Текст книги "Пустое сердце Матвея (СИ)"

Автор книги: Ашира Хаан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Ты ее трахнул?

– Нет.

Она замерла перед ним, глядя в лицо и ища признаки лжи. Или правды.

– Честно?

– Не трахнул, но заставил кончить. Пальцами. Ей хватило. Голодная девочка.

Все это глядя прямо ей в глаза, отмечая, как переворачивается все у нее внутри, как плавится от боли взгляд, как наполняются слезами глаза.

Лера дернулась к двери, чтобы сбежать и не дать ему увидеть эти слезы.

Хотя какой смысл? Он все равно услышит, как она будет рыдать в подушку в спальне и увидит опухшее лицо, когда она выйдет оттуда.

Матвей успел перехватить ее за руку.

Сделал шаг вперед, выворачивая локоть назад и прижимая жену лицом к белой кафельной плитке.

– Куда собралась? – проговорил он, наклоняясь к самому уху. – Я-то не кончил. У меня жена есть.

– Уйди, Матвей! – Лера дернулась сильнее.

Она нервно кусала губы и все пыталась пнуть его в колено, но он ловко уворачивался.

– Никуда я не уйду. Ты тут сиськами голыми размахивала разве не для того, чтобы я возбудился?

– Уйди! Не хочу тебя после… после нее!

Слезы все-таки брызнули, она замотала головой и начала сползать по стене, захлебываясь рыданиями. Но Матвей вздернул ее выше и вжал собой в кафель.

– Не волнуйся, я смыл ее запах с пальцев. Хотя она была очень вкусная. Но стояк куда девать?

Все еще заламывая одной рукой ее локоть, другой он отодвинул кружевные трусики в сторону, запуская пальцы ей между ног. Там было влажно и горячо.

– Прекра… ти… Не… надо… – всхлипывала Лера, пока он нащупывал нужный ритм, размазывая ее влагу по складкам плоти. – Мат… вей… Нет!

– Ты же хотела быть сегодня хорошей женой? – спросил он ласково, прижимаясь щекой к ее щеке и ловя сорванное дыхание, которое становилось все чаще и резче по мере того, как он продолжал привычные и знакомые движения.

Ее реакции и предпочтения за почти двадцать лет были изучены слишком хорошо, чтобы она могла избежать неминуемо настигающего оргазма.

Когда она уже не могла произносить даже обрывки слов, когда замерла и задрожала от накатившей волны удовольствия, он раздвинул коленом ее бедра, надавил на поясницу, заставляя прогнуться, и нанизал на давно и крепко стоявший от всего происходящего член.

Понадобилось всего несколько резких движений, чтобы подкатил его собственный оргазм, и Матвей кончил в тесную, сжимающую его глубину.

Постоял пару секунд с закрытыми глазами, чувствуя, как прокатываются по позвоночнику остатки спазмов, и вышел из ее тела. Отпустил локоть и отошел к раковине, чтобы вымыть член.

Лера за его спиной сползала по стене, обхватив себя двумя руками и сотрясаясь от рыданий.

Он вытер руки полотенцем, посмотрел на нее с легкой брезгливостью, сказал:

– Я соврал. Ничего не было. Неужели ты поверила?

И вышел, оставив лежать свернувшись калачиком на полу ванной.

Марта. Шестая глава

– Слушай, ну вот реально зря мы это затеяли… – Вика подошла к моему столу и присела на подоконник с чашкой чая так, словно не было нашей размолвки.

На этот раз чай пах черной смородиной. Как-то чересчур интенсивно. Я и в духах-то эту ноту не любила, а тут, с дешевым ароматизатором, она вообще напоминала кошачьи ссаки под кустом крыжовника.

Но я решила не нагнетать и страдала молча.

– Что – это? – рассеянно спросила я, разбирая договоры по папкам.

У предыдущего юриста была своя система, у меня – своя. Даже если я уволюсь отсюда к чертям через месяц, этот месяц всё будет так, как удобно мне.

– Не надо тебе тут работать, – Вика поставила чашку на подоконник и сложила руки на коленях. – Для тебя это развлечение, а народ нервничает.

Я с удивлением на нее посмотрела. Это когда народ успел занервничать? С понедельника я спокойно сижу у себя в уголке, никого не трогаю, примус починяю. На обед хожу в ближайшую кафешку, даже на кухне не толкусь. Кофе приношу с собой из дома, в термокружке на литр с лишним – благо люблю пить остывший, так что конкуренции у кулера и кофеварки никому не составляю.

– Знаешь, что я интересное обнаружила в договорах? – сказала я Вике, понизив голос и наклонившись ближе. – Только это секрет… Ты в курсе, что ваш Матвей женщинам платит даже больше, чем мужчинам? Вообще-то это редкость. Он сумел меня удивить.

– Ты меня слышишь? – вот сама Вика явно меня не услышала, а зря. Напряжение в ее голосе перешло в нервную дрожь. – Давай свернем эту затею. Ты скажешь, что тебе график не подходит, и уволишься, пока испытательный срок идет. Восстановим статус-кво.

– Статус-кво – это то, где ты бегаешь за своим женатым начальником и унижаешься? – я покачала головой и вернулась к договорам, размышляя о том, куда засунуть двух фрилансеров с их не пришей никуда самозанятостью. – Думаешь, я не замечаю, как ты ему с утра притаскиваешь кофе и круассаны? А знаешь, куда они отправляются в итоге?

– Куда? – голос дрогнул едва заметно.

– А вон стоит твое подношение.

Я кивнула на стол под магнитной доской. Там ярким оранжевым пятном выделялся стаканчик из ближайшей кофейни. Мне нравился их осенний дизайн с кленовыми листиками, и я с нетерпением ждала хэллоуинских чашек с тыквами.

Рядом лежал бумажный пакет, пропитавшийся маслом от круассана внутри.

Дело шло к обеду. Еще утром Матвей кивнул Вике, чтобы она положила свой ежедневный дар на стол – и с тех пор так и забыл о нем.

– Где твой мозг, дорогая? – мягко спросила я, наблюдая, как Вика зависшим взглядом смотрит на этот натюрморт презрения.

Можно подумать, она впервые заметила, что происходит.

– Он тебя унижает, игнорирует, не ценит. Не дает даже ни единого намека на то, что у тебя есть шанс хотя бы на перепих в обеденный перерыв. А ты как будто не замечаешь. Что должно случиться, чтобы ты в нем разочаровалась?

– Увольняйся, а? – Вика снова проигнорировала мои слова, придвинулась ближе и почти умоляла. – Не надо меня спасать. Ты на него посмотрела, он тебе не понравился. Все! Закончили! Ты же не любишь в офис ходить. Особенно осенью и зимой.

– И летом, – уточнила я, перекладывая в папку «Что за чушь» очередной нестандартный договор. – Летом я люблю кататься на велосипеде и плавать в речке, а не сидеть под кондиционером.

– Марта, пожалуйста…

– Неа. – Я качнула головой и впервые за разговор посмотрела ей прямо в глаза. – И мне теперь жуть как интересно, почему ты меня так уговариваешь. Думаешь, я тебе конкурентка?

Она промолчала и быстро отвернулась, но я успела увидеть гримасу боли, исказившую ее лицо.

Мда. Тяжелый случай.

– Вик, я реально на него посмотрела, – я сложила руки на столе, стараясь говорить спокойно. – Такого мудака еще поискать. Он даже не скрывается. Он издевается над вами в открытую. Вчера у Дианы спросил, почему она такая грустная, все ли в порядке с дочерью. И та рассказала, что ребенка обижают в школе и вся семья в напряге – думают писать жалобы, идти воевать с учителями.

– И что ты в этом нашла плохого? – Вика нахмурилась, не понимая.

– А то, что буквально в этом же разговоре, когда Диана предложила взять на себя работу с новым перевозчиком, твой Матвей отказал ей. Сказал, что сейчас не время для новой ответственности и ей надо разобраться с дочерью. Мол, когда дома все сложно – это отражается на работе, так что повышения ей до весны точно не видать.

– Это обычная забота, – пожала плечами Вика, но голос прозвучал неуверенно.

– Ага, от этой заботы Диана потом в туалете рыдала.

– Вот видишь! – Вика вскинула руку, как будто поймала меня на противоречии. – Какое ей повышение, если она не справляется с эмоциями!

– Бо-о-о-о-о-оже… – я откинулась на стуле, не в силах сдержать изумления. – Да тут уже сложно сказать, кто более токсичный – Матвей или его дорогой коллектив. Вик, ты чего? Ты как будто не знаешь, что в сложные моменты женщины ебашат в пять раз активнее. Чтобы как раз и сбежать от своих эмоций. Ну и на всякий случай – чтобы не уволили, чтобы получить свободные деньги на решение проблем.

– Нет, он прав, – упрямо качнула головой Вика. – Он мне тоже недавно сказал, что не даст отпуск на Новый год, чтобы мы семьей поехали в Красную Поляну.

– Оу. – Я медленно покрутила головой, чувствуя, как закипает внутри. – И чем мотивировал? Он же так заботился о сексуальной жизни твоего мужа, когда отказывал тебе.

– Сказал, что после… того, что между нами произошло, мне противопоказаны семейные каникулы. – Вика говорила тихо, почти шепотом, словно боялась, что кто-то услышит. – Чувство вины заест, и я все расскажу мужу. А такие вещи надо отрицать до последнего.

– Не, какой поганец! – я не смогла сдержать восхищения мерзостью происходящего. – И никого из вас не волнует, что он ногами к вам в постель лезет? В жизнь вашу? В семью?

– Он держит руку на пульсе, – отрезала Вика и резко выпрямилась, глядя на меня сверху вниз с подоконника. – К тому же ты сама сказала, что женщинам он платит больше. Значит, не так уж он плох. Ты сама сказала. Просто признай, что он умный. Умнее даже тебя.

– Это вряд ли… – я усмехнулась, возвращаясь к договорам.

– Твоя самоуверенность переходит все границы! – в голосе Вики прорезалась настоящая злость. – Надо быть поскромнее.

– Зачем? – я подняла на нее взгляд, искренне не понимая. – Если я знаю, что умна, зачем мне притворяться, что нет?

– Чтобы нравиться людям.

– Так посмотри на своего Матвея, – я развела руками. – По его примеру – скромность это последнее, что нравится людям.

– Это другое!

– Почему? Потому что он мужчина?

– Опять ты о своем! – Вика спрыгнула с подоконника, чуть не опрокинув чашку. – Надоело уже! Этот твой феминистский бред! Я реально думала, что ты умная, а ты только твердишь выученные однообразные фразы. Я, знаешь, с момента, как увидела тебя на работе, а не на гулянках, разочаровалась в тебе!

– Не надо манипулировать мной так топорно, – я поморщилась, отодвигая ноутбук и разминая пальцы. – Что за детский сад – «разочарована»… Матвей твой любит игры тоньше и сложнее.

– Откуда тебе знать?

– Потому что я умная?

– Была бы умная – оценила бы его. – В голосе появились ядовитые нотки. – И реально зацепила бы годного мужика.

– Я себя слишком люблю, чтобы гоняться за женатыми мужиками, – спокойно ответила я. – Даже годными.

– Зелен виноград… – пробормотала Вика, отворачиваясь.

Я вздохнула.

– Глупо сейчас доказывать тебе, что любого, абсолютно любого мужика можно зацепить, воздействуя на его эго. Тут даже ума особо не надо. Ну, может, Матвея, как профи в манипуляциях, надо чуть аккуратнее подсекать.

– Боже, Марта… – Вика обернулась, и на лице ее появилась насмешливая гримаса. – Что-то я не видела, чтобы у тебя под окнами стояла очередь из мужиков, зацепленных тобой за эго.

– А зачем мне это надо?

– Зелен виноград, Марта! – она почти выкрикнула это. – Это такое самоуспокоение. Правда в том, что ты одинока, потому что никому не нужна. А Матвей и вовсе не твоего уровня.

Я только покачала головой, чувствуя усталость.

Странно жить в мире, где все оценивается через твою способность привлекать мужиков. И никто не верит, что тебе это может быть просто не нужно.

– Ты меня на слабо, что ли, берешь?

– Пф-ф-ф-ф, – фыркнула Вика. – Больно надо.

– Вик, если бы это помогло тебе разочароваться в Матвее, я бы уже завтра сделала так, чтобы он таскался за мной с букетами и конфетами, – я посмотрела ей в глаза, стараясь достучаться. – Но ты ведь и в этом случае найдешь ему оправдание.

– Зелен виногра-а-а-а-а-ад… – пропела она, подхватывая чашку и направляясь наконец к своему рабочему месту.

Если бы это помогло…

Если бы.

Из-за свалившихся на меня исправлений в договорах франчайзинга, следующая неделя оказалась настолько загруженной, что у меня не было времени даже выйти на обед в кафе. Я и так делала все возможное, чтобы не задерживаться на работе.

Терпеть этого не могла еще со времен, когда приходилось ездить в офис каждый день, месяц за месяцем. Даже пятнадцать минут задержки после окончания рабочего дня вгоняли меня в жесткий депрессняк.

Когда я выходила из офиса в темноте, отдав работе свои кровные полчаса, мне начинало казаться, что нет у меня никакой другой жизни, кроме этого бизнес-центра с его холодными мраморными полами и тягучих вечерних пробок в Москве. И сериальчик перед сном – моя единственная свобода.

А утром – все с начала.

Поэтому теперь я принципиально вставала из-за рабочего стола ровно в семь.

Но психологических проблем с тем, чтобы пропустить обед, у меня никаких не было, поэтому, пару раз перебившись шоколадками из автомата, я стала заказывать доставку прямо на ресепшен. И разогревать на кухне по-быстрому, что бог пошлет.

Десять минут на заглотить еду, одновременно просматривая правки в договорах – и снова к станку.

В один из таких моментов я застала на кухне яростный спор. Случись он в любой другой момент – я бы не задержалась ни на секунду, чтобы прислушаться. Срачи в интернетах приучили меня идти мимо – и в первую очередь возделывать свой сад.

Если кто-то где-то не прав – я с удовольствием ему об этом скажу… сразу после того, как отделю рис от пшена, посажу сорок розовых кустов и сошью мачехе и сестрам платья к балу во дворце.

Но моя лазанья потребовала сегодня целых три минуты на разогрев, и я волей-неволей услышала, о чем сыр-бор.

– Что за чушь! Мужики и так стали нерешительными, так их надо окончательно запугать! – возмущалась Катя из бухгалтерии, энергично размахивая пластиковой вилкой.

– Если я сыну начну это самое «активное согласие» объяснять, у меня внуков вообще никогда не будет, он и так девочку за руку взять боится, а если еще спрашивать надо… – вторила ей рекламщица Оля, та самая, которая вечно жаловалась на свою свекровь.

– Не просто спрашивать! Подписать договор! Прикиньте, перед каждым этим самым в постели подписываем договор, что я согласна выполнить супружеский долг! – хохотнула Регина. Даже я успела узнать, что она уже в пятый раз замужем в свои двадцать восемь.

Видимо, розовые кусты у меня были посажены и рис от пшена отделен, потому что я не успела поймать себя за язык:

– Нет, договор подписывать ни в коем случае не надо.

– О, Марта! – Они, кажется, реально до этого момента меня не замечали.

Я увидела, что контейнеры с едой перед собравшимися пусты, а чай остыл. Видимо, дискуссия шла уже давно.

– Марта, ты же феминистка! Вы же это и придумали! – набросилась на меня Катя.

– Да, я феминистка, – согласилась я. – Именно поэтому я и говорю – ни в коем случае не надо подписывать договор на секс.

– Почему?! Это же ваше активное согласие! Вы же этого добиваетесь! – Оля явно была озадачена моим заявлением.

– Потому что в процессе секса я могу передумать. И никакой контракт не должен меня обязывать продолжать.

– Чего-о-о?! – хором выдохнули все трое.

– Именно так. Кроме того, я могу согласиться на один вид секса и не хотеть другого. Например.

– То есть надо подписывать договор перед каждым поцелуем! – саркастически фыркнула Регина.

– А-ха-ха-ха! Да, подпиши, что согласна, чтобы я поцеловал тебя в шею! – подхватила Катя, изображая мужской голос.

– Нет, перед каждым движением! – не унималась Оля.

– А можно оптом? На следующие пять туда-сюда! – Регина явно входила во вкус.

– А вдруг ты перехочешь на третьем! – добавила Катя, и все трое расхохотались.

Я смотрела на то, как их веселит сама идея, что можно отказаться, если больше не хочешь продолжать. Не делать того, что прямо сейчас не доставляет удовольствия. Прислушаться к себе.

Ничего нового, но каждый раз – как в первый.

Страшно представить, что можно выбрать себя и не бояться об этом сказать мужчине рядом.

– Нет, если серьезно, – сказала Оля и щелкнула кнопкой чайника. Он зашумел, начиная закипать. – Спрашивать о таком – отвратительно. Можно поцеловать? Можно обнять? Можно засунуть в тебя… Ой, фу!

– Реально, весь настрой сбивает, ничего уже не хочется! – согласилась с ней Катя.

– Правда?.. – хмыкнула я. – Вы даже не представляете, как это может быть…

– Что?..

Сквозь шум чайника ничего не было слышно, и все собравшиеся за столом уставились на меня, видимо, ожидая, когда он вскипит и я закончу свою мысль.

Я щелкнула кнопкой, отключая его. Да, чайник тоже можно прервать.

Но метафора оказалась слишком сложной.

Я вздохнула и предложила:

– Представьте, что к вам подходит по-настоящему горячий мужик. От которого коленки подгибаются. Ну кто вам там нравится? Генри Кавилл? Джонни Депп? И говорит на ушко своим хрипловатым голосом: «Детка, хочешь узнать, что бы я с тобой сейчас сделал?»

– Нет, ну Джонни Депп… – протянула Оля. – Это же… Джонни Депп!

– Мне Тома Харди отвесьте, пожалуйста! – оживилась Катя.

– Том Харди говорит: «Тебе понравится, если я прикушу кожу у тебя на шее, пока мои пальцы проверят, какая ты мокрая?» – медленно проговорила я, переходя на полушепот.

– Оу-у-у-у… Так, девочки… – Катя явно смутилась, но глаза у нее заблестели.

– А мне Джейсона Момоа! – влезла Регина, у которой тоже загорелись глаза.

– Джейсон Момоа спросит тебя своим низким голосом: «Хочешь, я выкручу твои соски, чтобы ты застонала прямо мне в рот, пока я буду насаживать тебя на свой член?»

– Марта! – возмущенно-восхищенно выдохнула Оля.

– Так нечестно! – засмеялась Катя, обмахиваясь рукой.

– А про Джуда Лоу можешь? – не унималась Регина.

– Думаю, нам стоит вспомнить, что здесь рабочее пространство, а не секс по телефону, – внезапно раздался голос от дверей.

Видимо, Матвей успел подойти, пока шумел чайник, а мы были так увлечены, что не услышали его шагов. И теперь он выслушивал мои порнографические фантазии с весьма скептическим выражением лица.

– Да, конечно, – кивнула я. – Пойду спрашивать у своей лазаньи, хочет ли она быть съеденной. Ай, стоп! Она же не субъект. В отличие от людей. Так что тут можно обойтись без договоров.

– Я знаю точно, что если женщине подарить после секса серьги «Ван Клиф» или браслет «Картье», то активное согласие может быть получено и задним числом. Во всех смыслах, – ухмыльнулся он криво. – Вот и весь секрет. Расскажите своим сыновьям.

– Матвей Александрович, вы убедили себя, что все женщины – меркантильны, чтобы избежать необходимости строить с ними уважительные и равные отношения? Или вы в принципе на это неспособны? – не выдержала я.

Вообще-то у меня в голове формулировка звучала чуть иначе – «вы думаете, что все бабы – продажные суки, чтобы оправдать собственный долбоебизм?», но я почему-то подумала, что в стенах офиса это будет нарушением субординации.

Вот если бы мы опять схлестнулись на парковке, я бы не постеснялась. Но здесь Матвей – мой начальник. И несмотря на то, что он упорно звал меня на «ты», я продолжала придерживаться нейтрального тона.

Он сощурил свои янтарные глаза и, сложив руки на груди, оперся плечом о косяк двери.

– Как его звали? – спросил Матвей.

– Кого?

– Того, кто тебя обидел. Из-за кого ты стала фемкой и ненавидишь всех мужчин?

Девчонки за столом подобострастно захихикали, глядя на него влюбленными глазами.

Конечно, такой остроумный и оригинальный вопрос! Срезал! Уел!

– А. Кирилл, – я повернулась к микроволновке и достала свою уже вновь остывшую лазанью.

– Ага, – с глубочайшим удовлетворением в голосе сказал Матвей. – Так и думал.

– Миша, – продолжила я. – Марк. Паша. Саша. Камиль. Тимур. Сергей. Юра. Валера. Денис. Максим.

Я развернулась к нему, держа тарелку в руках, и продолжила перечислять мужчин, наблюдая, как его лицо меняется с каждым именем. От удивления к недоверию. Потом к растерянности. Раздражению.

К тридцатому имени на нем осталась только ярость человека, чья остроумная шутка обернулась против него самого.

– Андрей. Миша. Рустам. Матвей. Хватит? Опять эти 99 % мужчин портят репутацию остальным, да? – усмехнулась я.

Боже, обожаю эти свежие, нетронутые гендерными дебатами сообщества.

Мои любимые феминистские шутки заходят как дождь в сухую землю.

Матвей смотрел на меня, щуря глаза, и в этот момент мне казалось, что они почти черные. Забавно, как раз на днях видела ролик про то, что у нарциссов есть свой особый прищур. Никогда раньше не замечала, но, похоже, это он.

Он опустил взгляд на мою тарелку с лазаньей и пронзил ее взглядом так, будто это была его личная месть итальянской кухне. Ее-то за что?

Но потом его глаза переместились на мои пальцы, и вдруг ярость словно растаяла.

– Почему у тебя такие ногти? – в его тоне ощущалась смесь шока и брезгливости.

– Какие?

– Короткие. И без лака.

– Потому что мне не нравятся длинные и с лаком, – пожала я плечами.

– Может, тебе повысить зарплату? Чтобы хватало на маникюр?

А… так вот в чем секрет высоких зарплат женщин в его компании.

Он доплачивает на ногтики!

– Спасибо, мне хватает, – немного не врубившись в то, почему его так взволновал столь простой факт, я отошла к пустому столу и поставила тарелку.

Девчонки смотрели на меня с любопытством, как на зверюшку.

– А почему ты не красишь ногти? – заинтересованно спросила Регина

– А зачем? – ответила я вопросом на вопрос.

– Ну, это базовый уход за собой. Уважение к окружающим.

– Матвей Александрович тоже не ухаживает за собой? – фыркнула я, кинув на него взгляд через плечо.

– Я делаю маникюр, – заметил Матвей.

– Но не красите ногти, – пожала я плечами.

– Зачем мне их красить?

– А мне зачем?

– Ты же женщина.

Я села за стол и взяла одноразовую вилку, намереваясь наконец пообедать и пойти заниматься делами. Такое ощущение, что они уже не знают, до чего докопаться. Это и есть офисный буллинг теперь?

– Ни в одном из кодексов не записано, что женщины обязаны что-то красить, – решила закрыть я тему. – Я проверяла.

– Может, ты еще и ноги не бреешь? – с насмешкой спросил Матвей.

Я просто смотрела на него. Долго. Достаточно, чтобы нормальный человек уже понял, насколько вопрос неуместный и тупой. Но Матвея Александровича таким, конечно, не пронять.

Зато я услышала нарочито громкий шепот из-за соседнего стола:

– Она же феминистка! Она и кое-что еще не бреет!

– Что? Ты о чем?

– Ну, то самое! Между ног.

И хихиканье, как в летнем лагере, где двенадцатилетки обсуждают, у кого уже начались месячные, у кого растут волосы подмышками, а кому пора носить лифчики.

– Наверное, еще и красит во все цвета радуги, я видела, американские феминистки так делают!

Снова хихиканье. Наверное, им кажется, что их шуточки – что-то оригинальное. Увы.

После десятка лет баталий в интернетах, я готова пригласить в ресторан и подарить цветы тому, кто придумает свежую шутку на эту тему.

Пока кандидатов столько же, сколько на Нобелевскую премию за то, что мужчина родит ребенка.

Я демонстративно промолчала, поедая свою лазанью.

– Что, реально не бреешь?! – ужаснулась Оля. – Марта! Фу!

– Серьезно? – вмешалась Катя. – Ну скажи!

– Мне есть на что потратить время и силы, – не отрываясь от еды, ответила я.

– Ой, ну есть же лазерная эпиляция! Ну ты что! Это сейчас недорого! Дать контакты?

– Спасибо, не надо. И деньги у меня есть, – отказалась я поспешно. Хотя, может, Матвей мне зарплату и на эти цели повысит? – Но это больно, поэтому мне неинтересно.

– Ну подумаешь – чуть-чуть больно! Это же уход за собой! Неужели не хочется потом насладиться тем, какая ты гладенькая!

– Я женщина. Мне достаточно больно делает мое тело, чтобы я за это еще и доплачивала.

Они вновь переглянулись. Повисла неловкая пауза – видимо, намек дошел не до всех, а те, до кого дошел, предпочли сделать вид, что не поняли.

Мне всегда был интересен процесс бесследного растворения в миллионном населении тех людей, которые понимают всю правду про маркетинг и давление в теме бьюти-практик.

Вроде вот в интернете напишешь, что для меня не удовольствие эпиляция и мезотерапия «для себя», потому что больно. И все согласны, даже упрекнут за банальность идей.

А вот в этом офисе почему ни одной согласной женщины? Они притворяются? Или нужные кучкуются где-то в других местах?

Я и сама уже много лет работаю дома. Неужели все мои единомышленницы – тоже удаленщицы?

– Матвей Александрович, вот вы, например, когда последний раз платили за то, чтобы вам сделали больно? – светски поинтересовалась я, решив сменить тактику.

– Не далее как месяц назад, когда прекрасная девушка хлестала меня стеком на приватной вечеринке, – тем же светским тоном отозвался Матвей.

Кажется, кто-то из девушек за столом поперхнулся чаем. Теперь все взгляды устремились на высокое начальство. Посмотрите только, какие откровения!

Мне смутиться?

Не дождется.

– Вас это возбуждало, Матвей Александрович, или вы просто не в состоянии испытывать обычные человеческие эмоции без триггера в виде физической боли?

– Мне кажется, если мы дошли до обсуждения таких вещей, ты могла бы перейти со мной на ты, – Матвей ловко обогнул стул и уселся напротив меня, подперев подбородок рукой. – Что еще ты хочешь знать о моих сексуальных предпочтениях? Давай обсудим стоп-слово и можно ли кончать тебе на лицо.

Девчонки за соседним столом замерли, явно не зная, куда себя деть от такого поворота разговора.

В принципе, если он хотел, чтобы у меня пропал аппетит, своей цели он добился. Но не показывать же перед ним свои слабости?

– Интересно, откуда берутся такие му… монстры, как ты? – вздохнула я, все-таки откладывая вилку. – Это врожденное или приобретенное?

– Монстры? – он наклонился ближе, и я увидела в янтарных глазах уже не угрозу, а что-то вроде любопытства. – Знаешь, что самое интересное в монстрах, Марта? Они не рождаются. Их последовательно и аккуратно делают из обычных людей. А потом удивляются результату.

Что-то в его голосе изменилось – исчезла ядовитая насмешка, зато появилась боль человека, который знает, о чем говорит.

Настоящая? Или очередная маска?

– И кто же сделал из тебя монстра? – спросила я.

Матвей молча поднялся из-за стола.

– Приятного аппетита, – бросил он через плечо и вышел из кухни, оставив меня с остывшей лазаньей и кучей вопросов.