Текст книги "Пустое сердце Матвея (СИ)"

Автор книги: Ашира Хаан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Поэтому я хочу помнить его.

Я пригрелась и успокоилась до такой степени, что глаза закрываются сами собой.

А может быть, дело не в тепле и не в алкоголе. Просто я наконец выпустила из себя запертую слишком много времени боль. Она скручивалась спазмами и напоминала о себе слишком часто, чтобы забыть о ней.

Мне легче.

Настолько легче, что я оборачиваюсь к Матвею, чтобы сказать ему спасибо.

Мудак мудаком – но он мне помог, а это стоит благодарности.

И понимаю, что он… спит.

Пока я тут рассуждаю о памяти и боли, он просто спит, откинув голову назад и прижав меня к себе как плюшевого мишку.

В одной руке он сжимает горлышко бутылки с виски, другая – лежала у меня на голове, но теперь просто безвольно упала.

И нормально ему, удобно.

Пьянь.

Марта. Восемнадцатая глава

Это в двадцать после пьянки с красивым мудаком просыпаешься с ним в постели.

Слава богу, в приличном возрасте за тридцать, мозги уже отрастают. Поэтому проснулась я в своем домике, запертом изнутри, в своей пижамке, со смытой косметикой – одна!

Даже душ вчера приняла, умница такая.

Так что с утра я лишь выпила таблетку аспирина, слегка морщась от нудного ощущения легкой тошноты и головной боли. И спокойно переодевшись в свитер и брюки, отправилась к людям.

Жрать!

Потому что за разговорами нормальной еды мы так вчера и не заказали, и на голодный желудок коктейльчики и вискарь залетели просто великолепно. Но теперь организм требовал чего-нибудь горячего, жирного и острого.

Когда я уходила от Матвея, признаков жизни он, кстати, не подавал, поэтому совесть моя была чиста – девчонок я спасла. Укрыла его пледом и сунула подушку под голову, я ж не зверь какой. Судя по всему, он так и проспал остаток ночи.

Стоило мне войти в общий зал, как на меня налетела Олеся со своим планшетом:

– Марта! Так ты на лошадках кататься поедешь или нет?

– Да я не умею… – растерялась я. – Ну как… В детстве училась, но давно.

– Не нужно ничего уметь, это просто прогулка! – отмахнулась она.

– Тогда поеду.

– Ага-а-а-а… – она отметила что-то в планшете. – А из лука стрелять будешь?

– Тут и такое есть?

– Все есть. Рыбалка, бассейн, баня…

– Не, обойдусь без бассейна. Насчет бани подумаю.

– Мастер-класс по росписи деревянных досок?

– Что-о-о-о-о?!

– Поняла, вычеркиваю.

Я едва успела отхватить себе горячего куриного супа, как уже позвали кататься.

Дожевывая на ходу бутерброд с колбасой, я подошла к воротам базы отдыха, рядом с которыми и располагались конюшни. Там уже стояла компания девушек, тоже собравшихся на покатушки.

Меня давно не удивляет, что почти везде, в большинстве тусовок по интересам, сейчас все больше женщин. Рисование, вышивание, путешествия, кулинария, танцы, книги – если туда забредают мужчины, то в компании с подругами.

Разве что автомобили, охота, рыбалка да экстремальный спорт еще держат марку мужских клубов. А вот компьютерные игры и даже шахматы – уже сдались. Нисколько не сомневаюсь, что и прочим недолго осталось.

Вот что не так, скажем с лошадками? Разве настоящие рыцари или, если угодно, суровые завоеватели, не должны уметь ездить верхом? Почему мальчики предпочитают пристрелить бедного зайчика, а не приручить боевого коня?

– Сейчас мы вас посадим в седло. Ничего не бойтесь, коняшки у нас все смирные и спокойные! – обратилась к нам инструкторша по верховой езде, пока ее коллеги проверяли амуницию. – Главное, что вам нужно запомнить – доверие! Лошадь – зверь умный, она не подведет. И знает, что делать, куда лучше вас. Так что помните – вы для нее партнер, а не хозяин!

А, ну. Тогда все понятно. Вопросов больше не имею.

С некоторым опозданием я заметила, что в моей группе оказалась Вика.

Она бросила на меня быстрый взгляд и сразу отвернулась. К сожалению, меняться местами с кем-то другим было уже поздно.

– Мы пойдем неспешным шагом по лесной дорожке. Лошадки наши все там знают, не заблудятся. Не пугайте их и не пугайтесь сами – и все будет хорошо!

Мне помогли запрыгнуть на спину мощного гнедого коня, который лишь лениво покосился на меня и сразу решил отправиться в путь.

– Поводья на себя, если хотите притормозить! – Посоветовала мне девчонка с двумя соломенными косичками, грызущая яблоко, сидя на скамейке у конюшни. – И «Тпр-р-р-ру!»

– Спасибо… – пробормотала я, слегка стыдясь, что сама не вспомнила.

Лет в десять я летом бегала в конный клуб, который был в парке недалеко от нашего дома и проводила целые дни, пялясь на то, как учат выездке счастливчиков, которых родители отправили на верховую езду. Кое с кем я там подружилась и, бывало, вечерами мне тоже разрешали забраться в седло симпатичного пони в яблоках и с заплетенной в косы гривой.

В памяти почти ничего не осталось. Это вам не на велосипеде ездить.

Наш маленький караван из десятка лошадок неспешно двинулся за ворота базы и сразу свернул под сень деревьев, углубляясь в лес. С утра прошел дождь, и от легкого ветерка деревья стряхивали холодные капли прямо за шиворот тем, кто не успел увернуться.

Вика ехала прямо передо мной. Она ойкала громче всех, получая ледяной душ.

Мне совсем не нравилось, как она подпрыгивала на спине вороной кобылки, а та слишком нервно дергала ушами от каждого взвизга.

Инструкторы застряли где-то позади, но местные лошадки и впрямь знали эти места как свои четыре копыта, поэтому, кажется, по пути даже дремали. Пока мы не выбрались на склон неглубокого оврага. Здесь утренний дождь слегка размыл тропинку, и все бы было нормально, если бы Вика зачем-то не приподнялась в стременах и не задела нависшую ветку дуба головой.

Листья с этого дуба опали еще далеко не все, и холодного дождя они в своих ладошках припасли с запасом. Вику окатило ледяной водой с ног до головы, и она вскрикнула особенно громко и дернула поводья.

Кобылка ее нервно оглянулась, всхрапнула – и наступила на влажный склон как-то очень неудачно. Передняя ее нога поехала куда-то вперед быстрее, чем она успела поймать равновесие.

Вика почувствовала, что лошадь дернулась вперед и перепугалась настолько, что начала дергать поводья во все стороны и зачем-то пытаться пришпоривать ее, сжимая бока ногами.

Этого кобылка испугалась еще сильнее и принялась приплясывать на месте, пытаясь то ли вернуть на место неустойчивую свою ношу, то ли сбросить окончательно. Попятилась назад, обеспокоив и моего меланхоличного коня, рванулась вперед, закрутилась на месте мотая головой.

Вика завизжала уже во весь голос, бросила поводья и вцепилась в гриву. Одна нога ее уже выскочила из стремени и до катастрофы оставались доли секунды.

Не знаю, что во мне такое проснулось. Возможно, все-таки, некоторые навыки не забываются окончательно и всплывают в самые неожиданные моменты.

Я резко дернула поводья на себя, останавливая своего коня, спрыгнула на землю, невесть как не запутавшись в стременах и рванула к Вике.

Руки все сделали сами – перехватили поводья как можно ближе к удилам, дернули вниз и вбок, принуждая кобылку нагнуть голову и остановиться. Схватив Вику за куртку, я буквально втащила ее обратно в седло.

К счастью, к этому моменту неладное заметила инструкторша и оказалась рядом с нами в одно мгновение, тоже спешившись и обняв кобылку за шею с другой стороны.

Что она там ей говорила, похлопывая по морде, я уже не слышала – в ушах шумело, а перед глазами мельтешили черные мушки.

Что-то я старовата для таких развлечений.

Как мы возвращались на базу – достойно отдельной поэмы. Вика категорически отказывалась садиться обратно на лошадь. На любую. И одна, и с кем-то.

Но, проковыляв несколько метров по грязище, сдалась и согласилась на самого меланхоличного тяжеловоза, который вообще был больше похож на лошадку в карусели.

Его в принципе не волновала вся эта суета. Он как шел – так и шел себе.

По дороге домой дождь припустил сильнее. Прогулку мы худо-бедно закончили, хоть и с психологическими травмами, но вернулись промокшие до трусов.

Переодевшись, я дошла до общего зала, где обещали чаепитие со сладостями.

Горячий чай – это было то, что надо. Особенно проапгрейженный коньяком и малиновым вареньем.

Вика, тоже переодетая в сухое, молча уселась в кресло по соседству и протянула руку за бутылкой коньяка, которую принесла мне одна из местных заботливых хозяюшек.

И согреться, и нервы поправить – для всего хорошо.

Мы некоторое время посидели в неловком молчании.

Прервала его первой Вика.

– Спасибо, – негромко сказала она, кутаясь в теплую флиску и не глядя мне в глаза.

– За такое не благодарят, – фыркнула я. – Все равно иначе поступить было невозможно.

– Все равно… Вдруг ты мне жизнь спасла?

– Что значит – вдруг?! – возмутилась я.

Секунду или две мы смотрели друг на друга – она пыталась понять, серьезно ли я, я – пытаясь понять, примет ли она протянутую оливковую ветвь.

А потом вместе облегченно рассмеялись.

И чокнулись чашками, в которых коньяка было больше, чем чая.

– Я была такой сукой… – проговорила Вика, глядя куда-то в сторону. Глаза ее подозрительно блестели.

– Хорош! – я махнула рукой и потянулась за баранкой с маком. – Все в порядке. Передо мной каяться не надо.

– Все равно. Ты как вообще? Нормально?

– Нет. Я пиздец как на тебя зла. Но каяться все равно не надо. У тебя своя совесть есть, с ней и разбирайся.

Вика помолчала пару минут, маленькими глоточками отпивая горячий и оч-ч-ч-чень крепкий во всех смыслах чай.

Уронила, все так же не глядя на меня:

– Ты отняла у меня Матвея.

Я закатила глаза и медленно шумно выдохнула, выражая все свое отношение к подобным претензиям.

– У тебя никогда не было Матвея! – покосилась на нее, упрямо поджавшую губы. – И слава богу! Вот что я тебе скажу. Даже если бы вы оба были свободны – я бы все равно тебя отговаривала бы.

– А сама? – хмыкнула она.

– Между нами ничего нет.

– Конечно! Он же от тебя не отлипает! Всех фавориток забыл!

– Фавориток? – Я подняла бровь. Надо бы узнать, что там были за фаворитки. – Ну и отлично. Мы ведь этого и хотели? Чтобы он отстал. С тобой будет все в порядке, с фаворитками все в порядке, и со мной… надеюсь.

Не знаю, согласилась ли она с моими доводами, но спорить больше не стала.

Тем временем к нам подбежали девушки-хозяйки, заправлявшие чаепитием, и начали предлагать попробовать авторские чайные сборы.

– От нервов, для хорошего сна, для кровообращения! – чирикали они. – Особенно женщинам полезно!

– От импотенции не хотите мальчикам предложить? – съязвила я.

Как водится, на меня посмотрели диким взглядом. Но чаю налили. Со странным вкусом и плавающими обломками веточек.

За целебным чаем пришли и другие подружки Вики – Нина, Лена, Диана и прочие заговорщицы. Видно было, что им рядом со мной слегка неловко, но они держались, хоть и говорили слегка неестественными высокими голосами.

Вот, кстати, за что я все-таки больше люблю женщин больше, чем мужчин. Интриги они закручивают примерно поровну, но у женщин хотя бы совесть есть. Все-таки понимают, что делают что-то не совсем хорошее.

Сколько ни видела мужчин-интриганов – те абсолютно уверены, что это достойный метод борьбы за место под солнцем.

Но потихоньку расслабились и они – наверное, чай от стресса подействовал.

И даже забыли о том, что я там сижу. Потому что разговор, начавшись с того, какой чудесный получился корпоратив, потихоньку перешел на незабываемую личность Матвея.

– Последний раз такой хороший коньяк у Матвея в кабинете пила, – похвасталась Нина. – Когда ревизия была, я ошибку в отчете нашла, сама же и накосячила. Несу ему – думаю, убьет. Иду, чуть не плачу. А он дверь прикрыл, рюмочку мне налил и говорит: «Ты же знаешь, я тебя очень ценю, но если ты сейчас начнешь плакать, я за себя не ручаюсь. У меня на зареванных дур знаешь какой стояк?»

Вика нервно оглянулась на меня, но я только отсалютовала ей своей чашкой.

Она реально думает, что я буду Матвея ревновать или что?

– Ну я стою, не знаю, то ли реветь, то ли ржать. Разревелась, конечно… – Нина вздохнула. – Он подошел, наклонился так, слезы стер большим пальцем и говорит: «Вот и хорошо, что плачешь. Значит, тебе не все равно». Я потом все быстро у него в кабинете исправила и даже почти не задержалась. А жаль…

– Он заботится. Своеобразно, но заботится, – поддакнула Лена. – Успокоил, как мог.

Ну конечно, заботится. Классический манипулятор – сначала довести до слез, потом «утешить».

– Ой! Ой! Ой! Я расскажу! Я! Что было, что было! – суетливая Лена даже вскочила, так ей захотелось рассказать побыстрее.

Я потянулась за очередной баранкой – похоже, сеанс обожания только начинался.

– К нему как-то приехал Сергей, ну тот, с которым мы склады 50 на 50 делим, а он, вы знаете, хамло страшное! Никогда не здоровается, еще и ляпнет что-нибудь, что девочки на ресепшене потом с мокрыми глазами ходят. А тут Матвей узнал, что он Полинку до слез довел…

– Она ему пожаловалась? – ахнула Диана.

– Да нет, конечно! Ей же влетает за жалобы на клиентов. Он сам увидел! Пошли они в кабинет, ну меня позвали, чтобы я кофе сделала. Сергей с порога: «Может, пересмотрим доли? У меня в таможне связи…» И с такой ухмылочкой. Матвей ему ледяным тоном: «Сереж, не хочешь вернуться и перед девочками извиниться?» А тот стоит, моргает, ничего не понимает. Матвей ему: «Ты сейчас вернешься, громко попросишь прощения, чтобы весь офис слышал, а потом ко мне подойдешь и мы с тобой подпишем новый договор. 70 на 30».

– Да ну?! – заерзали девчонки. – Это когда было?

Я знала, когда это было – на той неделе. Новый договор я составляла. Только не знала, почему решили переподписать. Да и был один нюанс с этими процентами…

– Ну, короче, этот Сергей выходит, галстук поправил, громко так Полиночке: «Прошу прощения за свое поведение, оно недостойно партнера вашей компании, с меня цветы!» И ручку поцеловал. Возвращается в кабинет, я ему подаю кофе, а Матвей говорит: «Так вот. Договор переподписываем на 70 на 30. Причем 70 % нам». Тот аж позеленел весь, рот открыл, а Матвей ему спокойно: «Или мне позвонить Игорю Владиленовичу и рассказать, как ты не по рангу борзеешь?»

– И все?

– Ну я кофе поставила и ушла… А потом этот Сергей выходит белый, как полотно, и пиджак под мышками мокрый. Матвей следом и мне такой: «Ну что, Ниночка, полюбовалась? Понятно, кто тут кого за яйца держит?»

– Да-а-а-а… – восхищенно выдохнула Нина. – Такой мужик! Сила!

– Хотела бы я себе такого мужа, – Диана мечтательно уставилась в потолок. – И защитит, и позаботится…

Бля…

Только это слово и приходило в голову.

Матвей-то – хрен с ним, я в нем нисколько не сомневалась.

Но почему девчонки не видели очевидного – он защищал их не из благородства, а чтобы показать свою власть. Унизить одного, чтобы возвыситься в глазах других.

– Ой, а помнишь, на прошлом корпоративе историю про галстук? – Диана раскраснелась от нашего улучшенного чая и уже не особо фильтровала базар. – Он тогда еще в пафосном ресторане проходил, наших технарей не пустили туда из-за дресс-кода.

– О, да-а-а-а… какие-то крутые инвесторы приезжали, нам велели сидеть за столом смирно и вести себя прилично, я аж детство вспомнила, – хихикнула Нина. – Но про галстук не помню, что там было?

– Ну там один из этих крутых, самый важный, Матвею сказал, что его галстук слишком яркий для серьезного человека. И Матвей сказал, что это подарок жены, которую никак нельзя огорчить.

– Какой это – яркий? – Нахмурилась Лена. – Я не помню даже.

– Так он его снял! – отмахнулась Диана. – И речи потом толкал уже без галстука. Но главное – что не прогнулся, ты понимаешь?

Ну, если это «не прогнулся», тогда что бы было, если бы прогнулся?

Ползал на коленях, умоляя простить за неуместный галстук? Интересно, что он потом сказал жене, если это действительно был ее подарок.

Кстати, ситуация с женой меня напрягала все сильнее. Матвей не вел себя так, как ведут обычные изменщики. Не жаловался, что она его не понимает, не врал, что они спят в разных спальнях и вместе только из-за детей или потому что она больна, а так бы сразу развелся.

Свой семейный статус он выкладывал на игральный стол как данность. Норму. Стартовые условия. И самое интересное, что к этому факту привыкли не только девочки из офиса. Я тоже привыкла. Да, у Матвея есть жена, но это никак не мешает напиваться в его компании, обнимать его за шею, пока он несет меня на руках, и плакать в него, вспоминая прошлое.

И это пугало.

– …приготовила по твоему рецепту. У нас была годовщина знакомства, решила своего порадовать.

Пока я размышляла о Матвее, разговор перетек на более безопасные темы. Расслабившиеся девчонки разбились по двое-трое и болтали обо всем подряд. Рядом со мной сидела Олеся и рассказывала какую-то кулинарную историю, которая мне вообще не была интересна.

До поры.

– Ну и как? И как? Мой мне предложение сделал в тот вечер, когда я его этой пастой накормила! Может, конечно, совпадение, но…

– Ой, ну мой поел, конечно. Но, знаешь, что-то с таким лицом… Я спрашиваю – ну как? А он говорит – не понял, зачем ты в макароны груши в сахаре сунула. А я эти чертовы груши минут сорок карамелизировала до идеала!

– Он после такого выжил? – влезла я, не удержавшись.

Олеся смерила меня долгим недоуменным взглядом.

– В каком смысле? – подозрительно спросила она.

– Я бы сковородкой огрела, если бы мои усилия не оценили.

Взгляд ее стал враждебным.

– Разумеется. – Ледяным тоном отчеканила она. – Я уважаю своего мужчину. И вообще мужчин люблю. Но феминисткам этого не понять.

У меня все мышцы лица заныли от попытки сдержать усмешку.

Не будем портить отношения сильнее, чем они уже испорчены.

– Нет, не понять, – покорно согласилась я.

– Март, а у тебя самой-то мужчина есть? – вмешалась сидящая рядом Нина.

Я тяжело вздохнула.

– Сколько лет еще надо водить наш народ по пустыне, чтобы наличие или отсутствие мужика перестало быть аргументом и мерилом жизненного успеха?

Не дожидаясь, пока она придумает какой-нибудь ядовитый ответ – я их все знаю и могу даже подсказать самые популярные варианты! – я встала и отправилась на поиски нормальной еды. Супчик, с которого начинался день, давно уже провалился, а баранки с маком меня не удовлетворяли. Хотелось чего-нибудь горячего и желательно мясного.

Можно было бы навернуть шашлыков, благо сизая дымка с ароматом жареного на огне мяса уже снова расползалась по окрестностям, но мой организм решил иначе.

Стоило мне увидеть небольшую барбекюшницу, на которой народ жарил хот-доги, как он утробно зарычал и потребовал сосиску! Румяную! С сыром! С маринованными огурчиками! С хрустящим жареным луком! Со сладкой горчицей и развратным кетчупом!

Сопротивляться было совершенно невозможно. Вид у меня при этом был такой, что даже Антон с Вадимом, которые целились на две последние поджаренные сосиски, решили уступить мне очередь и подождать следующую партию.

Вгрызалась я в хот-дог, зверски урча, как уличный кот, которому выдали кусок мяса, а потом попытались отобрать.

Поэтому пропустила мимо ушей комментарий от незаметно подошедшего Матвея:

– Осторожно, у тебя кетчуп капает.

– Да пофиг! – честно ответила я.

Хот-дог меня сейчас интересовал гораздо больше, чем наш прославленный владелец компании, которому сегодня пели дифирамбы. Хотя я отметила, что выглядит он для человека, вылакавшего вчера не меньше литра вискаря, отвратительно хорошо. Как будто неделю отсыпался на лучшем курорте в горах.

– Свитер испачкаешь.

– Забей, – проговорила я с набитым ртом. – Переоденусь. Я вещи брала с учетом, что угваздаюсь на этой вашей базе.

– Смешное слово – «угваздаюсь», – он решил не оставлять нас с хот-догом в покое. – У меня его бабушка говорила, больше ни от кого не слышал.

– Значит, я напоминаю тебе бабушку? – я подняла брови.

Первую сосиску я уже дожевала и ко второй слегка успокоилась.

Кетчупом, кстати, умудрилась не угваздаться, потому что предусмотрительно взяла коричневый свитер. Был бы белый – мне хана.

– Ага, – нагло кивнул Матвей. – Такая же уютненькая. И духи у тебя… такие.

Он сделал шаг ко мне и наклонился, почти уткнувшись мне в шею.

Я аккуратненько отодвинулась и сообщила:

– Это черная «Хабанита». И они не бабушкины, они чуть-чуть ретро.

– Ретро и есть бабушкины.

– Кстати, одна знакомая говорила, что на эти духи слетаются мужчины, выросшие в благополучной большой семье.

Я доела наконец хот-дог и вытирала руки влажными салфетками, снова стоя слишком близко к человеку, про которого точно знала, что держаться от него надо подальше.

Вопреки доводам разума, внутренняя сигнализация вела себя абсолютно спокойно.

– У меня была благополучная полноценная семья, – сообщил Матвей. – Мама, папа, весь комплект бабушек и дедушек. Так что сходится.

– Странно, – хмыкнула я.

– Что?

– Как тогда из тебя получился подобный монстр?