Текст книги "Пятьдесят слов дождя"

Автор книги: Аша Лемми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Я не хочу тебя оставлять, – прохрипел он. – Я…

Она покачала головой.

– Прости. Ты… ты был… – она колебалась. Даже сейчас она не испытывала к нему ненависти. – Спасибо тебе за все, чему ты меня научил. Надеюсь, ты обретешь покой.

Уилл сглотнул.

– Не заставляй меня возвращаться туда! Они все… Никто из них не похож на тебя.

Нори улыбнулась.

– Не трагедия.

Он пораженно на нее уставился.

Трагедия заключалась в том, что, если бы его так щедро не баловали, не убеждали с рождения в собственном превосходстве, он, возможно, вообще не стал бы таким. Но теперь уже ничего не изменить.

Нори протянула руку.

– Прощай.

– У нас есть… у нас есть еще немного времени…

– После сегодняшнего вечера ты больше никогда не будешь со мной разговаривать. Ты не будешь пытаться застать меня в одиночестве. Наша игра окончена, Уильям.

Уилл выглядел пораженным в самое сердце.

– Я так не хочу.

– Я знаю, – мягко ответила Нори. – Но так хочу я. Поэтому прощай.

По выражению ее лица он понял, что надежды нет.

– Я действительно хотел… – он замолчал. – Ох, Нор-и.

Она ничего не сказала. Больше сказать ей было нечего.

Нори смотрела ему вслед, а когда дверь закрылась, почувствовала легкий укол грусти. Но ее затмило чувство безграничной свободы.

Она вспомнила давнее любимое стихотворение.

 
Мне жизнь моя
Печальна и невыносима,
Но не могу я улететь,
Поскольку я не птица.
 

Нори подошла к окну и распахнула его. Луна была наполовину скрыта облаками.

Пожалуй, я смогу быть птицей.

Токио, Япония

Октябрь 1956 года

Холодным октябрьским утром кузены Стаффорд наконец собрались уезжать. После долгих просьб и неохотного одобрения Уилла Элис наконец разрешили вернуться домой. Нори и Акира проводили их до порта, откуда океанский лайнер повезет пассажиров на Запад.

Элис плакала навзрыд, прижимаясь к Нори. Ее макияж давно размазался.

– Я бы хотела, чтобы ты могла поехать со мной, – всхлипнула она.

– Я буду писать тебе каждую неделю, – пообещала Нори, поглаживая светло-серебристые волосы подруги. – Обязательно рассказывай мне о предстоящих замечательных вечеринках и о красивых платьях. И когда отец устроит твой брак с красивым джентльменом, я захочу знать об этом все.

Элис утерла лицо рукавом.

– Я ужасно люблю тебя, моя милая девочка.

Нори улыбнулась и поцеловала ее в обе щеки.

– И я тебя.

Расставание Уилла и Акиры было заметно более сдержанным. Они пожали руки и что-то пробормотали друг другу. По всей вероятности, они снова увидятся, возможно, раньше, чем хотелось бы Нори.

– До встречи, – произнес Акира. Он не смог скрыть разочарования в голосе, и Нори подавила в себе вину за то, что их разлучила.

Уилл кивнул.

– Закончи свое произведение. Оно будет великолепным.

– И твое. Возьми несколько фермат. Знаешь, как я их ненавижу.

Уилл ухмыльнулся. Кто-то с борта крикнул им, чтобы срочно поднимались – ждать не будет.

– Что ж, до свидания, – сухо обратился Уилл к Нори.

Она склонила голову.

– Счастливого пути, мистер Стаффорд.

Если он ожидал, что она передумает в последний момент, то ему было суждено разочароваться.

Нори повернулась к Элис.

– Не позволяй им сломать тебя, – шепнула она.

Элис ослепительно улыбнулась.

– Не в этот раз.

Они сели на корабль. Акира положил руку на плечо Нори, и они смотрели, как лайнер удаляется все дальше и дальше, пока не исчезает в серых сумерках.

– Будешь по ним скучать? – застенчиво спросила Нор-и.

Акира вздохнул.

– Немного. Но я всегда знал, что им придется ве-рнуться.

Она почувствовала, как ее снова захлестывает поток вины.

– Что ж, впереди Вена, которую ты с нетерпением ждешь. Всего через две недели ты уедешь.

Глаза Акиры загорелись.

– Я взволнован, – признался он – И уже велел слугам, чтобы все для тебя подготовили. Ты ни в чем не будешь нуждаться, я обещаю.

Нори подавила усмешку. Она управляла домом уже много лет. А брат даже не знал, где стоит солонка.

– Хай, аники.

– Ты не спешишь домой? У меня есть несколько часов. Могли бы съездить в город.

– Давай, здорово.

Он внезапно нахмурился.

– Я бы не хотел, чтобы ты выходила без пальто. Заболеешь.

Нори покрутила носом, глядя на него.

– Ты слишком много беспокоишься. Я практически неуязвима.

Он снял пальто и накинул ей на плечи.

– Надень мое.

– Аники, ты замерзнешь!

Акира пожал плечами.

– Идем.

Она положила руку на сгиб его локтя и позволила ему себя вести.

Они никогда не были в этой части города; они вообще редко покидали безопасный анклав богатых граждан. Фестивали проводили на нейтральной территории.

Здесь было иначе. Мимо проезжали на велосипедах мальчики-посыльные, выгуливали собак дети. Пробираясь сквозь толпу, Нори позволила себе погрузиться в приятный сон наяву, сохраняя достаточно сознания, чтобы двигаться. Она чувствовала запах готовящегося мяса и рыбы, только что выловленной в океане. Слышала, как матери кричат вслед своим детям, а мужчины играют в кости. Там было еще несколько белых, и никто не обращал на них внимания. Нори тоже легко вписывалась в обстановку. Возможно, Япония была чем-то большим, чем Киото ее бабушки. Возможно, жизнь здесь походила на разно-цветный гобелен, и она все-таки смогла бы найти подходящее место.

Акира остановился, и Нори вышла из транса.

Она поймала себя на том, что смотрит на невысокого лысеющего мужчину, обильно потеющего, хотя на улице было прохладно. В уродливом твидовом костюме и очках, слишком больших для его лица, незнакомец с благоговением смотрел на Акиру.

Он низко поклонился и чуть не выронил стопку свитков, которые нес.

– Акира-сама… Это такая честь для меня. Такая честь.

Акира нахмурился и хотел пройти мимо, но Нори ущипнула его за руку. Акире не нравилось, когда перед ним заискивали, хотя это случалось довольно часто.

Он бросил на сестру быстрый взгляд, соглашаясь через силу облагодетельствовать мужчину.

– Конничива. Простите, мы знакомы?

Мужчина рассмеялся.

– О, вы бы не запомнили такого старого дурака, как я! Ваша достопочтенная мать приводила вас в мой магазин много-много лет назад. Раньше вам нравилось играть с золотыми драконами, которых я держу у кассы. А она – благослови ее Господь – питала нежные чувства к моим шелковым веерам.

Акира моргнул.

– О! Вы продавец антиквариата. Хиромото-сан, верно?

– Да! – выпалил мужчина. – Ох, конечно, вы все помните. Какая честь. Какая честь! Так чудесно снова видеть вас после всех этих лет. И вы такой высокий!

Акира покраснел.

– Да, что ж. Спасибо.

Хиромото повернулся к Нори и отвесил поклон.

– И приятно видеть вас, чиби химэ.

Воспоминание вернулось в мгновение ока. Хотя Нори сделала все возможное, чтобы забыть ту ночь, она была запечатлена на ней, как татуировка.

– О, фестиваль. Я на вас налетела.

– Да-да, – засмеялся он. – Все так и было.

Акира взглянул на часы.

– Извините, нам действительно надо идти.

Хиромото кашлянул.

– На самом деле, если вы окажете мне честь, у меня есть к вам предложение. Я, конечно, слышал о вашей музыке, вы очень талантливы, это большая честь для нашего прекрасного города.

Акира кивнул.

– Спасибо вам.

– Видите ли, у меня небольшое мероприятие в канун Рождества. – Торговец вытащил из кармана носовой платок и промокнул вспотевший лоб. – Ничего особенного. Но там будут некоторые важные люди. Политики и тому подобное. И я был бы счастлив, если бы вы сыграли. Ваша мать – благослови ее Господь – играла на моем мероприятии и растрогала публику до слез. Это было прямо перед… – он снова кашлянул.

Официальная версия, обнародованная семьей, – Сейко умерла, но почти все знали, что она сбежала.

– Как бы там ни было, я надеялся, что вы сможете выступить на моем мероприятии. Я бы, конечно, заплатил.

Акира попытался изобразить раскаяние, но ему это не удалось.

– Боюсь, это невозможно. У меня назначена встреча, и я буду отсутствовать некоторое время.

Лицо Хиромото вытянулось.

– О! Я понимаю. Я, конечно, понимаю, понимаю. Я просто подумал, что было бы неплохо почтить память вашей матери. – Он повернулся к Нори. – Полагаю, вы будете присутствовать?

Она ждала, что Акира извинится от ее имени. Он наверняка придумал бы какое-нибудь оправдание.

Акира колебался. На него словно накатила сентиментальность, что было редкостью.

– Ну, в таком случае… моя сестра могла бы сыграть вместо меня.

Нори ошеломленно посмотрела на него. Она была уверена, что ослышалась.

Хиромото просиял, обнажив гнилые зубы.

– Ох! Это было бы чудесно, просто чудесно. Я и не знал, что у вас есть ученица.

Щеки Нори вспыхнули.

– У него – нет.

– Есть, – поправил ее Акира. – Я сам ее обучал. Она вполне компетентна. И у нее нет недостатка в свободном времени.

Нори бросила на брата раздраженный взгляд, который он тактично проигнорировал.

– Она с радостью займет мое место.

Хиромото уронил свитки на землю и схватил обе ее руки.

– Вы бы согласились? О, вы не против, госпожа?

Она уставилась на него, разинув рот.

– Я…

Строгий взгляд Акиры и умоляющие щенячьи глаза Хиромото диктовали только один ответ.

– Я выступлю, – пробормотала Нори.

Он запечатлел влажный поцелуй на ее руке.

– Превосходно. Просто превосходно.

* * *

Вечеринка была двадцать четвертого декабря, в двадцать первый день рождения Акиры. Никто из них эту тему не затрагивал, но оба о ней не забывали.

Пришло время ему выполнить свою часть сделки. Сделки, которую он заключил ради нее. Нори мучила невыразимая боль; это было все равно что проглотить битое стекло. Она отдала бы все на свете за возможность что-то изменить.

Акира постучал дирижерской палочкой по пюпитру.

– Нори, сосредоточься.

Девушка закатила глаза. Акира завтра уезжал в Вену, но сейчас он хотел убедиться, что она не поставит его в неловкое положение.

Все было бы проще, если бы ей позволили самой выбрать композицию. Хиромото выбрал концерт для скрипки с оркестром ми минор Мендельсона и нанял небольшой камерный оркестр, чтобы аккомпанировать, а Нори должна была играть соло. У нее будет всего несколько часов до мероприятия, чтобы попрактиковаться с ними.

От этой мысли ее затошнило. В дополнение к тому, что она никогда раньше не играла перед аудиторией, ей приходилось играть с оркестром.

За жалобы Акира щелкнул ее по носу. Он и слышать ничего не хотел. Пианисту, которому предстоит аккомпанировать ей во втором произведении, тоже будет все равно. Нори играла несколько пьес с Уиллом и только тогда чувствовала себя в безопасности рядом с ним.

Акира выбрал второе произведение: «Чакона» Томазо Витали. Он часто играл ее с Уиллом.

Нори оставалось выбрать только одно произведение. Она без раздумий выбрала «Аве Мария» Шуберта.

С Витали возникла проблема.

Акира поморщился.

– На полтона выше. Сыграй еще раз.

Нори так и сделала.

– Ты понимаешь, что значит на полтона выше? – рыкнул он. – И ослабь смычок. Ради бога, ты ведь умеешь.

Она сглотнула.

– Почему ты выбрал именно это произведение? В любом случае «Чакону» не играют в одиночку; в аранжировке есть роль для фортепиано. Мне следовало бы попрактиковаться с пианистом.

– У меня свои причины.

– Но, аники…

– Цыц.

Акира сел за фортепиано.

– Что ты делаешь? – спросила Нори.

Жестом он велел ей играть. И заиграл вместе с ней. И это было прекрасно.

Нори едва не выронила смычок.

– Н-надзэ? С каких пор ты играешь на фортепьяно?

– Я всегда умел играть на фортепьяно, Нори.

Она уставилась на него, как дура, с отвисшей челюстью.

– Ч-что?

– Меня научила мама. Фортепьяно я занимался по ут-рам, а скрипкой – по вечерам, в течение многих лет.

Нори почувствовала слабость.

– Ты никогда не играл при мне!

Он пожал плечами.

– Я был не готов тебе показывать.

У нее вспотели ладони.

– А теперь готов?

Акира коротко улыбнулся.

– Полагаю, что да.

– А есть хоть что-то, чего ты не умеешь? Я-то думала, что потихоньку наверстываю.

Акира ухмыльнулся.

– Может быть, в следующем году.

Нори вытерла руки о платье.

– Наверняка у меня будет отличный пианист на аккомпанементе.

– Конечно. Я просто подыграю, чтобы ты смогла выучить эту пьесу.

Нори наклонила смычок.

– Тогда с самого начала.

Они самозабвенно репетировали до раннего утра. Это было похоже на перенос в другое царство, где нет нужды ни в еде, ни в отдыхе. Только когда Аямэ утром вошла сообщить, что Акире пора собираться, Нори наконец отложила скрипку.

Не говоря ни слова, она подошла и села рядом с ним на скамейку. Чары развеялись.

Акира наклонился и коснулся губами ямочки на ее левой щеке.

– Я знаю, ты сможешь сыграть. Я учил тебя все эти годы, ты должна была что-то усвоить.

Она кивнула.

– Хай, аники.

– Веди себя прилично.

– Да.

– И следи за трелями, не позволяй небрежности.

– А ты не можешь остаться? По крайней мере, до окончания концерта?

Он вздохнул.

– Мне очень жаль, Нори.

Она уткнулась лицом ему в грудь.

Пожалуйста, боже. Верни его мне.

* * *

Ноябрь пролетел без происшествий. Писем от Акиры не было. Нори изо всех сил старалась не падать духом.

Пока она отложила последний дневник своей матери в сторону. Не хватало времени, и, если уж честно, она боялась. В конце концов, скоро должно было дойти до той части, которая касалась ее. И ее отца.

Нори не понимала, действительно ли она хотела знать все, что случилось.

Она проводила свои дни, непрерывно музицируя. Нори была совершенно уверена, что все слуги ее ненавидят, но ей было все равно.

По ночам она вязала шарфы для Акиры. В Вене бывают морозы. Как только она закончит, все сразу и отправит. У нее был адрес его отеля, написанный на клочке бумаги, который она хранила в футляре для скрипки.

Нори спала урывками, тревога грызла ее, как блохи. От бесконечных щипков на руках и ногах оставались крошечные красные отметины.

Она сидела у огня и смотрела, как окна затягиваются морозным узором. Ей никогда по-настоящему не нравился снег, но в этом году Нори почему-то относилась к нему иначе. Снег был прекрасен.

Закутавшись в пальто и шарф, Нори каждый вечер выходила в сад. Он уже не походил на заброшенные руины, каким был, когда она приехала. Акира проследил, чтобы сад восстановили, и Нори знала: это подарок.

Токио, Япония

24 декабря 1956 года

Они прислали за ней машину чуть позже семи часов утра.

Мероприятие проходило в загородном поместье Хиромото примерно в часе езды от города. Вот вам и бедняк. По словам Аямэ, недавно торговец получил большие деньги от некоторых предприятий за рубежом. Таким способом он подлизывается к городской элите, пытается просунуть свои грязные, низкородные ноги в двери. Нори этот странный маленький человечек скорее нравился. Хиромото послал за ней своего водителя.

Нори свернулась калачиком на заднем сиденье и смотрела, как медленно исчезает за окном город. Мир был покрыт толстым слоем снега. Может, опустить окно и почувствовать холод на лице? Впрочем, не стоит, подумала она, вдруг водитель будет ругаться.

Нори забарабанила пальцами по коленям. Она понимала, зачем Акира заставил ее выступать. Действительно понимала. Но сама выступать все еще не хотела. Акира всю жизнь естественно выделялся; ему не понять желание оставаться на заднем плане.

Машина остановилась перед особняком, водитель вышел и открыл ее дверь.

– Госпожа.

Нори поблагодарила его, взяла футляр со скрипкой и вошла в дом. Сам дом был недавно построен на большом участке земли, окруженном деревьями, рядом располагался пруд. Нори удивилась, зачем кому-то понадобилось строить дом посреди леса, а потом рассмеялась над собой за то, что задалась этим вопросом. Она сама поступила бы именно так.

Длинные столы с яркими золотыми скатертями были уже накрыты. На платформе стояли пятнадцать стульев и рояль. Музыканты, за исключением пианиста, уже ждали – все мужчины по меньшей мере вдвое старше нее.

Хиромото нигде не было видно.

К ней подошла горничная, чтобы взять сумку с одеждой.

– Я положу все в шкаф. Принесу обратно, когда будет нужно. Вы можете пока присоединиться к остальным, госпожа.

Нори медленно приблизилась к музыкантам, держа перед собой футляр.

– Я… сицурэй симас…[28]28
  Прошу прощения (яп.).


[Закрыть]

Дирижер повернулся к ней лицом. Он был самым молодым в группе, с яркой улыбкой и длинными темными волосами.

– А, вот и наша солистка! Добро пожаловать.

Нори кивнула.

– Спасибо, что пригласили меня.

Дирижер указал на подиум, установленный за его спино-й.

– Подумали, что вам тоже нужен постамент, – объяснил мужчина. – Вы такая маленькая.

Она покраснела.

– Спасибо.

– Пора начинать. Сначала сыграем Мендельсона, потом вы исполните Шуберта, и с оркестром закончим. Вы с пианистом будете играть… что именно?

– Чакона. Томазо Витали.

Дирижер приподнял бровь.

– Непростое произведение.

Нори моргнула.

– Да, непростое.

– Что ж, начнем.

Акира предупреждал, чтобы она следила за дирижерской палочкой. Это оказалось не так сложно. А вот играть с другими инструментами…

Только на Мендельсона ушло три часа; за первые два добрались до середины пьесы. Нори чувствовала, как ее спину буравят взгляды. Профессионалы задавались вопросом, чья она глупая родственница, которую поставили здесь солировать.

– Хорошо, – произнес дирижер через некоторое время. – Отдохнем немного. Поиграйте Шуберта. Для него не нужно сопровождение.

Нори кивнула и прикусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови.

– Я… здесь же будет не очень много людей?

Дирижер озадаченно посмотрел на девушку.

– Всего лишь двести или около того.

Нори чуть не упала в обморок. Дирижер жестом попросил ее начать играть. По крайней мере, эта музыка глубоко врезалась в ее мышечную память, и Нори прошла ее без сучка и задоринки.

Шепот за спиной подсказал, что ей удалось искупить свою вину за прошлые ошибки. Немного.

Дирижер кивнул.

– Молодец. Явно солистка.

Нори пришлось сдержать фырканье.

– У меня больше практики в игре в одиночку. Но… где пианист?

– Я его не видел. Пойду гляну. У нас осталось всего несколько часов.

Дирижер положил палочку и исчез в соседней комнате.

– Это же его сестра, да? – прошептал кто-то позади нее. – Забавная малышка.

– Сводная сестра. И давай потише. Ее семья…

Дирижер вернулся хмурым.

– Задерживается, – сообщил он. – Замечательно. Что еще сегодня пойдет не так?

Нори сглотнула.

– Что нам делать?

– Продолжаем репетировать концерт, а что ж еще? – Лицо мужчины смягчилось. – Вы отлично играете. Ваш брат гордился бы.

– Вы знаете Акиру?

Он рассмеялся.

– Мы вместе учились в консерватории. Он позвонил мне несколько дней назад, предупредил, чтобы я не ждал от вас чуда.

Нори чуть не фыркнула.

– Да уж.

Мужчина улыбнулся.

– Ваш брат гений, который рождается раз в поколение. Тэнсай, понимаете? С такими людьми невозможно конкурировать.

Отлично понимаю.

– Однако у вас, – продолжал он, – есть то, чего нет у него.

Нори испуганно подняла глаза.

– Что?

Дирижер подмигнул.

– Лучше пусть он сам вам скажет. А теперь, может быть, попробуем еще раз? С самого начала.

И она старалась изо всех сил, теперь уже увереннее. Оркестр поднял ее, как нарастающий прилив. Солируя, ей приходилось парить над ними – но не слишком отрываясь, как в изящном танце.

Нори закрыла глаза и попыталась почувствовать то, что чувствовала, впервые услышав игру Акиры. Чувство чужое и одновременно знакомое, замысловатое и простое, и, хотя по спине пробегали мурашки, неизменно теплое.

Еще через три часа вышла горничная: сообщила, что гости прибудут в течение часа, и нужно переодеться.

Музыканты, казалось, знали, куда идти, и оставили Нори в одиночестве.

– Прошу вас, госпожа, – произнесла горничная. – Наверху есть комната, где вы можете переодеться. Я уже разложила ваше платье.

Нори кивнула и последовала за женщиной по винтовой лестнице. На верхнем этаже даже не все стены были окрашены. Очевидно, в доме никто не жил.

Стараясь не порвать тонкую ткань, Нори надела мерцающее белое платье, изначально принадлежавшее высокой Элис. Приходилось идти осторожно, чтобы не споткнуться.

Она высвободила волосы из пучка и перекинула через левое плечо, закрепив правую часть длинной заколкой из слоновой кости. Потом слегка подкрасила губы помадой и, прищурившись, посмотрела в зеркало.

Было слышно, как внизу несколько раз открывалась и закрывалась входная дверь, доносились звуки смеха – громкого, напыщенного смеха, принадлежавшего людям, у которых слишком много денег и слишком много свободного времени. Нори села на край кровати и вздохнула. Нет смысла молиться о силе.

В дверь постучали.

– Минуту.

Дверь все равно открылась, и вошел Акира – в концертном костюме, с красной розой, приколотой к лацкану, с зачесанным гелем волосами.

Он приподнял бровь, увидев ее потрясенное лицо.

– Ой, да ладно! Ты же не думала, что я позволю тебе меня опозорить.

Нори бросилась в его объятия.

– Аники!

– Хотел тебя удивить, – тепло сказал он. – Ты всегда жалуешься, что я слишком серьезен.

– Но… но ты же в Вене!

– Примчался обратно. Едва успел. Я приехал всего несколько часов назад и не задержусь надолго. Возвращаюсь через три дня.

Она подняла на него глаза, и ей с трудом удалось сдержать слезы радости.

– О, слава богу! Теперь ты можешь играть вместо мен-я.

Он усмехнулся.

– Еще чего! Я буду тебе аккомпанировать, сестренка. Остальное зависит от тебя.

Она впилась ногтями в его запястья.

– Пожалуйста, не заставляй меня! Ты сыграешь гораздо лучше.

Акира фыркнул.

– Разумеется. Но я хочу, чтобы сыграла ты.

– Я ничтожество, – вырвалось у нее.

Лишенный сна мозг изо всех сил пытался справиться с происходящим, отчаянно хотелось вернуться в спальню, свернуться калачиком с кружкой горячего чая.

Акира щелкнул ее по носу.

– Ты вовсе не ничтожество.

На лице Нори отразилась неуверенность.

– Слушай, – сказал брат, – ты прекрасно знаешь, я никогда ничего не делаю без причины. Так что тебе придется довериться мне.

Нори сдержала слезы – некогда плакать. Облегчение от того, что Акира снова рядом с ней, перевесило все остальное.

Если ей суждено опозориться и сгореть в адском пламени, по крайней мере он будет здесь, чтобы… Ну, в общем, он будет здесь.

Нори крепко сжала руку брата.

– С днем рождения.

Он дернул плечом.

– Без церемоний.

– Учти, у меня куча вопросов. Это совсем на тебя не похоже, аники.

Он ухмыльнулся.

– Позже. А теперь идем.

* * *

Не смотреть на них.

Это был единственный выход. Поискав Хиромото и не сумев найти его среди толпы людей в черных костюмах, Нори сдалась и теперь твердо смотрела в пол.

Акира сел за фортепьяно, после того как его тепло обняли дирижер и половина музыкантов оркестра.

Кто-то, кого она не узнала, поднялся на сцену и, сказав несколько слов, поблагодарил гостей от имени Хиромото за участие в сегодняшнем вечере. Он представил сегодняшнюю солистку как госпожу Норико Камидзу, и она услышала, что толпа разразилась ропотом. Нори никогда так сильно не хотелось оказаться где-нибудь еще. И это говорило о многом.

Тело под платьем зудело. Руки вспотели. Следовало иначе причесаться, да и струны на скрипке, похоже, натянуты слишком туго. На месте ее удерживал лишь взгляд Акиры.

Он в тебя верит.

Нори вдохнула и не выпускала воздух, пока дирижер не кивнул, что пора начинать.

Давай.

Она улетела. С первыми бравурными восходящими нотами она заявила, что пьеса принадлежит ей.

Идеально.

Она почти чувствовала, как руки Акиры направляют ее собственные.

Сквозь звуки оркестра она слышала его голос в своей голове.

Хорошо. Теперь не слишком быстро. Притормози… Нежно. Почти чувственно.

Вот так.

Теперь выше. Не части€.

Быстрее. Быстрее. Быстрее!

У нее перехватило дыхание. Лицо пылало, но руки не дрожали. Она не потерпит унижения.

Звук флейты пронзил до самого сердца.

И так всегда?

Значит, именно это всегда чувствует Акира?

Каково быть в центре такого звука?

Нори открыла глаза.

А потом раздался другой звук, совершенно незнакомый.

Это были аплодисменты. Оглушительные аплодис-менты.

Нори покачнулась. Они не прекращались целых три минуты.

Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась.

– Бис! Браво! – крикнул кто-то.

– Да, еще!

Краем глаза на нее глянул Акира. Традиционно между частями делали перерыв. Нори уже запыхалась, но кивнула, показывая, что готова продолжать. Следующая композиция была ее мелодией. «Аве Мария» прозвучала идеально, как в глубине души Нори всегда знала, и будет. Она была продолжением самой Нори.

В зале заплакали.

А потом снова раздался рев. Толпа была ненасытна.

Нори почувствовала руку Акиры на своем плече, когда он наклонился, шепотом спрашивая:

– Если тебе нужен перерыв…

– Нет.

– Прошел почти час. Ты ослабла.

– Я хочу закончить.

Если она сейчас остановится, то уже не сможет начать заново. Ее держал адреналин.

Невидимый остальной толпой, Акира легонько поцеловал сестру в затылок.

– Верь, – прошептал он.

И вернулся к фортепьяно. Ропот в зале стих. Нори могла поклясться, что какое-то небесное существо заморозило гостей.

Акира позволил упасть первой ноте. Затем второй. Третьей. Каждая нота звучала ниже и зловеще, чем преды-дущая.

Даже не задумываясь, Нори ответила на зов. Звуки скрипки вплетались в звуки фортепьяно, они были половинками единого целого.

По щеке Нори скатилась слеза.

Весь ее страх, вся ее боль, вся ее ненависть вылились в музыку.

Аудитория была забыта. Здесь имели значение только два человека.

Они кружились все быстрее и быстрее, пока не начали танцевать в безумном красном тумане.

А затем, когда музыка в последний раз угасла, послание стало ясным как день.

Финал.

Нори сложилась, как бумажная кукла, и закрыла глаза. Скрипка с грохотом упала на пол.

Она не слышала аплодисментов. Лишь почувствовала, как Акира взял ее за руку и потащил через холл, потом через парадную дверь в холодную зимнюю ночь. Холодный воздух коснулся ее лица.

– Все в порядке, – сказал он. – Ну, ну.

Она продолжала дышать короткими, отчаянными рывками.

– Я смогла, – прохрипела Нори.

Акира сел прямо на снег, чтобы она могла уткнуться лицом ему в грудь.

– Смогла. – В его голосе прозвучало тихое, но всеобъемлющее удовлетворение.

– Я справилась?

Акира фыркнул.

– Небрежно на трелях. Как обычно.

– А остальное?

Акира долго молчал.

– Я… рад, что вернулся.

Нори уложила эти слова в священный тайник души.

– Пойду заберу вещи, – сказал Акира. – Засвидетельствуй наше почтение Хиромото. Или хочешь остаться на вечеринку и насладиться триумфом?

Она отрицательно покачала головой.

– Поехали домой.

* * *

За рулем был тот же водитель. Открывая дверь, он улыбнулся Нори. Однако, прежде чем сесть за руль, бросил на Акиру короткий озадаченный взгляд. Акира приехал на такси прямо из аэропорта и имел при себе только маленький чемоданчик.

Извилистая дорога пустовала, ночь была совершенно тихой под черным беззвездным небом. Акира задремал.

Нори подышала на свое окно и вывела мизинцем:

Но

Ри

Ко

Когда-то это было все, что она могла написать.

Она пихнула Акиру ногой.

– Акира.

Он повернулся к ней лицом.

– Нани?

– Как думаешь, я могла бы поехать с тобой в Вену? Мы могли бы снова сыграть? Вместе?

Нори ожидала, что он усмехнется или закатит глаза, но взгляд, который он бросил на нее, был ясным и честным.

– Ты еще не готова.

Нори склонила голову.

Акира двумя пальцами приподнял ее подбородок и потянул за локон.

– Может быть, в следующем году…

Нори хотела улыбнуться, однако не успела.

Все произошло в одно мгновение.

Машину так резко понесло влево, что Нори отбросило назад. Голова ударилась об окно. Она смутно подумала, что деревья ужасно близко.

Лицо Акиры застыло. Она видела, как он произнес ее имя:

Нори.

Затем раздался самый громкий звук, который она когда-либо слышала. Тело Акиры полетело вперед. Последнее, что она почувствовала, были его руки, сомкнувшиеся вокруг нее.

В следующее мгновение чувств не осталось. Она понимала, что земля, на которой она лежит, должна быть холодной, понимала, что пламя вокруг должно быть горячим, – но она не чувствовала ни того ни другого.

Неподалеку лежал водитель. Его голова была расколота, как яйцо. Нори и не подозревала, что в людях так много крови.

Свет от пламени падал на разбитое стекло, которое лежало вокруг нее, покрытое слоем свежевыпавшего снега.

Большой зазубренный кусок стекла, торчащий из ее груди, сверкал, как упавшая с неба комета.