Текст книги "Алый снег охотника Лю (СИ)"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 8

«Хорошая мысля приходит опосля». Или, используя аналог из местного, чрезвычайно богатого сонма поговорок и пословиц, «В теле гиганта разуму трудно действовать». Или это немного про другое? Ну, тогда «От большого ума недалеко и до глупости». Вот это, сдается мне, куда ближе к моему случаю. Хотя-я-я…

Это я к тому, что мысль тюкнулась в мое темечко, отскочила пару раз от лобной и теменной кости и, наконец, смогла по случайности не промахнуться мимо той крохотной части мозга, которой я обычно думаю. И произошло это именно в тот момент, когда я проваливался в сладкую дрему, прижимая к себе в конце концов угомонившуюся любовницу. Мысль была выражена парой слов:

– Я – идиот! – Подумал немного и понял, что двух слов явно недостаточно для описания всей величины проблемы. Пришлось расширить и углубить. – Нет, Хана! Я – феерический дятел!

– М-м-м… – Невнятно пролепетала она, с трудом открыв один глаз. – Идиотом ты станешь, если и дальше будешь напрягать свои мозги, не давая им продыху. Феерическим, да. Но все равно, любопытно узнать, что же сподвигло тебя наконец-то прийти к этому очевидному для всех окружающих выводу. Кстати, пользуясь случаем, хочу поздравить с этим эпохальным открытием!

– Я ошибся, Хана! Не надо было ЕГО отпускать! ЕГО ж там убьют!

Хана приподняла голову и смотрела на меня уже обеими глазами:

– Насколько я поняла, убить его крайне трудно. К тому же, это – местные дворцовые разборки – лезть в них нам опасно. Ты сам так сказал. И это, на мой взгляд, очень разумно. Что тебе до этого прЫнца, Фан-Фан? Я даже порадовалась, какой ты у меня умный, практичный и прагматичный. И не стараешься быть затычкой в каждой попадающейся бочке. В отличие от подавляющего большинства подобных тебе… – Она блеснула хитрым взглядом. – … включая этого самого принца.

– Да нет же! Этого хрена попытаются убить не из-за дворцовых интриг. Им же нужен повод к войне! Наверняка, в труп воткнули бы какой-нибудь ножик. И я очень удивлюсь, если на этом ножике не будет клейма одного из западных княжеств!

Хана протяжно и сладко зевнула, сверкнув в полумраке спальни острыми белыми клычками:

– Ну-у-у, Фа-а-ан… Мы же вместе допрашивали ту мокрощелку-трансвеститку из Дзе. Там повод к войне совсем даже другой был. И провокация эта случилась именно с твоим участием, между прочим! А про такое заметное событие, как убийство внука Императора в канун Нового Года – она ничего не гов…

Она застыла. Глаза ее медленно увеличивались.

– Вот именно! – Я выбрался из-под девушки и устроился на подушках поудобнее. – Вот именно, Хана! Люди императора наверняка допрашивали Дзе Зиону после нас. Так что осведомлены не просто о вариантах, а о примерных сроках! Что сделал бы я на их месте? Бил бы на упреждение! Силы примерно равны, и кто первый начнет мобилизацию – тот получит преимущество в войне. Но и слишком рано начинать мобилизацию нельзя – мобилизованные армии надо кормить, квартировать, снабжать… В идеале, начинать мобилизацию надо на неделю-две раньше противника. Другими словами, кто первый совершит удачную провокацию, тот получит неплохое мобилизационное преимущество! Вот и решили пожертвовать Вейжем – наверно, он совершенно ничего из себя не представлял… до последнего времени.

– Ну, все равно! – Хана фыркнула, снова заползла на мое плечо и закрыла глаза. – Какое тебе дело до еще одного императорского отпрыска? Вас же, императорских – куча! Тем более, что провокация совершена с нашей стороны. Значит, мы первые. Значит, войска нашего императора получают преимущество. Хорошо же! – Она потерлась щекой о мое плечо. – Спи! Хватит мозгами шевелить. Скоро самый распоследний слуга во дворце будет знать, с каким скрипом у тебя это получается в последнее время… ку-ку-ку! Когда песок из простыней твоей кровати вытряхивать будет, ку-ку-ку!

– Использовать принца Вейжа в провокации – огромная ошибка! – Возразил я. – Тем более такой, которая предполагает его превращение в труп!

– Чего это вдруг? – Равнодушно спросила Хана, закрывая глаза.

– Ты сама сказала: потому что он – такой же, как я. Ну, почти.

Секунду ничего не происходило, а потом Хана рывком подняла голову:

– Мать моя медведица!

– Попытки его убить с высокой долей вероятности приведут к противоположному результату, потому что он…

– … сранный Главный Герой! – Буквально рыкнула Хана.

– Именно, Хана! Именно! Еще и хуже получится, как всегда с нами, главгероями, происходит! Мы ж, как говно, которое лучше не трогать. Лежит себе и пусть лежит, сохнет дальше – вони меньше будет.

– Самокритичный какой, пф! – Проворчала Хана.

Минуту она молчала. Потом, буквально «потоптавшись» по моей груди ладошками, вновь устроилась с явным намерением не забивать себе голову:

– Все равно – плевать! Сделать мы ничего не можем, прямо сейчас бежать куда-то и что-то делать бессмысленно. Надо пользоваться моментом – и спать! Я гениальна? Так точно! Я – гениальна!

– Но…

– Фан-фан! – Недовольно перебила меня она. – Я смотрю, ты уже отдохнул, раз есть силы что-то там планировать…

Заподозрив неладное, я торопливо замотал головой:

– Не-не-не…

– А то смотри, я девушка, конечно же, слабая и беззащитная, но если у моего любовника еще есть заряд в аккумуляторах, то, так уж и быть, пойду навстречу, пересилю себя и отвечу же взаимностью… А то в идиота превратится – и все, приплыли. Типа надо ловить момент, пока ОНО соображает еще хоть что-то и у него хоть что-то еще шевелится!

* * *

Не спалось. В очередной раз. При этом голова была тяжелая и мутная. Не болела, нет. Но – будто тряпьем набита. Сильно подозреваю, что это и есть последствия излишнего усердия в ментальных техниках. Или симптомы наступающих проблем с мозгами.

Хана уже давно сползла с моего плеча и отвернулась-извернулась, по своему обыкновению, в совершенно невообразимый крендель. При этом обмоталась одеялом. И, понятно, кто остался в кровати без этой нужной и полезной постельной принадлежности.

Со стороны смотрится, наверно, смешно.

Кстати, о взгляде со стороны…

– Привет, серый… – Прошептал я, каким-то непонятным образом ощутив постороннее внимание, а затем и обнаружив его источник. – Как жизнь хвостатая?

Ангэе, конечно же, до ответа не снизошел. Прошел по столу, небрежно обмахнув пышным хвостом вазу с фруктами, пару секунд примеривался, легким и стремительным прыжком перепрыгнул на кровать, перебрался, нагло оттоптавшись по спине, через спящую Хану («М-м-мам… ну, еще пять минуточек» – невнятно пробормотала медведица), застыл у самых кончиков пальцев моей руки.

Как всякий нормальный кот, он встал так, что достать-то ты его можешь, но как-то так случайно получается, что для этого придется потянуться или вывернуть руку под неудобным углом…

Тем не менее, я сумел почесать пушистые бакенбарды. Ангэе приподнял морду, прищурив глаза от удовольствия. Как всякому верному «вассалу», мне пришлось делать комплимент «сюзерену»:

– Ты гораздо лучше выглядишь, уважаемый Ангэе. Шерсть прямо лоснится. Пушистость явно повысилась…

И схватил его за загривок, прижав к простыне и чуть придвинув, чтобы не удрал:

– Ты мне так и не сказал в прошлый раз, дружище, как там наша девочка себя чувствует?

Застигнутый врасплох кот задергался, пытаясь освободиться, потом застыл, нервно подергивая хвостом. Затрещала ткань простыни, в которую он вцепился когтями.

– Ну? Будешь и дальше дурочку валять? Говори – я внимательно слушаю.

Меня попытались укусить. Потом – поцарапать. Пришлось надавить на загривок сильнее.

– Не слышу ответа, Ангэе. Как себя чувствует после застенков моя Шихонг? Ну?!

Ангэе тихо зарычал-замяукал на низкой ноте. Так «начинают» коты перед тем, как вот-вот бросятся на соперника… правда, в большинстве случаев они «расходятся бортами», через десять минут утомив и себя, и окружающих этими своими противными воплями. Но иногда это низкое мяуканье сменяется резким злым воплем со всеми сопутствующими – лапами, когтями, зубами и клочьями шерсти, летящими во все стороны.

Пришлось отпускать зверя. Вполне возможно, что он, действительно, не умеет говорить. И не факт, что достаточно разумен для этого. Волшебный – да, без вопросов. А вот разумный ли? И сильно подозреваю, что для самозащиты данный конкретный хищник может использовать не только когти и зубы. Так что лучше не усугублять. А то еще Хану разбудит своими воплями. И тогда нам с котом обоим не поздоровится!

Вывернувшись из-под руки, Ангэе поспешно отпрыгнул из досягаемости моих рук дальше, в ноги. Возмущенно посверкал глазами и принялся нервно вылизывать переднюю лапу. После чего вскочил, подошел к краю кровати, несколько раз яростно взмахнул в мою сторону хвостом (уверен, на кошачьем это что-то очень и очень матерное), бесшумно спрыгнул на пол…

– Дурак! – Послышался голос Шихонг оттуда, с пола, из-за края кровати. – Все со мной хорошо. «Моя Шихонг», хррр! Кобель!

… и исчез. Ну, когда я рывком вскочил с кровати, его в комнате уже не было. Не забываем, правда, что это не просто кот, а Ангэе – тот еще ниндзюк. Тут-то и обычного кота в полумраке спальни не заметишь, а уж ЭТОГО… чемпиона по утаскиванию вкусняшек из-под заклинания «Холодильника» без нарушения работы последнего… да еще и с голосом моей «куноичи»… Голосом сильно недовольной и расстроенной Шихонг. Так что, определение «моя» теперь находится под огромным вопросом…

– Вот это я спалился… – Ошарашенно пробормотал я.

– С кем ты говорил, Фан-Фан?

… и спалился дважды. Перед обеими!

В голосе Ханы не было и намека на то, что она только что крепко спала. Это был голос человека, хорошо и качественно притворившегося спящим. И который показывает собеседнику, что притворяться дальше он не собирается. И собеседнику не советует. Очень-очень не советует.

Пришлось говорить правду. Ну, что значит «пришлось»? Врать я просто не видел никакого смысла. Ни смысла, ни пользы.

– Тот кот? Тот загадочный дух, жрецами которого являешься ты и твоя сам…?

– Моя женщина! – Тихо рявкнул я.

– Ладно-ладно, не злись. – Покладисто покивала Хана. – Твоя женщина. Я тебе верю. Женский голос я тоже слышала. И знаешь… – Она, заговорщицки понизив голос, доверительно наклонилась в мою сторону. – Насколько я разбираюсь в человеческих женщинах… судя по этому тону, при следующей вашей встрече мне придется сильно озаботиться сохранностью твоих колокольчиков!

И медведица форменным образом заржала, катаясь по кровати и колотя кулачком по подушкам… Яблоком из вазочки в нее запустить, что ли?

* * *

Несмотря на бурную и насыщенную ночь, проснулся я рано – еще даже светать не начало. Все-таки быт сельского жителя не располагает к безмятежному сну до обеда. Десять лет вставал до рассвета и нет никаких предпосылок к тому, что эта ситуация как-то изменится в ближайший десяток-другой лет. Надо только умудриться не сдохнуть хотя бы в ближайший год. Хотя бы в ближайший месяц!

Вскочил, ошалело протер очи, кое-как позиционировал себя во времени и пространстве. Прокрутил в голове события прошедшей ночи… и вернул утреннее настроение (по старой привычке поднявшееся почти до планки «свежее и бодрое») на прежнюю отметку «поубивал бы, кабы знал, кого, а так – придется всех». Осмотрелся.

Хана, разумеется, все еще сладко спала. Можно сказать, что у нее сейчас – самый сон. И вот в данный момент она совершенно точно не притворяется – сопит себе в две дырочки, свернувшись аккуратненьким калачиком, обложившись горкой подушек и замотавшись в честно отвоеванное ночью одеяло. Из-под трофея только крепенькая аппетитная ножка торчит. Да черноволосая макушка.

Быстро накинул штаны, нижнюю рубаху, шапочку. И покинул покои, шлепая голыми пятками по холодному камню.

Дворцы Твердыни уже не спали. Сильно сомневаюсь, что есть мгновения, когда в Твердыне не бодрствует хотя бы сотня человек. И я вовсе не про охрану – тут без вопросов. Слуги, садовники, дворники, дежурные письмоводители, чиновники, денно и нощно радеющие о благе отечества. Вот они – ранние пташки или, напротив, ночные птицы…

Так что на территории дворцового комплекса беготня челяди, пока представители правящего класса изволят отдыхать от основной своей социальной функции, стояла знатная. Самое время, чтобы исправить свои косяки и предотвратить появление новых. Ну, или хотя бы снизить вероятность обнаружения оных, уже совершенных, зорким начальственным оком.

Точно! Повара! Как минимум, повара уже давно должны колдовать на кухне! Потому что вовремя накормленное вкусным завтраком начальство – залог спокойной безмятежной службы!

На каменной площадке перед лестницей главного входа уже присутствовали девять человек – мужчины и женщины. Разных возрастов – от дородного умудренного жизнью Ви Шунь Фэня (сразу видно ответственного чиновника – встает ни свет ни заря) до смутно знакомой девчушки – «массажистки» из купален. Кто остальные – слуги, невольники или, напротив, высокопоставленные чиновники – было неясно, так как одежда на всех одинакова. Штанишки и свободные рубахи – обычное исподнее, в котором тут принято отходить ко сну… если только не ложишься в кровать с горячей и знойной «медведицей». Ну, разве что Шунь Фэнь щеголял «пижамой» из шикарного шелка…

Почти все, как положено при выполнении Канона – босиком, «по классике». Только Шунь Фэнь, как человек уже в немалых годах, в разношенных потертых тапочках.

Осмотрелся. Зевнул. Потянулся. Вежливо поклонился всей честной компании. Присоединился к выполнению местного варианта утренней зарядки, выбрав свободный пятачок.

Сейчас уже трудно сказать, кто придумал Канон. Легенды утверждают, что сделали это Звери. Эдакий подарок благодарному, но немного темному и диковатому человечеству. Сомневаюсь. Канон разработан именно для человеческого организма. А кто знает свой организм лучше, чем сам человек? Как бы то ни было, Канон известен с незапамятных времен. И не менялся все это время ни на йоту – гениальное изобретение невозможно было улучшить ни как, ни в чем!

Пока выполнял Канон и, как предписывалось, очищал голову от тревожных мыслей, «поймал» странную идею о том, что гуманистам, вечно озабоченным, чем бы объединить людей и тем самым установить мир во всем мире, в этой реальности даже напрягаться особо не придется. Так как объединяющая сила уже есть. Вот она – Канон! Выполняют все. Выполняют одинаково. И во время выполнения даже временно стираются классовые границы. Например, здесь, на площадке может одновременно присутствовать как чиновник второго ранга, так и второй помощник золотаря. И на этой площадке все равны. Как в бане.

Как и положено всяким глупостям, конкретно эта основательно заняла мои мысли и вытряхивалась с огромным трудом. Минуты три. А после – испуганно упорхнула, когда в двух шагах обнаружилась великолепная и величественная Ма У – румяная и свежая. Чем разом напомнила о всех наших проблемах.

И шестерка Ри. Кроме того, что на них всех была едва заметная печать некоей «одинаковости» и, я бы даже сказал, «стандартизации», среди них были Ри Сахон, Ри Джу и… Ри Шихонг. Моя (или уже не моя) маленькая «куноичи». Из чего логично следовал вывод, что остальные – такая же сработавшаяся «тройка».

Чего мне стоило не броситься к Шихонг и не обнять, прижав к себе покрепче – одним Предкам известно. А дело еще и усугублялось едва заметно мелькающим призрачным кошачьим хвостом и треугольными ушками. Знакомой серо-полосатой масти. А на милом личике (и до этого достаточно «кошачьем») время от времени «проявлялись» вибриссы и характерные «кошачьи» признаки – в глазах мелькал вертикальный зрачок, нос становился широким, а нижняя часть лица призрачно трансформировалась в кошачью пасть. Сильно подозреваю, что под коралловыми губками в эти моменты прорезались серьезные клыки.

Ну, только круглых очков не хватало для полноты картины. Ах, да – еще платья горничной и чепчика. И миленькой муфточки на хвостик, да! Как там у японских фетишистов? «Моэ», да?

На эти животные атрибуты никто из окружающих, судя по отсутствию реакции, внимания не обращал. Из чего можно было сделать вывод, что природа у них такая же, как у Ангэе, и никто их не видит. Кроме меня. Волшебство-с.

На самом деле, здорово, когда в мире есть штука, которой можно объяснить все непонятное!

Лицо девушки было спокойным и умиротворенным, что свидетельствовало о спокойном течении и упорядоченности мыслей… И раньше я бы купился на эту безмятежную сосредоточенность, если б не призрачный хвост, нервно и даже раздраженно дергающийся. И – не безадресно. Потому что призрачные уши были стабильно развернуты в одну сторону. В мою.

Сестры присоединились ближе к концу выполнения моего комплекса. Вначале зевающая Хао, потом зевающая Микки и, наконец, зевающая Цу. Хана проснуться и выйти на площадку так и не соизволила. Так что и мы с сестрами во время Канона не усердствовали, и поэтому никаких особых «спецэффектов» не было. Да и не принято подобное усердие во время выполнения Канона в больших компаниях людей с разной подготовкой в Ци. Невежливо и некрасиво.

Закончив свой комплекс, покидать площадку я не спешил. Опять-таки, это не принято. Я ведь теперь, какой-никакой, а начальник. И, немаленький, если учесть численность подчиненных Ма У и политический вес ее самой. Вот и дородный Ви Шунь Фэнь (судя по сноровке в выполнении Канона, он – тот еще живчик) ожидает на краю площадки кого-то из своих подчиненных. Или, напротив, кто-то из все еще выполняющих упражнения – наоборот, его начальник. Кстати, дядечка где-то умудрился раздобыть пиалу с каким-то напитком и сейчас его смакует. Хоть какие-то плюсы от бытия большим начальником.

Вежливо и почтительно раскланялись. Я, как положено, соединив кулак и ладонь, он, по причине занятости рук, простым, но приветливым, поклоном.

– Высокий господин! – Пропищали сзади. – Не желаете ли ароматного чаю?

За моей спиной обнаружилась совсем крохотная девчушка в простом сером платье со скромным черным узором. Лет… ну, семь или восемь. В руках девочка держала деревянную коробку, внутри которой находился чугунный чайник и чайные принадлежности.

Кивнул. Обзавелся пиалой. Правда, с другим рисунком и чуть другой формой, нежели у Шунь Фэня. Мелочей во Дворце не бывает – видимо, его «обслуживали» другие структуры. Хм…

– Какие знакомые нотки у твоего чая! – Я потянул носом аромат напитка, парящего на легком морозе. – Видимо, ты хорошо принимаешь науку своей наставницы!

– Спасибо, высокий господин! – Радостно заулыбалась та. – Ри Бсанья, высокий господин!

Хм? «Бсанья»? То есть «заноза»? Ой, что из нее вырастет…!

– Щепотка хапьяна, чтобы взбодриться, – Принюхался я еще раз. – Мята для возжигания пламени аппетита перед завтраком… Шалфей и даже, кажется… о-о-о! Женьшень!

– Правильно, высокий господин! – Она едва не захлопала в ладоши от того, что я все определил верно. Занятые руки помешали.

– Обязательно передам твоей наставнице, какая ты старательная ученица, маленькая Бсанья! – Улыбнулся я.

– Моя… Высокий господин знает сестрицу?

– Наверно, это мастерица Ри Сахон? Столь чудные отвары делать может, насколько я помню, только она.

– Да, господин! – Рассмеялась малявка. – Ой! Мое почтение, высокие госпожи! Не желаете ароматного чаю?

Это любопытные сестры закончили Канон. Умудрились уложиться даже быстрее Ма У и шестерки Ри, которые начали немного раньше. Любопытные.

– Ах, какая милая и воспитанная малышка! – Восхитилась Хао. – Да! Мы изволим попробовать твой чай, который так нахваливает наш уважаемый старший брат!

Взгляды сестер, когда, следуя традиции, они втянули своими носиками аромат, стали подозрительными. И взгляды эти были направлены на меня.

– Замечательный чай, правда? – Широко заулыбался я, делая еще один глоток.

– Сенна и кора крушины. – Процедила Микки. – Это от запоров.

– От сильных запоров. – Уточнила Цу.

– Которые потом проходят ОЧЕНЬ быстро. – Добавила Хао.

– Ой! – Ри Бсанья юркнула мне за спину.

– Вы что-то путаете, мои хорошие! – Возмутился я. – Нет там ничего подобного! Вот, можете понюхать отвар в моей пиале! Хапьян, мята, шалфей и даже – даже! – женьшень! Представляете?!

И протянул пиалу вперед. В нее тут же уткнулись три носика.

– Действительно. – Удивилась Хао. – Но чайник-то у нее только один!

– Какая очаровательная девочка! – Обрадовалась Цу. – Просто очень-очень очаровательная!

– Ой! – Микки. – А где она?

За моей спиной, само-собой, уже никого не было.

– Не желаете ли чаю, госпожа Ма У? Сестрицы? Братики?

– Какая трудолюбивая юная дева… – Задумчиво протянула Хао, рассматривая, как маленькая «Заноза» разливает чай для закончивших Канон Ма У и шестерки Ри. – Уважаемый старший брат?

– М-м-м? – Я оторвал взгляд от старающейся не смотреть на меня Шихонг.

– Я правильно понимаю… эта мелкая зараза – теперь под твоей рукой?

– Не зараза, а заноза. – Поправил я. – Не совсем под моей. Она – ученица одной из моих подчиненных.

– О-о-о.

– Вот от нее нам племянников не надо, ладно? – Микки была категорична. – Твоей медведицы и твоей лисицы нам вполне достаточно! Во-о-от так! – И девочка показала, как именно.

Я невольно поморщился. Потому что огромные призрачные уши Шихонг по-прежнему были направлены в нашу сторону, а призрачный хвост после слов Микки про «медведицу» и «лисицу» совершил некий совершенно неописуемый финт. Тут и без перевода было понятно, что на кошачьем только что было высказано нечто абсолютно уничижительное и крайне нехорошее. Боюсь, в человеческом языке даже подходящих слов не найдется. И, уверен, я очень близко знаком с адресатом этого послания…