Текст книги "Танец со стеклом (СИ)"
Автор книги: Асия Шаманская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– Привет, – приобнимает меня Максим. – Ты куда пропала?
– Ты не…
– В курсе. Я звонил Марку, тот трубу не брал, пришлось Тёме звонить, он вкратце сказал.
– Ну вот, собственно. Я уезжаю, Макс. В тур с Леоном. Прости, знаю, что обещала.
– Брось, я всё понимаю. Мне очень жаль, Дана.
– Мне тоже, Макс.
– Может, наладится ещё.
– Вряд ли. Ни после всего. Как у вас с Ликой?
– Она всё также морозится.
– А ты серьёзно к ней настроен?
– Конечно. Я бы не стал так заморачиваться.
– Поговорю с ней, – улыбаюсь слабо. – Я не знаю буду ли я на связи со всеми, с Ликой постараюсь.
– Хорошо. Только не теряйся. Ты когда вернёшься?
– Пока не знаю, Максим. Ещё раз прости.
– Да за что, Королёва? За то что ты сделала мой клуб одним из самых популярных? За огромный прирост выручки? За популярность? За ахуенный коллектив из вас? За что из этого?
– За всё, – улыбаюсь. – Надеюсь, мы останемся друзьями?
– Конечно. Я не хочу тебя терять.
– И я тебя.
Макс крепко обнимает меня, и мы стоим так пару минут. Чувствую от него тепло и безопасность, но не те, которые хотелось бы.
– Удачи, Макс.
– И тебе.
Я уезжаю в школу, куда пригласила и Лику. Вхожу так, словно пробралась в чужую квартиру. Заставляю засесть это ощущение глубоко подальше, и иду в свой кабинет. Занятия ещё не начались, но мы уже набрали деток, поэтому отменить всё сейчас не было возможности. Обнимаю девушку, и приглашаю в кабинет. Варю нам кофе, настраиваясь на разговор.
– Лик, дело серьёзное. Я уезжаю, не знаю на сколько. Леон позвал в тур с собой. В клубе ты уже за главную, справляешься отлично, не слушай Алаева. Мне нужна будет ещё помощь.
– Да, Дан. Что угодно.
– Останешься в школе за старшую.
– Что?
– Займёшь моё место, пока меня нет. Я не могу отказаться сейчас, потому что произведён набор детей, всё сделано. Но и оставаться сейчас не могу. Школа на Словецком, всё придётся делать через него. Но руководить обычными рабочими процессами будешь ты, ребят я предупрежу.
– Я не смогу, – лепечет девушка.
– Ты сможешь. Прекрати в себе сомневаться, иначе никогда и ничего не добьёшься, Лика! Я буду с тобой на связи, по любому вопросу можешь звонить.
– Ладно, я попробую.
– Спасибо. У тебя всё получится.
– В девятнадцать лет как-то страшновато.
– Знаю, что страшно, но это твоя точка роста, Лика. Мечты должны исполнятся, но добрый волшебник не придёт. Нужно иметь смелость воплощать даже самые сумасшедшие мечты.
– Я постараюсь.
– Что у вас с Максом? – смягчаю тон.
– Не знаю, – тушуется. – Он подкатывает, я откатываюсь. Боюсь.
– Золотой мальчик? – улыбаюсь, на что девушка согласно кивает. – Думаю, тебе нечего бояться. Не помню, чтобы кто-то его так цеплял. Ну и я яйца оторву, если обидет. Снова твоё боюсь. Я вот не боялась, осталась с разбитым сердцем, но ни о чём не жалею, Лика, как бы ни пыталась.
– А вы…
– Мы расстались.
– Прости.
– Всё хорошо. В общем, Макс – хороший парень при всём своём амплуа бабника. Кстати, – вспоминаю про карту, которую мне дал когда-то Словецкий и которую я не использовала ни разу. – Как увидишь Марка Алексеевича, передай ему, пожалуйста, Лика. И потом ещё Артём привезёт тебе ключи от машины, их тоже.
– Хорошо.
– Пошли с преподавательским составом познакомлю.
Часть ребят уже была здесь, готовясь к занятиям и прописываям план.
– Ребята, привет, – обнимаюсь с присутствующими. – Смотрите, дело такое. Я уезжаю в тур, а школа остаётся на вас. За себя я оставляю Лику Павловну. Она будет решать все текущие вопросы, будет на связи со мной.
– А как же учёба?
– Я договорилась. У меня огромная просьба: помогайте ей, ребят. Я в вас верю, когда вернусь, мы с вами всё отметим и взорвём.
Очень на это надеюсь.
Ребята ничего не понимают и находятся в какой-то прострации, обнимая и желая удачи.
– Люба, можно тебя, – зову на отдельный разговор.
Мы отходим в сторонку.
– Люб, ты же тоже в фонде на базе университета участвуешь? Только в другом детском доме, да?
– Да. Ты хочешь, чтобы я в твоём занятия проводила?
– Если ты сможешь. Я даже платить могу.
– Дана, прекрати. Конечно, проведу.
– Я сейчас заеду туда, передам твои данные. Я буду переводить тебе деньги для детей. Сможешь закупаться?
– Конечно, Дан.
– Отлично, спасибо тебе большое! – обнимаю одногруппницу.
– У тебя что-то случилось, что ты так сбегаешь?
– Да.
– Поняла, надеюсь, всё будет хорошо.
– Я тоже надеюсь, Любаш.
Пожелав ребятам удачи, я быстро доезжаю до магазина, где набираю вкусняшек и подарков, а потом до детского дома.
Для начала общаюсь с Татьяной Павловной. Женщина искренне радуется за меня, благодарит, что я нашла замену м сетует, что детки всё же расстроятся.
– Я буду звонить по видео им, когда Любаша будет проводить занятия. А через пару месяцев вернусь.
– Конечно, Даночка.
– Я им подарки принесла. Сейчас проведу последнее занятие и сообщу.
– Хорошо, Даночка. Спасибо.
Ребятня бежит со всех ног обниматься.
– Дана, мы соскучились.
– А я как! – обнимаю эту гурьбу. – Так, сначала у нас занятие, а то станете колобками.
Мы проводим урок, который отличается от обычных. Смеёмся, бесимся, а в конце я всё же сообщаю ребятам новость.
– Мои хорошие. У меня для вас новость. Мне надо уехать на какое-то время. У меня будет тур, где я буду выступать. У вас занятия будет проводить другая девочка – Люба. Она очень хорошая, вам понравится.
– Ты нас бросаешь?
– Конечно, нет. Я приеду через пару месяцев, и мы с вами продолжим. Будем созваниваться по телефону, когда Люба будет приходить. А еще я вам сувениры привезу. Договорились? Только пообещайте, что будете вести себя хорошо.
– Обещаем, – с грустью произносит ребята.
И я готова сдохнуть в этот момент, потому что куча людей расстраивается из-за моего отъезда, я меняю кучу планов, но и оставаться я не могу.
Мы с ребятами ещё несколько часов едим сладости, бесимся, играем, а потом вдоволь наобнимавшись, я, наконец, еду к себе домой. Нахожу силы для этого.
Там меня ждут Артём с Викой и Тёмка. Ему я тоже купила подарок.
– Вау, такой, как я хотел, – активно радуется малыш. – Дана, спасибо!
Ребята молчат, не зная с чего начать. Я тоже молчу, пока Вика не начинает меня крепко обнимать.
Цепляюсь за неё, как утопающий за соломинку.
– Тихо, тихо, – гладит по волосам.
Я держу себя, потому что скоро все глаза выплачу.
– Ой, всё, – размахиваю руками, чтобы слёзы отступили.
– Ребята, я уезжаю.
– Чего? – недоумённо смотрит Артём. – Куда?
– С Леоном в тур. Не могу тут оставаться. Не могу продолжать жить, как жила, делая вид, что всё в порядке.
– А как же учёба, детский дом, клуб?
– Я всё решила. В детском доме будет вести одногруппница, в школе за главную Лика. Всё равно без Словецкого там ничего не решится. В университете проблем не будет.
– Вау. Быстро ты. Когда вернёшься?
– К лету точно вернусь. К диплому. Вы можете жить у меня, заодно за квартирой присмотрите.
– Спасибо, Вик. Мы к твоему приезду съедем.
– Воронова, иди в жопу, умоляю, – смеясь прошу я. – Тём, у меня просьба. Отвезёшь ключи Лике? Я ей карту отдала, она Марку это всё передаст потом.
– Хорошо, Дана. Когда самолёт?
– Ночью.
– Быстро ты.
– Да, если до его воспалённого мозга дойдёт вся суть происходящего, не рассказывайте обо мне ничего особо. Не хочу. Не знаю, как часто буду выходить на связь…
– Ты давай завязывай.
– Тём, ты уже не несёшь за меня ответственность, – смеюсь я.
– Я теперь всегда за тебя её чувствую. Плюс, ты мне вон как помогла, – обнимает Воронову.
– Я рада за вас, – искренне улыбаюсь, хоть и слабо.
Есть не хочу, пью кофе и съедаю Викин манник. После душа собираю вещи. Беру много всего разного, потому что не знаю, что может пригодиться. Вечер провожу в компании ребят и мелкого, который очень расстраивается, но обещает ждать меня. Когда приходит время выезжать, я крепко обнимаю ребят, успокаиваю плачущую Вику.
– Прекрати, я же не на всю жизнь. Всё, люблю вас.
Леон хмурится всю дорогу. Мы заезжаем к Людмиле Павловне.
– Давайте, ребятки, не подведите. Будьте гордостью страны, а ты и ВУЗа. Об учёбе не беспокойся.
Людмила Павловна крепко прижимает меня, и мы едем в аэропорт.
Еду с абсолютной пустотой внутри.
– Чего хмурый?
– Готовлюсь успокаивать твоё нытьё.
Усмехаюсь. Всё возможно. Но я с каждой секундой убеждалась, что это лучшее решение. Держусь на регистрации, пока идём до самолёта, когда садимся. Лишь когда взлетаем, я ухожу в туалет, где рыдаю белугой. Не могу взять себя в руки, кажется, целую вечность, но в какой-то момент слёзы заканчиваются.
Хотела ли я, чтобы Марк догнал, остановил меня, прижал? Нет. Не после Николь. Я хотела, чтобы всех этих последних дней просто не было. Я не ждала его ни при регистрации, ни при посадке. Было больно. Очень больно. Хотелось выйти из самолёта, пока он летит и рассыпаться на миллион частиц. Больно осознавать, что он больше не часть моей жизни. Что мы больше не будем вместе. Что он не прижимёт меня и не поцелует.
Останавливаю себя. Дана, так нельзя. Ты жила до него, проживёшь и после. А та Дана, которая была с ним как раз и разбилась на картинге, застрелилась в тире и даже не села в самолёт. Только это больше не я.
Леон понимающе смотрит, целует в волосы и крепко обнимает, поддерживая. Давая понять, что я сейчас не одна. И это было очень важно для меня. Мне чуть лучше, а Алаев решает меня отвлечь по максимуму.
– Я тебя кое с кем познакомлю, – обещает Леон, открывая фото женщины с маленькой девочкой, которая была смутной копией Леона. – Это моя жена и дочь.
– Что? – взвизгиваю я. – И ты молчал?
– Не ори. Так вышло. Познакомлю как раз. Они во Франции живут.
– Обалдеть. Вы прям расписаны?
– Да.
– Обалдеть. Вот ты жучара!
Перелёт проходит спокойно, а все личные переживания я смыла в туалете. Смотрю в иллюминатор, раздумывая о том, как быстро в жизни всё меняется. Ещё неделю назад я и подумать не могла, что брошу всё и улечу в тур. А сейчас не представляю, как могла бы там остаться.
23
В аэропорту Франции нас встречает жена Леона с дочкой. Трёхлетняя девчушка вырывается и бежит к Алаеву.
– Папа!
– Эмилечка, – подхватывает дочь.
– Я соскучилась. Quel genre de tante est-ce? (Что это за тётя?) – резко переключается на французский.
– Это моя подруга, Эмилия. Говори при ней по-русски, ma chérie (моя конфетка).
В это время к нам подходит шикарная девушка. Тёмно-каштановое каре, серо-голубые глаза, чуть пухлые губы, которые красиво сужались к краям. Кожа была смуглой, а ростом девушка была примерно как я, а это добрых метр семьдесят, а фигура была очень красивой. В ней всё как-то было очень гармонично.
– Привет, Леон, – целует в щёку, стоя на цыпочках. – Здравствуйте, Дана. Леон много про вас рассказывал.
– Наверное, ничего хорошего, – знаю я этого языкастого.
– Да нет, почему же, – смеётся девушка. У неё очень красивый грудной тембр голоса.
– Моя жена – Анжела, – крепко прижимает её к себе.
Такого Леона я ещё не видела. Он сразу превратился в мягкого котика.
– Очень приятно. Надеюсь, я не помешаю.
– Нет, конечно. Я рада познакомиться хоть с кем-то из окружения Леона.
– Только давай на ты.
– Хорошо.
– А я Эмилия.
– Какая ты красивая, – улыбаюсь, трогая девочку за косичку.
– Ты тоже.
– Так, ну всё, поехали домой.
Леон садится за руль после недолгих споров с Анжелой. Эмилия всю дорогу рассматривает меня, а Анжела попутно проводит экскурсию. Через двадцать минут мы подъезжаем к милому крупному дому.
– Какой милый у вас дом!
Он был словно из сказки. Как у принцессы. Даже не описать словами.
– Спасибо, – улыбается Анжела.
Леон проводит мне экскурсию, показывает мою комнату, пока Анжела накрывает на стол.
– Идёмте поедим.
– Я – пас, спасибо большое. Можно я в душ и спать.
– Дана, если ты сдохнешь от голода, я тебя на заднем дворе закопаю.
– Леон! – трескает его по руке Анжела.
– Всё в порядке, я привыкла к этому хаму.
– Сто такое сдохнешь? – милейшим тоном спрашивает Эмилия.
– Эмилечка, это я неправильно сказал. Я имел ввиду схуднешь.
– А это сто ещё такое?
– Это как ты. Маленькая, худенькая.
– Но ты меня все лавно любишь.
– Конечно, ma chérie.
Леон шпарил на французском, как на родном. Это я поняла по разговору с дочерью, общению в аэропорте.
– И, правда, Дана. Давай перекусим хоть немного.
– Ладно, уболтали.
Сажусь за стол, где Анжелика уже налила всем вкусный травяной чай, нарезала красивый овощной пирог и предлагала жаркое.
– Милая, как я соскучился по твоей еде. В этих ресторанах готовят какую-то дрянь.
– А сто такое длянь? – снова подаёт голос Эмилия, а Анжелика уже прожигает насквозь Леона.
– Я сказал дань, дочь. Дана, Дань, усекла?
– Усекла, – кивает головой малышка, а мы смеёмся.
– Анжела, всё неимоверно вкусно. Спасибо большое!
– Пожалуйста, Дана. Там на втором этаже ванная. Можешь занять её, Леон, если что, на первом в душ сходит.
– Да, Данайка, ты отдыхай, сегодня-завтра на прийти в себя, а потом репетируем. У нас буквально неделя.
– Хорошо, Леош. Напиши, пожалуйста, Вике, что всё хорошо.
Он кивает, и я удаляюсь, чтобы они провели время наедине с семьёй.
В ванной очень атмосферно. Маленькое окошко, через которое видно звёздное небо Франции. Я приоткрываю его, создавая контраст с горячей водой.
Сама комната обставлена, как в журнале. Всё в нежно-розовом и кремовом оттенке. Ванная выложена мрамором, у окна стоит шикарная чисто-белая ванна, кремовая тумба, зеркало в оправе под золото, а окна закрыты шторами кофейного цвета. Я была в эстетическом восторге.
Валяясь в ванне, я упорно отгоняла мысли о доме, о Марке, но постоянно возвращалась к ним. Вспоминала его сильные руки, губы, голубые глаза, когда-то казавшиеся колючими. Резко погружаюсь под воду, заставляя себя не думать. Я приехала сюда забыть, а не вот это вот всё.
Вдоволь навалявшись в кипятке, я ложусь спать. Моя комната выполнена в примерно таких же тонах. Вообще весь дом сделан в таком стиле. Думаю, тут постаралась Анжела. У Леона всё было бы чёрным.
Засыпаю, к удивлению, моментально. Сплю без сновидений, что и к лучшему, но просыпаюсь, как всегда рано, несмотря на смену часового пояса.
Анжела уже была на кухне, к моему удивлению, как и Эмилия.
– Доброе утро, – улыбается жена Леона.
– Bonjour, – смешно здоровается Эмилия.
– Доброе утро.
– Эми мы учим обоим языкам.
– А ты родилась во Франции?
– Нет, я родилась в России, но мы с родителями переехали, когда мне было шесть, но учили родному языку и традициям. И мы Эми рассказываем о России. Надеюсь, когда-нибудь приеду в гости.
– Здорово. А почему…
– Почему он скрывал? Его родители против.
– Ну, конечно. Как я не догадалась. Его мама – очень властная женщина.
– Да, – задумавшись о чём-то соглашается Анжела. – Леон, вроде, говорил, что у тебя там учёба, работа.
– Да, я всё бросила и сбежала.
– Были причины?
– Очень веские.
– Понятно. Я рада познакомиться хоть с кем-то из его мира, Дана.
– Я тоже рада. Узнала о вас только в самолёте. Даже мне не доверил. Он другой с вами, – улыбаюсь. – Так то он засранец знатный.
– Есть такое, – улыбается Анжела, протягивая мне чашку кофе.
– Спасибо.
Не успеваю сказать ничего, как спускается Леон. Целует девчонок, усаживаясь за стол.
– Эми, это кто? – спрашивает у дочери, которая что-то рисует.
– Это ты, папа.
– Леон, копия, кстати.
– У меня не получается налисовать домик.
– Давай помогу, – предлагаю девчушке.
– Давай.
Сажусь рядом с ней на стул, начиная вырисовывать красивый дом с окнами и дверями.
– Есё лисуй делево.
Рисую целый лес.
– И большую собаку.
Когда заканчиваю рисунок, Эмилия вручает его Леону.
– Папа, это тебе, – мы дружно начинаем хохотать.
– Спасибо, дочь. Ты такая умница.
– Je t'aime, papa (Люблю тебя, папа), – и удаляется.
– Мне надо купить здешнюю симку.
– Купим. Подключись пока к сети, позвони всем, кому надо. Только умоляю, сопли не жуй.
– Леон! – стучит его Анжела по плечу, а я просто игнорирую.
Звоню только Людмиле Павловне, чтобы женщина не волновалась.
Вечером мы едем по пригороду, где жили ребята. Воздух здесь космический. Красивые улочки, деревья. За непринуждённой беседой время летит неимоверно быстро.
На следующий день слышу, как ребята размышляют, как было бы здорово сходить куда-нибудь, но Эми явно не даст спокойно провести время.
– Так давайте я посижу. Я же сидела с маленьким Тёмкой. Это сын подруги – мой крестник, – поясняю я.
– Уверена, что справишься?
– Ты дурак? Я на педагога отучилась. И в детском доме занятия вела.
– Точно.
– Было бы здорово. Нам особо некого просить.
– Конечно, посижу. Отдыхайте на здоровье.
Анжела даёт краткие наставления по режиму и запретам, и они уходят.
Эми оказывается чудесным ребёнком. Видимо, в маму. Будь она в Леона, я бы повешалась. Мы рисуем, танцуем, играем. Вечером я укладываю девочку спать, рассказывая сказку о принцах и драконах. Вырубаюсь рядом с ней, поглаживая по красивым кучеряшкам.
Просыпаюсь, когда Леон треплет меня по плечу.
– А, что, да, прости, – подскакиваю я.
– Иди к себе. Здесь же не удобно.
– Иду.
Анжела стоит на выходе. Довольная и счастливая.
– Спасибо большое, Дана, мы так здорово провели время. Надеюсь, Эми вела себя хорошо?
– Более чем. Брось, не за что. Обращайтесь, мне не сложно.
Два дня истекают, и мы начинаем подготовку. Репетитуем танцы, а я предлагаю что-то новенькое в готовые композиции Леона. Парящие ремни, обручи – в общем, всё из своей стихии. Переодически Леон недовольно бурчит, но соглашается, что будет красиво. Долго над программой мы не раздумываем, но на репетиции уходит около трёх недель, к концу которых я чувствую дикую слабость. Эмоциональные качели никуда не исчезает, а становятся только хуже. Я старательно скрываю всё это, плача в подсобках, туалетах и своей комнате. Когда я пару раз чуть не ныряю с кольца прямо на пол, понимаю, что происходит что-то неладное. Анжела с Леоном косятся, когда одним ранним утром я отказываюсь от кофе, а потом и вовсе бегу в туалет, выворачивая пустой желудок.
– Анжел, у тебя есть тест?
Алаева молча кивает, копошась в аптечке.
– Какой тест, Леон, ты о чём? Я таблетки пила.
– Угу. Ты, кажется, болела на новогодних?
– Да.
– Пила антибиотики?
– Да, причём тут это?
– Они ослабляют действия противозачаточных, Дана, – говорит Анжела, а сердце ухает в пропасть.
Анжела протягивает тест, пока я судорожно открываю свой календарь, понимая, что у меня задержка. Молча забираю из рук девушки и со страхом плетусь на второй этаж.
– Мало ли, всё же перелёт, стресс. Сбои могут быть, – успокаиваю саму себя.
Сажусь на пол в ожидании результата, пока мне звонит Люба.
– Итак, ребята. Вот и Дана!
– Дана-а-а, приве-е-ет!
– Привет, ребятки! Как я рада вас видеть. Вы Любу слушаетесь?
– Да, – нестройным хором сообщают, что Люба подтверждает убедительным кивком.
– Мы новый танец разучили для тебя.
Ребята показывают новую постановку, и я едва сдерживаю слёзы.
– Какие вы молодцы! Я горжусь вами!
Ребята наперебой рассказывают мне истории о том, как Петька шлёпнулся с дерева, а Анечка смогла сесть на шпагат, как они подрались, разглядывая проявляющуюся вторую полоску.
– В общем, Дан, всё хорошо. В школе тоже хорошо, Лика отлично справляется, но мы ждём тебя!
– Конечно, Люб. Спасибо большое. Я вас всех обнимаю!
Кладу трубку, и больше не держу слёзы. Я не знаю, как это возможно. Я даже толком понять не могла, что за эмоции испытывала. В первую очередь, конечно, страх. Но с другой стороны где-то в глубине души зарождалась крошечная радость. Радость, что частичка Марка со мной. Того Марка, которого я знала и любила.
– Дан, всё хорошо? – спрашивает Анжела.
– Да, сейчас выйду.
Умываюсь и прячу тест у себя в комнате.
Ребята понимают всё по одному моему виду. Расстроенно-счастливому.
– Я договорюсь с врачом, – выходит Леон.
– Я испытывала примерно такие же эмоции, – успокаиваете меня.
– Я… просто мы с отцом ребёнка не вместе, и говорить ему я не собираюсь.
– Что у вас случилось?
Я рассказываю вкратце, не сдерживая слёз. Леон просто забирает Эми, уводя гулять во дворе. Анжела приобнимает меня.
– Я думаю, стоит всё же сказать. Даже если не сейчас. Пусть сам решает, какое место занимать.
– Сначала тур. Потом посмотрим.
– Тебе нельзя, наверное.
– Можно. У нас не такие великие нагрузки.
– Я бы побоялась. Я чуть не потеряла Эми на шестом месяце. Мать Леона тогда хорошо постралась. Она и до этого не сдерживала себя, – я вижу, что девушке с трудом даются слова. – С тех пор мы живём тут, а Леон про нас никому не рассказывает. Чтобы не вмешалась мать, не лезли журналисты. Оберегает наш покой, как может.
– Да, Ада Бориславовна очень тяжёлый человек.
– Я переживаю, что он с ними не общается, но Леон категорически против.
– Если честно, я поражена тому, как он с вами меняется. Больше ни с кем его таким не видела.
Анжела улыбается, с любовью глядя на мужа и дочь.
А я решаю плыть по течению. Ребята отвозят меня в больницу, где беременность подтверждается.
– Срок маленький, около пяти-шести недель, – переводит мне Анжела.
– Спроси про тур.
– Нагрузки не противопоказаны, но нужно быть очень осторожной, особенно не утруждать мышцы живота, пресс. Поберечься от эмоционального стресса. Вот необходимые препараты и витамины.
Я киваю. На всё.
До дома едем молча. Лишь за обедом Леон говорит, что надо переносить тур.
– Я буду танцевать.
– Нет. Это опасно. Сама потом пожалеешь.
– Я буду, Леон. Я не просто так всё бросила дома. Всё будет хорошо. Заменим какие-то сложные элементы на что-то попроще.
– Дана…
– Не обсуждается, Леон. Думаю, месяца два у нас есть, пока не будет видно живот, и пока я смогу крутиться на обруче, а не срывать его.
Леон тяжело вздыхает. Впереди нас ждёт двухмесячный тур.
24
С Ликой по поводу школы мы созваниваемся каждую неделю. Она рассказывает новости, просит совета, узнаёт как дела.
– Ты отдала?
– Да.
– Спасибо.
– Он был удивлён всему происходящему, но ничего не сказал.
– Хорошо.
Она согласилась на отношения с Максом, и сейчас у них был период притирок. В клубе всё тоже было хорошо. Лика нашла свой стиль и подход, и посещаемость с выручкой не упала.
Артём подыскал квартиру, попутно открывая своё агентство. Вика успокоилась на тему неправильности их отношений.
Людмила Павловна просто была рада меня слышать, но о беременности я не сказала никому.
Наш тур начался в конце февраля. Выступления преимущественно проходили в театрах и дворцах культуры. На выходные мы возвращались домой к Леону, так как он очень скучал по семье.
На одном из выступлений у нас брала интервью русская журналистка для новостного блога о культуре.
– Даная, позволь спросить, на Родине ваш роман с крупным бизнесменом Марком Словецким активно обсуждался, помню, баже статьи какие-то были. Скажи, неужели всё?
– Вы знаете, – с улыбкой произношу. – Всё хорошее имеет свойство заканчиваться, как и наш роман с Марком. Я очень ему за всё благодарна, это была одна из самых ярких глав моей жизни.
– Сейчас твоё сердце свободно?
– Нет, – оно занято. Любовью к нашему общему ребёнку, о котором никто не знает.
Несколько раз Вика хотела мне рассказать, что там узнал Артём, но я останавливала её. Сейчас я успокоилась, полност погрузившись в танцы и предстоящее метеринство. Много читала, часто сидела с Эми, отпуская ребят побыть вдвоём. Леон переживал за меня, и все выступления он старался беречь меня больше обычного. Настаивал на страховке, которой я никогда не пользовалась. А я? А я обрела крылью и второе дыхание.
Здесь же делаю первое узи, на котором мне говорят, что с малышкой всё хорошо. Никаких отклонений. Малышка. Девочка. Дочь.
Когда время приближается к семнадцатой недели наш тур заканчивается. Гонорары выливаются в колоссальные цифры. Алаева боготворят, как и меня. Я отдыхаю с ребятами ещё около месяца, зазывая в гости, гуляю с Эмилией, мы делаем красивые фотографии, которые я обещаю никуда не выкладывать, рассказываю ей о России. Анжела мне очень нравится. Но когда приходит время, ребята провожают меня в аэропорт.
– Спасибо тебе за всё, – крепко обнимаю Леона.
– Это тебе спасибо. Всё же нам по судьбе написано друг с другом в паре танцевать.
– Анжела, спасибо. Приезжайте, не пожалеете.
– Я с удовольствием, если Леон решится. Очень рада познакомиться и подружиться с тобой, Дана. Я бы очень хотела иметь такую подругу.
– Я всегда на связи, – улыбаюсь и обнимаю девушку.
Эми прикипела ко мне, как и я к ней, и мы плачем, обнимаясь, но я обещаю приезжать в гости.
– Девочка моя, я тебя познакомлю с одним хорошим мальчиком. Его зовут Артём.
– А точно плиедешь?
– Точно, малышка. Я никогда не обманываю.
– Papa, on va rendre visite à Dana? (п
– Посмотрим, конфетка.
Переглядываемся с Анжелой, так как Леон сдвинулся с мёртвой точки.
– Я буду звонить тебе, хорошо?
– Холошо.
Обнимаю Анжелу, а потом Леона.
– Данка, очень тебя прошу, не впадай снова в депрессию, когда пересечётесь. Ты большая молодец, но это того не стоит, – обнимает и гладит по плечу.
– Спасибо, Леон. Без тебя я бы сдохла раньше, чем узнала о беременности.
– Ему расскажешь?
– Всё равно узнает.
– Простишь?
– Вряд ли, – широко улыбаюсь. – Слишком много боли он мне причинил. Да и потом, не факт, что он всё узнал и я сейчас ему нужна.
– Всегда звони, если что. Мы всегда ждём в гости.
– И я. Правда, Леон, приезжай. Сколько ты будешь скрывать их от всех? Разберёмся с Адой.
– Посмотрим. Я просто очень боюсь их потерять, Дан.
– Я всегда тебе помогу, ты же знаешь, что я не боюсь твою маму, – смеюсь я.
– Знаю. Ну всё, удачи. Позвони сразу, как прилетишь. Зря ты никому не сказала.
– Хочу сделать сюрприз, Леош.
Машу ребятам на прощание, садясь в самолёт, который вернёт меня на Родину.
25
Самолёт приземляется в пять вечера, и я уже предвкушаю пробки до дома. Вызываю такси, ощущая тяжесть от жары. Мне было грех жаловаться на беременность, несмотря на все приметы о том, как тяжело носить девочек. Сейчас я уже чувствовала её шевеления и тычки.
– Сейчас, малышка, – поглаживаю слегка округлившийся живот. – Мне тоже тяжело.
Мы с Леоном успели аккурат к моменту, когда прошёл льготный период, и живот стал более заметным. Таксист приезжает через семь минут, помогая загрузить сумки.
Дорога занимает целый час, и я даже в самолёте не так выдохлась. У подъезда вижу машину Артёма и прошу водителя подождать немного, пока за моими вещами спустятся.
Всю дорогу до квартиры предвкушаю реакцию ребят. Когда Вика открывает дверь, то первые две секунды неверяще смотрит, а потом кидается обниматься. А потом снова неверяще смотрит, натыкаясь на живот. Уж она то точно сразу смекнула что к чему.
– Поговорим обязательно. Тёмыч, привет, – обнимаю мужчину. – Спустись, пожалуйста, за моими вещами.
– Привет, конечно.
Ерёмин тоже обнимает меня, но до него не сразу доходит. Я специально надела максимально свободную футболку, которая была мне, как туника.
– Артёмка, привет, – присаживаюсь на корточки, обнимая мелкого. – Как дела?
– Хорошо, – чётко выговаривает букву "р".
– Вау! Какой молодец. Ты постарался к моему приезду!
– Да, – жмётся мелкий, и я вместе с ним иду в комнату.
– Дана! Тебе нельзя!
– Отвянь, – смеюсь я.
Артём заносит мои сумки.
– И ты сама их тащила? – с важным видом спрашивает Артёмка.
– Ну, как сказать. Там Леон. В такси водитель загрузил. Тут ты. Получается, что нет. Ну, рассказывайте, как у вас дела? – перевожу тему, пока тянусь к сумке, где у меня подарок для Артёмки.
– Ух ты-ы-ы! – вопит мелкий, разглядывая огромную машинку. Знаю, что такой у него не было.
– Она на пульте управления, – вручаю малышу, объясняя что да как, и он идёт гонять машину.
– Так как дела-то? – спрашиваю, игнорируя осуждающие взгляды ребят.
– Хорошо, – начинает Артём. – Потихоньку набирает обороты агентство, в нашей квартире практически закончился ремонт, так что скоро мы съедем.
– Артёмка в сад ходит, начал выговаривать букву "р". Я вернулась на прежнюю работу, – бросает, и ждёт реакции.
– Здорово, молодцы! Кстати, я вас не гоню, вы мне не мешаете, – но не дожидается.
Нахожу в сумке алкоголь, купленный Артёму и косметику для Вики.
– Это, кстати, вам.
– Спасибо. А ты как?
– Ой, хорошо. Мне так понравилось во Франции, очень красиво, дом Леона в пригороде, там воздух чистейший, он, кстати всех в гости звал, когда отмечал окончание тура. Мы очень хорошо выступили, думаю, вы видели всё, – наконец, Вороновой надоедает мой трёп.
– Какой у тебя срок? – в лоб спрашивает подруга.
– Экватор, – смеюсь я.
– Ты… почему ты молчала? – кажется, она обиделась.
Ладно, выключаю ненадолго дурочку.
– Прости, Вик. Я узнала только в конце февраля. Потом привыкала к этой мысли. Да и тур выматывал знатно.
– Как ты вообще на тур решилась?
– Мы просто сгладили все страшные и опасные моменты, да и анализы хорошие. Леона я не могла подвести.
– Ты дура? Леона она не могла подвести.
– Да, Вик, ты прекрасно знаешь почему так. Он меня никогда не бросал, даже сейчас. Если бы была какая-то угроза, я бы на это не пошла.
– А если бы ты упала с обруча? А если бы что-то повредила? А если…
– Не упала и не повредила, Вик. Всё хорошо.
Артём молча наблюдает за нашей перепалкой.
– Марк всё знает, – выдаёт он, и это страшнее обручей и ремней. – Он пробухался, потом сделал экспертизу фотографий, потом поймал Николь на слежке. Она знала, когда ты была без охраны и знала, куда бить. И в тот день следила за ним, чтобы забрать его из бара. Короче, эта сука всё просчитала, но, когда Лика вернула ему ключи и карту, кажется, он о понял, что что-то не так, и только после этого начал разбираться.
– Ну здорово, – весёлым тоном сообщаю я. – Что все всё знают теперь.
– Дана, перестань себя так вести, – у Вики уже пар из ушей. – Я вижу, прекрати.
– Что прекратить? Вик, я четыре месяца заново строила почву под ногами, что я должна прекратить? Или мне теперь растаять моментально, от того что Марк Словецкий всё знает?
– Он, – снова встревает Тёма. – Как бы помягче сказать… он понял, что всё потерял. Когда узнал всё и о Франции, и о Нике, хотел полететь следом, но увидел твоё интервью.
Да, я понимаю о каком интервью идёт речь.
– Ты прав, Тём. Он всё потерял. Ладно, давайте о чём-то позитивном.
– Кто у тебя?
– Девочка, – улыбаюсь самой счастливой улыбкой.
– Дан, ты же понимаешь, что теперь он точно не оставит в покое? – снова серьёзно продолжает Артём.
– Догадываюсь. Ребят, больше не о чем поговорить или что? Я разберусь с ним, не переживайте. И вообще я в душ.
Наслаждаюсь домашней атмосферой. Всё-таки дом есть дом. Я понимала реакцию Вики, потому что сейчас я просто игнорировала проблемы. Во Франции я засунула это всё глубоко-глубоко, и сейчас делала вид, что мне абсолютно плевать, хоть это и было не совсем так. Я пока не знала, что буду делать дальше, но точно знала, что справлюсь.
