Текст книги "Из собрания детективов «Радуги». Том 1."

Автор книги: Артур Апфилд

Соавторы: В.Х. ван Эмландт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

5
Дневник мертвеца

В полицейском участке Лагуны Эйгара редко бывало так людно, как утром девятнадцатого августа. Поселок притих, в пивной не было ни души. Лишь местные козы, а было их не меньше тысячи, не испытывали никакого интереса к происходящему.

Инспектор Уолтерс, старший полицейский офицер, в чьем ведении находился огромный район, занимающий северную треть Западной Австралии, прибыл из главного полицейского управления в Бруме в сопровождении судебно-медицинского эксперта и констебля, который был назначен на место Стенхауза. Уолтерс был среднего роста, крепок, сухощав, с темными глазами, сильно поседевшими волосами и выправкой ротного сержанта.

Прямой как струна, он сидел в приемной участка. Когда вошли Ирвин и констебль Клиффорд, он отрывисто предложил им сесть. Бони, изучавший подробную карту гор Кимберли, отошел от стены и занял стул напротив Уолтерса.

– Простите, инспектор, что вы сейчас читаете?… – вежливо спросил Бони, приводя в порядок разбросанные на столе бумаги.

– Медицинское заключение о вскрытии трупа констебля Стенхауза, подписанное доктором Митчелом и доктором Морли. Хотите, чтобы я прочел вслух?

– Если можно.

Инспектор Уолтерс откашлялся, словно готовясь прокричать строевую команду, и, подняв со стола бумаги, чтобы не наклоняться, начал читать:

– «В левой стороне груди, на расстоянии трех дюймов от среднестернальной линии, между четвертым и пятым ребрами обнаружена проникающая рана в стенке грудины, проходящая через правый и левый сердечные желудочки и предсердие. Позади артерии имеются обширные повреждения тканей, затронувшие левое легкое, аорту, пищевод, мышцы спины и кожу. Разрушений костных структур нет. На спине трупа имеется неправильной формы выходная рана около двух дюймов в диаметре. Смерть наступила мгновенно. Перечисленные повреждения могли быть причинены пулей 32-го калибра, выпущенной из винтовки большой убойной силы с расстояния приблизительно 25 ярдов».

– Говоря проще, пуля пробила грудь, разорвала в клочки сердце и вышла из спины, заметно увеличившись в диаметре и уменьшившись в длине, – пробормотал Бони. – В кожаной спинке сиденья за спиной трупа мы обнаружили отверстие, оставленное пулей 44-го калибра. Эта пуля и была найдена в банке с машинным маслом за сиденьем.

– Выходит, все подстроено? – отрывисто спросил Уолтерс.

– Да, чтобы дело выглядело так, будто Стенхауза убил трекер, который потом сбежал, захватив свои одеяла, винтовку констебля и еду. Морли определил, что кровь на сиденье, на полу джипа и на камнях под ним принадлежит не человеку, а животному.

– Чертовски грубая работа, – хмыкнул Уолтерс.

– Весьма, – согласился Бони, поднося спичку к сигарете. – Но тем не менее она многое говорит о преступниках. Убийцы Стенхауза лишены воображения, хотя и довольно хитры. Глупостей они наделали только потому, что критическая ситуация возникла неожиданно. Лишь люди, оказавшиеся в исключительных обстоятельствах, требующих немедленного действия, могли совершить столько оплошностей, инсценируя убийство.

– Люди? Вы думаете, преступник был не один? – воскликнул Ирвин, и Уолтерс одобрительно кивнул.

– Да, их было несколько. Наверняка. Ясно, что джип со Стенхаузом перегнали к тому месту, где он был найден. Следов его Чарли и Ларри не обнаружили – точно так же, как и следов Джеки Масгрейва. Отпечатки протекторов джипа уничтожили; что до трекера, то убийцы понимали, что отсутствие его следов на предполагаемом месте преступления вполне согласуется с ложной версией, которую они пытались нам подсунуть. Ведь, если бы трекер убил констебля и сбежал, он бы сумел не оставить следов.

– Значит, настоящее место преступления может оказаться за много миль от ложного, – заметил Уолтерс.

– Так оно и есть, но мы его все равно найдем, – сказал Бони, вытаскивая из пачки новую сигарету. – В медицинском заключении говорится, что Стенхауза убили пятнадцатого или шестнадцатого, причем первая дата более вероятна. Важно, однако, иметь в виду, что пятнадцатого через то место, где Ледлоу впоследствии обнаружил Стенхауза, проехали две группы людей. Последними, как нам известно, были фотографы – что-то около двух часов дня. Следовательно, ложная картина убийства была создана после этого времени. Но Стенхауз, по мнению врачей, мог быть убит раньше. Вот тут у меня служебный журнал констебля Стенхауза, найденный в его чемоданчике. Последняя запись, датированная четырнадцатым августа, гласит: «Выехал из Ред-Крика в 7.00, где получил показания от Мэри Джо в связи с заявлением об изнасиловании ее Джеймсом Муни. Затем проследовал в Ричардс-Уэлл, куда прибыл в 17.45, и был приглашен переночевать». Таким образом, если верить журналу, утром четырнадцатого августа констебль Стенхауз находился на ферме Ричардс-Уэлл – это шестьдесят миль от Лагуны Эйгара по прямой, восемьдесят с лишним – по дороге.

– То, что он был там, подтверждается документами, – сказал Уолтерс. – Двенадцатого он в установленном порядке известил меня телеграммой, что направляется с патрульным объездом в Ричардс-Уэлл и далее. В деле имеется также письмо, посланное владельцем Лерой-Даунс, в котором он сообщает о жалобе, полученной им от служанки-аборигенки по поводу изнасилования ее Джеймсом Муни, рабочим-аборигеном с его фермы.

– Выходит, констебля убили в восьмидесяти с лишним милях к югу от Лагуны, потом доставили тело и джип в пункт, находящийся в девяноста милях к северу от Лагуны, – подал голос Клиффорд.

– Если бы не моя привычка не верить очевидному, я мог бы принять эту версию, – сказал Бони сухо, но без тени издевки. – Но поскольку мы знаем, что преступники, убившие Стенхауза, действительно создали ложную картину убийства, мы не должны ограничивать наше представление о ней двумя пулями, дыркой в спинке сиденья, кровью животного, отсутствием следов джипа и указаниями на то, что преступление совершено трекером. Не исключено, что запись в журнале фиктивная.

Уолтерс фыркнул. Ирвин усмехнулся и, может быть, даже засмеялся бы, если бы на него не смотрел начальник.

– Покажите мне журнал, – потребовал Уолтерс.

Бони толкнул ему через стол тетрадь, и Уолтерс схватил ее и впился глазами в запись на открытой для него странице.

– Почерк тот же, которым сделаны предыдущие записи, – сказал Бони, и Уолтерс нехотя согласился. – Предположим, что Стенхауз, внеся эту запись, все же не поехал в названное место по указанному делу; смогли бы вы когда-нибудь узнать, что запись сделана с тем, чтобы скрыть какие-то другие действия?

– Нет, – признал Уолтерс. – Так или иначе, нетрудно выяснить, ездил он в Ричардс-Уэлл или нет. Мы можем связаться по радио с Ричардс-Уэлл или с Лерой-Даунс.

– И можем не сомневаться, что убийцы Стенхауза тоже будут сидеть у своих раций, – заметил Бони. – Нет, это не годится. Я сам поеду на юг и поговорю с людьми. Надеюсь, вы разрешите Ирвину сопровождать меня. Начинать надо с проверки подлинности записи в журнале.

– Да, пожалуй.

– Я также предлагаю, чтобы Клиффорд отвез трекеров Ирвина на место, где был найден труп Стенхауза, – пусть как следует поищут следы. Джип Стенхауза, надо думать, пригнали туда не по дороге.

– Клиффорд может выехать через час, – кивнул Уолтерс.

– И еще я предлагаю, чтобы Клиффорд связался с Бринами, которые сейчас гонят скот в Уиндем, и узнал, кого они видели в пути, кроме Ледлоу. Пусть они также расспросят своих аборигенов, что означали дымовые сигналы, которые подавались на западе в тот день, когда они встретили Ледлоу.

– Что еще за дымовые сигналы? – спросил Уолтерс.

– В то утро, когда Ледлоу встретил Бринов, он видел дымовые сигналы аборигенов далеко к западу от Черного хребта. Трекеры Ирвина, которые тогда еще не знали, что Стенхауза застрелили, сказали мне, что это могло быть сообщение об убийстве полицейского. Если это так, то аборигены, вероятно, знают, кто убил Стенхауза.

– Эти черные, что живут на западе, – народ не слишком общительный, – заметил Ирвин. – Не то что на фермах.

– То, что аборигенов интересует это убийство, – почти доказанный факт, – сказал Бони. – Возможно, дело здесь не в Стенхаузе, белом полицейском, а в черном полицейском Джеки Масгрейве, которого тоже могли убить. Для них ведь трекер – все равно что полицейский. Я не могу назвать место, где был убит Стенхауз. Этого я не знаю. Пока не знаю… С джипа Стенхауза мы сняли рулевое колесо, оно здесь. Пусть ваш сержант Сотелл проверит его на отпечатки пальцев. Отпечатки Стенхауза он найдет на его служебном журнале и личных вещах. Я уверен, что на джипе не удастся обнаружить ничьих отпечатков, кроме тех, что принадлежат Стенхаузу и его трекеру, потому что на рычагах управления я нашел два длинных козьих волоса. Очевидно, человек, который последним вел машину, обернул руки кусками козьей шкуры. Возможно, содранной с животного, которое убили, чтобы получить кровь. Как я сказал, люди, убившие Стенхауза, чрезвычайно хитры, но и чрезвычайно, до глупости небрежны в мелких, но достаточно важных деталях. Известно ведь, что личность убийцы неизбежно накладывает свой отпечаток на преступление.

Молодой и усердный Клиффорд спросил, что делать с оставшимся на дороге джипом, и было решено, что вместе с ним поедет местный механик, который захватит с собой другое рулевое колесо и вернется на машине Рамсея.

– Вы что-то делали с ботинками Стенхауза, – напомнил Ирвин.

– Да, я осмотрел их, – отозвался Бони и вынул из кармана конверт. – На каблуках я обнаружил что-то похожее на беловатую глину. Хотя склоны гор Кимберли покрыты красными глинами. Думаю, тут нам поможет спектроскопический анализ.

Инспектор Уолтерс заглянул в конверт. Потом засунул внутрь кончик пальца и, вынув, стал рассматривать прилипшие к нему мелоподобные частички.

– Похоже на породу, которую извлекают при рытье колодцев, – заметил он.

– Возможно, это она и есть, – согласился Бони. – Такая же глина найдена под ногтями рук Стенхауза. Он вполне мог наступить на нее, набирая воду из колодца, но с какой стати ему рыться в ней руками? Распорядитесь, чтобы анализ сделали побыстрее.

Никому не показалось особенно странным, что даже Уолтерс встал, когда Бони поднялся и подошел к карте. Ирвин показал, где находятся три фермы, упомянутые в последней журнальной записи, а еще южнее – Масгрейвский хребет, глубоко вдающийся в пустыню.

– Племя Джеки Масгрейва не раз доставляло нам неприятности, – сказал Ирвин. – Вождя их белые прозвали Плутоном. Хитрая бестия. Стенхауз говорил мне, что имел с ним дело, когда за две плитки табака нанял на службу Джеки Масгрейва. Насколько я знаю, кроме него, ни один белый этого Плутона никогда не видел.

– Так далеко на юге ферм пока нет?

– Нет, там еще на много миль тянутся пустующие земли.

На карте была показана Уиндемская дорога. Она шла прямо на север, и треть всего расстояния – вдоль Черного хребта. По просьбе Бони Ирвин отметил ферму Уоллеса, расположенную в пятнадцати милях к востоку от дороги, и ферму Бринов – к западу от северной части Черного хребта. Обе фермы находились на одинаковом расстоянии от места, где был найден мертвый констебль.

– Спасибо, – пробормотал Бони и, уже решительнее, добавил: – Собирайтесь в путь, ребята. Вы, Клиффорд, – на север, а вы, Ирвин, – на юг. Дни, даже часы могут стереть те страницы Книги Пустыни, которые мы должны прочесть. Выезжаем, как только вы будете готовы.

Оба констебля вышли, и Бони спросил Уолтерса, какого тот мнения о Стенхаузе.

– Он был хорошим полицейским и отлично знал этот край. Как человека я его не любил. Не думаю, чтобы его вообще кто-нибудь любил. Жена его умерла при обстоятельствах, которые едва не положили конец его карьере. После этого я стал подумывать, не перевести ли его в город. И перевел бы, но люди, хорошо знающие эти дикие места, – большая редкость.

– Вы передаете его участок Клиффорду?

– Да. Он, конечно, будет лучше ладить с людьми, но никогда не научится понимать аборигенов так, как Стенхауз. Спасибо, что вы согласились взяться за это дело. Я попрошу Перт связаться с вашим начальством в Брисбене и обратиться с официальной просьбой о вашем откомандировании. Во избежание лишних неприятностей. Их у нас и без того хватает.

– Кажется, это Китченер сказал, что на свете нет незаменимых людей. Я, разумеется, не настолько самонадеян, чтобы воображать, будто в управлении не могут без меня обойтись. Меня раз шесть увольняли за неподчинение приказам, но всякий раз брали обратно. Не потому, что я так уж умен. И не потому, что за мной не числится ни одного нераскрытого преступления. А только потому, что они прекрасно знают: я тоже могу без них обойтись.

6
По следам констебля Стенхауза

Ясный день в конце зимы. Два часа. Светит солнце, под которым непривычная к загару кожа может быстро сгореть до волдырей. Живительный воздух так прозрачен, что кажется, будто горы нарисованы на холсте.

В шести милях к западу от Лагуны Эйгара пикап выехал через Кимберлийские Ворота на широкое пространство сравнительно ровной местности, на которой находился аэродром. За аэродромом Ирвину пришлось сбавить скорость, чтобы ненароком не угодить в одну из неглубоких, но обрывистых дренажных канав. Теперь отроги хребта ползли по обе стороны дороги, точно лапы огромной кошки, лениво играющей с мышонком-грузовичком.

В двадцати милях от Лагуны Эйгара Ирвин свернул на дорогу, идущую через поросшую спинифексом равнину – бледно-зеленый ковер, усеянный высокими желтыми головками соцветий.

– А здесь дорога полегче, чем на Уиндем, – заметил Бони. – Вы уже с полмили передачу не переключали.

– Это ненадолго, – отозвался Ирвин. – Нам придется пересечь несколько отрогов, зато потом местность плоская, как стол, до самой пустыни.

– Нигде больше не видел столько падающих звезд, как здесь, – проговорил Бони.

– Один увесистый небесный камешек шлепнулся недалеко от дороги, по которой мы поедем.

– А вдруг их притягивают Кимберлийские горы? Может, там и вправду огромные залежи радиоактивных руд? – пожал плечами Бони. – Взгляните вон на тот склон. Красные скалы, поросшие бледно-зеленым спинифексом. Они напоминают мне… Постойте, что же они мне напоминают?

– Чересчур нарумяненное женское лицо под зеленой вуалью, – подсказал Ирвин.

– Точно! – воскликнул Бони. – Очень верно подмечено. А вон то ущелье с высохшим ручьем похоже на Большой каньон.

С величайшей осторожностью съехав вниз по берегу высохшего ручья и выжав из мотора все, чтобы взобраться на противоположный склон, Ирвин завел разговор о предмете, который уже давно занимал его мысли.

– Сегодня утром вы сказали, что чувствуете какие-то подводные течения в Лагуне Эйгара. Я сразу насторожился, потому что и сам почуял что-то неладное.

Бони слегка удивился. В этом крупном, нескладном человеке с его странной привычкой смеяться без всякой причины, оказывается, жил пытливый ум, способный распознать даже глубоко скрытые враждебные силы.

– Вы, должно быть, когда-то служили в Лагуне Эйгара? – догадался Бони.

– Да, пять лет назад я работал здесь вместе со Стенхаузом. Провел с ним месяца два, точнее, не с ним, а в Лагуне Эйгара, пока сам он гонялся по пустыне за похитителями овец. Обычно мне удается ладить с людьми, но в Лагуне у меня ничего не вышло. Там совсем другой народ – замкнутый и себе на уме.

– Но от цивилизации они все-таки не оторваны, – заметил Бони.

– О нет. После войны движение через Лагуну очень оживилось – в основном из Дерби и Брума в Дарвин и Элис.

– Больше, чем из Лагуны в Уиндем?

– Намного. Дорога на Уиндем слишком плоха даже в лучшее время года.

Они наконец вырвались из когтей темно-бурого хребта и ехали теперь по довольно ровной местности. Вокруг росли мощные эвкалипты, акации, кустарники и трава.

– Либо Стенхауз докопался до чьих-то темных делишек, либо был убит из мести. Которую из двух гипотез вы бы поддержали?

– Ни ту, ни другую, пожалуй.

– Ну а все-таки, о какой противозаконной деятельности могла бы идти речь? Скот здесь часто крадут?

– Очень редко.

– Тогда, может быть, незаконная добыча золота? Если преступники переправляли золото через горы в укромную бухту на побережье, а оттуда – в какой-нибудь азиатский порт, они могли выручить за него гораздо больше, чем обычно. Вспомните глину на ботинках Стенхауза. Я думаю, она из какой-то шахты… Ага, вот и ферма!

– Ред-Крик, – объявил Ирвин. – Первая из ферм, упомянутая в дневнике.

Навстречу им выбежали собаки. Козы, пасшиеся на берегу широкого ручья с несколькими запрудами, подняли головы, глядя на приближающуюся машину. Пикап затормозил возле калитки в плетне, окружавшем небольшой аккуратный дощатый домик. Из маленького сарайчика во дворе появился человек, до странности похожий на Ирвина.

– Здравствуйте, констебль Ирвин! Сколько лет, сколько зим!

Ирвин представил инспектора Бонапарта мистеру Камминсу, управляющему скотоводческой фермой Ред-Крик, который, успешно скрывая любопытство, предложил гостям выпить по чашечке чаю, уверяя, что его жена будет очень рада.

Ирвин достал кипу писем и газет, и Камминс провел их через калитку по выложенной щебнем дорожке. Прошествовав в дом, он громко позвал жену. После короткого промедления чистенькая и взволнованная миссис Камминс предстала перед гостями.

– Мистер Ирвин! Какими судьбами в нашей глуши? Дела? Да садитесь же, садитесь, а я пока приготовлю чай. Рада видеть вас, инспектор Бонапарт, на днях слышала о вас по радио.

На Ирвина посыпались вопросы, и он едва успевал отвечать. Прием был радушен, и Бони понял, что констебль в большой чести у хозяев. Точно по волшебству, на столе в гостиной появились чайник и чашки, ячменные лепешки с маслом и пирог, и казалось, что как-то неуместно омрачать радость встречи сообщением об убийстве констебля Стенхауза.

Миссис Камминс была явно потрясена, хозяин же сразу насторожился. Его живые серые глаза потухли, точно задернулись непроницаемой завесой.

– Господи, это просто ужасно! – пробормотала миссис Камминс. – Ведь он был здесь на днях, остался ночевать…

Фермер нахмурил брови, и Бони догадался, чем занята сейчас его голова. Он мысленно просчитывал расстояния, сравнивая их с количеством дней, прошедших с тех пор, как Стенхауз покинул его дом и отправился на ферму Лерой-Даунс, до того момента, когда тело констебля было найдено в девяноста милях к северу от Лагуны Эйгара.

– Он сообщил, куда поедет отсюда? – спросил Бони.

– Да. Сказал, что собирается наведаться в Лерой-Даунс, – ответил Камминс.

– Я вижу, у вас есть рация. В разговоре с Лерой-Даунс вы не упоминали о том, что туда может приехать Стенхауз?

Камминс покачал головой, а его жена добавила:

– Если вы, полицейские, сами нас не попросите, мы никогда не сообщаем о ваших передвижениях. Такое здесь правило.

– Спасибо. Со Стенхаузом был его трекер?

– Да, Джеки Масгрейв.

– А он что, пропал? – вмешался Камминс.

– Вот именно, – подтвердил Ирвин. – У вас работает кто-нибудь из его племени?

– Да, работает один. Но его сейчас нет. Отпустил его побродяжничать, они ведь без этого не могут.

– Я не видел ни одного аборигена, когда мы приехали, – заметил Бони. – Их что, нет здесь?

– Сколько угодно, – ответил Камминс, посмеиваясь. – Но позавчера они все как один ушли вниз по ручью. – Решив, что угадал мысли Бони, он спросил: – Полагаете, это как-то связано с Джеки Масгрейвом?

– Не исключено. Вы не замечали в последние дни необычного количества дымовых сигналов?

– Нет, вообще ни одного не видел.

– И все-таки черных что-то взбудоражило, – сказала миссис Камминс.

Ирвин бросил взгляд на старинные часы с маятником, стоявшие на камине, и Бони встал и начал прощаться с хозяевами. Поблагодарив за гостеприимство, он выразил надежду увидеться еще. Камминсы проводили их до самой машины, и они отбыли под аккомпанемент добрых напутствий, собачьего лая и кукареканья переполошившихся петухов.

– Надо полагать, рации есть на большинстве ферм? – поинтересовался Бони, вытаскивая сигарету из пачки.

– На всех, – ответил Ирвин. – Это сильно изменило жизнь фермеров. Теперь можно всласть посплетничать с соседями, живущими в сорока, шестидесяти, а то и в ста милях.

– Наверное, в определенные промежутки времени выходить в эфир запрещено?

– Да, в те, что отведены для передачи телеграмм и вызова санитарной авиации.

– И вы действительно уверены, что фермеры не обмениваются информацией о передвижениях полиции?

– Вполне. В этом отношении они народ с понятием. Собственно, как и во всех остальных. Вы заметили реакцию Камминса на известие о смерти Стенхауза?

– Да, он недоумевал, как Стенхауз мог оказаться к северу от Лагуны Эйгара. У меня такое впечатление, что он недолюбливал констебля.

– У меня тоже.

Дорога бежала на юг по дну расширяющейся долины, зажатой в длинных красных пальцах горных отрогов, указывавших в сторону родных мест Джеки Масгрейва. Они проехали мимо колодца, от которого лучами расходились желоба поилок. Там собралось на водопой стадо коров, другое стадо разбрелось по пастбищу, и красновато-коричневые коровьи спины выглядывали из зарослей спинифекса, точно холмики термитников. Далеко на юго-западе, переливаясь золотистыми бликами на фоне прозрачной голубизны неба, виднелось невысокое плоскогорье, одинокое и причудливое среди окружающей равнины.

– Похоже на горный хребет, правда? – заметил Ирвин. – На самом деле это стена метеоритного кратера. Очень крутая. Имеет целую милю в окружности, а от гребня до дна кратера самое малое триста футов.

– А внутри что?

– Да ничего особенного. Дно почти ровное, деревья низенькие, как в пустыне. В самом центре после сильного дождя образуется озерцо.

– И как этот кратер называется на картах? – с интересом спросил Бони.

– Никак. Местные окрестили его «Ипподром».

– А что там, дальше?

– Равнина. Тянется на много миль, до самой пустыни. Я там никогда не бывал. А вот Стенхауз, тот несколько раз ездил. Из первой поездки привез с собой Джеки Масгрейва, – усмехнулся Ирвин. – Сдается мне, с черными он ладил лучше, чем с белыми.

Дорога постепенно забирала к востоку, ручьев стало больше, и теперь они делали примерно десять миль в час. Приближаясь, когти хребта притуплялись, но за ними появлялись новые, точно каменные волноломы, рассекающие океан равнины.

Солнце село, и небо над морем спинифекса потемнело до индиговой синевы. До Лерой-Даунс они добрались уже затемно, и здесь их снова встретили заливисто лающие собаки и мужчины с фонарями в руках.

– Добрый вечер, мистер Лэнг!

Один из мужчин поднял свой фонарь.

– Черт побери! Да это констебль Ирвин! Добро пожаловать, добро пожаловать. Как раз к ужину поспели. Боб, беги скажи матери: приехал мистер Ирвин с другом.

– Инспектор Бонапарт, – представил Ирвин.

– Добро пожаловать, инспектор. Прошу в дом. А, вы и про почту не забыли. Спасибо. Как поживаете, констебль?

Войдя в комнату, Бони заморгал от яркого света и улыбнулся, увидев обращенные к нему приветливые лица. Сэм Лэнг был тучен и невысок ростом. Миссис Лэнг, напротив, высока и сухопара. Двое молодых людей и две девушки встретили Бони с вежливым интересом, а Ирвина – с нескрываемым удовольствием.

Не успели гости перевести дух, как на столе, накрытом для ужина, появились бутылка виски и стаканы.

– Не приютите ли нас на ночь, миссис Лэнг? – спросил Ирвин. – Мы согласны спать где угодно.

– О чем говорить! – всплеснула руками миссис Лэнг. – На ночь глядя мы вас никуда не отпустим. Сколько лет не виделись. Присаживайтесь, инспектор, чувствуйте себя как дома. У нас уже несколько недель гостей не было.

Бони подарил ей лучезарную улыбку и поклонился.

– Искренне ценю ваше гостеприимство, – галантно сказал он. – Кстати, о гостях. Разве констебль Стенхауз не заезжал к вам на днях?

– Констебль Стенхауз? Нет. Он не был в наших краях с самого марта.