Есть будешь? Или чай, кофе?
– Нет.
Смотрю на него пару секунд.
– Что ж, отлично. Где и что ты знаешь. Я в душ.
Захочешь дальше дуть губы – дверь тоже помнишь где.
На выходе из комнаты он меня ловит.
– Хочешь, чтобы я ушёл?
– Хочу, чтобы перестал вот так себя вести. Что опять не так?
– Откуда Макс знает, где студия?
Я даже теряюсь. Не придала значения, когда говорила об этом.
– Дак я ему показывала как-то раз, что умею.
Предлагала в клубе ввести, но нужно было на примере показать, потому что он не разбирается.
– И что, завтра с Леоном будешь танцевать?
– Да.
– Мне это не нравится.
– Марк, послушай, – толкаю его в сторону дивана, садясь сверху. Лицо удерживаю ладонями, чтобы смотрел прямо в глаза.
– Это часть моей жизни. Танцы, Леон, Максим, что там ещё тебе не нравится. Это всё равно, что я скажу тебе никогда не общаться с женщинами, не заключать договора, не сотрудничать с ними, если директор компании, к примеру, девушка. Я могу рано или поздно вернуться в парные танцы. Я ведь не скрываю это от тебя. И тебя ни от кого не скрываю. Ты со мной можешь поехать завтра. Да, мы с Алаевым танцевали раньше. И у нас, правда, восхитительно это получается. Но это всего лишь танец. Для меня, конечно, это не просто с точки зрения искусства. Но с точки зрения всего, к чему ты ревнуешь – просто танец.
– Он бесит меня, – выдыхает Марк. – Самодовольный индюк.
– Творческие люди – сложные люди.
– Ты почему-то адекватная.
– Но тоже сложная. Мог бы найти себе дурочку, которая бы дома села и тебя ждала, но ты же меня полюбил. Я не могу отказаться ни от этого, ни от тебя.
Словецкий утыкается лбом мне в шею.
– Прекрати себя изводить, на это мне тоже больно смотреть. Где бы и с кем я не была, я каждый день возвращаюсь к тебе. Каждый вечер и ночь, каждое утро, каждый мой вдох и выдох – твои.
– Я люблю тебя, – говорит так, словно смирился с этим, и это какое-то зло. – Никого так не любил. Даже Николь.
– Я вообще никого, кроме тебя так не любила. И не полюблю. Если ты когда-то уйдёшь от меня…
– То вернусь через минуту, – смеётся Марк.
Мы сидим так ещё какое-то время, а потом я всё же ухожу в душ. Когда выхожу, Марк уже во всю дрыхнет, развалившись на заправленной кровати. Проверяю Тёмку, и ложусь рядом со Словецким, укрывая нас одеялом. И пусть весь мир подождёт.
Сон с ним крепкий и спокойный. Я даже не сразу слышу, когда возвращается Вика. Подруга выглядит счастливой, а глаза горят.
– Ну как? – укутавшись в плед, спрашиваю.
– Здорово. Я уже и забыла, как это здорово, когда на тебя не орут и не бьют.
И это страшно – слышать такие слова.
Обнимаю подружку, и мы обе смотрим в окно, укрываясь одеялом.
– Я рада, что твоя ночь закончилась.
Она тоже знала мою любимую метафору.
– Спасибо, что с мелким посидела.
– О да, учитывая, что он дрых, это было очень сложно. Брось, Вика. Мы с тобой столько лет знакомы, за такое уже можем не благодарить.
– Чего не спим, девчонки? – со спины подходит Марк, обнимая нас обеих. У них с Вороновой сложились чудесные отношения, и я была рада.
– Рассвет встречаем.
– Всё, Вик? Увела у меня начальника охраны?
– Кажется, да, – смеётся подруга.
– Тёмыча у меня ещё ни разу не уводили, – смеётся Марк. – Может всё-таки ещё поспим? А то ещё рожу Леона твоего смотреть.
– Леон в городе? – удивлённо спрашивает Вика.
– Ага, взялся спорить со мной вчера по танцам.
– Ну его бараний профессионализм не пропьёшь, по заграницам не прокатаешь.
– Вот-вот.
– Ладно, ребят. Спасибо, что с Тёмкой посидели и дали в аренду своего начальника охраны, – ржёт Вика.
– Ага, ты взяла, а мне рассчитываться, – бубню, вспоминая недавний разговор, на что Марк ухмыляется.
Мы всё же спим ещё какое-то время, потом вместе завтракаем, Марк играет с Тёмкой.
На студию приезжаем к обеду. Ребята уже ждут нас.
– Всем привет!
В студии Лика восторженно пищит, а сейчас я замечаю и заинтересованный взгляд Волкова на ней.
– Ну что, покажешь мастер– класс?
Леон включает музыку и показывает один из своих номеров. И это другой человек. Он выключает свою надменность и высокомерие, очень артистично играя. Все смотрят с интересом.
– Пушка, – улыбаюсь. – Как всегда.
– Покажите вместе, – просит Лика.
– Что станцуем? С пилоном? Ты ж к ним привыкла.
– Давай "Леона", – вспоминаю номер, который мы ставили в школе танцев по фильму.
– Точно. Давай.
В танце есть и пилон, и брейк-данс, и как красивая задумка. На студии даже есть цветок, который мы используем.
– Класс.
– Да, но номер спокойный. Один из лёгких. Боишься? – щурится Алаев.
– Ага. Что ты не справишься.
Мы снова включаем музыку, исполняя один из наших сложных танцев, где Леон меня подбрасывает к обручу, на котором я кружусь, потом я спрыгиваю с него, в этом номере куча поддержек и сложных элементов.
Когда заканчиваем, я вижу ошарашенные лица ребят.
– Ну вот, уже другое дело, – улыбается Леон.
– Вау, это было что-то, – восторженно говорит Лика.
– Я даже не знал, что ты ещё и так умеешь, – выдаёт Волков.
Лишь Марк молчит.
– Моя цель, Лика, научить вас этому, – уже более спокойно говорит Леон. – А вы не понимаете. У вас даже друг с другом взаимодействия нет. Работать не хотите. Ты думаешь, Дана родилась с пилоном в руках? Нет! Это долгая работа.
– Но я умею…
– Да. Чисто технически. А тяги к искусству внутри у вас нет. Этим надо гореть. Мы и пальцы ломали, и рёбра, а потом шли с улыбкой на сцену. Даже преподаватели не знали, – мы переглядываемся, смеясь.
– Эх, времена были.
– Хотела бы вернуть?
– Нет, – глядя на Марка, честно отвечаю. – Это пройденный этап. – Покажи, что умеешь, – прошу Лику.
Она хорошо двигается, есть в технике немного грязи, но, в целом, всё хорошо.
– Надо просто немного поработать, – улыбаюсь. – Ты прекрасно двигаешься.
– Спасибо, – сквозь расстройство улыбается девушка.
Мы заканчиваем, и я обещаю Лике позаниматься с ней, когда девушка уезжает. Макс тоже быстро ретируется, задумавшись о том, чтобы переманить девушку.
– Леон, нельзя только кнут. Она ведь хорошо двигается.
– Недостаточно. Ты видела, как она на шпагат выходит?
– Не будет вторых нас, – напоминаю. – Ищи плюсы в ней. Ты видел, какая она лёгкая? Есть страх, но и огонь в глазах.
– Не знаю, – сомневается.
– Давай пари, – тяну руку. – Если через месяц, я натренирую её, то с тебя бутылка самого дорогого вина!
– А с тебя коньяк, если нет.
– Договорились.
Леон тоже уезжает, а Марк тянет меня в машину. Молча едем до, как оказалось, его квартиры. Также молча едем в лифте, и я расстраиваюсь, думая, что мы вернулись в ту же точку. В квартиру прохожу первая, скидывая с себя куртку. В прямом смысле, потому что Словецкий тут же припечатывает меня к стене, впиваясь в губы. Поцелуй жёсткий, страстный, грубый. Я даже сперва теряюсь под его напором.
– Что? Там с Леоном ты была очень смелой, – в глазах самый настоящий шторм.
Смекнув что к чему, я также страстно принимаюсь отвечать, трясущимися руками снимая футболку. Марк доносит меня до тумбы, скидывая с неё всё на пол. Мне его катастрофически мало, и я стону, когда Словецкий проводит рукой между ног. Марк быстро скидывает мои лосины, за ними летят и трусики.
– Словецкий, на тебе, как обычно, больше одежды. Непорядок, – рвано шепчу.
Марк поднимает меня с тумбы, унося на стол, с которого тажке летит всё. Крепко сжимает руками грудь, а языком спускается вниз.
– Марк, – вздрагиваю, когда он начинает языком ласкать, но Словецкий только сильнее сжимает руки, и я лежу, изгибаясь и извиваясь. Пошлые стоны сами собой вырываются изо рта.
Марк резко отстраняется, снимая джинсы вместе с боксерами. Резко входит, делая такие же резкие толчки. Не целует меня и молчит, и это напрягает. Я уже поняла, что это обычный животный секс, чтобы в очередной раз напомнить, кто здесь хозяин.
Сделав ещё пару толчков, Марк изливается, и я кончаю вместе с ним. Выходит почти сразу, натягивая обратно одежду.
Хмыкнув, смотрю на погром. Когда хочу сказать об этом Словецкому, он уже удаляется на второй этаж. Накидываю вещи обратно, так как иду на важный разговор. На душе снова становится паршиво.
– Всё? Напомнил мне, кто хозяин, да? – спрашиваю, пока Марк напряжённо сидит в кресле своего кабинета, сжимая кулаки. – Какой же ты всё-таки…
Я даже слово подобрать не могу. Направляюсь в душ, где даю волю слезам. Вроде, ничего и не случилось. И его понять могу. Но обидно до слёз. Варюсь в кипятке, собираясь уехать сразу после того, как соберусь.
В квартире уже никого нет. Словецкий куда-то смылся. Отлично. Нахожу ключи от машины, которая как раз была припаркована здесь, и уезжаю в клуб. Там навожу марафет, подчёркивая глаза шикарными длинными стрелками. Марк не звонит, и я даже начинаю нервничать. Он не появляется даже на номере, поэтому после я еду домой расстроенная.
Словецкий молчит и весь следующий день, и ещё один. Я не нахожу себе места, но звонить не поднимается рука.
Поэтому я решаю съездить самостоятельно к нему на работу. Меня везде пропускают, и это хороший знак. По селектору я слышу, как он сомневается пускать меня или нет, поэтому вхожу, не дожидаясь ответа.
– Долго бегать будешь? – сходу наезжаю на мужчину. Я очень взвинчена.
– Я не бегаю. И успокойся.
– Я спокойна, – не сбавляя тона, продолжаю я. – То есть, ты считаешь это нормальным? Уехать, пропасть на несколько дней и не писать?
– Мне нужно время.
– Зачем? – почти рявкаю я.
– Чтобы подумать.
– О чём?
– О нас, – припечатывает, как приговор.
– О нас? Ты… сомневаешься в… – во мне или в себе?
– В том, что смогу дальше терпеть без вреда для тебя клуб, Леона и всех твоих друзей, список которых постоянно пополняется, – его взгляд отчуждённый, словно я – чужой человек.
– Что? – почти шёпотом спрашиваю, чувствуя, как в глазах собираются слёзы.
– Я не могу, Даная. Меня изнутри выворачивает, неужели ты не видишь? Я боюсь не сдержаться когда-нибудь.
Пытаюсь сморгнуть слёзы.
– Ты тогда не думай, – уже более спокойно произношу я. – Закончим это, раз это приносит тебе одни страдания.
И выхожу, также стремительно, как вошла. Лечу на тренировку. Сейчас мне было не страшно за рулём. Я гнала на большой скорости, лавируя в потоке. В студии включаю на всю музыку, раскачиваясь и прыгая на обручи. От злости немного не рассчитываю, приземляясь больно на ногу и ударяясь головой об колено. Вскрикиваю, молясь, чтобы это был не перелом. Выжидаю какое-то время, пытаясь встать. Получается с трудом, и я вызываю такси, пока в глазах стоят слёзы. Голова тоже начинает пульсировать, а в больнице мне грубо сообщают ждать, так как очередь большая. Вот что значит бесплатная медицина.
Я жду, закрыв глаза и положив многострадальную голову на стену. Слёзы непроизвольно стекают из глаз. Вздрагиваю, когда вижу вдали Марка. Даже думаю, что это галлюцинация, но нет. Это Словецкий собственной персоной. Отворачиваюсь к окну. Мало ли к кому он.
Аромат Марка ударяет в нос, когда мужчина присаживается на корточки рядом со мной.
– Дана, что случилось? – тихо спрашивает, глядя совсем не так, как в кабинете.
– Оставь меня, – прошу с закрытыми глазами, из которых стекают слёзы.
– Королёва! – зовут в кабинет, и я хочу войти, но Марк не пускает. – Королёва, вы не одна. Потом намилуетесь!
– Пусти, – шепчу, но Марк заглядывает в глаза с бурей страха.
– Королёва не пойдёт, зовите следующего.
– Подождите, я иду!
– Так, девушка, вы определитесь.
Но Марк бережно берёт меня на руки, унося отсюда.
– Что ты делаешь? Мне нужно к врачу.
– Поедем в платную. Через пять минут уже всё сделают. Где болит?
– Внутри, – честно сообщаю.
Словецкий делает всё очень аккуратно и нежно. Мы заезжаем в платную клинику, где нас уже ждут.
– Рассказывайте, что случилось? – просит седой дяденька в очках.
– С обруча упала на пол. Ногу больно. И головой ударилась.
Я вижу, что Марк с беспокойством слушает каждое моё слово.
Врач проводит осмотр. Я дёргаюсь и едва сдерживаю слёзы.
На рентгене сообщают хорошую и плохую новость.
– Перелома нет, просто растяжение очень сильное. А вот сотрясение есть. Как себя чувствуете?
– В ушах звенит, голова раскалывается.
– Тошнит?
– Есть немного.
– Я выпишу препараты. На ногу холодные компрессы, покой. Воздержитесь от тренировок. А с головой, если вдруг состояние ухудшится, сразу приезжайте.
– Хорошо, спасибо.
Мне рассказывают что и когда пить, но я почти не слышу. Зато шум в ушах слышу отлично.
Марк также бережно уносит меня в машину. По пути заезжает в аптеку, где сам всё покупает. Даже не смотрю в его сторону.
– Отвези меня домой, пожалуйста. Спасибо за помощь.
Словецкий молча выезжает в сторону дома. Своего.
– Марк, я к себе домой хочу.
– Там тоже твой дом.
– Нет, Марк. Это твоя квартира. Я хочу к себе. Мы всё решили, вроде бы.
– Это ты всё решила. Я ничего не решал.
Сдаюсь, молча сидя до дома. Пусть делает, что хочет. Говорить я с ним не собираюсь.
Оказавшись в квартире, меня пробивает на слёзы, когда я вспоминаю наш последний день здесь.
– Чш-ш-ш, – гладит, пока несёт до дивана. – Сейчас всё сделаю.
Несёт таблетки какие-то с водой, и я молча глотаю одну за другой. Задрав джинсы, делает мне компресс, и я откидываюсь на гору подушек полусидя, чтобы не так сильно тошнило. Закрыв глаза, надеюсь, что скоро шум в ушах пройдёт.
– Возьми кофе, – тянет Марк мне кружку. Кофе. Знает, что от него мне легче.
Не спеша пью, прислушиваясь к ощущениям.
– Легче?
Отрицательно киваю, чувствуя, как стекают слёзы.
– Отвези меня ко мне.
Словецкий садится рядом, прижимая к себе. Нежно целует и гладит.
– Нет. Не отдам. Не повезу.
– У тебя раздвоение? Ты сегодня что говорил?
– Что я говорил?
– Марк, если у тебя были мысли отказаться от меня, то они будут возвращаться постоянно.
– У меня не было таких мыслей. Я думал о том, как мне научиться держать себя в руках.
– Здорово, что ты меня предупредил о том, что тебе нужно время. Нет, Марк, серьёзно, если тебе так плохо, то лучше расстаться, пока не стало совсем поздно.
– Заметь, это ты уже в который раз говоришь, Дана. Я всего лишь думал о том, как не вредить тебе.
– Оставив меня в одиночестве, но продолжая следить? Спасибо, у тебя отлично получается, – ехидно говорю.
Хотя какое ехидство, сил не было ни на что, если честно. Я очень переживала за ногу и дальнейшие занятия.
– Дана, прости, – словно дышит мной Марк. – Я не знаю, что мне делать.
– Я тоже не знаю, Марк, что нам делать, – устало выдыхаю. Все мои слова и речи бесполезны.
Предательство Николь настолько въелось ему под кожу, что я ничего не могла с этим сделать.
Мы так и сидим, не двигаясь. В конце концов я говорю:
– Я хочу спать. Давай мы поставим наши отношения на паузу, оба подумаем.
– Нет. Никаких пауз.
– Марк, я три дня сходила с ума, но не беспокоила тебя.
– И о чём ты собралась думать?
Молчу. О чём? Сама не знаю. Я ведь сейчас просто хочу назло сделать, чтобы тоже мучился.
– Можешь меня до утра оставить? Я сейчас эмоционально нестабильна.
– Хорошо, – спокойно соглашается Марк. – Завтра никуда.
– В университет поеду.
– Дана…
– Поеду.
Марк тяжело вздыхает. Уносит меня в комнату на руках. Попросив звать, если что-то будет необходимо или мне станет плохо, спускается вниз. Вижу сквозь перила, что он садится с ноутбуком что-то делать. Красивый. Серьёзный. Почему у нас так? Что за эмоциональные качели? То всё сладко, то вот.
Полночи изучаю потолок глазами, думая о том, что делать дальше. Я люблю его больше жизни. Но и от своей жизни я не хочу отказываться. Менять себя не входило мои планы, как и ломать его. Компромисса здесь нет. Марк всегда будет хотеть закрыть меня ещё дальше, ещё большим количеством замков. А я не смогу взаперти. Нужно научиться принимать друг друга такими, какие мы есть, но это приводит к скандалам. Что делать?
Не найдя ответа, я вырубаюсь. Сон беспокойный, я то и дело подскакиваю. Боль так и не прошла, как и тошнота, поэтому, намучившись, я встаю. Умываюсь и тихо бреду к Марку, спящему на диване. Мужчина крепко спит, видимо, тоже намучившись от раздумий. За эти дни он немного осунулся и, видимо, много курил. Я заметно успокоилась со вчерашнего вечера, поэтому ложусь рядом, слушая самый любимый звук – его сердцебиение.
– Что такое? Тебе плохо?
– Спи, – прошу Марка. Он кладёт руку мне на талию, снова проваливаясь в сон.
Пусть поспит ещё хотя бы пару часиков. Вижу, как он устал. Я даже сама засыпаю более-менее спокойно, как звонит будильник. Поднимаю глаза на Марка, и он уже не спит.
– Тоже потолок нравится?
– Огонь вообще, – смеётся хрипло Словецкий. – Ну что, о чём с собой договорилась?
