Текст книги "Танец со стеклом (СИ)"

Автор книги: Асия Шаманская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Сейчас всё равно в больницу съездим.

– Ну че, твоя овца въеб…

Договорить он не успевает, потому что кулак Марка прилетает ему прямо в челюсть. Охрана подходит ближе, но Марк полностью себя контролирует.

– Слышь, ублюдок. Мало того, что ты подрезаешь и не уважаешь на дороге, ты ещё и по жизни дерьмо. У тебя уже завтра не будет прав на всю оставшуюся жизнь, усёк?

Я понимала, что у меня нет видеорегистратора, и что-то доказать не получится.

Марк возвращается ко мне.

– Садись ко мне, – снова спокойно просит он. – Машину отгонят, чтобы посмотреть и сделать бампер. А мы в больницу.

– Да я нормально.

– Нет, Дана, в больницу.

Сажусь в машину к Словецкому, больше не пререкаясь. В больнице меня смотрят, но отправить на рентген не могут, чтобы исключить сотрясения.

– Всё хорошо. Живот не тянет?

– Да нет, я постаралась взять себя в руки.

– Отлично. Будем надеяться, что сотрясения нет.

– Да у меня уже был сотряс, я бы поняла, – отмахиваюсь, пока Словецкий закатывает глаза.

– Я же говорила, – бурчу Марку. – Давай завтра обсудим. Или дома могу рассказать.

– Давай.

Словецкий неспеша везёт меня домой, где я варю ему кофе и рассказываю о своих предложениях, задаю интересующие вопросы.

– Кстати, благотворительность я продолжил.

– Я в курсе, мне Татьяна Павловна сказала. Что ж, значит, всё. Спасибо за помощь. И за подбитую челюсть, – смеюсь я.

– Я всех сломаю за тебя, – смотря в глаза, говорит Словецкий, и я знаю, что так и есть. – И за неё. Ты придумала имя?

– Пока только одно в голову приходит. Арина. Словецкая Арина Марковна, – чувствую тычок.

– Мне нравится, – улыбается Марк во все тридцать два.

– Запишешь на меня?

– Да. Королёва, конечно, тоже классно звучит, но это не её история. Ей, кажется, тоже нравится. Варварша. Так и впишу в свидетельство, – бурчу под нос.

Марк тихо смеётся, протягивая руку, и глаза Словецкого расширяются.

– Как ты это терпишь?

– У меня нет других вариантов, – смеюсь я. – Она недавно замолчала на полтора суток. Я испугалась, даже поплакать успела. А она, видимо, просто спала крепко. Пусть лучше толкается, как слоник.

Марк наклоняется, целуя живот. Затем он аккуратно кладёт голову, прислушиваясь, упираясь руками в диванчик. Я машинально глажу его по голове, перебирая волосы.

– Аришка, как думаешь, мама меня простит когда-то? – спрашивает он, а я усмехаюсь, продолжая поглаживать по голове. – Какой я еблан, всё так тупо потерял.

– Она всегда будет твоей дочерью.

– Я бы ещё хотел, чтобы ты была моей женой.

Сердце ухает вниз. О таком мы не говорили.

– По сути, мы и года не знакомы, а я уже сижу на шестом месяце беременности, – смеюсь я.

– Мне хватило одного взгляда.

Марк поднимает глаза, начиная целовать меня. Я отвечаю, а руки перемещаются уже на его шею. Это не страстный поцелуй. Он целует меня нежно и бережно, и я также глажу его. Мелкой такой расклад не нравится, и она начинает буянить. Словецкий кладёт руку, поглаживая живот.

– Спокойно, дочь, – быстро чмокает. И она успокаивается. Как он это делает?

Возвращается к моим губам, растягивая момент. Так сладко и так медленно.

– Марк, – шепчу, отрываясь. – Тебе пора.

– Не хочу, – утыкается носом в шею. Сидим так какое-то время.

Я тоже не хочу. Слегка царапаю его шею коготками, и он упирается подбородком на стол, заглядывая в глаза.

– Что мне сделать, чтобы ты простила?

– Я не могу, Марк. Всегда буду бояться, что это снова повторится. Мне теперь с тобой каждого парня бояться надо, чтобы ты не подумал лишнего.

– Нет. Я не подумаю. Знаю, что ты не изменишь.

– Для этого обязательно нужно было, чтобы всё это произошло?

– Видимо, да. Урок такой.

– А если бы ты не узнал ничего?

– Я когда проспался, понял, что похоже на бред. Увидел, что ты оставила все мои подарки.

– Потому что мне ничего от тебя не надо.

– Я знаю.

– Почему ты сразу не подумал? Почему поверил?

– Увидел тебя на фото, перебрал даты. Ты в эти дни была одна. Мне было этого достаточно, чтобы ослепнуть.

– И все мои обещания забыл, – с грустью вздыхаю.

– Прости меня, моя девочка. Я больше никогда тебя не обижу. И никому не позволю, – снова утыкается в живот. – И её тоже.

– Всё, Марк. Тебе, правда, пора.

Словецкий с тяжёлым вздохом встаёт. Провожаю его до двери.

Мне просто нужно время, чтобы понять что к чему. А ночь снова проходит практически без сна.

28

Нахожусь в школе, когда в кабинет властно стучат. Это не Марк. Этот нахал бы просто вошёл. Всё же владелец.

– Войдите, – громко отвечаю.

– Здравствуй, Дана, – слышу этот властный голос и тут же отрываюсь от бумаг.

– Ада Брониславовна, здравствуйте. Рада встрече. Чай, кофе?

– Кофе, пожалуйста.

Встаю из-за стола и иду варить кофе женщине. Черный без сахара, прямо как её душа. Нет, это не я так шутила. Леон.

– Какими судьбами? – вручаю женщине кофе, а сама приземляюсь на свой стул.

– Ты выросла. Молодец, поздравляю. Видела твои успехи. Если, конечно, убрать непотребства, то было бы лучше.

– На вкус и цвет, Ада Бориславовна. Но вы же явно не о моих успехах пришли поговорить, хоть я и польщена.

– Всегда мне нравилась. Умная, с характером. И почему у вас с Леоном не сложилось? – она не спрашивает у меня. Скорее у себя. – Вы так дополняли друг друга.

– Вероятно, потому что люди не сходятся из-за характеристик.

– И зря. Любовь ваша – это всё глупость. Сегодня – есть, завтра – нет. А сотрудничество взаимовыгодное никогда не будет вредным.

– Очень здорово, что у вас такой взгляд. Правда, я его не разделяю.

– Я заметила. Самое время строить карьеру, а ты вон пузатая ходишь.

– Жизнь иногда вносит коррективы в наши планы, – улыбаюсь я, поглаживая мелкую.

– Что ж, Дана. Ты всегда меня понимала. Я знаю, что ты виделась с женой и дочерью Леона. Расскажи мне, где они живут.

– Нет, – твёрдо сообщаю я.

В этот момент распахивается дверь, и входит Марк.

– Молодой человек, вас стучаться не учили? – недовольно вопрошает женщина.

– Простите, что в собственной школе не стучусь к собственной девушке.

– Ах, как же я не узнала. Марк Словецкий.

– А вы? – выгибает бровь от такого общения.

– Ада Бориславовна. Директор министерства культуры.

– Это мама Леона, Марк Алексеевич.

– Да, и я хотела бы договорить с Даной.

– Говорите, – облокачивается на подоконник. Вряд ли она сможет обойти Словецкого. Мягким он был только со мной и ещё парой людей. – Я не мешаю.

– Это конфиденциальный разговор.

– Я переживаю за состояние моей невесты. И буду признателен, если вы войдёте в положение.

– Что ж, ладно. Дана, я хочу знать, где они живут. Леон решил скрывать от меня.

– Я не собираюсь ничего вам говорить при всём уважении. Если не хочет Леон, то я не скажу.

– Ты знаешь, что я могу прикрыть твою школу? А при большом желании и тебя? Ты ведь понимаешь, что больше не сможешь ни одного выступления поставить серьёзного в этой стране.

– Да, Ада Бориславовна, я всё понимаю. Простите, но нашу с Леоном дружбу я не продам даже по такой высокой цене. Можете делать, что угодно. На случай, если здесь закроете, то всегда есть другие страны. Леон тому пример.

– Ты ведь знаешь, что он со мной даже не общается! Ты ведь сама будущая мать! – повышает голос, но я никак не реагирую на это. Вижу, как напрягается Словецкий.

– Да, как и Анжела, которая была беременна и чуть не потеряла ребёнка.

– Как ты смеешь? – выдыхает женщина.

– Что? Говорить правду? Простите, Ада Бориславовна, но вы ведь сами сказали, что именно за это меня и уважали.

– Я закрою твою школу, – подскакивает женщина.

– Ада Бориславовна, передайте привет министру, когда пойдёте закрывать, – с непроницаемым лицом просит Марк. – Если не составит труда. Если сложно, то я сам наберу. Давно мы на шашлыках не были.

Я едва сдерживаю смех.

– А Леона возвращать нужно не такими методами, Ада Бориславовна, – говорю, прежде, чем она собирается уйти с гордым видом.

– Он меня никогда не простит, – сейчас я вижу сломленную мать. И в её лице – это впервые.

– Методы должны быть другими. Он уже взрослый давно. И сам решает, как жить. И как видите, успешно. Ваши палки ему не помешали в колёсах. Он – отличный человек, танцор, муж, отец и друг. Думаю, что и сын такой же, если прекратить войну.

Женщина молча уходит, но я вижу, что она задумалась.

– Леон женат? – брови Марка взлетают наверх.

– Да, – улыбаюсь, вспоминая своё собственное удивление. – И дочь у него есть. Эмилия.

– Ничего себе, – присвистывает.

Вкратце рассказываю, как его мать была против Анжелы, как в своё время закрыла ему все дороги здесь, потому что он пошёл против её воли.

– Нужно будет ему позвонить, – витаю в своих мыслях я.

– Эми, наверное, соскучилась уже.

– Ты такая красивая, – прерывает мои раразмышления Марк.

– Ага, особенно с этим арбузом, – смеюсь я, кладя руку на живот.

– С ним ещё лучше, – Марк делает пару шагов, целуя в живот.

– Марк, а Николь где сейчас? Она не может теперь следить? – я вдруг резко начинаю опасаться. Если она и в прошлый раз знала мои передвижения…

– Нет. Её нет в стране. Я сделал что-то подобное тому, что обещала сейчас мать Леона.

– Вау. Жёстко.

– Спасибо, что не убил. Желание было.

– Ты, кстати, зачем приехал? – отвлекаюсь от созерцания вида за окном.

– Соскучился.

– Что там с машиной? – все дни после аварии я ездила на той машине, которую мне подарил Марк, так как моя была в ремонте. Но сейчас, кажется, Словецкий специально тянул резину.

– Делают.

– Марк…

– Ладно, готова. Но эта же лучше.

– Марк!

– Пригоню вечером.

– Спасибо. Ну всё тогда, я поехала, а то меня уже ждут, – взглянув на часы, бубню про себя.

– Кто?

– Вика с Ерёминым. Попросили вечером с мелким посидеть.

– Можно я отвезу тебя?

– Марк, ты давишь на меня.

– Нет, что ты, – слышу смешинки в его голосе.

– Я сама доеду, – надеваю очки и собираю вещи.

– Дана, – шепчет мне на ухо, от чего по телу бежит целый табун мурашек. – Я не могу без тебя.

– Тридцать два года мог, помнишь? – веселюсь я.

Вечером, когда Тёмка спит, звоню Леону.

– Данка, ты забыла о часовых поясах.

– Твоя мама приходила.

– Что, блять? И че хотела?

– Чтобы я сказала ваш адрес, встречайте.

– Дана!

– Что? Да, она просила адрес, я сказала, что не дам.

– Чем угрожала?

– Школой. И моей карьерой.

– Как банально, – фыркает Леон.

– Да, особенно, если учесть, что у Марка везде знакомые. В общем, я ей сказала, что такими методами ты её точно не простишь. Не знаю, к чему приведёт.

– М-да, дела. Ты не сильно там нервничала?

– Нет, мой цербер как раз пришёл и не ушёл из кабинета.

– Понял, – смеётся.

– Надеюсь, вы теперь поездку не отмените?

– Нет. Эмилька каждый день канючит, что хочет к Дане.

– Я вас жду.

– А с Марком как?

– То мир, то война. Но он помочь может, кстати.

– Понятно. Главное, что ты под присмотром, – улыбается Алаев.

Через пару дней, когда я в гордом одиночестве прогуливаюсь по торговому центру, слышу знакомый голос, который меня окликает.

– Даночка!

– Здравствуйте, Светлана Константиновна. Рада видеть вас!

– А я как рада, – глаза женщины округляются, когда она замечает мой живот. – Даночка, а Марк нам не говорил.

– Он и сам не так давно узнал. Мы же… разошлись.

– Я в курсе. Просто не знала, что… Подожди, а он в курсе?

– Уже да.

– И вы снова вместе?

– Нет.

– Ничего не понимаю. Он тебя очень сильно обидел?

Я даже не знаю, как объяснить ей вообще всё происходящее.

– Да, мы не вместе, Светлана Николаевна, но малышка ни при чём.

– У нас будет внучка, – улыбается счастливо женщина. – А можно?

– Можно, – улыбаюсь я.

Мама Марка осторожно кладёт руку, а бунтарка тут же просыпается, начиная колошматить.

– Ух! Какая бойкая.

– Да, она у нас такая, – смеюсь я.

– А как же так? Как же? Он мне вкратце рассказал. Ох уж эта змеюка!

– На данный момент мы не вместе, да.

– Даночка, а ты позволишь нам, ну принимать участие, видеться?

– Конечно, Светлана Константиновна. Что за вопросы. Вас подвезти?

– Да, что-то Лёшенька задерживается. А какой у тебя срок?

– Скоро семь месяцев.

– Ох ты боже ж мой! – женщина так взбудоражена, что это вызывает у меня улыбку.

– Вас куда везти? Вы у Марка в квартире?

– Да, приехали в гости.

Еду в сторону его квартиры.

– Пошли хоть чаю попьём!

– Нет-нет, Светлана Константиновна. Я домой поеду.

– Даночка, ну, пожалуйста, – умоляюще смотрит женщина, и я не могу ей отказать.

Поднимаюсь пешком на седьмой этаж, и женщина семенит следом.

В квартире меня накрывают флешбеки, которые я отгоняю.

– Нет, нет, нет, – тихо шепчу я.

– Что?

– Ничего.

– Проходи, я приготовила шарлотку! Давай попьём чай.

Светлана Константиновна делает нам вкусный травяной чай, а я стараюсь держать фокус на настоящем.

– Марк любит тебя. Очень любит. Девочка моя, неужели ты не сможешь его простить?

Тяжело вздыхаю. Не буду же я подробно всё рассказывать.

– Посмотрим, Светлана Константиновна!

– Ты ведь знаешь, что он не отступится. Тем более теперь.

Слышу замок в скважине, и вздрагиваю. Светлана Константиновна идёт встречать пришедшего, а я по голосу понимаю, что это Марк.

– Привет, милый! А у нас Даночка! Встретились в торговом центре. Я крайне возмущена, что бы молчал!

Марк заходит на кухню. На кухню, на которой мы завтракали, целовались, занимались сексом, любили друг друга, а потом всё потеряли.

– А я потерял тебя. Дозвониться не мог, уже переживать начал, – смотрит в глаза, аккуратно шагая в мою сторону, словно я – фантом.

– Точно, телефон в машине оставила, – бью себя по лбу.

– И вообще я поехала домой.

– Даночка, побудь ещё недолго! – просит мама, а я жалобно смотрю на Марка.

– Мам, в другой раз. Пошли отвезу, – подаёт руку Словецкий.

Женщина крепко обнимает на прощание, прося не теряться.

Марк молча ведёт меня за руку к машине, усаживая на пассажирское.

– Да я доеду.

– Я отвезу. Садись.

Молча сажусь. Думаю, что размышляем об одном и том же. Смотрю в окно, а потом и вовсе закрываю глаза. Когда останавливаемся, я отмираю.

– Спасибо, Марк. Пока.

– Дана…

– Нет, пожалуйста. Не надо.

Я стремительным шагом ухожу домой, брякая ключами от машины, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Не думала, что квартира может так повлиять на моё состояние. Дома впервые за долгое время я плачу, сидя на полу.

29

Мой позитив иссякает после посещения его квартиры. Я реву ночь напролёт, сбрасывая звонки Словецкого. Листаю наш с родителями альбом, и понимаю, что я не хочу, чтобы было так. Не хочу жить раздельно. Не хочу ругаться. Хочу счастливую семью.

Для прощения нужно быть смелым. Даю себе неделю, чтобы принять окончательное решение. После этого становится значительно легче.

Стараюсь придать лёгкий вид себе, но выходит паршиво. Сидеть дома я не видела смысла, так как Марк всё равно приедет, поэтому я еду в школу, а затем в детский дом к ребятишкам.

Мои каблуки и платья сменяются на лосины и футболки, а каблуки на шлёпки, так как я устала от жары, а мелкая через чур активная. Даже спится в разы хуже. Я бегаю то в туалет, то попить. Кажется, она чувствует состояние матери.

Заезжаю в клуб к девчонкам и Максу. Он каждый раз удивляется, словно я – динозавр.

– Прости, вообще не представлял тебя матерью.

– Прощаю. Как у вас дела?

– Всё прекрасно. Планирую открывать второй клуб.

– Вау, поздравляю. Растёшь.

– А то! Ты тоже. Как с Марком?

– Нормально, – машу рукой.

– Понял, – смеётся. – Когда вы уже помиритесь? Хочу побывать на вашей свадьбе.

– Придержи коней, – смеюсь я.

Болтаю недолго с Ликой, а в десять вечера ещё прогуливаюсь по центру города, вдыхая опустившуюся прохладу. Аришка немного успокоилась, и я могу спокойно подумать и подышать воздухом. Правда, оказалось, что она сдала смену своему отцу. Марк звонит, и я понимаю, что игнорировать дальше будет некрасиво. Знаю, что он переживает.

– Привет. А ты где? Всё хорошо? – спокойно спрашивает он.

– Да, я просто гуляю в центре. Ждала, пока спадёт жара, не могу уже. У тебя как дела?

– Да, неплохо, – теряется сперва. – Под твоими окнами стою.

– А меня там нет.

– А тебя нет.

– Сейчас приеду. Дождёшься?

– Хоть вечность.

Улыбаюсь. Впервые за долгое время я спешу домой и боюсь. Нет, я не решила, просто очень хочу к нему.

Красиво и быстро паркуюсь, а Марк уже ждёт меня у подъезда, затушивая сигарету.

– Хватит курить эту гадость, – хмурюсь я.

– Ладно.

Почему-то резко становлюсь глупой и не знаю, что сказать. У Марка, видимо, та же болезнь. Мы в тишине поднимаемся в квартиру. Устало падаю на кухонный диванчик.

– Устала?

– Она стала очень активной. Я порой и шага ступить не могу, как она там колошматит. Спешу тебя расстроить, но, кажется, она будет в меня характером.

– Я в любом случае буду самым счастливым. Ребёнок от единственной и любимой женщины. Что может быть лучше. Дана, можешь не отвечать сейчас. Ты, наверное, мечтала о чем-то красивом, но я не знаю, как подступиться к тебе, – достаёт чёрную бархатную коробочку. – Я очень виноват. Исправить уже ничего не могу. Я очень тебя люблю. Люблю, больше жизни. Я пойму, если ты не согласишься. Сдохну, но пойму. Но если ты скажешь "да", клянусь, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы ты была самой счастливой. И чтобы Аришка была самой счастливой. Я больше не разочарую тебя.

Он ставит коробочку на стол передо мной, а я молчу. В глазах стоят крупные солёные капли, которые скоро прорвутся. Словецкий наклоняется и целует меня в щёку, а потом в живот, следуя к выходу.

– Марк, – дрожащим голосом прошу я. – Останься, пожалуйста.

И сейчас меня прорывает. Я реву. Выпускаю всю боль, которая сидела во мне. Марк берёт меня на руки, унося в комнату, усаживая к себе на колени.

– Как? Как ты мог? Поверить этой чуши. Ты вообще такой идиот. Сколько мне наговорил, – я говорю рвано, рыдая при этом, периодически стукая Словецкого, который молча сцеловывает мои слёзы. – Как ты вообще мог во мне усомниться, если я никого, кроме тебя не видела и не вижу. Что ты молчишь?!

– Прости, прости, прости. Я – конченый урод. Не знаю, как я допустил всё это. Слишком был занят этой ревностью, – он говорит так тихо.

Марк целует всё лицо, шею, гладит по волосам, животу.

– Я люблю тебя, родная. Сделаю, всё, что ты скажешь. Так всегда будет.

Я просто плачу, уткнувшись ему в плечо. Чувствую постепенно, как мне становится легче. Всё же глушить негатив в себе – плохая идея. Он может найти выход совершенно по-разному.

– Моя маленькая. Моя девочка, – чувствует, что истерика подошла к концу.

– Хорошо поплакала. Надеюсь, в туалет меньше бегать буду, – говорю и самой смешно. Теперь заливаюсь. Кажется, Марк сейчас сочтёт за сумасшедшую, но ему такая смена настроения приходится по вкусу.

– Я буду тебя уносить, – смеётся Марк, и я чувствую, как вибрирует его грудь.

– Я сейчас тебе не отвечу. Мне надо подумать.

– Хорошо.

Скажи сейчас ему с крыши спрыгнуть услышу тоже самое "хорошо".

– Я пойду умоюсь, – сползаю с него. – У тебя вся футболка мокрая. Поищи, где-то должна быть одежда твоя.

Не только умываюсь, но и принимаю душ, чтобы смыть эту жару. Надеваю пижамные атласные шорты и майку.

Марк ждёт меня всё там же.

– Давай спать, – предлагаю я, протянув руку ему.

Словецкий улыбается ярче тысячи фонарных столбов, и цепляется за мою руку. Мы уходим в комнату, ложась на широкую кровать.

– Мечтаю на животе поспать, – бурчу я, на что Марк смеётся.

Ложусь к нему спиной, а он осторожничает. Неуверено кладёт руку мне на живот, а носом утыкается в волосы. Я обнимаю его руку, притягивая к себе ближе, попутно чмокнув кисть.

– Так удобнее.

И впервые за долгое время сплю сладко и крепко. Походы в туалет никто не отменял, но попить мне всю ночь носит счастливый Марк. А просыпаюсь я от его пристального взгляда.

– Сталкеришь? – потягиваюсь, тут же чувствуя тычок. – И тебе доброе утро, варвар.

– Да. Любуюсь. Ты такая красивая.

– Ага. Эти отёки и синяки под глазами – что-то с чем-то. Даже не знаю, как жила без них.

– Ты самая красивая, – улыбается Словецкий, чмокая в нос. – Люблю вас.

Придвигаюсь к нему, утыкаясь носом в грудь. Лежать ещё ближе мешает живот. Марк перебирает мои волосы, целуя одно и тоже место на макушке.

– Ты расстроилась, когда узнала?

– Я офигела, – смеюсь я. – Не знала, что так бывает.

– Жалела?

– Ни секунды. Боялась – да. Радовалась – да. Но не жалела.

– Спасибо тебе. За твоё терпение и мудрость.

Лежим так ещё какое-то время.

– Давай пока оставим всё, как есть.

– Ладно.

– Мне нужно привыкнуть.

– Хорошо.

– Меня зовут Антон.

– Ла… – и тут же осекается.

– Ты вообще слушаешь?

– Конечно. Просто на всё согласен, – смеётся Марк. – Я уже думал снова аварию создать.

– Дурак, – шлёпаю по нему рукой, садясь на кровати. – Мне нервничать нельзя. Я и тогда чуть с ума не сошла.

– Не буду, – тянет обратно.

– Вставать надо.

– Кому?

– Нам, – смеюсь я.

– Мне не надо. Мне и так хорошо.

Мне, в целом, тоже. Но всё же пора. Ближайший месяц мы с Марком так и живём. Он иногда приезжает ко мне переночевать, болтаем, гуляем. Как в самом начале.

– Да, Леош? – спрашиваю, параллельно копаясь в бумагах.

– Привет. Как ты там?

– Всё прекрасно. Наконец-то наступила осень, жара спала.

– Да, мы, кстати, вылетаем в Россию. Сможешь встретить?

– ЧТО? ТЫ СЕРЬЁЗНО? Ты почему заранне не сказал?

– Хы, – смеётся Алаев.

– Придурок. Встречу, конечно. Вы же у меня остановитесь?

– Хотели в отеле.

– Леон, – обиженно соплю я.

– Ладно, у тебя.

– Отлично, – я уже иду на выход, когда сталкиваюсь с каким-то мужчиной и маленькой девочкой.

– Ой, простите.

– Нет, вы простите, – улыбается мужчина. Он старше меня, и даже старше Марка, у которого в августе было день рождения и который он провёл со мной. – А мы к вам, наверное. На танцы хотели записаться.

– Простите, у нас, к сожалению, нет мест уже.

– Я в курсе. Но мне сказали, что можно попробовать к вам прийти лично, Даная Сергеевна. Анюта очень хочет к вам в школу. Она ходила, но в другую. Я готов платить любые деньги.

– Да деньги здесь причём. Ладно, – смотрю на часы. – Давайте я посмотрю. Привет, принцесса.

– Здравствуйте, – улыбается искренне девочка семи лет.

Веду их в один из залов. Включаю музыку, выбранную девочкой.

– Давай, Анют.

Девочка двигается очень хорошо. Чувство ритма, музыкальность, артистизм.

– Ну что ж, ты большая молодец! Ладно, я поищу для вас место. У вас, правда, огромный потенциал.

– Спасибо! Спасибо вам огромное! – радуется отец девочки. – Меня, кстати, Антон зовут.

– Очень приятно, простите, я, правда, очень спешу.

Мне не нравится взгляд Антона на мне. Он что, не видит мой живот?

Выезжаю со школы, попутно набирая Марка.

– Привет, моя девочка, – тепло здоровается.

– Привет. У меня плохие новости, – вздыхаю. – Кажется, сегодня придётся всё отменить.

– Почему? – слышу, как Марк резко серьёзнеет.

– Леон, придурок такой, позвонил. Они вылетают. Уже, Марк, понимаешь? Нужно дом приготовить, встретить вечером.

– Так давай я тебе помогу. Еду закажем в ресторане.

– Я поеду в магазин, Эмильке купить подарков.

– Скажи куда поедешь, я подъеду.

– Ты меня опять будешь отвлекать в каждом бутике, предлагая скупить всё мелкой, – смеюсь я.

– Не правда, – смеётся Марк. – Я ещё отвлекаю поцелуями.

– Да, прости, совсем забыла.

– Я напомню, – смеётся Марк.

Сейчас наши отношения более-менее выровнялись, хотя я не спешила соглашаться на предложение или говорить "люблю". Не потому что не любила. И не потому что хотела помучить. Боялась, наверное. Этот несносный Словецкий заставил меня чувствовать за всё время и боль, и разочарование, и радость, и смелость, но, главное, это любовь. Марк не торопил меня ни с ответом, ни с переездом, ни с признаниями. Один раз я спросила почему.

– Потому что я могу любить за двоих, если тебе нужно время. И ждать сколько угодно. А что до замужества, я же знаю, что это нелёгкий для тебя выбор. Ты – свободная птичка, видишь это всё, как клетку, особенно после моих качелей. Только я не собираюсь ни в чём тебя ограничивать.

В чем-то Марк был прав. Именно так я и ощущала брак.

– Ладно, хорошо. Давай я тогда заеду домой, переоденусь, и вместе поедем. Только придётся тебе сегодня без меня ночевать.

– Ох, это самое обидное. Я уже так привык к тому, что ты сваливаешь на меня конечности.

– Эй, ничего я не сваливаю!

Но слышу лишь смех.

– Ладно, малышка, я выезжаю.

Быстро доезжаю до дома, меняя деловой стиль на спортивный. Дома у меня было чисто, так как постоянно убиралась, но редко тут вообще бывала. Мы приезжали с Марком только переночевать.

Волосы стали ещё длиннее и гуще, что тоже было удивительно, ведь все пугали облысением, поэтому часть из них я собираю в непродёванный хвост на затылке. Успеваю спуститься прежде чем Марк поднимется, а иначе мы бы ещё долго целовались в коридоре.

Я видела его желание и чувствовала, но малышка была через чур активной, поэтому мы решили воздержаться от секса. Марк сказал, что вообще боится навредить нам. Я могла бы обидеться, что он просто не хочет меня такую, но мне хватало потемневшего взгляда и возбуждения, так часто упиравшегося в меня.

Запрыгиваю на пассажирское, чмокая Словецкого в щёку.

– Как себя чувствуешь? Как наша непоседа?

– Всё такая же неуёмная.

– Вся в мать.

– Блин. Я – без пяти минут мать, – неверяще качаю головой. – Обалдеть. Какая с меня мать? Я сама ещё ребёнок.

– Лучшая будет, я уверен.

– А ты как? Ощущаешь, что скоро станешь папой? Что она будет плакать, смеяться, разбивать коленки, выходить замуж в песочнице, потом в садике, потом в школе.

– Да, – счастливо улыбается Марк. – И очень жду всего этого. Не думал, что буду радоваться тому, что заразил тебя в январе.

Меня пробивает на смех, а мелкая тарабанит руками и ногами.

– Кажется, она благодарит тебя, – смеюсь и морщусь одновременно.

Марк кладёт руку сверху, и Аришка успокаивается.

– Что у вас уже за связь, я не понимаю? То есть меня можно колошматить, а тебе она всегда рада!

Марк лишь смеётся каждый раз, когда я возмущаюсь. Я уже грозилась, что буду приезжать к нему в офис посреди дня, чтобы он успокоил свою дочь, на что Словецкий сказал, что всегда рад меня видеть и ждёт.

В торговом центре мы быстро закупаемся игрушками и сладостями. Заодно беру подарок Артёмке.

– Может быть, все вместе съездим в дом? Шашлыки пожарим.

– Хорошая идея.

Вика и Ерёмин знали, что у нас было улучшение отношений, и оба радовались за нас. Марк просил у них прощения, и Артём теперь отправляет ему парней для охраны. Сам занимается подбором и инструктажем. А Вика всё также работает над рекламой и репутацией.

Приезжаем в аэропорт как раз вовремя. Эмилька, как замечает меня, сразу бежит обниматься.

– Дана! Пливет.

– Привет, моя хорошая, – подхватываю мелкую.

– Дана, она тяжёлая, поставь! – возмущается Леон.

– Она – пушинка, не гони.

– Не гони! – повторяет Эми, вызывая смех.

Марк протягивает Леону руку, и тот жмёт её, хоть я и боялась чего-то.

Представляем ребят друг другу, и Марк везёт нас ко мне. Эмилия наотрез отказывается сползать с меня, и мы так и едем всю дорогу, обнявшись. Общаемся с ребятами взахлёб, и Марк поддерживает общение.

Дома ребята с удовольствием едят, а Эмилька рассматривает новые игрушки и красивую одежду, которую я купила ей. Марк, кажется, тоже ей понравился. Она строила ему глазки, а мы с ребятами смеялись с того, что она увела моего мужчину. Марк с детьми смотрелся так гармонично, что я уже не боялась с ним рожать.

Марк остаётся ночевать у меня, и я рада, что всё проходит так гладко и спокойно. С утра я отдаю Леону ключи от его машины, рассказывая об аварии.

– Всегда знал, что ты криворукая, – бурчит Алаев.

– Леон, – трескает его Анжела.

– Там просто твоя негативная аура осталась. Придурошная.

Когда не слышит Анжела, я уточняю насчёт его мамы.

– Не планирую с ней видеться. И тем более знакомить с ней Эмильку.

– Поняла. Если что, звони.

– Если что, я помогу, – говорит Марк, до этого не встревавший.

– Спасибо.

Всю дорогу до школы с Марком спорим, стоит ли мне переставать работать.

– Школа моя? Моя! Что хочу, то и делаю.

– Ну ты мне ещё язык покажи, – смеётся Марк.

Я и показываю.

– Хорошего дня, малышка. Люблю вас.

– И тебе хорошего дня.

Марк целует меня сто пятьдесят раз, и я иду внутрь. С огромным удовольствием занимаюсь текущими делами, присутствую на уроках, а вечером натыкаюсь на Антона с цветами.

– Здравствуйте, Даная Сергеевна! Вот, я бы хотел отблагодарить вас за то что нашли место для моей дочери. Она у меня немного замкнутая после смерти матери.

– Да пожалуйста. Девочка очень талантливая.

– Может быть, поужинаем где-нибудь?

– Простите, но мой мужчина будет против, – улыбаюсь я.

– А, да? – расстроенно произносит мужчина. – Я слышал, что вы разошлись.

– Не стоит верить слухам, – улыбаюсь. – Спасибо за цветы, до свидания.

На шашлыки мы всё же выбираемся. Хорошо проводим время, а Эмилька очень нравится Артёму. Мы даже поженить их успели.

– Вообще-то Эмилие нравится мой Марк, – смеюсь я, заметив, как сияет мужчина на слове "мой".

Леон сообщает, что они дождутся, пока я рожу, чтобы потом вместе покрестить детей. Предлагаю пока провести пару занятий в моей школе. С детьми он ладит явно лучше, чем со взрослыми.

Зову Марка с собой на УЗИ, и он светится пуще прежнего. Врач сообщает, что всё хорошо, малышка не очень крупная. Когда Марк впервые слышит сердцебиение, я вижу, как он меняется в лице. Смотрит на экранчик, целуя мою руку, а самого распирает от всевозможных эмоций. Я же просто счастливо улыбаюсь, что всё хорошо.

Единственное, что омрачает моё настроение – это Антон, который, кажется, не особо понял меня. Уже в середине сентября, когда мне ходить оставалось меньше месяца, он продолжал ходить.

– Даночка, простите, я просто каждый день хочу вас увидеть.

– Антон, я беременна и у меня есть мужчина!

– Для меня это не проблема, – кажется, он совсем поехал кукухой. – Нормальный мужик бы не позволил работать своей беременной женщине и давно сделал своей!

– Вас это не касается.

Я вижу подъезжающую машину Марка, который следует к нам с максимально невозмутимым видом, но я вижу молнии в глазах.

– Привет, любимая, – чмокает в щёку.

– Привет.

– Здравствуйте. Марк Алексеевич, владелец школы.

– Здравствуйте. У меня дочь сюда ходит. Вот, благодарил Данаю Сергеевну за то что нашла место для нас, – сразу тушуется мужчина.

– Понятно, что ж, удачного вам обучения!

И забирает меня. Ведёт за правую руку, на которой нащупывает кольцо на безымянном пальце. Я уже собираюсь сесть, как Марк тормозит меня и целует так, что у меня подкашиваются ноги. Собственник. Специально ведь на глазах.

– Подкатывает?

– Да, – выпучив глаза возмущённо шепчу. – Он что, пузо моё не видит? Я ему уже сто раз сказала, что у меня есть с кем ходить в рестораны!

– Думаю, он всё понял. Хочешь, я ему ещё пропишу?

– Нет, – бурчу, садясь в машину.

– Ты поэтому всю неделю такая задумчивая и хмурая?

– Было такое.