Текст книги "Пустое сердце Матвея (СИ)"
Автор книги: Ашира Хаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Марта. Последняя глава
– Сначала ничего не было, вообще ничего, только темно и пусто. И холодно, очень холодно, до костей. Я даже подумала, что в операционных наверное поддерживают особую температуру, но врачи-то все одеты, а я лежу почти голая! И удивилась, что помню про то, что я в операционной! – захлебываясь, я начала пересказывать все, что нахлынуло из памяти мощной волной, пока оно не растворилось в пустоте. – Я куда-то шла, но не чувствовала своего тела, будто плыла. И когда подумала об этом – поняла, что я стою по пояс в черной гладкой воде. А в ней отражение… Темный силуэт, но как будто подсвеченный сзади. И – глаза. Янтарные, как будто светящиеся. Твои.
Матвей медленно и устало, будто силы покинули его после перестилания кровати, опустился на пол, не отрывая от меня взгляда.
Я хотела сказать, чтобы сел в кресло, но сначала надо было дорассказать сон, а то забуду!
– И в этих глазах была такая пустота… Будто за ними ничего нет – ни мыслей, ни чувств, только бездонная тьма. Но при этом они притягивали. Я не могла отвести взгляд. Только кроме отражения больше ничего не было. Я попыталась подойти поближе, но вода вдруг стала очень плотной, как гудрон. И очень холодной.
Я сгребла подушку, обняла ее двумя руками, но все равно чувствовала озноб, который так до конца и не прошел после наркоза. Только спрятался внутрь, поближе к сердцу.
– А потом это отражение начало тонуть. Уходить в глубину. И я почувствовала панику – только не свою, а как будто твою. Я знала, что ты понимаешь – если я сейчас тебя не спасу, ты исчезнешь навсегда в глубине. Но двинуться не могла, только смотреть, пока не осталось только слабое свечение на дне. И тишина. И… ощущение, как будто я потеряла что-то очень важное.
Я подняла глаза на Матвея. Он смотрел в сторону и молчал, не поднимая глаз.
Было немного жаль, что я не могу вновь увидеть тот золотистый огонь, который поймала у камина на базе отдыха и не могла с тех пор выкинуть его из головы.
– Мне никогда не снятся сны, – сказал он глухо.
– Как это?
– Закрываю глаза – и открываю уже утром.
Матвей выглядел как-то странно. Куда-то ушли присущие ему вальяжность, отточенность жестов, острота взглядов и слов.
Он везде и всегда выглядел хозяином, будто бы не просто имел право там находиться, но и распоряжаться по своему усмотрению.
Но не у меня дома.
Тут он терял свою власть.
– Ты можешь ехать, – сказала я, помолчав. – Не хочу тебя задерживать.
– Не могу.
– Почему?
– Кто будет за тобой ухаживать?
В приоткрытую дверь спальни просочился Лорд, как всегда, слегка застряв средней частью. Поводил мордой, оценивая ситуацию, и подошел к Матвею. Негромко мяукнул и поставил лапу ему на колено.
На Лордовском языке это означало – возьмите меня срочно на ручки, зачмокайте в морду и тщательно погладьте.
Матвей Лордовского не знал, поэтому только с удивлением смотрел, как наглая рыжая морда залазит ему на колени, непочтительно наступая на нежные мужские части, выпрямляется и лезет обниматься, тыкаясь мокрым носом в лицо и всеми линючими боками прислоняется к шерстяному свитеру.
Теперь у Матвея будет коричневый свитер с рыжим начесом.
Я смотрела на происходящее с умилением.
Как человек и кот встречаются взглядами и о чем-то неслышно договариваются.
Как мужские руки с длинными пальцами погружаются в шелковистую шерсть.
Как Матвей прислушивается к зарождающемуся внутри Лорда урчанию.
– Он мурлыкает как старый «Порше» на оппозитной шестерке, – поделился он со мной.
– Ты ему нравишься, – сообщила я.
– Да?
Матвей снова встретил взгляд Лорда, продолжая наглаживать кота по всей длине.
Обоим это, кажется, заходило.
Это еще не признание. Вот если бы Кошка-Мать пришла к нему гладиться – другое дело. Но все-таки симпатия моего кота к нему смягчила и мое сердце.
Вообще Матвей в последние несколько дней совершенно меня не бесил. Да, он все сделал по-своему – заставил перебраться в другую больницу и оплатил операцию. И даже цветочек мой заменил, как будто он какая-нибудь сдохшая рыбка.
Но при этом мы провели три дня бок о бок, ближе и дольше, чем я оставалась с кем-нибудь вместе за последние лет десять, и он все еще не вызывал у меня подспудного раздражения, как большинство людей. Я даже в поездках с подругами беру себе отдельный номер, зная, как от усталости начинаю срываться на окружающих.
И то, что мне хотелось прижаться к нему сейчас, как это делает Лорд – меня даже не настораживало. Там, в домике у камина, он был такой горячий – может быть, у него получится выгнать из меня наркозный озноб?
– Сделать тебе чаю? – спросил Матвей, почесывая рыжую башку Лорда, который довольно щурился и урчал уже не как какой-нибудь там «Порше», а как настоящий реактивный самолет.
– Ты очень странный, – заметила я. – Заботливый, добрый, вот это все. Это ради секса?
– Нет.
Это было очень короткое и очень сухое «нет».
Почти оскорбленное.
– Ты сам сказал, что да. И даже у жены разрешение попросил.
– А что я должен был сказать в тот момент, когда ты начала про «маленького мальчика», – Матвей подхватил Лорда под живот и уложил его себе на колени. – Марта, не лезь, мне больно?
– Да.
– И ты бы послушалась?
– Да.
Он поднял на меня взгляд.
Глаза казались темными провалами, уходящими в пустоту, где разливалась тяжелая и плотная, словно мазут, вода из моего сна.
Мне хотелось увидеть вновь их янтарное сияние.
Я щелкнула клавишей ночника, и яркий свет пронизал темноту, заставив зрачки сжаться в узкие точки в невероятного цвета море его радужек.
Матвей прикрыл ладонью глаза, но я уже увидела все, что хотела.
– Прости, – сказал он странным тоном. Если бы я не знала, кто такой Матвей, я бы решила, что он на грани слез. – Я действительно испугался. Что ты увидишь меня настоящего и все поймешь.
– Что пойму?
– Я знаю все, что ты обо мне думаешь, – он провел ладонью по лицу, словно стирая любое выражение, которое могло его выдать. – Знаю, как ты ко мне относишься. Я сам постарался. Но…
У меня пересохло в горле.
Его голос был надтреснутым, но настолько искренним, насколько это вообще возможно.
Уязвимость человека, который так блестяще играл роль мудака – пугала.
– Я отлично понимаю, что недостоин любви. Но… Можно я хотя бы попробую?
Мне было невыносимо сложно ответить ему.
Особенно в этот момент.
– Мужские слова стоят дешевле воздуха. Я не спасительница мудаков, прости.
– Слова?.. – Он наконец посмотрел мне прямо в глаза. Не моргая. Его рука, запутавшаяся в шерсти Лорда, подрагивала. – Я знаю. Поэтому я сделал для тебя все, что было в моих силах, ты же видела. Чтобы ты верила делам.
– Еще я видела, как ты обращаешься с женщинами.
– Поэтому ты нужна мне. Я хочу измениться. Ты же видишь, что я не безнадежен.
Я протянула руку. Он нахмурился, не понимая, что я хочу. Но коснулся своими пальцами моей ладони. Обхватив его запястье, я почувствовала, что пульс, бьющийся под горячей кожей, просто зашкаливает. Ударов двести, будто он бежит.
От чего-то. От кого-то.
От себя?
Матвей осторожно придвинулся чуть ближе, развернул свою ладонь, касаясь моей ладони.
И сплел наши пальцы.
Тихо спросил:
– Можно я останусь?
У меня и самой сердце билось в горле, пульсируя током горячей крови.
Я закрыла глаза, тяжело дыша.
Не знаю.
Почувствовала, как сухие горячие губы коснулись костяшек пальцев.
Нежно. Бережно.
Отсчитали все пять – и замерли.
Я медленно выдохнула и открыла глаза.
Он увидел ответ в моем взгляде.
