Текст книги "Из собрания детективов «Радуги». Том 1."

Автор книги: Артур Апфилд

Соавторы: В.Х. ван Эмландт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

15
«Нет дома!»

Когда они приехали на ферму Бринов, Бони прошел на веранду, которую подметала тучная, расплывшаяся аборигенка. Она не улыбнулась гостю и, неприветливо буркнув «Здравствуйте!», продолжала мести пол.

– Мисс Брин дома? – осведомился Бони.

– Нет. Мисс Кимберли уехала. Сразу как позавтракала.

– М-м. А когда она вернется?

– Вернется? Поздно, поздно. Может, к вечеру. Знаете, где Майкс-Холлоу?

– Нет. Это далеко?

– Далеко, далеко, – отозвалась аборигенка, продолжая подметать. Раз взглянув на Бони, она больше не подымала головы. – Очень далеко. Может, двадцать миль будет, не знаю. Долго ехать, долго.

– Хорошо, тогда скажите мисс Кимберли, что мы приезжали, но, к сожалению, не застали ее дома. До свидания.

– До свидания, мистер.

Бони снова сел в пикап.

– Гоните к стоянке аборигенов, Ирвин, – бросил он. – Нужно быть там, пока они не улизнули.

– Ким нет дома?

– Не уверен. Служанка сказала, что нет. Попытаемся найти какого-нибудь скотника, прилично говорящего по-английски.

Среди деревьев на берегу ручья, под которыми приютилось несколько сделанных из жести и мешковины хижин, стояло с десяток мужчин-аборигенов. Ни женщин, ни детей не было видно. Одеты они были по-разному – точнее, раздеты в разной степени. На одних были штаны, рубашки и сапоги для верховой езды, на других – только рубашки, на третьих – одни штаны. Ирвин и Бони подошли к ним. Усмехаясь, как обычно, Ирвин непринужденно поздоровался с аборигенами:

– Привет, ребята. Что, отдыхаем?

Двое неуверенно заулыбались и бочком отодвинулись за спины других. Статный абориген, на котором, кроме рубашки, штанов и фетровой шляпы, были сапоги с изогнутыми шпорами и повязанный, как у героев вестернов, голубой шейный платок, явно нервничал. Он пытался повернуться так, чтобы спрятать от глаз белых кобуру с тяжелым револьвером, висевшую на чересчур ярком ремне.

Ирвин снова усмехнулся, но взгляд его светлых глаз сделался жестким. Он подошел к щеголеватому аборигену и, встав прямо перед ним, пристально уставился на револьвер. Потом, быстро шагнув вперед, грозно посмотрел в бегающие черные глаза, в то время как его левая рука проворно завладела оружием.

– Кто тебе разрешил носить револьвер? – рявкнул Ирвин и тут же расхохотался. Трое аборигенов отделились от группы и пошли в сторону, но констебль приказал им вернуться. Они следили за его глазами и не смеялись. Ирвин вытащил один за другим патроны из барабана. – Так, а теперь скажи, как тебя зовут, – велел констебль.

– Патрик О'Грейди, – последовал ответ, и Бони с трудом сдержал улыбку, услышав ирландское имя.

– Ну, Патрик О'Грейди, что скажешь? С какой стати ты пушку нацепил? Валяйте, выкладывайте… мистер Патрик О'Грейди.

– Этот револьвер я нашел в загоне, – ответил молодой абориген на отличном английском. – Наверное, его забыл Эзра, когда уходил со скотом.

– С каким еще скотом? – гаркнул Ирвин.

– С бычками для уиндемской бойни.

– В каком загоне?

Патрик О'Грейди занервничал, стараясь не встречаться взглядом с Ирвином. Он переминался с ноги на ногу, и шпоры его тихонько позванивали.

– Там, на Девятой Миле, – пробормотал он.

– Это у поворота к Черному колодцу?

Абориген кивнул. Потом, точно надеясь, что его положение на ферме поможет ему выпутаться из переделки, он добавил:

– Я здесь старший скотник.

– Ты давно у Бринов работаешь? – вмешался Бони.

– Я всегда тут жил. Родился на ферме.

– А последнее стадо собирать помогал?

Патрик О'Грейди просиял – о револьвере, кажется, забыли.

– Помогал. Я с ребятами главное стадо у загонов держал, а Эзра, Джаспер, Сайлас и другие отбившихся бычков сгоняли.

– Это когда же было? – продолжал расспрашивать Бони, и Патрик, не задумываясь, ответил, что в прошлый понедельник. – И кто повел стадо?

– Эзра с Кимберли и четверо наших ребят. Джаспер, Сайлас и я поехали с ними до Первой стоянки, а на следующее утро обратно домой отправились – я, Джаспер и Сайлас.

– И что ты делал, с тех пор как вернулся?

– Отдыхал.

– Где сейчас Джаспер?

– Со стадом, – ответил Патрик. – Поехал сменить Кимберли, она не должна была идти дальше Четвертой стоянки.

– А Сайлас? Он тоже со стадом? – допытывался Бони, и Патрик ответил без колебания:

– Нет, он поехал на Болото бить крокодилов.

– Ах да, крокодилы таскают скот, так?

Старший скотник осклабился. Разговор перешел на еще более безобидную тему, и он почувствовал себя увереннее.

– Вовсю таскают!

– Скольких работников он взял с собой!

Черные глаза тревожно блеснули, но ответ последовал достаточно быстро.

– Троих. Старика Неда и двух молодых ребят.

– Ну что ж, констебль, нам, пожалуй, пора, – сказал Бони. – Кстати, Патрик, а где сегодня мисс Кимберли?

Снова тревожный огонек в глазах, потом смех – за ним легко скрыть так много. Нет, Патрик не знал, где мисс Кимберли, но быстро нашел самый безопасный ответ:

– Я думаю, она поехала кататься верхом. – Повернувшись к остальным, он гаркнул так, что те вздрогнули от неожиданности: – Куда поехала мисс Кимберли?

Аборигены замахали руками, указывая самые разные направления. Они засмеялись, загалдели, расспрашивая друг друга, но ясного ответа никто не дал. А ведь утром кто-то из них должен был пригнать с пастбища на ферму верховых лошадей, оседлать одну для Кимберли… Если, конечно, она действительно поехала кататься верхом. Бони вспомнил, что Кимберли утверждала, будто Сайлас уехал охотиться на крокодилов, взяв с собой большую часть людей. Патрик же сказал, что с ним поехали трое, а назвал, собственно, только одного. Внезапно сверкнув глазами, Бони тихо спросил старшего скотника:

– Почему ты был вооружен?

Патрика больно уязвило возвращение к проблеме, казалось бы, уже решенной, и, так как он заколебался с ответом, Бони выстрелил следующим вопросом:

– Когда ты в последний раз видел Джеки Масгрейва?

Вся группа напряглась. Стремясь заглянуть в самую глубину черных глаз Патрика, Бони не заметил этого секундного оцепенения, но сразу же ощутил внезапную перемену в аборигенах. На этот раз он терпеливо ждал ответа, но приоткрывшаяся было дверь захлопнулась.

– Не помню, – буркнул Патрик. – Давно.

– Случайно не на прошлой неделе?

Старший скотник энергично потряс головой и принялся с интересом озирать окрестности: ферму, деревья, ручей – все что угодно, лишь бы не встретиться взглядом со сверлящими голубыми глазами. Седобородый абориген пришел ему на выручку:

– Джеки Масгрейв – трекер для мистер Стенхауз. Джеки не работай ферма Бринов.

– Правильно, – подтвердил Патрик. – Я этого Джеки уже несколько лет не видел. Два года по крайней мере. Мисс Кимберли говорит, что мистера Стенхауза убили – что Джеки убил его и бежал к своему племени. Джеки – дикий черный, а мы – черные с фермы.

– Ну что ж, одно могу сказать: всем вам теперь лучше не выходить за пределы фермы, – сурово проговорил Бони. – Мисс Кимберли скажете, что мы с констеблем Ирвином хотели ее видеть.

– А если я еще раз увижу тебя с револьвером, то упеку в уиндемскую тюрьму, так и знай, – внушительно добавил Ирвин.

Аборигены молча проводили взглядом отъезжающий пикап, который, миновав ферму, направился на юг. В полумиле от фермы дорога делала поворот, скрываясь за невысокой каменистой грядой. Здесь Бони велел Ирвину остановиться и взобрался на гребень гряды.

Старший скотник поспешно шагал к дому неуклюжей, валкой походкой человека, проведшего большую часть жизни в седле. Через мгновение он скрылся в дверях стоящей на отшибе кухни. Аборигенка, подметавшая веранду, куда-то исчезла. Прошло несколько минут, прежде чем Бони увидел, как она идет по крытому переходу между кухней и домом. Она пробыла в доме не меньше минуты и снова направилась в кухню. Потом тем же путем из кухни к дому прошел старший скотник и, остановившись у боковой двери, заговорил с кем-то внутри.

Джаспер сопровождал стадо. Сайлас охотился на крокодилов. Эзра был вместе с Джаспером. Кроме Кимберли, на ферме не осталось никого, кто бы имел право находиться в доме.

– Значит, Кимберли все-таки дома, – сказал Бони, когда они продолжили путь. – Я не видел ее, но старший скотник явился на кухню, где ему было велено подойти к дому.

– Не понимаю, почему она не захотела с нами встретиться, – проворчал Ирвин. – И вообще, не нравится мне это местечко. Этот малый со шпорами, конечно, наврал с три короба. Не видел он Джеки, как же! Да когда вы имя это назвали, они все так и окаменели.

– Они знают, что Джеки Масгрейв убит, – кивнул Бони. – И что он «превратился в лошадь». И еще они знают, что его сородичи идут сюда, чтобы найти убийцу. Этот скотник был вооружен, потому что все они боятся Плутонова племени. Хотя я не думаю, что они нападут на здешних аборигенов, – разумеется, если не выяснится, что кто-то из них замешан в убийстве Джеки.

После долгого молчания Ирвин сказал:

– То, что старший скотник вооружен, а остальные чем-то обеспокоены, как будто говорит о нечистой совести, а?

– Совсем необязательно. Одного присутствия кочевых аборигенов достаточно, чтобы их напугать. Местные опасаются, что чужие могут при случае увести их женщин. И Патрик О'Грейди, и остальные отлично понимают, что с такими воинами им не тягаться, что, если дойдет до стычки, те их, как говорится, под орех разделают.

– Но тогда ничего подозрительного на ферме Бринов нет. По той же причине могут переполошиться и аборигены Уоллесов.

– Правильно, они на самом деле встревожены. Что до фермы Бринов, то подозрения здесь внушают не страхи аборигенов, а поведение Кимберли. Она не захотела нас видеть, при нашем приближении велела служанке сказать, что она уехала. Предупредить старшего скотника она уже не успела, даже если предвидела, что мы допросим его и других людей. Но и это не доказывает, что у Бринов нечиста совесть в деле со Стенхаузом и его трекером. Вы не знаете, молодой Уоллес не проявляет интереса к Кимберли?

– Не могу вам сказать, – хмурясь, ответил Ирвин.

– Ну и ладно. Как вы думаете, сможем ли мы сегодня добраться до Лагуны Эйгара?

– Да вообще-то сможем, – пробормотал он, и Бони понял, что идея пришлась ему не слишком по вкусу. – Немного припозднимся, пожалуй, – добавил Ирвин. – Спускаться с перевала придется в темноте.

Бони пришлось сдаться.

– Я что-то не горю желанием трястись по этим камням и колдобинам в потемках, да еще на спуске. Хватит с нас подъема. Переночуем в котловине у перевала – помните, там, где баобабы?

Они миновали стадо упитанных коров во главе с быком, тоже отнюдь не заморышем. Потом – небольшое стадо откормленных, лоснящихся ослов. А ведь эту красноватую землю не устилали сочные нивы, не пересекали реки, лениво катящие обильные воды под сенью плакучих ив.

Ирвин предложил пообедать, и они сделали привал около гладких пурпурных утесов, редкими стофутовыми зубьями торчащих из песчаной дюны. Эта каменная изгородь, протянувшаяся на целую милю, являла собой еще одну геологическую диковину в мире, откуда единообразие форм было изгнано миллионы лет назад.

– Вы собираетесь доложить, что найден труп Джеки Масгрейва? – спросил Ирвин, сидевший возле костра, над которым висел котелок с водой.

– Нет. Сначала я попытаюсь нащупать кое-какие ниточки в Лагуне, а потом мы займемся поисками места, где были совершены оба преступления. Должна же быть какая-то тропка, ведущая от следствий назад к причинам. До сих пор мы имели дело только со следствиями. Иными словами, обнаружили два трупа. Ни то, ни другое убийства не были совершены там, где оказались тела жертв, и это обстоятельство ясно указывает на то, что убийцам важно скрыть истинное место преступления. Значит, именно там и надо искать его мотивы. И нить к ним тянется из Лагуны Эйгара.

Ирвин бросил горсть чая в котелок и снял его с огня.

– Больно уж велика территория, на которой нужно искать это самое место преступления, – протянул он. – Просто черт знает что за территория! Да еще одни аборигены уничтожают следы, а другие ни в какую не хотят нам помогать. Ну ладно. Допустим, мы даже найдем то место, где были убиты Стенхауз и его трекер, найдем пятна крови на земле и другие доказательства, – что нам это даст? Трупы мы уже нашли, а толку мало.

Стоя на коленях, Бони резал хлеб на куске брезента, служившем им скатертью. Закончив, он уселся на землю.

– Предположим, что оба убийства – результат неожиданно подвернувшегося случая, – сказал он. – И представим такую картину: Стенхауз за рулем джипа, а Джеки в кузове едут по делам. На дороге они встречают кого-то, кто решает воспользоваться возможностью свести счеты. Потом устраивает, чтобы все выглядело так, будто полицейского застрелил Джеки Масгрейв. Дабы придать правдоподобие версии об убийце-трекере, все следы на местности уничтожаются. Однако в этой картине преступления кое-чего недостает, а именно отпечатков протекторов джипа на Большой Северной Дороге. А они обязательно должны были остаться – ведь Стенхауз должен был куда-то ехать, когда его предположительно убил трекер.

– Ну и что с того, что нет следов? – возразил Ирвин. – Джип могли привезти туда… на грузовике.

– Нет, Ирвин, не могли. Потому что поблизости от мертвой лошади следов грузовика нет.

Место привала уже оставалось далеко позади, но Ирвин продолжал обсуждать дело – не столько ради того, чтобы утвердить собственное мнение или версию, сколько стремясь добраться до истины через схватку умов. Однако он был в невыгодном положении, потому что Бони умолчал о тайниках в книгах и еще кое о чем.

Солнце уже садилось, когда они стали подниматься по склону Черного хребта. Оно танцевало на одной из вершин далекой горной гряды, когда пикап перевалил через край котловины, где они останавливались двумя днями раньше. Ирвин поставил машину на том же месте, а Бони развел огонь на белой золе их прежнего костра и пошел за водой к ручью. Вернувшись, он сказал Ирвину:

– Дикие аборигены пьют из пригоршней. Там, по берегам ручья, есть слабые отпечатки рук. По одному из отпечатков видно, что рука держала копье. Думаю, здесь прошли соплеменники Джеки Масгрейва, направляясь к мертвой лошади.

16
Светская беседа

Побрившись и подправив усы, слегка нафабрив их закрученные вверх концы, Гунн расположился в кресле на веранде гостиницы в ожидании первого приглашения выпить перед ужином.

Нынешняя его работа была по душе Гунну. Его вполне устраивало скромное, но регулярное жалованье после огненных лет, пролетевших в погоне за Госпожой Удачей, когда он то голодал, то утопал в дарах этой капризной дамы и едва не спился до смерти, но вовремя опомнился… лишь затем, чтобы начать все сызнова. Гунн гордился своим вкладом в бутылочное кольцо, опоясавшее Лагуну Эйгара. Сейчас, отвезя на свалку очередную партию бутылок, опорожненных накануне, подметя полы в гостинице с парадного и с черного хода, нарубив дров, почистив картошку и прибрав в баре, он решил, что заслужил свой маленький отдых.

Куры гуляли во дворе со своим супругом и повелителем, козы беззаботно расхаживали по улице, а за почтовой конторой в дальнем конце поселка, на дне широкой водосточной канавы, стала лагерем необычно большая группа аборигенов.

За день в поселок приехало несколько человек, и Гунн предчувствовал, что вечером придется здорово потрудиться за стойкой бара, поскольку Тед Рамсей уже приближался к тому состоянию, от которого было рукой подать до полной потери сознания, наступавшей у него поразительно быстро. Приехал констебль Ирвин с полицейским инспектором, расследовавшим убийство Стенхауза, а с самолета, который прилетел утром, сошел инспектор министерства почт, а также некая миссис Грей, прибывшая из Перта с двумя детьми.

Да, жилось Гунну не так уж плохо. Немного работы, немного денег, море дарового пива и нескончаемая вереница гостей, редко задерживавшихся в поселке более одного дня, давали ему все, чего он мог пожелать.

Когда Бони вышел на веранду, Гунн вскочил с кресла, приветливо улыбаясь гостю.

– Как поживаете, инспектор?

– Неплохо, но суховато. Совсем трезвенником стал с этими разъездами, – ответил Бони, садясь. – До смерти надоело трястись по вашим чудным дорогам. Ух, до чего хорошо посидеть в кресле. Вы не принесете сюда пару стаканчиков пива?

– Само собой.

Гунн принес пиво и сел на пол, прислонившись спиной к стойке веранды. Он рассказал Бони все местные новости, какие, по его мнению, заслуживали внимания, опустив, правда, одну деталь, которая очень интересовала инспектора.

– Похоже, здесь собралось довольно много черных, – заметил Бони.

– Ага. Наверно, корробори у них будет или еще чего. Бедолаги… Не много для них сделала эта чертова страна. А с другой стороны, либо ты других ешь, либо они тебя, так уж на свете повелось.

– Это верно. Даже лучшие из нас враждуют друг с другом, как звери в джунглях, – произнес Бони, доставая деньги и передавая пустой стакан предупредительному бармену. – Куда ни глянь, всюду война! Между преступниками и полицейскими, между хозяевами и рабочими, между мужчинами и женщинами, которые отравляют друг друга заботами, ибо уже не модно умерщвлять оружием или нанимать убийц.

Слушая инспектора, Гунн согласно кивал головой. Как мог выжить в стране железных мускулов этот тщедушный человечек, было само по себе загадкой. Ведь по натуре Гунн был добряком.

Он принес еще пару пива, снова сел у стойки веранды и подмигнул Бони.

– Местечко наше, похоже, теперь в большом почете. Шутка ли, инспектор почт и полицейский инспектор одновременно пожаловали. Дэйву Бандреду в кои-то веки придется сунуть нос в свои амбарные книги и денек-другой покорпеть. Дела у него черт те как запущены. Благо жена за него почти всю работу делает, а то еще хуже было бы. – Гунн вдруг затрясся от смеха. – Однажды ветер сдул у него со стола месячную дождевую сводку и унес на улицу, а там ее коза сжевала. Ну и кутерьма поднялась! В конце месяца дело было, а дожди, как назло, с первых чисел каждый день лили. Но мы не растерялись – стали в «железку» играть и наибольший счет записывали как дневное количество осадков. Так новую сводку и составили. Самый дождливый месяц в году получился.

– Интересно, а почему Дэйв Бандред не попытался перевестись куда-нибудь на юг? – полюбопытствовал Бони. – Министерство почт ведь не требует, чтобы их служащие здесь годами работали.

– Министерство-то не требует, только Дэйв сам никуда не поедет. Не на что ему ехать. Он ведь, что не пропьет, все букмекерам спускает. Взять меня, так я на скачках никогда не играл, да и в карты не особенно. Зато жизнь свою не раз на кон ставил… Еще по одной? Я мигом!

Приняв очередной стакан из рук Гунна, Бони задал еще один вопрос, который мог кое-что прояснить:

– Много почты через Лагуну проходит?

– Порядочно, – ответил Гунн.

– В основном, наверное, авиапочта?

– Только «авиа». Грузов тоже немало. Да и телеграф столько настукивает – вы не поверите. Я часто помогаю миссис Бандред на почте, когда Дэйв в отключке, так что знаю.

– Сюда, думаю, и посылок много шлют? – предположил Бони. – Хоть народу у вас тут негусто – не больше одного человека на квадратную милю, если верить справочникам. Лавки ваши – не ахти какие. Ни галантереи для женщин, ни рабочей одежды для мужчин. Я бы так жить не смог – газеты недельной давности, книг вообще не найдешь.

– Ну, не знаю, не знаю, – запротестовал Гунн. – Люди здесь много книг получают. Из библиотек берут. Немало их оттуда идет. Я сам выписывал. По две гинеи в квартал платил за три книги на каждые две недели. Больше всего вестерны люблю. Зейн Грей – вот кто здорово пишет! Из наших мест родом, наверное. Уж очень у него хорошо получается про пустыни, закаты и все такое.

– Вероятно, сюда и присылают по большей части вестерны и детективы? – закинул удочку Бони.

– Не скажите. Многие про путешествия любят читать, как Лэнги, к примеру, особенно младший, Боб. А одна из его сестер изучает рукоделие. Брины, те немного книг выписывают, но зато вещи все солидные. Эзра говорил мне, что хочет по науке хозяйствовать, породу скота улучшать и всякое такое.

– А книги он покупает или из библиотеки берет?

– Из библиотеки. Эзра почитать любитель. Всегда книгочей был, с тех пор как школу в Бруме закончил. Остальные Брины, кроме разве Кимберли, едва газету прочесть могут.

Бони зажег очередную сигарету, допил пиво и добавил еще один вопрос к своей анкете:

– А откуда Эзра книги получает, не знаете?

– Знаю, как же. Достаточно с ними повозился на почте – надо ведь все данные куда следует записать, оформить как положено. Книги Эзре присылает малый по имени Солли, книготорговец, живет в Пепперминт-Гроув под Пертом. Раз в месяц он Эзре посылку шлет, раз в месяц – Эзра ему. Кто-то говорил – не помню кто, – будто этот самый Солли какой-то там родней Бринам доводится. Лично у меня родственников нет, но завещание я составил.

– Мудро поступили, – улыбнулся Бони.

– Я так считаю, каждый должен завещание написать. Я малость деньжат скопил, и, когда в ящик сыграю, кой-чего останется, а может, и нет – смотря как тратить буду. Знаете, кого я наследником-то назначил?

– Нет. Кого?

Гунн подкрутил кончики седых усов. В его водянистых серых глазах забрезжила улыбка, смягчив резкие линии длинного острого подбородка.

– Все, чем владею, – то есть все, что останется, после того как государство свой кусок урвет, – я завещал старому Плутону. Это вождь диких аборигенов, что в Масгрейвских горах живут. Когда-то он нас с Пэдди Метисом на золотую жилу навел, я это не забыл. Вот будет потеха, когда мой душеприказчик захочет деньги Плутону передать или его наследникам. Плутон и ребята его до того дикие, что белого к себе на сто миль не подпустят. Теперь, когда убили Стенхауза, я единственный белый, кому довелось Плутона видеть или еще доведется. Как думаете, когда помрешь, сможешь смотреть за тем, что здесь, внизу, делается?

– Одни авторитеты говорят – да, другие – нет, – уклончиво ответил Бони.

– Я все-таки надеюсь увидеть, как он попрыгает, поверенный-то мой. Как будет по всей стране за Плутоном гоняться, чтоб деньги мои отдать. Я уже этому парню сказал, что Плутону полкабака принадлежит и что пиво тут всегда отменное. Ага, вот и к ужину звонят!

Все еще посмеиваясь над фантазиями Гунна, Бони присоединился к Ирвину и Клиффорду, сидевшим за отведенным для них столиком. Ирвин был в отличном настроении, то и дело шутил и первый хохотал над своими остротами. Клиффорд вел себя сдержаннее.

Когда подали десерт, Ирвин воскликнул:

– Фруктовый торт! Теперь он всю жизнь будет напоминать мне Кимберли Брин и ее стряпню, которую она держит в шляпной коробке. Ну и местечко для торта, будь я проклят!

– Да еще под замком, – добавил Бони.

– «Приходится запирать на ключ, – иронически произнес Ирвин, – служанки ужасные сладкоежки».

– Но торт действительно был пальчики оближешь, – причмокнул Бони. – Кстати, Ирвин, вы здесь не видите почтового инспектора?

Ирвин едва заметным кивком указал на человека за соседним столиком. У него было такое же загорелое и обветренное лицо, как у обоих констеблей, – от двоих северян он отличался лишь одеждой.

– Линтон его зовут, – пробормотал Ирвин. – Фред Линтон. Помотался он в здешних краях – мне столько не проехать, даже если до ста лет доживу.

– Вы с ним знакомы?

– Конечно. Я здесь всех правительственных служащих знаю. С ним рядом сидит линейный телеграфный смотритель. Обслуживает линию между Уиндемом и Лагуной. Вот как вы думаете, сколько телеграфных столбов понатыкано отсюда до Уиндема? Не знаете? Четыре тысячи двести шестьдесят два плюс десять шестидесятипятифутовых мачт. И он залезал на все.

– Представляю, сколько он заноз в руки загнал.

– Да нет, столбы железные.

– Буду признателен, если вы познакомите меня с мистером Линтоном, – обронил Бони. – А вон за тем столом, кажется, доктор Морли с дамой? Что вы о нем знаете, Ирвин?

– Да, в общем, достаточно. Приехал он сюда, когда меня еще на свете не было. Много лет занимался практикой, но вряд ли зарабатывал себе на выпивку. Слишком уж здесь здоровый народ. Пока замертво не свалятся, не болеют.

– Частные доходы?

Ирвин усмехнулся.

– Наверняка имеет. Но врач что надо. При несчастных случаях чудеса творил. Ноги-руки ампутировал прямо на месте, без чьей-либо помощи. И я не слыхал, чтобы кто-нибудь умер.

– Любят его здесь?

– Вернейший способ угодить в больницу – это сказать на людях: «К черту дока Морли!»

– Интересно, интересно, – пробормотал Бони и больше не проронил ни слова, пока не принесли кофе. – Как вы думаете, Ирвин, – спросил он, – способен доктор Морли оказать человеку такую любезность, как, скажем, извлечь пулю или зашить ножевую рану, не задавая лишних вопросов?

Ирвин ухмыльнулся.

– Случалось такое.

– Гм. Ну что ж, ужин, которым нас угостили, делает честь джентльмену, известному своей привычкой курить, стоя над кастрюлями и сковородками.

Встав вместе, они вышли из столовой на переднюю веранду, и там Бони был представлен инспектору почтового ведомства.

– Рад с вами познакомиться.

Линтон сказал это так, что ему можно было поверить, и окинул Бони привычно оценивающим взглядом. Ирвин сообщил, что округ Линтона занимает всю северную часть штата.

– Но сейчас работать легче, не то что раньше, – заметил Линтон. – Когда-то приходилось объезжать район верхом. Потом – на машине. Сейчас летаю самолетом. Оно и лучше. Годы уже не те.

– Давно вы тут работаете? – спросил Бони.

– Без малого сорок лет.

– Привязались к этим местам?

– И да, и нет, – пожал плечами Линтон. – Дети уже выросли, и дом мой там, на юге. Молодых из города не выгонишь – тут тебе и кино, и танцы, ночью светло, как днем. А мне вот после всех этих лет на месте не сидится.

– Да, в скитаниях есть своя прелесть, – согласился Бони. – Вот Ирвина, к примеру, на привязи не удержить – а, Ирвин? – (Констебль усмехнулся.) – Кстати, вы случайно не бывали в местечке под названием Пепперминт-Гроув?

– Это между Пертом и Фримантлом? Как же, бывал.

Бони просиял.

– А некоего Солли, книготорговца, вы там не знаете?

– Знаю. Вообще-то их там двое. Братья Солли. У одного книжная лавка, а другой – ювелир.

Бони снова просиял.