Текст книги "Танец со стеклом (СИ)"

Автор книги: Асия Шаманская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Да, моя хорошая, да. Лучшие дизайнеры уже все сделали, скоро закончится ремонт, и можно вводить в эксплуатацию.

Мне бы в пору радоваться, а у меня из глаз текут слёзы.

– Ну что это за женщина. То выводы какие-то делает, если я занят работой, то плачет, когда дарю подарки.

Ничего не могу ответить, поэтому просто обнимаю его. Марк гладит меня по волосам, целует в лоб, держит за талию и усмехается:

– Ну вот, я думал, настроение подниму.

– Ты поднял. Спасибо большое, – шепчу в надежде, что он слышит. – А ещё я хочу, чтобы ты знал, что я не смогу уже без тебя.

– Я рад, – смеётся, а я с каждой его улыбкой или смехом влюбляюсь всё сильнее, хотя мне казалось, что это невозможно. – Потому что тоже не могу без тебя, моя хорошая.

Я не знаю, сколько мы стоим так, но Словецкий тянет меня внутрь, чтобы показать начинающийся ремонт. Всё рассказывает и показывает, пока я цепляюсь за его руку.

– Тебе нравится? – с горящими глазами спрашивает мой мужчина.

– Мне очень всё нравится. Спасибо тебе.

Меня настолько переполняла вся эта нежность к нему, что я не знала, как её выразить.

– А ещё мои родители хотят познакомиться, – с улыбкой добавляет Марк

– Хорошо, – если честно, если бы он сказал прыгнуть под поезд, я бы сделала это.

– Завтра поедем к ним.

– Хорошо.

– Была бы всегда такая сговорчивая.

– Ты бы меня такую не любил, – усмехаюсь я.

Я ещё несколько раз обхожу школу, осматривая, и уже вижу где и что у меня будет. Марк наблюдает за мной с улыбкой и горящими глазами.

Когда едем домой, я всё же задаю ему вопросы, волнующие меня.

– Тебе, правда, без разницы, что я "обычная стриптизёрша"?

– Ты не обычная. Ты лучшая, – смеётся Марк, а глаза серьёзные. – Правда. На всё там сказанное.

– А родители как отреагируют?

– У меня отличные родители. Они не лезут в мою личную жизнь, ничего не скажут, даже если видели статьи.

– Что там ещё было, – пытаюсь вспомнить, но мысли сменились на позитив, поэтому сложно воспроизвести ту грязь. – Билет в жизнь.

Усмехаюсь. Да, это было так. Только здесь не имела значение финансовая сторона, связи Марка и его статус.

– А про билет в жизнь – это она правильно сказала. Мне кажется, без тебя я не жила. Точнее, жила, конечно, но не полностью. Даже не представляю кто, если бы не ты, – задумчиво, даже не глядя на него, говорю.

– И не представляй. Только я, – вырывает из размышлений, поглаживая по руке.

– Ты сегодня не уедешь?

– Нет. Я освободился на какое-то время. Не будет такой занятости.

– Я рада.

Дома я изъявляю желание приготовить ужин. Марк долго возмущается, но в итоге сдаётся. Запекаю утку, купленную в магазине, готовлю лёгкий салат. Вечер проходит спокойно, даже скучно. Непривычно, что он не заканчивается страстно в кровати. У меня немного тянет бок, есть слабость и боль при резких движениях, но я стараюсь не показывать этого, ведь Марк тот ещё надзиратель. Он итак относится ещё бережнее, чем обычно.

На следующий день мы, как и планировали, едем к его родителям. Максим был в курсе, что я выпала, и девочки будут танцевать старую программу. А в детском доме я отменила занятия на неделю, но обещала приехать к своим детям. Ребята очень полюбили меня, а я их. У меня каждый раз сердце кровью обливалось, когда они бежали ко мне обниматься, и просили посидеть с ними подольше. Я понимала, что сердца на всех не хватит, и я должна относиться проще, но у меня не выходило.

Я надеваю скромное простое платье, делаю лёгкий макияж, а волосы оставляю распущенными и прямыми.

Всю дорогу мы с Марком болтаем обо всём на свете, и сейчас все подозрения на его счёт мне кажутся диким бредом.

– Как себя чувствуешь? – обеспокоено спрашивает Марк.

– Да хорошо я себя чувствую. Рядом с тобой вообще прекрасно.

– Подлиза.

– Нет. Просто это правда.

Ложусь на его грудь, слушая мерное дыхание, пока мужчина перебирает мои волосы. Я не особо переживала о встрече с его родителями. Марк накупил им подарков, цветы маме и сказал, чтобы я не переживала. А раз он сказал, то я и не переживала.

Нас встречает огромный двухэтажный дом с шикарной садовой территорией, которая сейчас была занесена снегом, но Марк показал фото, когда летом растёт куча цветов.

– Мама никого сюда не пускает. Сама занимается.

– А дом ты проектировал?

– Да, – довольно улыбается.

Оно и видно. Величественно, красиво, со вкусом.

– Мама, папа, привет, – Марк обнимает и целует родителей. – Познакомьтесь, это Даная. Моя девушка. Дана, Светлана Константиновна, Алексей Егорович.

– Очень приятно, – мило улыбаюсь. – Рада познакомиться с вами.

– Ой, а мы то как рады. А то невест Марк уже давно нам не приводил.

– Мама, – закатывает глаза Словецкий, а я смеюсь.

– Я уже тридцать два года твоя мама. Пойдёмте, я приготовила вкуснейший обед.

Его родители выглядели до смешного простыми, несмотря на статус сына, огромный шикарный дом и большое количество денег.

Внутри дом шикарно обставлен. Всё в стиле кантри, и, если раньше мне казалось, что это что-то на деревенском, то сейчас я была в восторге.

– Боже, Марк, здесь так красиво. Ты просто Бог, – забываю, что здесь его родители.

– Да-а-а, Марк у нас очень талантливый, – смеётся его мама, накрывая на стол, а я слегка смущаюсь.

– Позвольте, я вам помогу.

– Ну что ты, ты в гостях.

– Меня это не смущает, – смеюсь я, начиная шерудить.

Мы садимся за стол, и я пробую самую вкуснейшую еду.

– Как вкусно, Светлана Константиновна.

– Спасибо, – улыбается женщина. – Может, вина?

– Нет, спасибо. Мне нельзя, – глаза женщины расширяются, и я поспешно добавляю. – У меня была операция, я пока на таблетках.

– Что-то серьёзное? – обеспокоено спрашивает отец Марка.

– Да нет, – улыбаюсь под внимательным взглядом Марка.

– Просто нам работа важнее здоровья.

– Кто бы говорил, – закатив глаза, усмехаюсь я. – Вот мы и нашли друг друга.

– А как вы познакомились? – уточняет его отец.

Марк смотрит на меня в поисках поддержки, и я решаю сказать, как есть.

– В клубе. Не самая романтичная история.

– Вообще-то очень романтично. Она меня отшила, а я приезжал несколько раз.

– И как же ему удалось тебя уговорить, Даночка?

– Вы знаете, – улыбаюсь, едва сдерживая смех. – Ваш сын – диктатор! Заставил сесть в машину, поехать в ресторан с ним, затем гулять.

– Какой ужас! – театрально ужасается его мама, а потом шепчет ему. – Молодец, сынок.

И мы всей компанией заливаемся.

– А родители…

– Пап, – останавливает Марк, но я кладу руку поверх его.

– Всё хорошо. Они разбились, когда мне было шестнадцать.

– О боже, какой ужас.

– Да, потом бабушка взяла опеку. А два года назад она умерла.

– Поэтому, собственно, в клубе мы и познакомились. Я работаю там, совмещая с учёбой, – меняю мотив на более весёлый.

– И сейчас продолжаешь работать? – ведёт бровью Алексей Егорович, осудительно глядя на Марка.

– Да, – отвечает он за меня. – Я же говорю, с работой тягаться даже мне не под силу.

– Да, мне нравится, – смеюсь я. – В удовольствие работаю.

– Да, ещё Дана проводит занятия в детском доме.

– Правда? – мама Марка вообще не скупилась на эмоции.

– Да. А буквально вчера ваш сын исполнил мою мечту, – пока я говорю, слёзы появляются в глазах, и я усиленно стараюсь сморгнуть их.

– Да, кстати, мой новый проект. Танцевальная школа.

– Марк, я так горжусь тобой.

Беседа перетекает в непринуждённое русло, мы много смеёмся, а потом отец Марка приносит гитару.

– Ну, пап, – слегка смущённо говорит Словецкий-младший.

– А что? Я тоже хочу петь, – поддерживаю я мужчину. – Давайте романсы.

– О-о-о, я нашёл своего человека! – радостно восклицает Алексей Егорович.

– Вообще-то это я нашёл своего человека, – усмехается Марк, прижимая меня к себе.

Мы поём песни, и я не замечаю, как летит время. С ними так уютно, спокойно и безопасно, а я уже успела забыть это состояние. Не от мужчины, нет. Именно семейный уют и тепло.

Марк с отцом выходят на улицу обсудить какие-то мужские моменты, а мы со Светланой Константиновной болтаем, попивая вишнёвый сок.

– Я думаю, ты в курсе, что Марк был женат.

– Да, я всё знаю.

– Он так переживал, – женщина пьёт вино, погружаясь в воспоминания. – Я боялась, что он больше никому не сможет довериться.

– Мы в процессе, – улыбаюсь я, вспоминая наши ссоры и страстные примирения.

– С ним может быть сложно, но, кажется, он очень тебя любит.

– И я его очень люблю. Не думала, что вообще умею так.

– У Словецких сложные характеры, но они умеют любить.

– У вас с Алексеем Егоровичем были сложности в отношениях? – сегодня я видела гармоничную пару, прошедшую рука об руку по жизни весь вечер.

– Всякое бывало. И сходились, и расходились, и мирились, и ругались. Но неизменно возвращались друг к другу. С Марком будет тяжело, но будь мудрее, девочка моя.

– Вряд ли мы разойдёмся. Он меня не отпустит, – смеюсь я.

– И ты его не отпускай, – смотрит женщина в панорамное окно, где Марк с отцом гоняют мяч. – Шалопаи.

Почувствовав, что мы наблюдаем за ними, мужчины возвращаются. Марк, заприметив в моих руках фужер, отпивает, направляя его моей же рукой.

– Просто сок, представляешь? – смеюсь я, а он чмокает меня в нос.

– Представляю, жизнь моя, – а вот Марк пил. Немного, но ему хватило, чтобы расслабиться. – Домой?

– Как, вы что, не останетесь ночевать?

– Нет, мамуль. У меня завтра с утра встреча, не могу пропустить. Приезжайте вы в гости.

– Непременно.

Домой едем в тишине. Кажется, мы наговорились на жизнь вперёд. Уже дома, когда Марк тянет меня на диван, я спрашиваю:

– У тебя встреча завтра?

– Угу, – утыкается Марк носом в шею.

– Тогда я завтра съезжу по делам.

– По каким? – сразу же просыпается Марк.

– По личным. Что, у меня не может быть личных дел?

– Дана, – предупреждающе низко говорит Марк.

– В детский дом я хочу съездить. Без тренировки. Просто так, они же ждут меня, – с грустью произношу я.

– Только никаких тренировок.

– Хорошо, – тянусь за поцелуем.

19

Заезжаю за подарками для ребятишек. Покупаю всяких сладостей, тортики, игрушки для самых маленьких. Приезжаю к ним с небольшим опозданием из-за сильного снегопада, а они уже в окна смотрят, ожидая меня.

– Дана! – кричат и бегут обниматься.

– Привет, мои хорошие, привет, – прижимаю всю эту гурьбу к себе. – Смотрите, сегодня тренировки у нас не будет, так как я немного приболела.

Расстроенным хором начинают гудеть.

– Но! Я привезла торты, вкусняшки, пиццу, соки и мы с вами устроим пир!

– Ура! – начинают прыгать и радоваться ребята. – Ты лучшая!

Договариваюсь с воспитателями. Быстро накрываем стол и приглашаем всех желающих ребят.

Отдаю малышне игрушки, и они начинают ходить ко мне, чтобы узнать как чем играть, как собрать.

Сидя на полу в позе лотоса стараюсь уделить каждому время. Малышня обнимает со всех сторон, но меня это не бесит. Они такие классные и несчастные, что я стараюсь не заплакать в разгар веселья. Чувствую пристальный взгляд на себе, и вижу в проходе Марка. Удивлённо хлопаю глазами, а ребята начинают шептаться, с интересом разглядывая нового посетителя.

– Это кто, Дана?

– А это Марк Алексеевич! Здравствуйте, Марк Алексеевич. Он – большой начальник! У него свой огромный офис. И вы, ребята, тоже можете когда-то всего добиться.

– А как? – удивлённо хлопают глазами малыши.

Поднимаюсь с пола с одним из самых маленьких учеников.

– А вот Марк Алексеевич вам сейчас и расскажет! – Словецкий с самой нежной улыбкой на свете наблюдает за мной, а его глаза по какой-то причине горят ярче фонарных столбов.

– Ну, во-первых, нужно никогда не сдаваться! Как бы банально это не звучало, это так. В жизни будет много преград, проблем и порогов, о которые вы споткнётесь, но ваша вера в себя должна быть сильнее всего этого. Во-вторых, не жалеть себя и не винить других. Всегда будет казаться, что у кого-то что-то в жизни лучше, но вы никогда не знаете, что там у людей происходит. Они могут улыбаться, а у самих проблем выше крыши. А бизнес советы вам пока рано давать, – смеётся Марк. – Но, думаю, я придумаю что-то, если вы хотите. Какие-то курсы.

– Было бы здорово, – искренне улыбаюсь я.

– Дана, ты уже уходишь?

– Нам куда-то надо? – тихо спрашиваю.

– Нет, можем задержаться.

– Ещё немного побуду с вами, – обещаю ребятам.

Мы играем, читаем, даже Марк включается. Это смотрится очень необычно. Серьёзный дядечка в костюме придумывает на ходу сказку.

Спустя пару часов мы всё же собираемся. На выходе меня ловит директор детского дома. С ней у нас как-то сразу не сложились отношения.

– Даная Сергеевна, я бы не хотела, чтобы это повторялось. Вы поймите, они привыкнут, а что потом?

– А что потом? Я не собираюсь их бросать.

– Все так говорят. Закончится ваш университет, и вы забудете о них.

– Алия Муратовна, вы простите, но каждый судит исходя из своих соображений и мировоззрения. Я знаю, что вы изначально были против, но всё же вы не вправе мне запретить. У меня в планах помогать ребятам всеми доступными мне ресурсами.

– Ну и какими же ресурсами вы располагаете, кроме своих танцулек? – высокомерно спрашивает противная тётка.

– Помимо профессионального подхода в танцевальном искусстве Даная Сергеевна ещё планирует обсудить со мной возможность благотворительного финансирования. Был бы очень признателен, если бы вы не относились так пренебрежительно к людям, которые стараются сделать всё возможное, чтобы дети не чувствовали себя абсолютно никому не нужными.

– А вы, простите, кто?

– Прощаю. Я – Словецкий Марк Алексеевич. Быть может, слышали?

И эта Алия сразу смекает что к чему.

– Конечно, слышала, Марк Алексеевич. Что ж, буду рада обсудить финансирование.

И уходит, разворачиваясь на каблуках.

– Спасибо, Марк, – выдыхаю я расстроенно.

– Малыш, нет, не расстраивайся, – ведёт меня за руку к машине, попутно набирая номер.

– Да, привет. Можешь проверить директора детского дома № 12. Личный. Да, буду ждать, спасибо.

– Ты что сейчас сделал? – пристёгиваясь, спрашиваю.

– Пусть проверят её на честность.

– Да зачем, Марк…

– Затем.

Справедливо.

– Ты что, правда, хочешь заняться благотворительностью?

– Да, почему нет? Мы занимаемся, но в другие направления. Как-то я никогда не задумывался о детских домах. Заряжу бухгалтерию, всю свою команду.

– Спасибо, – тихо говорю, глядя перед собой.

– Это тебе спасибо.

– За что? – удивлённо спрашиваю.

– За то что каждый день ты возвращаешь мне веру в людей. Ты так отдаёшься этим ребятишкам, хотя они абсолютно чужие. Я думаю, ты будешь прекрасной матерью.

– Правда? – что-то я сегодня какая-то слишком ранимая и эмоциональная.

– Да.

– А ты… ты бы хотел детей? – какой красивый маникюр. Смотрела бы на него и смотрела, пока мы стоим в этой чёртовой пробке. Но Марк берёт мою руку в свою, целуя пальцы.

– А куда делась моя смелая девочка? Чего глаза прячешь? – слышу смешинки в его голосе, и поднимаю взгляд. – Конечно, хочу. Мне ведь уже тридцать два.

– Всё время забываю, что тебе скоро на пенсию.

– Вот ты получишь у меня, – смеётся Словецкий. – Я понимаю, что ты, наверное, сейчас о детях не думаешь. Учёба, карьера, все дела. Я готов ждать.

Но я думала. Представляла иногда. Мечтала.

– Ты со мной что ли их хочешь? – деланно удивляюсь, на что Марк смотрит на меня осуждающе.

– А ты?

– Надо подумать, – изображаю муки выбора.

– Нет, ты точно нарываешься.

– Словецкий, конечно, я не планировала детей в ближайшее время. Но от тебя грех не родить, – смеюсь.

– А если серьёзно. Если бы забеременела сейчас, что бы делала?

– Рожала, конечно, – пожимаю плечами. – Я люблю детей. И, конечно, если я не вижу никого, кроме тебя рядом с собой, то и отцом своих детей никого другого видеть не хочу.

Марк улыбается. Кажется, ответом доволен, а мы как раз подъезжаем к дому. Уже в квартире он мне говорит:

– Я разговаривал с Леоном после того случая, Дана.

Он мне рассказал.

Я сразу понимаю о чём речь.

– Ты прости, что влез туда, куда ты не хотела меня пускать.

Чувствую, как слёзы каким-то водопадом льют. Чувствую сильные руки Марка на спине. Сначала пытаюсь вырваться, чтобы сбежать и переживать всё в одиночестве, но Словецкий не пускает. И тогда план Б. Рыдать на его груди.

– Зачем? Зачем ты мне напомнил?

– Хочу наказать его.

– Нет, нет, нет, – судорожно качаю головой. – Я ничего не хочу даже слышать о нём. Пусть он живёт, как знает. Сверху всё видят, его и без меня настигнет…

– Девочка моя, – гладит по спине, пока меня накрывает флешбеками.

Лучший друг отца. Валентин. Валечка, как всегда его называла ласково мама. Он ждал, пока мне исполнится восемнадцать, и я вступлю в права наследства. А потом избивал меня до полусмерти, чтобы я переписала на него родительский бизнес и земли. А потом уничтожил всё, чтобы создать что-то своё. Просил благодарить, что хотя бы квартиру не тронул.

– Прости, я не хотел тебя до истерики доводить, моя девочка, тебя больше никто не тронет, слышишь? Я никому не позволю тебя обидеть.

Слабость мгновенно накрывает меня, и я полностью упираюсь в Марка.

– Я… я не не хотела тебя пускать, я просто не могла…

– Всё, не говори, я понял, – просит Марк, чмокая везде. – Блять, что я за дурак.

Он говорит это так рассерженно, что я мгновенно начинаю хохотать.

– Ты чего? – испуганно смотрит, но я ничего не могу объяснить, заливаясь диким хохотом.

– Просто… Просто слышать от… от крупного бизнесмена, что он дурак, а тем более от тебя – это… это очень смешно, про… прости, – сквозь залпы смеха пытаюсь объяснить.

Марк делает фейспалм, что веселит меня ещё больше.

– Прости, пожалуйста, – всё же успокоившись, прошу я. – Это была эмоциональная разрядка.

– Проверь, чтоб швы не разошлись, – советует Марк, от чего я прыскаю, но сдерживаюсь от новой истерики.

– И что? Что тебе дал разговор с Леоном?

– Осознание того, что я – дурак, только не ржи. Мне просто изменила первая попавшаяся женщина, и я потерял веру в людей. А ты после всех событий продолжаешь с любовью и добротой относиться к людям, оправдывать их и делать хорошие дела. И я в очередной раз понял, какая ты сильная. Прости, что сомневался в тебе.

– Прощаю, – утираю уже мелкие слёзки с уголков глаз. – Просто я знаю, что мои родители хотели бы именно этого. Чтобы я была вот такой. Они всегда были воплощением доброты, любви, верности. И они передали мне всё это, всю свою любовь. Их нет пять лет, а я всё ещё чувствую их тепло, заботу и любовь. Вот и всё.

– Мне очень жаль, что я не могу сказать твоим родителям спасибо за такую тебя.

– Можешь, – грустно улыбаюсь. – Я уверена, что они всё видят и слышат. Я сама с ними часто говорю.

И я знаю, что Марк не сочтёт меня сумасшедшей, не откажется, не разлюбит. Я знаю, что он, как и мама с папой, полностью меня понимает.

20

Тёмыч активно уговаривал Вику встречать Новый год с ним. Воронова весь мозг мой несчастный выклевала размышлениями о том, что это всё неправильно. Слишком быстро, да и она ещё замужем.

– Слушай, как ты меня достала. Мы с Марком переспали после двух свиданий, почти сразу начали жить вместе. Ерёмин вокруг тебя два месяца бегает, луну с неба готов достать, ничего не просит, а ты не хочешь просто встретить новый год.

– Ну это как-то серьёзно, Дан. Слишком по-семейному. Я боюсь.

– Тёмыч не укусит, не бойся. Вик, он ходит сам не свой уже сколько времени. Он тебе нравится? – подруга кивает. – Отлично. Чего боишься?

– Новой клетки. Я ещё от той не отошла.

– Поговори с ним. Объясни свои страхи. Всё решается разговором. В конце концов, я никогда не позволю Ерёмину обидеть тебя, Вик. Он и так этого не сделает, но на всякий знай, что я всегда рядом. Просто попроси, чтобы он не душил тебя, он поймёт. А так, ты о своём думаешь, он о своём.

– Ты права. Попробую. Спасибо тебе, – тянется Вика обниматься. – Мне так не хватало тебя. И этого спокойствия.

– И мне вас с Артёмом.

Мы с Викой болтаем за кофе и её фирменным пирогом, обсуждая наших знакомых и одноклассников. Воронова говорит, что слышала о разорении бизнеса Яна, и я понимаю, кто приложил руку. Не могу найти в себе сожаления.

А ближе к вечеру я делаю шикарный вечерний макияж, подчёркивая глаза красивыми чёрными стрелками. Надеваю новое платье, и выезжаю к Словецкому в офис. Если быть точнее, меня везут. Я уже предвкушаю его взгляд, скользящий по мне.

Беспрепятственно добираюсь до его кабинета, где Галя меня пропускает. Правда, в кабинете он не один. Там Николь. В ультра коротком платье.

– Прости, Марк, Галя сказала, что можно.

– Да, всё правильно, я сказал тебя пускать всегда, – вижу его напряжённый взгляд. Он смотрит на меня, а не на неё, ожидая реакции.

– Здравствуй, Николь.

– Привет, Дана, – с каким-то ехидством отвечает девушка.

– Ладно, Марк, я в машине тебя буду ждать, раз ты немного занят.

– Николь уже уходит.

– Вообще-то я хотела обсудить ещё кое-что.

– Обсуди всё, что она хотела, а я жду тебя в машине, – улыбаюсь. Не держу себя и подхожу к мужчине, чтобы чмокнуть его в щёку.

– Я быстро, – коротко прижимает меня к себе.

Нет, я не буду ревнивой истеричкой. Я же вижу, что он не хочет с ней говорить. Держу себя до самой машины, а потом выдыхаю. Меня слегка потряхивает, но я пытаюсь держаться.

– Тём, купи мне кофе, пожалуйста где-нибудь.

– Всё в порядке? – хмурится начальник охраны.

– Да.

– Ладно.

Остаюсь одна в машине. Считаю до десяти, а потом обратно. Впиваюсь ногтями в кожу ладоней. Глубоко дышу, чтобы не заплакать. Вижу Артёма, и выхожу на улицу. На улице было ощутимо холодно, а я не особо тепло одевалась, поэтому мороз сейчас сыграл мне на руку.

– Дан, ты чего? Холодно ведь.

– Нормально. В самый раз. За кофе спасибо.

– Да что случилось?

– Там Николь у Марка.

– И что? – удивлённо спрашивает Тёма. – Он тебя выгнал?

– Нет, я сама ушла. Она о чём-то хотела поговорить, а я не намерена стоять надзирателем.

Артём присвистывает.

– Ничего себе. А Ника ему всегда истерики закатывала.

– Правда?

Тёма кивает.

– И чего, боишься теперь?

– Не знаю, – какое-то беспокойство внутри сидит. – Всё же ведь жена бывшая. Мало ли, знаешь, чувства вспыхнут.

– Если к ней, то только чувство ненависти. Ну, может ещё жалость. Николь – не та девушка, к кому возвращаются.

– Она достаточно эффектна.

– И, знаешь, это привело к чему? Это единственное, что в ней есть. Красивая мордашка.

– Спасибо, Тём, – улыбаюсь, отпивая горячий кофе.

Перед глазами неосознанно проносятся картинки того, как они едут вместе в лифте, но я их отгоняю. Заполняю нашими воспоминаниями. Как мы в лифте целовались, и в машине, и в подъезде, и везде вообще.

Вижу выходящую Николь, которая с гордым видом идёт к своей машине. Через пару минут выходит Словецкий, который заприметив меня на улице, ускоряет шаг.

– Дана, тебя вот эта вот погода на улице вообще ни разу не смущает, да? – притягивает за талию.

– А я говорил ей, – говорит Тёма и садится в машину.

– Вообще нет. Да я горячим кофе компенсировала. Едем?

– Всё хорошо?

– Ты со мной. Получается, что да.

– И тебе не интересно, что она хотела?

Задумываюсь. Интересно? Нет, не особо. Если захочет, то сам расскажет.

– Если тебе хочется рассказать, я выслушаю. А если нет, то пытать не буду.

– А я бы пытал.

– А я знаю.

– Ты же знаешь, что она ничего для меня не значит, а ты – моё всё? – прищурившись, заглядывает в глаза.

– Знаю, – он не врёт. – Я только боюсь, что она потревожит твой покой.

– Но ты ведь всегда успокоишь.

– Да. Все пожары потушу, – смеясь, обещаю мужчине.

Марк тянет меня в машину, грея ледяные ладошки. И я полностью успокаиваюсь. Плевать я хотела на эту Николь и её ехидную улыбку. Он – мой, и я его никому не отдам. Ни за что.

Сегодня была годовщина свадьбы его родителей, и они позвали своих друзей и родственников. Марк заказал торжество в одном из лучших ресторанов. Мы прибываем одними из последних.

– Сынок, Даночка! Рады видеть вас! Марк, слушай, ресторан, конечно, роскошный. Спасибо тебе, – обнимает нас его мама.

– Это вам, – вручаю шикарный букет, который собирала сама.

– Спасибо, Даночка. Ты шикарно выглядишь. Марк, смотри, чтоб не увели.

– Не отдам, – рука Марка покоится на моей талии, и я точно знаю, что не отдаст.

– Что я, вы невероятны, Светлана Константиновна!

– Вы так шикарно вместе смотритесь!

– Спасибо, мам, – широко лыбится Словецкий.

Вечер проходит очень уютно. Я знакомлюсь с многочисленными родственниками Марка, которые выпытывают у меня информацию о моём образовании, работе, нашем знакомстве. Я с улыбкой отвечаю на всех их вопросы.

– Мам, пап, – говорит тост Марк. – Я безумно рад, что вы – мои родители. Спасибо вам, за воспитание и те ценности, которые вы привили мне. Каждый день смотрю на вас и понимаю, как надо. Как надо жить, как надо любить. И всё, что я имею, – он неопределённо ведёт рукой. – Это благодаря вам. Люблю вас и желаю ещё долгих лет счастливой жизни вместе! А я всегда остаюсь вашим сыном и всегда рядом.

Тост вызывает у многих слёзы, у меня в том числе, но я быстро пытаюсь их сморгнуть.

Через время тост просят сказать и меня, и я с лёгкостью это делаю.

– Светлана Константиновна, Алексей Егорович, я очень рада видеть вас вот такими счастливыми. То, как вы смотрите друг на друга, и как говорите друг о друге – это настолько дорого, нежно и трепетно. А ещё я бы хотела вас поблагодарить за Марка. Он – это итог вашей любви, и лучшее, что со мной случалось, – говорю от всего сердца, и даже не плачу.

Пью шампанское, веселюсь, мы с Марком танцуем. Словецкий не оставляет между нами ни миллиметра свободного в танце.

– Ты меня сейчас задушишь, – смеюсь я, но Словецкий и не думает ослаблять хватку.

– Я так люблю тебя, – и я понимаю, что он пытается вместить в это "так" все чувства, всю силу любви, всю нежность.

– Знаю. Я тебя тоже именно так и люблю.

Словецкий не отходил от меня ни на шаг и не отпускал. Мы, наверное, выглядели, как дураки, но мне было так плевать. Это могут понять лишь люди, которые когда-то любили.

Выпил он достаточно. Пьяным не был, но заметно расслабился и немного поплыл. Я ограничилась парой бокалов шампанского.

Домой приезжаем уже ближе к двум часам ночи. Сегодня на страже нашей безопасности был Артём, который проводил до самой квартиры. Марк отсалютовал ему, уходя вглубь квартиры.

– Тём, езжай отдыхай, – вручаю ему ключи. Кажется, скоро я ему их отдам насовсем.

– Поехал, – улыбается Ерёмин. Надеюсь, они решат все разногласия. Чувствую, скоро он сменит вид деятельности.

Захожу в квартиру в поисках Марка. Он дислоцируется на балконе. Закуривает сигарету, выдыхая дым в настежь открытое окно. Обнимаю со спины за талию, устраивая голову на плече.

– Развезло?

– Угу, – выдувает никотин. – Не стой на холоде. И никотин не нюхай.

– Так завязывай курить.

Затушив сигарету, тянет меня в квартиру. Я сажусь на диван, а он кладёт голову мне на ноги. Аккуратно перебираю волосы, нежно поглаживая. Марк с закрытыми глазами ловит мою руку и подносит к губам.

– Она пела мне песни о том, что изменилась, и я должен её простить. Что статьи написала из-за ревности. Что ты мне не подходишь, а она знает меня, – говорит так, словно его распирало от этой несправедливости, и теперь ему жизненно необходимо, чтобы я слушала. И я слушала.

– А ты что? – мне кажется, от страха даже сердце биться перестало, хоть и прозвучало это ровно и спокойно.

– А я сказал, чтоб шла нахер, – улыбается. – Что я люблю тебя.

Слёзы выступают на глаза, но я улыбаюсь, продолжая поглаживать Марка по голове. Нежно веду пальчиками по глазам, носу, очерчиваю контур губ.

– Она что-то ещё говорила про сотрудничество, но я сказал, что в эскорт услугах мы тоже не нуждаемся.

Тихо смеюсь.

– Когда-то я думал, что я сдохну без неё, а сейчас мне так приятно осознавать, что мне плевать. Можешь меня осуждать, что я говорю о ней плохо, ведь сам когда-то выбрал, но то предательство на долгие годы изменило меня. И тебя я сколько раз чуть не потерял из-за этой чёртовой ревности. А для меня хуже и страшнее, чем потерять тебя ничего нет. Пусть забирают все деньги, компании, машины, но тебя не отдам.

Марк говорит это всё с закрытыми глазами так легко и просто, а я чувствую, как у меня внутри всё плавится. Я итак никогда не сомневалась в его искренности, но сейчас, когда он пьяный лежит на моих коленях, я верю каждому его вздоху.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Практически невесомо.

– Ты что, плачешь? – тут же распахивает глаза.

– Это от счастья, – честно отвечаю. – Ты всегда так говоришь красиво.

– Ты тост свой слышала? Я чуть не сдох от гордости, – смешит меня Марк.

– Нет, ты мне ещё нужен, – снова наклоняюсь, чтобы поцеловать.

Распаляю Марка, когда рука движется вниз, но он резко перехватывает её.

– Нет, только когда врач разрешит, – даже пьяный несговорчив.

– Да, Марк, я хорошо себя чувствую.

– Нет, – даже в этом состоянии он остаётся непреклонен.

– Ладно, пошли спать тогда. Глаза слипаются.

– Пошли.

Встаёт и сгребает меня.

– Марк, если мы сейчас оба шлёпнемся.

– Не боись, принцесса, тебя уберегу.

Марк быстро снимает с себя костюм, надевая шорты, а меня полностью раздевает, надевая свою футболку. И она сидит на мне намного лучше самых дорогих и красивых платьев. Марк обнимает меня со спины, так и падая на кровать. Складывает руки под грудью, утыкаясь носом в плечо.

– Знаешь, как я нервничал с тобой на первом свидании, после того, как ты сбежала перед этим? – продолжает откровения.

– Ты выглядел очень уверенным, – тихо смеюсь, поглаживая его по руке.

– Это только снаружи. Внутри же я, как мальчишка, боялся, что ты отошьёшь меня.

– А я боялась, что ты хочешь меня на пару раз от силы.

– Нет, малышка, я хочу тебя на всю жизнь от силы. А как я разозлился, когда проснулся после нашей первой ночи, а тебя не было рядом. Думал, ты сбежала. Использовала меня.

– Конечно, грех в первый раз с тобой не переспать, – снова смеюсь.

– Ты знаешь, ты просто настолько не вписываешься ни в какие рамки, что я думал, что слишком старый для тебя. Или слишком скучный. Ты же вся такая лёгкая.

– Нет, ты меня заинтересовал уже после того, как заставил сесть в машину тогда. А влюбилась я, наверное, почти сразу. Просто не сразу это поняла. А насчёт старый и скучный – не прибедняйся.

– Ну взять того же Леона.

– Марк, – предупреждающе зову мужчину.

– Нет, я не ругаться. Просто объясняю свою позицию, – заплетающимся языком говорит Словецкий, вызывая мой смех. – По возрасту вы он ближе. Сфера деятельности у вас одна и та же. По характеру более-менее схожи. Почему не получилось?

– Потому что не любили никогда друг друга. Нет тут других объяснений. Людмила Павловна правильно подметила, что мы два шалопая. А с тобой мы друг друга дополняем.

– Моя любимая шалопайка, – смеётся Словецкий, окончательно проваливаясь в сон, а я всё также однообразно глажу его руку. Почему-то не спится.

Перебираю в голове все его слова, вспоминаю его улыбку и нежный взгляд на вечере. Понимаю, что стала размазнёй. Кажется, не смогу теперь без него. И плевать мне на эту Николь. Она в прошлом. На этой ноте я и засыпаю.